Бунтовщик из Рады

3

Торквас Первый, Галактон, Король Вселенной, Покровитель Добра, Защитник Внутренних и Внешних Пределов, Главнокомандующий звездными флотами, Лорд-Мэйор Ньйора и наследственный Главнокомандующий Вики, получил насморк.

Его глаза горели и чесались; горло было простужено, а нос стал красным и мокрым. Он был абсолютно уверен, что сгорает от сильной и, наверное, очень опасной лихорадки, несмотря на заверения своих докторов о том, что у него незначительная хворь и ничего больше.

Юный Торквас целый день пребывал не в духе. Его подавленное состояние было вызвано вынужденным пребыванием в помещении из-за болезни и дождя, который вот уже целую неделю без перерыва поливал Ньйор. Город, возвышавшийся над своим огромным телем, в пасмурную погоду казался беспорядочной грудой строений. Речные лодки стояли пришвартованными и укрытыми от дождя, а все четыре миллиона ньйорцев старались не показываться из своих домов (у них укоренился суеверный страх от рассказов о дождях, падавших еще на заре человечества, когда, как говорили, болезнь крови спускалась с неба), и даже дворы в крепости были пустынны, не считая гвардейцев с Вики, которые постоянно несли патрульную службу в промасленных кожаных шлемах и накидках. Поэтому Торквас, забытый своей женой, находился в своих комнатах с давно наскучившими ему придворными.

Марлана обещала навещать его, однако не выполняла своего обещания. Не прислала она и артистов для развлечения, хотя тоже обещала. Она даже не зашла расспросить докторов о состоянии его здоровья, что, конечно, совсем никуда не годилось, независимо даже от того, что могли сказать эти глупые медики.

Вполне возможно, мрачно размышлял Торквас, что он довольно близок к смерти. Он представлял себе на процессии своих собственных похорон массы скорбящих ньйорцев, покрытые желтым памятники, парящие звездолеты, воинов с перевернутым оружием… Потом на протяжении многих дней будут панихиды, и женщины Двора будут срезать свои локоны любви, чтобы сжечь их над гробом звездного короля. О, это будет превосходное зрелище! Он вспомнил похороны своего отца: это было самым великолепным из всех шествий, которые он только мог припомнить. Единственное, что было плохо, так это то, что если похороны — его собственные, тогда он, конечно, не сможет увидеть их. Правда, если только преподобные-Навигаторы не врут, его повезут в рай в огромном хрустальном звездолете, из которого будут видны все чудеса Вселенной (по отношению к которой он, вне всякого сомнения, был королем), включая, полагал он, и свои пышные похороны.

Хотя, впрочем, возможно, что его болезнь не такой уж и смертельной. В таком случае он просто обязан будет сделать выговор Марлане за недостаточное внимание, как только сам почувствует, что у него для этого достаточно сил.

Торквас лежал на покрытой пологом кровати, вслушиваясь в шаги входящих и выходящих придворных, две дюжины которых никогда не покидали его. Он продолжал меланхолически обдумывать свою собственную смерть, но в конце концов заключил, что даже для Галактона чрезвычайно трудно перенести все это в двенадцать лет. Вот когда он станет взрослым и сможет водить войска на битвы, когда своими глазами увидит, как умирают люди, вот тогда он сможет лучше представить себе абстрактную смерть. Хотя, если признаться по-честному, он даже представить себе не мог, когда же наступит этот знаменательный день.

Он помнил, что, когда его отец, Великолепный, был еще жив, его, по крайней мере, обучали владению оружием. Но с тех пор, как великий король отбыл в Рай в огромном хрустальном звездолете (в это, действительно, было трудно поверить), то вдруг оказалось, что на военные игры просто нет времени. Марлана все время доказывала, что Королю Вселенной не к лицу размахивать в боевых доспехах деревянным мечом.

Марлана была виканкой по происхождению, а родственники — в том числе даже дальние — должны понимать, что Торквас как глава Дома должен быть воином. Иначе как он будет защищать свои владения, эти сотни настолько удаленных от Земли миров, что их невозможно было даже увидеть на земном небе в самую ясную ночь?

