- Запомни этот удар сзади, Габриэль, он может быть полезен и для кинжала, - Зена выглядела спокойной, уже отвернувшись от тела и обучая, походя, девушку, показывая ей движение клинка в воздухе. - Такой удар любили гладиаторы, бившиеся насмерть в римских играх, особенно хорошо кривой махайрой по голым спине или шее пройтись. Я видела эти игры на Сицилии, когда ещё ходила на своём судне и гостила пару раз на острове.
Девушка содрогнулась, увидев смерть вновь, только в этот момент Зена заметила, что ей неприятно. Она в миг всё поняла, в порыве чувства прижав Габриэль к себе, быстро сказала:
- Прости меня, я дура. Вся эта дикость сводит меня с ума, и я совсем забыла... Прости за всё, что тебе приходится видеть, в чём приходится участвовать...
- Нет, это я должна быть сильней, - устыдилась девушка, отстраняясь. - Я уже не девчонка.
Зена протянула было к ней руку, но резко отдёрнула и пошла прочь, понимая, что на них все смотрят. Габриэль хотела догнать её, но не решилась.
Реты были впечатлены её умением, среди их мужчин это вызвало почтение и желание проявить особое гостеприимство к столь могучему воину. Воительница согласилась присутствовать на трапезе в доме их вождя, ещё по дороге скордиски перевели ей, что варвары вовсю сравнивают её с некой белой жрицей, что видели ранее, и это только усилило её желание поскорее вступить в переговоры. Сначала они хорошо поели, по обычаю, не ведя никаких разговоров, просто деля жареного молодого кабана и пуская по кругу одну большую чашу с италийским вином. Потом вождь сам задал вопрос, начав беседу, Зена через Даннотала, старшего скордиска, поведала, что идёт походом на старого своего врага, что прячется где-то в землях гельветов или свевов. Она сама спросила его о светловолосой деве, и он, заметив её внимание к этому, стал горячо рассказывать, Даннотал же переводил:
- Он говорит, что видел её меньше месяца назад. Они пришли вечером, сначала он думал, что это конные тавриски в набег идут, но потом разглядел, что это сущие демоны, в окровавленной и рваной одежде, на конях, обвешанных отрубленными головами. Среди них была женщина, вернее, он называет её демоном, светловолосым существом из иного мира.
- Что с ней случилось дальше? Спроси его, - Зену эти вести очень взволновали, и она не спускала горящих глаз с седого рета.
- Он говорит, что демоны крали скот, и все люди сидели вооружёнными в поселении, не отвечая на их крики из тьмы, утром же они ушли, более не возвращаясь.
- Что ещё он слышал о ней? - не отступалась воительница.
- Старик говорит, что слышал кое-что, - перевёл Даннотал. - Всего несколько дней назад с запада люди принесли вести, будто у свевов, народа дикого и могущественного, появилась белая жрица, пришедшая из далёких краёв, и она предвещает войну. Впрочем, он не знает, добрался ли до свевов тот самый демон или же нет.
- Это была она, я знаю, - Зена закрыла глаза, уже представляя, что нужно сделать, дабы извлечь белую демоницу из глубин того огромного леса, что ждал их впереди.
Несколько следующих дней отряд двигался с особенным упорством, Зена не обращала внимания на тяжёлые подъёмы по хребтам гор, пронизывающие ветра и реки на пути, гнала и гнала людей вперёд, уверенная, что нельзя упускать и часа. Всем было понятно, что теперь Каллисто, укреплённая мощью свевов, для одних только воинов отряда недоступна, и нужна помощь местных племён. Скордиски успокаивали, говоря, что гельветы, их старые друзья, как раз, и являются исконными противниками свевов, они не смогут остаться в стороне от этой войны. В надеждах и размышлениях, они преодолели последние горные отроги, спустившись в болотистую равнину, запасы продовольствия заканчивались, и кони страдали от скудости питания, однако люди знающие говорили, что все тяготы уже позади, ибо цель пути достигнута.
Глава 7. Кельты.
За болотистой равниной их встретил столь вожделенный Рен, довольно широкий даже близ истоков и уходящий, как говорили, до самого северного океана. За рекой были уже дружественные земли, но переправа оставалась делом опасным, ибо никто не знал, не пожелает ли какое из племён напасть на отряд в столь уязвимом положении. Рядом с гельветами обитало немало их - славящиеся дикостью винделики, воинственные бойи, да и благосклонность одного из племён ретов ещё не означала, что и остальные племена воздержатся от любимого своего дела. После напряжённого дня подготовки, когда валили лес до изнеможения, и Зена даже полумёртвых гнала связывать брёвна и делать плоты, ранним утром начали переправу, надеясь, что туман станет союзником их начинаний. Тридцать лучших пловцов вплавь пересекли реку, имея лишь копья или мечи, они должны были прикрывать остальных в случае нападения, потом в дело пошли и плоты, на коих переправляли снаряжение и людей. На самых больших плотах стояли телеги, коней же тянули за собой на верёвках, ибо они хорошо плыли и сами. Приходилось грести изо всех сил, чтобы плоты не сносило слишком далеко, и высадка не растянулась на много стадий, однако к полудню всё было кончено, и Рен никого не пожрал, удовлетворившись принесённой ему перед переправой в жертву молодой ланью.
Скоро стало ясно, что предприятие отряда не осталось совсем незамеченным, ибо некоторые гельветы жили почти у самого берега и сообщили своим, что идёт какое-то военное нашествие. Конные воины кельтов, посланные разведать перед появлением основных сил, натолкнулись на отряд первыми, они начали кружить шагах в ста пятидесяти, и скордиски смело побежали к ним, крича, что пришли друзья. После коротких объяснений гельветы оставили воинственность, однако держались в стороне от вставших лагерем мстителей, ожидая прихода вождей и войска. Зена готовилась к торжественной встрече, облачившись в лучшие свои доспехи, багровый плащ, ибо скордиски сказали, что кельты ценят такие вещи, и взяв несколько ценных подарков, Габриэль же наблюдала за хозяевами этой земли. Издалека подошедшие кельты удивляли девушку пестротой своих одежд, сами одеяния были хорошо знакомы ей, ибо штаны, рубахи и плащи носили и большинство уже встреченных отрядом племён, но никто не стремился к такой красочности. Гельветы носили красные и зелёные плащи, расчерченные полосами, цветистые рубахи, жёлтые и красные штаны, даже щиты их бросались в глаза яркими красками.
Через какое-то время конный гельвет приблизился к отряду, он сказал что-то на своём языке, и Даннотал уже собрался переводить, но тот вдруг повторил свою речь и на латыни, поэтому Зена и Габриэль смогли сами его понять. Гельвет сказал:
- В нашем обычае принимать достойных людей как дорогих гостей. Наши друзья из народа скордисков убедили моего господина и других знатных людей, что вы - люди достойные, поэтому славные Амбиориг и Критогнат приглашают вас разделить с ними трапезnbsp;у.
- С радостью примем их приглашение, - облегчённо ответила воительница, понимая, что всё пока идёт хорошо.
Чинно и верхом Зена с Габриэль, Александром и Данноталом вступили в открытый лагерь кельтов, которые, числом около пятисот, разместились прямо на краю большой рощи, не ставя никаких палаток. Гельветы хвалили прекрасного Аргуса, они сами знали толк в лошадях и предпочитали владеть италийскими или македонскими, а не местными невзрачными конями. Вожди расположились по-походному, сидя прямо на траве в кругу своих людей, перед ними на костре жарили целую тушу оленя, коего кельты уже успели где-то добыть. Зене было не сложно узнать двух вождей, что сидели рядом, ибо на одном был расцвеченный золотом плащ, близ другого же лежал богато отделанный шлем с фигурой волка. Она подарила Амбиоригу, что был старше, увесистую и искусно сделанную чашу из серебра, что везла в обозе ещё из Эллады, не имея возможности вернуть её на Кипр, откуда чаша была взята "Тартаром" в качестве добычи много лет назад. Критогнату достался меч в ножнах, что любезно пожертвовал Персей, сказавший, будто ему будет хорошо биться и обычным, с захваченным же при Орхомене он готов расстаться.
Кельты сказали, в свою очередь, что скоро ответят столь же достойными дарами, пока же подарили Зене лишь пару золотых браслетов, однако хорошие отношения были уже налажены. Вожди говорили более на своём языке, и Даннотал быстро переводил, но иногда они переходили и на латынь, желая сделать гостям приятное, тогда Александру приходилось незаметно толкать Габриэль, ибо сам он, из принципов, римского языка никогда не учил. Поначалу, следуя традиции, о делах вовсе не упоминали, гельветы ждали раздела мяса, и гости могли кратко обсудить друг с другом по-эллински необычность внешнего вида и повадок своих новых союзников. Амбиориг торжественно раздавал части оленя, которого быстро рассекали двое его слуг, одно бедро он отдал Критогнату, другое же - Зене, показывая, что считает её человеком значительным, остальные получали куски в соответствии со своим статусом, и прочих гостей тоже не обделили. Вина пили не много, хотя, Даннотал объяснил, что это только из-за необходимости быть внимательными в походе, обычно же пьют много больше. Наконец, Амбиориг завёл разговор, и воительница смогла расспросить его о белой демонице.
- Многое предвещало нашему народу в этом поколении великие беды, - гельвет старался говорить более на латыни, лишь изредка прибегая к родному языку. - Было много знаков, но мы не хотели видеть, охваченные гордыней, мы желали совершить немалые деяния, оставить родные святилища ради новой земли. В большой войне, что случилась всего несколько лет назад, римляне во главе с Цезарем, их вождём, нанесли нам страшное поражение и истребили большую часть народа. Они загнали нас обратно в свои земли, где все наши города и деревни были уже сожжены. Говорят, от гельветов осталось чуть более ста тысяч, а ещё недавно мы были самым могучим народом из кельтов.
- До нас доходили смутные слухи о войне в Кельтике, что ведут римляне, но никаких подробностей мы не знали, - сказала Зена.
- Великие дела свершаются сейчас, ибо никогда ещё не было столько военных походов на нашей земле, всё горит до самого океана, - кельт обвёл рукой всё пространство, показывая, что нигде не укрыться от меча. - Теперь ещё и новая опасность пришла. Свевы всё чаще перебираются через реку и тревожат нас, а теперь ещё и их мрачный демон...
- Что ты знаешь о ней? - спросила воительница.
- Не думаю, что она из человеческого рода, хотя, ты и говоришь мне, что эта демоница из плоти и крови. Я не видел её, но люди, что несколько дней назад были на реке, рассказывали, будто она разъезжала по противоположному берегу в окружении свевов. Нам не известно, что ей нужно на этом берегу, и зачем вражеские разведчики рыскают по лесам.
- Я знаю, что ей нужно, - кивнула Зена. - Где-то в вашей земле есть святилище, посвящённое Аполлону, коего вы чтите под другим именем, принятым у вас. Скажи мне, где это место, где находится священный круг, и я укажу тебе, куда стремится демон.
- Есть большой холм близ горы на севере наших владений, на вершине его, в священной роще находится то, о чём ты говоришь. За каменной оградой помещается круг камней и центр в нём, это место очень дорого для нас, и, думаю, именно за то, что его покинули, желая переселиться, боги отвернулись от нас. Откуда ты знаешь о круге?
- Я видела его в вещем сновидении и знаю, что мой враг будет стараться принести жертву в этом круге, ибо полагает, что обретёт великую силу от этого.
- Негоже пускать демонов из страны смерти в наши святилища, - покачал головой кельт. - Мы лучше умрём, чем допустим это.
- Я тоже не хочу этого допускать, тем более, что с ней будет немалая армия свевов, которые разграбят всё вокруг.
К утру решение о совместном отпоре набегам Каллисто было принято, но это касалось лишь вождей двух общин, для единения же всех сил нужно было созвать собрание представителей всех родов, что требовало времени. Отряд отправился к одному из городов гельветов, Аккону, где можно было встать на постой и найти пищу для людей и лошадей. По дороге эллины узнали, что гельветы сами сожгли все свои города и деревни, когда решили переселяться, поэтому лишь немногое ещё удалось восстановить, узнали, какие бедствия обрушились на народ во время похода. Рассказали кельты и о том, что творится во всей Кельтике, а там Цезарь продолжал бороться с мятежными народами. Эта весна ожидалась очень тяжёлой для римлян, и Цезарь даже зимовал с войсками, не уехав, как обычно, в Италию, теперь же сражался с нервиями и треверами, к счастью, вдали от земель гельветов. После разгрома, гельветы явно опасались своих соседей, помня о том, что воинов осталось мало, воинственны были и реты, и винделики с бойями, но никого не было опаснее свевов.
В Акконе было много пустого пространства, хватило, чтобы обустроить целый военный лагерь внутри городских стен, что наскоро возвели из брёвен и земли, другую часть города занимали деревянные дома, близ него находились и несколько новых усадеб знати. Эллины посчитали за лучшее установить палатки и даже построить себе временные жилища, разместив их двумя полукруглыми улицами у стены, кельтских же домов было слишком мало, чтобы обеспечить нормальный постой для отряда. Гельветские аристократы собрали со всей округи своих рабов и зависимых людей, чтобы те разместили коней отряда и ухаживали за ними, а также доставляли всё необходимое воинам. Эллины скоро узнали, что даже разорённая страна гельветов скрывает немалые богатства, ибо их обеспечили добрым хлебом и свежим мясом, которое можно было запивать италийским вином.
