Рийна
Утро после ночи происшествий выдалось… обычным. Разве что сына я боялась с рук спустить и оставить вне поля своего зрения даже на склянку. После короткой беседы с Тларгом я отдала ему Печать нидлундов, спрятанную в корешке гримуара, на хранение. Главное, чтобы она сейчас была подальше от Марка. Юный ведьмак от стресса инициировался совсем уж в сопляческом возрасте. Иееех, предупреждал же меня папа, что такое бывает.
«Папочка, как же мне тебя не хватает,» — эта мысль возникала у меня по десять раз на дню, а иногда и по двадцать. Хотя со временем все реже и реже. Я училась жить самостоятельно, самостоятельно принимать решения и отвечать за их последствия, справляться с трудностями и ввязываться в авантюры. Прекрасно понимала, что из этой я могу живой и не выбраться. Но не могла ничего не делать. После того, как отца утащили в Ковен, больше я его не видела. И не увижу. Разве что за Гранью. Осталось только отомстить и жить дальше.
Меня тогда не нашли, не почуяли. Сила ведьм, она даже от силы ведьмаков отличается. Не изученные мы экзотические зверики, навроде тех же драконов и единорогов. Почти мифические. Тем больше было мое удивление, когда маг распознал во мне ведьму. Должен был чуять мага, видеть соприкосновения с леями, преобразование лей. Но — нет. Понял. Понял и промолчал? Был уверен, что не сбегу сразу? Почему? Мне хотелось поговорить с ним, думаю, не меньше, чем ему со мной. Если что силой мы померяемся и еще неизвестно кто кого.
Имперский сыскарь сейчас завтракал и разговаривал с мальчишкой из Раскатов. Вербовал себе глаза, уши и быстрые ноги. Зал трактира тем временем наполнился. Проснулись постояльцы, забежали завсегдатаи позавтракать. Я по привычке крутилась на кухне, хотя понимала, что моему спокойному мирку пришел конец.
— Поговорим? — маг неожиданно появился в дверях.
— Да, пойдем на двор.
Я подхватила кувшин со взваром и две чашки и направилась к зарослям терна, где под деревьями был врыт столик и две скамеечки. Получилось что-то вроде естественной беседки.
— Тут никто нас не услышит и не увидит.
— Если я захочу, нас и в трактире никто не услышит, — улыбнулся маг.
— Зачем тратить силу, если можно обойтись так?
— Вот, значит, каким принципом вы — ведьмы руководствуетесь.
Я поставила кувшин и чашки на столик, разлила ароматный вишневый взвар с листьями малины и первая сделала глоток, показывая, что ничего лишнего в напиток не подсыпано. Маг склянку поколебался, но тоже отпил.
— Для начала я бы хотела знать с кем я разговариваю, — я сменила тон на более жесткий. Мы тут пришли не кокетничать и не обсуждать особенности пользования леями. Хотя за последним тоже, наверное.
— Для начала я бы хотел указать на то, что не ты здесь задаешь вопросы и требуешь ответов, — вернул мне тон маг.
— В продолжение отмечу, что напугать меня трудно, пуганая уже! — огрызнулась я. — Все же предлагаю представиться и поговорить без личин.
— А ты и это видишь? — удивился тот.
— Про особенности силы я тоже расскажу, если тебе интересно, — я прекрасно понимала, что убить-то этого мага я могу, а вот последствия для меня будут неутешительными. За ним придет еще один и тот уже не будет церемониться. Главное, узнать, что нужно этому конкретному. Если не прикопал и не заточил сразу, значит, что-то все-таки нужно…
Тем временем маг снял с шеи какую-то побрякушку. Его облик сначала подернулся рябью, а потом изменился. Ну, что-то типа этого я и ожидала. Вместо лопоушистого простоватого парня передо мной сидел темноволосый мужчина с серьезными черными глазами и упрямо сжатыми в одну линию губами. Он улыбнулся и от уголков глаз побежали морщинки. Обаяния, конечно, бездна.
— Нравлюсь?
— Да, — честно ответила я.
— Теперь твоя очередь.
— А это и есть моя настоящая внешность. Не ожидал?
— Нет. Ты чувствуешься взрослее, когда не прикидываешься неграмотной крестьянкой.
— Я и старше, чем кажусь, мы позже взрослеем. Как твое настоящее имя и кем ты служишь. Не простой же сыскной маг. Иначе всё это, — я обвела рукой лицо, — просто ни к чему.
— Личный помощник по особым поручениям начальника императорского сыска Табола дель Наварра.
Как только он произнес своё родовое имя я потеряла дар речи. Потом поняла, что откровенно вылупилась на мага и сижу с открытым ртом. Пришлось его захлопнуть. Мой поганый язык оказался быстрее моих мозгов.
— Ты врешь! Нет больше рода Наварра!
Маг вскочил, перегнулся через стол и крепко схватил меня за предплечья, чтобы я не вырвалась.
— С чего ты взяла? Что ты знаешь?
Я молчала. Как ни вглядывался в моё лицо маг, как ни сжимал руки, я молчала. Убивать будет, буду молчать. Видимо, он это понял.
— Я, Табола дель Наварра, своим родом и знанием, своим миром и Забытым богом, своим разумом и силой клянусь, пока ночь сменяет день, пока реки текут в моря, пока женщины рожают детей, сохранить в тайне всё, что ты скажешь, неизвестная ведьма, если эта тайна не принесет вреда моей семье.
Это была клятва рода, ее мог знать только Наварра. Рожденный и воспитанный, не забывший и не предавший. Я обмякла в его руках и мужчина тут же отпустил меня. Я практически упала обратно на скамью. Ноги отказывались меня держать, а тело слушаться. Я почувствовала как из глаз потекли слезы. Постаралась взять себя в руки, схватила чашку, сделала несколько глотков, а затем глубоких вдохов. Маг опять что-то кастанул на меня — запахло мятой и хвоей.
— Это просто успокоительное, — улыбнулся он. — Почему ты всё время принюхиваешься, когда я отпускаю силу?
— У тебя магия пахнет, — я вернула улыбку.
— Как?
— Хвоя и мята. Иногда чуть-чуть лимона и еще чего-то свежего.
— Никогда не слышал, чтобы магию кто-то по запаху определял. Так расскажешь, что ты знаешь о моем роде и откуда сведения о его пресечении. Этого нет ни в одной королевской хронике, приказы столетней давности засекречены даже от меня, если вообще сохранились.
— Ты же сам знаешь о своем роде.
Он утвердительно кивнул.
— Я расскажу, но и от тебя жду ответной любезности. Думаю, ты захочешь ее оказать.
Тот усмехнулся, мол, посмотрим.
— Я — Рийна Дана Наварра, — так начала я свой рассказ и полюбовалась открытым ртом и выпученными глазами. Не смогла не поддеть, — на себя успокоение кастани.
Вороны войны, Хранители знаний, Книжная моль, Бумажные рыцари — как только не называли род Наварра, который вел свою историю со времен нидлундов. Каждый представитель рода обладал искрой, каждый имел способности к магии или ведовству. Род пережил все войны, катастрофы, исход нидлундов, становление Империи. Знания требовались всем и мы спокойно ими делились. Единственный герцогский род не являющийся хранителем Печати. Замок наш стоял среди древнего леса оканчивающегося вековыми болотами, дальше шли предгорья северного хребта. Здесь была богатейшая библиотека мира более чем на сорока языках. Знания хранились в книгах, на свитках, на звуковых кристаллах, картинах и гравюрах. Поколениями мы учились хранить, преумножать и передавать их. Под патронатом рода Наварра открывались и работали школы и академии по всей Империи.
Около ста лет назад род Наварра по приказу его императорского величества Адри II Нидаля был вырезан полностью, а замок сожжен и засыпан солью. До сих пор среди древнего леса на несколько лиг простирается соляная пустыня. Мне неизвестно точно почему император отдал такой приказ. Однако, в ту ночь замок был окружен несколькими императорскими магическими отрядами, а предатель внутри открыл ворота. Мой дед, тогда еще шестилетний мальчишка, спасся чудом. Его вытащила из замка по подземному ходу знахарка и укрыла в своем домике на болотах. Ни одна императорская ищейка, ни один маг не смогли найти его. Болота, о которых столетиями ходила дурная слава, скрыли любой намек на магическую ауру ребенка. Прошли маги по их следам до болот и всё. Тогда имперцы решили, что ребенок вместе с утащившей его бабой сгинули в топи. А она еще никому не отдавала добычу. Дед был уверен, что никто из находящихся в замке в ту ночь не выжил.
— Там действительно никто не выжил. Я из другой ветви, — заметил Табола и кивнул, мол, продолжай.
— Деда вырастила знахарка. Болота, несмотря на плохую славу, не такие уж незаселенные. Живут там люди. Чаще всего те, кто по каким-то причинам скрывается от мира. Там Николо Наварра и встретил свою жену, мою бабушку, которая, как легко догадаться была ведьмой. У них родился мой папа, сочетающий в себе, кстати, оба дара, а у него я. Маму я никогда не знала. Отец сказал, что она умерла, рожая меня. Я склонна ему доверять в этом вопросе. Мои родные уже умерли. Дед с бабушкой ушли за Грань друг за другом, а отца заключил Ковен. Сейчас его тоже нет среди живых. Собственно, поэтому я и ушла с родных болот. Не знаю, ищет ли меня Ковен, но рисковать не хотелось. А потом здесь появился ты, эта безумная похитила Марка и я раскрылась, — окончила я свою историю.
