Божий молот

4 октября

Сосны подступали к дому так близко, что их можно было принять за рисунок на оконных занавесках. А за ними открывался великолепный вид: излучина тихой, поросшей зеленью реки. С запада надвигались белые, темнеющие к горизонту облака.

Сидя на кухне среди медных горшков и мисок, Артур разбил яйца в сковороду, греющуюся на огне.

— Мы знаем друг друга уже тридцать лет, — сказал он, раскладывая омлет с колбасой на тарелки. Одну из них он поставил на тяжёлый дубовый стол перед другом. — Но редко видимся.

— Именно поэтому мы так долго остаёмся друзьями. — Харри трижды постучал вилкой по столу. — Из-за этого воздуха я так голоден, будто в последний раз ел тоже тридцать лет назад. Что за чудное место!

— Ты убиваешь во мне сентиментальность, — заметил Артур, выходя за кувшином апельсинового сока.

— Колбаса?..

— Еврейское национальное блюдо.

— Господи, благослови!

И Харри набросился на жёлтую взбитую массу, лежащую перед ним на керамической тарелке. Артур уселся напротив.

— Как ты можешь здесь работать? Я предпочитаю железобетонные клетушки. Они помогают собраться с мыслями.

— Зато ты хорошо спал.

— Хорошо ли, плохо ли я сплю — всегда храплю.

Артур улыбнулся.

— А ещё считаешь себя любителем природы, рыбаком. — Он отрезал кусочек колбасы и поднёс его ко рту. — В промежутках между консультациями и занятиями я собрался было написать книгу об администрации Хемптона, но так и не приступил к первой главе. Не знаю, как описать всё, что случилось. Мы стали свидетелями чудесной трагикомедии, не правда ли?

— Хемптон больше доверял науке, чем любой другой президент со времён… со времён…

— Надеюсь, что Крокермен…

— Что за имя для президента!

— … Окажется не так плох. Я пригласил тебя отчасти из-за него.

Харри вопросительно поднял кустистую бровь. Друзья представляли собой пару, достойную классической комедии: высокий, слегка сутулящийся, обычно лохматый Артур и Харри, невысокий крепыш, едва ли не толстяк, с залысиной на лбу и дружелюбным выражением лица, несколько старившим его.

— Я так и сказал Итаке.

Итака, красивая, идеально сложенная супруга Хаврри, которую Артур давно не видел, была на десять лет старше мужа.

— Что ты сказал Итаке?

— То, что, судя по твоему тону, у тебя есть для меня дело.

Артур кивнул.

— Есть. Отдел возобновляет работу. До некоторой степени.

— Крокермен возрождает Отдел Космических Связей?!

— Не совсем так.

Артур считал Отдел Космических Связей — ОКС — своей лебединой песней в Вашингтоне. В течение трёх лет он занимал пост научного консультанта и секретаря ОКС в администрации Хемптона, назначившего его на эту должность после несчастного случая в Аресибо в 1992 году. Инцидент оказался ложной тревогой, но, тем не менее, Хемптон не отпустил Гордона. В 1994 году в Мехико-Сити глава правительства погиб от руки убийцы. Вице-президент Уильям Крокермен срочно принял присягу в Нью-Мексико и тут же отправился в Белый Дом, где, словно подружая собственный герб, заменил большинство членов кабинета. Три месяца спустя вновь назначенный начальник штаба Ирвин Шварц вызвал к себе Артура: «Хватит с нас маленьких зелёных человечков, хватит уже судов, пропавших в Бермудском треугольнике… Можете быть свободны, мистер Гордон».

— Он что, собирается предложить тебе место консультанта по науке, — спросил Харри, — и вышвырнуть этого идиота Роттерджека?

Артур покачал головой, усмехаясь.

— Он хочет создать отдел для выполнения особых поручений президента.

— Австралия. — Харри многозначительно кивнул. Он отставил стакан с апельсиновым соком, не сделав ни глотка. Напрягшись, как струна, он не спускал невидящего взора с солонки и перечницы, стоящих на середине стола. — Большая пустыня Виктория.

Артур не удивился.

— Что ты о ней знаешь? — спросил он.

— Я знаю, что гора открыта искателями опала и что её не должно быть на этом месте. Я знаю, что она фактически повторяет Айерз-Рок.

— В последнем ты ошибаешься. Некоторые различия есть. Но в главном ты прав. Гора появилась недавно, и её не должно там быть.

Артур с облегчением понял, что друг находится в неведении относительно аналогичной истории, происшедшей гораздо ближе к дому.

— А при чём тут мы?

— В конце концов, Австралия попросила совета. Через три дня премьер-министр собирается выступить с докладом перед общественностью. На него давят со всех сторон.

— Тоже маленькие зелёные человечки?

— Я не могу даже прокомментировать твой вопрос, пока ты не ответишь на мой.

— Спрашивай.

Харри ждал, все ещё напряжённо выпрямившись.

— Президент назначил меня ответственным за группу гражданских учёных. Мы сотрудничаем с военными и с государственными органами. Мой первый выбор пал на тебя.

— Я биохимик. Значит…

Артур медленно покачал головой.

— Послушай, Харри. Ты нужен мне как биохимик и как заместитель. Я уговариваю геолога Уоррена из Кент-Стейта и физика Абанте из Малибу. Они согласились, но им ещё нужно пройти политическую аттестацию.

— Ты считаешь, что я выдержу проверку на политическую благонадёжность у Крокермена?

— Выдержишь, если я буду настаивать. А я буду.

— Тебе нужен биохимик… действительно?

— Ходят такие слухи, — ответил Артур, широко улыбнувшись.

— Это было бы прекрасно. — Харри отодвинулся от стола вместе со стулом. Он съел только половину порции. — Старые друзья опять работают бок о бок. Итака не будет против. Чёрт возьми, даже если… Но…

— Такого шанса больше не будет, — сказал Артур, подчёркивая каждое слово. Могло показаться, что он пытается вдолбить важное понятие в голову бестолкового студента.

Харри наморщил лоб.

— А Дапрес из Кингз-колледжа?

— Я связался с ним. Он пока не дал ответа. Вполне возможно, что иностранцы не смогут войти в группу.

— Я бы, не задумываясь, принял предложение, — сказал Харри. Артур заметил, что глаза друга покраснели. Файнман чуть не плакал. — Но тебе нужен кто-нибудь понадёжней.

