Броня Презрения

I

Буря разорвала ночь, и они с трудом пробирались сквозь нее в густой, мертвый лес.

Буря превратила небо в темноватый зеленый, цвета рептилии, почти в цвет мира, когда на него смотрят сквозь прибор ночного видения. Ветер, который поворачивал лопасти мельницы в Кайфере, стал сильнее, и хлестал по высоким, мумифицированным деревьям. Хрупкие ветки свистели и трещали, как костяные бусины в шейкере. Сухие листья и пыль поднимались с земли.

Молния гналась за ними. Белая и нитевидная, они шипела в небе, оставляя краткие, хрупкие следы, похожие на нити накаливания в лампочках. Настоящего грома не было, только давление воздуха и трескучий, шипящий звук излучения.

Отряд Гаунта с трудом шел вперед, закутавшись в камуфляжные плащи, следуя за бойцами сопротивления в мерцающей темноте. Было тяжело идти, но Дакре не показывал никакого намерения остановиться и переждать бурю. Кроме того, любой лагерь сдуло бы ветром. Они пробирались сквозь буран из окаменевших листьев, поднятых ветром.

Буря зарядила их оружие и металлическое снаряжение статическим зарядом. Люди вздрагивали, когда их оружие покалывало в руках. Бростин изобразил широкую улыбку, когда увидел, как потрескивающая голубая нить электричества блуждает по закопченному дулу огнемета. Он медленно поворачивал в руках горелку, смотря, как заряд танцует и прыгает, как будто он позволил большому насекомому ползти по его оружию.

— Шевелись! — проворчала на него Крийд.

Сверкающие сгустки ярких огней святого Эльма освещали отдаленные деревья, и превращали близкие в скелетоподобные силуэты. Молния тоже била в лес вокруг них, и разбивала в щепки древние стволы деревьев, как топор дровосека. Сухие стволы и ветки загорались. Искры летели в воздух, и уносились пронзительным ветром.

В склепе, двумя часами ранее, Дакре отказался отвечать на вопросы.

— Маквеннер? Это Маквеннер? — потребовал Гаунт. Дакре пожал плечами.

— Как он погиб? — спросил Макколл.

— Я не знаю. Я не знал его. Он сражался с местной ячейкой и с ячейкой Летрики. Они высоко думали о нем. Они сказали, что, кто бы не пришел, они захотят увидеть это, так что я сделал именно так, как меня проинструктировали, и привел вас сюда.

— Кто вам сказал сделать это? — спросил Гаунт Дакре.

— Я не собираюсь вам этого говорить, — ответил Дакре. — Я даже не знаю, кто вы.

— Я – Гаунт!

— Это вы так сказали. Я этого не знаю.

Они шли уже три часа, когда начался дождь. Без предупреждения, просто внезапное нападение быстрых, крупных капель. За секунды они промокли насквозь. За минуты поток прибил всю пыль и летящие листья. Иссохшая земля стала трясиной. Белые, мертвые стволы загубленного леса стали черными.

Дождь спровоцировал первую эмоциональную реакцию, которую они видели у Дакре и его людей. Бойцы сопротивления пристально смотрели вверх, в дождь, или сняли свои шляпы, чтобы насладиться падающей водой.

— Первый дождь, который видела эта земля за последние два года, — сказал Дакре, стряхивая бегущие капли с лица мозолистой рукой.

Гаунт кивнул. Он понял, что это военное вторжение запустило бурю. Вам не свалить такое катастрофическое количество массы и энергии в атмосферу, чтобы погодные модели не разлетелись на куски. Он вспомнил Балгаут, Фортис Бинари и недавний Анкреон Секстус. Это был не просто обмен тепла от использования оружия, это были двигатели корабля на низкой орбите, гравитационные генераторы, сверхдавление и вторжение в атмосферу. Этот шторм в Провинции Ловенса был ожидаемым, отчасти, из-за нуль-полей крупных боевых кораблей, сдавливавших воздух над океаном тропиков Гереона, из-за глобального потепления от орбитальной бомбардировки, из-за быстрого перемещения воздуха из-за сотен тысяч десантных кораблей.

Они зашлепали дальше, вода струилась с их плащей и накидок. Дакре повел их к линии долины, а затем через реку, образовавшуюся от внезапного дождя. После этого они поднялись на возвышенность, а затем резко вниз, в сырую местность из мертвых и частично упавших деревьев. Дождь не показывал никаких признаков окончания. Потоки воды струились вниз по склону вокруг них.

Они добрались до площадки из обработанного камня. Она простиралась в излучину внезапно быстрой реки. Объяснения площадке не было, за исключением того, что она когда-то была основанием здания, которого больше не существовало.

Дакре предложил всем сесть.

— Что теперь? — спросил Гаунт.

— Будем ждать, — сказал Дакре.

Гаунт пошел сквозь устраивающиеся фигуры своего отряда и нашел Белтайна.

— Можешь связаться с Кантиблом? — спросил он.

Белтайн покачал головой.

— Продолжай пробовать. Пробуй отправить сигнал Роуну, что с нами все в порядке.

— Буду, сэр.

Гаунт сел и закутался в плащ против свирепого дождя. Было холодно и сыро.

Он посмотрел через площадку и бурную черную реку на деревья. Сезоны дождей обычно возвращали жизнь в леса, но здесь было слишком поздно. Этот лес высох и умер, и дождь просто омывал труп.

II

Время начало терять свой смысл. Все наручные хронометры в отряде начали сбоить в ночное время, все, за исключением, как надеялся Гаунт, его собственного: поношенные старые часы, с которыми он уже когда-то прошел Гереон. Часы продолжали монотонно тикать, когда все остальные остановились, или вращали стрелками, как лопасти ветряной мельницы в бурю.

Буря утихла за несколько часов до рассвета. За долгое время, в окружающей темноте, единственными звуками были бульканье реки и плюх-плюх воды, капающей с мертвых деревьев. Перед рассветом небо стало бледным, а свет стал серым. Когда пришел настоящий дневной свет, он, внезапно, стал темнее. Небо было крышей из облаков цвета оружейного металла, переплетенных, как мозговая ткань.

Рука дотронулась до руки Гаунта, и он вздрогнул, осознав, что уснул. Он видел сон.

Он был в доме на одиноком краю какого-то мира. Танитские волынки играли. Тона Крийд подошла к нему из какого-то тусклого коридора и ударила его в грудь. На ее лице были слезы. — Ты мертв! Ты мертв! Ты мертв! — причитала она, ударяя его. Он попытался обнять и успокоить ее, но она отстранилась.

Послышались повторяющиеся щелчки. Гаунт огляделся и увидел Виктора Харка, сидящего у окна, передергивающего затвор болт-пистолета.

— Слушай, мне жаль, — сказал Харк, поднимаясь на ноги. — Мне реально жаль, но ты мертв, и я не могу позволить этому продолжаться. Ты убиваешь моих людей своими призраками. — Харк поднял пистолет в сторону лица Гаунта и…

Рука дотронулась до его руки. Он резко проснулся.

Это был Эзра.

Нихтгейнец стоял над ним, держа под рукой рейн-боу. Гаунт сразу же заметил, что оружие было заряжено.

— Хват сейзи? — прошептал он.

— Гонн зесшафф, — прошептал Эзра.

Гаунт огляделся и поднялся на ноги. Он потянулся за своим оружием. Дакре и бойцы сопротивления исчезли. Призраки его отряда сидели, сгорбившись, и дремали на площадке вокруг него.

