Броня Презрения

I

Они не ждали рассвета. Они не ждали мягкой погоды или благоприятного прилива. Они не ждали, потому что они были сильнее погоды и намного мощнее приливов.

Они были ярче рассвета.

Вдоль западного берега, по линии прибрежных городов и поселений, которые были соединены и укреплены в длинную змею стены с бойницами, называвшуюся К’эздрак, или К’эздрак’атт Шет Магир, небо стало белым. Оно стало грязно-белым, кислотно-белым, и белизна давила на высокие крыши и бойницы. Горячие, сухие облака катились с моря, и объединялись в плотный туман в нижних частях К’эздрака, как будто океан испарялся.

Здесь не было ветра, и все было тихо. Видимые статические разряды собирались, как плющ, вокруг поднятых стволов орудий, стоящих в готовности по всей семидесятикилометровой крепости.

На западе появилась щель, над океаном, и нахлынул холодный ветер. За секунды он превратился в шторм, стремительный, несущийся на восток пояс ветра, который захлестал по защитному валу города-форта, и сдул солдат со стены, согнул прибрежные деревья и погнал море, волна за волной, на рокритовое основание К’эздрака.

Пока мощный ветер ревел над берегом, земля сотряслась, как будто на нее упал ужасающе большой вес, и раздался звук, самый громкий звук, который когда-либо слышал человек, и которые не убил его. Это был звук атмосферы, когда миллионы тонн металла упали в нее, как камни в пруд.

Меньше чем через минуту, первые удары достигли К’эздрак’атт Шет Магира. Они не были теми прекрасными вещами, теми крепкими романтическими цветками огня, которые люди могли видеть изображенными на триумфальных фресках; они не вызывали ореола очистительного света, никакого блеска, чтобы осветить сзади благородного героя-святого Империума.

Первые удары были, как копья плавленого стекла, обжигающе синие, появляющиеся и исчезающие в наносекунды.

Облака, через которые они пролетали, оставались рваными. Там, где они прикасались, земля испарялась и превращалась в кратеры тридцати метров шириной. Защитные валы, бронированные башни, толстые барьеры из камня и металла исчезали, и вместе с ними, орудийные батареи и команды, которые располагались здесь. Не осталось ничего, кроме расплавленного стекла, пепла и глубоких каменных чаш, таких горячих, что светились розовым.

Каждый удар сопровождался ужасной атмосферной декомпрессией, которая всасывала обломки, как взрыв бомбы, только в обратном направлении.

Удары производили батареи гигантских военных кораблей, зависших над тропосферой. Их роскошные корпуса сияли золотом и бронзой в перламутровом свете восходящего солнца, а их огромные темно-красные носы разрезали тончайший тюль высоких холодных облаков, так что они напоминали флот морских галер из легенд. Область большой высоты была так разрежена и спокойна, что их массивные орудийные системы выбрасывали наружу копья видимого тепла с едва слышимым выдохом.

Другие корабли, огромные транспортники, опустошали себя в небо, как раздутые королевы насекомых, дающие жизнь миллионам яиц. Их отпрыски падали бурей с выжженных и проколотых облаков, и подхватывались и переносились ураганными ветрами, несущимися от моря. Бесчисленные десантные корабли хлынули, как косяки рыб. Тучи десантных капсул полетели лавиной, как зерна с руки сеятеля.

Защитники К’эздрака начали стрелять, хотя их усилия были едва ощутимым дождичком на фоне потопа. Затем проснулись более тяжелые огневые точки, и воздушные взрывы разнеслись над берегом. В конце концов, мощный оранжевый огонь начал расплескиваться по небу, закручиваясь в длинные ленты от чудовищных штормов. Клубы черного дыма исполосовали воздух, как сотни грязных отпечатков пальцев.

Для своих обитателей, К’эздрак всегда казался горизонтальным: длинные парапеты и защитные стены пролегали на километры, изгибаясь и закручиваясь вокруг изгибов берега, с плоскостями из грязи, приносимой приливами, прибрежными болотами, трепещущими на ветру травами и волнистой поверхностью серого моря. Это было место широких углов и перспектив, широкого размаха.

За пять минут, эта горизонтальность изменилась. Место стало вертикальным, где эта вертикальность была настойчиво навязана с неба лучами и полосами ослепительной энергии, пронизывающей облака. Небо стало высоким и далеким, подсвеченным внутренним огнем. Укрепленные блоки К’эздрака уменьшились до, всего лишь, силуэта на поверхности мира, пока возвышающееся небо светилось над ним, как какой-нибудь прекрасный вид на восшествие на небеса, или парящую лестницу, ведущую к подножию Золотого Трона.

Копья света, такие чистые и белые, что казалось, что они обладают качеством святости, лились вниз от невидимого бога, и превращали облака в полированную позолоту, а дым в серый шелк.

Буря десантных кораблей упала на горящую линию К’эздрака. Они прилетели, жужжа, как нашествие пожирающих посевы насекомых, и ударили, как дробь. Яростные росчерки света и всплески цвета осветили семьдесят километров стены в попытках отбросить их. Тысячи трассеров пронзили воздух, как ожерелья. Темные ракеты с воем уносились вверх, оставляя за собой горячую грязь. Многоствольные турели барабанили и стучали, как поршни, и превратили небо в шкуру леопарда из черного дыма от зенитной артиллерии.

В крутой стене крепости, орудийные порты истекали светом, как зараженные раны, когда энергетическое оружие перезаряжалось, а затем выплескивало ленты света.

Десантные корабли горели в воздухе. Некоторые плавились, как падающие снежинки во внезапном солнечном свете, а некоторые взрывались в ярких резких вспышках и обрушивались на стены градом металла. Некоторые падали в море, оставляя за собой печальный дым, или зарывались, как трассирующие снаряды в башни и трубчатые шпили К’эздрака. Одна огромная башня, в южном конце городской области, наполовину обрушилась после такого столкновения, и от нее осталась только часть, стоящая над поднимающейся пылью, каменный палец с расширенной вершиной, похожий на гигантскую бедренную кость, воткнутую в землю.

Некоторым десантным кораблям удалось сесть на землю неповрежденными.

II

Далин Крийд ничего этого не видел.

Он испытывал ужасную турбулентность спуска, трясясь, как бусина в голом металлическом гробу десантного корабля. Он слышал пронзительный вой двигателей, как будто духи вопили, чтобы их выпустили. Он чуял и ощущал страх: кислый пот, вонючее дыхание, желчь, дерьмо.