Он тяжело вздохнул и повернулся на мехах, которыми была устлана Императорская постель.

Затем его мысли перескочили на родную сестру, Монаршую Принцессу Ариану. На нее он тоже был сердит — Ариана не приходила повидаться с ним вот уже несколько недель. Когда он спрашивал о ней, Марлана и Ландро всякий раз говорили, что она все еще на Вике, управляет ею как королева по праву земляного ценза. Но как посмела Ариана выехать за пределы Мира без его, Галактона, разрешения? Какой тогда смысл быть Королем Вселенной, если ты не можешь командовать даже своей собственной сестрой?

Он закрыл глаза и прислушался к тому, о чем говорили так надоевшие ему придворные по ту сторону полога. Аварик, жирный наследник с Альтаира, который, как предполагалось, выполнял обязанности лорда-камергера, играл в Звезды и Кометы с леди Констанс, гувернанткой. Про себя Торквас называл леди Констанс «леди Нет», потому что именно она руководила обучением его этикету, который, как казалось, состоял всецело из вещей, которые Галактон ни в коем случае не должен был делать. Пажи спорили о том, кому принадлежит охотничий сапсан, и что-то там произошло такое, что Оррин, Имперский шталмейстер, заплакал. По звукам можно было определить, что один из девяти Господ Пенсионеров успокаивал его. Торквас раздраженно нахмурился. Разве когда-нибудь хоть кто-нибудь слышал о Галактоне, Главнокомандующем Звездных Флотов, у которого в шталмейстерах ходил пятилетний мальчишка? И только лишь потому, что Оррин был кровным родственником Ландро, Марлана настояла на том, чтобы этот пост был отдан ему как знатному члену клана Веги.

Торквас уже давно решил про себя, что ему не нравятся все члены веганского дома, и из них больше всех — Ландро. Марлана не уставала утверждать о том, что Ландро мудр и храбр, но что, похоже, ее больше всего в нем впечатляло, так это то, что он был смазлив. И, хмуро подумал Торквас, слишком амбициозен. Он ведь все-таки был сыном Гламисса Виканского, чтобы почувствовать это. Однажды, пообещал он себе, я вызову его на Тройное Состязание — меча, цепи и кинжала. Это была смелая, хотя и совсем несерьезная мысль. Ведь в глубине души он прекрасно понимал, что этого никогда не произойдет.

До него донеслось какое-то во внешних покоях и подумал, что кто-то наконец пришел навестить его. Он с надеждой подумал, что это пришла наконец Марлана, или по крайней мере труппа артистов, которых она обещала прислать.

Он встал и раскрыл полог. Все находившиеся в комнате немедленно встали. Поначалу ему даже нравилось заставлять людей делать вещи подобного рода. Но сейчас это только расстраивало его, поскольку он сознавал, что не было ничего такого, выполнения чего он действительно мог от них потребовать. Такое могли только Марлана и Ландро.

Толстый Аварик спросил:

— Чем можем служить вам, Король?

Торквас почесал свое бледное лицо и зажмурился от яркого света. День был серебряно-белый, и в большой, неуютной комнате было холодно. Он жестом приказал «леди Нет» принести ему пижаму. Когда она одевала ее на его узенькие плечи, он спросил:

— Почему плакал Оррин?

Пятилетний шталмейстер испуганно заморгал и уставился на своего сюзерена широко раскрытыми глазами.

— Ничего страшного, сэр, — ответила «леди Нет». — Лорд Аварик отобрал у него конфету.

Лорд-камергер, которому было пятнадцать и комплекция которого буквально расползалась от переедания, бросил на гувернантку грозный взгляд.

— Вы и так уже слишком толсты, Аварик, — сказал Галактон. — Если вы не перестанете так есть, я вынужден буду отправить вас назад на Западное море. — Семья Аварика владела островами Оаху в центре самого большого на Земле Западного моря. Это было изолированное имение, где из-за жаркого климата Аварик со своей тучной комплекцией бывать не любил.

