Царство полуночи

Трансильвания, вторая половина XVII века

Раздвигая ветви деревьев, Бенедикт пробирался сквозь чащу ночного леса. Он не замечал ничего вокруг, даже не знал, холодно ему или жарко. События последних месяцев, а то и лет, скрывал непроглядный туман. Время, место, люди… все потеряло значение.

Час назад, поддавшись порыву, Бенедикт убил крестьянскую семью — просто был голоден. Терпкий, медвяный вкус крови до сих пор обжигал язык и дурманил голову. Едва ли тела обнаружат до рассвета. Только утром, пожалуй, соседи заподозрят неладное, заметив, что никто не выходит из крытого соломой домика, не хозяйничает в поле, не скрипят двери, ни звука во дворе… А может быть, лишь спустя несколько дней учуют запах… То-то забьют тревогу! Всей деревней побегут в церковь да позапирают окна-двери в надежде, что святые стены укроют их от нечисти.

Но напрасно они поднимут крик о нашествии вурдалаков — Бенедикт к тому времени станет разыскивать новые жертвы в других селениях: может, в Закарпатье, может, в далеких южных краях… Куда только не заводили его странствия! Ведь вампиру все равно, где бродить, — была бы пища.

Он давно решил покинуть эти места, но прежде отправился по следу…

Несколько недель назад Бенедикт уловил запах смертного и с тех пор следовал за человеком из деревни в деревню. Запах манил и опьянял. Казалось, эта кровь утолит его новую необъяснимую жажду, терзающую сильнее, чем жажда крови.

Густая тьма окутывала вампира. Кроны неподвижных деревьев заслоняли небо, образуя над головой плотный свод. Под ногами шуршали опавшие листья. В крепких, удобных сапогах, украденных у какого-то незадачливого англичанина, Бенедикт резво взбирался по склону холма. Совсем рядом журчал ручей, потрескивал в костре хворост. Еще, еще ближе к волнующему аромату…

Вампир кожей впитывал тепло человека, чувствовал его пульс, биение сердца — так бывало всегда, когда он приближался к этому смертному. Ни одна жертва не доставляла ему столько удовольствия.

Вдруг Бенедикт замер, пораженный новым ощущением: прекрасная, давно забытая жизнь на миг согрела его своим дыханием!

Столько времени прошло… Так давно принес он кровавый обет… Два века назад? Больше? Когда же покинул он Терезу? Когда превратился из сурового, но добродетельного и набожного мужа в проклятое небесами создание?

Теперь, чтобы почувствовать себя живым, он пил человеческую кровь…

Как мечтал он припасть к ногам Терезы и излить свою печаль! Как жаждал вырваться из мрака, заполнявшего душу! Но Тереза отошла в мир иной… С тех пор минула вечность. Теперь он совсем один.

Бенедикт сел под деревом поудобней, наслаждаясь пережитым ощущением. В глубине леса завывали волки. Сквозь густую листву тускло просвечивала луна. Каждой веной вампир ощущал ток крови вожделенной жертвы. Поднявшись, он пошел навстречу безмолвному зову. Кровь смертного сулила очищение.

Юноша с длинными, ниже плеч, каштановыми волосами сидел на бревне, протянув руки к костру. Манерой держаться он походил на мадьяра; венгры захватили здешние края и считали эти земли своими. Впрочем, его непритязательный наряд- длинный кафтан из грубого полотна, кюлоты из той же ткани и добротные башмаки — свидетельствовал о том, что незнакомец к самозваным властителям не имеет никакого отношения.

Вампира отпугивал огонь, но манил человек…

Впервые Бенедикт встретил его на окраине небольшого румынского городка: бродячий фокусник показывал свое искусство собравшимся вокруг него зрителям, и когда в его руке, словно по волшебству, расцвело пламя, какая-то старуха испуганно завизжала: «Колдун!». Юноша бежал от разъяренных преследователей, укрывшись в ближайшем леске.

За время странствий Бенедикт видел немало подобных «чародеев». Его притягивали эти удивительные люди, показывающие то, чего не существовало. Его восхищала их способность перевоплощаться на сцене и вводить в заблуждение публику. Порой вампир и сам мечтал перевоплотиться в кого-то иного, отбросив хоть на миг ненавистную сущность. Мечтал каждую ночь…

С тех пор Бенедикт словно тень шел за «колдуном» из города в город, из деревни в деревню, крался следом дремучими лесными тропами. Вампира завораживало, как человек повелевал огнем. На представлениях толпа не сводила глаз с искусного юноши. Бенедикт и сам желал бы иметь такую власть. Скитаясь по миру, вампир не упускал случая научиться чему-то новому и интересному и теперь надеялся выведать секреты чародея.

