Царь мира сего, или Битва пророков продолжается

Беловский спикировал в ту сторону, где должна была быть Москва. Сатана еле поспевал за ним.

– Молодец! Молодец, Царь вселенной! – ликовал он. – Мне нравится твоя уверенность!

– А ты что будешь делать?

– А я? – Денница задумался. – Ты помнишь Библию?

– Смотря что. Всю не помню, конечно…

– Я говорю о сотворении мира. Помнишь, когда Он закончил творение, то почил, наслаждаясь тем, что сотворил…

– Да, я помню это место. Он сказал, что это хорошо.

– Теперь настало мое время почить от трудов и насладиться своим творением! – загрохотал раскатами грома сатана. – И это – хорошо!

Михаил спустился к Москве и увидел, что она разрушена. На ее улицах лишь изредка можно было увидеть чуть живых существ, которые неуклюже бегали друг за другом. Иногда кто-то из них падал. Тогда остальные его убивали и делили его практически лишенные мышц кости.

– Кто это? – спросил Михаил.

– А! Это русские. Видал, какие человеколюбцы? – засмеялся он.

– Что с ними?

– Дошли до ручки от своей гордыни. Они не захотели жить в мире со всем человечеством. Поэтому все человечество раскатало их империю по бревнышкам. Ты видишь последних нелюдей, которые не согласились даже сдаться. Мы плюнули на них. Пусть живут без нас! Ха-ха! И ты видишь, во что они превратились?

– Но они же голодают!

– Почему же голодают? Ты посмотри, с каким аппетитом они жрут друг друга! А сколько было трепа про их загадочную душу! Сколько трепа! Вот она их душа! Полюбуйся!

– Почему же у них нет продуктов?

– Потому что они отказались иметь общую со всем человечеством экономику и полностью разорились.

– Неужели Россия не смогла сама себя даже прокормить?

– Не-а! Не смогла! Они последние силы и ресурсы потратили на оборону.

– И где же армия?

– Да тут и армия. Какие-то фанатики еще мечтают встретиться с нами в бою, попы их кормят просфорами да байками про Царствие Небесное. Смех, да и только! Но мы на них плюнули. Все равно ничего они нам уже не сделают! Пусть обороняют нетленные трупы своих святых и вонючие церкви. А мы в это время всю Сибирь уже освоили.

Михаил услышал звук одинокого колокола и полетел в его сторону.

– Чего тебе там нужно? – раздраженно спросил сатана.

– Хочу посмотреть. Это же все мое, как ты говоришь? Значит и русские мои?

– Да не обращай ты на них внимания! Это самые последние остатки, которые не учитываются ни какой статистикой.

– Я должен знать все, что есть на земле.

– Ну, посмотри, если так интересно. Лично я подожду тебя здесь. Мне противно их видеть…

Звук колокола привел его в какой-то лес, где он нашел довольно большое поселение, состоящее из примитивных землянок и полуземлянок. В центре поселения он увидел огромную грунтовую площадь, посреди которой возвышался невысокий помост с церковным престолом на нем и служащими вокруг него день и ночь священниками. Почему-то он понял, что они служат именно беспрерывно. Именно круглые сутки. Рядом был построен еще один крытый помост, вроде большого колхозного сенохранилища, под крышей которого было сложено большое количество церковной утвари – иконы, книги, хоругви, раки с мощами и прочие святыни.

На площади стояли, сидели и лежали многочисленные люди в военной форме. Они выглядели уставшими. Почти все были ранеными. Но это были нормальные люди, а не те страшные существа, которые охотились друг на друга в Москве. Среди солдат и офицеров ходили ухаживающие за ранеными женщины и подростки. Иногда они кого-то подносили на носилках к престолу, где несколько священников беспрерывно причащали и причащали бесконечные вереницы воинов.

В некоторых местах площади люди скапливались очень плотно. Там на полевых престолах тоже служили священники. Одни из них исповедовали солдат, другие отпевали сложенных рядами скончавшихся от ран солдат и офицеров, третьи служили молебны о здравии, о помощи, о победе русского оружия.

Михаил спустился на землю, чтобы рассмотреть поближе этот странный лагерь. Он бродил, обходя носилки с ранеными, подходил к группам беседующих, прислушивался к разговорам, всматривался в небритые лица. В основном люди его не замечали. Лишь некоторые, которые отличались от остальных тем что, как и Михаил бесцельно бродили, провожали его удивленным и тревожным взглядом. Но они, почему-то, никому не сообщали о его присутствии.

Так он набрел на остатки казачьего вертолетного полка, которые столпились вокруг старенького батюшки, возвышающегося на штабеле из ящиков защитного цвета. Он говорил проповедь:

– Дорогие мои братья и сестры! О многом я уже сказал вам. Но не сказал о главной причине всех наших бед. О главной причине всех бед человеческого рода. А причина эта в нашем непослушании!

Сказано было Адаму – слушайся и живи вечно и счастливо рядом с Господом в райском саду, который Он насадил специально для любимого человека. Но не послушался Адам и оказался в смертном мире, где болезни и страдания терзают уже много тысяч лет миллиарды его потомков. Но и этот урок человек не усвоил. Все равно он не желает быть послушным ради своего же блага! Все равно он норовит уйти из воли Божьей, оторваться от живительной пуповины и скрючиться где-нибудь в пустыне. Каждый отец желает добра своему сыну. Поэтому разумный отец что-то запрещает ему. Только глупые родители предоставляют детям полную свободу. И что мы видим? Послушный ребенок вырастает порядочным, воспитанным, а непослушный, или тот, кому разрешили все – хулиганом, неучем и низким человеком. Что будет делать ребенок, если его предоставить своей воле? Он будет давиться конфетами до тех пор, пока не опухнет от передозировки шоколадом! Что он может придумать еще? Давайте представим, а? Он может прогулять школу, разрисовать лифт и стены, залезть на чердак и устроить там костер, привязать банку к кошке и смотреть, как бедное животное погибает и так далее. Другого проявления детской воли ждать не приходится! Ее и не может быть! Ни один ребенок никогда не решит пойти полоть грядки, покрасить забор или записаться к репетитору по математике. Если вы увидите такого ребенка, вы, наверное, подумаете: ну-у-у-у… этот мальчик не в себе! И правильно подумаете, потому что такое поведение для ребенка будет ненормальным!

Ребенок, предоставленный сам себе, в лучшем случае станет больным, искалечит свою психику или сядет в тюрьму. Потому что такой ребенок – безумен! Разве вы с детства не видели никогда – сколько вокруг вас таких детей и что с ними стало потом? Много ли из тех, кто был предоставлен самим себе, кто не подчинялся родительской воле, стали достойными людьми? Много ли из них сумели получить образование, построить семью, завести и вырастить детей, да и вообще, много ли из них выжило? Вы, наверное, понимаете, что я говорю о мирной жизни.

