Большие надежды

Глава 29

— Врёшь, — хором сказали оба моих слушателя.

Только Андрей ещё добавил слово «пацан». Ответить я им не успел. По широкой улице имени шестидесятилетия Октября двигалась в нашу сторону кавалькада машин. С десяток «Волг», «Жигулей» и армейских «уазиков».

— БТРов только не хватает, — вслух сказал я то, что, возможно, подумали и остальные.

— … мать! — громко выругался Андрейка и рванул скачками на КПП.

Ирина попыталась спрятаться за ограждение на остановке, хотя ей ничего не грозит — она в гражданке же. А я смотрел на этот цирк с интересом. Ясно, едет Сизов, а вот узнает ли он меня? Это вопрос. Да, так получилось, что у Власова сейчас первым замом бывший секретарь красноярского крайкома КПСС. На этой должности Сизов много сделал для края и, в частности, для наших спортивных объектов. Но познакомился я с Леонидом Георгиевичем уже когда Власов взял его к себе первым замом, зимой восемьдесят шестого, и за полтора последующих года видел бывшего красноярца всего раза четыре. Например, когда меня награждали за победу на юниорском чемпионате Европы в прошлом году, или мельком, когда я заезжал в приёмную министра в Москве. В общем, знакомы шапочно, не более.

Машины доехали до части и, пересекая трамвайные пути и обе полосы движения стали заруливать в уже открытые ворота части. На входе стоял Андрейка по стойке смирно и отдавал честь. Хотя, возможно, обязан был проверить документы. Парочка «уазиков» уже заехала, потом неспеша стала въезжать черная как смоль 24-я «Волга» и движение остановилось, перегородив частично дорогу. «Волга», уже было скрывшись за воротами КПП, вдруг стала пятиться назад, и в открытом окне машины я увидел знакомое лицо высокопоставленного земляка.

— Толя! Штыба! А я смотрю — ты — не ты! — крикнул он весело мне.

Ирка за спиной тихонько ругнулась матом, показав, что она всё же не окончательно гражданская, а таки военная, и служит с мужиками. Да ещё, в добавок, медик. Ведь её фраза — «вот я салонная идиотка», явно знакома ей с медицинского института. Я, по случаю, знаю, кто это такие — шаблонно мыслящие люди, которые склоны объяснять собеседникам очевидные вещи. Они, кстати, довольно часто встречаются среди писателей и любят делать сноски типа: «Жопа — это часть тела человека или безвыходная ситуация». Или «Пассатижи — многофункциональный ручной слесарно-монтажный инструмент, предназначенный…».

И так далее.

— Я это, — улыбаюсь и иду навстречу выходящему из машины генерал-лейтенанту.

Некрасиво будет, если это он ко мне подойдёт. А Леонид Георгиевич явно настроен пообщаться со мной. Застопорившееся движение на улице 60 лет Октября зам министра не волнует. Особенно смешно выглядят гаишники, которые совсем кстати здесь оказались. Один из гайцов вылез и дернулся было к машинам, но, увидев погоны генерала, чуть ли не бегом удрал к себе в бобик. Всё верно — подальше от начальства, поближе к кухне!

— Ты какими судьбами тут? — спросил старший товарищ.

— У меня друга, спортсмена, призвали в эту часть, вернее, перенаправили из Кемеровской области, — не вижу смысла врать генералу. — Хотел проведать, а он заболел и в больничке лежит. А вы как тут оказались? К нам в гости? — шучу я.

— Уж так и к вам в гости! — охотно смеётся Сизов. — Я, если хочешь знать, коренной красноярец и родился почти на этом самом месте. Тогда тут бараки стояли, это потом уже завод построили. Ну а эти две части хочу посетить по плану.

— Две? Я думал одна тут, — заинтересовался я.

— Две, КПП одно сделали, а раньше два их было, второе во-о-он там, подальше. Заросло что-то оно кустарником! Вырубить! — грозно рявкнул генерал, вызвав панику среди своего окружения. — Вдруг понадобится второй выезд, а там не проехать!

— На БТРе легко проедут, — не согласился я.

— Так вот, тут у красноярской дивизии внутренних войск располагается милицейский батальон и учебный полк. А это, между прочим, часть оперативного резерва нашего министерства. И как не заехать? — продолжал генерал. — А друга твоего мы сейчас проведаем!

— Погодите, я конфеты захвачу из машины, — быстро соглашаюсь я.

Кроме конфет, взял весь свой недавно выданный продуктовый набор — сгущёнку, колбасу, печенье, чай, кофе и зелёный горошек в придачу. Себе оставил только муку (она ему без надобности) и один круг колбасы. Ну и печенку. Блин надо было и её Зине отдать. Вернее продать, Зина и за говядину заплатила, хоть я и брать не хотел.

— Вырубить. Нанести разметку. Поставить освещение. Кто у вас зам по тылу? — генерал, пока меня не было, чихвостил за заросшие ворота какого плотного подполковника.

— Подполковник Поликарпов, — кивнул майор на возрастного высокого дядю с грустной лошадиной мордой, стоящего рядом.

Дядя был некрасив, и мне его, как товарища по несчастью, стало жалко.

— Леонид Георгиевич! Я готов ехать! И раз зашла речь о внешнем виде части, то от лица крайкома КПСС заявляю, часть выглядит просто отлично — все покрашено, чисто кругом. Это заметно на контрасте с другой стороной дороги, которая находится уже в ведении завода, — я указал на покошенный бетонный забор, исписанный признанием в любви к какой-то Ирочке, заросли деревьев, неопрятно заслонявшие этот крик влюблённой души, лужи и прочую неустроенность.

