Глава 17


Бекка проснулась от запаха кофе и лязга кастрюль. Звона посуды. Затем зажурчала вода, сопровождаемая еще большим звоном.

Мама прибиралась на кухне.

И это означало, что что-то случилось. Может, сломалась машина, или в почтовом ящике появился неожиданный счет, или, может, в госпитале опять урезали ее часы.

Бекка протерла глаза и пожалела, что не работает сегодня. Она по опыту знала, что будет лучше, если просто спустится вниз и разберется с маниакальным поведением матери уже на месте.

— Такая чудачка, — пробормотала Бекка. Она сползла с кровати, удивляясь, было ли это ее наказанием за то, что вчерашнее ночное приключение сошло ей с рук.

Маму, трущую губкой подложку под посуду, она обнаружила в окружении десятка коробок «Встряхни и пеки» и со смесью для выпечки кексов.

Бекка вздохнула и взяла кружку из шкафа.

— Ты серьезно, мам? Подложка?

— Она грязная. Это же безумие.

Бекка положила в чашку три полных столовых ложки сахара.

— Верно. То, что ты делаешь, — это безумие.

— Ты знала, что твой отец был в городе?

Бекка чуть не пролила сливки на стойку, но в последний момент удержала руку.

— Да?

Мама начала тереть с удвоенной силой.

— Он сказал, что оставлял для тебя сообщение.

Попала.

— Может, Квинн принимала. Ты же ее знаешь. Ты с ним говорила?

Мать взглянула на нее.

— Это же очевидно, Бекка.

Бекка до краев долила кофе в свою чашку.

— И ты... не была удивлена, что он в городе?

— Ну, я предполагала, что он, в конце концов, объявится. — Мама начала с грохотом расставлять коробки на чистой полке, при этом подчеркивая каждое сказанное слово. — Мне просто хотелось бы, чтобы меня предупредили о том, что он тебе звонил. Понимаешь? Поэтому, когда он оказался передо мной и спросил, не испортила ли я твое мнение о нем...

— Мам. — Обычно ее мать не была столь взвинчена. — Ты в порядке?

— Нет, не в порядке. — Мама бросила пачки с макаронами в шкафчик. — Во-первых, потому что мужчина, которого я не видела много лет, появляется на пороге, а потом я обнаруживаю, что всю переднюю часть дома какие-то дети разрисовали краской.

Сквозь стенки керамической чашки, кофе обжигало ей руки, но Бекка мертвой хваткой держала ее. Она задумалась над замечанием матери о появлении отца, но теперь ее мысли потекли в другом направлении. Не была ли это ее расплата за появление на вечеринке Дрю?

Мама продолжала разглагольствовать, натягивая желтые резиновые перчатки прежде, чем схватить банку чистящего средства «Изи-офф».

— Не знаю, почему эти люди думают, что у меня есть время заниматься фасадом дома, когда они обращаются с ним, как с переходом через дорогу.

Бекка аккуратно поставила кофе на стойку и повернулась к кухонной двери. Она просто пойдет и лично убедится.

Она почти бежала, когда ее рука ухватилась за дверную ручку. Она рванула дверь, готовая броситься на крыльцо, чтобы увидеть нанесенный ущерб.

Поэтому чуть не упала сверху на своего отца, стоявшего на коленях с кистью в руке.

Он выглядел так же, но немного по-другому, что было довольно удивительно. Будто смотришь на фотографии в старом мамином ежегоднике — тот же самый человек, но... нет. Она полагала, что он был привлекательным парнем с рыжевато-коричневыми волосами, которые еще не поседели, хотя несколько седых прядок все же закрались в его козлиную бородку. У него были глаза стального серого цвета, которые она унаследовала, но его же были глубоко посажены над выдающимися скулами. Одет он был в какую-то униформу: брюки цвета хаки и рубашку на пуговицах с заплатками на рукавах, на которых поочередно были надписи «Департамент природных ресурсов» и «Отделение по контролю над дикой природой». На подъездной дорожке стоял зеленый грузовик с соответствующим логотипом на дверце.