— Что ты имеешь в виду?

Харри смотрел в окно, то сжимая, то отпуская вилку.

— Я и Итаке сообщил всего лишь три недели назад.

С лица Артура мгновенно исчезло выражение радостного возбуждения, владевшего им всего лишь секунду назад.

— О чём?

— Хроническая лейкемия. Моя болезнь. Она поймала меня.

Артур дважды моргнул. Харри смотрел мимо него.

— Дело плохо. Через несколько месяцев вся моя жизнь будет уходить на борьбу с недугом. Я превращусь в обузу.

— В последней стадии? — спросил Артур.

— Врачи обнадёживают. Но я читал, что…

Его передёрнуло.

— Новые средства лечения…

— Многообещающие. Но ты должен понимать… — Харри перевёл ясный взгляд на Артура. — Итак, эта штуковина размером с Айерз-Рок — как давно она появилась?

— Не более шести месяцев. Разведывательные спутники делали съёмку местности полгода назад, и так ничего не было.

Харри весело улыбнулся.

— Чудесно. На самом деле чудесно. Что же это такое?

— Обломки Европы? — рассеянно предположил Артур. Он так и не смог посмотреть другу в глаза.

Харри громко рассмеялся и бросил салфетку на стол.

— Я не собираюсь тосковать и стенать. По крайней мере, решая твою проблему.

Горло у Артура сжалось. Он фактически вырос с Харри. Они знакомы тридцать лет. И теперь его друг — перед лицом смерти.

Артур прокашлялся.

— Мы станем мудрее, решив её, Харри. Все человечество. Я очень нуждаюсь в тебе.

— А ты можешь взять на работу потенциального инвалида?

Наконец их глаза встретились, и на этот раз Артур не отвёл взгляд. Он с усилием расправил плечи.

— Ты выкарабкаешься, Харри.

— Скажи ещё о воле к жизни.

— Присоединяйся к нам.

Харри потёр указательным пальцем глаза.

— А поездки? То есть, много…

— Только на первых порах, а потом ты можешь оставаться в Лос-Анджелесе, если пожелаешь.

— Это будет необходимо. Я прохожу курс лечения в Калифорнийском университете.

Артур протянул руку.

— Ты вылечишься.

— И тогда, может статься, будет не так страшно. — Харри крепко сжал руку Артура.

— Что?

— Умирать. Как славно было бы увидеть… Говоришь, маленькие зелёные человечки?

— Так ты с нами?

— Ты и сам знаешь.

— В таком случае, я нарисую более полную картину. На этот раз — не Австралия. Речь пойдёт о пустыне Мохаве, точнее — о Долине Смерти. Где-то между курортом Фернис-Крик и городком под названием Шошоне. Гора напоминает конус потухшего вулкана. Она новая. Раньше её никто не видел.

Улыбка не покидала лица Харри.

— Чудесно!

— Ах да, там ещё есть неопознанное живое существо.

— Где?

— В данный момент, на военно-воздушной базе в Ванденберге.

Харри возвёл глаза к потолку и поднял обе руки. Из глаз его текли слезы.

— Благодарю тебя, Господи!

«Уорлднет» США, «Эртпалс», 5 октября 1996 года.

Сегодня в мире царит почти полное спокойствие. Ни землетрясений, ни тайфунов, ни ураганов… Мы могли бы назвать уходящий день ясным и тихим, если бы не ранний снегопад на северо-востоке Соединённых Штатов, не прекратившийся до сих пор дождь над северо-западной частью Тихого океана, и признаки возвращения печально известного «Эль Ниньо» на юг. Накануне длительного засушливого периода жителям Австралии предстоит противостояние и этому стихийному бедствию.

Когда Тревор Хикс сообщил Терхьюн, своему агенту по рекламе, что утром он будет давать интервью «Кей-Джи-Би», она хихикнула и заметила: «Викки не смирится с твоим предательством». Викки Джаксон работала редактором в «Кнопфе».

— Предупреди её, что будет частотная модуляция, Шелли. Я собираюсь втиснуться между передачей о сёрфинге и утренними новостями.

— Разве «Кей-Джи-Би» занимается обзорами соревнований по сёрфингу?

— Послушай, загляни в свой список станций, — посоветовал Тревор, обидевшись. — Это не моя забота.

— Хорошо. Дай-ка я посмотрю… «Кей-Джи-Би» — короткие частоты. Ты прав. Время утверждено?

— Директор программы даёт десять-пятнадцать минут, но, будь уверена, хватит и тридцати секунд.

— По крайней мере, представишься любителям сёрфинга. Не исключено, что они ничего не слышали о тебе.

— Если моё имя им неизвестно, но не потому ли, что ты плохо работаешь? — Хикс постарался, чтобы его тон был ироничным. Он и вправду устал. В конце концов, Хиксу уже шестьдесят восемь, и хотя он сохранил здоровье и бодрость, ему больше не по силам такое напряжённое расписание работы. Лет десять назад он справился бы со всем этим на бегу.

— Ну, полно, полно. Записываю: завтра у тебя утреннее выступление по этому каналу.

— Да, завтра утром. Как будто невозможно пустить запись…

— Не говори глупостей, — строго заметила Шелли, но Тревор вряд ли нуждался в её увещеваниях.

В журналистской среде Хикс считался самым учтивым и эрудированным собеседником. Некоторая небрежность в одежде, не выходящая, впрочем, за границы избранного им стиля, и неординарное мышление создавали притягательный образ: он походил и на Альберта Эйнштейна, и на пожилого Бертрана Рассела. Реплики Тревора, обычно полностью соответствовавшие принципам технократии и казавшиеся неоспоримыми, как правило, хорошо подходили для коротких сообщений в программах новостей. Он открыл британскую главу в истории Общества Троянцев, занимавшегося изучением космических исследований и идеями строительства гигантских станций-спутников. Член Британского Межпланетного Общества, автор двадцати трёх кнги (последняя, повествующая о первых контактах с внеземными цивилизациями, называлась «Звёздный Дом»), к тому же, наиболее последовательный представитель так называемого «гражданского сектора» среди сторонников активного освоения космоса — вот далеко не полный перечень его достижений. Короче говоря, хотя Хикс и не стал любимцем домохозяек, но всё же мог считаться одним из самых известных научных журналистов мира. Несмотря на двенадцать лет жизни в Соединённых Штатах, он не избавился от британского акцента. Вот так и сложилось, что Хикс был словно создан для радио и телевидения. Конечно же, Шелли воспользовалась необыкновенными качествами Тревора и организовала «налёт» на семнадцать городов — четырехнедельное турне с выступлениями.

