Брат волколака

6

Лагерь просыпался. Заспанные соплеменники вылезали из лёгких переносных шатров, построенных из жердей и шкур животных и потягивались. Уже зажглись первые костры, и потянуло запахом разогревающейся зайчатины. Лось вышел на улицу и окинул взглядом лагерь. Вчера в племя влился ещё один род. А это значит, что племя усиливается. Сегодня должны прийти гонцы из-за реки. Там несколько родов живут. Если они присоединятся к нему, сил будет вполне достаточно, чтобы взять приступом город. Город. Какое лакомое слово. А сколько там всего хорошего! Эти городские, как сыр в масле катаются. Живут тихо, спокойно, всё имеют. А его племени приходится кочевать с места на место, чтобы найти пропитание. Но ничего. Скоро придут они. Те, кого городские называют пренебрежительно дикими людьми.

— Зуб! — позвал Лось.

Щуплый вертлявый Зуб подскочил сбоку и вопросительно цыкнул.

— Гонцы из-за реки не появлялись?

— Нет ещё.

— Как придут, сразу ко мне. А пока, пусть пожрать принесут.

Зуб умчался, и вскоре Белка занесла чашку ароматной и наваристой заячьей похлёбки. Совсем плохо в этих краях со зверьём стало. Вот только зайцы ещё ловятся. Да и их уже мало. Крестьянские хозяйства разорили ещё в первые дни, как пришли сюда. Вот тогда сытно было. И говядина, и свинина, и курятина. Жрали, как говорится, от пуза. Казалось, всегда так будет. Ан нет. Кончилось раздолье. Нужно двигаться дальше. Да только город покоя не давал. Так и манил своими богатствами. Вот и вертелся Лось со своим племенем по окрестностям. И на город напасть сил маловато пока, и отходить не хочется. Впереди холода. А зиму лучше в капитальных домах пересидеть. Тем более, что у городских еды полно. Можно с комфортом перезимовать.

Соплеменники уже роптать начали. Времена настали голодные. Надо дальше идти. Туда, где добыча есть, где посытнее. А Лось тянул. Тянул и собирал силу, агитируя разрозненные кочевые роды таких же дикарей. Вожак сидел в шатре и слушал, как по лагерю с гиканьем носились на лошадях его воины. Вот его сила! Та сила, которая сломает ненавистные стены, выбьет ворота и ворвётся в город, круша всё на своём пути.

После сытной похлёбки опять захотелось спать. Лось откинулся на шкуры и задремал. Разговоры за стенкой шатра, визг детей и топот коней нисколько не мешали. Его разбудил Зуб, осторожно потряхивая за плечо.

— Что такое? — недовольно прокряхтел Лось.

— Гонцы пришли.

— Зови.

Гонцы робко зашли в шатёр, тут же сдёрнув с голов меховые треугольные шапки.

— Как сходили?

— К нам готовы присоединиться шесть родов, — доложил старший. — Это три раза по две руки. Из них мужчин три руки и ещё два пальца.

— Отлично. Кто не присоединился?

— Один род. Они у реки сидят.

— Зуб! — закричал Лось.

— Что?

— Барсука позови.

— Сейчас.

Барсук, лучший воин племени, пришёл минуты через три, степенно, осознавая свою нужность, перешагнул через порог и слегка наклонил голову.

— Что звал, Лось?

— Возьми своих людей и езжай за реку. Вот он покажет. Там род не захотел к нам присоединиться. Выжечь там всё.

Высокий, широкоплечий кочевник молча кивнул и вышел из шатра. Старший гонцов вышел следом. Почти сразу раздался зычный голос Барсука, созывающий своих бойцов, а потом удаляющийся конский топот оповестил о том, что отряд ускакал. Лось ещё немного полежал на шкурах, но сон не шёл. Мимолётная злость на отступников взбодрила. Он поднялся, прошёлся по шатру и вышел на улицу. Лагерь жил своей жизнью. Бегали дети, хлопотали у очагов женщины и мужчины степенно занимались своими делами, или просто откровенно бездельничали. Количество народа радовало. На краю лагеря, вдруг, возникло оживление. Дети, позабыв про игры, бросились туда. Только пятки засверкали.