— Да, там у гражданских совсем бардак, — признал генерал, развернувшись назад.

— А вторые ворота, наверное, не полку, а батальону принадлежат, полковые вон как блестят! — продолжил я, указывая на натёртые звезды на воротах.

— Да, получается, зря я тебя, Матвеев, отругал. Ладно, объявлю благодарность и тебе, и твоему Поликарпову, — признал Сизов, обращаясь к плотному подполковнику. — Стоп. А почему от крайкома, а не от горкома ВЛКСМ?

До Сизова, наконец, дошли мои слова. Во время последней нашей встречи я ещё работал в горкоме.

— Вот, в крайком перевели, я же член партии, — протягиваю свою ксиву Леонид Георгиевичу.

— Ух ты, и начальник даже. Комиссия по выезду за рубеж! Это постоянная же? — прочитал Сизов мою должность. — Ну, садись, поедем.

Сажусь в машину и ловлю благодарные взгляды от подполковников и завистливый от Андрюшки.

Едем по территории части. Слева — магазин, в одном здании с КПП, справа — большой красивый кирпичный клуб, далее плац, казармы, столовая и штаб. Штаб мы тоже проехали — генерал же дал команду ехать в санчасть, и свернули налево. А напротив за оградой я увидел ряд вагонов для перевозок арестантов, турники и полосу препятствий. Похоже, что там полигон у солдатиков. Дальше начиналась уже территория милицейского батальона, это было заметно по черной форме военных, метавшихся по двору, застигнутых врасплох визитом генерала. Мы остановились у двухэтажного здания санчасти, и я увидел… Ирину в форме, выходящую из дверей! Она успела вернуться и переодеться! А юбка совсем неуставная у неё — заметно выше красивых округлых коленок.

— А что у них форма чёрная, а не темно-синяя? — спросил Сизов, глядя на солдат.

— Это они так отличают друг друга по сроку службы — красят форму в гуталине, — пояснил я, ибо знал. — Солдаты — те же дети.

— Только х… больше и автомат в руках, — добавил за меня генерал, вызвав громкое ржание рядом стоящих офицеров.

— … прапорщик Солнцева! — браво закончила представление Ирка.

Тут уже и майор от милицейского батальона подоспел, но генерал слушать его не стал. Вчетвером — я, Сизов, Ирина и Матвеев, оказавшийся начальником штаба, заходим в санчасть. Палаты для больных расположены на втором этаже, и Ира ведет нас наверх по лестнице, показывая дорогу и смущая покачиванием попки, туго обтянутой юбкой. Меня точно, а за офицеров не поручусь. А то, что Сизов сопеть стал громче, так это, может, отдышка. На втором этаже несколько палат, двери открыты, но никто по коридору не ходит, видно, Ира успела предупредить о шухере. Точно, в палате Бейбута трое, а кроватей шесть. Три свободных заправлены, но на одной не успели до конца отбить кантик табуреткой. Кроме Бейбута, в палате какой-то кавказец, вроде чеченец или ингуш, и русский мордатый парень. У всех рожи офигевшие от обилия звёзд на погонах визитёров.

— Ну, ты, Толя, пообщайся с другом, а я пока санчасть осмотрю, — громыхнул Сизов. — Показываете, товарищ прапорщик.

— Толян, ты как тут очутился? — прохрипел Бейбут.

Скорее всего, не косит, а реально болеет.

— К тебе вопрос тот же! Это ты как в армии очутился, да ещё тут, а не в спортроте?

Невеселая история друга была такова. Вернувшись к себе на родину, Бейбут опять попал под следствие за былую драку, и батя дал ему команду идти в армию. Это лучше, чем получить запись о судимости, даже если дадут условно. А такой риск был. Как раз начался призыв, и его в первой команде и отправили в Новокузнецк. Там недельку новобранцы маршировали, приняли присягу, постреляли даже на стрельбище и стали распределяться по учебкам — кого в связь, кого в водилы, кого сюда, в сержанты. А спортрота? Да только обещали. Бейбут — КМС по боксу, но для Казахстана это мелко, а тут его никто и не спрашивал. Сержантом он быть совсем не хочет, но есть альтернатива — после курса молодого бойца поехать на зону, а их в Кемеровской области много. Туда он так и так вернётся через полгода, но сержантом, а это совсем другое — на вышке стоять в морозы, где-нибудь под Шерегешем, не надо.

— Так оставайся тут, будешь служить в городе. Увольнение, девочки рядом! За художественной мастерской есть общаги швейной фабрики, был там, — уговариваю я.

При слове «девушки» чечено-ингуш с именем Ислам встрепенулся.

— Я бы рад, а как? — друг смотрит на меня с надеждой.

— Практически невозможно, он из одной дивизии, а здесь другая. Это на уровне Новосибирска надо солдата перевести, — со знанием дела пояснил мордатый дембель.

Ему реально светит демобилизация вот-вот.

— Я с генералом поговорю, — туманно обещаю я.

— Анатолий Валерьевич, — откуда-то узнала моё отчество Ирина, — генерал ушёл в штаб, попросил вас туда отвести. Тебе долго ещё тут?

— Да уже всё, товарищ прапорщица, — говорю я, выкладывая гостинцы.

— А я уже старший прапорщик, — поправила меня Ирина. — Генерал-лейтенант внутренней службы пять минут назад дал распоряжение.

Шустрая она!

Прощаюсь и выхожу из санчасти.

— Слышала, ты хочешь друга своего тут оставить? — доверительно наклонилась к моему уху женщина. — Это тебе надо или к генералу, или к капитану Шейко. Он такой жук — всё может!