Замерев среди деревьев, почти не дыша, вампир наблюдал за смертным. Чего бы он ни отдал за то, чтобы найти родственную душу, — того, кто его не прогнал бы, обнаружив, какой магией он, Бенедикт, владеет. Но всех его братьев давным-давно разбросало по миру, и бродили они неизвестно где, преследуемые вечной жаждой. Они соберутся вместе, лишь если их призовет повелитель, основатель кровавого рода.

Искры костра взлетали ввысь и гасли в темноте. Внезапно юноша вздрогнул, будто почувствовав чье-то присутствие, и метнул быстрый взгляд через плечо. Бенедикт вышел из тени. Кошка спрыгнула с колен чародея, изогнула спину дугой и злобно зашипела, оскалив зубы. Одну руку молодой человек сунул в карман, а другой, успокаивая, погладил встревоженное животное. Он выжидающе смотрел на вампира.

— Добрый вечер! — промолвил Бенедикт на родном языке. Именно эти слова первыми приходили на ум, хотя за годы скитаний он выучил множество других языков. — Прошу меня простить за неожиданное вторжение. Я просто заметил огонь. Я не причиню вам вреда.

Вампир подошел ближе к костру. Юноша был достаточно учтив и не отказал в гостеприимстве, однако прищурился и окинул незваного гостя оценивающим взглядом: простой камзол с жилетом и шейным платком и отсутствие парика свидетельствовали о скромном доходе и полнейшем равнодушии хозяина к капризам современной моды.

— Вы местный, из деревни? — настороженно спросил юноша. Судя по выговору, он был человеком образованным.

— Нет-нет, я не деревенский.

Наконец вампир подчинил юношу своей воле, умерил его тревогу; пульс жертвы застучал размеренно и спокойно. Он жестом пригласил Бенедикта сесть напротив. Кошка тем временем не сводила с вампира мерцающих зеленых глаз и намеревалась в любой миг прыгнуть на чужака.

— Бенедикт, уроженец Валахии, — поклонился вампир. Каждый удар смертного сердца наполнял его тело восхитительной, оживляющей энергией.

— А я Сорин, сын Иона. Только вот еды, к сожалению, не предложу — у меня нет ни крошки.

Улыбнувшись, Бенедикт сел на камень и плотнее запахнул плащ. От свежевыпитой крови на его щеках играл румянец. Он мог еще долго обходиться без новой порции, но сейчас его мучила иная жажда, необъяснимая, безымянная…

Кошка, видимо, чуяла неладное. Она встала на задние лапы и угрожающе взмахнула передними, выпустив когти. Сорин погладил животное.

— Нынешней ночью она сама не своя.

Бенедикт и раньше видел дрессированную кошку на выступлениях: она так же, пританцовывая, ходила на задних лапах. Вампир был поражен занимательным зрелищем.

— Удивительное создание!

— Ваша правда. Еще какое удивительное! — подтвердил Сорин и спрятал животное в плетеную корзину с крышкой. Затем он пошарил в другой корзинке, извлек оттуда кусок ткани, длинный музыкальный инструмент, похожий на свирель, и…

Ослепительно сверкнуло распятие. Вампир отпрянул, вскинув руку, словно для защиты.

«О Всевышний, прости, прости меня! Прости, что утратил я человеческую сущность! — думал он, не в силах ни отвести глаз, ни пошевелиться, цепенея от безнадежного отчаяния. — Я ничтожество, полнейшее ничтожество…»

Наконец Сорин убрал серебряный крест и тем прекратил страдания Бенедикта. Дышать стало легче. Молодой человек обернулся к костру. Из корзины он достал бутыль вина и теперь протягивал ее гостю, но вампир не принял угощение. Юноша не настаивал и сам сделал большой глоток. От былой настороженности не осталось и следа. Бенедикт не заводил речи ни о колдовстве, ни о происках сатаны и, безусловно, ничем не напоминал его суеверных преследователей.

— Я кое-что слышал о похождениях бродячего кудесника с котом. Его изгнали из окрестных селений, — произнес вампир, стараясь не смотреть на горло собеседника. — Должен сказать, меня это весьма позабавило.