Итак, Тревор вихрем носился по стране. Вот и очередная остановка — Сан-Диего. Он не бывал здесь с 1954 года, когда освещал испытательный полёт первого реактивного гидросамолёта-истребителя «Морская Молния» в заливе Сан-Диего. С тех пор город сильно изменился, перестав быть ночлежкой для моряков. Тревор проживал в новом шикарном отеле «Интерконтиненталь» возле причала, и из окон его комнаты на десятом этаже открывалась панорама залива.

В те далёкие дни он, репортёр агентства «Рейтер», все свободное время посвящал рассказам на научные темы. Однако, в начале пятидесятых мир, казалось, погрузился в глубокий беспокойный сон. Лишь некоторые из его эссе привлекли внимание. Наука ассоциировалась с водородной бомбой. Разговоры о политике не требовали особого напряжения ума и приятно возбуждали. Потом Тревор улетел в Москву. Он планировал сделать несколько репортажей о конференции по сельскому хозяйству для будущей книги о русском учёном Лысенко и его возвеличивании сталинской идеологией. Дело происходило в конце сентября.

Конференция растянулась на пять мучительно скучных дней и не принесла ни пищи для работы над книгой, ни материалов, которыми он хоть как-то мог обосновать для «Рейтер» пребывание в советской столице. В последний день конференции пришло сообщение о запуске в космос восьмидесятичетырехфунтового металлического шара — Первого искусственного спутника Земли. Это событие спасло карьеру Тревора Хикса. Спутник выдвинул науку на первый план. Тревор неожиданно нашёл своего конька — космос. Он отказался от книги о Лысенко и без оглядки ринулся вперёд.

В 1965 году Хикс сбросил с плеч долой — трудно подобрать более подходящие слова — жену и с тех пор успел встретиться и расстаться с тремя женщинами. В конце концов он стал убеждённым холостяком, хотя и симпатизировал одной журналистке из «Нэшнл Джиогрефик», с которой познакомился в прошлом году в Пасадене. Та не отвечала ему взаимностью.

Профессиональная журналистская память, хранившая сведения о множестве событий, начинала сдавать. Тревор Хикс старел. Его волосы полностью поседели. Он старался поддерживать форму, но…

Тревор отгородился шторами от залива и сверкающего огнями скопления кораблей и ресторанов в Сипорт Виллидж. Вид из окна напоминал Диснейлэнд.

Переносной компьютер Хикса стоял на отделанном клёном столе. Чёрные знаки заполняли светлый фон развёрнутого экрана, похожего на окантованный лист бумаги для пишущих машинок. Тревор уселся и принялся ковырять мозоль на среднем пальце. Эта мозоль появилась, лениво подумал журналист, в результате тысяч часов, проведённых с карандашом в руке. Теперь на помощь пришёл компьютер, который умещается на коленях. Многие молодые репортёры и не знают, что такое мозоль на среднем пальце.

— Вот так-то, — пробормотал журналист, выключая компьютер и отодвигая стул. — Оставим это.

Он закрыл экран и надел ботинки. Накануне вечером он приметил на верфи старинный пароход и морской музей. Вполне подходящее место для прогулки.

Тихо посвистывая, Хикс запер дверь номера и, уверенно ступая короткими сильными ногами, пошёл по коридору.

— Что, по вашему мнению, мистер Хикс, ожидает человечество в космосе? — спросил ведущий программы — молодой журналист с густой шевелюрой, чуть старше двадцати лет. Микрофон, покачивающийся на пружинном кронштейне, так и норовил ткнуть его в нос, и Хиксу приходилось держать голову в неудобном положении. Он не отваживался поправить микрофон, казавшийся живым. Интервью записывалось на двухкатушечный магнитофон старого образца, установленный за их спинами.

— Разгорается борьба за новые источники ресурсов, — начал Хикс. Жаль: первая фраза прозвучала не слишком романтично. — Космос полон металлов — железа, никеля, даже платины и золота… Летающих гор, которые учёные называют астероидами. Мы могли бы приблизить эти горы к Земле и воспользоваться их богатствами. Некоторые из них целиком состоят из металла.

— Что может склонить молодёжь к выбору профессии, связанной с космосом?

— У них есть альтернатива, — без энтузиазма ответил Хикс, погружаясь в свои мысли. Можно назвать это инстинктом репортёра, но неприятные предчувствия не оставляли его последнее время. — Они могут предпочесть любую земную профессию и вести жизнь, очень мало отличающуюся от жизни их родителей. Или же они могут попытаться расправить крылья и устремиться к самым дальним рубежам нашей общей родины. Нет нужды убеждать молодых людей, готовых отправиться в космос в ближайшие десять или двадцать лет. Они знают, что делают.

— Вам нравится «проповедовать» свои идеи?

— Пожалуй.

Разговор о космосе закончен. Вряд ли радиостанция, специализирующаяся на новостях рок-музыки и сёрфинга, уделит много времени этой теме.

— Любовь к проповедям — не она ли побудила вас написать книгу? Может быть, вами двигала надежда найти более широкую аудиторию?

— Простите?

— Аудиторию, включающую не только любителей научно-популярной литературы. Решили теперь побаловаться научной фантастикой?

— Не просто побаловаться. Я читал научно-фантастические произведения ещё мальчишкой в Сомерсете. Артур Кларк тоже родом из Сомерсета, как вы знаете. Но я хочу ответить на ваш вопрос: нет. Мой роман не для всех. Те, кто любит читать серьёзные книги, оценят и мою, но я должен предупредить. — О, Господи, подумал Хикс, мне не просто холодно, я чертовски замёрз. — Она требует технических знаний и ничего не скажет невеждам. Для них суперобложка превратится в непроницаемую оболочку.

Ведущий вежливо засмеялся.

— Мне понравилась книга, — сказал он. — И, надеюсь, это означает, что я — не из числа невежд.

— Конечно, нет, — согласился Хикс.

— Вы, безусловно, знакомы с сообщениями из Австралии?

— Увы!

— Их передают целый день.