— Сколько ты не договорила?
— Примерно процентов восемьдесят. И не договорю пока не буду в тебе уверена. Даже учитывая, что ты принес мне родовую клятву, — я открыто смотрела в глаза… брату? Или дядюшке? — Я даже не представляю как какая-то ветвь семьи выжила и открыто носит фамилию. Раньше я что-то про вас ничего не слышала. Хотя ты и не последний человек в Империи.
— Не слышала, потому что сидела в своих болотах как кикимора. Что ж, моя очередь рассказывать. Когда Адри II отдал приказ об уничтожении Обители мудрости, так назывался наш замок, и пресечении рода, моя прабабка, получается тетка твоего деда, — родная сестра главы рода в те времена, была уже благополучно замужем, причем очень далеко отсюда. Она влюбилась в кнёса Морского народа и покинула отчий дом. Кажется, прадед тогда крепко разозлился на сестру за этот побег и вычеркнул ее из хроник. Я подозреваю, что потом бы поостыл и внес обратно. Знания же, нельзя от такого избавляться. Но не успел. Пришли имперские отряды. Мой дедушка тоже был морским кнёсом, а вот моя мама вернулась в Империю и вышла здесь замуж. С момента указа Адри II о пресечении рода Наварра сменилось три поколения. Внятных обоснований за что был вырезан весь род и сожжены милларды книжных страниц, не осталось. Мой отец был пятым сыном небогатого графа, поэтому согласился на условие любимой — принять ее род. Мама с отцом бросились в ноги Императору и тот дал разрешение вернуть родовое имя. Но не земли рода, не украденные артефакты и вывезенные родовые ценности. Теперь они принадлежат императорской семье. Просто фамилию, да еще с приставкой дель. Мол, мы не прямые потомки, а пожалованные.
— И ты служишь императору. Зная, что сделали с твоим родом. Зная, что нас обокрали и практически уничтожили…
— Рийна…
— Здесь я Рина или Ри. Не произноси полного имени вслух, пожалуйста. Я сказала его только тебе.
— Хорошо. Рина. Прошло больше сотни лет. За что мне ненавидеть императорскую семью? Она дала моей матери приют в этой стране, не подвергала гонениям, даже вернула родовое имя. Я вырос в счастливой семье. Я хотел служить своей родине, делать что-то хорошее и полезное. И я не собираюсь вспоминать обиды столетней давности.
— Прости, Табола, но придется. Магия рода заговорит в тебе рано или поздно. Ты знал, что у Наварра особенная магия? Кстати, на тебе уже проявилось. Сколько ты знаешь еще ищеек с похожим или подобным даром? Нисколько, я уверена. Природа нашей семьи: искать, изучать, передавать и приумножать. Мы — исследователи, искатели, ученые.
— Не буду спорить. Просто не вижу в этом смысла сейчас, — улыбнулся маг и одним глотком допил остывший взвар.
— Что ты намерен делать со мной и Марком?
— А что я должен делать по-твоему? Хватать, тащить и не пущать? Этого не будет. Вы — моя семья. Я даже могу официально признать вас и внести в семейные хроники.
— Вот этого не надо! Как ты себе это представляешь? «Вашличество, я тут родню нашел. Недобитую. Кстати, вот она ведьма, а этот, что слюни пускает, ведьмак». Заметь, мы не знаем почему Адри II приказал пресечь род. Причем настолько жестоко. Не хотелось бы восставать из небытия, чтобы уже гарантированно в него отправиться. По-крайней мере, пока мы не узнаем правду.
— Да, это я как-то не подумал, — сказал новоиспеченый родственник и задумался. К нам подошел Пятнышко и положил магу голову на колени. Тот автоматически, не выныривая из задумчивости, положил руку на голову псу и погладил.
— А ты сам-то не ведьмак?
— С чего ты взяла? Аааа, это, — обратил он внимание на пса. — Меня все животные почему-то любят. Мама говорила, что это в деда, морского кнёса, ему на руки даже скопы садились и ворковали как голубки.
— Это ведьмачье свойство — понимать животных.
— Это человечье свойство — любить животных и хорошо к ним относится. Ладно, пойдем в трактир. А то твой друг-перевертыш уже все глаза проглядел, пытаясь понять, убил я тебя уже или еще нет.
— Не обижай его. Он хороший.
Табола надел обратно амулет личины и недовольно фыркнул.
Табола дель Наварра
— Я так подсчитала, что ты вроде как мне братом должен приходиться. Или все-таки дядюшкой? — внезапно произнесла Рийна по дороге через двор.
— У нас общий предок где-то в пятом поколении. Ладно, считай братом, — самому Таболе почему-то эта мысль не понравилась. — Рий, зайди ко мне в комнату вечером. С Марком. Нужно кое-что обсудить. Я не имею права вас скрывать, поэтому нужно что-то придумать. Сейчас не время и не место. Не хочу, чтобы наблюдали. Сможешь незаметно? Сестренка…
— Попробую. После закрытия.
— Хорошо. С Тларгом я тоже поговорю. Он очень волнуется за тебя. Влюблен что ли? — бросил Табола пробный камень.
— Нет. Тут другой интерес. Вечером расскажу, если получится. Возможно понадобится твоя помощь.
Она ему что, доверяет? Вот так вот сразу? Потом Табола вспомнил про двадцать процентов рассказанной правды и восемьдесят утаенной и решил, что ему нужно крепко подумать. А думает он лучше всего вслух. Потому сразу из трактира отправился к Лудиму. Он, конечно же, не собирался рассказывать про новообретенную родню, но ведь можно размышлять и отвлеченными понятиями. К тому же, хотелось узнать, что там у этой дуры было в голове, когда она крала ребенка под носом имперского сыскного мага. О нем в городе, наверное, только Чендаре не знал, а так даже рыбы в реках были в курсе.
Стражник проводил его к капитану уже через пять минут после доклада о прибытии. Кем бы он ни был, а дисциплина у каралатской стражи превыше всего: сначала доложить, а потом проводить, причем под присмотром. Табола еще вчера ночью оценил уровень подготовки стражников и организацию действий и патрулей, а сейчас про себя вскользь посетовал, что даже у имперской гвардейской охраны такого рвения и выучки нет. Вот что значит хороший командир.
Лудим встретил Таболу улыбкой усталого человека, которому всё настоягхрело. Тяжелые шторы в его кабинете были задернуты и сыскарь мог не щуриться против солнца. Над столом горел магогонек, освещая комнату как теплое вечернее солнышко. Это Таболе удалось поспать полночи, а Лудим все это время работал. Маг понимал это, поэтому сначала уточнил:
— Ты как, капитан? Может перенесем все разговоры на после того, как ты отдохнешь?
— Не стоит. Я не столько вымотался физически сколько морально. Сейчас дам почитать протоколы допросов, сам поймешь, — и протянул дель Наварра бумаги.
Листы допросов, отчетов патрулей, лекарей и прочих страже-сыскных и судебных служащих скреплялись металлическими кольцами между двух тонких дощечек, на которых выжигался номер дела, дата его начала и окончания, название герцогства и города и имя ответственного. Так было очень удобно хранить и искать его в картотеке, если вдруг понадобится.
Табола бегло ознакомился сначала с показаниями Фрита Чипо, он же Фритто Мальтикучино, а потом и Йолмы Парат-Налло. Первые его высказывания история не сохранила, потому что отцензурила.
— Ресторатор ото всего отопрется. Скажет, что его обманули. В действительности, кстати, так и есть. А наказания за «кухонный шпионаж» у нас в Империи не предусмотрено.
— Уверен, что отопрется, — поддержал перевертыш. — Хотя жаль. Фрит та еще падаль, на самом деле, хотелось бы хоть как-то его наказать. Но это уж мы с моими ребятками придумаем. Так, чтоб в рамках закона. А вот… лекарь должен знать, как и почему на самом деле умерли его жена и сын. Я пригласил его на разговор к себе завтра вечером. Хочу для начала просто по-человечески что ли рассказать. Прежде чем будет суд и казнь. Никто не заслуживает пережить такое.
Сказано это было таким голосом, что Табола спросил:
— Кого ты потерял? — и тут же осекся. Не его это дело.
— Жену и дочек. Близняшки должны были быть…
— Прости. Не хотел всколыхнуть воспоминания.
— Да я итак о них никогда не забываю. Хотя и не рассказывал никому. А те, кто был свидетелем уж давно за Гранью. Знаешь что, а пойдем-ка посидим где-нибудь. Тошно мне. Ничего, что я так запросто?
— Пойдем действительно к «Снежным». Даже в самом трактире сидеть не будем. Есть там место для разговоров. Сам к тебе шел для разговора не совсем по делу, — Табола вспомнил о беседке, где они сидели с Рийной.
Бывает так, что кровная родня тебе абсолютно чужая. Просто родились в одной семье, росли вместе или воспитывались, даже шалили в детстве. При этом ни привязанности, ни общности характеров или интересов, ни душевной близости. А бывает еще так, что человек или нечеловек, с которым ты случайно повстречался, становится тебе родным. Не по названию, а по сути. Сейчас между мужчинами это была еще не дружба, но предвестник дружбы и простое понимание.