Один безбожный сочинитель придумал миф о каком-то Тимуре и его команде, которая якобы по своей воле занималась добрыми делами. Но это всего лишь вымысел наивного, безграмотного безбожника, незнающего элементарные законы, на которых строится общество. Такие же наивные и безграмотные безбожники провозгласили свободу главным достижением и мечтой человечества. Они слышали звон, да не знают где он! Они поняли свободу, как непослушание! Как возможность жить по своей глупой воле и творит всякие безобразия. Но мы то все знаем, что это безумие! И знаем – куда эти безумцы завели человечество! В какую пропасть! Более того, мы, как послушные дети Отца нашего Небесного, не отринувшие мудрость и опыт Родителя, прекрасно понимаем – что будет с ними дальше! Любому нормальному человеку понятно, что нельзя пожирать яды вместо хлеба и надеяться на долгую счастливую жизнь! Но безумцам этого не объяснить…

В самой главной молитве, которой научил нас сам Иисус Христос, есть слова, которые мы повторяем каждый день: «Да будет Воля Твоя, яко на небеси и на земли!» Этими словами мы сознательно признаем Волю Господа нужной, полезной и необходимой для нас, и желаем, чтобы она была единственной волей во вселенной. И пусть нас, верных Отцу, осталось совсем мало и обезумевшие от собственной воли народы ищут нас, чтобы убить, мы все равно уверены в том, что правда и окончательная победа – за нами! Нужно только потерпеть, дорогие мои! Ибо сказано: «и будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется»

Помоги нам в этом Бог, дорогие детушки!

Казаки склонили головы, и батюшка благословил всех крестом. Потом он слез с ящиков и направился прямо к Михаилу.

– Ну что, Миша? – спросил он, – Что решил?

– Откуда вы меня знаете?

– Опять ты меня не узнал?

– Нет, кто вы?

– Не называй меня на вы!

– Киприан! Ты?!

– Да, это я…

– Не слушай его, Михаил! – неожиданно закричал появившийся откуда-то слева сатана. – Не слушай этого лжеца!

Киприан хладнокровно поднял крест:

– Именем Иисуса Христа, вон отсюда, сатана! И больше не смей сюда соваться!

– Михаил, – скрипел зубами Денница, – пойдем отсюда! Пойдем быстрее! Что ты тут нашел?

– Вон отсюда, я сказал! – угрожающе возвысил голос Киприан и зачем-то полез за пазуху.

Беловский заметил под рясой у него десантный тельник. Священник достал флакончик и стал откручивать пробку.

– Брось, поп, эту гадость! Брось! – закричал сатана. – Михаил, пойдем же, наконец!

Киприан плеснул немного жидкости в ладонь и спокойно спросил:

– Ну что, Миш, брызнуть в него крещенской водицей? Или с ним пойдешь?

– Брось эту гадость, скотина мерзкая! Брось, вонючий поп! – орал владыка ада. Его корежило и трясло так, что с деревьев сыпались листья. – Михаил, чего ты ждешь? Или ты хочешь сдохнуть вместе с ними? Ты хочешь променять трон на общую яму, куда тебя свалят вместе со всеми и засыпят хлоркой? Ты этого хочешь?

– Давай, Миша, и, правда, выбирай скорее. Не гоже ему тут находиться. Не место ему тут.

– Да что ты слушаешь этого старого дурака! – нервно смеялся сатана, – этого бородатого идиота! Пойдем строить новые счастливые города! Пойдем растить новые счастливые поколения, не знающие ужасов войны и этих тварей! Пойдем осваивать межзвездное пространство! Пойдем заниматься наукой! Перед нами светлое будущее! Плюнь на них! Они побеждены! Их больше нет! Отныне я – бог!

– Сейчас проверим, какой ты победитель, какой ты бог – хитро улыбнулся Киприан, замахиваясь пригоршней с крещенской водой, – ну что, Миша, долго мне тебя еще ждать? Ты уж реши ­– туда или сюда?

– Тьфу, тьфу, тьфу! Отойди от меня сатана! Отрицаюсь тебя, отрицаюсь дел твоих! Во имя Отца и Сына и Святого Духа, врежь ему, Киприан!

Треснула молния, и Денница исчез. Сразу стало как-то легко и весело.

– Ну, как тебе этот клоун? Ишь, прыщ на заднице, а туда же – победитель, бог! – смеялся он.

– Что со мной было?

– Ничего особенного. Просто он совратил тебя, воспользовавшись твоим трудным положением. Это он мастер…

– Как же так получилось?

– Ну, как, как… Ты ж был ранен шибко. Нужно было потерпеть немного, а ты смалодушничал и отказался вроде как дальше с нами работать. А он тут как тут! Он всегда где-то рядом и только и смотрит, чтобы сцапать… Зараза…

– Ну и что дальше?

– А чего дальше… дальше мы без тебя провалили все свои задания, история пошла кувыркаться, народы напали все на всех. Три четверти населения земли погибло. Россию раздолбали так, что не осталось камня на камне. И вот мы тут. Это – последняя церковь. Ждем, когда все закончится. Да уж немного совсем осталось. ПВО у нас больше нет. Вчера потеряли последние зенитные установки и РЛС. Значит, сегодня они нас разбомбят. Об этом все знают, поэтому готовятся. Видишь, всех причащают без разбора.

– Как же так? Неужели наши пророчества не сбудутся? Значит, они были не верны? Значит, Небеса не восполнят количество ангелов?

– Да, Миша. История свершилась по плану сатаны. Именно для этого он тебя сюда – в последние дни земли и притащил, чтобы показать, что все вышло не по-нашему. В Иерусалиме, в новом Храме сейчас готовятся короновать Царя мира сего.

– Постой, кого же они будут там короновать, если я отказался?

– Что говоришь? – приложив к уху сухую ладонь, как бы не расслышав, переспросил старенький батюшка.

– Кого, говорю, они короновать-то собрались, если я отказался? Он ведь меня на престол готовил.

– Тебя? – удивился Киприан?

– Ну да, меня…

– И ты отказался?

– Конечно, отказался.

– То есть ты никогда не давал своего согласия?

– Никогда, ни в одном времени, ни в одном месте вселенной не давал согласия, как бы он меня не уговаривал.

– Ты хочешь сказать, что у него ничего не вышло? – прищурил хитрые глаза он.

– Отец Киприан, что-то я не пойму тебя. Ты ведь и сам все знаешь!

