Брачный сезон или Эксперименты с женой

Глава 50 Четыре латинские буквы

Девушка Елена Кондакова из Орехова-Зуева прижилась в нашем доме. Ежедневно она уезжала в Лужники и пропадала там целый день. Возвращалась Елена только под вечер, нагруженная очередными баулами. Они отправлялись в комнату хулигана Еписеева, который был страшно недоволен этим соседством. Но ему приходилось сжимать зубы и молчать. Мать бредила стиральной машиной.

Елена сошлась с Машей, мыла полы, иногда готовила в огромных количествах дикие провинциальные блюда, вроде картошки с салом и крутыми яйцами. Поужинав, Еписеев уходил к себе, а я к себе. Женщины сидели на кухне, болтали и пили чай. Я напряженно вслушивался в их беседу. Не проговорится ли Елена? Прошла уже почти неделя. Пока – тьфу, тьфу – бог миловал!

В пятницу поздно вечером я пробрался на кухню, где мирно посапывала труженица вещевых рынков, и сипло позвал:

– Лена! Я тебя хотел попросить…

Она продолжала выводить рулады. Ее литой бок мерно вздымался и опускался, словно опара. Я слегка ткнул Елену. Она вздрогнула и разинула рот, явно вознамерившись заорать благим матом. Я поспешно зажал эту бездну и быстро проговорил:

– Да я это, я, успокойся. Просто хотел попросить, чтобы ты разбудила меня завтра пораньше. Мне тоже в Лужники надо…

Елена пошлепала толстыми губами и спросила:

– И Машу тоже будить? Она с тобой поедет?

– Нет, вот Машу как раз будить не надо! – всполошился я и повторил: – Машу не буди, поняла?

Елена Прекрасная в знак согласия вжала голову в пухлые плечи и перевернулась на другой бок.

Значит, завтра я стану торговцем. Жену я заблаговременно предупредил, что собираюсь с Тимирязьевым порыбачить.

– С каких это пор ты рыбаком заделался? – подозрительно спросила Маша.

Действительно, рыбную ловлю я терпеть не могу. Не знаю уж, что в этом занятии увлекательного – торчишь до посинения на берегу, мерзнешь, изнываешь от скуки, таращишься на ненавистный поплавок, который и не думает нырять.

– Ну надо же когда-нибудь начинать. Должно же быть у меня маленькое хобби?

С этим Маша нехотя, но согласилась.

Ранним утром я проснулся от медвежьего топота, что-то твердое с силой ткнулось мне в бок. Открыв глаза, я увидел Елену Прекрасную в полной боевой выкладке. Молниеносно одевшись, я выскочил в коридор, и мы поехали на рынок.

Сделав пересадку, мы еле втиснулись в вагон, несмотря на ранний час уже набитый до отказа коллегами в теплых одеждах. Пункт назначения у всех был один – метро «Спортивная». Вскоре поезд остановился, и машинист шутливо объявил:

– Господа бизнесмены! Побыстрей совершайте высадку!

Господа бизнесмены поднажали, и нас с Еленой вынесло прямо к эскалатору. Я вцепился в Елену, и нас потащило наверх.

Выскочив из метро, я перевел дух и огляделся. Рыбкин должен был ждать меня возле станции.

– Ну, я пошла, – сказала Елена и взвалила на себя пока еще легкий брезентовый тюк.

– Да погоди ты, – я поставил мешок на землю. – Давай Витальку дождемся.

Она старательно всмотрелась в утренний туман, словно знала Рыбкина.

Наконец из-под моста вырулила синяя «девятка» и притормозила возле нас. Мы покатили к рынку. Рыбкин, не теряя времени, принялся инструктировать меня.

– Самое главное, старик, ты должен уяснить размеры. Лифчиков. Если запомнишь размеры как таблицу умножения, то, можно считать, дело в шляпе.

– Я уж и таблицу умножения позабыл, – проворчал я.