Зена дала отряду несколько дней отдыха, пока кельты собирали сведения о действиях врага и рассылали гонцов по областям с призывами на всеобщее собрание. Сама воительница ежедневно выезжала на осмотр местности, выбираясь на сто-двести стадий от города, Габриэль же жадно узнавала новых людей и новый мир вокруг себя, бродя по городу с Персеем и молодым скордиском Виндом, который был для них переводчиком. Простой люд - ремесленники и рабы знати, забредшие на рынок земледельцы, удивлённо провожали их взглядом, дивясь не столько чужестранцам, ибо гости к ним прибывали довольно часто, сколько девушке, считая её наследницей знатного рода в неведомой им стране. Женщины и дети смотрели на них со вторых этажей домов или из-за заборов, и Габриэль находила, что многие из них похожи на эллинов, особенно, если их одеть в длинные хитоны, убрав чуждое для эллинского вкуса обилие украшений. Полноценный же разговор у них состоялся с людьми, облечёнными немалой властью, что весьма желали узнать о тех, кто наведался в их земли.
На одной из улиц к ним подошли двое, облачённые в клетчатые плащи и зелёные рубахи, один был лет пятидесяти, другой же - юноша, у обоих были длинные, ухоженные волосы и золотые браслеты на запястьях. За время, проведённое среди кельтов, Габриэль уже успела усвоить, что так выглядит местная знать. Кельты поначалу приветствовали эллинов через Винда, изъявив желание беседовать с ними, ибо наслышаны об их походе. Старшего из их собеседников звали Битуисом, хотя, как они быстро выяснили, он не был тем самым другом Даннотала, о коем тот рассказывал, младший же звался Литавикк. Битуис принадлежал к числу кельтских жрецов, о коих Габриэль немного читала ещё дома, впрочем, почти не веря в то, что сообщали о них собиратели всяких чудес, юноша же был его учеником и постигал таинства науки прорицания. Винд рассказал, что эти люди зовутся у кельтов друидами, они хранят магическое знание, познают волю богов, без коей ничто не свершается, впрочем, Битуис скоро сам взял слово, и, оказалось, что он сносно говорит на эллинском и латинском языках.
- Странное знамение вижу перед собой, - сказал друид, глядя на девушку, - однако, мне кажется, что оно будет благостным для нас. Ты так похожа на прославленных нами дев-воительниц, сама увидишь, что, при стечении народа на собрании, люди будут дивиться вам с Зеной и видеть в вас вестников из мира богов.
- Насчёт меня ты не прав, по поводу Зены же не ошибаешься, я тоже верю, что она отмечена божественной кровью, - ответила Габриэль, - впрочем, дома её так не почитают, ибо мало кто верит, что человек может быть причастен богам.
- Я встречал эллинов, что прибывали по торговым делам через Италию и земли лигуров, они показались мне людьми слабыми, суетными и интересующимися лишь обыденными вещами, вроде денег, - покачал головой кельт. - Поэтому я и дивлюсь, что из такого народа происходят эти могучие воительницы, Зена и та, светловолосая. Воистину, без богов здесь не обошлось.
- Я слышала, что вы верите в переселение души, которая меняет тела как оболочки, всегда оставаясь собой. Возможно, именно с этим связано их появление?
- Это серьёзная вещь, а не шутки. Знаю я, что и умнейшие из вашего народа осознали путешествие души, таким был Пифагор, древний мудрец. Это есть и в тебе, и в каждом, нужно только вспомнить, почувствовать, что ты не родилась из небытия, и не уйдёшь во тьму, но находишься на середине долгого пути. Возможно, те, к кому ты тянешься душою, есть привязанности твоей прошлой жизни, и люди, определённые судьбою для братства, никогда не расстаются. Я верю, что всё это так, и уж совершенно точно, что в могучих воительницах воплощены души богоподобных воинов древности, и скоро нам суждено узреть славную битву.
- Я не смеюсь, просто душа моя в смятении, и я не знаю, во что верить, - ответила девушка. - Однако твои слова мне близки, ибо я чувствую, будто помню Зену уже давно, куда раньше нашей первой встречи.
- Так бывает, - улыбнулся кельт.
К этому времени они уже приблизились к окраине города, где вал с деревянной стеной скрывал от глаз просторы внешнего мира, но маленькие ворота в башне были открыты, и рядом с ними сидели несколько мужчин. Битуис предложил прогуляться по окрестным холмам и посмотреть на деревья, охваченные огнём весны, Габриэль согласилась, сказав, что тоже любит деревья, более же всего ей памятен могучий дуб, что высится близ Аргоса, этим она заметно порадовала гельвета. Солнце обильно заливало лежавшие ниже холма массивы леса и мозаику полей, даже в этой суровой земле чувствовалось, что пришло светлое время, когда ясных дней будет больше, чем пасмурных. Друид рассказал гостям, что он думает о Зене и об их прибытии вообще.
- Я, как и все мои соплеменники, человек набожный, хотя и знаю, что многие люди других народов, вроде вас, эллинов, или римлян, поражены болезнью презрения ко всему божественному, поэтому я вижу в приходе тёмной воительницы движение многих сил. В последние дни знаки, что читал я в полёте птиц и узоре ветвей, говорили лишь об одном, шептали настойчиво, что нас ждёт битва, несущая славу для нашего племени. Вы уже знаете, что мы потерпели страшное поражение всего несколько лет назад, и кровь питала реки глубокими ручьями, тела же павших лежали как цепи тёмных холмов. Многие отчаялись, вернувшись, будто слава и доблесть среди гельветов угасли, поэтому я рад грядущей битве, не знаю, кто одолеет, но, в любом случае, это поможет людям вспомнить, кто они есть.
- Разжечь в людях доблесть для тебя важнее сохранения мира и покоя? Даже в столь тяжёлое для вас время? - спросила девушка.
- Суть жизни человека не в том, чтобы влачить дни свои, вечно опасаясь, что мир кто-то нарушит, и стремясь дождаться иссушающей старости. Я уже говорил, что это лишь вечное кружение, когда души движутся от рождений к смертям будто по реке или по нити натянутой, и нет никакого смысла пытаться задержать их движение. Воистину, славен тот, кто умеет без сомнений следовать своей судьбе, воспринимая смерть лишь как середину долгого пути, и для воинов, коими мы являемся, смерть в бою есть лучший из исходов, ибо она позволяет оставить за собою достойную и славную память. Нас мало осталось, но мы храбро сражались, и останемся собой, только если будем и впредь принимать бой как мужи.
- Зене понравится такая философия, - улыбнулась Габриэль, - она всегда мыслила схоже.
- Она другая, не как те эллины, что я видел. Она похожа на древних героев, о коих можно прочесть в ваших книгах.
- Откуда ты так много знаешь о нас? - спросила девушка. - Ты словно путешествовал по эллинским городам, читал наши книги.
- В ваших городах я никогда не бывал, но в Италию выезжать мне приходилось, да и языкам для нас, друидов, не зазорно обучаться, мы храним немало эллинских и римских книг, лишь собственное сокровенное знание мы никогда не записываем.
Они старались держаться поблизости от крепостных стен, стояли на краю густой рощи, в недрах которой было одно из святилищ гельветов, потом же сели под большим одиноким дубом, что стоял на гребне невысокого холма. Битуис сказал, что здесь любому будет спокойнее, ибо боги любят такие места. Девушка расспрашивала о друидах, но кельт не хотел раскрывать ей вещей священных, слишком мало её узнав, о другом же говорил охотнее, рассказав, что война принесла разлад всюду.
- Далеко не все из нас выступили против врага, и это породило раскол не только среди племён, но и среди друидов. На последнем собрании мы схватились за мечи и кинжалы, отстаивая интересы своих партий. Одни из нас, в числе коих были и гельветы, стояли за объединение перед лицом врага, другие же видели в этом опасность подчинения своих племён более сильным вождям, до третьих опустошительные пожары ещё не добрались, и они полагали, что так и будет. Нам удалось изгнать с собрания тех друидов, что открыто стали друзьями Цезаря и римлян, но мы не можем помешать им держать под римской властью их племена, вносить разлад и смуту во все наши земли. Как вы знаете, многие сейчас сражаются, но среди кельтских воинств нет и тени единства, и многие, кельты и свевы, бьются против нас.
- Кельтика выглядит страной огромной, и воинов в ней много, кажется, что любая армия может здесь затеряться без следа, - заметила Габриэль. - Ты, действительно, думаешь, что вам грозит подчинение римскому мечу? К нам доходили вести из самого Рима, и я слышала, что там действиями Цезаря весьма недовольны и вовсе не желают превращать Кельтику в провинцию. К тому же, большую войну римляне ведут на Востоке, и это требует немалых затрат.
- Поверь, я немало времени всматривался в Италию, да и с воинством Цезаря знаком весьма близко, и, чем более я узнаю о них, тем более убеждаюсь, что все кельты находятся под угрозой порабощения. Однако, боги не любят мрачных мыслей, и я не скажу, что потерял надежду, ибо много ещё сил в нашем народе, и я верю, что их достанет на всех врагов. Свевы, как и другие заречные племена, наносят нам удар в спину, пока римляне поглощают усилия всех наших воинств.
Габриэль не стала рассказывать кельту о знакомстве Зены с Цезарем, не зная, одобрит ли сама воительница такие откровения, но перевела разговор на виденные ею ранее деревянные изображения божеств, и Битуис вполне охотно поведал о своих богах.
- В семье богов особо мы почитаем могучего светоносного бога, у него много имён, мы зовём его Сегомо, ибо он несёт победу, Лоннбейменех, ибо нет воина яростнее, ворон сопровождает его, и он побеждает демонов тьмы, спасая мир и нас в нём. Летом мы празднуем его победу и приносим жертвы в огне, - обстоятельно разъяснил гельвет.
- Говорят, над всем миром, освещаемым солнцем и луною, властвуют одни боги, мы просто знаем их под разными именами, - сказала девушка. - Если это так, то описанный тобою бог зовётся у нас Аполлоном, и мы тоже весьма чтим его.
- Возможно, ты и права, - кивнул друид, - впрочем, мы верим, что боги находятся в особой близости с нами, и всегда стоят на нашей стороне, о других же народах меньше заботятся. К тому же, есть народы, что и вовсе далеки от богов, скорее зверей безумных напоминая.
- У вас тоже есть немало кровавых обычаев, - решился вступить Персей, он знал лишь то, что читал о кельтах у описателей экзотических стран, однако был уверен, что многое из этого правда. - Я слышал, что вы приносите человеческие жертвы.
- Таков закон мира, и не нам его нарушать. Я бывал в других землях, изучал книги и знаю, что многие народы не одобряют этих наших обычаев, однако не им судить нас. Скажи любому из кельтов, что нужно отказаться от человеческих жертв, и он лишь посмеётся над тобой, ответив, что ты ничего не смыслишь в общении с богами, но это твоя забота. Тебе может это показаться странным и жестоким, но это наша жизнь, и никто из нас не стал бы проливать кровь, если бы в этом не было смысла.
- Что ж, в суровые времена и наши предки прибегали к подобным средствам, - сказала Габриэль, не желая затевать неприятных споров, хотя и ей были не по душе кровавые ритуалы кельтов.
- Эти суровые времена перед нами, но мы не отступим, - коснулся рукой могучего дуба Битуис. - Деяния богов нам не всегда понятны, но могу обещать, что все мы будем сражаться, смерти не страшась.
Его слова подтвердил и юноша Литавикк, положив руки на меч, что носил с собой, всё это время Винд тихо передавал ему суть разговора. Девушка с Персеем поспешили подтвердить свою решимость, и кельты им поверили, особо воодушевлённые светловолосой воинственной девой. В этот момент Битуис указал рукой на дорогу, воскликнув:
- Вот, и знамя нашей победы предстало перед нами! Сейчас я верю в неё больше, чем во что-либо другое в подлунном мире.
По дороге ехала Зена, и её конь порождал игру светлых и тёмных пятен при движении, её сопровождали Даннотал и несколько кельтских всадников. Она заметила своих соратников под деревом, приблизилась к ним и позвала с собой, сказав, что нужно собираться на большой сход гельветов, что состоится на следующий день в некоем особом месте близ главного города. По всему было видно, что воительница уже вошла в роль кельтской героини, и сами гельветы восхищённо следовали за ней, веря в незыблемость её удачи.
Поскольку путь был довольно значительным, Зена решила оставить отряд в Акконе, что стоял ближе к Рену, чем Авентик, главный гельветский город, и отправиться на собрание верхом лишь с десятком спутников. Разведчики с великой реки сообщали, что пока всё тихо, однако и кельты особо не торопились, поначалу знать должна была собраться на сход, и лишь потом, в случае единого решения всего народа, войску следовало сконцентрироваться близ Аккона. Рано утром, когда солнце ещё едва поднималось над лесом, Зена с Габриэль, Фераменом и ещё семью всадниками двинулись в путь, они ехали в составе значительной делегации от данной области, куда входило около шестидесяти аристократов, среди коих были и друиды. Кельты путешествовали верхом или на небольших колесницах, для скорости пеших слуг с собой не взяли, поэтому уже около полудня отряд оказался на краю огромной поляны, где собирался народ.
Девушка находилась под впечатлением виденного в пути - величественных дубовых рощ в утренних лучах, буйства пробуждающегося весной мира, однако происходящее на поляне скоро затмило все остальные картины. Впервые она могла видеть диковинное варварское войско во всей своей красе, пусть здесь и собралось лишь несколько сотен конных и пеших, они оставляли впечатление как от нескольких тысяч. Знатные воины восседали на конях с непокрытыми головами, когда длинные волосы их струились по плечам, или же красуясь в удивительных шлемах, повершенных фигурами зверей и птиц, их кольчуги и панцири ослепляли мгновенными вспышками света при движении.
- Как на войну собрались. Это хороший знак, - сказал Битуис, ехавший рядом с девушкой.
Почти у каждого такого всадника была свита из нескольких пеших, что опирались на большие щиты, в руках у них были копья, на поясах - мечи, одни были в коротких льняных рубахах ярких цветов, другие обнажены до пояса. Узнать друидов можно было лишь по особо гордой осанке и большему числу украшений, ибо одеты они были как и остальные аристократы, кутаясь в цветные плащи. Однако среди кельтов можно было увидеть и несколько мужчин и женщин в длинных белых одеяниях, достаточно было одного взгляда, чтобы определить их близость к богам. Эти прорицатели и колдуньи входили в свиты представителей знати и сопровождали их на совет.
