Царство полуночи

Глава 15 Большой глоток

— Обещаю, — добавил актер, — тебе станет лучше.

Невесомая, раздавленная, Доун хранила молчание. Собрав остатки энергии, она снова попробовала его вытолкнуть…

«Назад. Не приближайся…»

Безуспешное сопротивление окончательно ее вымотано, и она опять оказалась во власти монстра.

— Я ничего не сделаю против твоей воли. — Блеск его глаз гипнотизировал. Пол Аспен по-мальчишески улыбнулся. Убеждающе, дружелюбно… — Мне так хочется тебя попробовать. В Подземелье о тебе ходит дурная слава. А еще, как ты знаешь, у меня слабость к новеньким девушкам. Ты ничего не вспомнишь. Никакой боли, лишь умиротворение…

Где-то в глубинах сознания то выныривали, то исчезали, как пляшущие в волнах поплавки, слова «очистка памяти». Но Доун была слишком околдована обещаниями вампира.

Никакой боли, лишь умиротворение. То, что ей нужно…

Аспен пристально посмотрел ей в глаза. Под его обжигающим взглядом девушка согрелась и почти поверила обещаниям.

Но… Старые привычки…

Она усилила ментальную защиту, сопротивляясь чужому разуму…

И опять сдалась.

Пол Аспен, покачиваясь в призрачной дымке, вздохнул и взял Доун на руки. Мир перевернулся. Актер нес ее через заросли тропических растений на уединенную поляну, и те же звезды, которыми она любовалась несколько минут назад, смотрели на них сверху вниз. Те же звезды вертелись и подпрыгивали, а потом исчезли в бездонном водовороте зрачков вампира.

— Сегодня я впервые увидел тебя, — сказал Аспен, — девушку, которая убила Робби Пеннибейкера! Для тебя мальчишка был всего лишь пропавшим ребенком, а мне он приходился братом по крови. Твоя сила возбуждает. Ты — ожившая богиня, Доун! Став частью меня, ты станешь частью прекрасного.

Каких только соблазнительных комплиментов не нашептывали ей мужчины в далекой реальной жизни! А потом, получив желаемое, быстро забирали свои слова обратно — чем не очистка памяти? В том мире поклонники непременно упоминали ее родство с секс-символом — Эвой Клермонт. А здесь, в пустом неведомом измерении, Пол Аспен ничего не говорил о ее матери. Он гладил ее по щекам и улыбался как падший ангел. В его глазах светилось восхищение. Пол Аспен совершенно не думал об Эве. От восторга сердце Доун застучало еще сильнее. Никакой боли, лишь умиротворение… и красота.

Девушка чувствовала, что для него она — целая Вселенная, самая прекрасная женщина в мире… Совсем как… с Ионой.

Да, с Ионой!

— Чудесно. — Аспен провел пальцами по лицу, по шее… Заметив серебряный крестик, актер рассмеялся, сорвал веточку и сдвинул подвеску в сторону.

Актер продолжал неторопливо поглаживать Доун.

— Восхитительная, прелестная. Ты позволишь мне?…

Ее защита слабела, но подсознательный страх… сопротивлялся… вторжению… врага…

Услышав голос Пола Аспена, Доун опять сдалась.

— Ну конечно, овладеть тобой непросто, — сказал он с улыбкой. — Впрочем, ничто ценное никогда не дается даром. А к упокоению ты придешь, рано или поздно… Ничего страшного, я подожду, потому что мне очень хочется тебя попробовать. А вот ты мне ничего не сделаешь. Не сможешь.

Очистка памяти…

Доун застонала. Где-то в глубинах разума еще шла борьба, но взгляд вампира, такой властный…

Пол провел кончиками пальцев по ее шее, и Доун вдруг узнала о нем все: сначала он был мальчиком на побегушках в киностудии, выполнял мелкие поручения таких знаменитостей, как Мики Руни и Джуди Гарланд. Потом симпатичного юношу заметила жена продюсера и пристроила статистом в фильмы мужа. Вскоре он получил роль второго плана, после которой его карьера пошла вверх. Он стал звездой и занял достойное место рядом с Роком Хадсоном и Фрэнком Синатрой.