Наставник Таболы в сыскном деле, сам маг, высокий, тень на службе императора, учил тогда еще «сопливого мажонка» с необычным даром не доверять, не привязываться, не поддаваться эмоциям, руководствоваться только разумом, долгом и выгодой. Дель Наварра попался ему на глаза будучи тринадцатилетним подростком, у которого внезапно прорезался дар.
Вот так вот. Его мать обладала сильной искрой, отец был бездарным, как и вся его семья. Думали, что Табола пошел в отцовскую ветвь, но он оказался «поздним сортом». Воспитанием мальчика, в основном, занимался дед по отцовской линии. Граф отошел от дел, передал главенство рода и управление семейными делами старшим сыновьям и переехал к младшему, который теперь был дель Наварра. К тому моменту патриарху семейства сравнялось 70 лет. Здесь, именно в этом доме, ему было уютно и спокойно. Перед ним не лебезили, не боялись его гнева, лишения наследства и тому подобное. Чего боятся, если не нужно никакое наследство — сами заработали достаточно. Чего лебезить, если от этого человека не зависит твое благосостояние. Деда здесь просто любили. Прислушивались к его мнению и опыту, окружали заботой без всяких расшаркиваний и церемоний. Он-то и попросил сына старого друга, не последнего мага при дворе, посмотреть на мальчика, когда тот после смерти матери «начал чудить».
А Табола начал. В тринадцать лет, когда до этого никакой искры и видения лей-линий не было, не понимаешь что именно происходит. А тут еще и нелепая, случайная смерть мамы. Мамы, которая любила и которую любил. Отца он тоже любил, но с мамой был более близок. С мамой и с дедом. Теперь остался только дед. Когда искра вспыхнула и разгорелась, он даже и не понял ничего. Просто внутри стало жарко. До этого было больно и пусто, а потом пустота и боль переросли в нестерпимый жар. Таби тогда думал, что это просто сердце разрывается от переживаний. Перед глазами вспыхнула разноцветная паутина, которая пронизывала или оплетала все предметы в пространстве. Какие-то паутинки были яркими и толстыми, другие совсем тоненькими и тусклыми, как паучья в лесу, которую можно разглядеть только когда на нее под определенным углом падает солнечный свет. Таби попробовал прикоснуться к паутинке и та тихо запела на одной ноте. На пальцах, как-будто пыльца, остался светящийся след. Он резко взмахнул рукой, чтобы стряхнуть «пыльцу», а она отлепившись словно камешек из рогатки ударила в стоящий в нескольких шагах на столе кувшин и тот раскололся.
«Что за ягхры⁈» — испугался тогда подросток и кинулся к деду. Светящаяся паутина потускнела и пропала через склянку, и Таби-таки решил никому не рассказывать. Вдруг он сходит с ума?
Конечно же, образование ему давали хорошее, но знать о лей-линиях и видеть их — совсем разные вещи. Только через несколько дней он понял, что произошло и начал экспериментировать. Видение сначала открывалось ему только в моменты острой душевной боли, когда он вспоминал маму и готов был выть от потери. Мир сразу вспыхивал разноцветной паутиной. От соприкосновения с ней на пальцах так же оставалась «пыльца», которую можно было запустить в какой-нибудь предмет.
Табола закопался в библиотеке и листал все книги про магию, которые только мог найти. Большиство этих книг были мамины. Ее никогда не учили пользоваться даром, но кое-что, как понял мальчик, она приобрела уже в Империи и училась по ним. Училась хоть как-то управлять даром. Хотя официально считалось, что дар не проявленный, а потенциальный.
Бывает и такое, что искра в человеке горит и горит ярко, но управлять ей он не может. Вот не дано взаимодействовать с леями и все тут. Только недавно Альгерта дель Наварра прошла комиссию Ковена и подтвердила свое умение магического воздействия. Буквально пару месяцев назад. Тогде же Табола нашел не только мамины книги, но и ее записи по магии и дневники. Дневники, в которых рассказывалась история его рода. Настоящая, а не прошедшая цензуру забвения нескольких десятков лет. В семье потомственных книгочеев и «пиратов» она передавалась из уст в уста под большим секретом и никогда не записывалась. Видимо, Альгерта, дочь морского кнёса и потомок «бумажного рыцаря», боялась, что по каким-то причинам не успеет передать ее сыну.
А потом за магическим сбиванием яблок с дерева его застал дед и пригласил в их дом господина имперского сыскного мага, который стал его первым учителем магии.
Сильно позже Табола осознал, что внезапно обретенный дар тогда помог справиться ему с потерей мамы, уберег от многих и многих ошибок. Тем не менее про дневники и записи матери он промолчал. Не рассказал даже отцу и деду. Это не их род и не их тайна, решил тогда подросток. Его забрали из дома на обучение в столицу, помогли раскрыть способности и даже дали дело всей жизни. А еще научили недоверию, критическому мышлению и беззаветному служению Империи. Какие уж могут быть друзья у беспринципной ищейки на службе императора… Любые привязанности его учитель выкорчевывал из молодого человека наглядными примерами и душевными ранами. Он был уверен, что преуспел.
Сейчас Табола понимал, что старания учителя пропали втуне только потому, что подросток уже знал историю своего рода, уже перенес потерю самого близкого человека и уже не доверял. И учителю больше всех.
Когда они с Лудимом пришли в «Волков», Табола провел его на задний двор в живую беседку, где они разговаривали с Рийной. Та появилась сразу же и спокойно поинтересовалась чего господа изволят.
— Принеси пару кувшинов вина и чего-нибудь пожевать, да присядь с нами. Ты, наверное, тоже хочешь знать, почему у тебя украли сына, — ответил Лудим.
— Конечно, господин. И, спасибо. Я так и не успела вас поблагодарить за то, что вы сделали. Да и ребят тоже, — ответила девушка.
Через несколько минут к беседке уже направлялись подавальщицы во главе с Тларгом, несущие кувшины с лучшим вином и несколько тарелок с аппетитно благоухающим мясом, свежими лепешками и зеленью.
— Здравствуй, капитан, — поприветствовал трактирщик. — Сегодня все за наш счет. Спасибо за помощь. Для нас всех это очень важно.
Глава стражи поднялся и пожал соплеменнику руку:
— Не за что. Это наша работа.
— Да, но я не знаю ни одного капитана, который сам бы бегал по городу, разыскивая ребенка какой-то кухарки.
На эти слова тот только улыбнулся и махнул рукой:
— Присядьте с Риной с нами. Я расскажу всё, что удалось узнать.
Когда суета вокруг стола была закончена, а Рина и Тларг оставили в трактире за главных Настаю и Миха, Лудим пересказал всё, что удалось узнать от Фрита и Йолмы.
— Как можно поверить в кухонные артефакты нидлундов…
— Как можно убить беременную женщину и ребенка…
Одновременно воскликнула трактирная команда.
Рина взяла кружку Таболы с вином, сделала несколько больших глотков и глубокий вдох-выдох. Тларг тоже не удержался и налил себе вина.
— Что будем делать? Наверное, нужно рассказать этому лекарю, — наконец произнес он.
— Я пригласил его завтра к себе для неформальной беседы. А показания Йолмы и Фрита я еще утром отправил в Сыск. Они сейчас, наверное, уже подтверждают показания. Но, зная, как у нас работают подчиненные Чендаре, на скорое разрешение дела я бы не рассчитывал, — ответил капитан.
Настроение за столиком упало. Табола задумчиво жевал кусок мяса, Рина — палочку сельдерея, а перевертыши потягивали вино. Все погрузились в свои мысли.
— Никогда не думала, что скажу что-то подобное, но мне хочется тупо напиться, — произнесла Рина.
Табола воззрился на нее с удивлением. Она практически озвучила его мысли. Он понимал, что ничего по-настоящему страшного не случилось. Даже наоборот, он нашел кусочек прошлого своей семьи. Правда, не знал, что с ними теперь делать, не сдавать же в самом деле начальству! Да и всколыхнувшиеся воспоминания о маме… Хотелось хоть на вечер почувствовать себя обычным человеком, который может просто посидеть с друзьями, выпить вина, поговорить и пошутить обо всем на свете.
— Но, мне нельзя, я ребенка кормлю… — тут же продолжила она, а потом махнула рукой и сделала несколько глотков. Опять из кружки Таболы. Он даже возмутиться не успел.
Такого панибратства от кухонной девчонки никто не ожидал. Ей даже сидеть за одним столом с магом позволено не было, учитывая как негласные, так и официальные правила поведения друг с другом разных сословий. Но, общее дело иногда обладает таким свойством — сплачивать людей и нелюдей, не обращая внимания на класс, расу и способности. Поэтому сейчас никто кроме Таболы и внимания не обратил на самовольный захват кружки с вином.
— Друзья, уж позвольте мне вас так называть, — произнес, наконец, маг. — Хочу обсудить с вами кое-что и попросить вашего содействия.
Перевертыши и Рина воззрились на него совсем уж недоуменно. Они итак были обязаны содействовать сыскному магу, ну или хотя бы не препятствовать. Но дель Наварра их удивил.