После бурного приветствия Зены, что проехала сквозь живое людское море, прославленная криками гельветов как доброе предзнаменование, они начали постепенно группироваться вокруг одного центра. Габриэль наслаждалась этим зрелищем, стараясь запечатлеть всё это удивительное и пугающее в своей душе, она слушала чужую речь, чувствуя в ней древнюю, суровую красоту. Яркие изображения на кельтских щитах не слишком отличались от виденных ею у других варваров, это были дикие вепри, волки и олени, узоры из человеческих голов, впрочем, ранее она не встречала. Гельветов можно было назвать людьми красивыми, ибо многие имели считавшиеся привлекательными у эллинов голубые глаза и весьма длинные светлые волосы, что заплетали в косы или держали свободными, однако все им была присуща особая необузданность, непривычная звериная стихийность.
Среди шумного собрания эллинам кратко назвали имена наиболее знатных, богатых и властных гельветов, что присутствовали на поляне. Это были друид Амбиориг, седые предводители кланов Сеговак, Катуволк и Каварин, а также мужи в расцвете лет, отличившиеся военной доблестью и числом зависимых воинов, - Аккон, Сур, Литавикк и Коммий. Всё время, пока кельты спорили меж собой, Даннотал и Битуис бегло переводили для эллинов. Гельветы, жившие близ реки, рассказали о готовящемся вторжении свевов, тут передали и догадку Зены о цели их похода, сообщили и о том, что с воительницей пришёл военный отряд. Угрозу нападения все восприняли как реальность, но большинству казалось, что главным будет не дать врагу переправиться, собирать же основные силы они считали преждевременным. Битуис пытался переубедить их, говоря, что Рен велик, и за всем ним не уследишь, наблюдатели, конечно, будут посланы, однако необходимо собрать и значительное войско близ Аккона. Какое-то время приречные гельветы обязались содержать воинов за свой счёт.
Всё это давалось друиду с большим напряжением, ибо Литавикк со своими людьми постоянно протестовали, хватаясь даже за оружие. Даннотал объяснил эллинам, что между их родами идёт вражда, и Литавикк обвиняет Битуиса в попытке захватить власть, однако ему никто не верит. В конце концов, большинство согласилось поддержать Критогната и Битуиса своими отрядами, хотя созывать людей из всех поселений не стали, участвовать в деле изъявили желание Сеговак, Аккон, Сур и Коммий. Битуис сказал эллинам, что точно подсчитать войско пока невозможно, но речь идёт о двух-трёх тысячах бойцов, и остаётся лишь надеяться, что этого хватит для отражения удара. Вокруг уже сгущался вечер, поэтому большинство гельветов решили переночевать на поляне, глядя, что погода тёплая, и дождя не предвидится, лишь Каварин, да Литавикк со своими людьми ушли домой.
Вокруг одного из костров собрались все будущие предводители войска, тут Зена узнала, что, если Аккон, Сур и Коммий по-эллински не говорят, то Сеговак имеет неплохие познания в языке, именно с ним эллины более всего и говорили, угощаясь привезёнными на колесницах яствами из кельтских погребов. Сеговак имел седые волосы до плеч и густую бороду, его тело бывалого воина хранило ещё немало крепости и силы, говорил он на странной смеси эллинского и латыни, и Зена расспрашивала его всё более о свевах.
- Свевов мне приходилось часто видеть, - говорил Сеговак, - и я могу кое-что рассказать о них. Доспехов они почти не носят, да и щиты есть далеко не у всех, однако это им не мешает, ибо они не чувствуют боли и презирают смерть. Говорят, их герой сражался и с отсечённой головой, даже смерть не могла сразу побороть его. Они идут очень быстро и хорошо знают лес, в походе все строго подчиняются своему предводителю, который имеет право жизни и смерти над каждым из них. Конница у них особо сильна, ибо каждого всадника сопровождает воин из его младших соратников, они бегут рядом с конями, защищают раненых и добивают поверженных врагов.
- Не бойся, у меня они без голов воевать не будут, - улыбнулась Зена.
- В тебе течёт кровь богов, и ты упокоишь многих, - согласился гельвет, не имея на счёт этого и тени сомнения.
- А что ты скажешь насчёт безумцев, сражающихся обнажёнными? - спросила Габриэль. - Мы слышали, что среди свевов есть такие воины.
- Это не безумие, а жертва богам, дело весьма почётное. Только самые отважные и сильные из них решаются на это, только те, кто полностью приносят свою жизнь в дар богу войны. Поверьте, эти воины наиболее опасны, пусть их и не защищает железо. Среди кельтов такой обычай раньше часто можно было увидеть, да и сейчас он ещё встречается.
- Как скоро они смогут достигнуть святилища, двигаясь от реки? - спросила воительница.
- Им понадобится дня три-четыре, ведь надо будет ещё заботиться о продовольствии. Лучше будет, если мы не пустим их на наш берег, но нападём во время переправы, ведь им придётся пользоваться плотами и лодками. Я хорошо помню, как Цезарь в своё время нанёс нам страшный удар на переправе, а, ведь, нас тогда было несколько сот тысяч...
- Он учился всё это время, с тех пор, как был юношей в Милете, но и я училась, - задумчиво сказала Зена, потом же вновь вернулась к теме предстоящей войны. - Значит, дозоры на реке должны быть особенно бдительны. Впрочем, я не особо верю, что нам удастся удержать Каллисто за Реном. Войско гельветов собирается медленно, а фессалийка очень умна и найдёт возможность пробраться на этот берег.
После возвращения в Аккон, Зене оставалось лишь осматривать прибывающие отряды и ждать вестей с Рена. Кельты прибывали группами по сто-двести человек, и каждую вели знатные всадники, в самом городе и округе собрали около восьмисот воинов, однако многие беды, что обрушились на гельветов за последние годы, сильно сократили поголовье их лошадей, поэтому стоило надеяться едва ли на пару сотен конных. Воительница внимательно оценила воинское снаряжение гельветов. Пехотинцы их имели овальные или вытянутые ромбовидные щиты, весьма большие, но часто не имеющие на деревянной основе ни кожаного, ни металлического покрытия, с такими было не слишком удобно быстро передвигаться, и пробивались они легче эллинских. Доспехов и шлемов они практически не имели, выступая в рубахах и плащах, или с оголённым торсом, все несли копья, у многих были мечи и кинжалы. Кельтские всадники были снаряжены, на удивление, добротно, имея шлемы и плотные кольчуги, несли по нескольку копий и меч на поясе, многие брали ещё и щиты, хотя Зене это казалось излишним. Впрочем, среди всадников из свиты немало было и не столь богатых, что не имели никакого защитного снаряжения, кроме большого щита.
- Всадники их мне нравятся, они хорошо вооружены, - говорила Зена подруге, когда они смотрели на гудение кельтского лагеря. - Пешие же с нашими не сравнятся, разве что храбрость какая-нибудь божественная их осенит.
- Что ты думаешь об их мечах? - спросила девушка. Они уже успели вдоволь рассмотреть странные кельтские мечи, большой длинны и предназначенные практически только для рубящей работы, у многих острия вовсе не были отточены.
- Сами они довольно хорошо наловчились ими управляться, но против меча, что стремительно колет в плотном строю, они будут слабы. Впрочем, сталь их мне нравится, редко где можно встретить такую добротную сталь.
Разведчики сообщали, что отдельные всадники свевов появляются то тут, то там на берегу Рена, однако крупных сил врага нигде замечено не было. Воинство собралось в полном составе, по крайней мере, больше отрядов никто присылать не собирался, всего под началом Зены и Сеговака с Критогнатом, выбранными предводителями, оказалось три тысячи пеших и двести конных кельтов. Несколько дней большой лагерь стоял близ Аккона, и гельветы скучали, считая ежедневные тренировочные марши, на коих настаивала воительница, излишней тяготой, только большой кельтский праздник смог их отвлечь.
Свежим весенним вечером эллины, коим заранее сообщили о ритуале, вышли на поляну близ города, где, при большом стечении гельветов, пастухи гнали скот между рядов из высоких костров. Юноши и девушки кружились и прыгали вокруг них, звенели их украшения, и во тьме, когда мощные демоны огня порождали целые облака искр, казалось, что боги сошли на землю, и, почти невесомые, мечутся огненными тенями среди людей. До глубокой ночи эллины наблюдали за удивительным ритуалом, потом же сидели у костров, пили вино, и местный сказитель, бард Критогната, под кельтскую лиру пел о героях на своём языке. Утром же примчались разведчики и сообщили, что в ночь празднества очищения огнём Каллисто с многочисленным воинством и конницей спустили заранее заготовленные плоты и вошли в Рен, ещё до рассвета перевалив реку.
Глава 8. Противостояние.
Уже следующим утром после праздника был объявлен полный сбор, эллины были готовы выступить задолго до полудня, кельты же поднимались дольше, хотя и горели желанием показать себя в деле. Выбранные предводители коротко посовещались и решили, что нужно двигаться единым войском и занять позицию между святилищем и врагом, на хорошем месте встретить свевов, не дав им двигаться дальше, и там вынудить их к битве. Кельты пояснили, что Каллисто не сможет удержать свевов от грабежа, ибо для них это главная цель в походе, и предводитель не станет нарушать сокровенных прав воинов, поэтому движение врага будет замедлено, им потребуется несколько дней, чтобы достичь святилища. Гонцы из Аккона помчались в другие общины с новостью о вторжении, войско же двинулось на север, забирая всё более к западу, по совместному решению, вызванному необходимостью, прибрежные деревни нужно было оставить.
Зена разделила своё новое войско на семь отрядов, один из коих составляли эллины, числом в сто двадцать человек, другие же шесть были кельтскими, по пятьсот человек в каждом, вся конница была сведена воедино и составила две сотни воинов. Обучать гельветов навыкам сплочённого боя и жёсткой дисциплине было уже некогда, поэтому оставалось полагаться лишь на их природную воинственность и отцовские приёмы ведения войны, хотя, Зена и говорила частенько, что одна сотня эллинов в плотном строю стоит полутысячи варваров. Шли с большой осторожностью, всё время держа два конных отряда впереди, ибо были наслышаны о стремительности свевов, что наступали как лесной пожар. Заставить кельтских вождей, командовавших отрядами, быстро подчиняться оказалось для воительницы не просто, они, конечно, видели в ней божественный огонь и дивились её способностям, но считали за хорошую службу лишь яростный натиск в битве и готовность умереть, а никак не ежедневную и упорную работу. Тем не менее, общее командование в этом походе оставалось за Зеной, она выбирала место и время для устроения лагеря, требовала охранять его по всем правилам и лично следила за постами.
Скоро бежавшие из малых деревень кельты начали сообщать о движении врага, они рассказывали, что многочисленные свевы несколькими колоннами идут на запад, охватывая широкую территорию для грабежа, другие заметили, что конные отряды всегда окаймляют этот поток и высматривают опасность. Некоторые даже видели саму фессалийку, в основном, издалека, говорили, что в огненном панцире она едет на чёрном коне, и волосы её вьются как золото, её вид повергал кельтов в мистический ужас. Одна женщина рассказала о своей близкой встрече с Каллисто, и Даннотал перевёл, что та въехала в деревню на коне, презирая метавшихся гельветов, не смевших поднять на неё ни копья, ни меча, и на лице её темнел большой шрам, что тянулся ото лба наискось до левой щеки.
- Мой след, - сказала Зена на это. - Всё правда, что было мне предсказано. Здесь всё решится. Не знаю, кто вернётся назад, знаю лишь, что обе мы живыми с этой земли не уйдём.
Уже на третий день пребывания свевов на гельветском берегу реки воинства должны были встретиться, ибо ещё ранее было решено не пускать врага к святилищу. Согласно плану, Зена совершила с войском тяжёлый переход по вполне удобной дороге, чтобы встать между святилищем и людьми Каллисто, гельветы показали и хороший холм, где можно было занять позицию. Всё говорило, что враги пока не знают об этих передвижениях, занятые разгромом окрестных деревень, обычно кельты в таких ситуациях пытались отбить поселения, нападая малыми отрядами, и свевы не ждали ничего иного. Воительница не оставляла надежды воспользоваться этим заблуждением, для этого она собрала под своим началом всех всадников из эллинов и лучших гельветов общим числом до сотни. Пока остальные разбивали укреплённый лагерь, насколько к этому были способны кельты, они спустились на равнину, высматривая неосторожные отряды врага.
Габриэль была среди этих всадников, считая себя достаточно умелой, чтобы с коня пострелять по противнику, хотелось ей и быть рядом с Зеной, пусть та и вошла уже в реку войны, лишь этим живя. Ранее эллины уже слышали, что кельты с детства учатся быть хорошими всадниками и считаются отличными конными бойцами, и теперь гельветы полностью подтверждали эти слова, ничем не уступая обученным Зеной членам отряда. Воительнице не пришлось долго объяснять им, как нужно действовать, они ловко скрывались в лесных тенях, перекликались, подражая птицам, и подчинялись жестам командира, когда нужно было молчание. Теперь все они тихо стояли, пока несколько человек высматривали, что происходит близ дороги, было уже около полудня, и войско на холме заканчивало работу, когда десяток всадников противника выбрались на открытое пространство.
Свевы ехали на местных некрупных, но выносливых конях, были налегке, держа лишь по паре дротиков в руках, ясно было, что они посланы разведать путь. Кажущаяся лёгкость этой добычи не заставила Зену сразу броситься на них, ибо она хорошо помнила слова гельветов, что свевы - прекрасные всадники, поэтому отряд продолжал ждать, не покажется ли ещё кто-нибудь из тени обширной рощи. Только когда свевы были уже близко, и стало ясно, что их не сопровождают, воительница легко ударила Аргуса и первой ринулась на врага, увлекая остальных. Из-за небольшого холма отряд появился перед разведчиками, и те сразу помчались назад, но справа их уже обходили эллины на быстрых конях, стремясь отрезать пути к отступлению. Аргус был впереди, на несколько корпусов уже оторвавшись от остальных, на ровном пространстве он почти стелился по земле, позади него была Габриэль, яростно стискивавшая своего скакуна ногами и кричавшая, требуя нестись как никогда в жизни, с ней почти поравнялся умелый наездник Левкипп на чёрном фессалийском жеребце.