А потом настало время, когда ему перестали предлагать роли, хотя выглядел он по-прежнему великолепно. Объясняли это тем, что с ним хлопот не оберешься.

Вскоре Пол встретил Его. Доктора. Доктор спас угасающую звезду, дал актеру новую жизнь, наделил его вечной славой.

Аспен задержался в Подземелье дольше остальных, потому что Доктор постоянно совершенствовал технологию создания вампиров. Соответственно, в Верхнем мире — под именем Пола Аспена — он тоже смог остаться надолго, потихоньку «состаривая» себя при помощи грима. Его очередная жизнь среди людей подходит к концу, скоро он вернется в Подземелье… очень скоро…

Завершив свой безмолвный рассказ, Пол Аспен склонился над Доун. Вампир источал необычный запах. Девушка вдохнула экзотический аромат и мгновенно уснула.

— Через меня ты прикоснешься к бессмертию. Отдать мне свою кровь — большая честь. Я хочу быть первым. Хотя ты забудешь об этом эпизоде, ты в конечном счете попадешь в Подземелье. Там настоящий рай! И красота. Вечная красота. Там нет земных проблем… — Сверкнула улыбка. — Ты привыкнешь к нам.

Он дотронулся до ключицы, и Доун растаяла — ее тело знало одно утешение и безумно нуждаюсь сейчас в любимом лекарстве.

Внезапно через сон-кошмар легким облачком промелькнуло два имени.

Мэтт.

Иона.

Она попыталась их прогнать, но это оказалось даже труднее, чем избавиться от ментальной защиты, которая продолжала действовать автоматически и не давала Полу полностью завладеть сознанием Доун.

Ладонь актера поглаживала шею Доун, напряженно, сексуально, ускоряя темп. Девушку охватила сладкая истома.

— Ну же, не грусти, — сказал Пол. — Говорят, у тебя пропал отец, а мать причинила много горя. Твоя жизнь, такая короткая, — сплошная борьба. Позволь мне снять этот груз, лишь на одну ночь.

Утопая в глазах вампира, отзываясь на настойчиво-нежные ласки, Доун искренне верила, что он решит ее проблемы, а заодно и проблемы всего человечества. Он обещал — значит, сделает.

Сквозь полудрему она осознала, что Пол перестал ее гладить. Он с неподдельной заботой посмотрел на девушку и привлек к себе. Она медленно откинула голову назад и подставила ему шею. Вены маняще пульсировали под кожей.

Он успокоит все ее страхи, и все, конечно же, обойдется.

— Можно? — В глазах Пола Аспена вспыхнуло пламя.

Ментальный барьер дрогнул и уступил натиску противника. Доун осталась без защиты, готовая подчиниться любому желанию вампира.

— Можно, — прошептала она.

И он начал перевоплощение.

Доун хотела закричать, но звук застрял у нее в горле. Слишком поздно.

Жутко урча, тварь принимала свой истинный облик со скоростью урагана — совсем как Робби. Пол Аспен превратился в фантастическое светящееся чудовище. Девушка оцепенела, а монстр продолжал ее искушать и уговаривать.

К ней тянулся бесформенный серебристый туман, бывший некогда телом. Он знал все ее мечты и слабости. «Ты любима, — шептала призрачная дымка, — ты счастлива…» Пол Аспен соблазнял ее не понятными, осязаемыми образами, как Робби Пеннибейкер, нет! Он сулил нечто прекрасное, заманчивое, сокрытое тенью, недоступное взору, но стоит ей…

С трудом сдерживая крик — то ли победы, то ли поражения, — Доун напряженно замерла, ощутив прикосновение вампирских клыков к шее. Монстр прокусил тонкую кожу и впился в яремную вену. Девушка выгнула спину и судорожно вцепилась в траву.

— О Госсс… — Леденяще-горячий, густой, кошмарный воздух скользнул между пальцев, как вода.

Голова раскалывалась, словно под ударами тысячи кулаков. Чьи-то невидимые руки шарили в мозгу, перебирали хранящуюся там информацию. Вампир высасывал кровь, все плыло перед глазами. Доун чувствовала, что теряет часть себя, хотела хоть за что-то ухватиться, попыталась выстроить ментальную защиту, но… безрезультатно.