— Возможно, но сейчас всего десять часов утра, а я спал допоздна.

По телу забегали мурашки. Хикс, не отрываясь, смотрел на ведущего программы чуть выпученными глазами.

— А я надеялся, что вы как специалист по космическим загадкам, прокомментируете новость.

— Объясните, в чём дело, и я выскажу своё мнение.

— Известны лишь общие черты. Ясно одно: правительство Австралии не знает, как поступить с инопланетным кораблём, приземлившимся на их территории, и просит дать совет по этому поводу.

— Дождаться следующего визита, — не задумываясь, ответил Тревор Хикс.

— Вот в чём суть известия.

— Похоже на бред сумасшедшего.

Ведущий покраснел.

— Я передаю сообщения, но не сочиняю их.

— Всю свою жизнь я мечтал о возможности сделать репортаж о встрече с космическими пришельцами. Можете считать меня романтиком, но я всегда загорался, если встреча такого рода вдруг казалась вероятной. Я надеялся на чудо, однако каждый раз переживал разочарование.

— Так вы думаете, что эта новость — всего лишь мистификация?

— Ничего не могу сказать.

— Но представьте, что инопланетяне действительно посетили Землю. Присоединились бы вы к тем, кто вышел им навстречу?

— Я пригласил бы их к себе, чтобы они познакомились с моей мамой. С моей матерью.

— Вы бы приняли их у себя дома?

— Обязательно.

Хикс понемногу согревался. Наконец-то он может продемонстрировать своё истинное остроумие и необыкновенный стиль.

— Спасибо, мистер Хикс. — Ведущий отключил микрофон собеседника и заговорил в свой: — Тревор Хикс — учёный и научный обозреватель, недавно выпустивший книгу «Звёздный дом», посвящённую неизменно интригующей теме колонизации космоса и первых контактов с инопланетянами. Далее в «Новостях» вы услышите: борьба с песчаными заносами на тихоокеанском побережье и рождение серого кита в «Морском Мире».

— Могу ли я ознакомиться с репортажами из Австралии? — спросил Хикс, когда ведущий замолчал.

Он перелистал тонкую пачку распечаток новостей, переданных по телефону. Никаких подробностей. Новый Айерз-Рок в центре Большой пустыни Виктории. Геологический анализ. Аномальная структура.

— Удивительно, — сказал он, возвращая бумаги ведущему. — Спасибо.

— К вашим услугам, — ответил журналист, открывая дверь.

Ярко-жёлтое такси ожидало Тревора на стоянке. Хикс уселся на заднее сиденье, все ещё дрожа — то ли от холода, то ли от возбуждения.

— Здесь есть где-нибудь газетный киоск? — спросил он водителя.

— Газетный киоск? Только не в Клермонт-Месе.

— Мне необходима газета. Хорошая. Утренний выпуск.

— Я знаю одно место на Адамс Авеню. Там продают «Нью-Йорк Таймс», но вы сможете купить только вчерашний номер.

Хикс заморгал и покачал головой. Всё-таки ему не достаёт инстинктивного влечения к технике.

— В отель «Интерконтиненталь», — сказал он.

Большая часть его сознания продолжала обитать во времени, миновавшем двадцать лет назад. На столе в номере стояло устройство, способное дать учёному все необходимые данные — компьютер. При помощи встроенного модема можно за полчаса подсоединиться к крупнейшим агентствам новостей. Надо также попробовать вклиниться в информационную сеть, обслуживающую космические центры, и выяснить подробности, о которых пресса не решилась упомянуть. И кроме того, всегда в его распоряжении таинственный «Регулюс», которым Хикс ещё ни разу не пользовался, но он давно знал номер и код от своего друга Криса Райли из Калифорнийского университета.

«Регулюс», уверял Райли, в курсе самых скандальных событий, касающихся космоса и технологий.

К чёрту новую книгу! Хикс не испытывал подобного энтузиазма с 1969 года, когда он работал на «Нью Сайентист» и освещал полёт на Луну.

Артур лежал на кровати, положив руки под голову. Франсин облокотилась на подушки рядом с ним. Она и Мартин вернулись накануне и обнаружили главу семьи в молчаливой задумчивости. Записная книжка с предварительным планом работ лежала раскрытой, но он так и не приступил к её изучению.

Артур пытался представить себе жизнь без Харри. Мрачная перспектива, даже если грандиозные события хотя бы отчасти смягчат тоску по другу.

Распущенные чёрные волосы Франсин упали ей на плечи. Каждые пять минут миссис Гордон внимательно посматривала на мужа, однако не решалась нарушить молчание. Артур чувствовал на себе взгляды жены, но не подавал виду, хотя почти хотел, чтобы она начала расспросы.

С тех пор как Артур повзрослел, он точно знал: случись что — и Харри окажется рядом. Харри всегда готов прийти поболтать, ответить на письмо или телефонный звонок, приехать в гости, если они оба не заняты. Они вместе набирались ума-разума и даже иногда (как это ни странно) вместе ходили на свидания. Когда Артур показал Файнману Франсин, тот искренне одобрил выбор младшего друга. «Я женюсь на ней, если ты этого не сделаешь», — предупредил Харри наполовину всерьёз. В течение десяти лет Артур и Франсин знакомили своего товарища с особами женского пола, но Харри, как правило, увиливал от дальнейших встреч с этими обычно здравомыслящими, вполне приятными дамами. Роман с Итакой и женитьба на ней в Нью-Йорке в 1984 году удивили всех. Их брак, вопреки предсказаниям, оказался удачным. Молодая дама из высшего общества, дочь банкира, и учёный — не очень-то обнадёживающее начало семейной жизни. Но всё же Итака освоила азы науки, которой занимался её муж. Взамен она терпеливо и настойчиво преподавала Харри навыки поведения в высшем обществе.

Супруги подчёркивали свою независимость, но Артур вскоре понял, что Файнман не может обойтись без Итаки. А как будет чувствовать себя Итака, оставшись без Харри?

Артур ещё ничего не рассказал Франсин. Печальная новость касалась только Харри, и чтобы поделиться ею с кем-нибудь, Гордону требовалось разрешение друга. Однако Артур понимал, как глупы его сомнения, и понемногу поддавался желанию довериться жене.

Завтра утром ему предстоит отправиться в Ванденберг и своими глазами увидеть «улику», подтверждающую невероятный факт. Это величайшее событие в его жизни, и, тем не менее, он едва сдерживал слёзы.