— Что там? — поинтересовался Лось у крутящегося неподалёку Зуба.

— Новые роды приходят. Те, которых гонцы сагитировали.

А вот это хорошо. Лось довольно усмехнулся и расправил пятернёй бороду. Над лесом со стороны реки поднялись дымы пожарищ. Это непокорные познали силу нового хозяина этих мест.

Крики, конский топот и гиканье разбудили рано утром. Практически, ночь ещё не отступила толком. Разве темнота стала прозрачней, и звёзды уже слегка потускнели. Выскочив на крыльцо, напарники увидели отблески пожаров. По улицам метались люди, крича от страха и отчаяния.

— Что случилось? — не понял Женька.

— На город напали! Быстро собирайся. Катя! Одевайся. Уходим!

Самим барахольщикам собираться особо не надо было. И так они должны были выходить, так что всё было собрано с вечера. А вот Катерине нужно было помочь. Быстро покидали всё необходимое в большую котомку.

— Лошадей не берём, — скомандовал Кот. — На них мы заметнее. Огородами уходим в сторону развалин.

Наконец, всё было собрано, забежали за угол дома, и Кот ударом ноги выбил из забора несколько досок.

— Лезьте быстрее.

Дождавшись, когда Катерина и Женька юркнули в дыру, полез следом. Уже пробегая через соседский огород, увидели, как полыхнул их дом. Жалко. Всё-таки уютное было гнёздышко, но тут свои жизни бы сохранить. Бегом перебежали улицу и нырнули в следующий двор. По улице проскакали несколько всадников, размахивая факелами.

— Кто это? — задыхаясь, поинтересовался женя.

— Дикари.

— Что за дикари?

— Кочевые племена. Раньше они не рисковали нападать на города. Только крестьян грабили. Видать, в силу вошли.

— И что теперь?

— А что теперь? Раз в город ворвались, всё. Город погиб. Проспала охрана на воротах.

Пробив дыру в очередном заборе, прошли ещё один огород. Впереди опять оказалась улица, по которой несколько конных дикарей гнали испуганную толпу горожан. Переждали и перемахнули улицу. Стало светлее, только непонятно, то ли от пожаров, то ли от того, что утро потихоньку вступало в свои права. Катя тихонько скулила, украдкой размазывая по лицу слёзы. Оно и понятно. Для женщины дом гораздо больше значит, чем для мужика. Особенно, если этот мужик — барахольщик.

Наконец, показались ворота. Охраны не было, воротины нараспашку, а возле помещения дежурной смены гарцует дикарь, размахивая саблей. Женька вскинул самострел и с одной стрелы сбил с лошади захватчика.

— Стрелу подбери! — пробегая мимо, прокричал Кот. — Сейчас каждая стрела на вес золота будет.

Не останавливаясь, Женя выдернул стрелу из трупа и побежал следом. Выскочив за ворота, сразу рванули вправо и укрылись в одном из домов.

— Вот тут и пересидим пока, — Кот плюхнулся на грязный пол. — Потом дальше будем уходить.

— Куда?

— Город обойдём и в лес. Там решим, куда идти.

— Можно деревеньку поискать какую-нибудь. Типа той, в которой я жил, когда меня из общины турнули.

— Не пойдёт. Нужно на север уходить.

За окном раздался топот. Осторожно выглянули в окно и увидели группу всадников, выехавшую из города. Дикари проехали немного, потом остановились, нерешительно покрутились на месте и вернулись назад.

— Не лезут в развалины, — проговорил Кот. — Боятся. Неуютно им здесь.

Решили пока немного отдохнуть. Женьке даже вздремнуть получилось. Потом Катерина приготовила завтрак, перекусили и пошли дальше. По улице идти не рискнули. Лучше продираться через заросшие кустами дворы. Безопаснее, по крайней мере. Опять вышли к центральной улице спустя два квартала.