— Все вы знаете для чего я сюда приехал и что, а также кого, должен найти. Сейчас у меня еще крайне мало данных, поэтому мне, скорее всего, придется задержаться в вашем городе. Тларг, я хотел бы оплатить следующий месяц проживания здесь с завтраками и ужинами, не думаю, что всегда смогу успевать на обед. Лудим, с тебя знакомство с «королями дна», как и было обещано, и представь, пожалуйста, градоначальнику, как вернется, а то с замом разговаривать бесполезно, подозреваю. Рина…
— Я-то чем могу помочь, господин? — вскинула она на него свои темные глаза.
— Верни мне кружку и принеси себе отдельную. Не могу же я пить из кувшина.
Все рассмеялись. Уж слишком торжественную мину скорчил маг, обращаясь к девушке. Она поднялась и ушла в трактир за посудой. А когда вернулась застала мужчин обсуждающими план «наказания» Фритто Мальтикучино. Понятно, что ни о чем серьезном никто из них сейчас говорить просто не хотел. Сказалось напряжение последних суток и недопереваренная информация о преступлениях Йолмы.
Девушка поставила на стол чистую кружку, еще один кувшин с вином, тарелку с козьим сыром и зеленью. Ее пригласили присоединиться к обсуждению. Знамо дело, никто так не богат на злокозненности, как женщины.
— Сначала расскажите, что ему вообще грозит по закону, — попросила Ри.
Объяснения взял на себя Лудим.
— Фактически мы можем предъявить ему только укрывательство женщины, которая похитила ребенка. Он сам ничего же не сделал. Только дал денег за кухонные секреты. А такого пункта, как «кухонный шпионаж», как ты сама это назвала, нет ни в одном имперском законе.
— Учитывая его нежную дружбу с заместителем градоправителя и бароном Чендаре, ничего ему не будет. Отмажется, — подвел черту Тларг.
— Кстати, а с чего у него с ними такая, как ты выразился, нежная дружба? Он же простой трактирщик. Ну, не простой, но все же. Для высоких водить дружбу с каким-то обслуживающим людом, пусть он его и кормит, как-то… неестественно. Простите, но я скорее исключение, — улыбнулся Табола. — А тут и имя поменял, и трактир открыл, и успехом тот невероятным пользуется. Хотя кормят там так себе. А рецепты он у половины города подворовывает, подозреваю.
Мужчины пожали плечами и поняли, что ранее о небывалом взлете заурядного кухаря даже не задумывались.
— Найдем, чем ему так обязаны эти господа, найдем и где его прижать, — согласно кивнула Рина.
— Или найдем чем прижать господ, — не скрывая хищных огоньков в глазах поддержал маг.
Очень уж он не любил барона. Было мужчине что припомнить спесивому борову.
— С чего, кстати, такая нелюбовь к Чендаре? — спросил Лудим у мага. — Вряд ли же это только профессиональное. Мало ли таких карьеристов в Сыске. Да, почитай, каждый третий-четвертый. Или это какая-то тайна?
— Какая уж тайна… Просто была неприятная история, вспоминая про которую, мне до сих пор руки помыть хочется, а лучше в мыльню сходить. После нее Чендаре удалили из столицы. Даже не думал, что он вообще хоть какую-то должность где-то получит. Но, видимо, денег у его семьи хватило. Раз уж он здесь и о его столичных подвигах не известно.
И Табола начал рассказывть.
История эта произошла около двадцати лет назад, когда самому Таболе было около семнадцати. Он тогда прилежно изучал магию и начинал свою карьеру мальчиком на побегушках в Приречном Сыскном отделе столицы. Сюда его устроил учитель, чтобы юноша не был оторван от действительности, общался с самыми разными людьми и постигал высокую науку сыскного дела. А это, чаще всего, умение находить подход к разным персонам, широкий кругозор и аналитический ум, который как и мышцы отлично поддается тренировкам.
Баронет Августо Чендаре, еще не барон, к тому времени уже дослужился до старшего сыскаря и возглавлял небольшой отдел в пять человек. Отдел занимался кражами, пропажами, в том числе и людей, и разбирательствами с наследством, если есть подозрения в криминальности смерти завещателя. Как правило, делами без магического следа, но связанными с высокими домами. Для непосвященных Табола пояснил, что Сыск какого-то города или района, если это касается крупных городов, состоит из двух практически автономных частей: обычного и магического. Даже несмотря на то, что обе части подчиняются одному главе, у них разный состав кадров, разное оборудование и, что главное, разный бюджет. Вот бюджету-то и завидовал черной завистью Чендаре, не имеющий и отблеска искры. Зато его титул и соответствующие ему образование, обращение и общение позволяли заниматься делами среди власть и деньгидержащих. Такие сыскари как он были необходимы, как минимум, в столице. Ведь не каждый аристократ и дворянин допустит в свой дом человека низшего ранга, опасаясь, в первую очередь, сохранностью тайны своего грязного белья. Некоторые вещи выносить на публику не хочется никому, а тем более высоким семействам. Чендаре нашел свою нишу, где достаточно активно продвигался, получая немалый откат как за сохранение тайны, так и за трактование улик в пользу «откатившего».
Дело о пропаже графской дочки сначала казалось довольно простым. Сбежала девчонка с полюбовником, оставив записку в стиле: люблю не могу, вы меня неволите, замуж за постылого отдаете, ухожу к своему счастью.
И прокатило бы. С любой другой прокатило бы. Побушевал бы отец, отправил слуг искать, перерыл бы переписки, расспросил подруг девчонки и… не нашел. И потерял бы массу времени. Но не с Иветтой Алоис Аресской. Со стороны графская дочка казалась такой же как все аристократочки. Милая, ранимая и даже воздушная. Такая вся с локонами, в кружавчиках по последней моде, с неизменной зверушкой в нежных ручках. Мало кто обращал внимание на серьезный взгляд зеленых глаз, на спрятанную в виде украшения мизерикордию в кудряшках и на то, что милая зверушка с блестящим голубеньким ошейником — мангуст. Хищный и послушный хозяйке.
Со стороны казалось, что девушка — вся в матушку. Такое же красивое и пустоголовое украшение графского дома. Ах, как жаль, что у графа одна дочка, наследство пойдет по женской линии. Какое несчастье для рода! Никто кроме графа и его, не такой уж пустоголовой, кстати, жены не знал, что Иветта матери приемная, а вот отцу роднее некуда. Что родила ее ведьма и что у девочки есть искра. Дремлющая, но дающая возможность проявить себя в потомках. Вот и воспитывал граф дочь жестче, чем некоторые сыновей. Да, любил и баловал, многое прощал, но и муштровал как не всякого гвардейца. Сама же Ива была под стать отцу. Умная, цепкая, не по годам мудрая. Она прекрасно знала о своем происхождении и понимала чего хочет от этой жизни и чего может добиться. Когда-то, когда ей не было еще и девяти лет, они с отцом решили, что будут «делать вид». А потому дочурка-сорванец, дочка-непоседа во время приездов из родового имения в столицу превращалась в «ах-какую куколку». Ива училась выживанию среди высокого общества: перенимала манеры, разучивала родословные и межродовые интриги, дружила и создавала коалиции. Это мужчинам кажется, что они сильные мира сего, что именно они принимают решения и претворяют их в жизнь. Вот женщины точно знают, что парой взмахов длинных ресничек и вовремя запущенной сплетней можно пустить под откос даже многоходовые политические интриги, разбив, казалось бы, крепкую деловую дружбу. Не всегда и не всякую, но если постараться, если знать подоплёку, если точно представлять себе результат… Впрочем, мужчинам никогда не раскусить и половины женских уловок. Они стараются «не лезть в этот курятник», как говорят некоторые самонадеянные, или «в серпентарий» — это уже те, кто раз «слазил в курятник».
Иветта пропала, оставив странную записку и ее отец сразу же не раздумывая бросился к профессионалам, то есть в Сыск. Дело оказалось у Чендаре и его подчиненных. Баронет собирался действовать именно по плану: опрос слуг, переписки, подруги. Раздал указания и сыскари принялись за дело.
Граф предполагал, что дочь исчезла ночью, но опрос слуг показал, что девушка рано утром была дома. Она спустилась в малую гостиную, позавтракала и отправилась на прогулку в сопровождении доверенной служанки. Той, кстати, тоже не досчитались. Отчета о своих планах она никому не давала. Прислуга думала, что в курсе граф, а граф, в свою очередь, странно проспал почти до полудня. Ранее за ним такого не водилось, но вчера он поздно вернулся, а потом засиделся с бумагами в кабинете. Поэтому и хватился дочки уже к обеду, когда она не пришла разделить с ним трапезу. Камердинер, отсутствующий утром, ответил, что молодая госпожа сегодня еще не спускалась. Заволновавшись, граф поднялся в комнаты к дочери, где и обнаружил недовольного отсутствием хозяйки мангуста и записку на туалетном столике. Ни разу не поверив кривым строчкам с завитушками: «Это вообще не почерк Иветты!», обратился к сыскарям.
Обыск в комнате девушки показал, что она не взяла с собой ни одежды, ни драгоценностей, вообще ничего. Ну какая женщина решится уйти из дома, оставив самое ценное — любимого питомца и любимые побрякушки. А, значит, не побег. Похищение.