Страх заставлял некоторых людей вопить, как младенцев, а остальных молчать, как мрамор. Священник отряда, плосколицый, потрепанный парень по имени Пинцер, цитировал Шестнадцатую Молитву, я молю тебя. Многие солдаты проговаривали ее вместе с ним, некоторые говорили быстро и громко, как будто беспокоились о том, что не смогут закончить ее до того, как умрут, или до того, как забудут, чем она заканчивается. Остальные говорили так, как представляли себе, как представляли каждое слово всей силой своей воли. Пока остальные проговаривали, как заклинание, в суеверном ритме, чтобы это принесло удачу, они проговаривали ее осторожно, как будто слова сами по себе были бессмысленными, и акт того, что ты произносишь их, означал все.

Некоторые просто бормотали строчки, возможно, даже не понимая, что они говорят, просто для того, чтобы обратить свои закипевшие мозги на что-нибудь еще, кроме безумной паники.

Крийд видел мертвый взгляд в глазах Форбокса, в глазах Хамира тоже. Это был погруженный в себя взгляд, и он показывал, насколько полно надежда оставила их, и как глубоко их личности зарылись глубоко в мысли. Повсюду вокруг него были глаза, которые показывали то же самое. Крийд был уверен, что в его собственных глазах тоже этот мертвый взгляд.

Турбулентность была невообразимо сильной. Здесь была просто неослабевающая тряска, прыжки и грохот, и никакого уменьшения воя двигателей. При особенно мощных кренах, некоторые из отряда визжали, предполагая внезапную смерть, которую они предвкушали.

Визги заставляли Пинцера забывать слова. Он продолжал возвращаться и снова начинать говорить. Он не выглядел напуганным – в отличие от скальпов из ТП 137, он проделывал такое раньше. Но Крийд мог сказать, что для священника было усилием, чтобы сохранять выражение лица. Это было нелегко, не важно, сколько раз ты это проходил.

Тряска и шатания стали настолько интенсивными, что Крийд больше не мог выносить этого. Отсюда нельзя было сбежать, не было выхода, и он впал в такое отчаяние, что, подумал он, он мог бы открыть люк и сделать шаг наружу, позволив оглушающему ветру унести его прочь.

Четкий голос проговаривал Шестнадцатую Молитву. — Боже-Император, по чьей благодати я существую и в чьем свете я расту, я молю тебя послать мне силу вытерпеть этот час... — Он осознал, что это был его собственный голос.

Собайл, комиссар, тихо сидел в ремнях безопасности, смотря на ряды солдат из конца салона. Он выглядел так, как будто присутствовал на особенно скучном ужине.

Рядом с комиссаром, Кекси – Сержант Кекси, сейчас он был им – прислушался к интеркому, а затем потянулся и энергично потряс шнурок звонка. Кекси был главным. Майор Брюндел, их недавно назначенный командир, летел на другом десантном корабле.

— Отряд, подъем! — заорал Кекси.

Зидон, солдат в двух местах дальше от Крийд, наклонился вперед и блеванул на стальной пол между его ботинок.

— Эх, я сказал встать, а не блевануть, — рявкнул Кекси.

Крийд ослабил свои ремни и взял свой лазган.

Тридцать секунд.

Он увидел, как Комиссар Собайл взял кое-что из своего ранца и положил себе на колени. Это было кое-что, чего он никогда не видел у Гаунта, и никогда не слышал, чтобы он такое использовал.

Это был кнут.

III

Зидон умер первым. По крайней мере, первым, кого увидел Крийд. Позже Форбокс сказал ему, что Колстековец по имени Фиброддер лишился головы, пока они все еще были в корабле. Раскаленный добела обломок, возможно кусок от другой десантной машины, пробил корпус за две секунды до открытия люка. Плоский, острый и вращающийся, объект попал Фиброддеру в затылок с эффектом, сравнимым с циркулярной пилой, и вскрыл его череп ровно на уровне ушей.

Крики и рвота от заляпанных кровью солдаты, пристегнутых рядом с трупом Фиброддера, потонули в мучительном ударе приземления. Приземление было таким жестким, что Крийд почувствовал себя как, как будто его кости оторвались от сухожилий, а зубы вылетели из десен. Его челюсть захлопнулась, и он прокусил себе язык.

Его рот наполнился кровью, но боль сделала его бдительным: абсурдная, крошечная, нелепая боль, негодование. У меня есть предостаточно, о чем беспокоиться, а я только прикусил свой фесов язык?

Кекси и остальные офицеры дули в свистки. Воздух был жарким, и он полностью заполнился острым желтым дымом, как только люк открылся. Грохот врывался снаружи. Это был орудийный огонь, по большей части: неумеренный, безмерный стрекот автопушек, стреляющих в небо.

Крийд выбрался на холодный воздух, почувствовал гравий под ботинками, твердую землю. Дым был густым, и сильные, глубокие удары избыточного давления продолжали притуплять его слух. Пригнув головы, они все побежали, с оружием, прижатым к груди. Раздалось громкое пок-пок-пок, и глухой стук гальки отразился от ближайшей металлической пластины. Не гальки, не гальки…

Крийд не знал, бежит ли он в правильную сторону или нет. Он не понимал, как они могут определить, в какую сторону бежать. Дым проглотил как Кекси, так и звук его свистка. Они были в чем-то вроде рокритового ущелья. Потрепанные серо-зеленые башни вырастали на другой стороне.

Он посмотрел назад. Десантный корабль лежал, как туша убитого животного. В последние секунды своего полета он пробился сквозь укрепленную стену и упал на двор позади нее. Крийд не понял, можно ли это было считать хорошим приземлением или плохим.

Он осознал, что здесь было чертовски много вещей, которых он не понимал. Он начал составлять список.

Он сплюнул кровь, которую держал во рту с тех пор, как прокусил язык. Он услышал голос Собайла, рявкающего насчет «разбежаться в укрытия».

Он посмотрел наверх.

Сквозь полог движущегося дыма, он мог видеть небо. Оно было наполнено огнем, задушено гигантскими перьями желтого и янтарного пламени. Настолько, насколько он мог видеть, небо пузырилось взрывами, большими и маленькими: воздушными взрывами, снарядами, трассерами, ракетами. Это казалось случайным и приводило в замешательство.

В небе были видны черные точки – другие корабли, другие воздушные суда. Еще два десантных корабля, летящие боевым построением, внезапно пролетели низко над головой, пролетев над укрепленной стеной, и исчезли около башен на дальней стороне. Рев от двигателей был болезненным. А еще более болезненным был обстрел, который начался с башен, и последовал за ними.

Хлопья сажи летели сквозь дым. Крийд отвел глаза от неба и попытался понять смысл развертывания. Учитывая, сколько они провели в Подвале, изучая основы взаимодействия подразделения, сейчас это было очень мало заметно.