— Фес! — прошипел Гаунт.

— Сеязи фес? — прошептал в ответ Эзра, водя своим рейн-боу по деревьям на дальней стороне реки.

— Да я фесово уверен, что сеязи фес! — резко бросил Гаунт. — Оан?

— Уже проснулся, — ответил Макколл, внезапно материализуясь рядом с локтем Гаунта. — Дакре ушел.

— Что, серьезно?

Макколл пристально посмотрел на Гаунта, чтобы ослабить злость и сарказм полковника-комиссара.

— Я не спал, — сказал он, — хотя они этого не поняли. Они разговаривали. Я слушал. Они беспокоились насчет нас. Они не доверяют нам, и ночной шторм напугал их.

— Почему?

— Ой, да ладно. Вы вспомните, как это было здесь. Мы не доверяли ничему. Они не видели дождя два года, так что он встревожил их. Сама мысль об освобождении...

— А что не так?

— Ну, я не думаю, что они верят в это. Это то, о чем они молили. Теперь оно здесь.

— Теперь оно здесь, и что?

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Макколл посмотрел на Гаунта. — Именно это они и говорили. В любом случае, они ушли около часа назад.

— Почему ты не разбудил меня?

— Потому что за нами наблюдали с самого начала.

— Наблюдали?

Макколл кивнул. — К тому же, вам нужно было поспать.

— Кто за нами наблюдает? — спросил Гаунт.

— Без понятия, — сказал Макколл, — но они там. — Он кивнул в направлении деревьев на дальнем берегу бурлящей, похожей на торф реки. — Они достаточно осторожны.

— Откуда ты знаешь?

Макколл пожал плечами. — Мы еще живы.

— Поднимай остальных, — сказал Гаунт.

Макколл с Эзрой разбудили отряд. Они проснулись и встали, охая и ворча. Ларкин проснулся так внезапно, что его лонг-лаз упал на землю со стуком, который эхом отдался по мокрой опушке.

— Простите, сэр, — сказал он. — Плохой сон.

Гаунт улыбнулся. Он знал о таких вещах. Его собственный последний сон не покинул его память. В особенности он был зафиксирован на образе Тоны Крийд, бьющей его. У нее тоже был сон, вспомнил он, на транспортнике прямо перед тем, как они высадились. Ей приснилось, что он умер. Гаунт верил в силу сновидений. Они говорили ему правду, и не раз. Тогда он отмахнулся от Тоны, но теперь это беспокоило его. На Гереоне, когда-то, ей безошибочно приснился Люсьен Вайлдер, Трон благослови его память. Ей приснился Люсьен Вайлдер задолго до того, как какой-нибудь человек с таким именем был ей известен.

— Что тебе снилось, Ларкс? — спросил Гаунт.

— Куу, — сказал Ларкин. Они оба рассмеялись, хотя Куу и был сущим ночным кошмаром, этот кошмар давно закончился.

— Сэр, — прошептал Макколл, дотрагиваясь до руки Гаунта.

Гаунт повернулся, чтобы посмотреть.

Тощая фигура появилась из-за линии деревьев на дальнем берегу реки, шлепая вперед по илу и грязи. Он был высоким и грязным, очень худым от недоедания.

Гаунт сразу узнал его.

Гаунт поспешил к краю площадки и спрыгнул в бурлящую реку с всплеском. Он перешел вброд к дальнему берегу и встал на грязном берегу, чтобы поприветствовать человека, стоящего там.

— Гереон сопротивляется, — сказал он.

Похожий на скелет человек кивнул. — Так и есть, Ибрам. Дерьмо, рад тебя видеть. — Они обнялись. Хотя человек и был высохшим и изможденным, не узнать его было нельзя.

Его звали Жером Ландерсон.

III

— Ты вернулся, — сказал Ландерсон.

— Я поклялся, что вернусь.

— И ты привел... — Ландерсон не закончил предложение. Он кивнул. Он не имел в виду боевой отряд на площадке позади Гаунта. Он имел в виду войска вторжения, накатывающие на Гереон в половине мира отсюда.

— В этом я тоже поклялся. Сделал все, что смог.

Ландерсон улыбнулся. Его кожа была похожа на старую кожу, а из-за плохого питания он лишился нескольких зубов.

— Когда я впервые встретил тебя, Ибрам, ты разбил мне сердце. Я думал, что собирался встретить спасение, а ты сказал мне, что пришел только за тем, чтобы заставить замолчать какого-то высокопоставленного перебежчика.

— Я помню.

— Но ты был спасением. В конечном счете. Ты доставил им неудобство.

— Прошло всего пару дней.

— У нас есть каналы информации, — сказал Ландерсон. — Две, может быть, три основных крепости пали. Юг ваш. Страшные сражения продолжаются в Бровисии, Заркусе, К’эздраке, и дюжине других зон. Нам известно, что Наместник покинул планету за два часа до первого десанта, вероятно предупрежденный. И энергия исчезла.

— Что?

— Во всех отдаленных регионах. Нет волков, нет глюфов, нет колдовских барьеров. Похоже, что они выжали все капли энергии, чтобы направить ее на главные сражения.

Гаунт кивнул. — Это начало. Но это не закончится быстро. Даже с военной силой, которую Командование Крестовым Походом направило на Гереон, нам могут потребоваться недели, месяцы на освобождение. Может быть, даже дольше. Мы не знаем, что у врага есть в рукаве.

— Я понимаю.

— Мне нужно было, чтобы ты это знал. Даже если конец приближается, может быть еще будет много дней боли.

— Я понимаю, Ибрам.

— Вот почему нам нужен посредник для установления контакта с сопротивлением так быстро, как только возможно, чтобы ускорить процесс.

Ландерсон развел руки. — Ну, вот, пожалуйста. Я полагаю, что нам надо собраться и начать делиться информацией.

— Было бы хорошо.

— Слушай, — сказал Ландерсон, — я хочу, чтобы ты знал… я стою здесь в простой благодарности. За то, что ты сделал для меня. За то, что ты сделал для моего мира. Я…

Гаунт поднял руку. — Не надо, Ландерсон. Я знаю, что ты хочешь сказать, а я этого не заслуживаю. Я сражался за Гереон, пока был здесь, и я сражался за него, когда вернулся. Я не знаю, что я такое говорил, что заставило Высшее Командование решить выделить ресурсы на это освобождение. Может быть, это вообще не связано со мной. Может быть, они просто решили, что настало время.

— Я не...

— Каковы бы ни были причины, я рад, что это произошло, и я полагаю, что это преступление, что прошло так много времени до того, как предпринять эту попытку. Если кого и нужно благодарить за обеспечение выживания Гереона, так это людей, как ты. — Отряд Гаунта пересек реку, а Ландерсон привел свой отряд бойцов сопротивления из леса. Они все были в плохом состоянии, как и Ландерсон. Фактически, Гаунт знал трех человек с тех пор, как был в сопротивлении, но ему было трудно узнать их.

Ландерсон и его люди приветствовали Кёрк, и Ларкина, Бростина, Белтайна, Крийд и Макколла, которые были членами изначального отряда. Ландерсон был в сопротивлении уже тогда, и преданно прошел с ними через всю миссию по устранению Стурма. Практически привязанные к Гереону после завершения миссии, Гаунт и его команда приложили все усилия в становлении сопротивления, чтобы вести подпольную войну против Оккупационных войск. Вместе, они разделяли риски и встречались лицом к лицу с ужасами, которые было сложно облечь в слова. Гаунт был профессиональным военным, и служил на нескольких самых кровавых полях сражений Крестового Похода. С точки зрения угрозы для личной жизни, лишений и нужды, ни одно из них нельзя было сравнить со временем, проведенным в войне сопротивления за Гереон.