— Вот как? — Ободренный понимающей улыбкой Бенедикта, Сорин расслабился. Он рассеянно смотрел на костер, небрежно покачивая бутылью. — Видимо, слава меня обгоняет.

— Полагаю, вы не отмените представления в других деревнях из-за кучки жалких невежд?

— Верно полагаете. Надо же мне зарабатывать на хлеб, а другого я не умею. Хотя… — Он безнадежно махнул рукой. — Пожалуй, самое время перебираться в другие края.

— Позвольте спросить, почему вы избрали столь… необычное занятие?

Мысленно Бенедикт приказал Сорину рассказать обо всем без утайки. Как обычно, его приказ подействовал.

— В поместье, где прошло мое детство, работал старик. Он знал множество занятных трюков, но о своих талантах никому не рассказывал. Однажды я гулял рядом с его домом. Я заметил, что он показывает своему внуку нечто увлекательное. Как же, думаю, он такое делает? Вот бы научиться! К своему стыду, должен признаться… Одним словом, я пригрозил рассказать о его фокусах всей деревне, если он не возьмется меня обучить. Конечно, на самом деле я бы не стал… — Сорин тряхнул головой, и прядь волос упала ему на лоб. — Он все-таки мне показал, как делать трюк с пламенем. И дальше, скажем так, поддерживал мои… опыты.

Бенедикт вопросительно на него взглянул. Сорин глотнул еще вина, на его шее маняще пульсировала вена. Вампир отметил широкие плечи жертвы, сильные руки; под плащом угадывались очертания пистоля. «Пожалуй, все его оружие. Маловато для обороны», — подумал про себя Бенедикт, а вслух спросил:

— Неужели? Какие опыты?

Захмелевший, покоренный волей вампира, юноша подался вперед и прошептал:

— Скажите, вы верите в чудеса?

По губам Бенедикта скользнула легкая улыбка, но клыки он не показал. Еще не время…

— Нуда, конечно, верю!

Сорин задумчиво молчал: стоит ли незнакомцу знать, как он может быть опасен? Наконец он принял решение и сказал:

— Понимаете, я усовершенствовал кошку.

От удивления Бенедикт захохотал. Перед глазами возникла картинка с танцующим на задних лапах зверем.

— Я не шучу! — Маг взял корзинку. — Как бы объяснить… Не знаю! В общем, старик говорил, у меня есть дар. Я умею… управлять другими.

«И я», — весело подумал Бенедикт. Да, он действительно нашел родственную душу! Его охватила неописуемая радость, он позабыл про голод, про кровь…

— Управлять? Интересно, каким же образом? — прошептал вампир. — Что ты делаешь?

Речь Сорина текла, как вино из бутыли.

— Право, не знаю. Я… кладу ладонь на голову живой твари, мелкой твари, и отдаю приказ. — Он вспыхнул от смущения и прибавил: — Но не всегда выходит по моему желанию.

— А ты не испытывал свою власть на людях?

Вопрос как будто испугал юношу. Очевидно, Сорин об этом думал, но так и не осмелился попробовать.

— Понимаю… Ты владеешь магией, потому и бродишь по лесам, вдали от людей, — вкрадчиво промолвил вампир.

Сорин опять отпил из бутыли, пролив немного вина.

— Семья меня отвергла. Сперва начали перешептываться слуги. Потом я заметил страх в глазах матери. Я все отрицал, но меня изгнали. Они меня… возненавидели!

Бенедикт прикидывал, насколько велико расстояние между ним и костром.

— Семья… — произнес он задумчиво, переводя взор на пламя, — подчинять себе жертву больше не требовалось. — Я не видел свою…

Не меньше двухсот лет, он точно знал, хотя и не имел представления о том, который сейчас год. У него не было детей, род его прервался, и мысль об этом постоянно тревожила Бенедикта. Однажды он решил избавиться от гнетущего одиночества. Он встретил знатную венецианку, невероятно похожую на Терезу, и укусил ее в надежде, что та разделит его вампирский век. Но женщина так долго кричала, что пришлось ее успокоить навечно…

Бенедикту и в голову не приходило искать свидания со своей набожной супругой. Он стал нечистью, упырем и не смел показаться ей на глаза; даже ради Терезы не мог он изменить новую сущность — его единственная попытка не принесла плодов. Бенедикт не видел, как Тереза старела, он не сидел подле ее ложа, когда она отошла в мир иной, вслед за их новорожденным сыном. После смерти жены, ища облегчения, он напился крови. Он пил и пил, растворяясь в ней, наслаждаясь ей, пока не перестал ощущать всякий вкус. Только кровь на время унимала его муку.