Зена обошла свевов и, развернувшись, из неудобной позиции, ибо бросать приходилось на левый бок, метнула копьё в первого из них. Удар вновь напомнил эллинам о её божественной крови, о коей они шептались у костров, не зная, стоит ли верить, ибо враг был снесён с коня словно молнией. Свевы взяли в сторону, замедлили ход и этим дали настигнуть себя кельтам, завязалась короткая схватка, где разведчики пытались лишь уворачиваться от ударов, один из них ловко соскочил с лошади и устремился к роще бегом. Разгорячённая Габриэль не могла его упустить, она натянула тетиву, и сердце отчаянно билось, хотелось лететь вместо стрелы, она ловила себя на мысли, что заразилась пьянящим азартом охоты. Враг не ушёл от неё, исчезнув в молодой поросли со стрелой в спине, девушка не стала искать его, ибо хорошо видела, что хвостовое оперение едва выглядывало из раны, а, значит, оба лёгких были пробиты, и смерть уже вступила в свои права.
Нескольким свевам удалось выскользнуть и бежать по дороге, Зена увлекла своих людей в погоню, не видя пока причин осторожничать. Они помчались плотной колонной, пронизали рощу насквозь и на другом конце её наткнулись на маленькую деревню, где хозяйничали два десятка свевов из всадников. Отряд легко обратил в бегство и этих врагов, ибо даже храбрые варвары считали чистым безумием биться, когда против одного приходится десяток тяжеловооружённых всадников. Некоторых пригвоздили к земле на месте, другие бежали, и погоня продолжилась, на более широком пространстве преследователи растянулись, способные сокрушить ещё немало таких небольших отрядов. Однако, вместо лёгкой добычи, отряд едва не влетел в основные силы противника, что мощной пешей колонной под прикрытием всадников двигались по дороге. Лишь внимание Зены позволило ей заметить мерцание металла в тени деревьев, она резко закричала и начала заворачивать своих людей, не желая рисковать в столь неравной битве, значительное расстояние позволило отряду безопасно развернуться и быстро отступить. Воительница часто оглядывалась назад, пока её люди отходили, она желала видеть своего главного врага, и в последний момент ей показалось, что светловолосая дева выехала перед колонной и закружилась, тоже едва сдерживая сжимающееся сердце, что звало на битву.
Вернувшиеся всадники подняли на холме переполох, крича скорее готовиться к битве, Зена подтвердила это своим приказом, неожиданно отметив, что людей на вершине оказалось значительно меньше, чем было до ухода всадников. Она позвала Александра и Сеговака, закричав им с коня:
- Где остальные? Я не велела никому уходить!
- Я пытался их остановить, но они меня не слушали! - кричал в ответ юноша, яростно размахивая мечом. - Это Аккон и Сур, они увели около тысячи воинов за провиантом в ближний город, но, похоже, они предали нас!
- Нет, нет, они ничего плохого не хотели, - возразил Сеговак. - Никто не ожидал, что основные силы свевов подойдут так скоро, а продовольствия у нас, действительно, не много. Они вернутся ещё до вечера.
- Почему они не подчиняются моим приказам? - от такого своеволия Зена пришла в бешенство, желая зарубить ослушников на месте.
- Наши люди своевольны, особенно знатные воины, - согласился гельвет. - Это у нас в крови, и я не знаю, что с этим делать.
- Я не буду такого терпеть и поступлю с ними, как подобает на войне. Габриэль, Александр, готовьте людей, пусть вооружаются и строятся по отрядам!
Сеговак, не осмелившийся сейчас спорить с воительницей, и остальные разбежались собирать воинов, и очень скоро весь холм заполнился звоном металла и криками. Даже не смотря на потерю третьей части армии, Зена не желала пропускать Каллисто мимо своей сильной позиции, полагая, что потом найти подходящее место для битвы будет гораздо сложнее, поэтому она велела войску медленно спускаться с холма. Противник скоро дал о себе знать, многочисленная конница свевов первой появилась на равнине, колонна же пеших только показывалась из леса, не спеша и ещё не разворачиваясь для битвы. От всадников отделился один светловолосый и начал махать рукой, призывая выехать к нему, Зена сразу узнала его, жажда вновь узреть своего врага была непреодолима, однако нельзя было исключать и вероломства, поэтому она подняла всех своих конных. Пока пешие выстраивались, как указала им воительница, всадники спустились на равнину и остановились в паре стадий от врага, Зена и фессалийка поехали навстречу, не желала отставать и Габриэль.
Каллисто остановилась шагах в десяти, жестом велев дочери Ареса более не приближаться, с ней были трое, и среди них Диомед, рядом с Зеной же встали Сеговак с Габриэль. Теперь, оставив позади немалое время, они вновь созерцали друг друга, дивясь паутине судеб, что плетут боги, и что не даёт им окончательного решения в этой войне. Двух могучих свевов они видели впервые, но и так было ясно, что эти люди несут смерть, ибо глаза их были как мечи, у Диомеда на лбу появился новый поперечный шрам, по нему можно было судить, что и путь фессалийки к Рену не был лёгким, однако более всех взгляды к себе приковывала Каллисто. Длинный шрам наискось лёг на её лице от правой половины лба через переносицу до левой щеки, но глаза оказались не задеты и искрились задорным огнём, её волосы были убраны назад, и две косы обрамляли виски, на правой руке был искусный гибкий наруч, что защищал от запястья до плеча, уже знакомый панцирь горел языками огня.
- Жжёт мой знак? - первой начала Зена. - Печать моя хороша, согласись.
- Это хорошо, ибо от победы над тобой должна остаться память, - ответила фессалийка. - У меня останутся этот шрам и твоя голова, что я буду хранить в ларце, как делают скифы.
- Далеко же ты бежала от меня. Не скажешь, зачем оставила поле брани под Орхоменом, ведь ты так хотела биться?
- Моя судьба в том, чтобы одолеть тебя, и путь к этому лежит через земли кельтов. Так заповедали боги, так поведал мне отец.
- И ты веришь в эти сны? Веришь, что жертва может помочь тебе, хотя под Орхоменом и я, и ты уже поняли, кто сильнее?
- Ты тоже веришь, ибо ты здесь, - усмехнулась Каллисто. - Впрочем, я всегда знала, что ты последуешь за мной. Так и сказала этим варварам, что скоро могучий демон придёт по моим следам, и сокрушить его будет не просто, поэтому, видя тебя сейчас, они почитают меня как пророчицу.
Всё это время Зена внимательно разглядывала конницу врага, что маячила за спиной фессалийки, Каллисто занималась тем же. Опытный глаз воительницы определил численность конных свевов сотен в пять, это значило, что сопровождать их, по обычаю, будут столько же легковооружённых, из сообщений разведчиков она знала, что всего реку пересекло около трёх с половиной тысяч свевов, поэтому следовало ждать ещё около двух с половиной тысяч пеших варваров. Гельветы выглядели мощнее на своих более крупных конях, у многих из них, людей знатных, были кольчуги или панцири, у многих и шлемы, их оружие, по сравнению с врагом, было богатым - мечи, копья и дротики. Свевы практически не могли похвастаться доспехами, лишь самые знатные были в кельтских кольчугах, многие из них красовались обнажёнными торсами, их кони были меньше, хотя и выносливы, в качестве оружия они использовали короткие копья, фрамеи, как их называли здесь, зато щиты были у каждого, да и славой они не были обделены.
- Может, сразимся один на один? Эти дикари, похоже, считают тебя бессмертным демоном, но я-то знаю, что от моего меча тебе не ускользнуть, - сказала Зена.
- Не торопись спуститься в Аид, скоро в шуме всеобщей битвы мы встретимся. Мои воины, в коих звериное и человеческое неразделимо, жаждут крови, и я буду поить их, - Каллисто сделала широкий жест рукой.
- Оставим войну на время, - предложила Зена, - я хочу поговорить с тобой наедине, ибо судьба твоя мне не безразлична.
- Приятно говорить с тобой, как с немногими, но ещё приятнее будет сразиться, поэтому иди и строй своих людей, мы подойдём через час, - осталась та неприступной.
Напряжение обоих конных отрядов было значительным, но никто не сделал попытки внезапно напасть, поэтому они начали спокойно расходиться. В это время Диомед двинулся чуть в сторону и начал осторожно вызывать к себе Габриэль, сначала жестами, потом и голосом, Зена не заметила этого, уже занятая своими мыслями, и девушка решилась поговорить одна. Молодой воин выглядел сумрачным, и тень лежала у него на лице, какое-то время девушка смотрела на него и ждала, он же сдерживал коня под собой, словно выбирая момент.
- Я подумал, что ты должна знать, - наконец, произнёс он. - Мы враги и останемся ими, просто, мне кажется, что ты заслужила узнать то, чего так жаждешь.
- О чём ты? - спросила она.
- Помнишь, ты рассказала мне, как погиб твой отец, которого убили люди Каллисто? Уже тогда я узнал из твоего описания, что видел этого человека и видел его смерть.
- Ты видел? - Габриэль подняла голову и следила за его лицом, воспоминания ударили её в грудь, и вновь всё вернулось.
- Это я убил его, - сказал юноша и сразу же двинулся прочь, более не глядя на девушку.
Габриэль несколько мгновений не двигалась, осмысливая, что значат эти слова для неё, сначала была только жалость от воспоминаний, но она быстро сменилась видением вонзённого копья, и желание исполнить клятву прочно поселилось в её душе. Сейчас стрелять ему в спину она не желала, однако крикнула:
- Ты умрешь сегодня!
Оба конных отряда занялись прикрытием своей разворачивающейся пехоты. Зена могла оставаться у подножия холма, имея позади укрепление на вершине, ибо фессалийке более негде было пробраться к святилищу - с одной стороны равнину ограничивал холм, с другой же она переходила в болотистую низину, да она и не желала избегать битвы. Было уже ясно, что Каллисто осознала своё численное превосходство и будет атаковать прямо вверх по холму, поэтому кельтам оставалось лишь обороняться, однако и отказываться от наступательной мощи конницы было нельзя.
Зене не сложно было предсказать образ действий врага, ибо местность и однотипные военные приёмы свевов, о коих ей рассказали кельты, не оставляли им богатого выбора. Она понимала, что конные свевы будут заходить с правого фланга, как они всегда делают, чтобы быть прикрытыми щитами, около полутысячи пеших будут держаться близко к ним, остальные же растянутся в фалангу и пойдут вверх по холму, надеясь на стремительный натиск. Опираясь на своих обученных командиров, равно как и на понятливых гельветов, воительница довольно быстро выстроила свою армию наилучшим способом. На левом фланге, для которого важнее всего было удержаться при натиске, она поставила отряд мстителей, что своими круглыми щитами и длинными копьями мог бы остановить свевов, они плотно примыкали к самому крутому склону холма, чтобы всадники не смогли забраться к ним в тыл, над этой фалангой начальствовали Александр и Персей. Две тысячи кельтов встали в центре длинной линией, чтобы встретиться с пешей силой врага, воинов со щитами и копьями они поставили в первые ряды, их возглавляли гельветские аристократы, но рядом были и Ономакрит с Фераменом, что должны были следить за приказами Зены и передавать их предводителям. Сама Зена собрала всю конницу на правый фланг и встала во главе, надеясь обойти врага и разрушить его мощным ударом в тыл, Габриэль была с ней.
Гельветы не показывали своей тревожности открыто, лишь Сеговак в присутствии приближённых к воительнице людей сказал:
- Почему бы нам не воспользоваться укреплённой вершиной холма, где можно безопасно дождаться Аккона и Сура с воинами? Тогда и ударим смело на врага. Сейчас мои соплеменники стараются быть храбрыми, но все видят, что нас меньше.
- Пожалуй, он прав, - кивнул Ономакрит, что был рядом. - Нам нельзя допускать даже возможности поражения, а так мы могли бы сохранить войско для лучшего дня.
- Это всё нам не поможет сейчас, - ответила Зена. - Каллисто просто запрёт нас на холме своими пехотинцами, конницей же разобьёт подходящие отряды. Кельты, для коих боевой дух важен, будут подавлены таким унижением, и прорвать блокаду для нас будет тяжело. Нет, всё уже решено, и иного не будет.
- Говори, что делать, - поддержала её Габриэль, что чувствовала всю решимость и ярость любимой. Зена окинула своё войско и командиров быстрым взглядом, как многие видели, глаза её уже горели отцовским пламенем, и сказала, словно мечом отсекая сомнения:
- Берите оружие своё и возглавляйте людей! Сеговак, собери ко мне всех гельветских предводителей! Клянусь богами, не стану даже говорить с тем из вас, кто хотя бы раз не отбросит сегодня врага от наших рядов, и не обагрит оружия кровью!
- Клянусь, что возьму к вечеру пять голов и украшу ими своего коня! - поддержал её Александр, заразившийся этой энергией и готовый радоваться самой отчаянной сече.
- Да, мы все будем стараться, - кивнула девушка, не беря на себя конкретных обязательств по какому-нибудь кровавому подвигу.
Перед эллинским отрядом Зена принесла в жертву петуха, ободрив людей удачными предзнаменованиями, потом вскочила на Аргуса и начала разъезжать перед рядами, показывая свою воинственность. Все уже разместились на своих местах и ждали неторопливо приближающихся свевов, теперь стало видно, что варвары не изменили себе, создав длинную фалангу и поместив всю конницу на правый фланг. Поскольку отряду мстителей, главному звену левого фланга, удобнее было встретить врага стоя на месте, построив стену из щитов и выставив вперёд копья, воительнице пришлось отказаться от атаки пеших кельтов, настоятельно велев их командирам ожидать противника неподвижно и лишь в последний момент, когда меж рядами останется футов сорок, кинуться вперёд. Гельветскую конницу она хотела повести чуть раньше, ещё до столкновения создавая врагу угрозу окружения.