Но они оставили свой след. Под предводительством Ландерсона и Призраков, сопротивление стало сильной, гибкой вещью, которая бросила вызов оккупационным силам. Они заключили союз с партизанами Антилла, народом Эзры, и научились использовать как таланты в маскировке Нихтгейнцев, так и их непроходимые территории. Макколл, Бонин и Маквеннер обучили их тайным операциям.

Варл, Роун и Крийд учили бойцов сопротивления, большинство из которых были гражданскими, как жить и действовать, как солдаты. Белтайн построил их коммуникационную сеть. Фейгор научил их уловкам со взрывчаткой, Бростин научил их, как использовать огонь, а Ларкин научил их стрелять. Гаунт обучил их гибким принципам лидерства. Они лично уничтожили восемнадцать гарнизонов, семь электростанций, тридцать шесть коммуникационных узлов, семь аэродромов и большое количество демонических машин, включая несколько омерзительных жехгенешей. И Наместник, который, как доложил Ландерсон, сбежал с Гереона прямо перед вторжением, был не тем же самым существом, которое занимало этот пост, когда команда Гаунта прибыла впервые. Целенаправленные убийства были им не чужды.

Пока они шли вместе в глубокий лес, под серым небом, Призраки и бойцы сопротивления мало говорили друг с другом. И те, и другие, по различным причинам, старались быть тихи.

Ландерсон шел с Гаунтом.

— Я извиняюсь за все меры предосторожности, — сказал он.

— Тебе не нужно извиняться. Я понимаю.

— Нам нужно быть осторожными, даже сейчас. За несколько последних месяцев, Архивраг стал более искусным в проникновении. Изменение лиц. Замена разумов. Удаленный психический контроль. У нас были потери. Всего лишь на прошлой неделе они сожгли целую ячейку в Эдриане, глубоко в Антилле. Восемьдесят мертвых, большинство из них семьи Нихтгейнцев.

Гаунт покачал головой.

— Так бывает, — сказал Ландерсон. — А ты помнишь Карука?

— Карука Мясника?

— Именно так.

— Фес, сколько времени мы провели, пытаясь добраться до него. Засада снаружи Фатимы. Бомбы в его дворце.

Ландерсон кивнул. — Мы добрались до него. В прошлом месяце. В конце концов. Мы проведали, что он собирается быть на служении в храме во Фруслинде, но внутренний источник, слуга во дворце, выдал, что он собирается остановиться по дороге и понаблюдать за тренировкой Сынов в Гарнизоне Пешпал. Диггерсон взял команду из четырех человек за три дня до этого. Когда Сарук сел, чтобы наблюдать представление, они напали на него.

— Чистое убийство? — спросил Гаунт.

— У нас в любом случае было мало огнестрельного оружия, а Пешпал был под охраной, так что внутрь нельзя было пронести ничего металлического. Диггерсон со своими людьми проползли под проволокой голыми. Они были вооружены кусками стекла. Я не думаю, что это было чистое убийство, Ибрам. Но это точно было убийство.

— И это давно назревало. Я бы хотел лично пожать руку Диггерсону.

— Как и я. Никто из них не вернулся. Телохранители Карука жестоко убили их. — Гаунт не ответил. Такова ужасная натура войны сопротивления. Миссии, в особенности направленные на уничтожение высокопоставленных монстров, обычно были самоубийственными.

— Диггерсон был хорошим человеком, — сказал Ландерсон. — Ему бы понравился сегодняшний день. Как бы то ни было, мне жаль, что мы водили вас за нос.

— Я понимаю.

— Мы наблюдали за вами.

— Я знаю. С Кайфера.

— Даже раньше, друг мой. Кодированное общение с Разведкой Флота казалось достаточно надежным, но мы должны были быть уверены. В инструкциях было сказано, что это ты придешь, чтобы установить контакт, но так бы и сказали, разве нет?

— И ты послал Дакре?

— Я послал Дакре, так что я смог увидеть тебя, и убедиться, что это ты на площадке, и убедиться, что за тобой никто не следил. Ты простишь меня за чрезмерную осторожность.

— Роун опечалится услышав, что Диггерсон мертв, — сказал Гаунт. — Они хорошо работали вместе.

— Роун здесь, так ведь?

— В Кантибле.

Ландерсон кивнул, как будто этот маленький факт сделал его мир лучше. Он спросил об остальных, Бонине, Варле и Фейгоре.

— Мюрт Фейгор единственный, кто не вернулся со мной. Мы потеряли его, на Анкреон Секстусе.

— Жаль это слышать, — сказал Ландерсон. — Он был хорошим человеком.

— Знаешь, — сказал Гаунт, — на самом деле, не был. Он с Роуном были дьяволами с черными сердцами, когда я впервые встретил их. Гереон изменил обоих. Я все еще задумываюсь о том, что теперь Роун мой друг. Мой лучший друг, если быть честным. Были времена, когда мы бы с радостью убили друг друга. Я все еще ненавижу его, а он ненавидит меня, но требовательность Гереона крепко связала нас. Фейгора тоже. Не примерный солдат, но после Гереона, я бы продал душу за него и наоборот. Он умер славной смертью, Ландерсон. Он погиб в бою на передовой. Он погиб, как Диггерсон, самоотверженно, героически.

— Мюрт Фейгор? — засмеялся Ландерсон.

— Я буду считать его героем среди тех, кого знал, — сказал Гаунт. — Спасибо Богу-Императору, для этого у меня уже не хватает пальцев. Теперь, ты мне расскажешь о Вене.

— Вене?

— Ты просил Дакре показать мне его могилу.

Ландерсон кивнул. Они скользили вниз по длинному уклону, окруженному высокими, темными деревьями и зарослями лишайника. Гаунту не нужно было говорить, что они входят в окраины Антилла.

— Вен был титаном, — сказал Ландерсон, потянувшись, чтобы поддержать Гаунта, когда они скользили по превращенной в кашу дождем земле. — Я имею в виду, бесподобным. Мы обязаны ему так же, как и Нихтгейнцам. Дерьмо, всегда казалось, что он был Нихтгейнцем. Я никогда не знал человека, который бы двигался так тихо и убивал бы так безжалостно. Еще до того, как ты покинул нас, он сделал себе репутацию, ты помнишь. Архивраг хотел его. После того, как ты ушел, он стал сам по себе. Он не был стеснительным. Он знал, что слухи были таким же важным оружием, как и взрывать все подряд. Он начал...

— Что?

— Брать на себя ответственность. Распространять мифы. Пугать врага. Он был сверхъестественным, не убиваемым. Призрак в лесу. Мстящий дух. Он стал номинальным главой для сопротивления. Прямо как ты и говорил ему действовать.

— Говорил, — сказал Гаунт, вспоминая свой последний разговор с Маквеннером.

— Ты бы гордился Веном, Ибрам. Он делал то, что ты ему сказал делать. Он стал легендой. Все, что делало сопротивление, приписывалось Вену. Саботаж, убийства, подрывы. Он стал их ночным кошмаром. Когда они добрались до него, это был наш самый черный день.

— Как они добрались до него?

Ландерсон покачал головой. — Это было, как обычно бывает. Он действовал вне Антилла с лично отобранным отрядом Нихтгейнцев. Они называли себя Налшин. Это что-нибудь говорит тебе?