Возможно, уже в нынешнем году он потеряет друга!

— Проклятье, — прошептал Артур.

— Ну, хватит, — проговорила Франсин, отложив книгу, и повернулась, чтобы положить голову мужу на плечо. Артур закрыл блокнот и погладил жену по лбу. Она продела палец в поседевшие завитки волос на его груди.

— Ты, в конце концов, скажешь хоть слово? Или опять — совершенно секретное поручение?

— Дело не в работе, — ответил Артур.

Он едва сдерживался, чтобы не сообщить ей о своём задании. Наверное, через несколько недель это будет возможно. Новости быстро распространяются; он подозревал, что в скором времени факт находки в Долине Смерти перестанет быть тайной. Все слишком возбуждены.

— А в чём тогда?

— В Харри.

— И что же Харри?

На глазах Артура выступили слёзы.

— Что стряслось с Харри? — спросила Франсин.

— У него рак. Лейкемия. Он работает вместе со мной… над одной проблемой, но, может статься, так и не узнает, в чём её суть.

— Матерь Божья! — промолвила Франсин и положила ладонь на грудь Артура. — Он лечится?

— Да. Но не верит, что от этого будет толк.

— Ещё бы пять лет… Говорят, что через пять лет мы избавимся от этой болезни-убийцы.

— У него нет пяти лет. Возможно, у него нет и года.

Франсин придвинулась к мужу, и они некоторое время лежали молча.

— Что ты чувствуешь?

— По поводу Харри? Я чувствую, как будто… — Он нахмурился и на мгновение задумался. — Не знаю.

— Как будто тебя предали, да? — мягко спросила жена.

— Нет. Мы не зависели друг от друга. Харри ничем мне не обязан, а я ему — только дружбой и…

— Присутствием…

— Да. А теперь он собирается покинуть меня.

— Но ты не можешь знать.

— Он знает. Хорошо бы тебе повидать его.

— Он плохо выглядит?

— Нет, в настоящий момент очень хорошо. — Артур попытался представить себе человеческое тело, превратившееся в поле боя: рак, беспрепятственно расползающийся по кровеносным сосудам от пальцев ног до макушки; биологическое сумасбродство, самоубийство, предопределённое генетическим кодом и совершаемое с помощью безмозглых безжизненных сгустков протеина и нуклеиновой кислоты. Неожиданно в Артуре поднялась ненависть к этим мельтешащим микроскопическим частичкам. Почему Господь не снабдил человека вечным двигателем — так, чтобы тот мог преодолевать жизненные невзгоды, не опасаясь, по крайней мере, за своё тело?

— Чем вы занимались? — спросила Франсин.

— У нас было целых два дня. Мы увидимся завтра — и больше я ничего не могу сказать.

— Ты уезжаешь на неделю? На две?

— Я позвоню, если задержусь.

— Звучит так, словно речь идёт о великом событии.

— Я признаюсь тебе в одном, — сказал он, обуреваемый жаждой открыть жене все, сообщить невероятное известие человеку, которого он любит больше всех на свете. (Или он любит Франсин меньше, чем Харри Файнмана? Две разных любви. Два разных пристанища).

— Смотри, держи рот на замке, — с улыбкой предупредила жена.

— На замке или просто на задвижке — всё равно не проболтаюсь. Знаешь, если бы не Харри, я бы считал себя самым счастливым человеком на свете.

— Боже! — воскликнула Франсин. — Должно быть, случилось что-то грандиозное.

Он вытер глаза уголком фланелевой простыни.

— Это так.

Эдвард Шоу, помешивая ложкой кофе, смотрел на опечатанную дверь своей палаты — туда, где на уровне головы находилось окно. Минувшей ночью он крепко спал. Кругом было тихо, как в пустыне. Чистые белые стены и мебель наподобие гостиничной придавали жилищу уют. Эдвард мог читать книги и смотреть любую передачу — двести каналов, как сообщил наблюдатель, показывая на телевизор, стоящий в углу палаты.

По внутренней связи он мог переговариваться с Реслоу, Минелли или со Стеллой Морган — черноволосой женщиной, разрешившей им воспользоваться телефоном магазина в Шошоне семь дней назад. В других палатах, по словам Минелли, находились четверо военных, которые приехали по звонку и увидели находку геологов. Все они оказались под долгосрочным наблюдением врачей. Вполне возможно, что придётся провести в кутузке год или больше, в зависимости от… От чего — Эдвард и сам не знал. Следовало предвидеть, что таинственное существо принесёт им массу неприятностей. Угроза болезни внеземного происхождения казалась тем более реальной, что некоторые результаты тщательных двухдневных медицинских исследований насторожили врачей. Теперь время протекало в утомительном бездействии. По всей видимости, никто не мог точно определить их статус и методы лечения. Никто не знал, о чём говорить с ними. Никто так и не ответил на вопрос, чрезвычайно волновавший Эдварда: что произошло с существом, обнаруженным в Долине Смерти?

Четыре дня назад, когда люди в белых герметичных костюмах провожали их в палаты, Стелла Морган повернулась к Эдварду и заговорщически спросила:

— Ты знаешь азбуку Морзе? Мы могли бы перестукиваться. Нам предстоит долго проторчать здесь.

— Не знаю, — ответил Эдвард.

— Ничего страшного, — успокоил его из-под маски один из сопровождающих. — У вас будет связь друг с другом.

— Я могу вызвать адвоката? — поинтересовалась Стелла.

Ответа не последовало. Плечи, защищённые непроницаемой тканью, поднялись и опустились.

— Мы — отверженные, — заключила она.

В девять часов принесли несколько вкусных лёгких блюд — завтрак. Эдвард съел все, следуя совету дежурного офицера, привлекательной, коротко подстриженной женщины в тёмно-синей форме.

— В пищу, наверняка, подмешано какое-нибудь лекарство, — предположил он. Он уже не раз задавал этот вопрос, становяс занудой и сам же страдал от этого.

— Пожалуйста, не превращайтесь в параноика, — ответила женщина.

— Скажите, вы действительно понимаете, что делаете? И знаете, что нас ожидает?

Она загадочно улыбнулась, оглянулась по сторонам, потом отрицательно покачала головой.

— Опасность никому из вас не угрожает.

— А что если у меня на руке вырастет гриб?