Менее чем в стадии от врага свевы остановились, и началось излюбленное варварами состязание, когда воинства мерялись производимым шумом и боевыми кличами. Свевы начали, дико загрохотав оружием о щиты, потом над рядами затеплился их клич, звавшийся, по словам кельтов, баррит, он нарастал волнами и скоро достиг пика, пойдя на спад. Гельветы ответили сходным образом, их клич разгорался как рёв урагана в лесу, Зена же задала тон эллинам, и они все подхватили, призывая Энниалия:
- Ала-ла! Ала-ла-ла!
В последние мгновения ещё можно было охватить взглядом всю линию врага - яркие краски щитов, волнующихся лошадей, обнажённые торсы героев и блеск редких кольчуг. Напряжение достигло пика, когда Каллисто с развевающимися волосами выскочила на своём жеребце вперёд и бешеным криком побудила своих всадников к атаке. Они помчались, сопровождаемые лёгкими пехотинцами, что бежали удивительно быстро, лишь футов на сорок отставая от коней. Основная линия свевов тоже устремилась вперёд бегом, но не столь спешно, дабы не выдохнуться раньше времени и не разрушить своего строя, около полутысячи легковооружённых не последовали за своими всадниками, но стали смещаться к левому флангу построения. Зена держала некоторое время свою конницу на месте, она видела перемещения свевов и понимала, что фессалийка послала около пятисот воинов прикрыть войско от удара в тыл, это должно было ослабить натиск на эллинский строй, но создавало дополнительные проблемы для действий самой воительницы.
Когда половина расстояния была уже пройдена врагом, Зена повела своих, метя немного правее края фаланги свевов, из-за короткой дистанции почти сразу они перешли на галоп, быстро набирая скорость. Два конных клина с разных сторон, словно пущенные копья, отделились от армий, стремясь первым натиском решить исход битвы, и быстрее здесь были всадники свевов. Мстители не двигались с места, создав плотную стену из щитов, где первый ряд встал на колено, поэтому копья возвышались рядами на высоте от трёх футов до семи, навалиться на такой частокол было гибельно даже для неистовых конных варваров, поэтому они, не коснувшись стены, разбились на два потока. Одна волна стремилась охватить эллинов справа, другая же искала слабое место в рядах и там, где к мстителям примыкали кельты, все свевы яростно метали свои дротики, но почти не достигали результата. Обойти фалангу выше по холму не удалось, ибо кони соскальзывали, и этолийцы с киликийцами из задних рядов, схватив мечи и дротики, ранили и опрокидывали всадников. Каллисто направила другую группу конных на стык гельветов и эллинов, но и здесь прорваться не удалось, однако сзади уже подходили ряды пехотинцев, что должны были сделать натиск плотнее.
Зене удалось обогнуть с кельтами фалангу врага, смяв несколько десятков крайних воинов, однако прямо на выстроившихся неровным прямоугольником легковооружённых она не бросилась, видя их сплочённость, но предпочла направить своих всадников мимо них, приказав метать копья. Гельветы разворачивались на левый бок и посылали копья в плотную массу врага, что отвечал своими бросками слабо, ибо свевы берегли фрамеи, стреляла и Габриэль, которой на столь малой дистанции не мешала и постоянная тряска. Воительница вывела конных на равнину позади вражеского войска и начала разворот, показывая остальным следовать за ней, легковооружённые свевы начали смещение, дабы прикрыть своих и вновь встретить противника.
С левого края и далее направо, если смотреть со стороны эллинов, началось столкновение пехотных рядов, первыми на мстителей обрушились пять сотен легковооружённых, почти без перестрелки перейдя к рукопашной. Каллисто предпочла оставить коня и, ополчившись щитом, встать в их ряды, под её взглядом, свевы бились как безумные, напирая телами на копья и хватаясь руками за острия и края щитов. Их фрамеи работали как мечи, обрушиваясь сверху, или цепляли за ноги и проскальзывали меж щитов, даже пронзённые боролись, стараясь вырвать древки из рук эллинов. В этом хаосе Александр с Персеем старались не терять контроля над людьми и яростно отдавали приказы, крича изо всех сил:
- Вместе, щитами вперёд! Давай! Вместе копьями!
Они задавали ритм толчков своим криком, и остальные подхватывали, словно единый зверь, фаланга давила вперёд щитами, потом сотнями копий отваливала тела от себя, воины же второго ряда без устали и остановки работали сверху, загоняя наконечники в лица, шеи, плечи. Каллисто упёрлась своим щитом в медную чешую этого эллинского зверя, словно одна была способна совладать с драконом, видя её рвение, сотни свевов вновь ринулись, теперь всадники смешались с пешими, и всё потонуло в гуле и рёве. В это время основная фаланга кельтов уже столкнулась, после короткой перестрелки, с пехотинцами врага, и бой шёл без явного перевеса одной из сторон.
В стороне же от всей этой давки Зена развернула всадников и теперь повела прямо на отряд свевов, крикнув изготовить копья для ближнего боя. Тяжёлые всадники, блиставшие доспехами и щитами, были вполне способны прорваться сквозь слабо защищённых врагов, знатные гельветы выскочили вперёд, держась ближе к воительнице, и вид этого надвигавшегося клина был грозен. Габриэль сместилась правее атакующей массы, чтобы ясно видеть цель, и стреляла вперёд, не намечивая никого конкретно, просто опуская стрелы в толпу, стараясь действовать с наибольшей скоростью. Свевы не могли сдержать такого натиска, ибо лишь часть их имела щиты, поэтому в центре строй порвался, стремительно расходясь, как ткань под ножом. Зена одной из первых пустила в дело копьё, просадив не желавшего отступать варвара, её примеру последовали и другие, Сеговак же, при первом ударе сломавший древко, уже взялся за меч, коим даже на коне действовал довольно ловко. Прорвавшись сквозь свевов, воительница повела часть отряда вперёд для нового разворота, Сеговаку же показала вести других направо и рассеивать отрезанных варваров.
Каллисто видела, что происходит за спинами её людей, но сама не бросилась туда, отправив лишь более сотни своих всадников, что стояли в задних рядах, не имея возможности из-за скученности атаковать эллинов. Все свои надежды она возлагала на сокрушение левого фланга врага, после чего можно было отсечь кельтов от холма и сверху гнать их до полного разгрома, поэтому фессалийка с лучшими своими воинами вновь упёрлась в фалангу мстителей. Обнажённые герои свевов с мечами и сверкающими фрамеями обрушили на стену из щитов лавину ударов, и Каллисто была первой среди них, копья упирались в её панцирь, но отталкивали лишь на мгновение, ибо все, кто видел её перед собой, чувствовали, что оружие смертных ей не страшно. Фессалийка пробила щит стоявшего против неё аргивянина насквозь, вонзив остриё копья ему в бедро, схватила его за ремень щита и вырвала из ряда, бросив своим соратникам на растерзание. Это породило страх среди эллинов, но Александр уже был рядом, он первым выставил свой щит вперёд, побудив остальных примкнуть свои щиты к нему, копьями они нанесли демонице несколько ран и заставили её отступить на пару шагов.
Свевы горели неослабевающей яростью, и скоро все щиты первого ряда мстителей были измяты и покрыты трещинами. Персей на правом краю фаланги уже мечом отсёк одному такому варвару руку и проколол живот, но тот всё напирал, и юноше приходилось плечом сдерживать его натиск. Знатный герой прорывался ближе к левому краю, и туда бросился Александр, стремившийся собою закрывать все бреши в обороне, против острой фрамеи он укрыл под щитом свой короткий меч. Свев был рад встретить важного по статусу противника и нанёс страшный удар своим оружием, что пробило щит насквозь, застряв в его плоскости, юноша вонзил клинок врагу справа под рёбра, повалил на землю, где и добил, оросив себе лицо и грудь поднявшейся струёй крови.
- Третий! - крикнул он друзьям. - Я сдержу свою клятву, или лучше мне вообще не выходить живым из сражения!
Кельты в центре начали отступать, не выдерживая упорства свевов, но тем угрожала Зена, и все чувствовали, что судьба сражения качается на весах, все ждали ещё одного, решающего усилия. Воительница пыталась склонить эти весы своим ударом в спину врагу, но её отряд уже распался на три части, ибо Сеговак продолжал борьбу с легковооружёнными, большую часть всадников занимали конные свевы, что бесстрашно шли в рукопашную, проникая сквозь ряды кельтов, и лишь три десятка гельветов были свободны. Надеясь на крепость рядов мстителей, Зена решила первым делом разобраться с брошенными против неё всадниками и легковооружёнными свевами, ибо они слишком сильно сковывали все её действия. Кельты атаковали врага с нескольких сторон, но свевы смешали своих конных и пехотинцев, сразу сделав неровный прямоугольник отряда более прочным, ибо пешие удерживали позицию и помогали своим всадникам.
Сама воительница сеяла смерть вокруг себя, рассекая ряды на Аргусе и работая копьём на обе стороны, мало кто рисковал приближаться к ней, страшась нечеловеческой её природы, однако остальным было куда тяжелее, ибо к гельветам враги были яростны. Пешие свевы неистово кидались на всадников, пролезали под лошадей, наносили удары и стаскивали наездников, конные же вертели фрамеи над головами, стремясь сойтись вплотную. Многие кони варваров стали уже бурыми от крови из полученных ран, но даже это не заставляло их бежать, и они покорно слушались седоков, пока не падали от истощения и более уже не поднимались. В такой битве Габриэль чувствовала себя неуютно, всё время опасаясь попасть в своих, тревожась и за своего коня, коему отовсюду грозили острые жала, поэтому она выбралась из толчеи, решив, что пора уже ей заняться своей войной и найти желанного для неё врага. Она оглядела поле сражения, однако не отыскала нигде Диомеда, только фигура Каллисто выделялась в этом хаосе как факел во тьме.
Фессалийка снова вела своих воинов на фалангу, и вновь они не могли сокрушить её, хотя и нанесли ранения уже многим, однако теперь брешь между кельтами и правым краем фаланги стала значительной, и демоница не могла этого не использовать. Габриэль приближалась к ней неспешно, уже положив стрелу на лук, но тут её заметил Диомед, что находился, не замеченный девушкой, значительно правее Каллисто, на самом краю правого фланга свевов. Он спустился с коня, вынув из горита, что носил на скифский манер, своё оружие. Бурного потока сражения, что окружал их, они более не замечали, ибо каждый прошёл свою школу охотника, научившись видеть добычу и преследовать её неотступно. Девушка спрыгнула с коня, и парфянский лук её заскрипел, напрягая тугие плечи, она была позади линии противника, Каллисто двигалась под направленным на неё жалом, возможно, что-то чувствовала, зверю подобно, но не могла оставить своего дела. Волосы фессалийки поднимались с каждым ударом, и в такт им дышала Габриэль, выбирая момент для того, чтобы замереть и высвободить всё напряжение, но на неё саму уже поднялось своё жало. Диомед выстрелил с большого расстояния, желая предупредить противницу, он метил в грудь, однако стрела чуть отклонилась и вонзилась девушке под правую ключицу.
Габриэль инстинктивно опустилась на одно колено, плеть смерти словно хлестнула её по спине, но Зена, да и другие союзники, были далеко, поэтому она стиснула зубы, решив, что эта схватка суждена ей одной, что бы ни было. Она сломала древко, зарычав от боли, однако волны нахлынувшей ярости заглушали огонь в плече, заставляя действовать и утолять свою месть, ибо она уже заметила, кто её ранил, поэтому через мгновение она вновь натянула лук. Диомед быстро приближался, считая, что уже вывел противницу из схватки, поэтому взметнувшийся силуэт поразил его, и Габриэль вогнала стрелу ему в правую часть груди, услышав медный гул панциря. Юноша отскочил в сторону, но остался на ногах, ибо хорошие доспехи не позволили наконечнику пройти слишком глубоко, он выстрелил в ответ, не целясь, заставив девушку отбежать. Между ними пронеслась цепь всадников, и за этой преградой они бросились искать лучшую позицию для выстрела. Габриэль как-то инстинктивно почувствовала, что Диомед будет смещаться ближе к Каллисто, поэтому сама двинулась влево, желая сократить расстояние между ними, вокруг было немало хороших целей, но она не обращала на них внимания, желая лишь одного.
Фессалийка уже направила своих конников в разрыв между фалангой и кельтами, но сама была пешей и стояла, словно незыблемая скала среди бушующего моря людского, к ней спешил Диомед, но и Габриэль бежала параллельно ему, уже держа стрелу наложенной. В просвете меж рядов юноша увидел её и выстрелил, крича одновременно Каллисто об опасности, стрела мелькнула как тень у виска девушки и скрылась в бурном потоке. Лучница выпрямилась, натянув тетиву до упора и ожидая мига, когда движущееся марево вновь откроет ей врага, хотя бы на один вздох. В мгновенном просвете они встретились взглядом, Диомед был похож на древнего героя со своими длинными волосами и прекрасной яростью на лице, но вид Габриэль его поразил, ибо только сейчас он вдруг понял, что в образе этой девушки сама смерть стоит перед ним. Она была грозна в тот миг, являя тень губящей Артемиды, даже издалека он устрашился голубой стали её глаз и неотвратимости в каждом движении, когда она чуть изогнула гибкое тело и спустила стрелу. Юноша успел повернуться боком, и остриё вонзилось ему в левое бедро, уйдя так глубоко, что оперение коснулось ткани его хитона, мгновенная тяжесть начала заполнять тело, но он собрал последние силы и бросился к Каллисто, крича ей, чтобы обернулась, его голос тонул в нараставшем гуле.