— Полегче, — сказал он. — Дверь еще не высохла.

Она отдернула руку, хотя и не коснулась ничего, кроме дверной ручки внутри. Из-за свежего слоя краски дверь сверкала в утреннем свете. Он уже покрасил на три четверти, и она видела лишь край красной линии, нанесенной спреем у основания.

Бекка уставилась на дверь, будто могла каким-то образом прочитать написанное сквозь слой бежевой краски Дюрон.

Отец переложил кисть в левую руку и протянул ей правую.

— Билл Чендлер. Приятно познакомиться.

Бекка нахмурилась

— Забавно.

Он убрал руку, а потом жестом предложил ей выйти на крыльцо.

— Закрой ее, чтобы я мог закончить.

Ей очень хотелось закрыться изнутри. Но она осторожно из-за щепок вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь. Сейчас, стоя лицом к дому, она не видела граффити, за исключением полосы в нижней части двери.

Она понятия не имела, что сказать отцу, потому завела обычный разговор, будто видела его каждое утро.

— Мама сказала, что краска была разбрызгана по всему фасаду дома.

— Только на двери. Твоя мама склонна преувеличивать.

Это разозлило ее. Она выпрямилась.

— А тебе откуда знать?

Он кивнул, потом окунул кисть в банку с краской, стоящую у правого колена.

— Ты права. — Он помолчал и взглянул на нее. — Она была склонна преувеличивать. И делает это до сих пор?

Бекке не хотелось кивать в ответ. Но он был прав. Вместо этого она уставилась во двор.

Он провел линию на двери.

— Я оставлял тебе сообщение, чтобы ты мне перезвонила.

— Я не отвечаю на звонки совершенно незнакомых людей. Никогда не знаешь, что они могут продавать.

— Верно. Зачем рисковать, правда?

В его словах таилась обида, она была в этом уверена. Бекка нахмурилась.

— Чего ты хочешь?

— Прямо сейчас я хочу закончить красить дверь.

— Думаешь, несколько мазков краски на двери вернут тебе мамину благосклонность? Где ты вообще взял эту краску?

— В сарае твоей мамы. И я не имею ни малейшего понятия о ее благосклонности, милости или чем-то еще. Я просто подумал, что могу помочь, пока жду, когда ты проснешься.

— Зачем?

Он посмотрел на нее.

— Затем, что я твой отец, Бекка.

Она уставилась на него.

— Надо же, и ты говоришь это с таким невозмутимым видом.

Он снова посмотрел на дверь и наложил еще один слой краски.

— Можешь вести себя отталкивающе, если хочешь. Но я знаю, что ты любопытна.

Ей хотелось ударить его. Или пнуть; с угла было бы лучше.

— И что?

— Я тоже. У меня кое-какие дела в городе, поэтому я останусь здесь на некоторое время. — Он замолчал. — Я подумал, может, мы могли бы наверстать упущенное.

Дела. — Она закатила глаза. — Как захватывающе.

— Вовсе нет. Я расследую нарушения в области крабового промысла в Аннаполисе. Что может быть скучнее.

Она прислонилась к обшивке рядом с дверью и взглянула на улицу.

— Ты хочешь просто прийти сюда после стольких лет ничего неделания, за исключением случайных звонков, и вести себя так, будто мы вдруг можем стать...

— Бекка. — Он посмотрел на нее. — Я не хочу никак себя вести.

А потом у нее в голове пронеслось воспоминание. Ей, должно быть, было года четыре. Отец держал у себя какое-то животное, может, хорька или морскую свинку — в деталях воспоминание было смутным. Показать и рассказать? Она даже не могла вспомнить. Но помнила ощущение его рук поверх своих, помогающих удерживать животное, позволяя показывать его другим детям.

Господи, у нее сжалось горло.

Он по-прежнему смотрел на нее.

— Бекка?