— Я видела такое однажды, — заметила дежурная. — Астронавт превращается в пузырь. Как назывался этот фильм?

— »Надувное нечто».

— По-моему, «Надуманное нечто».

— Вот-вот. То ли «надувное», то ли «надуманное». Чёрт побери, что вы предпримете, если мы и вправду заболеем?

— Будем лечить. Для этого вы и находитесь здесь, — убеждённо заявила она.

Раздался сигнал вызова, и Эдвард нажал на маленькую красную кнопку под мигающей лампочкой на панели. Из восьми лампочек и восьми кнопок, расположенных там, действовали только три пары.

— Слушаю.

— Говорит Минелли. Ко всему прочему, здесь ужасно кормят. Тебе нет прощения: зачем ты только обратился к военным?

— Я думал, они знают, что делать.

— Знают ли?

— Похоже на то.

— Они не собираются, случайно, отослать нас на шаттле в космос?

— Сомневаюсь.

— Жаль, что я не знаток медицины, или биологии, или чего-нибудь в этом роде. Тогда я бы смог хотя бы догадаться, что у них на уме.

— Возможно, они изолировали весь Шошоне, — предположил Эдвард. — Возможно, перекрыли дороги в город и оцепили гору.

— Или обнесли забором Калифорнию, — отозвался Минелли. — Да им и этого мало — огородили все западное побережье. Возводят стену поперёк равнины, чтобы не допустить вывоз фруктов и овощей.

При помощи селектора они могли разговаривать все вместе или беседовать вдвоём. Таким же образом они общались с наблюдателями и дежурными офицерами. Реслоу присоединился к разговору.

— Здесь находимся только мы да четыре военных разведчика. На свободе осталась продавщица, как её там…

— Эстер, — напомнил Эдвард. — Ещё парнишка со станции обслуживания.

— То есть, они задержали лишь тех, кто дотрагивался до этой штуковины или приближался к ней настолько, чтобы вдохнуть её микробы.

Теперь в разговор вступила Стелла:

— Итак, что же нам делать?

Мужчины не ответили.

— Держу пари, моя мать в бешенстве.

Никому пока не разрешалось пользоваться внешним телефоном.

— Это вы, хозяйка магазина? — спросил Эдвард. — Я хотел поблагодарить вас…

— За то, что я позволила вам позвонить? Действительно, мило с моей стороны, не так ли? Моя семья владеет магазином, кафе, стоянкой грузовиков, распределительной станцией пропана, пивными автоматами. Огласки не избежать. Надеюсь, мама в порядке. Боже, надеюсь, она на свободе. Скорей всего, она уже связалась с нашим адвокатом. Я похожа на избалованного богатого ребёнка, верно? «Вот придёт моя мамочка, и вам попадёт». — Она засмеялась.

— У кого-нибудь ещё есть влиятельные знакомые или родные? — спросил Эдвард.

— Нашего возвращения ожидают только через две недели, — ответил Реслоу. — Никто из нас не женат… А ты, Стелла… замужем?

— Нет.

— Ну вот, — заключил Минелли, — ты единственная наша надежда, Стелла.

— Не будьте пессимистом, — прервал его наблюдатель, старший лейтенант лет двадцати пяти.

— Нас подслушивают? — закричал Эдвард, слишком возмущённый, чтобы сдержаться.

— Естественно, — согласился наблюдатель, — я слушаю. Все ваши действия записываются на магнитофон и видео.

— И вы что, проверили наши личные дела? — спросила Стелла.

— Уверен, что служба безопасности сделала это.

— Чёрт возьми! — взорвалась она. — Не рассчитывайте на меня, мальчики. Студенткой я числилась в радикалах.

Эдвард подавил злость и негодование и выдавил улыбку.

— В радикалах? Так же, как и я. А ты, Минелли?

— К чёрту! Нет. В первый раз я голосовал за Хемптона.

— Предатель! — прокомментировал Реслоу.

— О мёртвых плохо не говорят, — напомнил Эдвард. — Он много сделал для науки. Например, поддерживал космические программы.

— И срезал расходы на внутреннее развитие, — добавила Морган. — Но Крокерман не лучше.

— Может, попытаться встретиться с президентом? — предложил Минелли. — По телевизору.

— Мы останемся здесь до конца жизни, — провозгласил Реслоу так торжественно, словно вручал премию Винсента. Слова геолога прозвучали и серьёзно, и нарочито мелодраматично.

— Кто из нас самый старший? — поинтересовался Эдвард, сознательно заявляя права на лидерство, чтобы отвлечь друзей от размышлений о будущем. — Мне тридцать три года.

— А мне тридцать, — сказал Минелли.

— Двадцать девять, — объявил Реслоу.

— В таком случае, я старше всех, — заметила Стелла.

— А сколько тебе лет? — спросил Эдвард.

— Не твоё дело.

— Они-то знают, — предположил Реслоу. — Спросим у них.

— Не сметь! — со смехом предупредила Морган.

Слава Богу, подумал Эдвард, мы в хорошем настроении, настолько хорошем, насколько это возможно. Нас не подвергают мучениям, если не считать нескольких уколов. Нет смысла стараться узнать друг о друге побольше. У нас хватит времени для этого.

— Эй, — взвизгнул Минелли, — кто-нибудь! Моё лицо… Моё лицо… На нём что-то растёт.

Сердце Эдварда учащённо забилось. Никто не проронил ни слова.

— Слава Богу! — продолжил Минелли через несколько мгновений, очевидно добиваясь как можно большего эффекта. — Да это борода. Эй, подать сюда электробритву!

— Мистер Минелли, — едва выговорил наблюдатель, — не шутите так больше, пожалуйста.

— Мы забыли предупредить вас, — извинился Реслоу.

— Я выступаю здесь в роли записного дурака, — объяснил Минелли. — Это на случай, если вы собираетесь надолго задержать меня.

Тёмно-серый автобус «Мерседес» подвёз Артура Гордона и Харри Файнмана от пассажирского реактивного самолёта, принадлежащего военно-воздушным силам, к усиленно охраняемым воротам Центра космических исследований в Ванденберге. Глядя в окно, Артур заметил в миле от здания верхушку шаттла, выступающую над железобетонной оградой, спаренные буро-оранжевые топливные баки и белые ракетоносители, парящие над массивным стальным порталом.