– Мне важно, чтобы ты сказал это! Чтобы ты сказал это мне, иерею! Чтобы я свидетельствовал об этом перед Богом! Чтобы я имел возможность сказать Ему, что ты отказал сатане! Чтобы я имел возможность сказать всем людям, что у ада ничего не вышло! Что нас не победили!

– Да! Я отказал сатане! Да, у ада ничего не вышло!

– Пойдем же скорее сообщим все это народу и армии! Пойдем, возвестим радостную весть!

Где-то над лесом послышался гул десятков самолетов. Это приближалась та самая армада бомбардировщиков, которую они с Денницей недавно встретили в небе. Киприан схватил Беловского, расцеловал, потом вбежал обратно на штабель ящиков и закричал, размахивая крестом:

– Смерть, где твое жало! Ад, где твоя победа! Мы победили! Дети мои, свершилось! Свершилось то, о чем я вам говорил! Наш боец вернулся! Он вернулся!

Вслед за ним тысячи и тысячи воинов повскакивали со своих мест и началось примерно то же, что было 9 мая 1945-го года около Рейхстага.

– Победа! – ревела многотысячная толпа, паля в воздух из всех видов оружия, которое только было в руках. – Победа!

Если бы…

В темноте плавало что-то красное и бесформенное. Что-то непонятное и многочисленное. Почему-то никак не удавалось прицелиться в них взглядом и рассмотреть повнимательнее. Стоило только выбрать какую-то одну, как она поспешно уходила влево, туда, где была кромешная темнота, и ничего не было видно вообще. Ничего не было видно и справа, и сверху, и снизу. Красные штуки виднелись только где-то посередине, но уходили только налево. Всегда только налево. Значит, чтобы успеть рассмотреть, нужно засекать их правее. Что же это за штуки такие? Но сколько он ни старался разгадать эту тайну, у него раз за разом ничего не получалось. Но в мире ничего больше не было, кроме плавающих красных тел, а потому и занятия другого быть не могло, кроме слежения за ними. Не было ни воспоминаний, ни размышлений, ни ощущений. Лишь только ускользали и ускользали непонятные формы. И появлялись снова…

Это длилось уже долго. Возможно, всегда. Впрочем, об этом он не думал, потому что не думал вообще ни о чем.

Это могло длиться еще долго. Могло длиться всегда. Но и об этом он тоже не думал.

Первое, что появилось в его сознании, была заинтересованность каким-то изменением. Он заметил это изменение, он обратил внимание на это изменение, но не мог понять – в чем оно? Красные тела все плыли и исчезали слева, но что-то поменялось. Но что?

Ему стало интересно. Сознание получило задачу и начало лениво включаться. И чем больше оно просыпалось, тем отчетливее наблюдались происходящие изменения. Наконец стало понятно, что изменилась темнота, в которой плавали те же самые штуки. Она стала светлеть и светлеть и вскоре посветлела уже настолько, что проплывающие красные тела на ее фоне показались более темными. А потом и совсем черными. Там, за всем этим появился какой-то свет. Много света!

– Он открыл глаза! Он открыл глаза! – услышал он чей-то голос. – Вот, Миша, пей! Вот вода!

Над ним кто-то склонился. Он льет воду ему на губы и протирает очень мокрой тряпкой его лицо. Вода течет за уши и по шее.

– Анатоль… – чуть слышно прошептал Михаил.

– Я это, я! – плакал Коэн. – Я уж думал, что ты не очнешься…

Вместе с сознанием вернулась боль. Коэн приподнял его голову, чтобы ему было удобнее пить воду, и он рассмотрел свои ноги. Они уже не трепетали, как недавно. Раны на них запеклись и высохли.

– Ты потерял много крови, но Лиза меня научила, что делать. Кровь мы остановили, и теперь будем ждать, когда она восстановится.

– Сколько я был без сознания?

– Часа четыре, не меньше…

– Где Лиза?

– Тут я, Мишенька! – услышал он голос Извольки. – Как же я страдаю, что не могу быть с тобой!

– Почему не можешь? Ты всегда со мной…

– Ну что ты говоришь! – всхлипнула девушка.

– Лиз, – попросил Беловский, – у тебя там нет какого-нибудь тюбика, чтобы не болело.

– Прости, миленький! – разрыдалась она, – Никак я не могу ослабить твою боль! Ника-а-а-ак! Мы запустили процесс регенерации поврежденных тканей прямо на тебе живом! Это должно быть очень мучительно… Сейчас в тебе заново строятся клетки раздробленных костей и потому нервы и мышцы мы пока не можем начать воссоздавать. Какое-то время они должны просто так болтаться. Их даже сушить нельзя, они должны оставаться влажными. Сначала кости, потом все остальное. Иначе нельзя!

– Ну не плачь, не плачь, родная… Я потерплю. Я теперь все вытерплю.

– Ты бы и тогда вытерпел. Я знаю, что ты бы вытерпел! Просто у тебя был травматический шок, и ты не отдавал себе отчет. Именно поэтому мы опять чуть не потеряли и тебя, и весь наш проект! Ты бы знал, что у нас началось! Что началось!

– Ну и что началось?

– Я сразу вылетела из проекта, поэтому знаю, что было только по рассказам.

– А почему ты вылетела? Тебя наказали за меня?

– Нет, просто я погибла, когда мне было два годика. Весь мир стал развиваться по другому пути. Исчезла не только я, но и многие другие, Селиван, с Серафимом, например, даже и не родились. А ведь именно они создали нашу технологию. Ты только представь, мы остались вообще ни с чем! Саня оказался в каком-то дальнем гарнизоне на базе утилизации старых ракет совершенно без связи и контактов. Даже Интернета у них там не было!

– Кто же разрулил ситуацию?

– Киприан, Тимофей и еще много-много святых предков. Даже Венеслава рвалась на твою выручку. Насилу ее остановили. Бой баба!

– Ты рассказывай, рассказывай! Когда ты говоришь, я отвлекаюсь от боли, и мне становится легче.

– Скоро тебе станет и на самом деле легче. Даже весело! Когда ткани начнут зарастать, будет щекотно.

– Что же случилось с историей? Расскажи.

– Ну, если в двух словах, то нам, по известным причинам, не удалось предотвратить цунами в Атлантике, поэтому началась ядерная война. Причем, как Россия ни старалась не ввязываться, так и не смогла.

– А что случилось?