Какую ошибку она совершила! Самую большую ошибку в ее жизни…

О-о-о…

Вампир жадно и исступленно припал к ране на шее. Охотница непроизвольно толкнула тварь, но руки прошли сквозь пустоту. Снаружи слышалось яростное животное урчание, а внутри пульсировали волшебные слова: «Красавица. Богиня. Покой. Любимая».

Небо потемнело. Погасли звезды. Жизнь вытекала из нее, капля за каплей… Умиротворение… Никакой… боли… Доун сомкнула веки. Дыхание остановилось. Наконец вампир отпустил ее. Времени больше не существовало. Мир замер. Тишина. Пол не обманул. Благословенная пустота.

Она почувствовала прикосновение к горлу. Пальцы были настоящие, теплые. Теперь в них текла ее кровь. Сочащаяся, воспаленная рана на шее затянулась.

— Прежде, чем мы попрощаемся, милая Доун, — раздался нормальный голос Пола Аспена, — прими мою искреннюю благодарность. Правда, выпил я не так уж много, хотелось бы еще. Зато я был первым. Я всегда первый. — Он издал смешок. — И чем бы мне ни пришлось за это расплачиваться, оно того стоит! Впрочем, после моего укуса вампиром ты не станешь. Ты даже не вспомнишь, что произошло.

Доун попробовал выставить ментальный барьер, но он провалился в никуда.

«Голос… Голос…» — непрерывно думала Доун.

Какая неосторожность!

Вампир опустил ей на лоб ладонь. Мерцающие звезды — последнее, что мелькнуло в памяти.

В голове глухо стучало: тук-тук-тук…

Доун проснулась в холодном поту, ее колотила дрожь.

— Вампиры, — сказала она вслух. В голове по-прежнему стучало.

Девушка протерла глаза, огляделась и наконец смогла собраться с мыслями.

Она обнаружила, что лежит на ковре в неизвестном доме, полностью одетая; в ногах одеяло, скомканное от беспокойного сна. Краем глаза Доун заметила камин. Ага, значит это — гостиная: антиквариат, миниатюрные копии архитектурных памятников вроде Эйфелевой башни… Все стало ясно — она посреди гостиной Жаклин Эшли.

Аккуратный, как будто кукольный домик Жаки располагался на Бедфорд-драйв. Его построили в тридцатые годы для какого-то режиссера. Продюсер фильма, в котором играла старлетка, снял дом специально для нее, на время съемок, дабы поддержать имидж Жаклин — «гостья из прошлого» — и обеспечить ей успешную актерскую карьеру.

Доун попыталась подняться. Черт! Какое странное ощущение. Ноги как ватные.

Вторая попытка удалась, однако ноги все равно подкашивались.

Да что с ней стряслось? Доун напрягла память. Ни единой догадки. Только противная опустошенность внутри.

Спиртное она не пила. Неужели ей что-то подсыпали в воду? Почему она не помнит, что случилось после ссоры с Жаклин?

Часы на камине показывали 3:22. Доун перебирала в уме события прошедшего вечера. Как же она попала в дом Жаки?

Доун подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Голова гудела как с похмелья. Гм, сексом вроде не занималась… Вот черт… Что же произошло?

Она решила проверять все комнаты подряд и обнаружила Жаклин в третьей. Старлетка в кружевной ночнушке крепко спала на старинной кровати, занавешенной полупрозрачным пологом. Как и дом Лимпета, спальню пропитывал дух прошлого: и картины, и ковер с узором из роз хранили воспоминания о былом.

— Жаки! — Доун все еще еле ковыляла.

— М-м-м… — Старлетка улыбнулась во сне.

— Проснись…

Доун осторожно тронула ее плечо. Ноль эмоций. Она настойчивее встряхнула спящую. Жаклин вздрогнула, сонно заморгала и, приподнявшись, огляделась по сторонам.

— Который час?

— Начало четвертого. Жаки, что случилось на вечеринке?