Дальнейшее расследование установило, что исчезла девушка со служанкой в районе Приречной торговой улицы. Здесь вдоль набережной были устроены магазинчики, лавочки и чайные для высокой публики. Тем утром многие из них еще не открылись. Известно же, что дамы и господа просыпаются не раньше полудня, это не какое-то простонародье, которое вскакивает с третьими петухами и стремиться заработать лишний (нет!) медяк. Опрос всех лавочников и просто живущих на этой улице, который проводили подчиненные Чендаре, не дал ни одного свидетеля. На этом дело встало. Казалось, что девушка просто вышла на улицу, дошла до набережной и испарилась вместе со служанкой. Пока сыскари занимались поиском свидетелей, граф Аресский решил не сидеть на месте. Он добился приема у учителя молодого Дель Наварра и посулил всё, что можно магу, если тот поможет найти его дочь. На это у безутешного отца ушло несколько часов.
К тому моменту Табола только-только начал узнавать свои способности и управлять ими, но к делу его учитель подключил. Правда, в качестве того же мальчика на побегушках.
— Я так понимаю, что нам все-таки не известно точное место пропажи девушки? — обратился к наставнику Табола. — По словам служанки, молодая графиня направилась в сторону Приречной, а на самой набережной ее никто не видел.
— Верно.
— Нужно еще раз опросить слуг. Кто-то из них явно врет. И попробовать проследить путь девушки от дома, чтобы локализовать место исчезновения. Я могу попробовать магией.
— И это верно. Что ж пойдем. Попробуешь свои силы, а я подстрахую.
По приезду в графский дом Табола активировал усилитель. Чуять, когда ему откровенно врут маг мог и так, это была часть его природных способностей. Но человек же не всегда обманывает напрямую. Он может не договаривать, может умышленно опускать какие-то детали, которые меняют суть, может просто не придавать им значения. Для это и нужен артефакт-усилитель, он помогает различать нюансы эмоций полуправды или полулжи.
Граф сразу же приказал собрать всех слуг, начиная от горничных и заканчивая конюхами, в большой гостиной. Наставник задавал вопросы, а Табола присматривался.
— Вот этот, эта и тот, — указал он на камердинера, кухарку и помощника конюха поочередно.
— Все свободны, а вы трое останьтесь. — отпустил слуг граф.
Мальчишка лет тринадцати, помощник конюха, стрельнул глазами на окна, дверь, дернулся было в сторону, но путь ему перекрыл один из сыскарей, пришедших с магами.
— Что ж, дружочек, с тобой и поговорим, — обратился к нему с улыбкой «доброго» зверя крокодила учитель Таболы.
— Не знаю я ничего!
— Врет, — парировал Табола. — Про местонахождение, может и не знает, но когда и где точно.
Благодаря артефакту сейчас он четко видел все недомолвки. Эмоции человека для него в этот момент отображались на ауре разными цветами. Мы не просто отвечаем на вопросы словами, мы мысленно представляем образы, вспоминаем, подбираем слова и все это ментал видит. Вот блекло-зеленый оттенок досады, вот бурый злости, грязно-желтый страха. При упоминании о графской дочке у мальчишки как раз и играли эти чувства. Будь Табола хорошим ментальным магом, он бы не только эмоции считывал, мог бы проникнуть в мысли, увидеть образы, но здесь способностей ему досталось самым краешком. Да и их можно было развить, дай только время.
Парнишка на глазах сдулся как испорченный мячик и начал рассказывать:
— Госпожа Иветта просила меня кое-что приносить для нее из лавки травника. Писала записку, я относил и тот давал мне мешочек с травами или зернами какими-то. Что в них было я не знаю.
— Почему тебя, а не свою служанку?
— Не знаю.
— Кому ты рассказал, что делаешь для своей госпожи?
— Никому!
И сразу же яркий ядовито-желтый всполох страха.
— Врет, — это Табола. — Этого кого-то он боится.
— Потому что она ведьма! И, если расскажу, порчу нашлет!
Мальчишка уже вопил и трясся мелкой дрожью. Наставник чуть приблизился к нему и Табола почувствовал, как он коснулся силы.
— Что тебе дала ведьма? Дай сюда, — и протянул руку.
Конюший достал из кармана платок, в котором было завязано три золотых, и протянул магу. Тот надев на руку перчатку взял узелок, развязал, внимательно осмотрел и вернул мальчишке золотые. Платок аккуратно положил на стол. Все присутствующие почему-то посмотрели на белую с вышитыми незабудками тряпочку как на свернувшуюся гадюку.
— Тебе ничего не грозит. Расскажи, где ты ее встретил, как она выглядела и что именно говорила.
И паренек, чуть подуспокоившись, поведал, что встретил ведьму дней за семь до исчезновения девушки. Он как раз возвращался от травника и в этот раз нес не травки, а какие-то стеклянные сосуды и трубочки. Они были аккуратно завернуты в ветошь и сложены в мешок. Знал о том, что несет, потому что победило любопытство и он заглянул внутрь (только в тот раз! Лоссом клянусь!). Был уже вечер, стремительно темнело. На углу улицы рядом с домом его остановила женщина в темном плаще. Она как-то ловко схватила парнишку за плечо и дернула в сторону. И такой жутью от нее веяло, что мальчишка мало не обделался и рассказал обо всем о чем его ведьма спросила. А спрашивала она о хозяйке. Выслушав ответы, заглянула в мешок со стекляшками, склянку подумала и начеркала записку. Приказала отдать госпоже и вручила ему вот этот узелок с золотыми. Напоследок пообещала, что коль он кому расскажет, так будет проклят на веки. И конюший поверил. Такой страшной показалась ему незнакомка. Вернувшись домой, он отдал Иветте мешок, в который сунул записку. Вроде как она там и была, а он в мешок не заглядывал, ничего о его содержимом не знает.
— Ее служанка была рядом, когда ты передавал то, что принес?
— Нет. Я ничего больше не знаю, господин, — опять заныл подросток, размазывая сопли по щекам.
— Правда, — резюмировал Табола.
Затем настал черед кухарки и камердинера. Надо ли говорить, что все трое отправились в застенки сразу после чистосердечного рассказа. Камердинер сливал информацию о планах и переписке хозяина. К исчезновению это отношения не имело, его просто подкупили компаньоны графа. Пусть господин сам со своими денежными делами и компаньонами разбирается.
А вот кухарка оказалась в деле. Она подсыпала накануне вечером графу снотворное в малиновый взвар, чтобы тот проспал уход дочери. Ему-то девушка могла что-то рассказать о цели прогулки, могла не рассказать, но рисковать похитители не хотели. Впрочем, многого она тоже не знала. Продалась она не за полновесные золотые. Ее поймали на злобе и жадности. Оказалось, что дочка кухарки метила в личные служанки госпожи Иветты, но та уже на следующий день резко отказалась от помощницы, назвав ее болтливой идиоткой, которая сует нос куда не просят, и взяла себе «девку чуть ли не с улицы». Вот женщина и затаила злобу. Как так от ее прекрасной воспитанной домашней девочки отказались! А что девочка криворука и все, что умеет — это собирать сплетни, придумывать сплетни и разносить их по всем соседним домам, ее как-то не волновало. А кому надо, чтобы вся соседская прислуга обсуждала цвет твоих панталон или читала личную переписку?
Нет, к кухарке приходила не женщина. Она общалась с мужчиной. Звали его Торос и он был слугой в каком-то доме. Ни имени его хозяев, ни даже где находится дом, она не знала. Не спрашивала как-то. Лицо тот не прятал, но по такому описанию можно было треть мужчин города хватать и допрашивать. Невысокий, простая добротная одежда, русые волосы, обычные глаза, вроде серые или голубые, нос, рот, подбородок. Да уж, не густо. Он попросил женщину всыпать порошок в еду или питье графа. Пояснил, что снотворное и ничего-то с его светлостью не случится. Женщина и взяла, и подсыпала.
— А если б там яд был? Дура! — возмутился было граф, но маг остановил его движением руки.
— С чего ты решила, что тот мужчина слуга, может просто переодевался?
— Так, не знаю. Но не высокого рода. Вел он себя так, запросто. Высокие, даже если переоденуться в лакейский костюм, все равно ведут себя иначе, — пояснила женщина.
— Когда и где ты с ним познакомилась?
— Так может дней за пять до того. Я с рынка возвращалась. Мы столкнулись, у меня корзина из рук и полети. Он помог собрать овощи, извинялся очень, предложил донести покупки до дома.
Тогда-то мужчина и разговорил кухарку. Та поведала ему об обиде за дочку, он посочувствовал. Мол, сам служит и всякое бывало. Но госпожа у него справедливая, никогда деньгами не обижает, невесть чего не требует. Может пристроим твою девочку к ней. Сразу видно, что у такой матери дочь должна быть воспитанной. Женщине это польстило и она согласилась кое в чем помочь. Конечно, не бесплатно, а за перспективу для дочери. Рассказывала какой распорядок заведен в доме, как близко общается Иветта с отцом, какие отношения с матерью, что любит, что не любит, чем увлекается, интересуется, куда собирается.
— Ничего я такого не рассказывала, это ж все итак знают! И никогда ничего не подсыпала кроме того раза!
— Дуууура! — еще раз не выдержал граф.