– Я точно не вникала, но суть в том, что около шестидесяти миллионов европейских беженцев ворвались на Украину. Тогда она еще была отдельной страной и очень стремилась в ЕС. Ее заявление на вступление давно уже пылилось где-то под сукном. Но тут цунами, пол Европы смыто, народ ломанулся на восток, опустошил все восточноевропейские страны. Поэтому европейский парламент моментально проявил неслыханное дружелюбие к украинцам. Там быстренько откопали заявление, и в течение трех часов приняли Украину в Европу. Ну а дальше все произошло как в сказке. Со стороны Европы в одностороннем порядке все границы были сняты даже раньше на два часа, чем закончилась официальная процедура приема нового члена, и они все разом приехали…

– Какой ужас!

– Погоди, это еще не ужас – засмеялась она. – Ужас начался позже. У России с Украиной граница была чисто символическая. Поэтому голодные европейцы, за три дня пойдя и опустошив Украину, ринулись в Россию. Мы поколебались, попытались навести на границе порядок, но где уж там! Короче, Россия не стала открывать огонь по мирным беженцам и направила их потоки в астраханские и калмыцкие степи, чтобы организовать там для них лагеря. Но НАТО, куда вместе с членством в ЕС автоматически вступила Украина, не мешкая долго, передислоцировало в Крым свои передовые части, что возбудило крымских татар, которые подняли такой шум, что услышали в Стамбуле и Иране. В Турции, кстати, в эти дни произошел военный переворот и к власти пришли исламские радикалы, которые также быстро разорвали все отношения с НАТО и влились в Исламский Халифат, объединивший в это время все мусульманские страны в единый, мощный союз. Такие вот пироги…

– Ну а дальше?

– А дальше – больше. Арабы засекли американскую субмарину у своих берегов и атаковали ее. Лодка, перед тем как затонуть, выпустила 32 ракеты. Не пропадать же добру? Ну и началось… Объединенные армии исламских народов скинули Израиль в море, вырезали курдов, армян, рванули на Кавказ и взбунтовали его. Потом шарахнули по Грузии и Крыму, которые были напичканы натовскими войсками, существенно увеличившимися за счет украинской армии. В Тихом океане взорвали еще одну бомбу, цунами от которой обрушилось на Западное побережье Америки, Японию и Китай. Китай сдержал обещание и врезал по исламским странам. Индия по Пакистану. Пакистан по Индии. Иран по Китаю, где произошли крупнейшие землетрясения, которые, вместе с цунами, практически полностью уничтожили всю его экономику и стратегическое вооружение.

– А что же Россия?

– А что Россия? Россия, якобы, нарушила свои обещания не ввязываться. Во-первых, она приняла миллионы европейцев и поселила их вокруг Кавказа. Исламисты не поверили, что это были беженцы. Они были уверены, что под прикрытием мирных жителей мы разместили натовские войска. Во-вторых, Россия опять увязла на Кавказе. Причем боевые действия пришлось перенести на территорию Армении и Айзербаджана. И в третьих, Черноморский флот в Севастополе был атакован вместе с натовскими силами, и ему пришлось вступить в бой. Короче говоря, мира не получилось…

– Ну а что потом?

– Когда армии и города всех стран были практически уничтожены, решили, что пора договариваться. Исламский мир потерпел поражение и пошел на переговоры, в результате которых он потерял самостоятельность и освободил от мусульман территорию от Синая, до Ефрата, естественно, вместе с Иерусалимом, где в тот же месяц было начато строительство Храма. Затем мир решил объединяться, чтобы больше никогда не воевать. Единственная страна, которая не согласилась, была Россия. Ее объявили врагом мира и навалились на нее всеми оставшимися силами. Собственно, вот и все. Остальное ты сам видел.

– Да… невеселая история.

– И не длинная.

– Ну, ничего, теперь удлиним…

– Как ты себя чувствуешь?

– Ты знаешь, значительно лучше! Даже стало, как ты говоришь, немного щекотно.

– Это же здорово! Значит, кости уже восстановились и начали регенерироваться ткани!

Тут, сидящий рядом и скромно слушающий их Коэн, деликатно напомнил о себе:

– Я извиняюсь, вам, наверное, виднее что делать. Но мне кажется, что уже можно потихоньку уносить отсюда ноги. Мы очень рискуем, потому что шейх не утерпит и обязательно наведается сюда, чтобы посмотреть на работу Фадлана.

– Уносить ноги? Это правильно! – согласилась Изволь. – Где тут у вас секретный выход? Как его… «Путь акулы»?

– Да, «Путь акулы». Но туда нужно идти.

– Миша, ты уже сможешь унести свои ноги?

– Нужно попробовать…

Опираясь на Анатоля, Михаил осторожно встал сначала на колени, а потом потихоньку и на ноги. Они еще сильно болели, но стоять уже было можно. Коэн всунул ему в руку заранее принесенную им коллекционную трость, с инкрустированной драгоценными камнями рукоятью.

– Вот, Миша, тебе от меня на память о тропическом рае.

– Благодарю тебя, Анатоль! – он посмотрел на свои ужасные ноги. – С такой тростью и без штанов не стыдно…

Дерзай!

На ходу боль проходила быстро, и уже через сотню шагов Беловский почувствовал, что может передвигаться самостоятельно, без помощи своего спутника. Они опять поднялись в апартаменты хозяина виллы, зашли в охотничью комнату, где Коэн безжалостно сорвав со стены роскошный ковер, увешанный оружием, ткнул подвернувшимся под руку кинжалом в какую-то щель между деревянными панелями и массивный камин, у противоположной стены, мягко заурчав, отъехал в сторону.

– За мной! – скомандовал Анатоль. – Только осторожно! Тут крутая винтовая лестница.

Они спускались довольно долго, по ощущению, на несколько этажей ниже цокольного. Потом оказались в длинном сыром коридоре, который, петляя, вывел их в просторный подземный зал с темным озером в центре. Коэн уверенно подошел к оранжевому щитку на стене, открыл ключом дверцу и произвел там какую-то операцию с кнопками и тумблерами.

– Ну, теперь можно немного передохнуть и подумать…

– А если люди шейха найдут тоннель и погонятся за нами?

– Не переживай. Тоннеля уже нет. Я его обрушил.

– Когда это ты успел?

– Только сейчас.

– Ну а где же субмарина?

– Она здесь – Анатоль указал на озеро, – лежит на грунте, продувает кессоны и скоро должна всплыть.

Их голоса в загробной тишине пещеры разносились гулким эхом. Михаил недоверчиво посмотрел на зеркальную гладь воды.

– А если не всплывет?

Коэн как-то нахохлился и сморщил лоб.

– Ну что ты говоришь? Почему не всплывет? – уже с меньшей уверенностью сказал он.

– Ну, мало ли…

– Должна, по идее всплыть…

– А ее давно проверяли? Может она уже… того?

– Чего «того»?

– Ну… может она не работает?

Коэн почесал затылок.

– Да нет. Должна всплыть…

– Хоть бы пузыри какие-нибудь пустила. Она точно там есть?