– Размеры лифчиков для тебя, старик, в данном случае важнее, чем теорема Пифагора, – невозмутимо продолжал Рыбкин. – Так как это живые деньги. Итак, любой, даже самый паршивый лифчик характеризуется полнотой и объемом груди. Чтобы уяснить себе полноту, запомни четыре латинские буквы: А, В, С, D… С объемом чуть сложнее. В основном грудь у них, – Виталька через плечо кивнул на Елену, – бывает от семидесяти до девяноста пяти сантиметров. Но мой тебе совет, старик, лучше предлагай на глаз.

– Это как же? – не понял я.

Виталька крутанул руль и притормозил у ажурных ворот рынка.

– А очень просто. Вот у твоей напарницы, к примеру, – он посмотрел на сплющенную кофтами, но все равно довольно объемистую грудную клетку Елены, – 95-D. Или даже спецзаказ. Я верно говорю, девушка?

Девушка Елена зарделась и пробормотала что-то утвердительное.

– Я ж тебе говорю, тут все дело в практике, – обрадовался Рыбкин. – Глаз – алмаз! А вот у твоей Машки бери поменьше. Где-то, – Виталька подумал, – 80-В. Ну в крайнем случае восемьдесят два. Не веришь, спроси ее сам…

– Ну ладно, – не выдержала Елена, – пошла я. Спасибочки вам.

Она вылезла из машины и побрела прочь. Рыбкин показал охраннику какую-то бумажку и проехал на территорию рынка.

Он подвез меня к дощатому столику и пристроил под него несколько фирменных упаковок с трусами и лифчиками.

– Вот твое рабочее место.

– Виталь, – испугался я, – ты что же, сейчас уедешь?

– А ты думал, я с тобой здесь весь день торчать буду? – округлил глаза специалист по нижнему белью. – Этак, старик, дела не делаются. У меня еще пятьдесят точек по Москве…

Виталька хотел уже сесть в машину, но я заорал:

– Постой, ты же мне еще не рассказал про маленькие размеры. Их-то как на глаз? Ничего же не видно!

Рыбкин навис надо мной.

– Да успокойся ты! Полнота меньше С здесь большая редкость! А если уж попадется тебе такая бабенка… Ну представь мою Ларису, что ли. У нее как раз 70-А. Но такой миниатюры в этом паноптикуме почти не встречается… В общем, до вечера!

Последние слова он бросил уже из машины. Под насмешливыми взглядами коллег-торговок я выудил из упаковки несколько вещиц, похожих на кружевные чепчики для сиамских близнецов, придирчиво рассмотрел их и выложил на столик. Рядом надсаживался визгливый женский голос:

Чебуреки, хачапури, беляши

и ватрушки, как игрушки, хороши!

Хот-доги с горчицей!

Гамбургеры! Пицца!

Прослушав этот шедевр в десятый раз, я сглотнул голодную слюну. Около дымящихся чанов торчала только белобрысая тощая особа с лягушачьими глазами. На шее у нее болтался магнитофон, надрывавшийся скороговоркой про чебуреки и хот-доги.

В тощей особе я признал нашу бывшую биологичку Софью Петровну. Денег от факультатива по секс-отношениям подростков ей явно не хватало. Я учтиво раскланялся с коллегой.

– Что, Арсений Кириллыч, – усмехнулась она, – не платит вам гимназия?

– Да нет, – весело ответил я. – Вот жена попросила продать излишки, – и потряс перед ее носом черным эротическим бельем. – Не желаете, в качестве учебного пособия?

Сонечка, как мышь, покрутила длинным носом и зло отвернулась. Кассета в магнитофоне закончилась, она перевернула ее на другую сторону и завела свою чебуречно-беляшную волынку заново.

Глядя, как к Сонечке то и дело подходят покупатели, я решил, что и мне пора начинать. Что там говорил Виталька о размерах? Кажется, на глазок? Я отыскал в толпе первую попавшуюся толстуху и без обиняков обратился к ней:

– Извините, у вас, как я погляжу, 95-D! – Я потряс перед ее лицом непомерным изделием, напоминавшим сдутый аэростат. – Наша фирма предлагает широкий ассортимент на самый изысканный вкус. Европейское производство, купальники и прочие аксессуары. С начесом и без…

– Наглец! – завопила толстуха. – Да как ты смеешь! Я всю жизнь носила не больше 80-В!