— Слушай, Кот, — поинтересовался Женя, — а что это мы к центральной улице жмёмся?

— Легче ситуацию контролировать. Кто знает, куда ещё эти дикари полезут. Не хватало ещё, чтобы они нам на головы свалились.

Солнце уже миновало зенит, когда вдали опять послышался цокот копыт. Отряд из десяти человек во главе с косматым широкоплечим дикарём проскакал мимо, словно выискивая кого-то.

— Вот разъездились! — возмутился Женька. — И что им в городе не сидится?

— Проверяют, можно ли ещё здесь чем поживиться. Ничего. Пошастают и убедятся, что ловить нечего. А если ещё на зверьё нарвутся, вообще дорогу сюда забудут.

Словно в подтверждение его слов, вдали раздался собачий лай. Дикарям бы сразу ретироваться, но они, видимо, решили показать свою молодецкую удаль. Тишина разорвалась ржанием лошадей, криками, рычанием и лаем собак, скулежом, шум схватки продолжался минут пятнадцать, после чего назад на полном скаку промчались четыре потрёпанных всадника, нещадно погоняющие своих коней.

— Ага, — удовлетворённо заключил Кот. — Получили? Хоть на что-то собаки сгодились. Ох, как не люблю я собак!

Присутствие волколака Женька почувствовал сразу. До конца обращаться уже не требовалось. Слегка погрузившись в нужное состояние, всего до слегка розового оттенка в глазах, он вышел из комнаты и спустился во двор.

— Привет, брат. Вижу, ты поправился.

— Да, брат. Уже всё в порядке. Я рад тебя видеть.

— Я тоже.

— У вас, я вижу, дела не очень хороши.

— Да. На наш дом напали.

— Что делать собираешься?

— Будем уходить в леса.

— Я с тобой.

— Хорошо. В случае чего, помощь не помешает.

— Иди к своим. Я рядом буду. Присмотрю, чтобы у вас незваных гостей не было.

— Что, волколак приходил? — поинтересовался Кот, когда Женька вернулся.

— Да. Сейчас нас охраняет.

— С чего бы это?

— Он же меня братом считает. Тем более, что я ему жизнь спас. С нами идти хочет.

— Кто? — округлила глаза Катерина. — Волколак? Да я со страху помру.

— Ну, не стоит так пугаться, — стал успокаивать жену Кот. — Он наш союзник. Так что не тронет.

— Да я спать теперь не смогу.

— Ничего. Привыкнешь. Ты Женьку не видела, когда он обращается. Тоже зрелище ещё то. А нам такой союзник не помешает. Тем более в лесу.

Татьяна спала, когда случился весь этот кошмар. Внезапные крики, гиканье, маты и отблески огня от пожарищ на улице буквально выдернули девушку из постели. Ещё ничего толком не поняв, она быстро оделась и нырнула в подпол. А наверху вакханалия только начиналась. Крики усилились. Кто-то ворвался в дом и прошёлся по комнатам, бухая своими сапожищами прямо у неё над головой. «Только бы не подожгли» — молилась она, понимая, что в этом случае будет обречена.

Сколько она просидела в подполе, позже вспомнить она так и не смогла. Просто находилась в оцепенении, слушая звуки избиений и радостные крики захватчиков, проникающие сюда через небольшое вентиляционное отверстие. Дикари нашли её тогда, когда заняли дом для жилья и стали осматривать его на предмет поживы. Один из них спустился вниз, оценивающе оглядел полки с соленьями и другими продуктами, подошёл к коробу с картошкой и увидел Таню, прячущуюся в уголке. Довольно улыбаясь, он крепко схватил её за руку и потащил наверх.

— Смотрите, какая добавка к трофеям, — самодовольно заявил дикарь, швырнув девушку на середину комнаты.

— Разве ты не знаешь, что всех пленных приказано сгонять к каменному зданию в центре? — поинтересовался мужик средних лет с жиденькой козлиной бородёнкой и кошачьими жёлтыми глазами.