— Сегодня я занята, — сказала она.

— Чем?

— Мне нужно сходить в торговый центр. У меня сломался сотовый, поэтому нужен новый.

Он уже снова смотрел на дверь, медленно крася ее. Дверь была зеленой, но ему, должно быть, не хватило краски. Теперь она будет бежевой, как и задняя дверь. Она смотрелась неестественно ярко на фоне коричневой обшивки.

— Ну, так почему бы тебе не пойти одеться? — Он взглянул на нее. — Может, я мог бы пойти с тобой. Мы могли бы пообедать вместе.

Она фыркнула.

— Ага. Ладно, пап. Будто мама отпустит меня с тобой.

— Я уже поговорил с ней. — Когда Бекка не нашлась, что ответить на это, он взглянул на нее. — Я здесь уже около двух часов. Мы выпили кофе.

Бекка теребила края пижамы. И мама это одобрила?

— Я пошутила насчет телефона. У меня нет денег на новый. Еще.

— Я позабочусь об этом, — сказал он.

— О, так ты собираешься подкупить меня?

— А это возможно?

Она вздохнула и снова переступила с ноги на ногу. У него определенно имелся целый запас ответных реплик.

— Мне бы этого не хотелось, — мгновение спустя сказала она.

— Порой дело не только в нашем желании, Бекка.

— Несомненно.

Он обернулся, и она увидела в его глазах первую вспышку раздражения.

— Отлично, может, мы можем изменить отношение.

— Порой дело не только в нашем желании, пап.

Он уставился прямо на нее.

— Несомненно.

От этих слов она вздрогнула.

Взгляд он не удерживал долго, а снова посмотрел на дверь, и его голос стал тише.

— Я серьезно. Иди, одевайся. Я не на работе до часа.

Прекрасно.

Но теперь он опять смотрел на нее, и она почувствовала его неуверенность. Это означало, что он беспокоился. Она могла бы отказаться прямо сейчас, и он бы ничего не смог изменить. Но у нее возникло четкое ощущение, что ее отказ ранит его.

Ее не должно было это беспокоить. Он этого не заслуживал.

Но она беспокоилась.

— Хорошо. — Она сделала паузу. — Но сначала мне нужно принять душ.

— Не торопись. Мне еще нужно докрасить лепнину.

Он отодвинулся, чтобы она могла пройти в дом через дверь.

Но на полпути она остановилась.

— Кстати, а что там было написано?

Он уже повторно окунал кисть в краску.

— Где написано?

— На двери.

— Ничего не было написано. Просто дурацкое детское подобие рисунка.

Ничего не было написано. Облегчение немного ослабило чувство вины. Независимо от того, как она относилась к отцу, ей не хотелось, чтобы он прочитал, что какой-то «глупый ребенок» считал его маленькую девочку шлюхой.

Он провел кистью по краю банки, снимая излишки краски.

— Хотя для Хэллоуина немного рановато.

Она не уловила мысль.

— Хэллоуина?

Он взглянул на нее.

— Разве мама не сказала тебе?

Когда она покачала головой, он потянулся к дверной ручке, очевидно, желая вернуться к покраске до того, как краска потечет с кисти.

— Ну да, они нарисовали пентаграмму.

Затем он захлопнул дверь, оставив ее стоять в коридоре с открытым ртом и смотреть в никуда.

Бекке хотелось броситься домой к Крису и потребовать у него ответов.

А вместо этого ей приходилось терпеть демонстрацию телефона в «Веризоне» посреди торгового центра, проводимую парнем не на много старше нее самой. Боже, она и так знает, как отправлять сообщения. Разве они не могут просто провести оплату по отцовской карте, чтобы они с Беккой могли уже, наконец, убраться отсюда?

Когда, в конце концов, продавец ушел, чтобы запрограммировать телефон, ее отец облокотился на прилавок и посмотрел на нее.

— Все нормально?

Она не могла перестать думать о пентаграмме на двери. Это сделал Тайлер? Сет?