Зад толстухи скрылся в толпе. Оказывается, женщину можно оскорбить даже одной буквой и двумя цифрами! Вот уж не думал! Ладно, пойдем другим путем…

Минут через двадцать я все-таки нашел то, что мне требовалось. Тощую мосластую тетку с огромными мешками наперевес.

– Девушка! – завопил я лживым рекламным голосом. – Только для вас! Специальное предложение! – Я выхватил из упаковки крохотную белую вещицу с бирочкой. – Изделие формата 70-А!

– Мужчина! – Тетка подлетела ко мне и затрясла передо мной узловатым пальцем. – Я сейчас милицию позову!

К мосластой присоединилась подруга в куртке олимпийской сборной СССР восьмидесятого года:

– В чем дело, Лидок? Что тебе сказал этот бугай?

– Да понимаешь, – нараспев стала жаловаться Лидка, – он предлагает мне нацепить вот эту фитюльку. – Она ткнула в лифчик, поникший в моей руке.

– Вот эту? – олимпийская подруга угрожающе приблизилась и проорала мне в самое ухо: – Ты думай, что несешь-то! У женщины великолепная грудь, мечта идиота вроде тебя, а ты предлагаешь ей какой-то клочок!

После этого инцидента мой трудовой порыв ослаб. Сонечка торжествующе поглядывала на меня и продавала хот-доги один за другим. Моя же торговля шла вяло. Несколько раз к прилавку подходили заинтересованные женщины, но, увидев за ним мою поникшую фигуру, тут же смущенно удалялись.

Под вечер приехал Виталька.

– Да, негусто, старик, негусто, – вздохнул он. – Всего-то четверть пачки распродал. Этак ты ничего не заработаешь. Все на оплату места уйдет.

На следующий день повторилось то же самое. Елена разбудила меня рано утром мощным толчком, мы прокатились на метро, нас вынесла наружу лавина «бизнесменов».

Под вечер я продал еще четверть упаковки. А в детской комнате все росла и росла гора Елениного скарба. Еписеев несколько раз замечал, как мы с моей напарницей вместе выходим из квартиры, и странно посматривал на меня.

Что же мне придумать на следующей неделе для оживления торговли? Может, записать на магнитофон что-то типа:

Лифчик, трусишки, купальники!

Купишь – в отпаде начальники!

Нет, не пойдет. Мой товар будет поделикатней, чем Сонечкины чебуреки. Одно я знаю: без рыбы в следующий раз домой лучше не возвращаться! А то Маша уже подозрительно поглядывает на меня. Мое бормотание насчет клева, видимо, не слишком убедило ее. Надо будет зайти на будущей неделе в «Океан».

В следующую субботу я вернулся домой с рыбой. Но денег на лифчиках совершенно не заработал. Воскресный день выдался не лучше, и я уже тоскливо ожидал Виталькиных нотаций. Неожиданно перед прилавком возникло широкое и удивленное лицо девушки Елены.

– Вот, купи себе, – хмуро предложил я свой товар. – Хочешь, я тебе такой 95-D подберу, со скидкой? Закачаешься!

– А я совсем забыла, что ты бюстгальтерами торгуешь, – обрадовалась Елена. – Что ж ты молчал до сих пор?! У нас пол-Орехова стонет! А я-то, дура, который день ищу!

И Елена купила у меня всю партию. Я был в восторге, нужную сумму для покупки стиральной машины я все-таки набрал. А Виталька-то как удивится!

Рыбкин действительно удивился.

– Ну, старик, вот это я понимаю, темпы! Я ведь, грешным делом, тебе под стол все, что на складе оставалось, засунул. Жду новую партию бельишка… Может, насовсем у меня останешься? Бросай ты эту свою гимназию!

Я отказался, а Виталька в свою очередь, сославшись на неотложные дела, отказался отвезти нас с лифчиками и Еленой домой. Я сунул в карман заблаговременно подготовленный пакетик с живыми карпами, взвалил на спину поклажу и, подталкиваемый счастливой жительницей Орехова-Зуева, поплелся к метро.