— Пригоним. Но для начала побалуемся.

— Я тебе побалуюсь! — в комнату разъярённой фурией влетела дикарка, видимо услышавшая последние слова и с ходу набросилась на дикаря, мутузя его тряпкой, бывшей до этого в руке. — Мало тебе меня? На сторону всё смотришь. Не посмотрю, что ты воин, быстро всё поотрезаю.

— Правильно, Травка, — одобрительно прогудел мужик. — Так его. Не хватало ещё нам всем перед Лосем отвечать.

— Да за что отвечать-то? — удивился молодой.

— А если она ему приглянется? Девка вон какая справная. А тут выяснится, что ты её попользовал. Что Лось на это скажет?

— Ладно. Твоя правда. Пойду, отведу её к остальным.

По-хозяйски накинув Танюшке на шею верёвочную петлю, он отодвинул дикарку и повёл девушку, словно собаку на ошейнике на улицу. Таня послушно шла следом, не веря, что такое могло с ней произойти. Страх и ужас происходящего вкупе с неизвестностью будущего до конца сломали её волю. Она ступала за постоянно с кем-то здоровающимся дикарём по знакомым с детства улицам теперь уже совсем не знакомого ей города. Повсюду сновали новые жители, что-то перетаскивали из дома в дом, жгли костры во дворах или обменивались трофеями. Пленные мужчины, избитые, или с лёгкими ранениями, уже работали на улице, убирая трупы или растаскивая пожарища.

К зданию мэрии подошли минут через десять. Татьяна с ужасом смотрела на болтающихся в петле мэра и шерифа. Их посиневшие лица и прикушенные фиолетовые языки приковывали взгляд и не давали отвести глаза. В себя привёл только рывок верёвки. Девушка вышла из ступора и оглянулась. Площадь перед мэрией уже была убрана. В стороне возвышалась гора трупов, а здоровенный дикарь в медвежьей безрукавке орал на группу, видимо, подчинённых.

— Тупые сволочи! Вы что творите, скоты? Я вам этот город на блюдечке преподнёс. Кто разрешил дома жечь? Вы где зимовать собрались? На пепелищах? А сколько добра и продуктов сгорело! Неужели небльзя своими тупыми мозгами додуматься, что этот город мы для себя взяли? Что хотел? — наконец заметил он дикаря с девушкой.

— Я вот, это, пленная, короче, — испуганно проблеял парень..

— Почему раньше не привёл?

— Пряталась. Только нашли.

— В сарай к остальным, — мазнул небрежно взглядом по Татьяне вожак. — Потом разберёмся. Свободен.

Парень потащил Таню за здание во внутренний дворик, горестно вздыхая.

— Кто же знал, что ему не до тебя? Эх, знать бы заранее, поигрался бы с тобой. А всё этот Филин: «Нельзя. Лось накажет». Повезло тебе, короче.

У сарая их остановил молодой воин с саблей и, узнав, зачем пришли, открыл дверь сарая.

— Заходи. Там скучно не будет, — и сам захохотал от своей плоской шутки.

Девушка переступила порог, вздрогнула от звука захлопнувшейся двери и замерла в нерешительности. В темноте ворочались, вздыхали, стонали, плакали и жаловались на жизнь множество женщин. Спёртый воздух сдавил горло и захотелось плакать.

— Что у порога топчешься? — послышался голос уже немолодой женщины. — Проходи вон туда. Там место есть свободное.

Глаза уже стали привыкать к полумраку и девушка несмело и осторожно стала продвигаться к дальнему углу, куда ей указали. Женщин было больше двадцати, разных возрастов и, на удивление, ни одной знакомой. Татьяна села на клок соломы, закрыла глаза и попыталась привести мысли в порядок. Она попала. И попала сильно. Чего ждать от захватчиков? Для чего вообще пленные? Для работ, конечно. Будут гонять на различные работы. Это, с одной стороны, хорошо. Может, выдастся шанс убежать. Хуже, если их планируют использовать в качестве сексуальных рабынь. Всё-таки женщины. Не всех, конечно, но молодых и привлекательных могут. Танька считала себя именно такой, поэтому не на шутку встревожилась. Что делать?