— Я не думал, что у вас есть возможность хранить такие вещи, — начал Артур разговор с офицером, сидящим рядом — полковником Мортоном Холлом.

Холл был одних лет с Артуром, чуть ниже и плотнее его. С аккуратными тонкими усиками, в голубой форме, он выглядел подтянутым и элегантным. За внешней учтивостью угадывалась способность настоять на своём.

— Честно говоря, её нет, — ответил Холл.

Харри, устроившийся впереди Артура, рядом с темноволосым лейтенантом Сенборном, оглянулся и внимательно посмотрел на спутников: бок о бок с каждым учёным непременно сидел военный.

— В таком случае, почему вся и все, связанное с этим делом, находится у вас?

— Потому что мы оказались поблизости и потому что мы всегда можем найти выход из положения. У нас работают системы изолированного хранения.

— И как же вы их используете в обычных ситуациях? — поинтересовался Харри. Его взгляд одновременно выражал издёвку и раздражение.

— Я не вправе обсуждать это здесь, — парировал с улыбкой Холл.

— Я так и думал, — сказал Харри Артуру. — Да, правильно.

Он кивнул и снова повернулся к ним спиной.

— Что вы думали, мистер Файнман? — спросил Холл, натянуто улыбаясь.

— Мы перенесли испытания биологического оружия в космос, — жёстко выговорил Харри. — Автоматические модули, управляемые с Земли… Стоит вернуть их — и потребуется хранение за семью печатями. Сукины дети. — Холл помрачнел, однако, к его чести, не перестал улыбаться. Он попался в свои собственные сети. — Понимаю, — протянул он.

— Мы наделены высокими полномочиями и действуем с санкции президента, — напомнил Артур. — Я сомневаюсь, что вы можете отказать нам в необходимой информации.

— Надеюсь, вы понимаете наше положение, мистер Гордон и мистер Файнман, — ответил Холл. — Вся эта история свалилась на нас неделю назад. Мы не успели пересмотреть процедуру проведения секретных мероприятий и не определили, кто может быть ознакомлен с происшедшим и в каких границах.

— Думаю, вам надлежит заняться решением этих вопросов в первую очередь.

— Мы до сих пор не знаем, с чем, собственно, имеем дело, — признался Холл. — Надеемся на вашу помощь.

Артур слегка улыбнулся.

— Ага, вот и на нашей улице праздник, — сказал он. — Туше, полковник!

— Я предпочёл бы, чтобы все вообще произошло на вашей улице, — в сердцах бросил Холл. — Для нас наступило кошмарное время. Мы задержали четырёх гражданских и четырёх военных. И у нас нет ни ордеров на арест, ни каких-либо других официальных бумаг. Вы понимаете, о чём речь? Мы рискуем подорвать основы национальной безопасности.

— А как насчёт инопланетного существа? — спросил Харри, снова поворачиваясь на сто восемьдесят градусов.

— Он… оно — наша основная головная боль. Вам лучше сначала встретиться с ним, а уж потом — с людьми, обнаружившими его.

— Оно… — задумчиво протянул Артур. — Надо бы найти более подходящее имя. И поскорее, пока «оно» пребывает в безвестности.

— Мы называем его «Гость», с заглавной «Г». Не стоит лишний раз напоминать, что мы хотели бы избежать огласки.

— Не похоже, что это удастся после сообщений из Австралии, — заметил Харри.

Холл кивнул и посмотрел на учёных.

— Нам не известно, нашли ли они то же самое, что и мы.

— По крайней мере, русские, наверняка, в курсе нашей находки, — предположил Харри.

— Не будь циничным, — остановил его Артур.

— Прошу прощения. — Харри по-мальчишески улыбнулся соседу, лейтенанту Сенборну, и Артуру. — Разве я ошибаюсь?

— Надеюсь, что да, сэр, — сказал Сенборн.

В полутора милях от взлётной полосы, предназначенной для запуска шаттла, располагалась площадка с железобетонным покрытием, на ней — железобетонное же здание без окон, раскинувшееся на два акра. Наклонные стены строения тремя этажами поднимались над окружающей местностью, закованной в асфальт и железобетон.

— Похоже на бункер, — заметил Харри, когда автобус подъехал к пандусу, ведущему на подземный этаж. — На случай ядерной атаки?

— В действительности, мы не очень заботимся о защите комплекса, — ответил лейтенант Сенборн. — Ведь пусковые площадки и взлётные полосы не защитишь от атомного взрыва.

— Перед нами экспериментальная лаборатория-хранилище. Сокращённо ЭЛХ, — объяснил полковник Холл. — Здесь содержатся изучаемый экземпляр и люди, его обнаружившие.

Автобус въехал в просторный подземный гараж и остановился у платформы, оснащённой резиновым амортизатором. Передняя дверь автобуса отворилась, издав тихий шипящий звук. Артур и Харри последовали за провожатыми вдоль платформы к длинному светло-зелёному коридору с голубыми непрозрачными дверьми. Вдоль него возле каждой двери виднелась табличка в стальной рамке с загадочными словосочетаниями и цифрами. Кое-где гудели кондиционеры. Судя по запаху, здесь пользовались новой электронной аппаратурой и антисептиками.

Коридор заканчивался приёмной. Две продолговатые коричневые кушетки, покрытые виниловой клеёнкой, и несколько пластиковых стульев стояли вокруг стола, заваленного журналами. Пестрели красочными обложками научно-популярные издания, «Тайм», «Ньюсуик» и один номер «Нэшнл Джиогрефик». На столе перед молодым, встревоженным на вид майором стояли компьютер и ящичек с пропусками. Майор проверил документы всех четырёх посетителей и набрал код широкой двойной двери, находящейся у него за спиной. Дверь открылась со звуком, похожим на свист сдувающегося воздушного шара.

— Главное хранилище, — объяснил Холл.

— Где «оно»? — спросил Харри.

— Примерно в сорока футах отсюда.

— А люди?

— Там же, только напротив.

Они вошли в полукруглую комнату, также заставленную пластиковыми стульями. На закруглённой стене виднелись окна с опущенными жалюзи, под одним из них — мойка. Харри подошёл к лабораторному столику и провёл по нему пальцем, словно учитель, желающий убедиться, что там нет пыли. Губы Артура скривились в усмешке. Харри улыбнулся в ответ и вопросительно поднял брови.