Габриэль увидела фессалийку прямо перед собой, и её внезапно обожгла мысль, что она может одним удачным выстрелом покончить всю эту войну и освободить любимую от тяжкого бремени. Ради этого можно было забыть на короткое время и о Диомеде, тем более, что смерть уже обвила его как змей необоримый, и ему было не спастись. Она обратилась на Каллисто, думая, что ставит общее дело выше личного желания, хотя, где-то в глубине души теплилось и желание отнять у Диомеда ту, что он любит. Девушка пробежала ещё несколько шагов вперёд, выхватывая из колчана за спиной тяжёлую стрелу для прошивания доспехов на кnbsp;ороткой дистанции, фессалийка была всего футах в шестидесяти от неё, и мысленно, помня свои уроки, она уже упёрлась взглядом ей между лопаток, словно видя за панцирем, хитоном и плотью содрогающееся сердце. Она натянула тетиву, боковым зрением замечая, что Диомед уже близко, стремительно прицелилась, но юноша всё же успел закрыть демоницу собой, не смотря на это, она спустила стрелу. Каллисто обернулась и успела ещё увидеть, как мощнейшим ударом Диомед был прошит насквозь, сразу же повалившись спиной на неё, она лишь сделала шаг в сторону, дав ему свободно упасть, Габриэль же стремительно тянула новую стрелу. Девушка быстро выстрелила, но для фессалийки это уже не стало неожиданным, она выставила щит вперёд, и он, пробитый насквозь, удержал жало в себе. Несколько свевов закрыли демоницу своими щитами, она же горела яростью и подняла копьё, следуя взглядом за силуэтом девушки, расстояние меж ними было небольшим, и копьё понеслось с точностью снаряда из катапульты. Габриэль, как только увидела, что стрелять более нельзя, сразу бросилась в сторону, она спиной почувствовала промелькнувшую смерть, и поняла, что словно какое-то божество отвело от неё это жало, копьё же вонзилось в землю и долго ещё содрогалось, не в силах выместить всё горе его пославшей.
Остановить отступление кельтов было уже невозможно, часть из них бросилась вверх по холму, ища спасения за укреплениями, другие же были отрезаны конной массой свевов и все могли погибнуть. Собрав всю оставшуюся ярость, Зена обратила в бегство легковооружённых врагов и повела своих всадников им на помощь, справа, укрепляя в ней надежду, держался непоколебимый эллинский дракон, что сжался в прямоугольник, не оставляя противнику возможности ударить в незащищённый бок. Громкий крик среди эллинов, передававших друг другу новость, что Габриэль уложила Диомеда, одного из вражеских командиров, воодушевил людей и заставил свевов на миг остановиться. Воительнnbsp;- Ты умрешь сегодня!
ица послала Сеговака организовать те отряды кельтов, что забрались выше всех на холм, дабы выставить заслон рядом с эллинами и дать остальным спастись. Сама она настигла с конными изрядно уставших уже всадников свевов и начала теснить их от бегущих кельтов, те же не решались на столкновение и заворачивали левее. Каллисто не оставляла битвы, крича своим продолжать натиск на врага, но её уже мало кто слушал, ибо пешие свевы были охвачены своей буйной природой и позабыли о преследовании, стаскивая доспехи с поверженных или отрезая головы, страшась потерять хотя бы один столь важный трофей.
Гельветы отходили широкой волной, для нескольких десятков из них путь на холм оказался закрыт, и они бежали через равнину, желая достичь рощи, спасти их для Зены было уже невозможно, оставалось довольствоваться тем, что остальные не несли больших потерь. Воительница зашла на фланг эллинскому отряду, прикрывая его от врагов, и велела воинам отходить, крича:
- Александр, командуй медленное отступление! Не размыкайте щитов, пусть крайние ряды отражают противника!
В этот момент начали прибывать и организованные Сеговаком кельты, что запаслись новыми дротиками и камнями, град этих снарядов значительно замедлил движение свевов. Варвары утратили большую долю своей ярости и предприняли лишь пару накатов на эллинские ряды, однако эти действия не были успешны, конница свевов кинулась добивать отрезанных гельветов, предпочитая лёгкую добычу, а не карабканье по крутым склонам. Зена всё время держалась близко к врагу и вглядывалась в поле битвы, желая увидеть Габриэль, которая ещё не присоединилась к своему воинству. Наконец, она заметила девушку, что бежала пешей, каким-то чудом проскользнув за спинами врагов, посланные всадники безопасно доставили её к своим, и она почти сразу слегла от потери крови, заставив любимую разрываться между желанием врачевать её и командованием сражением.
Воительница всё же оставалась с воинами, пока все не отступили к укреплению на вершине холма, там были лишь небольшой вал и частокол в некоторых местах, но, учитывая крутость подъёма, можно было уверенно держаться на этой позиции. Кельты и эллины создали там стену из щитов, усталые, они стояли на одном колене или сидели, но и свевы не желали идти на приступ, держась на расстоянии, недоступном для стрелы или камня. В это время Зена смогла отвлечься от воинства и склониться над любимой, мелкие раны на ногах и правой руке были не опасны, однако под ключицу наконечник сломанной стрелы ушёл достаточно глубоко. Воительница действовала быстро, освободив девушку от доспехов и хитона, продавливание острия сквозь всё плечо только ухудшило бы рану, поэтому наконечник пришлось вырезать, и она взялась за свой острый кинжал, велев принести ей воду и вино. Габриэль вцепилась зубами в кожаный наплечник, что Зена вложила ей в рот, но всё же сдавленно кричала, когда соратница рассекла плоть, постепенно подвигая наконечник за черенок. Скоро окровавленный металл был извлечён, девушка дышала тяжело и была мокрой от выступившего пота, воительница же, за годы, что провела среди сарматов, узнавшая многое о ядах, сразу взяла наконечник в рот, желая узнать, нет ли привкуса яда. Стрела не была отравлена, и Зена смогла, с лёгким сердцем, перевязать любимую, та довольно быстро успокоилась, выпила вина и спросила:
- Ну как там дела идут? Почему ты отвлекаешься на меня, для этого дела у нас в отряде есть врачи?
- У всех них сейчас есть работа, - ответила воительница, - у нас много раненых. Поле битвы осталось не за нами, но мы удержимся.
От взгляда Зены не укрылось, что в лице Габриэль, помимо боли и усталости, запечатлелось и какое-то облегчение, словно великая тяжесть свалилась с плеч, и это помогало ей переносить страдания. Дочь Ареса спросила:
- Ты, действительно, сделала это? Я слышала, что именно Диомед был виновником того, что ты вонзила своё копьё в Тегее.
- Да, его больше нет... - шепнула девушка. - Можно вынуть копьё из земли.
- Боги справедливы, и всем воздаётся по справедливости, - кивнула Зена. - Ты вырвала копьё из своего сердца, теперь тебе станет легче. Ну всё, всё... Лежи, я позову кого-нибудь к тебе, мне надо возвращаться к битве.
За стеной из щитов Габриэль чувствовала себя в умиротворении, лёжа, укрытая плащом, и тихо плача, ибо не легко было вершить судьбу, но по ту сторону стены действо войны не остановилось, лишь затаившись на время. Воительница оглядывала врага, призвав к себе Александра, Ономакрита и Сеговака, вместе они совещались, что делать далее. Свевы остановились у подножия холма, раздевая убитых врагов, казалось, они сами не знали, стоит ли затевать осаду или же двинуться дальше.
- Они явно опасаются, это нам на руку, - сказала Зена, не находя Каллисто в первых рядах. - Они не знают, придут ли к нам другие отряды на помощь.
- Будем ждать? - спросил Александр.
- Скоро Аккон и Сур должны вернуться с тысячей воинов, а это может обернуть ситуацию в нашу пользу. Коли кельты снизу решатся сразу атаковать врага, мы пойдём с холма им навстречу, и лишь чудо позволит свевам устоять...
Такое противостояние продолжалось чуть менее часа, всадники свевов забирались на окрестные холмы для наблюдения, и Каллисто первой получила сведения о приближении большого кельтского отряда. В лагере сразу многие гельветы и эллины заметили, что войско свевов пришло в движение, скоро увидели и прибывающих кельтов, однако, вопреки надеждам Зены, вожди не двинули своих людей в атаку, предпочтя занять длинный и поросший лесом холм. Фессалийка выставила для охраны лагеря лишь небольшой арьергард и всадников, поведя остальных прочь с равнины, в сторону обширного лесного массива, Аккон и Сур, похоже, были устрашены увиденным и готовились лишь обороняться на своём холме. Свевы быстро уходили, им пришлось бросить большую часть добычи, и лишь добытые головы они старались сохранить при себе, среди них выделялась лишь крытая телега с телами наиболее знатных погибших. Скоро и остававшийся арьергард оставил осаду и бросился нагонять своих, кельты начали спускаться за ними с холма, но легковооружённые варвары неслись со всех ног, сопровождаемые всадниками, и довольно быстро всякое преследование было оставлено.
Зена быстро отдала все необходимые указания, велев оставить лишь немногих для погребения тел, послать в деревни за телегами для раненых и выводить войско из лагеря, сама она с конными отправилась встречать прибывших кельтов. Они же начали бодро спускаться с холма, демонстрируя свой боевой настрой, когда дело уже закончилось, предводители ехали верхом чуть впереди. Воительница двинулась прямо на них, за ней поспешали Сеговак со знатными гельветами, что не желали расправы над своими, но вокруг неё сплотились и эллины из отряда, чувствуя возможный конфликт и негодуя на кельтов, обрёкших их на унизительное поражение. В последний момент Сеговак встал между Зеной и кельтами, но та одним движением направила Аргуса чуть в сторону, соскочила с него и подбежала к рыжему Аккону, рванув его за пояс с коня.
- Ты нарушил приказ! Назначаю смерть тебе наказанием! - сказала она громко. - Взять второго, он разделит вину!
Эллины схватили Сура и прижали к земле, Сеговак вновь пытался увещевать воительницу, кельты же из прибывшего отряда были весьма возмущены таким захватом своих предводителей. Видя это, Аккон решил не смиряться со своей участью и закричал, обращаясь более к своим:
- Я ни в чём не виноват! Гельветы - люди свободные, они не должны никому подчиняться под страхом смерти! Я воин и готов биться за свою честь!
Последние слова он добавил на латинском языке, поэтому воительница смогла его понять.
- Хочешь биться?! - ответила, оглядевшаяся коротко вокруг Зена. - Вперёд! Я вызываю тебя на бой, ибо ты позоришь свой род! Ты предал меня как поганая собака! Бейся!
Она оттолкнула его и швырнула меч ему в ноги, сама мгновенно выхватив свой клинок, кельту ничего не оставалось, только схватить оружие и изготовиться к бою. Поединки гельветы весьма уважали и даже такие, вспыхивавшие совершенно внезапно, считали вполне законными и справедливыми, поэтому возражения от войска не последовало. Аккон всецело поддался ярости, справедливо лишь в ней видя спасение для себя, он занёс длинный меч над головой для удара, поддерживая рукоять и левой рукой, дочь Ареса почти сразу напала, легко раскачивая тело. Разом все кельты увидели её торжество, восхитились, как она очевидно превзошла врага в скорости, ответив на его рассекающий воздух удар своим выпадом в живот, и все они не смогли удержаться, по природе своей, от возгласа, когда она придавила к земле раненого противника и очертила в воздухе черту его жизни.
- Тащите его к войску, там будет казнь. Второго ведите на мой суд, - сказала она коротко, даже не глядя на отряд кельтов. - Сеговак, присоедини этих людей к войску.
Эллины окружили небольшой холм, где Зена стояла над двумя гельветами, рядом с ней были и кельтские вожди с командирами из эллинов, за линией тяжеловооружённых колыхалось взволнованное море воинов, что ожидали решения. Сеговак более не решался вмешиваться, воительница же говорила ровным голосом, зная, что слова её потом разнесут по рядам, и все их узнают:
- За ослушание приказа военачальника я приговариваю Аккона к смерти, - она повела обнажённым мечом. - Отныне так будет с каждым, кто не блюдёт законов войска. Ты, Сур, также не исполнил мою волю и заслуживаешь меча. Впрочем, я могу вернуть тебе жизнь, если дашь клятву верности, поклянёшься сражаться до смерти, никогда не сомневаясь.
Гельвету перевели, он посовещался о чём-то с Сеговаком, попросил, чтобы ему подсказали, какие слова надо будет произнести на латыни, ибо язык эллинов был слишком для него сложен. Сеговак тихо шептал, он же повторял за ним.
- Я согласен, моя жизнь отныне принадлежит тебе, - ответил Сур, и многие видели, что он сказал так не из страха смерти, но из-за того, что восхитился грозной воительницей, поверив, будто её принёс ураган из края богов. Он встал, Аккона же, ещё живого, хотя и потерявшего много крови, один из эллинов пронзил мечом, чем вызвал волну возгласов среди кельтов.
Так Зена решила это дело, некоторые опасались конфликта с гельветскими воинами из-за подобного нарушения традиционных прав знати, но она пошла на риск, и стало понятно, что кельты готовы многое ей позволить, считая посланницей божества. Вернувшиеся воины принесли запас продовольствия на пару дней и вести, что ещё около пятисот свевов встретились им к югу, они пробирались лесом в том же направлении, что и основное войско. Очевидно, это были те, кто оставил предводительницу ради грабительского рейда, но догонять их теперь было уже поздно. Зена направила войско следом за фессалийкой, оставив раненых и убитых на попечение местной общины, погибших же эллинов велели сохранить до времени, когда можно будет спокойно произвести погребальный ритуал. Поначалу среди людей царило мрачное настроение, но уже к вечеру конные посланники из города сообщили, что крупный отряд кельтов задерживает врага недалеко от реки. Уже в темноте они достигли места битвы, Каллисто не стала штурмовать сильную позицию кельтов и увела своих ночевать на высокий и заросший лесом холм, там теперь мигали огоньки костров.