Комиссар Собайл появился из дыма примерно в сотне метров дальше. Он настойчиво указывал одной рукой и махал своим кнутов другой. Толпа солдат пробежала мимо него, предпочитая, как это показалось Крийд, слепо нырнуть в плывущий дым, чем стоять где-нибудь поблизости от его кнута.

Крийд начал следовать за ними. Они направлялись к основанию одной из башен. Когда он повернулся, воздух задрожал и еще один корабль проревел над головой. Он нечаянно посмотрел наверх.

Десантный корабль был гораздо ниже, чем предыдущие два. Крийд мог видеть детали его фюзеляжа. Его хвостовая часть была в огне. Он смотрел на нее с нездоровой притягательностью, зная точно, что должно было произойти, одновременно понимая, что он не мог ничего сделать, чтобы предотвратить это.

Корабль пролетел над ним. Он был в тридцати метрах, но это заставило Крийд все равно пригнуться. Корабль врезался в ближайшую башню, к которой бежали он и остальные солдаты.

Он врезался с огромной силой. В одно мгновение были движущаяся масса корабля и неподвижная поверхность серо-зеленой башни; затем появился огромный и разрастающийся огненный шар, набухающее огненное облако, которое поглотило десантный корабль, как будто он был втянут во внутреннюю часть башни. Обломки – огромные куски камней, миномет и поперечные балки – полетели наружу, оставляя за собой дым и огонь.

Солдаты, которые добежали до основания башни, повернулись и побежали назад. Он четко видел ближайшего из них. Это был Зидон. У него все еще были пятна рвоты на подбородке. Он орал — Назад, назад!

Огромные куски каменной кладки и горящие секции уничтоженного корабля – одной из них был все еще работающий двигатель – обрушились, как ливень. Лавина обрушилась на бегущих солдат и накрыла их волной пыли.

Зидон был в десяти метрах от Крийд и все еще бежал к нему, когда каменный блок упал на него. Это был большое оуслитовый блок, больше, чем смогли бы поднять два человека. Одна сторона все еще была покрыта серо-зеленой штукатуркой. Зидон не упал под ним и даже не согнулся. Блок просто расплющил его самым полным и внезапным способом. Он был там, а затем он исчез, и все, что осталось, было каменным блоком с торчащей человеческой ногой с одной стороны, и другой с другой стороны. Сила насильственного сжатия отправила мощный и странно направленный поток крови более, чем на двадцать метров. Кровь на мгновение оставила темно-красный, сверкающий след, похожий на драгоценные камни. Затем еще больше пыли упало на красные капли, скрыв их.

IV

Позади башен, в этом отдельном секторе крепости К’эздрак’атт Шет Магир, была пустыня из огня и разрушений. Кекси и Собайл собрали отряды и умудрились связаться с некоторыми из роты из второго десантного корабля ТП 137, который забрался за стену периметра. Признаков Майора Брюндела не было.

Они были ближе к нескольким главным орудийным позициям зоны, и подвергались вторичным эффектам от их обстрела.

Огневые позиции, по большей части противовоздушные и противоорбитальные орудия, стреляли с максимальной скорострельностью.

Их вспыхивающие выстрелы разрывали небо над головой, а земля беспрерывно сотрясалась. Это подавляло чувства. Это было слишком громко для ушей, слишком ярко для глаз и ни один голос не мог перекричать это. Крийд попытался найти укрытие. На открытом пространстве, бомбардировка была такой же грубой для чувств, как, например, если очень мощные лампы прижать к каждому глазу, а затем быстро включать и выключать. Даже с закрытыми глазами, вспышки проходили белым светом и отпечатывались тонкими нитями.

Крийд полупрыгнул, полуупал в рокритовый дренажный ров, пролегающий вдоль края двора. Булыжник усеял его сухое дно. Он прошел мимо тела солдата Гвардии, скрючившегося во рву, как будто спит, но даже самый глубокий сон так не расслабляет тело.

В конце рва он встретился с отрядом, ведомым Ганиелем, Хауберканцем, которого Кекси назначил капралом. Глыба был среди солдат. Они пересекли задымленный перекресток, и вышли туда, насчет чего Крийд был уверен, что это были шахты с боеприпасами для двух громыхающих огневых позиций. Где-то по пути Кекси присоединился к ним. Он повел их к низкой стене, а затем заставил укрыться.

Крийд поначалу не был уверен, зачем. Затем он увидел клубы каменной пыли, поднимающиеся над верхом стены, и осознал, что они были под яростным огнем малокалиберного оружия, звуки которого затерялись в бомбардировке. Губа, Колстековская девушка в ПВН за то, что спорила со своим старшим офицером, медленно упала. Она упала на землю, а ее ноги яростно дергались несколько секунд. Затем ее конечности обмякли.

Когда стрельба стала происходить время от времени, Кекси повел их за стену. Он сделал это с простым жестом и уверенным взглядом. Казалось ясным, из этих обоих событий, что игнорировать его было более опасно, чем выбежать из укрытия в простреливаемую зону.

Крийд начал бежать, возглавляя Глыбу, Ганиеля и Бинарца, зовущегося Кирпичником. Крийд почувствовал движение воздуха около своего лица, когда пули прошли мимо.

Они достигли укрытия за перевернутой рокритовой плитой, которую ракета вырвала из двора, легли, и начали стрелять. Почему-то доставляло удовольствие, чтобы начать отстреливаться, в конце концов. Его первые выстрелы были в приступе ярости, несмотря на то, что он не видел, куда стреляет.

Кекси занял укрытие за турбиной двигателя в пяти метрах. Розетка, Траск и Багирс проскользнули позади него. Остальные трое не были так удачливы. Оползня срезало лазерным огнем в тот самый момент, как он покинул укрытие. Его тело лежало на земле, куртка горела. Обаяшка, упорный маленький Бинарец, который был вместе с Крийд и Самиром одним из немногих «В» кандидатов в ПВН, пробежал половину пути, когда ему попали в колено, и он растянулся. Он перевернулся, зажимая свое разбитое колено, и ему попали тотчас в то же самое колено. Этот выстрел проделал путь сквозь его сжатую левую руку и оторвал три пальца.

Обаяшка кричал от боли. Бардене остановился и повернулся, чтобы помочь ему, и был убит болтом, попавшим в основание позвоночника, что заставило его распластаться лицом вниз. Секундой позже, оружейный огонь избавил Обаяшку от мучений.

Крийд перезарядился. Каменная пыль и фуцелин резали его глаза. Прозвучал горн, глубокий и долгий, и громкий, похожий на заводскую сирену.