Так. Во-первых, взять себя в руки. Паника делу не поможет. Значит, нужно действовать. Девушка набрала в ладони пыль с земли и взбила свои волосы в грязный колтун. Потом постаралась максимально испачкать лицо. Сработает или не, неизвестно, но всё-таки, что-то отталкивающее в её облике точно появилось. Осталось сутулиться и немного прихрамывать при ходьбе. Сильно нельзя, а то ещё пристрелят, как бесполезную, а лёгкая хромота не помешает.

Хотелось кушать и пить. У входа стояла бочка с висящей на вбитом гвоздике кружкой. Татьяна подошла поближе. Так и есть. Вода. Зачерпнула пахнущёю тиной жидкость и выпила. Потом ещё немного вылила на руки и провела ими по лицу. Теперь хорошо. Вода смешалась с пылью, скоро просохнет, а на лице останутся грязные разводы. То, что надо. Да вечера их так никто и не тронул. Только закинули в сарай корзину лепёшек и всё. Достался только небольшой кусочек, который, казалось, не только не унял голод, ещё больше его раззадорил. Девушка вздохнула тоскливо и стала моститься на клочке соломы, чтобы поспать.

Через заброшенный город пробирались долго дня и только к вечеру второго дня вышли на окраину. Всю дорогу по пятам летело несколько крыланов, но нападать не решались, чуя поблизости волколака. В одном из крайних домов решили переночевать, а уже с утра идти в лес. Монстр привычно разместился во дворе, а Катюха, Кот и Женька устроились в доме.

— Еды осталось только поужинать и завтра на завтрак слегка перекусить, — «обрадовала» Катерина, собирая на стол.

— Значит, завтра нужно будет поохотиться, — отозвался муж.

— А схожу я сейчас в лес, силки расставлю, — предложил Женя.

— После ужина сходишь, — согласился Кот. — А ты умеешь?

— Я же в деревне вырос. У нас все умеют. Каждую осень заготовки на зиму делаем.

— С монстром пойдёшь?

— Да. С ним спокойней будет. Не придётся самому обращаться.

— Не хочешь?

— Не в том дело. Если я в волколачьем состоянии силок поставлю, к нему ни один ушастый близко не подойдёт. А так, монстр подстрахует издалека.

Женька быстро поел и вышел из дома. Привычный набор эмоций, лёгкая розоватость в глазах и опять возможность диалога.

— Куда-то собрался, брат?

— Еда заканчивается. Надо поохотиться.

— Охоту я люблю.

— Это не та охота. Ловушки хочу поставить. А утром соберу тех, кто туда попадётся.

— А я тебе зачем тогда?

— Подстрахуешь издалека, чтобы зверьё не распугать. Я обращаться не буду.

— Хорошо. Я пойду с тобой.

Вышли со двора, преодолели поле и углубились в лес. В темноте двигаться было тяжело, но обращаться действительно не стоило. Часа за два установил все заготовленные силки и вернулся домой. Катерина уже спала. Кот впустил Женьку внутрь и закрыл за ним дверь.

— Как сходил? — поинтересовался он шепотом.

— Тяжко. В лесу непросто по темноте лазить. Но, кое-что поставил. Завтра результат увидим.

— Ладно, давай спать.

Ночь прошла спокойно. От осознания того, что находятся под надёжной охраной, спалось хорошо и выспались замечательно. С утра, позавтракав, Женька опять рванул в лес. Вот тут и выяснилось, что в темноте силки поставлены как попало. Правда, пара ушастых всё же умудрилась попасться. С трофеями в приподнятом настроении он возвращался из леса, когда перед ним вдруг выросла серая фигура волколака.

— Что случилось, — спросил он, дождавшись розового цвета в глазах.

— Тебе нельзя туда.

— Почему?

— Там враг.