– Была…

– Ты тоннель, говоришь, уже обрушил?

– Угу, обрушил.

– Ну-ну…

– Что ты хочешь сказать?

– Да так…

Они присели на скамьи, которые имелись на маленьком причале для лодки и стали пристально смотреть на идеальную гладь воды, которую лишь изредка нарушала звонкая капля, упавшая откуда-то с потолка. Лодка не всплывала…

Коэн сидел, обхватив голову пухлыми руками.

– Миш, как ты думаешь, это – все?

– Это я у тебя хотел спросить.

– Я думаю, что – все.

– Не узнаю тебя. Ты же всегда говорил, что ищешь выход из любой ситуации?

– Я и сейчас ищу…

– Ну, давай думать вместе: что нужно сделать, чтобы лодка всплыла?

– Да ничего сложного. Нужно поднять четыре тумблера на щитке.

– Ты все поднял?

– Давай, проверим.

Они подошли к щитку и обнаружили все четыре тумблера в поднятом состоянии.

– Больше ничего не нужно включать?

– У меня с головой пока все в порядке.

– Если лодка действительно там есть, значит, что-то не сработало тут. Давай разбирать щиток. Чем?

– У тебя был пистолет. Давай его сюда!

– Да ты им разнесешь весь щиток в дребезги, и мы останемся вообще без света!

– Да какая тебе разница, что со светом, что без света…

Михаил, не церемонясь, вытащил из кармана миллиардера пистолет, щелкнул затвором, снял с предохранителя и стал пристально изучать щиток. Но как он не старался, ему не удалось найти хоть какой-нибудь намек на болты или шурупы. Видимо, он был монолитным. И это вполне понятно, ведь он должен работать в сыром помещении. Тем не менее, он решил попытаться выстрелить в край щитка. Вдруг чего-нибудь отколется и ему удастся покопаться в его внутренностях?

В подземной пещере грянул выстрел. Пуля, жужжа, отрекошетила куда-то в темноту, поверхность озера от звука покрылась мелкой рябью, но на щитке появилась лишь неглубокая вмятина.

– Тьфу ты! – с досадой сплюнул Михаил. – Ну, кто так электрику делает?

– Тут все сделано так, чтобы выдержало любой потоп, пожар или взрыв. Надежно тут все…

– Да уж! Все абсолютное качество! Только лодка не всплывает… Ну и что нам тут Конец Света встречать?

С этими словами он выпустил в ненавистный щиток всю обойму. Коэн отвернулся, присел на корточки и заткнул уши руками. Когда раскаты эха от выстрелов утихли, за спиной Михаила послышался тихий шепот Анатоля:

– Смотри!

Лейтенант обернулся и посмотрел туда, куда зачарованно уставился Коэн. Вода в озере волновалась, со дна поднимались пузыри.

– Что это?

– Я же говорю: кессоны продувает…

– Лодка?

– Ну а что же еще?

Михаил посмотрел на щиток. Одна из пуль попала в тумблер и немного свернула его.

– Видишь, как нужно их включать?

Вскоре в темной глубине озера показались огни, и небольшой оранжевый батискаф вынырнул на поверхность и весело закачался у причала. Развеселившиеся спасители человечества запрыгнули в лодку, задраили люк и начали погружение. Михаилу еще никогда не доводилось путешествовать под водой, поэтому он с интересом прильнул к широкому иллюминатору. Сначала ничего интересного, кроме обильных пузырей, освещенных их фонарями, не было. Но чем глубже они погружались, тем спокойней становилась вода за бортом, видимость улучшалась, и он рассмотрел стены подводного грота, по которому осторожно двигалась их субмарина.

Вскоре впереди вода стала светлеть, и их маленький корабль вышел из пещеры в море.

– Ну, ты что, забыл про наше дело? – оторвал завороженного красотами подводного мира Михаила Анатоль. – Давай думать, что делать.

– А я думаю…

– Ну и что ты придумал? Как нам пульт добыть?

– А зачем нам пульт?

– У тебя есть другой план?

– Да, есть. Нам всего-навсего нужно сообщить американцам о том, что находится в трюме твоего танкера, и они сами обезвредят бомбу.

– И всего-то?

– Все гениальное просто.

– Зачем тогда мы так мучились?

– Не знаю…

– Идиоты! Можно ведь было материализоваться не на Сейшелах, а где-нибудь в Кейптауне и там все тихо и спокойно сделать…

– Однако мое руководство послало нас на Сейшелы. Не думаю, что им не пришел в голову такой простой способ. Скорее всего, были какие-то причины послать нас сюда и обезвредить танкер самим.

– Я тоже подозреваю, что сообщить американцам – это плохая идея. Во-первых, танкер мой и поэтому в любом случае меня упекут надолго, если не на всю жизнь в тюрьму. Но мне не придется в ней посидеть, потому что меня уберут еще до суда.

– За что?

– Как за что? Начнется расследование, будут выведывать – у кого я купил эту нефть и бомбу вместе с ней. А купил я ее у шейха. Понимаешь?

– Дальновидный ты.

– Тут большого ума не нужно.

– А ты не забыл, что тебе нужно расплатиться кое за что?

– Нет, не забыл. Но мое наказание будет после смерти. Поэтому мне не резон ее приближать. Но и это не главное. Есть еще одна причина.

– Говори.

– Если меня уберут до суда, то они и все следствие закатают в асфальт. Поверь мне, так и будет. Дело это, естественно, будет засекречено, поэтому никакой огласки оно не получит. И в результате меня убьют, я попаду в ад, а бомба все равно останется у них. Я не люблю глупо работать…

– Логично. Вот мы и поняли, почему руководство не предложило нам такой легкий план.

– Остается одно – обезвредить бомбу здесь.

– Как?

– Пока ты валялся без сознания, я много обдумал.

– Выкладывай.

– У нас нет ни единого шанса завладеть пультом, потому что шейх сейчас очень насторожился. Пока он ничего понять не может. Наверное, сейчас он ходит по моей вилле, и у него уши трещат от напряженных размышлений. Он уже знает, что я неожиданно сильно постарел, приплелся в одних трусах вместе с каким-то суперменом по берегу рано утром, устроил погром в собственном доме, усыпил весь персонал, обезвредил повара, взорвал Фадлана и завершил столь экстравагантный выход эффектным аккордом, разворотив неизвестно куда ведущий тоннель.

– Как бы у него процессор не задымился от такого…

– Как бы у нас чего не задымилось! Давай думать дальше: что бы ты на его месте сделал?

– Я бы не стал долго думать, а отправил бы танкеры в Америку и нажал бы пульт сам.