— Эх, поглядите на это, — заорал Кекси.

Крийд повернулся, чтобы посмотреть. Позади них двигались боги-машины.

V

На фоне неба, разорванного в клочья от огня, с берега шли титаны, чтобы сравнять с землей К’эздрак’атт Шет Магир.

Крийд видел их раньше – в книгах и пиктах, а, так же, на нескольких настоящих победных парадах. Он однажды вынашивал замысел, чтобы стать принцепсом, когда вырастет, пока искреннее желание быть Гвардейцем не возобладало.

В эту секунду он не мог больше вспомнить, почему он сделал такой выбор. Если бы не все это, быть принцепсом в такой бронированной штуке, как эта, было бы намного безопаснее.

Крийд знал, что титаны были большими: он был просто не готов к масштабу их ярости. В том плане, как они продвигались, уничтожая стены и плато без усилий, и так, как их орудийные конечности выносили окончательный приговор целям на огромных расстояниях впереди.

Примерно в километре, слева от Крийд, было два, штурмующих крепостную стену, титана, но его внимание было приковано к третьему, ближайшему, идущему через стены позади них.

Он был выкрашен в матовый хаки, на его боках были нарисованы большие белые цифры. Его движения были громоздкими, как будто тяжелый старик тащится за своими внуками. Его голова и туловище качались вперед и назад на ногах с каждым шагом. Слышался звук механизмов, гигантской гидравлики, трещащего металла. Пушка вулкан, его правая рука, медленно наводилась, выстреливала быстрым залпом, затем снова наводилась и повторяла. Крийд видел крошечный свет под жучиными бровями, и ощущал себя так, как будто бегло увидел душу машины, даже хотя это было, определенно, только светом из кабины.

Титан был на их стороне, но он ужасал его, и он ужасал людей вокруг него. Это была военная машина, и она находилась в своей естественной среде. Крийд чувствовал, что ему нечего делать рядом с ней. Для начала, откуда титан знает, что кричащие точки, вокруг его ног, были лояльными солдатами Империума? Откуда ему известно это едва различимое различие, когда с каждым неловким шагом он опрокидывает защитные стены потоком кирпичей или рвет ограждения из колючей проволоки, как будто это высокая трава?

Крийд подумал, что если бы он был принцепсом, управляющим такой силой, он бы вытаптывал все на своем пути и, впоследствии, если бы ему сказали, что он раздавил друзей на своем пути к врагу, он бы сказал — Но мы победили, и это все, что имеет значение. — Было нелепо думать, что титан будет озабочен тем, что лежит у него под ногами. Ты спускаешь его с привязи, а затем убираешься у него с пути.

Было ясно, что сержант пришел к точно такому же мнению. На пределе своего голоса, он кричал отрядам убираться направо. Огонь малокалиберного оружия все еще лился на них, как летний дождик, но титан у них за спиной приближался, как приливная волна. Еще одна стена обрушилась вокруг его голеней, наполнив воздух хлопающими звуками сталкивающихся друг с другом блоков, наполнив их ноздри свежим, сухим запахом каменной пыли. Пушка вулкан снова взвыла, разрывая воздух над ними шипящими копьями света. Крийд чувствовал, как его кожу покалывает и волосы на его руках поднимаются, когда близкие энергетические выстрелы ионизировали воздух.

Он мог чувствовать озон и масло, и горячий металл. Стальные пластины обшивки завизжали, сухие и несмазанные, когда сделали еще один содрогающийся шаг вперед. Заревел горн. Гул заводского горна был голосом титана, его предупреждением, не для врага, но для своих. Убирайтесь с дороги, я иду. Убирайтесь с дороги, или умрете.

Они начали бежать, направо, как и приказал Кекси. Сержант тоже бежал. Снова Крийд почувствовал пронзительное дуновение от зарядов, разрезающих воздух рядом с ним. Он увидел, как мимо пролетают лазерные заряды. Летящий камень ударил его по ноге. Он увидел, как солдат, бегущий в нескольких шагах вперед него, закрутился и упал. Он спрыгнул в воронку.

Земля содрогалась от поступи титана, когда он проходил мимо. Внизу, в воронке, маленькие камни и песок подпрыгивали с каждой встряской.

На него приземлилось тело. Это был Глыба. Он лягался и пытался встать, и несколько раз уронил свою винтовку.

— Святой? — сказал он, осознав, на кого свалился. Это заставило его засмеяться, хотя Крийд и не мог слышать этого из-за горна титана. Хо-хо-хо, двигался рот Глыбы. У него был порез на одном глазу, а его левая щека была покрыта сажей. Крийд знаком спросил, был ли он в порядке, но Глыба не понял. Кафф научил Крийда, как общаться знаками. Это была уловка, по-Призракски.

Напоминание заставило Крийда вздрогнуть. Не было ничего героического или захватывающего в ситуации, в которой он находился, ничего даже отдаленно благоразумного или здравого. Это была безумная, изнуряющая драка, наполненная страхом и шокирующими вспышками увечий, и без ясной цели. Он мечтал о жизни Гвардейца, желал жизни Гвардейца, а если это была она, то она была ужасной и идиотской. Он чувствовал себя обманутым, как будто Кафф и его ма, и Варл, и все остальные лгали ему все эти годы. Никто не захотел бы этого. Никто не выбрал бы это.

Кроме, может быть, если был он шел через все это, как Призрак, а не как член сраного подразделения ТП 137, может быть, тогда было бы все… возбуждение, героизм, цель.

— Что будем делать? — кричал Глыба, на свой манер частично жалобно, частично с сарказмом. — Что будем делать? Теперь мы можем пойти домой, хо-хо-хо?

Крийд выглянул из воронки. Он высматривал Кекси или комиссара. Он увидел Ганиеля в ближайшей канаве вместе с Форбоксом, Кирпичником и Розеткой. Он увидел тело на голом рокрите, полуповернутое на спине, истекающее кровью. Кто это был? Важно ли это?

Крийд не понимал, в какую сторону идти, или что делать, если он туда доберется. Он не видел никакой ценности в том, что Имперская Гвардия притащила его и его товарищей в это место.

— В тебя попали, — прокричал Глыба.

Крийд посмотрел. Нижняя часть его штанов была продырявлена и мокрая от крови. Это не был тот камень, который отскочил от его ноги. В него попали, а он не осознал этого.

Титан прошел мимо в пятидесяти шагах слева от них. Его тень, отбрасываемая из-за кипящего огня горящей цистерны, скользила над ними. Земля продолжала содрогаться с каждым шагом, а воздух все еще раздирал горн, скрежет металлической обшивки и вой пушки.