На коротком совещании воительница выслушала мнения гельветов о том, где лучше принять новый бой, и все сошлись, что стоит пересечь реку и не давать врагу идти далее к святилищу. Наконец, после немалых трудов, кельты и эллины смогли повалиться на землю и отдаться сну, все слишком устали, чтобы разбивать лагерь. Спала и Габриэль, рана которой успокоилась после тряски в телеге, лишь Зена с узким кругом соратников сидела близ костра, предчувствие великих испытаний владело ими...
Глава 9. Битва у брода.
Ночь порождала покой, ибо рядом едва слышно двигалась река, и деревья шелестели над ней, небо оставалось чистым, перемигиваясь глазами богов, и ветер с юга едва чувствовался. В этой тиши бился как сердце мира костёр, и люди вокруг него были похожи на тени, прошедший день должен был вселить в них мрачное чувство, однако ещё более на них влиял вид сидевшей рядом дочери божества, а она вовсе не выглядела сломленной. Зена источала прежнюю свою уверенность, будто знала нечто, недоступное остальным, это могло быть связано с чем-то конкретным, что она готовила врагу, но скорее шло от общей её веры в свою судьбу. Рядом были немногие - Александр сосредоточенно протягивал точило по клинку изрядно уставшего меча, он был в одной набедренной повязке, ибо ранее смазывал свои, оказавшиеся поверхностными, ранения мазью, Сеговак выглядел решительным, неотрывно глядя в огонь, Ономакрит не показывал чувств, попивая вино из бурдюка, Ферамен же так устал, что уже закрыл глаза и дремал, оседая на щит.
- Не суди мой народ, - сказал кельт, чувствуя, что именно боеспособность гельветов тревожит эллинов более всего. - Я видел, что твои люди были как горы и держались перед натиском, мои же не устояли, но это изменится.
- Им тяжело стоять против свевов, словно они считают этих варваров более способными к битве. Что будет завтра? Скажи.
- Я знаю свой народ, они чувствуют то же, что и я. Говорю тебе сейчас, и пусть все боги слышат как есть, что завтра лишь два будет у меня пути - в лагерь врага победителем или в обитель мёртвых. Любой из кельтов скажет тебе схоже. Мы вступили в битву неподготовленными, посчитали, что будет легко отбить небольшой набег, поэтому люди были поражены неожиданной яростью свевов, но теперь всё изменится. Наша слава оказалась под сомнением, но никто из нас не забыл доблести предков, и завтра мы будем её восстанавливать. Ты увидишь, как многие отдадут свои жизни в руки богов, люди из города сказали, что утром прибудут друиды, они разожгут в воинах страсть к смерти. Ты тоже можешь помочь в этом, ибо многие считают тебя причастной к миру богов, да и сам я верю в это.
- Это будет тяжёлая война, чем бы всё ни кончилось, и завтра, возможно, грядёт её пик. Именно к этому я сейчас готовлю себя, можно сказать, даже предчувствую это, кожу словно колет тысячей иголок. Чувствую, что мне предстоит одна из самых яростных битв в жизни, придётся отдать всю себя до конца, может, даже больше, - внешне Зена не выказывала эмоций, спокойно смотря в огонь и положив бронзовые от отсветов руки на колени. - Такие моменты редко бывают в жизни, когда все нити сходятся в один узел. Вам тоже предстоит это пережить, поэтому говорю - готовьтесь. Больше всего сейчас нужно, чтобы и все остальные прониклись схожим чувством, эллины и кельты, только тогда у нас будет шанс.
- Это божественное предчувствие тебя пронизает, - ответил Сеговак, что имел дело с друидами и знал кое-что о высшем мире. - Я рад этому, ибо подобные вещи свидетельствуют о помощи небожителей, и почти всегда передаются и окружающим. Это хороший знак, бесславие нас не ждёт.
- Отлично, я понял, что кельты будут яростно биться, - вступил в беседу Александр, - но хотелось бы знать, что мы конкретно будем делать в сражении.
- Они пойдут через ближний брод утром. Пути лучше не найдёшь, ибо этот брод, как сказали местные, самый широкий, и вода здесь всего по колено и меньше, поэтому можно выстроить мощную колонну. Мы встретим их у брода и будем биться, всадники в таком деле окажутся менее важны, вся тяжесть ляжет на пеших, и все мы будем среди них, однако и враг не сможет использовать сильную свою конницу. Никаких уловок я не ожидаю, ибо свевы слишком неуправляемы, чтобы пытаться с ними совершать обходные манёвры, да и Каллисто уверена в себе и жаждет славы в открытом бою.
- Это мне нравится, - кивнул юноша. - В такой схватке можно освободить душу от всяких томительных мыслей, не думать ни о чём, просто делать своё дело, тогда и смерть не тяготит.
- Я лишь за Габриэль тревожусь. Она ранена, но избежать битвы не пожелает.
- Обещаю, что буду смотреть за ней всё время и защищать до конца, - сказал Александр, - да и Персея на это направлю.
- Хорошо, половина из вас уже спит, - Зена взглянула на Ферамена. - Нужно хорошо отдохнуть, ибо силы нам понадобятся как никогда. Очень надеюсь, что фессалийка не будет спешить, и мы успеем позавтракать, готовясь к долгому дню.
Так они разошлись, погрузившись в тёмный лагерь, что весь спал, окружённый прерывистой нитью сторожевых костров. Посты были особенно бдительны у реки, но тишина не предвещала опасности, ибо казалось, что сама ночь давит людей неодолимой тяжестью и гасит до времени их тлеющую ярость. Ночь прошла спокойно, и все спали, даже Зена отрешилась на время от всех тревог и ответственности, зная где-то в глубине души, что до времени ничего не случится. Над миром упокоился туман, особенно сильный вдоль реки, он утопил долину, и лишь тени самых высоких холмов можно было видеть словно висящими в пустоте, со всех сторон звенели голоса птиц, ясно слышимые на большом расстоянии, как за рекой, так и на этом берегу. Столь же тихим оказалось и утро, Зена прошлась до реки и разрешила воинам ещё спать, отложив завтрак на пару часов, ибо было ясно, что до исчезновения тумана никакие действия большими отрядами невозможны.
Наконец, сторожившие последними, согласно приказу, объявили подъём, что разнёсся криками по всему стихийному лагерю, и скоро он наполнился движением. Туман ещё не совсем рассеялся, и в его дымных полосах завтракавшие люди походили, как казалось эллинам, на тени ахейского войска под Троей, кельты также думали о своих героях, ибо по лагерю уже разнеслась весть об ожидании выдающейся битвы. Когда солнце было уже значительно выше холма, где засел враг, командиры велели начать подготовку к сражению, тут с запада прибыли и звенящие колесницы с телегами, друиды спешили напомнить смертным о том, как следует встречать судьбу. Не смотря на спешку прошлым вечером, эллины нашли время, чтобы поставить палатку Зены наилучшим образом, и теперь она в одиночестве темнела среди брошенных прямо на землю щитов, узлов с вещами и походных одеял. Там отдыхала Габриэль, и именно туда Зена направилась, дабы в уединении подготовиться к сражению, крикнув своим собрать необходимое для жертвы.
Девушка уже ждала её, стараясь выглядеть полностью оправившейся, скрывая повязки на ранах под хитоном, она и помыслить не могла, чтобы пропустить битву. Воительница знала об этом и не пыталась отговаривать, она лишь поцеловала её и, раздевшись, легла на живот, девушка, уже зная ритуал, начала разминать ей мышцы перед сражением. Какое-то время она не решалась начать разговор, чувство отчуждения было острым, ибо война требовала обеих полностью, отнимая их друг у друга, потом же осторожно спросила:
- Что будет?
- То, к чему мы шли всё это время, - ответила Зена, сразу поняв, что в этот короткий вопрос вкладывает любимая. - Сражение столь упорное, что редко мне приходилось испытывать, придётся отдать все силы, может, и больше. Я знаю точно - скоро нашему противостоянию с фессалийкой придёт конец. Всё произойдёт здесь, возможно, уже сегодня.
- Я ещё не могу осознать этого полностью, как-то незаметно я стала совсем другой. Кто знал меня прежде, уже не признает, если я вернусь домой. Так или иначе, я иду за тобой. Когда будешь разжигать воинов криком на поле, и отец твой спустится с небес к нам, то и на меня мужество низойдёт.
- Так и будет, - сказала воительница и на какое-то время замолчала, думая о предстоящем. Габриэль готовила её тело как гибельное оружие, тугое, как неотвратимый лук, в руках девушки оно играло силой, узоры татуировки текли под пальцами, прямой линией позвоночника отделённые от чистой левой стороны тела. Девушка сидела на крестце Зены, времени было не так много, и она не задерживалась на одном месте, разогревая мышцы и спускаясь всё ниже, пока не дошла до ног. В тишине и полутьме воительница поднялась, готовая облачиться в свои доспехи, и Габриэль начала помогать ей.
Так происходило уже много раз, но сегодня они обе знали, что предстоит особая битва, и к ритуалу подходили внимательнее. Зена облачилась в красный хитон чуть выше колен, как и подобало для такого сражения, потом девушка стала подносить ей части снаряжения, начав с панциря. Это был лучший из её доспехов, изготовленный ещё в мастерских Понтийского царства и хранимый со времён Митридата, цельный панцирь с кожаной основой, на которую крепились чёрные стальные пластины, от низа живота он продолжался юбкой из наслоений кожаных полос, усиленных металлом, до колен. Зена натянула его через голову, потом Габриэль убедилась, что панцирь хорошо сидит, откинутые назад наплечники смотрелись как крылья, девушка взяла один из них, притянула и начала шнуровать. Кожаные птериги, прикреплённые к наплечникам, скрывали руки воительницы почти до локтей. Зена поднялась и легко попрыгала на месте, будто и не было на ней веса в талант, в лучах света из треугольника входа в шатёр стало видно, что на стальных пластинах лежит серебряный дракон, на наплечниках же мастер изобразил сцены из мифов - Калидонскую охоту с Мелеагром и Аталантой, и битву амазонок.
- Это специально для тебя сцены подобраны? - спросила девушка. - Раньше ты не рассказывала мне об этом панцире.
- Верно, мастер, что был родом из Гераклеи, подбирал сюжеты для меня, помня о том, что слышал обо мне и моих делах. В охоте на вепря он показал и Мелеагра, намекая на слухи о моём происхождении от Ареса, и Аталанту, могучую деву-охотницу, амазонки же появились из-за того, что многие в войске меня так называли.
- Ты открыла им своё происхождение? - девушка продолжала разговор и подносила любимой поножи, начищенные до блеска.
- Нет, я никогда прямо не говорила об этом, но люди, что сопровождали меня ещё в восточном путешествии, рассказывали подобные слухи, памятуя ещё слова Барайаса, что знал меня очень близко. В войске же люди легко приняли такую легенду обо мне, ибо, согласно мифу, как ты знаешь, все амазонки - дочери Ареса, а во мне, как они говорили, возродилась их сущность. Так, кажется, Пифагор говорил - о путешествии душ от тела к телу, будто они возрождаются через долгое время.
- Они правы. Так и друид мне говорил, - улыбнулась Габриэль, глядя на почти снаряженную воительницу. Открытой осталась лишь небольшая часть её тела, ибо на ногах были поножи и римского типа калиги, на правой руке от локтя до запястья тускло светился металлический наруч, лишь шлема она не взяла, желая, чтобы все кельты и эллины видели предводительницу в битве. Девушка уже взялась за оружие и стала помогать любимой облачаться им - один кинжал в ножнах она прицепила на бедро, два других были на поясе, что дорийка застегнула ей поверх панциря, там же крепился и чехол с шакрой. Меч в ножнах Зена перекинула через плечо, перчатку для боя шакрой она заткнула пока за пояс, наконец, взяла копьё и круглый щит, покрытый тонким слоем железа. Теперь она была полностью готова и обратилась к своей подруге, сказав:
- Будешь биться сегодня с луком, и надень кельтскую кольчугу.
- Тяжёлая она, - заметила девушка.
- Да, и всё же наденешь её. Я попросила гельветов найти тебе размером поменьше, - Зена сказала это так, что невозможно было перечить. - Пусть кто-нибудь из наших поможет тебе облачиться, потом подходи ко мне.
- Всё? - Габриэль осмотрела её ещё раз.
- Да, я пойду вселять мужество в души воинов. Теперь думай только о битве, вновь вспомним, что любим друг друга, только по окончании всего, не ослабляй себя тревогой...
Зена побежала по траве, солнце, к коему с севера приближалась огромная синева тучи, особенно остро зажгло весь её металл, и горгона на щите наполнилась жизнью. Кельты и эллины приветствовали её как новое солнце, восклицая, что остриё копья над нею горит как губительный Сириус, и что многие не переживут встречи с ней. Дозорные сообщали, что в лагере врага видно большое движение, свевы явно готовятся к битве, эллины были уже практически готовы, кельты же поспешали сотворить множество необходимых вещей - наносили боевые краски, мочили волосы, некоторые приносили свои клятвы, друиды и женщины часто указывали на небо.
- Лучше следите за своим внешним видом сегодня! - кричала им Зена. - Воин должен вступать в великую битву красивым, тогда и смерть будет как свет утра! Я хочу, чтобы они увидели нас, охваченных огнём и увенчанных венками!
Эти слова пришлись по душе кельтам, что и сами от предков восприняли стремление к красоте в дни, когда боги решают судьбу, глядя на них, воодушевлялись и эллины. Гельветы не приносили жертв, лишь их друиды искали добрые знаки в небе, для эллинов же сама воительница с македонцем Диадом, что раньше отправлял культ в храме, заклали молодого бычка. Зена, одев сплетённый для неё венок из листьев дуба, насыпала семена на лоб жертвы, окропила водой, Диад сжёг на костре несколько волосков, и женщина перерезала жертве горло, отворив путь крови. Македонец быстро добрался до внутренних органов и сообщил, что состояние их даёт надежду на успех, хотя и тяготы будут немалые, и цена будет велика. От таких слов не многие уверились в победе, лишь желание биться стало сильнее, ибо никто не желал отступать от доблести своей.