У них был пистолет, и при этом они знали, где она живет?

Она пожала плечами и стала ковырять ногти.

— Тебе нравится телефон? — спросил он.

— Да, хороший.

Он был отличным. Лучше, чем ее прежний, с доступом в интернет и клавиатурой, вместо лишь десяти цифр спереди.

— Не хочешь рассказать мне, что тебя беспокоит?

Да. Хотела бы. Ей было все равно, кто будет слушать, но ей нужно было высказаться кому-нибудь и спросить, что делать. Если бы он спросил дважды, вполне возможно, что она так и сделала бы.

Она съежилась и уставилась на стену с защитными чехлами.

— Нет.

— Справедливо.

Вот и решили. Она подвинулась, чтобы водить пальцем по оторванному краю договора об обслуживании, прикрепленного к прилавку, пока не вернется продавец.

— Бекка, все то, что произошло между мной и твоей матерью... думаю, у тебя неправильное...

— Господи, папа. — Конечно же, он думал, что все дело в нем. Поэтому она обернулась, чтобы посмотреть на него. — Да ладно? Серьезно?

— Полегче, — мягко сказал он, давая ей понять, что она заговорила слишком громко. — Я просто пытаюсь поговорить с тобой.

Бекка нахмурилась.

— Я не собираюсь выслушивать твою историю о том, почему ты бросил маму. И вдобавок меня. Посреди торгового центра или еще где.

Он отшатнулся назад, оставляя между ними дистанцию.

— Четко и ясно, Бекка.

Она зашла слишком далеко. Это было написано на его лице, видимое напряжение, которое делало его взгляд жестким, пока он изучал стену позади касс. Он больше ничего не сказал, и ее комментарий так и повис в воздухе.

Нельзя сказать, что она хотела бы забрать свои слова обратно.

Но теперь она чувствовала себя неловко, пока он стоял как статуя, ожидая, когда продавец вернется к прилавку. Когда отец провел картой по машинке, она сглотнула, заметив сумму с тремя нулями, мелькнувшую на экране.

Она быстро отвела взгляд и взяла у продавца телефон, убрав его в карман толстовки и проведя большим пальцем по новым гладким клавишам.

Они уже вышли из магазина, когда она рискнула посмотреть на отца.

— Спасибо, — произнесла она, и в обычной какофонии звуков заполоненного прохода торгового центра ее голос прозвучал очень тихо.

— Пожалуйста. — Он не взглянул на нее, но некоторое напряжение, кажется, рассеялось. — Как насчет ланча в «Роки Ран»?

Его голос снова казался неуверенным, будто он подозревал, что она откажет ему в раннем приглашении на ланч.

Бекка заправила волосы за ухо и кивнула.

— Идет.

Конечно же, здесь была очередь. Но она была не слишком длинной, и Бекка села на виниловое сиденье рядом с отцом снаружи кафе, в то время как напротив несколько школьников шумели в проходе.

Отец не завел разговора, и ей стало интересно, так ли ему неловко, как и ей.

Она перестала о чем-либо думать, блуждая взглядом вдоль витрин. Ювелирный магазин напомнил ей о Хантере, и она рассеяно пробежалась пальцами по камням, все еще висевшим на запястье и спрятанным под рукавом толстовки. Музыкальный магазин недалеко от угла был практически пуст с тех пор, как никто больше не утруждал себя покупкой компакт-дисков. Из «Форевер 21» доносилась какая-то громкая песня в стиле «ритм-энд-блюз» с тяжелыми басами. Из дверей, смеясь и хихикая, выходили девушки, нагруженные пакетами, и шли в их направлении.

А потом Бекка узнала одну из них. Лила.

Девушка Сета.

Ее мозг заработал на полную мощность, пытаясь поспеть за внезапно ускорившимся сердцебиением. Ей стало жарко, она запаниковала. Был ли Сет с ней? Нет, здесь только девушки. Но Лила могла узнать ее, да? Находились ли Тайлер и Сет здесь, в торговом центре?