Крийд вытянул шею, чтобы посмотреть на титана. Он продирался во внутренние дворы, минуя шахты с боеприпасами на своем пути к основным огневым позициям. За собой, на одной лодыжке, он тащил часть электрической проволочной ограды, как кандалы, и подпрыгивающие гудящие проволоки сыпали искрами и шипели. Внезапно Крийд осознал, что на самом деле ему напоминал титан. Медведя.

Годы назад, когда он был со следующими за силой на другом транспортнике, там был танцующий медведь, большой черный урсид с какого-то болотного мира, которого один из полков хранил, как талисман. Он был приковал к шесту за одну из задних ног, и дрессировщик тыкал в него заостренной палкой, чтобы тот поднимался и танцевал под мелодию оловянной дудочки. Медведь мог достаточно хорошо это делать. Он вставал, высокий и огромный, с согнутыми по бокам предплечьями, и качался из стороны в сторону, в некотором смысле забавно изображая человека, но он не был двуногим. Как только было возможно, он переставал притворяться человеком и опять становился на все четыре конечности, чтобы снова стать простым большим зверем.

Вот, что ему напомнил титан: дикого зверя, гигантского плотоядного, наученного реветь и тащиться на двух ногах, медленно, неловко, желая вернуться обратно в свою естественную позу.

Глыба подергал его за рукав.

— Чего?

— Видишь это? — указал Глыба. Появился Собайл, ведущий двадцать членов отряда через дымящийся булыжник. Там были еще солдаты. Несколько дюжин фигур в коричневых одеждах забирались на территорию сквозь пролом, который оставил титан во внешней стене.

Дюжины стали сотнями, сотни – тысячами. Крийд заморгал. Он видел полковые знамена и слышал звуки рожков. Андроманский Регулярный, понял он по позолоченной вышивке на одном знамени, Шестой Полк. Регулярная Имперская Гвардия размером в батальон, толпой приближалась с зоны высадки на берегу. Людская волна наполнила открытое место и продолжила идти за титаном, как пола плаща. Крийд мог видеть белые и желтые вспышки из их винтовок, когда они стреляли по бункерам.

Ракеты с воем уносились вверх в дыму.

— Вставай, — сказал Крийд Глыбе. — Вставай. Пошли.

VI

Со слегка поднятой уверенностью от того, что рядом было так много других, ТП 137 выдвинулась вперед.

Комиссару Собайлу даже не было нужды пользоваться своим кнутом. Они хлынули на широкий двор или плац позади сети огневых точек, следуя за тащущимся титаном.

Вражеские орудия все еще грохотали. По всему берегу, на километры в каждом направлении, защита К’эздрак рвалась в утреннем небе, наполняя воздух ударами и эхом от ударов. Пелена от испарения фуцелина повисла, как туман над морем.

Небо казалось, Крийду, самой большой жертвой. Оно было опухшим от дыма и света от огромных пожаров. Огромные черные и оранжевые грибы вздымались к нему. К северу, огромные эскадроны атакующих воздушных кораблей кружились, как стаи птиц, собирающиеся на миграцию.

Один из наиболее отдаленных титанов, видимый над линией горящих крыш, получил прямое попадание от сверхтяжелого огневого укрепления. Центр его торса и голова взорвались огромным огненным шаром, который рос, извиваясь и расширяясь, и, в конце концов, превратился в кольцо пламени, которое поплыло в небо. Его структура раскололась, торс упал и тяжелые орудийные конечности, руки титана, отвалились и оторвали погнутые половины туловища. Оставшаяся часть машины осталась стоять: замершая, с недвижимыми ногами, и с почерневшим железным животом в огне.

Великий стон неверия поднялся от наземных войск при виде этого. Андроманский Регулярный начал штурмовать огневые позиции, зазвучали рожки и барабаны.

Крийд на мгновение был подхвачен волной и протащен вперед. Люди в коричневой униформе были повсюду вокруг него, и он не смог увидеть никого в тускло-сером из своего подразделения.

— Вперед, парень! — сказал ему один из Андроманских солдат. Он был большим парнем с желтоватой кожей, таким же косматым, как и остальные из его племени. Он ухмыльнулся Крийду.

— Идем! Император защищает!

Крийд не был так уверен. Он был совершенно уверен, что он должен соединиться со своим собственным отрядом. Он осматривался, ища своих товарищей, но его нога наткнулась на булыжник и он упал.

Гвардейцы бежали мимо него. Некоторые выкрикивали боевые кличи. Он пытался снова подняться, но был сбит дважды бегущими людьми. Некоторые проклинали его.

Вражеский огонь раздался снова. Он свалился, как дождь, на Имперские войска из огневых гнезд и опорных пунктов около маячивших вдали укрепленных огневых позиций. Боевой дух, который массово гнал людей вперед, покинул их.

Наступающий поток отхлынул.

Крийд поднялся и начал бежать. Залп снарядов из минометов упал на рокрит недалеко от него, и превратился в конусы огня и щебня. Два или три человека взлетели в воздух и тяжело приземлились, как мешки с камнями. Других срезало, когда они повернули назад, под воющим пушечным огнем. Каждый выстрел мгновение выл до того, как прилететь, и делал звук удара, который опрокидывал человека в кровавой дымке.

Крийд увидел большого Андромана, который говорил с ним. Он шатался рядом, чихал, выкашливал кровь, которая текла у него по лицу, на котором не было носа, верхней губы и верхних зубов. Человек прошагал мимо него, а после этого Крийд не видел, что с ним случилось.

Крийд бежал по открытому участку. Он был усеян телами. Андроманские Гвардейцы хлынули налево, от убийственного участка ниже огневых позиций. Приблизился титан, не обращающий внимания на изменение в потоке пехоты под ногами, не замечающий огня малокалиберного оружия и минометов, стучащих по его корпусу.

Отдельные части ТП 137 заняли укрытие в рокритовом водостоке, ведущему к тяжелому погрузочному люку.

Погрузочный люк, из проклепанного металла, был закрыт и сопротивлялся попыткам открыть себя.

Собайл увидел Крийда вместе с другими отставшими солдатами и хлестнул своим кнутом в их сторону.

— Смотрите за своим отрядом и держитесь вместе, бесполезные дебилы! Держитесь вместе и оставайтесь бдительными! Как мы справимся с поставленной задачей, если у нас нет сплоченности? — Крийд хотел ответить. Он хотел спросить, как они должны справиться с задачей, если они не знают, в чем она заключается. Он хотел спросить, имел ли сам Собайл хоть какое-то фесовое представление, что за задачи. У Крийда был длинный список вопросов.