Гаунт кивнул.

— Они провели три рейда за три дня. Гарнизон Сынов, станция вокса, и губернатор провинции. Я контактировал с ним по сети. Я послал Вену, что он сделал слишком много, и что должен спрятаться на пару недель. Он ответил, что спрячется, сказал, что забирает Налшин на запад, в прибрежный Антилл. Я могу только предполагать, что их перехватили. Через несколько дней до меня дошли слухи, что Налшин были убиты при нападении из засады вражескими отрядами.

— Подтверждено?

— Да, подтверждено. Поэтому мы построили пирамиду из камней.

— Вы нашли тело?

— Нет. Мы просто построили пирамиду. В этом и был смысл. После смерти Вена, мы продолжали приписывать убийства ему, как будто он не мог умереть. Вот почему мы соорудили могилу на вражеской территории, чтобы они знали это. Человек, которого они, в конце концов, убили, все еще охотился за ними. Это была пропаганда. Они стали больше бояться мертвого Вена, чем боялись, когда он был жив.

— Ему бы это понравилось, — сказал Гаунт. — Ирония. Расчет... — Он резко остановился. Они шли по опушке, где деревья были избавлены от веток и были превращены в колья. Гниющие головы Нихтгейнцев торчали на верхушках.

— Это еще что за фес? — спросил Гаунт.

— Это окраина настоящего Антилла, — ответил Ландерсон. — Это граница, которую сделал враг. Предупреждение… для нас, чтобы оставались внутри, и для них, чтобы оставались снаружи.

Торжественно, почтительно, Гаунт прошел мимо первого кола. — Ты никогда не думал убрать их? — спросил он.

— Зачем? Они только захотят поместить сюда больше.

Позади них в колонне началась внезапная суета. Призраки и партизаны одновременно подняли свое оружие. Появилась фигура, ковыляя по загубленному лесу.

Это был Дакре. В какой-то момент времени с тех пор, как они в последний раз видели его, он потерял свою правую руку. Он прижимал разбитые кости и мясо конечности к груди, его куртка была пропитана кровью.

— Фес! — воскликнул Гаунт.

— За ними следили! — выдохнул Дакре, падая на колени перед Ландерсоном. — За ними чертовски хорошо следили!

Ландерсон резко посмотрел на Гаунта.

— За нами никто не следил, когда мы пришли, — твердо сказал Гаунт. — Именем Бога-Императора, мужик, ты наблюдал за нами.

— Дакре?

— Они что-то привели с собой, — застонал Дакре. — Я клянусь тебе. Несмотря на все наши усилия, за ними следили. Девять моих человек мертвы. А я...

Он уставился на свою изорванную в клочья руку и упал в обморок.

— Поднимите его! — крикнул Ландерсон.

На расстоянии, сквозь деревья, послышалось пыхтение выхлопов.

Гаунт знал, что это значит.

Зверь все еще чуял их.

IV

— Кроппер! — крикнул Ландерсон одному из своих людей. — Отведи отряд вперед к Фонарю Мотыля. Мы ускоренно пойдем назад...

— Нет, — решительно сказал Гаунт.

— Я не буду это обсуждать, — сказал Ландерсон.

— Хорошо, — сказал Гаунт, — как и я. Бери основную часть отряда и свяжи Кёрк и Мистера Фарагута со своими людьми. Белтайн за главного. Я возьму остальных и пойду назад.

— Но...

— Это моя проблема. Мы привели ее сюда.

— Ибрам, позволь Нихтгейнцам...

— У тебя есть ракетная труба, Ландерсон? Партизаны все еще носят такое с собой?

— Нет.

— Тогда делай так, как я тебе говорю. Эта миссия более важна, чем любой из нас. Мы покончим с этим и вернемся кружным путем. Установи дозор, который будет ждать нас. — Ландерсон мгновение смотрел на Гаунта, а затем быстро отдал честь.

Гаунт обернулся. — Короткие соломинки… Крийд, Ларкин, Макколл, Посетин, Дерин. Вперед! — Выбранные Призраки последовали за Гаунтом назад по тропинке. Земля была вязкой и черной после ночного дождя, а серое небо над мертвыми деревьями угрожало снова разразиться ливнем. К тому времени, когда они миновали гротескные маркеры из черепов на кольях, остальной отряд уже исчез позади них.

За исключением Эзры.

— Иди с остальными, — сказал ему Гаунт.

Эзра покачал головой. Гаунт хотел убедить. Иметь представителя, владеющего местным языков в контактном отряде, было бы полезно. Но когда Эзра становился таким молчаливым, что даже не пользовался своим языком, спорить с ним было бесполезно. Гаунт понимал, что он был потрясен мрачным обращением с ним других Нихтгейнцев, хотя такое поведение едва было неожиданным. Эзра был свободен от своих корней, и забирался в места, которые были дальше, чем любой Нихтгейнец когда-либо заходил. Это не было бессердечием или предубеждением по отношению к нему, теперь он был полностью «анкюнде» для них. И все это оставило его на мели и лишило право голоса, заставило плавать между мирами. Единственным местом для него осталось место, которое определил для него его отец-вождь: быть рядом с Гаунтом.

Они разошлись, уйдя с тропинки, по которой они шли в Антилл, надеясь заманить зверя в широкую петлю. После появления Дакре больше никаких знаков от него не было. Они шли тихо, следуя линиям водоразделов и укрываясь за деревьями. Снова начался дождь, плотный, сильный ливень, который сверкал в косом свете. Резкий запах грязи, плесени и гниющего дерева появился снова из-за внезапного дождя. Воздух был холодным и чистым.

В конце концов, они услышали звуки. Вдалеке, всплески от движения по мокрой грязи, ворчание двигателя, работающего на повышенных оборотах, чтобы совладать с трясиной. В окружающей коробке из дождя, звук, внезапно, проделывал больший путь, чем раньше.

Гаунт распределил их в широкую линию. У Крийд была труба. Гаунт подал сигнал Макколлу с Ларкиным идти вперед, чтобы обнаружить.

Они прошли почти три километра по лесу после разделения с отрядом Ландерсона.

Территория, через которую они сейчас скользили, была плотным, мертвым лесом, который был проколот в нескольких местах артиллерийским огнем. На одной поляне они прошли мимо обуглившихся останков военного грузовика. Он был здесь очень давно, возможно с первоначального вторжения. Дальше лежала ржавая оболочка легкой бронированной машины. Упавшие стволы деревьев сгнили в мульчу вокруг обломков. Куски снаряжения – пряжки, пуговицы и редкие горжет или шлем –

показывались из грязи, все, что осталось от тел, которые упали в этом месте годы назад.

Послышался сигнальный стук по микро-бусине, и все залегли. Гаунт ждал в тишине, в которой был только стук дождя. Он услышал грохот впереди, влажное урчание.

Он почуял запах масла, дуновение выхлопов.

Появился Ларкин и побежал к Гаунту, пригнув голову, с лонг-лазом сбоку, как копье. Он упал в укрытие рядом с полковником-комиссаром.

— С другой стороны того холма, — прошептал он. — Мы засекли его, всего лишь на мгновение. Фесова тварь снова подкрадывается к нам.

— Откуда?

Ларкин указал.

— Точка для Тоны, Ларкс, — сказал Гаунт, и подал сигнал Крийд сквозь дождь. Крийд и Ларкин тотчас поднялись и побежали, исчезая за мертвыми деревьями и снова появляясь, пока забирались на холм, минуя ржавое шасси еще одного военного грузовика.