– Это самое примитивное и глупое, что только можно придумать. Если шейх погонит танкеры как свою собственность, то при взрыве их он окажется за решеткой. Но он хотел продать их мне. В таком случае, я оказался бы за решеткой. И там все по той же схеме – секретное следствие и мой труп в камере. Правда, он может продать суда кому-нибудь другому. Но он не знает – где я. И чувствует, что я владею всей информацией.

– Нелегкое у него положение…

– У нас не лучше. Сейчас он будет искать меня, поэтому нам нужно просчитать каждый шаг. Я уверен, его люди уже получили приказ достать нас хоть из-под земли.

– И из-под воды.

– Правильно мыслишь. У них есть корабли береговой охраны и вертолеты с глубинными сканерами. Скорее всего, они уже начали охоту.

– Сколько идти до рейда, на котором стоят танкеры?

– Пол часа. Не меньше.

– Ну, давай, жми, как говорится, на всю катушку!

– Тут небольшие глубины, видишь, как светло? Думаю, что нас можно увидеть невооруженным глазом с любого самолета.

– Будем надеяться на чудо.

– Чуда не будет. Я уверен, что первым делом шейх постарается прикрыть этот танкер со всех сторон, и мы идем на всех парах прямо в его руки.

– А если нам где-нибудь затаиться и подождать хотя бы до ночи?

– За это время они прочешут каждый метр акватории, и все равно найдут нас.

– Ну и что же ты предлагаешь? Ты же думал четыре часа!

– Есть у меня одна идея…

– Ну, говори!

– Это – единственная возможность остановить шейха.

– Ну не тяни же резину!

– Нам нужно потопить этот танкер.

– Хорошая мысль! У нас на борту есть торпеды?

– Я не шучу. Торпед у нас нет. Но у нас есть наша субмарина, которая имеет систему самоликвидации.

– Какова мощность заряда?

– Я в этом ничего не понимаю. Но изготовитель гарантировал полное уничтожение.

– Но ты же представляешь, что мы погибнем?

– Естественно, я об этом подумал. И я согласен, если это поможет делу.

– Но как же мы подойдем к танкеру, если он со всех сторон прикрыт?

– Будем блефовать. Давай свой Интернет-приемник. Поговорим с шейхом!

Михаил снял с шеи приемник и отдал Коэну. Тот медленно развернул дисплей, набрал адрес шейха, но не решался нажать ENTER.

– Чего ты ждешь?

– Что нужно говорить вашему Богу в таких случаях?

– Почему «вашему»? Это и твой Бог.

– Но я не знаю, как к нему обращаться.

– Ты перекрестись и скажи «Господи, благослови», а все остальное Он и сам видит и знает.

– Но я же не крещеный.

– Мы тебя крестим потом.

– Когда, если я сейчас погибну? Некрещеные ведь все идут в ад? Хотя, какая мне разница…

– Действительно, чего ты так переживаешь? – улыбнулся Михаил.

– Не понимаю твоего цинизма. Я стою на пороге вечных мук, вообще-то.

– Не обижайся. Наверное, это у меня профессиональное. Я столько раз уже стоял и на пороге, и в самом аду бывал, хоть ты мне вряд ли поверишь…

– Почему? Я верю. Я знаю, что ты был в аду. Пока ты был без сознания, я разговаривал с Лизой. Она мне рассказала многое про ваш проект и про ваши задачи.

– О! Если она тебя посвятила в наши тайны, значит, твоя персона серьезно рассматривалась на Совете и у них на тебя есть какие-то виды.

– Не смеши. Какие виды могут быть на матерого крахобора… Просто она прекрасно понимает, что все эти тайны я унесу с собой.

– Безусловно, унесешь. Лиза – девушка умная. Просто так трепаться не станет.

– Скажи, Михаил, Бог помогает некрещеным?

– Все люди – Его дети. Он помогает всем.

– Но какой смысл Ему помогать некрещеным, если они все равно стройными рядами идут в ад?

– Ну, может быть, этот некрещеный сделает какой-нибудь поступок, который поможет общему делу. Простой пример: Бог может помочь некрещеному вырыть колодец для того, чтобы из него когда-нибудь напился погибающий крещеный. Это, конечно, примитивная демагогия. Но принцип примерно такой. В природе нет ни одного лишнего элемента.

– Значит, я могу помолиться, чтобы Бог мне помог сделать то, что спасет миллионы крещеных?

– Да, если ты помолишься именно с этой мыслью, Бог обязательно поможет. Дерзай! А потом, как-нибудь, я тебе скажу еще кое-что.

Коэн неумело перекрестился, что-то сосредоточенно прошептал себе под нос и решительно вызвал шейха на видеосвязь.

На мониторе появилось удивленное лицо Аль-Абаса.

– Джонатан! Это ты! Где ты?

– Здравствуй, здравствуй, дорогой друг! Прости за то, что вынужден так конспирироваться, но обстоятельства, побудившие меня выбрать такое поведение очень серьезные!

– Что случилось, мой друг! Мы все очень переживаем за тебя. Я буквально места не нахожу! Твоя вилла горит, мы чудом успели вытащить оттуда твоих людей в бессознательном состоянии! Но тебя нигде не нашли. Что происходит?

– Послушай меня внимательно, мой уважаемый брат! Ты же меня хорошо и давно знаешь. У меня нет, и не может быть от тебя тайн. И если я какое-то время был вынужден молчать, значит, я просто не мог говорить.

– Но теперь то можешь?

– Теперь могу, но у нас с тобой осталось несколько минут, за это время мы должны предотвратить ужасную катастрофу, в которой все мы можем погибнуть! Говорю коротко, потому что нет времени. По своим каналам я узнал, что в одном из танкеров заложена водородная бомба огромной мощности!

Шейх изобразил на лице крайнее удивление и страх.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно уверен. Я не знаю – кто ее туда заложил. Сам понимаешь, время неспокойное. Но я знаю, что некие силы, злоупотребляя нашей доверчивостью, просто используют наши транспорты, для того, чтобы доставить на них заряд и взорвать Америку!

– Если это и так, чего же ты волнуешься? До Америки им еще долго не добраться. Они еще на рейде. Покажи нам этот танкер, и мы обезвредим бомбу!

– Это не самое страшное! Американцы как-то пронюхали про это и перепрограмировали электронику на взрывателе на сегодняшнее число! На этот час! Через несколько минут здесь так рванет, что вместо архипелага появится впадина!

– Это точные данные? – страх на лице шейха стал более правдоподобным.

– Абсолютно!

– Что ты намерен предпринять?

– Рядом со мной сидит один из тех американцев, которые осуществляли эту операцию. Он знает, как остановить механизм! Мы идем на субмарине к нашим танкерам.