Один из нетерпеливых ударов кнута Собайла ударил его по правому плечу и уголку челюсти, и он забыл о своих вопросах и о своем списке. Тугая кожа прошла сквозь его куртку и пустила кровь на его ключице. Это чувствовалось так, как будто его челюсть была вывихнута.

— Встать! — приказал Собайл, полностью безучастный к состоянию Крийда. Боль была такой острой, что Крийд едва мог двигаться. Его глаза наполнились жгучими слезами.

— Встать! — прорычал Собайл, и повернулся к остальным. — Я нахрен освежую следующего дебила, который забудет сосредоточиться. Все ясно? — Он свернул свой хлыст и бросил взгляд на Сержанта Кекси. Кекси чесал царапину на своей заскорузлой щеке. Солдаты собрались в тени водостока, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание. Некоторые всхлипывали.

— Сержант? — сказал Собайл.

— Разбиться на отряды, вперед через двор, — сказал Кекси, указывая своим лазганом.

— Идем к ближайшей огневой точке со стороны, посмотрим, сможем ли мы прорваться и заткнуть ее.

— Приказ отдан, 137-ой, — прогремел Собайл. — По местам! — Артиллерия, в километре или около того, внезапно загрохотала, как барабаны огромной марширующей группы музыкантов. Линия горизонта осветилась пульсирующими вспышками. Недалеко от водостока солдаты Андромана собирались для еще одной попытки пробраться через плац.

Крийд встал. Кровь текла из разорванной плоти на его щеке, а его плечо пульсировало. Он мог чувствовать, как плоть набухала. Пальцы правой руки онемели.

Добраться до места было издевательством. Из двух сотен и пятидесяти личностей, которые составляли ТП 137, около сорока собрались в промозглом водостоке. Крийд не знал, значило ли это, что остальные погибли, или были просто где-то еще, сбитые с толку. Еще один вопрос в его список. Этот кусок 137-го, казалось, стал «основным отрядом», потому что ему посчастливилось иметь в своем составе как комиссара, так и сержанта.

Сохранившихся остатков предопределенных огневых команд или отрядов почти не осталось. Люди просто объединились с людьми, которых знали, в штурмовые команды, примерно одинаковые по числу тел.

Крийд объединился с ватагой Ганиеля, вместе с Багирсом, Розеткой, Траском и Форбоксом. Он увидел Глыбу в другой толпе с Капралом Карвелом. Глыба смущенно и удивленно осматривался. Порез на его глазу начал сильнее кровоточить.

— Где твое оружие? Где вверенное тебе оружие, рядовой? — прокричал Собайл.

Глыба внезапно осознал, что комиссар обращается к нему. Он огляделся и заморгал. Его руки были пусты, и они давно были пусты, а он даже не заметил. В последний раз, когда Крийд видел винтовку Глыбы, она лежала в воронке. Она, возможно, была все еще там.

— Думаю, я уронил ее, — начал Глыба. Он попытался изогнуть свои губы в улыбку, но отличительный смех не раздался.

Нет, нет, нет, подумал Крийд. Глыба не понимал, к чему он идет. Он не думал.

Ты не роняешь свою винтовку. Ты не теряешь свою винтовку. Гвардеец защищает вверенную ему винтовку ценой своей жизни, и наоборот. Это было основное и фундаментальное знание.

— Грубое нарушение, статья 155, — сказал Собайл и выстрелил Глыбе в голову. Глыба дернулся, как будто ему сказали ошеломительные новости. Это, определенно, не были смешные новости, потому что он не засмеялся. Он упал, обмякнув, и ударился головой по стене водостока, падая.

Последовал момент, когда даже артиллерия показалась тихой. Это был первый десять-девяносто, свидетелем которого Крийд когда-либо был. Он почувствовал себя плохо. За весь день, наполненный потерями и отчаянием, это было самой дерьмовой вещью.

— Кто-то еще? — спросил Собайл, убирая в кобуру пистолет.

Все посмотрели в сторону. Они не хотели встретиться взглядом с Собайлом, или смотреть на Глыбу.

— Эх, дерьмовые скальпы! — бросил Кекси. — Если хотите быть настоящими чертовыми Гвардейцами, тогда лучше покажите мне и Императору, из чего вы сделаны. По свистку... — Сержант дунул в свисток. Они выбежали из укрытия и побежали, оставив Глыбу в тенях с дымом, спокойно поднимающимся из раны, которая убила его.

VII

Отряд Капрала Ганиеля достиг западного угла большой укрепленной огневой позиции без происшествий.

Они все выдохлись после рывка через открытое пространство, и были напряжены от страха, когда делали его. Позади них, дым клубился от разбросанных камней. Шумная перестрелка бушевала позади ряда складов, выбрасывая трассеры и вспышки в снижающееся небо, и они могли видеть, как команда Капрала Карвела разошлась веером и бежала к восточному краю здания. Случайный, почти уставший пушечный огонь лениво рявкал с высокой крыши, и поднимал в воздух грязь вокруг них.

Вблизи здание было темным и тусклым. Оно было построено не из камня, а из какого-то синтетического материала или полимера, и обито просмоленными деревянными досками. Крийд мог видеть секции из смолы там, где оружейный огонь пробил дерево. При ближайшем рассмотрении, оно выглядело менее похожим на полимер, и более похожим на кость или окаменевшую ткань. Вблизи ощущался запах. Это был теплый, животный запах, слегка тошнотворный, слегка пряный. И он был совершенно неприятным.

Сзади подошел сержант с еще одним отрядом.

— Вперед! — проворчал он.

— Здесь нет двери, сержант, — сказал Ганиель.

Над головой провыла ракета и сотворила мощный взрыв позади разбитой морской стены. Два истребителя – Удары молний, решил Крийд – пролетели над огневой точкой на уровне крыш и направились к северным районам К’эздрак’атт Шет Магир. Городской пейзаж был густо усеян столбами дыма, как деревьями в лесу.

Подошел Собайл с еще одним отрядом. Он где-то нашел священника. Человек, слабый и нездоровый, хрипло дышал, когда бормотал слова прощения и благословения раненому.

Отряд Карвела обошел огневую позицию с восточной стороны. Они уже отсутствовали около тридцати секунд, когда раздался шипящий взрыв, который разорвал воздух, как сухую бумагу, и появилась вспышка за углом, за которым они исчезли.

Кекси приказал команде Ганиеля выдвинуться, чтобы проверить. У них не было личных воксов. Или не было свободных наборов микро-бусин, чтобы дать их ТП 137, внезапно повышенного до активного статуса, или такое крысиное отребье, как ТП 137 не заслужило такой дорогостоящей роскоши. У них в подразделении был вокс-офицер с полевым аппаратом, Колстековец, зовущийся Ходок, но Крийд не видел его после приземления. Возможно, он был мертв вместе с Майором Брюнделем.