Крийд пригнулась позади нескольких упавших деревьев прямо на верхушке холма. Дождь становился сильнее. Она могла видеть с холма, густо поросшего деревьями, поляну внизу.

Ларкин забрался рядом с ней, и она кивнула. Они снова побежали, направляясь вниз по холму к деревьям, замедлившись и припав к земле, когда пробрались через черную шелуху наземной растительности.

Крийд встала на колено. За гнилыми черными стволами деревьев впереди она видела поляну. Зверь был частично закрыт деревьями за поляной, черный силуэт на фоне черных силуэтов. Она едва могла видеть его сквозь дождь, стоящий боком корпус, как будто ждущий чего-то.

Она бросила взгляд на Ларкина. Он смотрел в свой прицел, но дождь продолжал забрызгивать линзу. Он вытер ее тканью и снова посмотрел. Вид был плохим, даже с оптикой. Это был всего лишь темный силуэт, но он смог предоставить подходящее расстояние для нее. У него не было никакого желания подбираться ближе для лучшего вида.

Тридцать два метра, показал он Крийд. Она кивнула, осторожно заряжая одну из двух оставшихся ракет в трубу.

Цель не двигалась. Сквозь струящуюся вуаль дождя, она свела ее тень с перекрестием прицельной сетки трубы.

Укрепившись, она нажала на спусковой крючок. Оставляя шумную полосу дыма, ракета пролетела над поляной. Она попала танку в боковую броню, взорвалась, и проникла во внутренности корпуса сверхнагретым газом.

Прямое попадание. Убийственное попадание.

Однако, это была самая большая ошибка в ее карьере.

V

Крийд и Ларкин поднялись из укрытия, пристально смотря на горящие обломки.

— Хорошее попадание, — прошептал он.

— Был странный звук, — сказала она, делая шаг вперед.

— Что?

— Он сделал странный звук, когда в него попало. — Она шла к своей уничтоженной цели по поляне. Звук удара был глухим и пустым, напоминающим гонг, напоминающим молот, бьющий по металлическому лому. Дождь струился по ней, когда она приблизилась к полыхающей машине. Она могла слышать, как дождь шипит на горячем металле. Пар и белый дым плыли над черной грязью поляны.

Танк был уничтожен. Танк был уничтожен годы назад.

В плохом свете она уничтожила ржавые останки.

— Ох, фес... — начала она. Она повернулась, и начала бежать. Она увидела лицо Ларкина, его широкие глаза, озадаченного, размышляющего, почему она так внезапно рванула к нему.

— Беги! Ларкс, беги! — крикнула она.

Зверь появился из деревьев слева от нее. Внезапный вой его яростного двигателя разорвал орошаемую дождем тишину. Его гусеницы выбрасывали грязь и мокрую землю. Передняя часть корпуса разносила на куски стволы мертвых деревьев на его пути. Целые деревья сгибались и падали, прорываясь сквозь остатки полога мертвого леса. Одно упало на зверя и сломалось, когда скатилось с движущегося танка. Еще одно повалилось на горящие обломки, где похожие на кружево ветки начали тлеть.

Зверь оставлял пни, упавшую древесину и древесные останки на своем пути. Он ударился по нескольким стоящим стволам так сильно, что они исчезли в шквале гниющих древесных волокон. Подпрыгивая, он громыхал за спасающейся бегством Крийд. Ларкин, наконец-то, бежал, устремившись сквозь мокрый подлесок и гниль.

— Вперед! Вперед! — воксировал он, высоким от паники и дребезжащим от стремительности, голосом.

— Он за нами!

Перья рассерженного дыма вырывались из задней части зверя, пока он грохотал за Крийд. Казалось, что он хотел переехать ее, вмять ее в землю. В какой-то момент времени с тех пор, как они в последний раз видели его, он потерял одну из своих передних фар. Только одна злобная желтая фара горела у него на корпусе. Другая была разбита, скорее всего, от ракеты, которую Крийд запустила в него в Кайфере.

Он двигался, как полуслепая тварь. Понимал ли он, что Крийд была одной из тех, кто ранил его предыдущей ночью?

Внезапно, она резко рванула вправо, повернувшись быстрее, чем он мог, побежав в другой просвет между деревьями.

Ларкин бежал параллельно ей в пятидесяти метрах. Он мог видеть зверя сквозь деревья, и он мог видеть бегущую ее, метавшуюся между разлагающимися стволами. По связи, он слышал настойчивые голоса Гаунта и остального отряда, запрашивающих информацию, пока приближались.

— Он игнорирует меня! — прокричал он. — Ему нужна только Крийд!

— У нас остались противотанковые? — спросил Гаунт, его голос звучал почти бессвязно в микро-бусине.

— Один, — ответил Ларкин. — Но он у Крийд. И труба тоже у нее. — Ларкин резко остановился и посмотрел вниз по склону. Он едва видел Крийд. Она пробиралась сквозь густой лес, удаляясь от него. Зверь остановился. Она сделала приличный разрыв между собой и танком.

Пушка танка громыхнула. Ларкин упал на землю, даже понимая, что снаряд летит не в его сторону. Снаряд пролетел сквозь лес, как гигантская пуля, оставляя след из разбитых на атомы веток и раздробленных стволов за собой. Он взорвался напротив большого, древнего дерева, в пяти метрах слева от Крийд. Взрыв сбил ее с ног. Он покатилась в черной грязи.

— Тона! — крикнул Ларкин. — Продолжай бежать!

Он увидел, как она поднялась и направилась налево. Казалось, что с ней все в порядке. Она бежала так же быстро, как раньше.

Зверь выстрелил снова. Ларкин мельком заметил шипящий, оставляющий за собой древесные волокна, след снаряда, когда он пролетал сквозь деревья. Последовал большой взрыв от попадания, достаточно мощный, чтобы снести несколько маленьких деревьев поблизости. Когда вспышка пропала, а дым начал растворяться, Тона Крийд исчезла.

— Ох, нет, — прошептал Ларкин. — Ох, нет, нет, нет. — Он сделал шаг вперед и начал скользить вниз по склону в направлении зверя. Он был преисполнен сильным желанием сделать что-нибудь, совершить месть, хотя он понятия не имел, как это сделать. Он поднял свой лонг-лаз, нацелив его на танк, когда сполз вниз по грязи.

Прибавив оборотов в двигателе и извергнув едкий дым, зверь начал снова катиться, и повернулся в его сторону.

VI

Ларкин увидел единственную желтую фару, поворачивающуюся, чтобы засечь его. Он, неуверенно, сделал шаг назад, на мгновение опустив свое оружие. Зверь направлялся к нему, разбрасывая черную грязь, когда громыхал по поляне. Ларкин снова поднял свой лонг-лаз и выстрелил прямо в танк. Выстрел разнес оставшуюся фару.

Зверь резко остановился, слегка повернувшись. Высокая, сдавленная нота донеслась из его молотящего двигателя, которая прозвучала для Ларкина, как звук боли и ярости. Он ослепил его, или это было только его воображение?

Зверь дернулся вперед еще раз, повернув корпус слева направо. Его главное орудие поднялось выше горизонтали, а башня двигалась туда-сюда, Ларкин начал бежать.

Встроенный пулемет начал стрелять. Выстрелы большого калибра пронзили воздух позади Танитского снайпера. Мертвая растительность взлетела вверх и распалась подобно туману. Ларкин слышал, как пули врезаются в грязь позади него. Он решил побежать обратно на склон, а это было глупо.