— Успокойтесь, ваша светлость, успеете еще зачистку слуг устроить, — промолвил наставник Таболы и опять обратился к женщине. — Тем утром госпожа или ее служанка несли что-то в руках, когда уходили? Торбу там, сумку, корзинку?
— Нет. Барышня с маленькой сумочкой, Лила вообще без ничего.
— Ясно. Забирайте ее, — получив кивок от Таболы, мол это всё, приказал маг сыскным.
Кухарка завопила, бросилась графу в ноги, прося не губить, она ж ничего такого и не сделала. Тот держал себя в руках и пинков не навешал, хоть и очень хотелось. Демонстративно отвернулся к окну и задумался.
— Скажите, — произнес он, когда все лишние удалились. — Моя дочь еще жива?
— Сейчас и проверим. Табола?
— Да.
— Нужно найти все это оборудование, что покупала девушка и ингридиенты тоже.
— Покажите ее комнату, я попорбую почуять, что с ней. Но, думаю, при поиске оборудования обыск дома будет быстрее и эффективнее. Я правильно понимаю, что сыскари весь дом не обыскивали, только комнату вашей дочери? — обратился он к графу.
Тот недовольно покосился на мальчишку, но понимал, что он маг, хоть и зеленый еще. Надо как-то с ним поаккуратнее.
— Нет. Кто бы им позволил.
— Сейчас придется.
— Давайте, граф, сначала посмотрим на комнату Иветты.
Комната девушки, вернее, анфилада комнат: гостиная, комната служанки, кабинет, спальня, гардеробная и уборная, были отделаны в едином стиле. Синие и голубые спокойные тона стен и обивки, светлое дерево мебели и дверей, никаких лишних украшательств, вроде статуэток, вазочек, рюшечек. Все просто и лаконично. В спальне стояла большая клетка, где сидел грустный мангуст. По словам графа, зверек после исчезновения сначала рвался куда-то, небольно цапал всех за руки, а потом лег и лежал в клетке отказываясь от еды и воды.
Табола сразу же подошел к нему, открыл дверцу и протянул руку к животному.
— Не стоило бы, молодой человек, он только Иву слушается. Остальных терпит и может покусать, — предупредил граф.
Но Таби не обратил на него внимания.
— Иди сюда, мой хороший, — обратился он к зверьку. — Не грусти, найдем мы твою подругу, обещаю.
Мангуст поднял мордочку, внимательно посмотрел в глаза человеку и, как-будто что-то в них прочитав, перебрался по рукам мага к нему на плечо. Чуть оживился и что-то защебетал-затрещал жалуясь.
— Помоги мне, — мягко произнес Табола. — Ты же чувствуешь, что с твоей подругой.
Маг отпустил силу, коснулся лей и всмотрелся в зверька. «А девушка-то не без способностей!» — ясно понял он. — «Делать может и ничего не может, но чутье у нее есть и зверек этот скорее фамильяр, чем живая игрушка!».
Связь юной графини и мангуста он сейчас видел очень четко. Она пульсировала ниточкой, вплетаясь в леи и рассеиваясь в них. Жаль, что по этой связи не удасться пройти. Не хватает знаний и умений, а у наставника нет таких способностей.
— Девушка определенно жива. Судя по всему, ее где-то удерживают. Но не факт, что она в сознании и ей не причинили вреда, — наконец откликнулся маг.
Граф шумно выдохнул. Все то время, что Табола общался с мангустом, он, оказывается, забыл как дышать.
— Во что же ты ввязалась, дочка… — тихо произнес он.
Обыск дома они в сопровождении двух сыскарей начали с чердака. Логично рассудив, что сюда она могла хоть по десять раз в сутки подниматься незамеченной, так как лестница к нему начиналась рядом с комнатой графской дочери.
К удивлению графа Аресского здесь сыскари обнаружили мини-лабораторию или, как выразился наставник Таболы, «ведьмачью ритуальню». От входа между старыми сундуками с барахлом, сломанными деревянными вешалками, наваленными друг на друга креслами без обивки вела извилистая тропинка, вытоптанная в пыли. Оканчивалась она у отгороженного рядом с небольшим чердачным окошком пространства. Здесь не было ни пылинки. Стояли вкруг столы с ящиками на них, стеклянными колбами и ретортами, небольшой горелкой. На отдельном столе лежали книги и записи. Здесь же на стене была карта города, на которой булавками с яркими головками было помечено более десятка мест. Кое-где эти булавки пришпиливали записки, видимо написанные рукой Иветты. «Мия Д’альего, 16», «Нора Варт, 15», «Синяя юбка,?». Некоторые содержали имена и цифры, некоторые какие-то произвольные словосочетания. Ящички на столах были наполнены травами и кореньями. Все без исключения подписаны.
— Скажите, ваша светлость, а ваша дочь имела какие-то способности? — это Табола знал, что они точно были, учителю он об этом не сообщил.
— Спящая искра у нее была, но никакого проявленного дара.
— А давно она увлекалась ведьмачьей ритуалистикой?
— Вообще не увлекалась. Хотя книги у нас в поместье есть. Библиотека обширная и даже я всего, что там есть, не знаю. Могла начитаться. Но, Ива очень благоразумная барышня. Мы общались на тему ритуалов и она прекрасно знает, как опасны они могут быть для обычного человека без знаний и подготовки.
— На интересные темы вы с дочерью беседуете, граф.
— Что означают эти рисунки и наборы трав? — проигнорировал это замечание он.
— Поиск, — отозвался Табола. — Она кого-то искала.
— Но кого и зачем?
— Думаю, что когда поймем кого и зачем, найдем и ее. И побыстрее бы. Очень мне не нравятся эти ее пометки, — отозвался учитель. — Табола, сейчас отправляешься к себе в Приречный и начинаешь смотреть архивы. Ищи заявления о пропаже девушек. Перепиши с карты все имена, которые обозначены на записках района. Господа сыскари, вы бегом в Королевский и Зеленый Сыски с тем же заданием.
— А… — начал было молодой маг.
— Указания для капитанов Сысков я вам сейчас черкану. Сам подниму своих ребят и мы займемся остальными районами. Здесь никто ничего не трогает пока я не найду специалиста. Это понятно? — мужчина дождался кивков ото всех. — Это ведьмачья магия, и я в нее без консультации не полезу. Остаточный магический фон, хоть и крайне слабый, практически на грани восприятия, но есть. Нечего тут без ведьмака делать.
— За какой период искать? — спросил один из сыскарей.
— Год. Вряд ли больше. И… Таби, возьми пока зверька с собой. Пусть будет при тебе.
Табола погладил мангуста, итак отказывающегося слезать с его плеча, и направился на выход. Подождал в кабинете пока наставник не напишет письма с указами для капитанов районных Сысков, забрал свой, утяжеленный личной печатью Главного императорского сыскного мага, и практически бегом кинулся к Приречному.
Влетев в здание Сыска, он сразу же направился к капитану. Тот, прочитав послание, отправил его к Чендаре. Именно в его отдел должны были поступать такие заявления и его ребята их расследовать. Тут Таби наткнулся на неожиданные препятствия. Баронет с чего-то распсиховался, заявил, что ни до какого архива он сопляка, да еще с крысой на плече, не допустит, нечего копаться в его делах каким-то недоучкам. За крысу обиделись и мангуст, и маг. Но сделать ничего не успели, на этих словах в кабинет зашел капитан и Чендаре пришлось заткнуться. С Таболой в кабинет архива отправился один из его приближенных подчиненных. «Подсказать, если что», но на самом деле присмотреть. Таболе это крайне не понравилось, почему-то доверия к «коллеге» он не испытывал и по дороге к кабинету потихоньку кастанул на него «рассеянность». Простое, но гаденькое заклинание рассеивало внимание, не давало сосредоточится на чем-то одном, а, если влить побольше силы, то вообще уносило человека из мыслей в мечтания. Силы Таби сдуру и по неумению не пожалел. Доверенный человек Чендаре только и успел, что показать, в каких отделах архива можно поискать требуемое, а затем уселся в кресло и уплыл мыслями куда-то далеко. Мало слюни не пускал.
Пять наров понадобилось Таболе, чтобы отсыкать все дела с пропажами девушек от 12 до 20-ти лет за последний год в Приречном районе. Имени совпало только два. Но это уже невероятная удача, учитывая, какой бардак Чендаре развел в бумагах. Плюс это несомненное доказательство того, что Иветта Аресская зачем-то занималась поиском людей. Захватив бумаги с делами, он отправился к наставнику.
Личный императорский Сыск квартировал в небольшом отдельном здании на территории дворца. Молодого мага здесь знали, но также были предупреждены пускать к высокому начальству всех сыскарей без промедления. Табола миновал приемную, кивнув секретарю, и оказался в большом светлом кабинете. Наставник сидел за столом и перебирал стопку бумаг. Вид у него был крайне усталый и недовольный.
— Что накопал?
— Вот, — Табола выложил двадцать одно дело перед учителем.
— Ого! У ребят улов меньше. Давай, помоги отсортировать их. Бери стул и присаживайся рядом. А то у меня от этих бумажек уже в глазах двоится.
— По какому критерию отсматривать дела? Я так-то со всеми ознакомился.
— Тогда расскажи вкратце на какие обратил внимание и почему они тебе не понравились. Или понравились.