Прикрывая друг друга с нервными поворотами лазганов из стороны в сторону, Ганиель, Крийд и Траск дошли до восточного угла. Багирс и Форбокс были рядом позади.

За углом пролегала широкая служебная дорожка, ведущая к погрузочным дверям, встроенным в заднюю часть огневой позиции, вход для тяжелых тележек составов с боеприпасами, идущих от бункеров. Территория была хорошо обработана по время первой фазы бомбардировки. Обстрел Флота не задел блокгаузы с орудийными установками, но мастерски сровнял с землей ряд пустых бункеров позади них. Служебная дорожка была усеяна обломками и камнями от бункеров. Здесь было тихо, только немного плывущего дыма. Тяжелые орудия внутри огневой позиции были тихи уже несколько минут.

— Где Карвел? — спросил Ганиель.

Одна часть рокритовой дорожки дымилась с особенной силой. Дым поднимался от широкой, черной лужи из останков. Это были органические останки. Крийд почуял горящее мясо и сделал шаг назад.

— Карвел... — его вырвало.

Останки пяти человек лежали в темном, дымящимся, выгоревшем пятне. Они были испепелены, хотя некоторые их части тел все еще можно было опознать: черепа, грудные клетки, длинные кости, скрученные от жара винтовки.

Кости были черными с липким мясом и запекшейся кровью.

— Назад, — сказал Ганиель.

— Хорошая идея, — пробормотал Кекси. Он пришел за ними и взглянул. — Эх, бежим. — Он что-то сказал о танке, что Крийд не вполне отчетливо услышал из-за внезапного рева огнемета позади них, и порыв тепла ударил ему в затылок, пока он бежал.

Он никогда не видел танк, но он слышал и чуял его – глубокий, перемалывающий грохот двигателей, стук гусениц, вонь топлива. Согласно Кекси, танк спрятался в руинах бункера, охраняя служебную дорожку своим встроенным огнеметом.

Они бежали от него. Возмущенный, он выполз из своего логова и направился за ними.

— Назад. Назад. Найти укрытие! — кричал Кекси, когда они соединились с остальными. — Вражеская бронетехника прямо за нами!

Собайл начал бежать. Они все начали бежать, рассыпаться в стороны, но Собайл бежал так, что Крийда навело на мысль, что он больше не беспокоиться о своих обязанностях и ответственности, и определенно не собирается рисковать своей шкурой, чтобы и далее сохранять как единство отряда, так и дебильные жизни любого бракованного подонка, которого повесили ему на шею.

Крийд снова услышал рев огнемета, когда танк очищал укрепленную огневую позицию. Он высматривал укрытие, любое укрытие, заметил воронку в рокрите и бросился в нее.

Он уже был здесь раньше. В маслянистой течи на верху воронки лежала винтовка Глыбы.

VIII

Он оставался в воронке столько, что, казалось, прошло год или два. Он обхватил голову руками, но они не заглушали нарастающий звук стучащих траков и трясущейся машины. Хлещущий рев огнемета звучал подобно влажному ворчанию огра.

Послышались вопли. Послышалось множество воплей. Некоторые продолжались дольше, чем вопль мог терпимо продолжаться.

Он попытался заблокировать все это. Все, что он мог видеть, это кроваво-красное небо над головой, покрытое плывущим дымом, и случайным послесвечением от большой вспышки. Он продолжал ожидать, что его заблокирует черное, промасленное брюхо танка, когда он прогромыхал над ним.

Свернувшись, как нерожденный ребенок, Далин Крийд чувствовал себя более смертным, чем когда-либо за всю жизнь. Вся энергия самообмана юности вытекла из него и оставила только осадок боли позади. Его потребности уменьшились до низменного, простого уровня, и стали такими вещами, которые взрослые люди высмеивают, как слабости, в столовой или барной комнате, или кричат от стыда, в крайнем случае. Например, в дыре в земле, на пути танка.

В этот момент, он понял с ошеломительной ясностью, что это случалось, раньше или позже, с каждым мужчиной или женщиной, кто стал Имперским Гвардейцем. Это был момент, когда личность встречалась лицом к лицу с фактом того, что все, чего он с бахвальством хотел – боевых действий, славы, боевых шрамов и репутации – было, без исключения, несбыточным и не имело значения или награды, и все, что он презирал, как мягкое и слабое, и малодушное, было всем тем, что произошло.

Он хотел, чтобы шум прекратился. Он хотел, так же, чтобы быть в другом месте, но шум был ключевой вещью. Шум был безжалостным, и ему было нужно, чтобы шум прекратился. Он хотел, чтобы боль на лице и плече ушли. Он хотел увидеть ма. Он хотел, чтобы ему снова было одиннадцать, играющим с бумажными корабликами вместе со своей маленькой сестрой в водосточных желобах палубы транспортного корабля.

В этой дыре в земле, так похожей на могилу, эти вещи приобретали внезапную и резонирующую ценность, которая была далеко за пределами комфорта или реальности. Было еще кое-что, по чему он так же тосковал, но он не мог решить что это. Лицо, может быть.

Он понял, что испытывает всеобщее солдатское прозрение, но не понимал, что должно произойти потом. Было ли это мимолетным? Было ли это тем настроением, которое приходило и уходило, или его сердце опустело, а его мужество навсегда исчезло? Исчезла ли его боевая отвага? Был ли он бесполезен в качестве солдата?

Что, на самом деле, произошло далее, было громким взрывом, яростным и содрогающимся, который прозвучал, как будто две наковальни столкнулись на сверхзвуковых скоростях. Металлический удар причинил физическую боль, сотряс его кости и заставил заболеть носовые пазухи.

Затем последовал второй взрыв, более сильный, чем первый, и ревущий со звуком горения.

Крийд услышал приглушенный голос сержанта, как будто издалека. — 137-ой! 137-ой, перегруппироваться! Перегруппироваться! — Прозвучал свисток.

Он выглянул из воронки и увидел фигуры, двигающиеся через плотные волны жара.

Волны плыли от огромного костра в двадцати метрах от него, массивной кучи черного материала размером с ярмарочный костер, раздутым от оранжевого пламени.

Крийд выбрался из воронки. Он посмотрел на винтовку Глыбы и задумался, должен ли он взять ее с собой. В конце концов, он решил вынуть силовую ячейку и забрать только ее.