Эзра появился позади ствола дерева и дернул Ларкина на землю. Лежа, они поползли сквозь покрытые плесенью листья и мертвые ветки. Эзра приложил палец к губам, чтобы Ларкин не сомневался. Зверь забирался на склон позади них, сваливая еще больше гниющих деревьев. Они быстро ползли между деревьев, направляясь на вершину холма.

Они добрались до верха примерно за десять секунд до покачивающегося, виляющего зверя. Под прикрытием холма, они вскочили и побежали вниз к ржавеющим останкам военного грузовика.

Они оба почувствовали дрожь мокрой земли, когда зверь с ревом заехал на верхушку холма за ними. Он набрал скорость, злой, голодный. Как только его массивный корпус перебрался через вершину, его гусеницы зарылись в землю и он покатился вниз по грязи за ними. Ларкин с Эзрой только миновали гниющий грузовик, когда зверь выстрелил из главного орудия в них.

Жидкая грязь фонтаном полетела в воздух, как теплый весенний дождь. Ларкин почувствовал, как летит по воздуху от ударной волны. Он тяжело приземлился, с ошеломительной силой, и в туманные мгновения, которые последовали за этим, обнаружил ужасную боль в своей левой ноге.

Он попытался встать. Он чувствовал, как дождь бьет его по лицу, а грязь хлюпает под ним.

Фырканье приближающегося зверя стояло у него в ушах.

— Эзра? — позвал он, задыхаясь от дыма. Взрыв отбросил Эзру на четыре-пять метров в деревья. Ларкин мог видеть лунатика, растянувшегося без сознания в мертвом папоротнике. Ларкин пытался встать и побежать к нему. Он хотел оттащить Эзру в лучшее укрытие.

Он не мог. Боль пронзала его левую ногу. Ларкин старался изо всех сил определить источник боли.

Взрыв, который сбил его с ног и отбросил Эзру через поляну, так же подбросил останки гниющего грузовика. Покрытая ржавчиной металлическая масса прокатилась вперед и подмяла под себя левую ногу Ларкина.

Он пытался высвободиться, но вес остова был слишком велик. Все, чего он смог добиться от своих попыток, была обжигающая боль в поврежденной ноге. Он начал лихорадочно копать.

Зверь громыхал вниз к нему, по прямой линии, которая приведет останки грузовика, и самого Ларкина, под его сокрушающие гусеницы.

Макколл мог слышать рычащий двигатель зверя сквозь дождь, доносящийся с дальней стороны холма. Он с Дерином шли к западу, когда срочный вызов Ларкина дошел до них. Макколл понимал, что у них нет ничего, чтобы уничтожить танк, кроме последней ракеты, которую несла Крийд, если она уцелела.

— Осмотрись! — крикнул он Дерину, пока они пробирались сквозь хрупкий подлесок. Один из танковых снарядов пролетел чисто сквозь мертвые деревья, оставляя огонь и гниющие древесные волокна на своем пути. Макколл обнаружил воронку от снаряда в черной почве. Он увидел кусок рукава Танитской формы, висящего на ветке. Ботинок.

— Фес! — выругался он. Танк попал в нее так точно, что…

— Шеф! — позвал Дерин.

Макколл побежал к нему. Дерин тащил назад кусок черной земли.

Он нашел Крийд.

Она была жива. Ее боевая форма была изорвана, и местами выгорела, и у нее было несколько глубоких ран от древесных щепок. Сила взрыва, которая отбросила ее и оставила без сознания в подлеске, сорвала один из ее ботинок и погнула ее лазерную винтовку.

Макколл проверил ее горло на наличие пульса. — Перевяжи ее раны, — сказал он Дерину. — Останься с ней, и подготовь ее для перемещения, как только она придет в себя.

— Ты что делаешь? — спросил Дерин.

Макколл тщательно осматривал подлесок в поисках упавшей ракетной трубы и оставшейся ракеты. Он быстро нашел ракету, торчащую наполовину из порванного ранца. Затем он нашел ракетную трубу. Она была погнутой и бесполезной. С вершины холма прокатился грохот танкового орудия.

Ларкин заорал, когда снова потянул себя за ногу. Боль от раздробленной ступни была безмерной, но она была заглушена его отчаянным желанием освободиться. Было немного способов, которыми Ларкин хотел умереть, но быть раздавленным гусеницами хищного боевого танка в них не входило.

Его зажатая нога не двигалась. Он снова завыл.

На полном бегу, Гаунт и Посетин врезались в остов рядом с ним и сразу же начали толкать его плечами. Зверь был почти рядом с ними, рев его двигателя сотрясал воздух.

Гаунт захрипел от усилий. Остов грузовика весил несколько тонн. Они даже не начали сдвигать его, чтобы освободить Ларкина.

Старый снайпер безумствовал. — Не позвольте танку раздавить меня! — заикаясь, говорил он. — Не позвольте! Пожалуйста, сэр! Прикончите меня быстро! Я умоляю вас, прикончите меня быстро! За все время, что мы служили вместе, я прошу у вас это!

Покрытое грязью лицо Посетина было бледным от страха. Он бросил взгляд на приближающегося зверя. — Сэр!

— Пожалуйста! Пожалуйста! — вопил Ларкин.

— Ох, фес, — проворчал Гаунт. Он выхватил свой силовой меч, активировал его, и рубанул вниз.

Ларкин заорал. Гаунт с Посетином схватили его за подмышки и потащили к деревьям. Меньше, чем через секунду, зверь проехал мимо, сравняв остов грузовика с землей, как мокрые доски.

Гаунт с Посетином упали в мокрый подлесок. Ларкин потерял сознание. Гаунт осмотрелся, его силовой меч все еще горел. Он сорвал остатки ботинка и носка с ампутированной ступни Ларкина и быстро прижал плоское лезвие к культе, чтобы прижечь ее. Ларкин с криком очнулся, а затем снова потерял сознание.

— Ох, дерьмо, — сказал Посетин.

Зверь проскочил мимо них, но сейчас он разворачивался, уничтожая сорняки и вязкую ежевику.

— Уноси его! — сказал Гаунт. Посетин кивнул и поднял Ларкина на плечо. — Иди туда! В лес! — приказал Гаунт. Посетин начал бежать, унося безвольное тело Ларкина в темноту густого леса.

Гаунт побежал туда, где лежал Эзра. Нихтгейнец очнулся, когда Гаунт поднял его.

— Вставай! — прошипел Гаунт. Они прошли несколько метров, и упали в укрытие позади пары покрытых грибами деревьев.

Зверь повернулся. Он стоял на месте, его двигатель ритмично работал. С электрическим воем, главное орудие слегка поднялось, а затем башня медленно повернулась влево с сухим скрежетом. Она остановилась, и медленно повернулась в обратную сторону. Дождевая вода струилась по поднятому орудию.

Скрючившись в укрытии, Эзра осмотрелся в поисках своего рейн-боу, он потерял его, когда взрыв его отбросил. Рейн-боу лежал в грязи, в центре наполненной дождем ямы на поляне. Недалеко от него, рядом с расплющенным шасси грузовика, лежал лонг-лаз Ларкина, погнутый почти пополам весом гусениц.

В любом случае ни одно оружие не могло помочь им. Единственный шанс, который у них был, был связан с силовым мечом. Гаунт осознал, что ему нужно уничтожить двигатель зверя так, как он пытался сделать это на поле возле Кайфера.