— Там мои друзья.

— Я чувствую врага.

— Тем более мне нужно туда. Мои друзья в опасности. Ты мне поможешь?

— Это не мои друзья.

— Тогда я сам.

Мышцы уже привычно налились приятной силой, все чувства многократно усилились, в нос шибануло запахом конского пота, послышалось фырчание лошадей и человеческие голоса.

— Где этот сопляк? — голос Борова можно было отличить из тысячи.

— Не знаю, — тихо проговорил Кот. — Мы с женой без него уходили из города.

— Что ты врёшь? Он был с вами.

— Да что с ним говорить? — Шакал буквально захлёбывался от возбуждения. — Давай я его женой займусь. Быстро заговорит.

Женька осторожно пробрался к забору. Первыми его почувствовали лошади. Животные бешено заржали и рванулись, таща за собой ничего не понимающих людей. Ускорившись до состояния размазанного силуэта, парень вихрем ворвался во двор, разбрасывая тела, словно тряпичные куклы. Несколько стрел ударили в спину и отлетели, наткнувшись на железные пластины, вшитые в куртку. Развернувшись в сторону противника, Женя увидел, как отлетает в сторону самострел, а стрелок, пытаясь зажать фонтанирующее кровью горло, оседает на землю. Ещё один, разорванный пополам, упал в пыль, и ещё один. Волколак не бросил брата. Понимая, что во дворе ему делать уже нечего, парень рванул в дом и наткнулся на испуганные взгляды Кота и Катерины.

— Где они? — прорычал Женька.

— В окно сбежали, — ответил напарник. Как увидели, что во дворе творится, сразу в окно сиганули.

— И Боров? — удивился парень, возвращаясь в нормальное состояние. — Как он в окно протиснулся?

— Проскочил, как миленький. Жить захочешь, проскочишь, — нервно хохотнул Кот.

То, что Боров с Шакалом ушли, конечно, огорчало. Но, хоть напарник с женой живы, и то хорошо. Задерживаться в этом месте было опасно. Кот был уверен, что Женька с волколаком уничтожили не всю банду своего заклятого врага. Остальные были где-то неподалёку. Поэтому Женя быстро освежевал ушастых, присолил их на скорую руку, и они спешно двинулись в лес. Борова нужно было найти. Или он опять найдёт их. Вопрос нужно было решать кардинально.

С утра сразу вывели всех на работу. Поручили разбирать завалы недалеко от ворот. Татьяна таскала обгорелые головёшки, а лес за воротами тянул, словно магнитом. Нужно бежать. Но как? Если бы только эти двое, что охраняют пленных, можно было бы попытаться, Только за воротами постоянно гарцуют четверо конных. И сабли у них на остроту проверять как-то не хотелось. Подошёл ещё один дикарь и забрал трёх женщин постарше на кухню. Они теперь будут кухарками для пленных. Многие с завистью смотрели на счастливиц. Однако Татьяна не завидовала ни капли. Тут, хоть, возможность может появиться бежать, а с кухни не убежишь.

В обед прикатили бочку с похлёбкой из картофельных очисток. Хоть и гадость редкостная, но горячее впервые за два дня пошло на «Ура». Даже сил прибавилось. Единственное, чего не хватало, это баньки. Грязный колтун на голове чесался немилосердно, а грязь вместе с сажей, казалось, насмерть въелась в тело. К вечеру руки словно налились чугуном, а ноги уже не держали. Ещё расстраивало, что возможности для побега так и не представилось.

На ужин накормили уже получше. По крайней мере, среди очисток стали попадаться кусочки сала. Уже за едой стало клонить в сон, поэтому, только поев, сразу улеглась спать. Сил не было даже на слёзы. Да и слезами горю не поможешь. Утро началось, как обычно. Получили корзину плохо пропеченных лепёшек, поели, запивая холодной водой и унылой толпой отправились на разборку завалов. На этот раз завал был подальше от ворот. До самого обеда таскали обгорелые брёвна и укладывали их в ряд вдоль улицы.