– Он надежный человек? Он не блефует?

– У нас с ним сложные отношения, которые не позволяют ему рисковать.

– Я понимаю… понимаю тебя. Но почему ты раньше не сообщил мне об этом? Почему только сейчас, за несколько минут?

– Поверь мне, я не мог! Слишком серьезные силы участвуют в этой операции. И сейчас я очень рискую, открытым текстом выходя на связь с тобой. Но другого выхода нет: или мы успеваем обезвредить бомбу, и потом думаем, что делать дальше, или не успеваем!

– Но где вы? Между прочим, я по случаю тоже нахожусь на борту одного из этих транспортов.

– Мы уже подходим к рейду. Скоро будем у вас. Скажи, дорогой брат, который из танкеров называется «SRS-18», чтобы мы не тратили время на поиски?

Шейх был явно растерян. Он не успевал подумать. Все его карты и планы перепутались так неожиданно, что он не знал что ответить, а Коэн продолжал выбивать его из седла:

– Скажи, пожалуйста, скорее: где этот танкер! – кричал Анатоль. – Дорога каждая минута! Нас уже запеленговали! Я специально вышел на связь в самый последний момент, чтобы они не успели нам помешать. Вызывай полицию, прессу и армию, чтобы нас не перестреляли как котят! Который из танкеров «SRS-18», брат!?

– Подожди, подожди, Джонатан! Кто за тобой гонится?

– За мной гонится время! У нас осталось слишком мало времени, шейх! Через несколько минут мы все превратимся в пар!

Аль-Абас не понимал, как так могло случиться, что бомбу кто-то препрограмировал. Но он жил в мире сложных игр, где нередки двойные и тройные агенты и многоуровневые схемы. Поэтому он вполне допускал, что его кто-то переиграл. Для того чтобы это проверить, нужен серьезный анализ всех элементов его операции, вплоть до самых мельчайших деталей. За несколько минут это осуществить было совершенно невозможно. Ему оставалось только два варианта – поверить Коэну или не поверить Коэну. В первом случае он в принципе ничем не рисковал. Пусть американец поднимется на борт. В конце концов, не будут же они с Коэном взывать бомбу? Коэн не такой человек, чтобы совершать геройские поступки. А если он не поверит ему… вдруг он не врет и бомба действительно перенастроена? Этот вариант вызывал у него больше опасений, поэтому он решил поверить.

– Почему вы идете под водой? Поднимайтесь на поверхность и полным ходом идите к крайнему левому транспорту. Это и есть «SRS-18»! Мы спускаем трап с левого борта!

Анатоль резко задрал горизонтальные рули, субмарина акулой вынырнула из воды и с удвоенной скоростью понеслась к танкеру. Он выключил приемник, повернулся к Михаилу и сказал:

– Ну, все… Мне осталось жить пару минут.

– Жизнь вечна, Толя.

– Мне от этого не слаще. Вечные муки хуже смерти.

Беловский хотел что-то сказать, но Коэн перебил его:

– Ничего не говори. Не нужно. Я делаю это с полным сознанием и с надеждой на то, что мои девочки будут жить. Сделка – есть сделка. Единственное, о чем я хотел тебя попросить – ты должен их крестить.

– Обещаю!

– Я знаю, что ты агент межвременного спецназа, который действует в любом времени. Также я знаю, что тебе предстоит выполнить очень важное задание в будущем. Из этого я делаю вывод, что ты не умрешь сейчас вместе со мной. Поэтому я и прошу тебя об этом одолжении.

И еще… Если вдруг доведется опять побывать во времени с 1963 года, то постарайся как-нибудь крестить и меня.

– Это невозможно, Анатоль. Тогда изменится вес вектор развития.

– Жаль. Тогда хотя бы помолитесь обо мне, как о христианине, который просто не успел креститься. Ему просто немного не повезло…

– Это я обещаю. И даже больше того.

– Ну, все, мы приближаемся. Сейчас я направлю лодку в борт этого танкера и одновременно включу систему самоуничтожения. Танкер должен затонуть и залить весь этот тропический рай нефтью. Шейх вряд ли станет его поднимать, потому что при этом ему не удастся скрыть бомбу. Он может ее взорвать, но не будет этого делать, потому что цунами смоет арабские страны. Я не знаю, что он будет делать с этой посудиной дальше. Да меня это и не волнует.

Даже если танкер не затонет, ему все равно придется буксировать его для ремонта в какой-нибудь док, и там рабочие обнаружат бомбу. Поэтому он не будет его ремонтировать, а, скорее всего, затопит где-нибудь в океане. В общем, проблем мы ему сделаем больших и надолго.

Коэн посмотрел на него грустными-грустными глазами, как-то скромно, как будто чего-то стесняясь, улыбнулся и тихо произнес:

Все Миша, прощай! Прости меня, Господи!

Эпилог

Небольшая, но толстостенная и потому тяжелая субмарина по касательной на большой скорости вспорола борт танкера длинной рваной бороздой и через секунду взорвалась. Огненный столб, с клубами черного дыма и пара вырвался из огромной дыры в борту, и тонны пылающей нефти вырвались в море. Судно сразу же накренилось и стало зарываться носом. На берегу острова Святой Анны стояли два человека и с интересом созерцали это зрелище.

– Нет, вряд ли утонет – сказал невысокий старец с седой бородой.

– Подождем немного, Киприан. Такие большие корабли быстро не тонут.

– Смотри, смотри, что это там такое?

– Кажется, вертолет взлетает. Никак шейх сумел улепетывает?

– Ну и, слава Богу!

– Ты радуешься за него?

– Я радуюсь за то, что он не взорвал бомбу. Ведь если бы он почувствовал, что погибает, он бы мог спокойно рвануть ее. Так, чтобы не ему одному умирать.

– Да он все равно бы не взорвал, потому что у него пульт запрограммирован на взрыв через несколько недель.

– Ну, мало ли. Вдруг он умеет перенастраивать его?

– В любом случае, слава Богу!

– Слава Богу!

– А вон и наши герои, кажется, идут!

– Да, это они!

По пылающей поверхности моря из черных клубов дыма вышли две фигуры. Они шли, не торопясь, и о чем-то беседовали.

– Красота! – воскликнул второй собеседник. – Вот это финал картины! Жаль, что я не режиссер…

– Какой из тебя режиссер, Тимофей? Где ты уже успел нахвататься этих словечек? Ты же в десятом веке родился.

– Ну и что, что в десятом веке. Мне все равно Лизкины фильмы нравятся. Завидую я ей.

– Нашел чему завидовать. Она ягоды живые только у меня в скиту пробовала, а ты завидуешь…

– Что ягоды? Сказано ведь: «не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих»

– Так то Божиих, не Лизкиных же?