— Что происходит за дверью? — спросил Торквас. — Кто-нибудь пришел меня навестить?

— Солдаты, сэр, — ответила «леди Нет», — стража.

— Конечно, там всегда воины, — прокомментировал беззаботно Торквас, — двенадцать человек, как обычно.

— Сейчас гораздо больше, сэр, — сообщил Аварик, — целый батальон.

— За моей дверью? — уже серьезно спросил Торквас. — Откройте немедленно. Я хочу видеть.

Аварик подал знак одному из пажей, и мальчик раскрыл тяжелую дверь из богометалла. Сквозняк из галереи поднял занавески. За дверью стояли два ряда веганского контингента Императорских войск при полной боевой выкладке. На их позолоченных конических шлемах особенно выпукло выделялся знак личной дивизии Ландро.

Торквас свесил свои босые ноги с края высокой кровати.

— О, сэр! Вам нельзя, — воскликнула леди Констанс. — Врачи строго приписали вам постельный режим.

Торквас проигнорировал ее слова и сказал:

— Вызовите командира батальона, Аварик.

Толстый лорд-камергер вышел и вскоре возвратился с молодым воином, который преклонил колени перед кроватью Галактона.

— Вождь, — обратился он к Торквасу, употребляя принятый на Веге официальный титул. Торквас ощутил нараставшее в нем раздражения. Эти туповатые веганцы были таким упрямым народом, вечно выставляя напоказ свои провинциальные манеры как бы в противовес принятым в Ньйоре.

— Что произошло? — требовательно спросил Торквас. — Почему у моей двери стоит ваш батальон?

— Таков приказ, Вождь, — ответил офицер.

— При обращении к Галактону используют титул «Король». Или, если вам угодно, «Господин», — гневно отметила «леди Нет». — Но «Вождь» — никогда.

Воин бросил холодный взгляд в сторону гувернантки:

— Я веганец, мадам.

Торквас взмахом руки остановил перепалку:

— Все это не имеет никакого значения. Я хочу знать, что происходит. На нас напали? — он надеялся, что ответ будет положительным. Если бы на них действительно напали, то это было бы очень забавно. Возможно, он смог бы повести собственную дивизию в бой, чтобы Марлана гордилась им. Какая-нибудь неприятность, воин?

— Мера предосторожности, сэр.

— Не понимаю. Предосторожность против чего?

Среди находившихся в комнате придворных пробежал негромкий ропот. Вооруженные люди во главе с офицером в галерее вселяли в них беспокойство.

— Нам приказано осуществлять вашу защиту, сэр. Это все, что мне известно.

— Кто отдал такой приказ?

— Императрица-Консорт.

Торквас потер свой покрасневший нос.

— Скажите, воин, от кого именно меня защищают?

Офицер без разрешения поднялся на ноги и заявил:

— К нам приближается звездолет из Рады. Это все, что я знаю.

Торквас повернулся к Аварику.

— Что здесь происходит? Мы что, в состоянии войны с Радой? Мне об этом ничего не докладывали.

Аварик, который настолько перепугался, что от испуга его глаза широко раскрылись, глуповато повертел головой:

— Я не слышал ни о какой войне, сэр.

«Леди Нет», как оказалось, вовсе не испугалась холодного взгляда веганца. Она встала перед ним во весь рост и заявила:

— Нет никакой мало-мальской причины, чтобы прибытие корабля из Рады причинило такую суматоху в Ньйоре. Во-первых, на Восточном побережье вполне достаточно войск, чтобы защитить столицу даже от дюжины звездолетов. А во-вторых, Кир из Рады так же лоялен к Трону, как любой другой звездный король Империи.

Торквас кивнул:

— Кир был лучшим полководцем моего отца.

Офицер пожал плечами:

— Тем не менее, Вождь, я получил приказ. Судно из Рады вскоре приземлится, и мне приказали защищать вас.

— Какая чушь, — возмущенно воскликнула «леди Нет».

— Когда приземлится корабль, когда? — возбужденно начал орать Оррин.

— В течение часа, — ответил офицер.