Река лежала перед ними, поначалу в лучах солнца был хорошо виден контраст между отмелью, где желтел песок, и более глубокими местами, выглядевшими как тёмные провалы, но туча наваливалась, и скоро вся вода стала как вороное железо. Эллины становились в центре, вода перед ними была глубиной по колено или менее, кельты частью разместились перед ними, в большинстве же заняли фланги, где глубина была уже по пояс, и быстро наступать было невозможно. Сеговак оказался прав, и гельветы выглядели теперь по-новому - многие, особенно те, что встали впереди, обнажились, покрыв тело узором, у одних волосы стояли гривами, другие уложили их в косы, все готовы были кричать громче и неистовее бить мечами о щиты.
- Они решительны, - заметила это Габриэль, подойдя к воительнице уже снаряжённой. Они вместе оглядели войско, стоя на левом его краю, и вид этот внушал уверенность - кольчуги и шлемы ещё ловили последние лучи, копья качались как поднявшаяся в одночасье роща, щиты были ярко раскрашены, клинки же вспыхивали изредка как молнии.
- Ты права, они не умеют притворяться. По внешнему виду их можно понять, что у них на сердце, и сейчас они готовы не отступить и перед смертью.
Зена нанесла извилистые полосы краской себе на лицо, показывая своё единение с кельтами, и вонзила перед строем эллинов меч в землю, дабы произнести молитву отцу. Обнажённые кельты впереди сели на землю, дабы не закрывать обзор на врага, и противоположный берег хорошо просматривался, а там уже кипела жизнь. Масса казалась тёмной, ибо солнце было уже проглочено мраком, свевы бежали пешими, до времени сохраняя полное молчание, слышался лишь гул их движения, они вытягивались в длинную фалангу перед бродом. Воительница опустилась на колено, желая тихо прошептать слова, но Габриэль приблизилась к ней сзади, сказав:
- Многие наши тоже хотят произнести молитву. Говори мне, а я буду передавать твои слова воинам.
Зена кивнула и начала давно запомненное обращение к могучему богу, девушка же громко повторяла за ней:
- Отец мой, могучий боец, колесничий и златошлемный, оплот городов, щитоносец и медью губящий, твёрдый рукой, неустанный! Грозный тиран для врагов, предводитель воинов на верном пути, царь мужества, скользящий по небу как перст огненный! Услышь же меня, мой помощник, дарующий смелость, жизнь освещающий, посылающий доблесть! Сделай, дабы могла я волю упрочить и сердце в груди утвердить медным заслоном, быть в битве как меч твой! Даруй же мне ярость и неустанность огня!
Пока они произносили слова, войско перед ними уже изготовилось, и Каллисто можно было различить в центре построения, она тоже шла пешей. Воинства начали медленно сближаться, готовые в любой миг, по зову предводителей, излить свою ярость, было чуть за полдень, но на землю опустилась тень. Шагов за тридцать до воды свевы начали первыми, по старому обычаю их племён, они разом подпрыгивали и кричали имя своего народа, потом ударяли в щиты. Это было грозное зрелище, и, по мере их приближения, Зена понимала, что и фессалийка прониклась этой битвой как последней, и люди её это ощущают, словно сама природа вокруг говорит об этом. Расстояние уже позволяло обмениваться снарядами, но никто не метал, ибо предводители не отдавали приказов, но шли всё далее, пока не стали ясно видны лица, изображения на щитах и мечи с копьями над головами. Вода коснулась их ног, свевы в последний раз подпрыгнули, и было хорошо различимо, как волосы Каллисто взметнулись огнём, в звоне металла, она закричала пронзительно, и тысячи превратили её крик в рёв урагана. Кельты ответили своим зовом, загремели бешено о щиты, показывая, что нет в них страха, эллины выделялись среди этого низкого гула своим "а-ла-ла-ла", так кричали и Зена с Габриэль, и звук этот, столь родной, было радостно слышать в чужой земле.
Воительницы коротко оглядели друг друга, однако не стали пытаться вступить в разговор, но метнули свои копья, что стало сигналом к началу обстрела. Туча ползла у них над головами, порывы ветра хлестали волнами в щиты, и на горизонте уже вспыхивали извилистые нити огня. Свевы закидывали противоположный берег дротиками и камнями, молодые кельты выскакивали из рядов и отвечали своими копьями, Габриэль стреляла с безопасного расстояния, легко попадая в плотный строй. Такой бой продолжался не долго, ибо обе стороны слишком жаждали вцепиться друг в друга, в этот момент хлынул ливень, и вода в реке словно вскипела, воины вступили в это бурление, их рёв достиг апогея.
Подобной битвы Габриэль не приходилось видеть ещё никогда, было полное ощущение, что мир реальности остался позади, и вокруг неё лишь духи и демоны дикого мира. Обнажённые кельты сошлись с обнажёнными героями свевов, девушка видела в них, покрытых узором и осенённых распущенными волосами, скорее зверей, могучих медведей, схвативших длинные мечи. В какой-то момент она поняла, что некоторые из свевов, и правда, покрыты шкурами зверей, чем больше крови изливалось, тем более проявлялась их нечеловеческая природа. Хотя вода была ниже колен, она всё же сковывала движения, и брызги вздымались облаками, Габриэль даже перестала стрелять, не желая нарушать поединки героев внезапными ранениями от стрел. Всё её внимание привлекал к себе могучий рыжеволосый кельт, Адбукилл, силой которого она восхищалась ещё в лагере, и теперь воин был среди первых, снеся голову своему противнику и стремясь захватить её как ценный трофей. Основные силы эллинов и кельтов остановились на берегу, свевы же всё больше втягивались в воду, увлекаемые своими героями, и Каллисто более не управляла сражением, крикнув всей массе атаковать врага впереди.
Зена дождалась, когда ревущее тело тысячеголового зверя в облаке брызг приблизится почти вплотную, прижимая кельтский передовой отряд к щитам своих, тогда она и велела всем обрушиться на противника. Эллины сомкнули щиты, и каждый их шаг сопровождался гулом металла, гельветы бросились стремительно, замахиваясь на ходу оружием, за их спинами Габриэль и другие немногочисленные стрелки продолжали своё дело, врага они почти не видели, но ориентировались на примерное расстояние до него. Столкновение ликвидировало последнюю видимость порядка, лишь строй эллинов казался скалистым утёсом среди бурного моря, но и они в этой безумной сече стали постепенно растягиваться и дробиться на группы.
Первым натиском эллины смогли остановить и даже немного потеснить врага, их копья ранили многих, сыграло роль и то, что свевы яростно добывали трофеи с тел павших кельтов передового отряда, затрудняя движение своих. Каллисто призвала людей из задних рядов с новой силой кинуться в бой и сама атаковала в центре, тогда как Зена сражалась на правом краю фаланги эллинов. Дождь шёл порывами, молнии цвели слева от кельтов и по правую руку от свевов, воды почти не было видно из-за массы вошедших в неё людей, лишь там, где было глубже, от мощного волнения воинов качало и валило с ног. Фессалийка метнула копьё с неотвратимой силой, загнав его на треть в основание шеи стоявшему на её пути ахейцу, оруженосец быстро подал ей следующее, и она сошлась врукопашную, толкая щитом. С обеих сторон на неё напали друзья погибшего, но их копья не достигали цели, она же была куда успешнее, заставляя эллинов отступать.
- Вперёд! Ещё шаг! - кричал Ономакрит, возглавлявший левый фланг. Стена щитов сталкивалась со стеной, кельты и свевы рубили сверху, сходно атакуя и короткими копьями, это приводило к многочисленным, но более поверхностным ранам, кровь шла обильно, и воины оседали скорее от потери сил, чем от мгновенных губительных ударов. Сам киликиец действовал, как учила Зена при тренировке отрядов, вонзая снизу клинок в область живота, долгое время противники не могли потеснить друг друга. Эллины прочно держались в центре, даже Каллисто не могла быстро их сломить, поэтому она переместилась направо, где кельты не имели столь крепкого строя. На правом фланге Зена была в первых рядах, кровь стучала у неё в висках, ярость заставляла забывать об осторожности, и она всё дальше отрывалась от других бойцов.
Свет солнца доходил сквозь стену тьмы словно из другого мира, молнии на миг серебрили металл куда более яркими могильными отблесками, среди всего этого краски поблёкли, но те, кто видел перед собой двух сражавшихся демониц, могли поклясться, что глаза их горели внутренним огнём. Зена первым делом использовала копьё, мгновенно разящее из-за круглого щита, оруженосцем её был Скопас, молодой этолиец, он держался чуть позади и готов был подать новое копьё, когда не выдержит прежнее. Практически обнажённый свев замахнулся над воительницей длинным мечом, но она, упредив врага, вогнала наконечник ему в основание шеи и мощным толчком опрокинула на спину. Разрывая плоть, копьё вышло наружу, Зена оттолкнула щитом нового врага и плашмя обрушила на него древко, варвар ответил рубящим ударом, но лишь скользнул клинком по наплечнику. Дочь Ареса снизу просунула копьё ему под щит, поразив в пах, вырываясь, свев разворотил себе живот, но древко сломалось близ самого наконечника.
- Держи! - Скопас вложил в её протянутую руку новое копьё. Даже смертельно раненые варвары, горящие своим бешенством, были способны ещё на многое, и воительнице пришлось вновь разить свева с разорванным животом. Рубящие удары врагов, грамотно принимаемые на щит, не были особо опасны для неё, и даже те, что проходили, не способны были нанести серьёзного урона панцирю. Очередное копьё сломалось, увязнув железным наконечником в кольчуге знатного варвара, Скопас, что прикрывал дочь Ареса справа, был ранен в бедро и не смог подать нового, тогда впервые в этом бою она обнажила меч.
Габриэль, желая не оставлять Зену без помощи, просила воинов поднять её на щите, дабы из заднего ряда видеть поле битвы и поражать врагов стрелами. Возвысившись над плечами четверых юных кельтов, она нашла любимую и тянула стрелы, не обращая внимания на их тип, ибо с такого расстояния в цель ложились как обычные, так и бронебойные. Увидев, что подступающий к ней свев вдруг получает стрелу в грудь или лицо, воительница сразу узнала работу своей ученицы и приветствовала её, подняв руку. Вид Габриэль на щите напомнил кельтам их собственный обычай прославления вождей, и некоторые даже закричали, будто она золотоволосая дочь божества. В окружающей тьме она казалась людям лучом света, и это было хорошим знаком.
На правый фланг эллинской фаланги из задних рядов вражеского войска обрушились всадники, что, окружённые своими легковооружёнными спутниками, преодолевали брод на конях, замахиваясь фрамеями. Их гордый натиск Зена прервала своей мрачной тенью, щитом она прикрылась от копий и бросилась, чуть пригнувшись, вплотную к коням, её меч разил снизу вверх, молнией проникая в лошадиные бока и бёдра всадников, обильно хлынула чёрная кровь. Кони заметались, словно воительница источала запах страха, свевам стало тяжело их удерживать, некоторые соскальзывали, цепляясь, под брюхо, или валились на землю, это ещё увеличило потери среди них. Один рослый всадник, видный герой, напал на Зену, пытаясь исправить ситуацию, его копьё пробило щит насквозь, но демоница мгновенно отвела левую руку, не давая варвару извлечь оружие. Свев схватился за меч, но воительница подставила под удар свой клинок, плохое железо варвара не выдержало, и меч разлетелся на осколки, ранив нескольких воинов, находившихся рядом. Прямым ударом Зена пробила грудь своему противнику, раненый ещё пытался махнуть обломком оружия, но воительница оглушила его лошадь, обрушив клинок ей на голову, и животное вместе со всадником рухнули на землю.
Не видя достойного противника, ибо воды людские расступались перед ней в ужасе, дочь Ареса двинулась налево, желая встретить Каллисто, в это время войско кельтов и эллинов, чуть отступив из воды, превратившейся в тёмную жижу, укрепилось на берегу. Фессалийку легко было заметить, она уже взялась за меч и далеко выдвинулась, окружённая группой телохранителей, из рядов своего войска. Кельты на левом фланге отходили, не выдерживали её ярости и эллины, она же не знала усталости, сверкая махайрой, результаты этой умелой рубки видели многие - несколько гельветов, отползавших от неё, лишились рук. В этот день как никогда, в трепете небесного огня и мареве почти стихшего дождя Каллисто виделась не от мира сего, её вела сила божества, и теперь тень отца словно окутывала её. Дойдя почти до совершенства в естественных движениях зверя, отдавшись ритму, что уловила внутренней сутью, она ни на мгновение не замирала, ещё не успевал упасть на землю выбитый из рук врага щит, а меч её, молнией проникнув в бок, уже поднимался для нового удара.
Свевы, окружавшие фессалийку, увидели приближение Зены, один из них бросился наперерез, огромный варвар, отбросивший щит и не замечавший кровоточащих ран. Воительница сделала лишь шаг в сторону, чтобы щит её оказался слева от врага, и быстро рванулась навстречу, удар врага приняла железная кромка, однако сила свева была столь велика, что щит расселся почти надвое. Первым выпадом Зена пронзила его в живот, вторым отсекла кисть руки с мечом, варвар опустился на колени, упёршись окровавленной рукой в грязь. Заступив вправо, воительница снесла ему голову, подчиняясь последней вспышке ярости, обезглавленный свев рванулся к ней, близко стоявшей, и вцепился левой рукой в наплечник панциря, повиснув на ней хваткой мертвеца. В этот момент Каллисто уже смотрела на неё неотрывно, словно забыв обо всё прочем, дочь Ареса круговым движением вывернулась из объятий варвара, и тело сползло вниз, она же встретилась взглядом с противницей.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