– Да я и не говорю, что Лизкиных. Но слова, сказанные с истинной верой, и горячим сердцем, разве пустые? Разве они не зажигают сердца людей?

– Да понимаю я тебя, Тимофей, понимаю. Это я так, ворчу. Я и сам Лизавету нашу люблю, как дочь родную. Ангел она у нас. Чистый ангел!

– Интересно, о чем они там спорят? Смотри, как руками размахивают?

– Пойдем навстречу, что ли? Уж больно мне не терпится их обнять!

Михаил, идя по пояс в пламени, сердито доказывал низкому Коэну, голова которого едва выглядывала над пожаром, что он жив, и скоро увидит своими глазами дочек.

– Увидеть то я их увижу. Но вот обнять не обниму…

– Да почему же не обнимешь то?

– Ну, как же, мы ведь с тобой вроде как бы духи?

– Не духи, а души. Я думаю, что если тебя посвятили в наши дела, значит, ты еще послужишь на земле. Скорее всего, тебя вернут в твое время и дадут возможность послужить Богу!

– А как же ад? Я ведь заключил сделку?

– Вот ведь привязался! Да кому нужен твой ад? Ты сознательно пошел на вечные муки, ради всего человечества. Вот это нужно! Вот это и есть твоя сделка!

– Как-то нечестно получается. Я ведь всю жизнь поступал нечестно, всю жизнь заключал сделки с каким-нибудь подвохом. И вот впервые решил поступить честно… и тут не получилось.

– Ты что, расстроен?

– Я еще не понял ничего. Не расстроен, конечно. Скорее удивлен. Не представлял я, что все будет так. Я ведь ждал, что после взрыва я сразу в котел с кипящей смолой прыгну.

– Эх, ты! Простота! А еще олигарх… – засмеялся Михаил. – Да ты не переживай, страданий на твой век еще хватит. Я полагаю, что даже с избытком…

– Правда?

– Не знаю. Но если тебе дадут шанс стать христианином и отмолить свои грехи, то придется, наверное, и пострадать. Я, например, не представляю, как ты вернешься в свою жизнь, в свое общество и станешь там исповедовать Христа? Это ж хуже, чем на костре гореть…

– Везде нужно исповедовать Христа! – вступил в разговор Киприан.

– Ух, ты! Батюшка! Тимофей! Как незаметно подкрались-то!

– Да в таком дыму не мудрено. Ну, как вы, чадушки?

– Уже лучше – засмеялись Михаил с Анатолем.

– Ничего, ничего! Теперь будет нам всем веселей. Теперь у нас есть Победа! Правда, еще не окончательная, а все равно здорово поработали. Но отдыхать не будем. Дел мно-о-ого!

– Куда опять?

– Куда, куда… К себе, в свое время. Думаешь там забот мало? Там сейчас такое начинается!

– На авианосец?

– Тебе на авианосец, а Толюшке в Африку. К сокровищам своим.

– Толь, вот видишь, говорил я тебе, что вернут тебя еще пожить! – вставил Беловский.

– Поживешь, поживешь еще, миленький наш. Мы тебя уж больно сильно полюбили. Сколько в тебе мудрости и ясности ума! Сколько мужества! – обнимая Коэна, чуть не пел Киприан.

– Со мной никогда и никто, кроме детей и жены так не разговаривал – растерянно вращал глазами Анатоль.

– Так ведь и ты никогда столько добра искреннего никому не делал. Ну, ничего, теперь попробовал, так и продолжай, так и держи всю жизнь до самого конца, каким бы он ни был. И станет тогда твой конец таким же радостным, как и сейчас. И даже лучше в стократ!

– А куда мы сейчас идем? Огонь кругом…

– Да никуда. Так просто. Идем и идем. Разговариваем. Тимофей, вон, как язык проглотил. Ты чего молчишь, Тимофей?

– Я считаю.

– Чего ты считаешь?

– Сколько раз Миша уже пострадал.

– Да ни сколько. Сейчас плюхнется на свою койку в собственной каюте на авианосце «Президент Клинтон», как ничего и не было, и до самого Индийского океана мы его не тронем. А потом и о России позаботиться нужно будет. Ой, как много работы там!

– Но его душа-то все будет помнить – не унимался черкас.

– Душа, да… Душа будет помнить. Но у него работа такая – страдать и помнить.

– А я тоже буду помнить или все забуду? – спросил Коэн.

– Нет, милый наш Анатолий, тебе мы память сохраним. Только рассказывать никому не смей. Да и не поверит никто.

– И у меня тоже будет какое-то задание?

– А как же? У всех на земле есть свое задание. А уж у таких бойцов как вы – двойное, а то и тройное.

– И что мне нужно будет делать?

– Тебе все объяснят в свое время. Могу лишь сказать, что спасать ты будешь свой народ. Настало это время!

P.S.

– Стой, стой, Киприан! Подожди! Спросить я забыл! – неожиданно закричал Михаил, когда они уже распрощались и собрались расходиться.

– Что ты забыл?

– Я забыл спросить – откуда Фадлан узнал о том, чего мы отменили?

– О цунами?

– Ну да, о цунами, и о Коэне, который взорвет эту бомбу. Неужели у мусульман тоже есть такая программа, как у нас?

– Нет, у мусульман такой программы нет. Да и Фадлана послали вовсе не мусульмане, а шейх. Ну, какой это мусульманин?

– Тогда откуда же шейх узнал?

– Ему бесы сказали. Следят они за нами, вот и узнали кое-что.

– Как это следят?

– Да бесы же кругом. Ты разве не знал? Из-за плеча подглядывают, да все разговоры подслушивают. Поэтому язык нужно по возможности держать за зубами, а вы с Изволькой столько натрепали! А они же все слышат и видят! Вот и послали они бедного Фадлана нашего Толю убить, чтобы он не смог отменить свое преступление. Фадлану же не сказали всю правду, не сказали, что Толя пришел ошибку исправлять. Ему показали только то, что он сделал до своего раскаяния.

– Ну и как же нам теперь с Изволькой говорить?

– А вы бесов от себя отгоняйте, и говорите спокойно.

– Как отгонять?

– Молитвой. Только молитвой. Да водичкой святой.

Киприан полез за пазуху и извлек оттуда флакончик с крещенской водой и сунул Михаилу:

– На, вот! Пригодится!

Старец обернулся к Тимофею и указал рукой туда, где в небо вздымалась черная клубящаяся гарь:

– Смотри, танкер-то – утоп!

[1] Махди – Мессия в мусульманстве. Он должен объединить все народы на основе ислама и установить на земле вечный мир и благоденствие.