— Я хочу видеть посадку, — вдруг заявил Торквас.

Вид у офицера стал совсем расстроенным:

— В приказе, который был мне отдан, сказано, что вы должны оставаться здесь, сэр.

Торквас вскочил с постели и встал перед вооруженным офицером — босой и очень юный.

— Кто отдал этот приказ, воин? — спросил он с внезапно обретенным достоинством.

— Полководец, сэр.

— Ландро?

— Сэр…

— А кем, по вашему мнению, являюсь я?

Офицер побледнел:

— Вы — Галактон, сэр.

Торквас внимательно всматривался в грубое лицо воина, понимая, что тот ему не подчинится. Было бы не только глупо, но и опасно пытаться силой навязать покорность.

Глубоко вздохнув, Торквас приказал:

— Оставьте меня.

— Сэр! — воин отдал честь и вышел.

— Аварик, — позвал Торквас, — я хочу одеться.

Леди Констанс стала с неодобрительным видом жестикулировать, лопотать о его болезненном состоянии и предписании врачей. Но, увидев лицо мальчика, на котором четко обозначилась обычно не свойственная ему решительность, замолчала.

Аварик и Господа Пенсионеры стали помогать юному Галактону одеваться. Конечно, Торквасу очень хотелось надеть подходящие к такому случаю воинские доспехи, но их у него не было. Из своих старых он уже давно вырос, а Марлана, несмотря на его постоянные просьбы, не сделала ровным счетом ничего, чтобы обеспечить его новыми. Он уже закончил умываться над тазом, который держал один из пажей, когда торжественно объявили о прибытии Марланы. Императрица-Консорт, в короткой желтой тунике (традиционный цвет представителей правящей династии Вики), с надменным видом проходила через толпу подобострастно кланяющихся ей придворных. Позади нее шествовал Ландро, его высокая статная фигура смотрелась в придворном платье просто великолепно. При нем было только церемониальное оружие, а придворное платье явно не было предназначено для битвы. Как все веганцы, он носил длинные волосы, скрепленные на затылке серебряной застежкой. Торквас не любил веганскую моду. Он помнил, что отец считал ее извращенной, и точно такого же мнения придерживался сейчас и Торквас. Но Марлана выглядела действительно великолепно — со слегка удлиненным, прекрасно выточенным личиком, коротко, по последней виканской моде подстриженными и гладко зачесанными темными волосами, прекрасно смотревшимися на ее маленькой, аккуратной головке. Крупные карие глаза постоянно напоминали Торквасу его мать, которую он помнил довольно смутно.

Приблизившись к мужу-Императору, Марлана чисто формально слегка наклонила голову. У викан не было принято, чтобы жена кланялась мужу. Она протянула руку и Торквас поцеловал ее так, как его учили это делать.

— Я вижу, ты успешно идешь на поправку, муж, — величественно произнесла Марлана. — Никак не надеялась увидеть тебя на ногах.

— Объясни мне, Марлана, что здесь происходит? — невежливо перебив ее, спросил Торквас требовательным тоном. — Почему здесь солдаты?

— Только для твоей защиты, любимый. В атмосфере Земли появился корабль неприятеля.

— С каких это пор Рада стала враждебной к Трону? Почему мне своевременно не доложили об этом?

— Кто сказал тебе о Раде, муж? — вместо ответа спросила Марлана ровным, внешне совсем безразличным голосом.

— Офицер. Тот, что командует воинами, расположившимися там в галерее.

Марлана бросила короткий взгляд на Ландро. Тот понимающе кивнул и немедленно вышел из комнаты. До Торкваса донеслись голоса солдат в галерее и звуки ритуального салютования оружием.

— Офицер не должен был говорить, что это судно из Рады, — сказала Марлана успокаивающим тоном. — Пока что у нас нет полной уверенности. Но необходимо быть осторожным, муж. Ведь ты — Галактон!

Возвратился Ландро и доложил Марлане:

— Я заменил его.