— Вот на эти и обратил, другие даже не взял. Потому что именно эти все закрыты. Причем практически сразу после начала расследования, хотя никто так и не найден. Очень куцые опросы свидетелей. Буквально по несколько строчек. Так не бывает. Примечательно, что всеми делами занимался либо лично Чендаре, либо его доверенный сыскарь, некто Рыну Льянка.
— Выходец с западных окраин, судя по имени?
— Именно. Кстати, уже месяц как он ушел в отставку.
— Причина?
— Старость.
— Мастер, позвольте отметить, что баронет Чендаре не тот сыскарь, который будет лично заниматься пропажей каких-то там служанок или приживалок. Он, скорее, пойдет искать потерянную брошку престарелой маркизы. За это отблагодарят весомее…
— Знаю уж. Что еще?
— Все пропавшие девушки были либо служанками из личных в богатых домах, либо приживалками. Троюродная кузина, оставшаяся сиротой и взятая в дом, бедная родственница, отправленная на воспитание к богатой тете, чтобы избавить семью от лишнего рта. Все бесприданницы и практически все без семьи, по-крайней мере той, что будет серьезно беспокоится за их судьбу. Те девицы, что не простолюдинки, все оставили записочки о любви и побеге в лучшую жизнь.
— Ясно. Иди пока в столовую, перекуси и покорми своего зверя. Силы вам понадобятся. Никуда не отлучайся, я тебя позову.
Молодой маг кивнул и отправился в столовую, которая находилась при здании. Кухари трудились в три смены и работала она круглосуточно. Кормились здесь и сыскные имперские маги, и сыскные гвардейцы, которые дежурили посменно и представляли собой силовую поддержку сыскарей, и прочий «бумажный» персонал, те же секретари и архивисты. Вся эта орава тратила немало магических и физических сил и должна была быть сыта и готова к работе в любое время суток. А какой с голодного гвайрдейца или мага прок? Выдохнется раньше, чем мяу сказать успеет.
Подавальщица хмуро покосилась на мангуста, но свежего мяса по просьбе Таболы ему в отдельную тарелочку все же положила. На улице к тому времени уже сгустилась ночь и маг отужинав придремал на стуле прямо над тарелкой, а на столе клубочком свернулся зверек.
Разбудил его гвардеец и сказал следовать за ним. Подхватив сонного мангуста Табола направился к кабинету наставника. По дороге он выяснил, что тот собирает отряд из магов и силовиков для штурма небольшого поместья, что находится за северной окраиной столицы. Там располагались имения нескольких высоких родов. Сколько и чьи Табола с ходу припомнить не мог.
В кабинете было людно. Табола проскользнул вдоль стены и устроился на подоконнике. Наставник заметил его и кивнул. Через несколько склянок в кабинет зашел маг-стихийник, судя по шеврону на рукаве — огненный и начальство начало экстренное совещание.
— Господа, у нас ритуальная магия с похищениями и жертвоприношениями, которую мы все дружно прошляпили.
В комнате поднялся гул голосов, но мужчина поднял руку вверх, требуя тишины.
— Насколько нам удалось выяснить — это сплав ведьмачьего мастерства и некромантии.
Гул не возобновился. Повисла гнетущая тишина. Уж слишком страшно было то, что произнес маг. Магия ведьмаков — это практически магия мира и жизни. Они его любимые дети, которым позволено многое. Особенность их силы — договариваться с миром, читай с леями мира. Там, где маг отвернет русло реки, ломая устоявшуюся систему, буквально насилуя природу, ведьмак уговорит землю положить на пути водного потока валун и тот повернет сам. Да, не в одночасье, но русло также поменяется. Результат один, а пути разные. Ведьмакам по сути противна магия смерти, их ритуалы не предназначены для причинения прямого ущерба. Но были в истории мира некроманты, которые извращали ведьмачьи ритуалы так, чтобы получить заемную силу у мира, вычерпать леи, фактически убив их.
— Здесь собрались только те, кому я полностью доверяю. И не мне вам рассказывать, что может произойти, если этого безобразия не прекратить.
Да, все собравшиеся прекрасно понимали. Леи итак слабосильны, слишком уж активно черпали их маги прошлого, не думая о завтрашнем дне. Возомнив себя хозяевами мира, они убивали его своей вседозволенностью. Оставновить их и объяснить, как неразумным детям, что так делать нельзя не смогли ни нидлунды, ни ведьмаки. Эти вообще гибли десятками, когда погибала магия, родившая их. Тогда-то и появились ведьмачьи ритуалы с жертвоприношениями. Ведьмаки и ведьмы приносили в жертву самих себя, отдавая свою жизнь, чтобы жил мир. Своей силой и кровью, которую до последней капли выцеживали в ритуальные круги, они насыщали гибнущие леи. Умирали они страшно, несколько наров, а то и дней, проводя на Грани и не уходя за нее. Казалось, сама Нава помогает им удерживаться и не пропускает в свои чертоги. Именно эти ритуалы и извратили впоследствии даже не некроманты, а некромрази, пытаясь добраться до дармовой силы.
— Какой план? — первым подал голос тот самый огненный.
— Поместье Марель. Как нам удалось установить, источник и идейный вдохновитель всей этой некродряни находится там. Ритуалы проводятся, как минимум, год. В расход идут «чистенькие» девушки, которых никто не хватится. Не хватился бы, если бы не Иветта Аресская, — кивок в сторону графа, который находится здесь же. Кто б его удержал. — Девушка каким-то образом или стала свидетелем похищения, или услышала о них и сопоставила факты. Так как в ней есть ведьмачья искра (да-да, граф, не скрывайте, иначе бы ритуалы ей не отозвались), она собрала воедино несколько случаев и попыталась провести ритуал поиска. Скорее всего, на этом ее и засекли. И похитили. Господа похитители были неосторожны, поэтому нам и удалось размотать клубочек. Подробности, я надеюсь, мы узнаем у девушки, когда вызволим ее. Точно известно, что Иветта еще жива. Итак, наша задача — скрытно подойти к поместью, оцепить его, погасить защитный купол, если он есть, об этом нам сейчас подробнее доложит глава разведгруппы. Убивать всех, кто встанет на нашем пути. В ритуальные кольца не лезть, постараться главных взять живыми, если это будет невозможно, не геройствовать. Убивайте без сомнений. Господин Карн будет руководить операцией. Докладывайте.
Глава разведгруппы, земляной маг-стихийник, выступил вперед и повернулся лицом к собравшимся:
— Защитного купола вокруг поместья нет. Только сигналки на основных дорогах и паре тропок, ведущих к поместью. Общий фон указывает на то, что силы шли на поддержание видимости ровного магического фона: используются родовые бытовые артефакты, может проблески искры у хозяйки, Леваны Марель, и все. Выброс силы при жертвоприношении был бы такой, что все маги столицы были бы в курсе. Это и скрывали. Делимся на три отряда. С каждым я отправлю своего человека. Ступать след в след, слушаться беспрекословно. Итак, задача первого отряда, в который войдут десяток Нила и два мага, — только Карн это произнес, огненный и еще один крупный мужчина с сивыми волосами, сделали шаг вперед, но тот их остановил. — Нет. Вы нужны на другом участке. В первом пойдут «шептуны».
Два мага-воздушника, братья-близнецы, синхронно кивнули.
— Ваша задача оцепить дом и глушить всех, кто попытается удрать. Вилла там небольшая, десятка гвардейцев и вас вполне хватит. Вряд ли побегут маги, но чем ягхры не шутят. Второй отряд — зачистка. Первые врываетесь в дом. Да, Мирн, ты как огненный идешь в нем. Только всё сразу не палить. На вас охрана, там ее около пятнадцати человек, и слуги. С тобой идет Рогар (тот самый сивый, как оказалось, тоже огненный стихийник) и десяток гвардейцев Драма. Граф Аресский, присоединяйтесь к ним. Еще не разучились держать оружие? Постарайтесь не убивать сразу, если не сопротивляются. Свидетели нам понадобятся. И в третьем отряде идут только маги и ведьмак.
Все повернулись к высокому худому мужчине, сплошь заросшему густой черной бородой, и стоящему за плечом главы Императорского Сыска. Тот усмехнулся и посмотрел на наставника Таболы.
— Спасибо, Карн, — произнес тот. — Далее я сам. Итак, знакомьтесь, Нареш — ведьмак. Так как только ему досконально знакомы данные ритаулы и их подоплека, он будет ведущим отряда. Я пойду в нем же. С нами Карн, Нария, Лима, Берг, Рутгер и… Табола, ты со зверем тоже пойдешь. Думаю, шести магов, ведьмака и ученика с хищником должно хватить.
Послышались нервные смешки и все оглянулись на Таби, на плече которого сидел мангуст. Зверек на такое внимание грозно затрещал, но парень мягко погладил его по блестящей шкурке и прошептал что-то успокаивающее.
Когда все распределились по отрядам, само собой от гвардейцев были только десятники, и по очереди начали получать более расширенные инструкции от Карна, наставник подошел к Таболе.
— Дель Наварра, ты же понимаешь, что ты не боевик и действительно еще ученик. Держись в середине отряда сразу за Лимой, за тобой будут Нария и Рутгер. Внимательно смотри так, как ты можешь. Если что, даешь знать Лиме. Понял?