Бенедикт был бесконечно одинок. До сих пор…

Сорин, как и он, понимал, что такое изгнание… Вампир снова посмотрел на мага.

— Я тоже давным-давно не видел свою семью, — тихо сказал он. — Я много странствовал и, боюсь, не слишком-то стремился увидеть родных.

Услышав о путешествиях, юноша оживился, в глазах его вспыхнуло любопытство. Разговор зашел об удовольствиях и опасностях, подстерегающих путников в дороге. Собеседники уселись поближе друг к другу, и весело хохотали. Вино почти закончилось. Бенедикт рассказывал забавную историю о каком-то сумасшедшем, с которым однажды разделил трапезу в корчме. От смеха Сорин упал на спину, откинув полы плаща, — под плащом действительно был длинный пистоль.

Потихоньку беседа сошла на нет. Маг устроился поудобней, положил под голову полено и закрыл глаза. Бенедикт жадно смотрел на его обнаженную шею; вампир ничего не ощущал, кроме острого голода. Он жаждал немедленно броситься на спящего, немедленно выведать его тайны… А вдруг Сорин оживит его своим волшебным прикосновением?…

«Я хочу чувствовать! Вот и все…» — думал вампир с тоской. Мог ли этот человек изменить его сущность? Мог ли он вернуть душу?

Бенедикт подполз к задремавшему юноше, сел рядом, впитывая его дыхание, слушая ритм сердца, вдыхая опьяняющий, дразнящий аромат кожи.

— Пить хочу, — прошептал он.

Не размыкая глаз, Сорин неловко плюхнул перед ним бутыль и буркнул:

— Пей!

Получив разрешение жертвы, Бенедикт начал перевоплощение: тело его растаяло и превратилось в густой туман. Он выпустил длинные клыки и, ничего не видя перед собой, прыгнул вперед и прокусил горло жертвы. Юноша задергался, забился.

«Тише, тише, я подарю тебе вечность», — мысленно сказал ему Бенедикт, глотая кровь. Как много крови… И всегда мало, всегда, всегда…

Свершилось.

Липкий, горячий, дурманящий поток принес с собою живые чувства: смех, радость, печаль — все то, что Бенедикт когда-то утратил после укуса своего создателя. Это была душа, душа Сорина, полная жизни и воспоминаний. Она металась внутри, как зверь в клетке, и искала выход. Вампир не хотел, чтобы она ушла… нет, не хотел!

Но душа все-таки вырвалась на волю. Бенедикт попытался ухватить, удержать ее! Тщетно… Ускользнула. Разбитые мечты…

— О нет!!!

Рука схватила лишь воздух. Со всей силы он стукнул по земле кулаком. Стоявшая рядом бутыль из-под вина покачнулась от отчаянного удара.

— Сюда… — Вампир напряженно смотрел на сосуд. — Поди сюда, в убежище, в укрытие.

Стеная, маня и дразня, душа с тихим шелестом скользнула в открытое отверстие. Бенедикт кинулся к сосуду и зажал горлышко пальцем. Попалась! Теперь у него вновь есть надежда.

«Вот она, жизнь!» — подумал он. Всего мгновение назад он ощущал, что на самом деле живет, а не существует.

Бенедикт заткнул горлышко носовым платком, а потом рассек длинным ногтем свое запястье. Надо напоить Сорина кровью, пока он тоже не сбежал. Ему не хотелось потерять сына еще раз…

Юноша жадно глотал кровь, как новорожденный младенец молоко матери. Он действительно родился заново. Выпустив запястье вампира, Сорин издал мучительный стон и попытался схватить густой серебристый туман — преображенное тело Бенедикта.

Немного погодя Бенедикт снова принял человеческий облик. На глазах его выступили слезы: у него появился сын. Когда-нибудь, спустя целую вечность, Сорин повзрослеет и станет полноценным вампиром. Бенедикт обнял его и ласково погладил по голове.

— Мой сын… — с нежностью произнес он, глядя на перепачканный кровью рот мага. — Наконец у меня есть сын!

Всю ночь Бенедикт, сам себе улыбаясь, укачивал свое дитя. Вдалеке завывали волки, тихо догорал костер.