Он шел сквозь омывающий жар к своему собирающемуся отряду. На земле лежали обуглившиеся и дымящиеся тела. Одним был солдат, которого Форбокс прозвал Розеткой. Его фигура сморщилась и уменьшилась от экстремального жара, но Крийд мог сказать, что это был Розетка, потому что, непостижимо, но лицо Розетки осталось нетронутым, как маска на черном, как смоль манекене.

Кекси собирал отряд. Признаков Собайла не было, что было единственной неплохой вещью, которая произошла с самой высадки.

— Что произошло с танком? — спросил Крийд Кирпичника.

Бинарец кивнул в сторону костра.

— Это он?

Это был, несомненно, он. Никто в точности не мог сказать, что уничтожило танк, но самым лучшим предположением был случайный выстрел от чего-то большого издалека. Согласно сержанту, — Иногда такое дерьмо случается на поле битвы.

Комиссар Собайл вернулся живым через несколько минут, так что и такое дерьмо тоже, несомненно, случается на поле битвы. Он заработал своим кнутом и проделал в двух солдатах новые дырки за то, что они потеряли свои шлемы.

Они пошли на север, вдоль линии огневых позиций, к чудовищной перестрелке примерно в километре. Титан, давно ушедший, сравнял с землей укрепленные огневые позиции на своем пути. Большинство из них горели и были открыты небу. Некоторые взорвались, извергая темную тягучую жидкость в широкие озерца у своего основания. Как будто здания кровоточили. Кекси предупредил их не идти рядом, но ни у кого и так не возникло такого желания, и никто не захотел заглянуть внутрь руин.

Они добрались до главной дороги, которая шла на восток через мрачный город. Река Имперских танков и легкой бронетехники плыла во внутренние районы, направляясь к супербашням с верхушками в виде тыквы в сердце К’эздрака. Истребители проносились над танками. Городской район на дальнем конце дороги, регион темных башен и странных, похожих на гребень, структур цвета вольфрама, превращался в пыль точечным орбитальным огнем. Ленты света, до слез яркие, обрушивались вниз сквозь запятнанные облака и, с содрогающим грудную клетку ударом, превращали жилые блоки в кружащиеся бури пепла.

Там, откуда они пришли, еще больше титанов ступали на фоне горящего горизонта, видимые по пояс позади крыш, как будто они переходят реку. Они были громыхающими силуэтами на фоне янтарных сумерек, их руки ярко мерцали от выстрелов лазеров.

Крийду казалось, как будто весь город был в огне.

Еще одна волна десантных кораблей начала разливаться над головой.

На усыпанной обломками мостовой, ТП 137 встретился с быстрым потоком Гвардейцев, Колстекский полк, быстро продвигающихся во внутренние районы позади бронетехники. Здесь были сотни Колстековцев, регулярные войска, двигающиеся быстро и упорно, с вымуштрованной точностью и суровыми невозмутимыми лицами. Кекси и Собайл кратко поговорили с их беловолосым командиром, который указал на что-то на карте.

— Внимание! — крикнул Собайл, когда они вернулись. — Слушайте своего сержанта. Он говорит голосом Императора!

Крийд не был уверен, что Инструктор Кекси говорил голосом Императора. Судя по тому, как Кекси одарил взглядом Собайла, Кекси тоже не был согласен с такой мыслью.

— Выдвигаемся для поддержки, — медленно сказал Кекси, повысив голос над грохотом танков.

— В этом районе много врагов, так что мы идем с Колстековцами, чтобы очистить его. Разобраться по отрядам. Смотрите за моими сигналами, и присматривайтесь к Колстекским офицерам. Я не хочу дерьмовых безбашенных ошибок от вас, дебилы.

Сержант перенял характерное выражение Собайла для них, которое, все еще нелестное, было одним шагом от «скальпов», худших из худших, самых новых их новых, свежеобритых голов цирюльником Муниторума.

Сержант проверил время, и они выдвинулись. Крийд был уверен, что его хронометр был сломан, потому что с проверкой времени было что-то не то, и никакое паузы, чтобы подстроить хронометр, не было.

На середине следующей улицы оружейный огонь замерцал из возвышающегося серого здания, которое уже интенсивно горело. Огонь вырывался их окон верхних этажей. Множественный пушечный огонь прошелся по улице и двинулся к передним рядам наступающих Колстековцев. Все разбежались по укрытиям. Раздались ответные выстрелы, но слишком много Колстековцев было поймано на открытой местности, и они были просто срезаны, как стебли кукурузы.

Крийд забрался в укрытие, когда началась полномасштабная битва на улице. Отряды Гвардии отстреливались из всего, что у них было, а невидимый враг, казалось, увеличивал темп огня для уравнивания. Крийд сделал пару выстрелов, но был вынужден залечь из-за серии близких попаданий, которые проделали глубокие дыры в каменной стене над ним. Он чувствовал, как страх снова растет в нем, замораживающий, пригвождающий страх, который нашел его в воронке.

Именно в этот момент начался дождь из тел.

Это было так пугающе, так нереально, что он поначалу не поверил. Живые тела людей в полном облачении падали с неба на улицу или натыкались на поверхности зданий. Каждый удар был шокирующе сильным: извивающийся, живой человек упал на камни и мгновенно стал кровавым месивом, обернутым в порванную одежду. Слышались крики, очень краткие.

Только когда Крийд понял, чему он стал свидетелем, он поверил. Приближающийся десантный корабль был подбит вражеским огнем, и бока его фюзеляжа оторвались. Пока он с визгом летел вниз, солдат пониженным давлением вырывало изнутри, и они усеяли улицы.

Крийд увидел подбитый десантный корабль за секунду до того, как он врезался в башню и испарился. Казалось, что некоторые люди, выпадающие из него, выпрыгивают.

Тела сыпались вниз, ударяясь, как зрелые фрукты. Несколько Колстековцев на земле были убиты падающими телами. Здесь была мерзкая вонь сырого мяса и экскрементов. Кровавая дымка плыла по улице.

Это заставило Крийда проблеваться.

Он низко согнулся и потер свое лицо, чувствуя острую боль от удара кнутом по челюсти. Он снова начал бормотать Я молю тебя и посмотрел на свой хронометр. В конце концов, это не было неправильным. В конце концов, проверка времени совсем не была неправильной.

Его разум отказывался принять это, но он был Гвардейцем всего лишь час. Казалось, прошли дни – ужасные, варварские дни – но, всего лишь час назад, он был чистым и опрятным, поднимающимся на платформе сквозь палубу транспортника двухметровой толщины с остальными из ТП 137, пока военный оркестр играл, а десантные корабли заводили свои двигатели.

Один час. Один час безумия и крови. Один час, более дикий, чем все часы его жизни, собранные вместе.

А он еще даже ни разу не видел врага.