Повисла пауза. Актриса собралась с мыслями и заговорила:

— Мы встретились и поехали к Полу. Там мы обсуждали… интересную тему. Я оставила тебя на пару минут… Возвращаюсь — а ты отключилась. — Жаки подперла голову кулаком и безмятежно посмотрела на Доун, словно исключая любые подозрения на свой счет. — Я не стала тебя тревожить, ведь ты ужасно устаешь на работе. В общем, ничего страшного не случилось — я просто присела рядом, а гости подходили поболтать, так что на неприятности я не нарвалась. Пол помог загрузить тебя в машину, а ты даже не заметила. — Она зевнула. — Но вот в одиночку тащить тебя наверх, в гостевую спальню… уж извини.

Доун рассеянно потерла шею — место укуса побаливало, но никаких следов не осталось.

— Тебе хоть чуть-чуть понравилось? — с надеждой спросила Жаки.

— Даже не знаю. Слушай, а мне в воду ничего не подсыпали?

Жаклин окончательно проснулась и села на кровати, поправляя растрепанные волосы.

— Ты о чем?

— О гнусных штучках, которые проделывают на вечеринках. — Доун на секунду задумалась. — Слушай, спасибо, что посидела со мной. Если какие-то дебилы все же пытались меня отключить, они остались ни с чем.

— Отключить? Как это?

— Рогипнолом. Такое седативное средство, не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Таблетка забвения. Всякие ублюдочные выродки подсыпают порошок жертве в напиток.

— Что, правда?

— К сожалению.

И все же неясно… Во-первых, когда ей успели незаметно подсыпать лекарство? Во-вторых, время действия препарата еще не истекло бы, и простым похмельем она бы не отделалась. Скорее всего.

— Прости, — пробормотала Жаки, — это я виновата.

— В чем? Ты, что ли, меня отравила?

Увидев выражение ужаса на лице старлетки, Доун устало отмахнулась. Затевать беседу на очередную «интересную тему» не было ни сил, ни желания.

— Знаешь… — Доун направилась к дверям. — Мне пора домой.

Потому что пока она лежала без сознания, могло произойти все, что угодно. Только этого не хватало!

— Давай созвонимся? — Жаки села на край кровати, спустив на пол длинные ноги. — Ты нормально выспишься, мы куда-нибудь сходим… Туда, где нет таких… ублюдочных выродков. — Она запнулась, произнося чуждые ей грубые слова, и как будто обрадовалась, что все-таки сказала их.

— Жаки, ты и выражение «ублюдочные выродки» несовместимы. Говори «придурки» или «уроды», ладно?

Актриса хихикнула.

— Ладно.

Обе смущенно переглянулись. Черт, поразительная штука жизнь! Всего пару месяцев назад Доун тошнило от женского общества, а теперь у нее появились сразу две приятельницы — и она улыбается обеим, как родным.

Девушка махнула рукой на прощание, снова поблагодарила Жаки за заботу и ушла.

Доун хотелось бежать со всех ног, но ее по-прежнему шатало. Она так спешила покинуть этот дом, что никак не могла снять с вешалки пиджак. Доун спустилась по ступенькам, одновременно натягивая пиджак, и содержимое карманов высыпалось на дорожку. Супер! И это ловкая, грациозная каскадерша!

Доун подобрала то, что уместилось в руку, и, петляя и спотыкаясь, кое-как добрела до машины.

Она плюхнулась на водительское сиденье. Что же за загадочный сон-обморок с ней приключился? Мозг лихорадочно заработал. Тревога нарастала.

Доун достала из кармана мобильник: первым делом надо связаться с командой.

Теоретически, в своей любимой развалюшке она в безопасности. Брейзи оборудовала автомобильчик по последнему слову техники, обеспечив владелице полную защиту — даже установила ультрафиолетовые лампы, как вокруг домов Голоса и Кико.

На звонок ответил сам Голос. Доун изрядно удивилась: она ожидала услышать Брейзи. Наверное, коллега спала, поэтому компьютер переключил звонок на телефон босса.

— Почему ты так странно разговариваешь?… Что с тобой? — спросил он вместо приветствия.

От звука его голоса тело, как обычно, охватил и дрожь и возбуждение. Неподдельное беспокойство Лимпета тронуло Доун. Еще как тронуло… В том месте, куда непросто добраться.

— Все хорошо, — ответила она, не зная, как реагировать на нежность босса. — По крайней мере мне так кажется.

Доун рассказала обо всем: о вечеринке, о звездах, о странном забытьи, о том, как проснулась на полу в гостиной Жаклин Эшли…

— Жаки решила, что я отключилась от усталости, — добавила она, — и вела себя так, будто действительно больше ничего не знает.