Гаунт показал Эзре, чтобы он оставался на месте, а затем начал ползти вдоль линии деревьев. Он был частично скрыт остовом грузовика. Зверь продолжал оставаться на месте, урча и вздыхая.

Гаунт прополз примерно пять метров. Намечался долгий и тяжелый путь, чтобы добраться до задней части твари. Его левый ботинок наткнулся на что-то, камень или кусок дерева, и произвел легкий звук.

Тотчас башня зверя повернулась в его направлении и выстрелила.

Гаунт распластался. Он почувствовал горячий воздух и ударную волну от снаряда, когда он пролетел над ним, услышал, как он пролетает сквозь лесной полог. Снаряд врезался в обнаженные корни дерева дальше по склону и взорвался. Осколки посыпались плотным дождем.

Орудие зверя водило туда-сюда, нетерпеливо, осторожно. Его двигатель взревел, и он рванул вперед на метр-два до того, как снова внезапно остановиться, покачиваясь на рессорах. Дождь с шипением испарялся с крышки над двигателем. Серый дым поднимался от дула. Он снова рванул вперед, слегка повернувшись налево, а затем снова остановился, громыхая двигателем.

Небольшой звук раздался справа от него, и зверь повернул башню, поворачивая корпус в противоположном направлении. Главное орудие медленно повернулось в сторону деревьев, откуда раздался раздражающий звук.

Гаунт поднял голову. Эзра был там, где Гаунт оставил его, хорошо спрятанным. Он вытащил несколько железных стрел из колчана, и кидал их, одну за другой, в деревья позади зверя. Зверь почти повернулся в сторону звука. Эзра пытался заставить развернуть его полностью.

Эзра кинул еще одну стрелу. Она ударилась по стволу дерева. С выбросом выхлопов, зверь еще повернулся, и поводил своей пушкой. Он выстрелил. Капли воды полетели с его брони, когда пушка выстрелила. Большой огненный шар расцвел в деревьях на дальней стороне поляны. Гаунт уже двигался. Он понимал, что не сможет добраться до задней части зверя за один заход, но он был уверен, что он сможет добежать до остова грузовика, который теперь был рядом со зверем.

Он плюхнулся в укрытие, когда эхо от выстрела стихло. Эзра послал еще одну стрелу, но в этот раз зверь не отреагировал на приманку. Медленно, он начал поворачивать башню налево, подняв орудие, как будто прислушивался к чему-то позади него. Гаунт не мог придать машине человеческое поведение. Она действовала, как дикий зверь, с самого начала их конфликта. Ослепленная, она охотилась на них по звуку, по запаху.

Она знала их запах. Он был близко к ней, и она знала его запах, или она могла слышать его дыхание, или просто чувствовала его присутствие. Эзра попытался кинуть еще одну стрелу, но машина ей совсем не заинтересовалась. Гаунт задумался, было ли у него время просто побежать, или машина просто играла с ним, ожидая, когда он сделает ход.

Он решил попробовать. Он сжал рукоять своего силового меча.

Двигатель зверя взревел, и он дал задний ход на скорости, на которой проехал по уничтоженному остову грузовика второй раз.

VII

Гаунт бросился в сторону, когда зверь проехал по его укрытию. Уже смятый, остов грузовика скрутился и развалился под весом танка, визжа металлом, пока деформировался. Гаунт перекатился, молясь, чтобы у него было время для маневра позади вражеской машины до того, как он снова поедет на него.

Зверь все еще ехал. Поскальзываясь на грязи, Гаунт попытался подняться и броситься к нему. Он зажег свой силовой меч и рванул вперед. Танк заревел и развернулся. Гаунту пришлось снова отскочить, чтобы избежать гусениц танка.

Послышался стук. Гаунт поднял взгляд. Макколл распластался на танке, прямо на башне. Гаунт не понял, спрыгнул ли разведчик с дерева, или заскочил на танк сзади, пока он был занят им. Макколл крепко зацепился, держась левой рукой за поручень. Последняя противотанковая ракета была в его правой руке. Он постучал ракетой два или три раза по люку башни, как будто стучал в дверь.

Зверь резко остановился, еще раз закачавшись на рессорах. Макколл боролся, чтобы удержаться, и снова постучал. Пушка водила туда-сюда, с увеличивающееся энергией, как человек, пытающийся увидеть то, что прицепилось к нему сзади. Главное орудие поднялось. Дуло встроенного пулемета слепо дергалось, как крот, выбирающийся из земли.

Макколл снова постучал ракетой. Верхние люки зверя были бронированными и закрытыми. Не было возможности попасть внутрь, но, так же, не было никакого способа сбросить его сверху, если никто из экипажа не выйдет наружу. Он снова постучал, раздражая зверя.

Гаунт поднялся, ходя вокруг, ожидая шанса прыгнуть ближе. Зверь рванул вперед, резко остановился, а затем снова рванул вперед, затормозив так внезапно во второй раз, что почти сбросил Макколла с корпуса.

Он удержался.

Танк, внезапно рванул назад, разбрасывая грязь, бросив Макколла в другую сторону. Он не ослаблял хватку и снова постучал.

Как будто сведенный с ума, зверь затормозил, а затем рванул вперед, набирая скорость. Гаунт отбежал с его пути. Внезапное ускорение бросило Макколла на грудь, но он обхватил поручень, согнув локоть.

Он держался, когда танк съехал с поляны и рванул в деревья, уничтожая все на своем пути.

Глубоко в темном лесу, зверь заскользил левым бортом и врезался в большое старое дерево, как гончая, трущаяся боком о столб. Дерево, мягкое и гнилое, сломалось, и упало на танк. Макколл увидел, что оно падает на него, и отпустил поручень. Он скатился с башни и приземлился над двигателем, когда мертвое дерево разбилось о башню, как хрупкие медовые соты.

Зверь снова рванул вперед, передней часть в яму, из-за чего его задняя часть подпрыгнула и отправила Макколла в воздух. Он схватился за бронепластину, когда приземлился, и едва избежал падения с корпуса.

Вражеский танк взвыл, стараясь выбраться из ямы в брызгах грязи.

Он рванул налево, чтобы найти выход, и затрясся по подлеску перед собой, снеся еще одно мертвое дерево. Макколл снова забрался на качающуюся башню, и снова постучал ракетой по люку.

Зверь резко остановился, не будучи в силах стряхнуть своего мучителя. Из-за деревьев появился Гаунт, мчась позади зверя, с Эзрой по пятам. Гаунт не остановился, а просто запрыгнул на задние бронепластины большой машины, оттуда забрался на отсек двигателя, и заскочил с него на башню.

Без промедления, Гаунт рубанул силовым мечом и срезал замки и петли верхнего люка. Искры, клубы дыма, и вонь горящего металла сопроводили удар. Рядом с ним, Макколл отбросил люк пяткой правой ноги, сорвал ленту детонатора с ракеты, и кинул ее в открытый люк.

Никто из них не увидел, что было внутри зверя. Они засекли мертвенно-бледное, адское свечение, и запах, напоминающий скотобойню.

Они спрыгнули со зверя, плечом к плечу, раскинув руки, когда огненный шар поглотил танк изнутри и вырвался из люка, догоняя их.

VIII

Они направлялись обратно в Антилл на северо-восток, минуя характерную, предупреждающую линию из черепов партизан на кольях. Крийд восстановилась достаточно, чтобы хромать, хотя она была помята и оглушена. Посетин и Дерин помогали Ларкину, который то терял, то возвращался в сознание от шока.