Торквас переводил свой растерянный взгляд с жены на полководца и обратно. Он страстно желал, чтобы хоть когда-нибудь, разговаривая с ним, они не держали бы себя так, как будто бы они находились где-то далеко, наедине друг с другом. Возможно, что так происходило потому, что они уже взрослые, а он пока еще нет. Но, с другой стороны, ведь он все-таки — Король Вселенной.

— Ладно, — сказал он раздраженно. — Так этот корабль все-таки с Рады?

— Мы всего лишь приняли обычные меры предосторожности, Король, — ответил ему Ландро подчеркнуто доверительным тоном, каким обычно разговаривают с капризными детьми. — И ничего больше.

— Кир из Рады был другом моего отца, — произнося это, Торквас тем временем вытирал себе нос и с досадой думал о том, как все-таки трудно соблюдать императорской достоинство, когда у тебя насморк.

— Жаль, ты не видел последних донесений этого грубияна Бунтаря, мой любимый, — вставила медовым голосом свое супружеское слово Марлана. — В них смесь оскорблений и темных угроз. И вот сейчас, по-видимому, он прибывает — возможно, на корабле, до отказа набитого воинами. Мы должны были принять все меры предосторожности. Ведь не напрасно же его собственные подданные прозвали его Бунтарем.

Торквас начал терять самообладание. Он никак не мог взять в толк, по какой такой причине от него все это так тщательно скрывали. И вообще, ни Марлана, ни Ландро никогда не докладывали ему ничего, что касалось бы политики. Они всегда говорили, что он еще слишком молод, чтобы его этим беспокоить.

— Зачем вообще быть Галактоном, если ты не можешь положиться на своих подданных? — заметила она вполне резонно. В то же время, Торквас весьма сомневался в том, что его отец вообще мог когда-либо допустить, чтобы от его имени кто-то делал хоть что-нибудь, не доложив ему об этом. Правда, тогда, когда ему тоже было двенадцать, Гламисс Великолепный уже командовал армиями в виканских войнах.

— Все-таки, это Кир, или нет? — потребовал он.

— Возможно, дорогой муж, — убирая спавший на его лоб клок волос, ответила Марлана подчеркнуто ласково, как и принято разговаривать с маленькими несмышлеными детьми, особенно когда они не совсем здоровы. — Корабль только что вышел на околоземную орбиту, мой любимый. Но мы не должны полагаться на волю случая, имея дело с этими раданами — если только это вообще радане.

Торквас в замешательстве покачал головой. Он никак не мог взять в толк, почему Марлана все простые вещи делает такими трудными для понимания.

— Хорошо, я хочу наблюдать приземление корабля, — сказал он уже почти жалобно.

Марлана бросила еще один быстрый взгляд на Ландро и вопросительно склонила голову.

— У меня нет возражений. А у вас, командующий?

— Никак нет, Королева, — ответил Ландро.

— Тогда ты увидишь его, мой дорогой муж, — сказала Марлана, — из Имперской Башни.

У Торкваса внутри все внезапно похолодело.

— Как это — из Башни?!

Имперская Башня была наиболее древним строением в городе. Ее нижние этажи лежали далеко внизу в толще теля, на глубине пятисот футов или даже еще глубже. А ее верхние этажи сносились и перестраивались бесчисленное множество раз в бурной истории Ньйора. Со времен Междуцарствия в ней содержали политических заключенных. Те, кому приходилось там бывать, рассказывали, что сама затхлая атмосфера Башни была, казалось, наполненной ведьмами и демонами.

Марлана улыбнулась и ласково потрепала своей рукой волосы мальчика.

— Оттуда лучше всего видно. Ты увидишь все, что происходит за рекой. А в случае атаки там ты будешь в большей безопасности, чем здесь. — Она достала из своей туники сложенный пергамент. — Но вначале нужно, чтобы ты поставил свою подпись вот здесь, — сказала она. — Это — Имперский ордер на арест командира того корабля — кем бы он ни оказался, — пояснила она с деланной небрежностью.

Торквас вздохнут и прижался к Марлане.

— Его обязательно нужно арестовать? Я имею в виду, если это действительно Кир.