— А ты ей не веришь? — холодно и сдержанно спросил босс. От его тона Доун стало не по себе: видимо, не стоит с Голосом особенно расслабляться — ведь он уже один раз обманул ее, заманив в Лос-Анджелес, когда исчез Фрэнк. Все из-за этого идиотского пророчества, согласно которому с ее помощью команда победит вампиров!

— Я не знаю, верить ей или нет, — ответила она. Шея побаливала, и Доун задумчиво потерла зудящее место. Снова возникло тревожное ощущение, что она утратила часть себя.

Голос глубоко вздохнул.

— Ну что еще? — спросила девушка.

Молчание. Долгое, долгое, долгое молчание.

— Доун, — по-прежнему спокойно заговорил босс, хотя в голосе появились колючие нотки, — возвращайся в офис. Прямо сейчас.

— Я безумно устала. Может, я вздремну, а потом…

— Пожалуйста.

Он произнес это с таким чувством, что она замерла, держась за шею. Ее опять накрыла волна желания.

— Обещаешь?

— Хорошо.

— Полагаю, «хорошо» означает «немедленно еду». — Тон босса стал деловым. — Скажи, в Жаки что-то изменилось вчера вечером?

— По-моему, такая же соседская девчонка-хохотушка. Выглядела она, правда, бледновато. Вроде из-за диеты.

— Ну, старлетки всегда борются с лишним весом.

Доун решила взять быка за рога и не поддаваться убеждениям Голоса в беспочвенности ее вполне здравых подозрений.

— Это моя мать?

В ответ — тишина.

— Какого дьявола ты позволил мне с ней встречаться! По-моему, все один к одному! И картинка, которая складывается из этой мозаики, мне не нравится, Иона.

Вновь тишина.

Наконец Голос заговорил очень сдержанным тоном:

— Ты только что ответила на свой вопрос. К чему мне подвергать тебя опасности?

— Погоди… Ты подверг меня опасности уже лишь тем, что заманил сюда, в Лос-Анджелес! В первую же ночь, если помнишь, я испытала все радости новой жизни, шарахаясь от вампира, который плевался кипящей слюной.

— Если помнишь, я не был в восторге от этой затеи.

— И все равно отпустил! Ты позволил Кико уговорить себя! Вот мне и стало интересно, не отправил ли ты меня снова в самое пекло. Ну?

Голос молчал. Доун заранее знала ответ.

— На что ты готова пойти, чтобы вернуть отца?

Вернуть Фрэнка. Когда все только начиналось, она простодушно твердила Голосу, что костьми ляжет, но разыщет Фрэнка Мэдисона. Тогда Доун не знала, куда ее втянули. Она представления не имела, что придется рисковать жизнью каждую секунду!

Не дождавшись ответа, Иона пустил в ход тяжелую артиллерию — обольщение.

— Доун…

Как обычно, накатил экстаз, пробудились самые низменные страсти, против которых невозможно устоять. Неудержимое желание затуманило разум.

— Прекрати! — потребовала Доун. — Просто ответь: это Эва?

— Доун…

Ее захлестнула волна нежности. Невидимые пальцы ласкали внутреннюю поверхность бедер, хотелось развести ноги, шире и шире… Доун больше не могла противиться; она слабела, сползая все ниже по сиденью, разгоряченная и изнемогающая.

Из последних сил она выставила ментальный блок — только бы остановить, заставить ответить, только бы…

А, черт!

А-а-а-а-а!!!..

Воздух взорвался, взметнув брызги стекла. Она посмотрела вправо — зеркало бокового вида разлетелось на тысячи осколков. Несомненно, ее рук дело. Это вышло случайно — Робби она тоже неожиданно для себя швырнула через всю комнату.

— Хватит! — Язык присох к гортани.

Хватит заполнять душевную пустоту сексом! Хватит заниматься саморазрушением, пытаясь избавиться от одиночества! Ее уже ото всего тошнило, от себя самой тошнило!

Доун тряслась, глядя на телефон так, точно это был сам Лимпет. Да уж, ближе некуда.

— Я не позволяю тебе войти. И никогда не позволю!