— Прости меня, — сказал ему Гаунт. — Это был единственный способ.

Ларкин прошептал что-то, но он был слишком вялым от уколов, которые сделал ему Посетин, чтобы говорить отчетливо.

Дождь прекратился, и они ускорились. Небо потемнело, как мокрая ткань.

Позади них тонкие лоскуты черного дыма отмечали могилу зверя в густом лесу.

Примерно через два часа после схватки с танком, они встретились с разведчиками партизан на поляне возле болота. Ночь начала добавляться к тьме бури.

Тихо, Нихтгейнцы вели их в болота, по тропинкам между мощными корнями и грязной водой, во тьму, которая была тьмой независимо от времени суток или погоды.

Здесь, в настоящем Антилле, Гаунт, в конце концов, увидел какие-то остатки от Гереона, каким он знал его когда-то. Антилл, наиболее негостеприимная и предательская часть мира, был единственным местом, который подавал признаки жизни. Здесь были насекомые, маленькие животные, кое-какая рыба и рептилии. Деревья, крупнолистовые и вьющиеся растения, были живыми. Порхали мотыльки. Все это не выглядело таким же зеленым и плодотворным, как он помнил – все это было более серым и бледным, и жизнь была менее обильной – но Губительные Силы еще не достаточно проникли сюда, чтобы уничтожить.

Они пробирались в зеленую тьму, облака мотыльков вились за ними, как конфетти на каком-то большом празднике. Птицы кричали в пологе, а амфибии плескались в болоте.

Макколл один раз остановился, прислушиваясь.

— Что? — спросил его Гаунт.

Макколл пристально смотрел в сумерки Антилла рядом с ними. — Я мог бы поклясться, — начал он. — Что-то знакомое, как... — он покачал головой. — Нет, там ничего нет. — Через некоторое время они пришли в лагерь партизан, который Ландерсон выбрал в качестве оперативной базы. Это была большая территория, частично деревня Нихтгейнцев, частично лагерь из сборных домов, населенная солдатами подполья и партизанами. В общей сложности, около шестидесяти человек жили в палатках и лачугах, построенных вокруг маленького острова в центре болота, расширяя свои границы платформами и дорожками. Деление между Нихтгейнцами и Гереонитами, уже исчезающее, когда Гаунт был на планете, исчезло. Это было просто сопротивление.

Ландерсон привел остальную часть отряда Гаунта в лагерь. Фарагут, как оказалось, уже начал разговоры насчет обмена тактическими данными. Кёрк присутствовала, помогая сгладить разговор между комиссаром и осторожным подпольем.

Ландерсон встретил группу Гаунта.

— Мы почти потеряли вас, — сказал Ландерсон.

— Я думал, что ты уже разучился думать так, — ответил Гаунт. Он помог Крийд зайти на платформу, а затем пошел к двум людям, помогающим Ларкину.

— Это была нелегко, — сказал Гаунт. — Было бы хорошо, если бы у Ларкина был медик. У вас есть медик?

— Конечно же у них есть медик, — произнес голос с верхней платформы. Анна Керт пробиралась сверху к Ларкину.

— Анна? — заморгал Гаунт.

— Что сделало это? — спросила Керт, осматривая Ларкина. Она была одета в рванье, как и все люди Ландерсона, и она была настолько худой, что он едва узнал ее.

— Мой силовой меч, — сказал Гаунт, уставившись на нее.

— Что?

— Его ногу зажало.

Керт бросила на него взгляд. Что бы в ней не изменилось, изменилось, исчезло или уменьшилось, пронзительный взгляд не изменился.

— Трон, Анна... — начал он, делая шаг вперед.

— Позже поговорим, — резко бросила она. — Мне нужно подлатать его. И Крийд, насколько я вижу. Поговорим позже, когда я закончу.

Она сделала жест, и Посетин и Дерином подняли Ларкина и понесли его за ней в лагерь.

— Анна Керт... — прошептал Гаунт. — Я всегда надеялся, что она выживет, и всегда боялся, что нет.

— Он всегда была твердой, — сказал Макколл. — Все-таки Призрак.

И выглядящая больше похожей на Призрака, чем когда-либо, подумал Гаунт. Он пошел за Ландерсоном в лагерь.

— Этот Фарагут энергичный, — отметил Ландерсон.

— Дай ему поблажку, — сказал Гаунт. — Он еще толком ничего не понимает. Где Белтайн? — Ландерсон огляделся. — Я сказал ему, что ему нужно вас встретить. Я не знаю, куда он делся.

— Он в шалаше наверху, сэр, — сказал Гаронд.

Гаунт поспешил к лачуге, на которую указал Гаронд. Это было мастерская для оружия и комната для связи. В свете маленькой лампы, Гаунт увидел неисправные винтовки и два или три потрепанных передатчика вокса. Белтайн изучал свой, измененный передатчик вокса, лежащий на столе.

— Бел?

— Простите, сэр. Я собирался встретить вас, когда кое-что заметил.

— Кое-что? — спросил Гаунт, присоединяясь к нему.

— Да, сэр. Что-то неправильное. Я пытался связаться с Кантиблом или Командованием по воксу, но условия были плохими, как и всегда. Я предполагал, что это бури мешают передачам. — Он возился с задней пластиной вокса, используя грязную отвёртку, чтобы снять крышку.

— Что ты делаешь, Бел? — спросил Гаунт, присматриваясь.

— Ну, когда я в последний раз попробовал воспользоваться передатчиком, я заметил, что была небольшая утечка энергии, как будто я включил усилитель, которого у меня нет.

— И?

— И здесь есть небольшой огонек, в основании, которого тут раньше не было. Тут какая-то деталь, спрятанная в моем передатчике, о которой я не знал, и она была включена около часа назад.

— Погоди-ка, — сказал Гаунт. — Ты говоришь о саботаже?

— Я так не думаю, — ответил Белтайн. — Надеюсь, что нет, — с ухмылкой добавил он, — или ковыряться отверткой будет плохой идеей.

Пластина отошла, и Белтайн вытащил немного акустической прокладки. Оба уставились внутрь. Устройство было размером с трубчатый заряд, с огоньками на его конце.

— Трон! — воскликнул Гаунт. Он вырвал устройство из передатчика Белтайна и вынес его наружу.

— Это что такое? — крикнул он. Бойцы подполья и члены отряда одновременно посмотрели в сторону громкого голоса.

— Что это за чертовщина? — снова крикнул он.

— Гаунт? — сказал Ландерсон, подходя.

— Что с вами? — спросил Фарагут, когда забежал на платформу.

— Вот что со мной, — сказал Гаунт, протягивая устройство.

— Это локатор, — сказал Макколл. — Это чертов локатор. Мощный маячок. Фес, он включен. Как долго он был включен?

— С тех пор, как я включил его, — сказал Фарагут.

— Что за фес ты сделал? — прорычал Гаунт на молодого комиссара.

Последовал внезапный, мерцающий голубой свет вокруг них, и он расширился, накрыв всю поляну.

Многие их сопротивления, особенно Нихтгейнцы, закричали в тревоге. Длинные тени упали на лагерь и воды болота, появившиеся из-за внезапного источника света.

Вспышка от луча телепорта исчезла. Гаунт уставился на отряды вооруженных людей, окружающих лагерь. На них была черная с золотым броня, и символ инквизиции.

— Свою работу, — ответил Фарагут.