— Да, — дураком даже в соплячестве Таби не был и старался прислушиваться к многоопытному учителю.
После наставника к нему подошел ведьмак.
— Это фамильяр той умной девушки? — с ходу задал вопрос.
— Думаю, что да. Только не вполне. Я вижу, что они связаны, но девушка все же не совсем ведьма, видимо.
Таби не стал скрытничать с ведьмаком. Они сейчас практически на смерть идут. Мало ли что там будет, мало ли что может подсказать Нареш. И тот не разочаровал.
— У тебя тоже что-то такое есть. Не ведьмачье, нет… Морские кнесы?
— Да. Моя мама дочь морского народа.
— После того, как это все закончится, приходи ко мне. Я кое-чему тебя научу. У тебя есть крупицы силы кнёсов. Они чем-то сродни моим. Я покажу как развить их. Я ведь правильно понимаю, что связь с той ветвью потеряна?
— Не совсем. Но уехать туда я вряд ли смогу.
— Ты родился в Империи?
— Да.
— Тогда считай, что потеряна.
Табола пожал плечами. Он надеялся когда-нибудь добраться до северных островов, на которых жил сильный и гордый народ. Надеялся увидеть фьорды, о которых рассказывала мама, услышать крики косаток, что охотятся в стальных водах, стоять на палубе корабля морского кнеса, наблюдать за гигантскими ледяными дрейфующими островами и поговорить с родными, чья кровь несет в себе ту же силу, что у него. В семнадцать лет еще веришь в чудеса, еще думаешь, что в этой жизни все возможно, стоит только захотеть. В этом возрасте легче переживаешь даже самые страшные потери и надеешься на новые встречи. Даже не надеешься, а точно знаешь, что все еще впереди. И это все, оно обязательно светлое и радостное.
После ведьмака к Таболе подошел граф Аресский и бросил:
— Ива называет его Рёкк. На одном из диалектов островных языков это означает — конец света. Поверь, конец света в отдельно взятой комнате он точно может устроить.
Парень улыбнулся, поблагодарил его и погладил зверька, называя по имени. Тот воодушевился и принялся тереться мордочкой о щеку. На этом их общение было прервано. Отряды выдвигались.
Табола все-таки был внуком морского кнеса и диалекты островов знал. «Рёкк — не конец света, а конец мира. Надеюсь, сегодня для кого-то он наступит».
Дель Наварра вместе со своим отрядом отправился на конюшню рядом со зданием Сыска, где конюхи передали им смирных и, на первый взгляд, невзрачных лошадок. Невысокие с широким крупом и толстенькими ножками, они казались серой крестьянской скотинкой. Знаток же быстро опознавал в них горских лошадок, одинаково легко тягающих плуг, скачущих по каменистым предгорьям и молниеносно набирающих скорость на равнине. На этой конюшне держали только таких. Несколько десятков, но их хватало для нужд служащих.
То, что происходило дальше Таби помнил словно сквозь туман. Вот они скачут к поместью. Останавливаются в темном леске неподалеку и ждут сигнала. Вот наставник машет рукой и они срываются по утоптанной подъездной дороге к небольшому каменному дому. Вот входят в распахнутые двери особняка. В глубине дома слышны крики и пахнет паленым. Ведьмак уверенно направляет небольшой отряд туда, где чувствует отблески родственной магии. Зверек на плече Таболы что-то верещит и срывается с его плеча, убегая куда-то вперед. В конце концов, они все оказываются в большом каменном подвале. На его полу расчерчено несколько пересекающихся кругов. В центре лежит девушка. Ее запястья порезаны и кровоточат. Несколько человек, две женщины и трое мужчин, стоят на линиях пересечения кругов и бубнят что-то речитативом. Их не становил ни шум наверху, ни влетевшие в залу люди. Табола уже видит свечение лей и понимает, что нарушить сейчас обряд может быть смертельно опасным.
— Замрите все! — скомандовал Нареш магам.
Но, прежде чем кто-то успел что-либо сообразить, откуда-то из-под ног метнулась юркая тень и бросилась в лицо одной из женщин на линии круга. Рёкк вцепился ей в горло, одновременно полосуя лапами ненавистного человека. Женщина дико завизжала и выпустила из рук свечу. Та упала внутрь круга и его линии вспыхнули. Остальные «некроманты» словно очнулись и отпрыгнули от засветившихся черт. Нареш заорал что-то непонятное и сыпанул в круги какой-то измельченной травой. Таби, увидев, что твориться с леями магическим зрением, вообще метнулся подальше и закрыл глаза локтем. Примерно то же сделали и остальные маги. Только тут очнулась безучастно лежащая в круге девушка. Это Табола понял по голосу и словам:
— Искрой и даром, смертью и посмертием молю тебя, Мать Миров, покарай убийц-чернокнижников!
Дель Наварра чуть опустил локоть и с опаской посмотрел на творящееся. Те пятеро, что пытались принести девушку в жертву, упали и корчились на полу. Нет, на их телах не появлялось язв или еще чего-то. Но он видел как круги пили их жизнь и передавали леям. Люди заходились в жутком вое. Из них утекала жизнь, которую они так легко забирали у других. Через несколько склянок на полу зала осталось лежат пять мумий. Страшненьких таких. Сила больше не бесновалась, линии ритуальных кругов потухли, а в центре в беспамятстве лежала Иветта Аресская и продолжала истекать кровью. Над ней что-то истерично верещал магнуст. Нареш кинулся к девушке, потрогал жилу на шее:
— Жива. Берите и несите ее наверх. Нужно перевязать.
Видя, что никто не двигается с места ведьмак взревел:
— Уже не опасно! Идиоты!!! Быстро!
Кто-то из магов тут же подхватил виконтессу на руки и унес наверх. Табола было хотел последовать за ними, как и мангуст, не собирающийся больше оставлять подругу, но его остановил учитель.
— Ты куда? Наша работа сейчас здесь.
Таби недоуменно посмотрел на него, мол, разве все не закончилось? Оказывается, что вся работа только начиналась.
— Мы здесь не спасители невинных девиц. Мы — сыскари. Наше дело сейчас описать все это, зарисовать линии силы, ритуальные круги, осмотреть трупы, допросить всех живых в доме, найти лаборатории, записи и артефакты… Установить ВСЕХ участников. А главное, найти тех, кто всё это безобразие прикрывал и финансировал.
— Простите, учитель. Я все понял.
Тот лишь усмехнулся. Наверняка, подумал, что-то вроде «этого сопляка еще учить и учить».
Табола вынырнул из воспоминаний и сделал большой глоток из кружки с вином. На него смотрело три пары любопытных глаз.
— А дальше-то что? — подала голос Рина.
— А дальше было долго и нудно. Но, поверь, именно в этом состоит основная работа сыскаря. Не просто найти и отдать под стражу, а выяснить все детали, написать отчеты, подшить в архивы, чтобы потом новые поколения учились на таких вот примерах. В конце концов, мы сейчас только-только нормально стали структурировать магию и способности. Только-только начали обучать магов не только внутри каждого рода, а пытаться дать разностороннее образование.
Рина еле заметно усмехнулась, но Табола понял всю подоплеку этой усмешки.
— Ты все-таки расскажи, что там было и причем тут Чендаре. Хотя я догадываюсь, что он просто заминал дела о пропажах девушек, — не выдержал Тларг.
— Не просто заминал. Эта скотина не просто за деньги закрывала глаза на пропажу каких-то служаночек. Он знал для чего им девушки! По-крайней мере догадывался. Но даже догадываться и промолчать о таком! За год «работы» в этих кругах умерло несколько десятков девчонок! И все они и на его совести тоже.
— Да уж… И как только отмазался… — прогудел Лудим. Его эта история тоже не оставила равнодушным.
— Семья откупилась. При условии, что он никогда не пересечет границу столицы и вообще в Герцогстве не появится. Я думал, что никогда больше с ним не столкнусь. Отправят в родовое поместье, найдут подходящую пару и будет он сидеть тихо и род продолжать. Ан-нет. Он даже бароном стал, хотя не был наследником первой очереди, насколько я помню.
— Его род — вассалы Асомских. Эти могли помочь отмазать, но кусок, скорее всего, урвали хороший, — прокомментировал Лудим. Он больше всех здесь разбирался в политике местных родов.
— А что стало потом с той девушкой? Иветтой. Она выжила? — неожиданно спросила Ри. Мужчины улыбнулись. Ну-да, кому что, а женщина все равно видит тут какую-то романтичную историю.
— Жива-здорова. Искру, к сожалению, утратила полностью. Отдала в качестве мести за погибших девчонок. Вышла замуж за Мирна. Того самого огненного. Трое детей и, кажется, уже внука ждут, — ответил Табола. — Кстати, все их дети огненные стихийники.
В этот момент Ри от Дома позвала Настая. Марка пора было кормить и укладывать. Рина подумала, что самое интересное она выспросит у Таболы позже. А также узнает, что тот намерен делать с Чендаре и Мультикучино.
Сам Табола в этом даже не сомневался, а поэтому отставил вино подальше и принялся за еду. План мужчины составляли около пары часов, а потом, пожав друг другу руки, отправились отдыхать. Спонтанная пьянка не удалась.