С момента ее вспышки прошла целая вечность… Наконец босс заговорил. Голос утратил свою гипнотическую силу, в нем звучала неподдельная грусть.

— Доун, я вынужден так поступать.

Она решила не мучиться, отключила телефон и равнодушно отложила его в сторону.

Повисла мертвая тишина, будто приступ гнева истребил все живое. И тут в памяти всплыло недавнее признание Голоса: «Ты нужна мне больше всего на свете».

«Что я натворила!»

Доун бессознательно потянулась к сотовому и тут же отдернула руку.

«Он просто запудрил мне мозги, — думала она. — Больше морочить мне голову я не позволю».

Охотница завела машину. В офис она, конечно, не поедет. Надо как следует собраться с мыслями, черт возьми! Никакие выходки Голоса не заставят ее прекратить поиски отца, даже если придется действовать в одиночку. Скорее всего так и будет, судя по сложившейся ситуации.

Черт бы его побрал! Чтоб он провалился!

В доме телепата горел свет. Вот так Кико! Ему же отдыхать положено, а он, бестолочь, совсем ничего не соображает.

Спинной корсет валялся на полу, с экрана включенного телевизора звучали обрывки диалога из какого-то старого фильма, а Кико безостановочно набирал чей-то номер телефона, словно не замечая возвращения Доун.

— Что происходит? — Она скинула пиджак и подняла корсет. — Кико, в чем дело?

Телепат растерянно замер с трубкой в руке и невнятно забормотал:

— Вот, не могу дозвониться на студию… «Танцы со звездами»… проголосовать за Стэйси и Тони.

— Вот болван, передача сто лет назад закончилась!

Ей хотелось врезать ему как следует. Снова обожрался таблеток, совсем рехнулся… Зачем он это делает, предатель? Знает же, что так нельзя, знает, что Брейзи и Доун за него переживают… Иона тоже…

У Доун подкашивались ноги. Как она устала!

— Зачем ты глотаешь эту дрянь, если после ты сам не свой?

Кико отложил телефон.

— У меня все болит… Так что нечего на меня орать.

Черт бы его побрал, никакой силы воли! Доун ненавидела слабость.

Слез не осталось. Девушка без сил опустилась на пол. Никогда в жизни ей не приходилось столько плакать — от изнеможения, от стресса, от избытка эмоций… Она принимала все слишком близко к сердцу. Хватит с нее рыданий!

Между прочим… она тоже предательница. Кико так гордился, что Доун покончила с мужчинами, а она его подвела. Поэтому она не имеет права злиться и огорчаться.

— Доун! Доун… — Кико подбежал сзади и хлопнул ее по спине. — Эй! Угадай-ка!

Этого еще не хватало! Он пытался развеселить ее дурацкой игрой, которую они придумали, когда впервые вышли на задание. Доун глядела строго перед собой. Если она посмотрит на Кико, то обязательно расплачется.

— Угадай-ка! — повторил он.

Она уступила.

— Квартиру этажом выше затопило черной, вязкой…

Телепат продолжал похлопывать ее по спине. У Доун запершило в горле, грудь пронзила острая боль.

— Класс! — сказал Кико. — Знаю, это «Темная вода».

После его ответа Доун не удержалась и всхлипнула, но со вторым приступом рыданий благополучно справилась. Ее захлестнули ярость и отчаяние. В тот же момент Кико, тяжело задышав, отпрянул от нее. Сначала охотница ничего не поняла. Через мгновение до нее дошло, что она одета в футболку Фрэнка. Доун глубоко вздохнула и обернулась к коллеге. Глаза у него были стеклянные — то ли от наркотика, то ли от возникшего видения.

— В одном из двух красных пальцев, указывающих в небо, — пробормотал телепат.

Доун встала на колени и обняла его.

— О чем ты? — Он однозначно под кайфом. — Черт, Кико, я же из-за тебя…

Выпустив телепата, она скрутилась от дикой боли в груди и животе. Не плакать! Даже если она сейчас умрет.

Десять минут спустя позвонила Брейзи и сообщила о новом убийстве. К этому времени Доун с собой справилась — она словно окоченела.

Так и надо. Надо заморозить каждую слезинку.

Надо держаться. Пока не наступят другие времена.