— Бекка?

Послышался голос отца, и он звучал так, будто он уже не первый раз звал ее по имени. Ей пришлось оторвать взгляд от девушек, чтобы посмотреть на него.

Он опустил глаза на сиденье, а потом снова поднял их к ее лицу.

— Ты в порядке?

Она проследила за его взглядом. Оказывается, она схватила его за руку, сама того не осознавая.

Не веди себя как ребенок.

Она вырвала руку и вытерла ладонь о джинсы.

Девушки практически поравнялись с ними, и Бекка опустила взгляд к своим коленям, позволив волосам опуститься на лицо. Ее плечи напряглись. Они увидят ее. Они обязательно ее увидят.

Они не видели ее.

Но они подошли к официантке, чтобы заказать столик в кафе.

Отец наклонился ближе к ней.

— Бекка?

— А, да. — Она сглотнула. — Я не хочу обедать здесь.

Он не идиот.

— Что сейчас произошло?

От напряжения ей захотелось наброситься на него. Она взглянула на него из-под опущенных волос.

— Я просто не хочу здесь есть, ясно?

— Понял. — Он встал. — Пошли.

Она сидела, сгорбившись на пассажирском сидении его грузовика и прислонившись к двери, понимая, что он горит желанием ее расспросить.

И точно, едва они доехали до главной дороги, как он спросил:

— Ты знаешь тех девушек?

Бекка посмотрела в окно.

— Не совсем.

— А мне показалось, что знаешь.

Она пожала плечами.

Он помолчал секунду.

— Это как-то связано с мальчиком?

— Нет! — Она издала разочарованный звук и повернулась лицом к отцу. — Теперь ты хочешь поговорить о мальчиках? Ты издеваешься?

Он вздохнул.

— Меня устроит разговор на любую тему.

Бекка выпрямилась. А где ты был все это время?

Слова буквально горели у нее на языке. Просто она была не готова услышать ответ.

— Так как насчет ланча? — спросила она, когда они свернули на ее улицу.

Отец продолжал смотреть на дорогу.

— Мне показалось, что ты не особо была настроена на него.

Он ждал извинений? Одно чуть не вырвалось из ее уст. Она прикусила губу, когда он свернул на подъездную дорожку. Она все еще старательно обдумывала, что бы сказать, когда он заглушил двигатель.

Она начала выбираться из кабины и удивилась, когда он сделал то же самое.

— Ты зайдешь? — спросила она.

— Хочу поговорить с твоей матерью.

Эти слова много значили, и она знала, просто знала, что они будут говорить о ней. Возможно, придумают какой-нибудь способ, чтобы повлиять на ее желание проводить больше времени с отцом.

Она закатила глаза.

— Как скажешь.

— Я тебе не враг, Бекка.

У нее не было ответа на это, поэтому она взбежала наверх по ступеням, как только они зашли в дом. Он мог говорить с ее матерью о чем угодно, а у нее не было необходимости присутствовать при этом.

Скорее всего, после этого разговора мама будет оттирать водосточные желоба зубной щеткой.

Но, может быть, это отвлечение может сыграть Бекке на руку.

Она положила в карман ключи и прокралась вниз по лестнице. Точно, они тихо разговаривали на кухне.

Она слышала голос матери:

— Билл, ты не можешь просто так заявиться и ожидать, что я заставлю ее...

А потом шепот отца:

— Я не хочу, чтобы ты заставляла ее что-то делать. Но, очевидно, что что-то произошло, а я предупреждал тебя...

— Пока! — крикнула Бекка, широко распахивая дверь, от которой все еще пахло краской. — Я ушла к Квин!

— Бекка, — позвала мама. — Подожди мин...

Бекка захлопнула дверь.

Потом она спрыгнула со ступеней, забралась в свою машину и завела ее.

Но в конце квартала она не повернула направо и не поехала к Квин.

Она повернула налево и направилась прямиком к Крису.


Загрузка...