— Никто не смеет приземляться в Ньйоре в корабле, набитом войсками, мой милый. Ты должен помнить, что твой отец Гламисс возвел это в закон.

— Но Кир из Рады…

— Закон есть закон, любимый мой. И ты должен проводить его в жизнь.

Торквас кивнул. Конечно, Марлана как всегда была права. Взрослые всегда правы. И это делало жизнь Короля Вселенной особенно трудной. Он взял бумагу, разложил ее на секретере и написал поперек нижней части листа: «Торквас Первый, Г.» Ему нравилось так подписывать государственные документы. Конечно, Марлана как правящий регент имела право подписать его и сама. Но ему было приятно, что ей захотелось, чтобы именно он поставил свое императорское имя на этой бумаге, хотя ему и будет жаль, если Кир попадет в неприятность. К тому же, Кир не имеет никакого права нападать на столицу Империи с войском, кото…

Перебивая ход его мыслей, Марлана забрала у него бумагу и сказала:

— Сейчас я отдам распоряжение воинам отвести тебя туда, откуда ты сможешь хорошо рассмотреть посадку.

Ландро, стоя у двери, улыбался какой-то странной улыбкой. Придворные, по крайней мере те из них, которые были постарше, чтобы понимать смысл происходящего, выглядели обескураженными. Ландро открыл дверь и подал знак офицеру. Того веганца с грубыми чертами лица, который недавно делал доклад Торквасу, уже не было.

Офицер подошел к Ландро и отдал ему честь. Торквас удивился, почему он не подошел прямо к нему. Разве он не Галактон?

— Проводите Лорда Торкваса в Имперскую Башню, — распорядился Ландро, — чтобы он мог наблюдать посадку корабля с Рады. Хорошенько охраняйте его. Инженер Башни знает, откуда лучше всего видно.

— С самого верха, Марлана, — возбужденно запросил Торквас. — С самого верха.

Марланы посмотрела на Ландро и улыбнулась ему:

— Тогда — на самый верх, полководец, — согласилась она.

Торквас не мог понять почему, но Леди Констанс вдруг заплакала. Она обняла его руками и так удерживала его, хотя это ему очень не нравилось. Она умоляюще смотрела в глаза Императрице-Консорт и просила ее:

— Но, Королева, ведь он нездоров, он болен…

Торквас вырвался из ее рук и резко оборвал ее:

— Я вполне здоров. — Он поднял подбородок и приказал веганскому воину: — Поспешим. Я не хочу пропустить этого.

Марлана стояла, сохраняя полное безмолвие, пока воины Ландро навсегда уводили мальчика по галерее дворца. Затем обернулась и холодно посмотрела на придворных, про себя осуждая их за то, что никто, кроме старой Констанс, не поднял руку или хотя бы подал голос в знак протеста.

— Все вы, — распорядилась она, — оставьте нас.

Когда все вышли, оставив ее наедине с Ландро, она взяла из своей туники Акт об отречении от престола и зачитала вслух строгие юридические формулировки, составленные на древневиканском языке.

Ландро с фамильярной нежностью погладил ее шею.

— Я восхищен, Королева.

Марлана разразилась веселым смехом:

— Королева Вселенной, Ландро! — поправила она своего полководца.

Ландро хихикнул. Этот звук не только подействовал на Марлану раздражающе, но и насторожил ее. У Ландро явно была вспышка истерии, признак внутреннего напряжения, которое могло однажды весьма некстати прорваться наружу и привести к большой беде. Марлана привыкла никогда не полагаться на некачественные орудия, но в данный момент под рукой был только Ландро, и его нужно было срочно успокоить, чтобы использовать и в дальнейшем.

Она прошла в галерею и остановилась у высоких узких окон, через которые было видно унылое серое небо. То небо, из которого в Ньйоре вот-вот должен был приземлиться корабль из Рады.

Она спрятала документ за лиф и обернулась к Ландро.

— Пойду сменю одежду на красную, — сказала она. — Цвет королей. Нашего воинственного гостя из Рады следует приветствовать как подобает при полном параде.