— Итак?

— Гость — за средней дверью, — сказал Холл. Он подошёл к микрофону внутренней связи, встроенному слева от среднего окошка. — Представители президента уже здесь. Полковник Пхань готов?

— Да, — послышался тонкий, почти женский, голос.

— Тогда начнём.

Жалюзи задребезжали и поднялись. Перед глазами собравшихся предстали окна, занавешенные чёрной тканью.

— Не думайте, что мы используем зеркальные стекла или что-нибудь в этом роде, — поспешил оправдаться Холл. — Мы не намерены прятаться от Гостя.

— Интересно, — заметил Харри.

— Гость попросил создать для него определённые условия, и мы постарались пойти ему навстречу, — сказал лейтенант Сенборн. — Лучше всего он чувствует себя в полумраке при температуре пятнадцать градусов по Цельсию. Очевидно, ему подходит сухая атмосфера, сходная по составу с воздухом. Мы считаем, что он покинул место своего постоянного пребывания в шесть часов утра двадцать девятого сентября, чтобы исследовать… На самом деле, мы не знаем, что заставило его выйти наружу. Так или иначе, но Гость испытал воздействие дневного света и, судя по всему, смертельно страдал от ослепительного солнечного блеска и зноя, пока его не обнаружили в девять тридцать.

— Непонятно, — бросил Харри. — Как покинуть… своё убежище, не приняв мер предосторожности? Почему бы не позаботиться обо всём заранее и тщательно спланировать выход наружу?

— Это нам неизвестно, — сказал полковник Холл. — Мы не задавали Гостю вопросов, чтобы чрезмерно не переутомить его. Мы только обеспечиваем его всем, что он просит.

— Он говорит по-английски? — спросил Артур.

— Да, и причём вполне сносно.

Артур недоверчиво покачал головой.

— А вы не обращались к Дункану Льюнану?

— Мы вызывали только тех, кого требовалось немедленно поставить в известность. Кто такой Дункан Льюнан?

— Астроном из Шотландии, — объяснил Артур. — Двадцать три года назад он взбаламутил научный мир, заявив, что у него есть сведения об инопланетном автоматическом корабле, вращающемся вокруг Земли. По предположению астрономов, корабль прилетел с Эпсилона Бутис. В качестве доказательства Льюнан приводил описания аномальных возвратных радиосигналов, отражённых, скорее всего, от какого-то предмета в космосе. Подобно многим великим первопроходцам, он разочаровался в своём открытии и отрёкся от него.

— Нет, сэр, — сказал Холл, вновь загадочно улыбаясь. — Мы не беседовали с мистером Льюнаном.

— Жаль. Я могу назвать имена сотен учёных, которым следовало бы присутствовать здесь.

— Возможно, когда-нибудь к нам присоединятся другие специалисты, — согласился Холл. — Только не сейчас.

— Не спорю. И что же дальше? — Артур показал на тёмное окно.

— С помощью полковника Пханя мы сможем через несколько минут посмотреть на пришельца из космоса.

— Кто это — полковник Пхань?

— Специалист по космической медицине из Колорадо-Спрингс, — объяснил полковник. — За короткое время, отпущенное нам, мы не могли найти более квалифицированного учёного, хотя сомневаюсь, что сделали бы лучший выбор даже после года поисков.

— Но вы не спросили нас, — заметил Харри.

Артур тихонько толкнул его локтем. Свет погас.

— Надеюсь, они записывают на видеоплёнку всё, что имеет отношение к Гостю, — многозначительно прошептал Харри Артуру, пока они придвигали стулья к окну.

— Цифровой самописец и три высокочувствительные камеры работают круглосуточно, — проинформировал лейтенант Сенборн.

— Правильно, — одобрил Харри.

Харри заметно нервничал. Артур же ощущал некоторую отстраненность от происходящего и, вместе с тем, сильное волнение. До него с трудом доходило, что на вопрос, веками занимавший человечество, наконец-то получен утвердительный ответ и что им предстоит стать свидетелями конца старой, полной неразгаданных тайн эпохи.

Чёрные занавески раздвинулись. За стеклом, вставленным в раму из нержавеющей стали, учёные увидели тускло освещённую, почти пустую квадратную комнату с бледно-зелёными стенами. В центре комнаты стоял небольшой стол, с которого свисали одеяла. В дальнем углу — пластмассовая ёмкость с чистой водой. Справа от окна в углу стоял открытый прозрачный сосуд цилиндрической формы высотой в метр. Все это первым делом бросилось Артуру в глаза, и только затем он обратил внимание на то, что скрывалось под одеялами.

Гость пошевелился и медленно сел, подняв при этом переднюю конечность. Эта конечность, очевидно служила рукой: она заканчивалась тремя пальцами, каждый из которых разделялся в области среднего сустава на два отростка. Одеяла слетели с клинообразной головы Гостя. Длинный «клюв» повернулся в сторону людей, а золотисто-коричневые глаза то появлялись, то исчезали на «лице». Артур, ощущая сухость во рту, постарался оглядеть существо снизу доверху. Но в первый момент именно глаза интересовали его больше всего: то ли они скрываются под веками, то ли, в самом деле, выплывают на поверхность бледной серо-зелёной плоти.

— Мы можем говорить с ним? — спросил Харри, обернувшись к Холлу.

— С комнатой налажена двусторонняя связь.

Харри занял место рядом с окном.

— Привет. Вы нас слышите?

— Да, — сказал Гость.

Он говорил тихо, с присвистом, но довольно отчётливо. Пришелец спустился на пол и неуверенно встал у столика.

Суставы его ног — если их можно так назвать — были вывернуты, но не так, как на задних лапах собаки или лошади: у тех «колено» является аналогом человеческого запястья. Нижняя часть конечностей Гостя разделялась на три утолщения, каждое из которых к концу переходило в два плоских пальца. Сочленения — странной, необычной формы. Своим полутораметровым ростом Гость был явно обязан длинным ногам, так как высота самого туловища, покрытого чем-то напоминающим кожу носорога, не превышала полуметра. «Макушка» вытянутой головы, выдвинутой вперёд и держащейся на толстой короткой шее, опускалась на несколько сантиметров ниже того места, где начинались ноги. С каждой стороны туловища — по руке. Пришелец стоял, сложив верхние конечности так, как богомол складывает на груди лапки.

Харри нахмурился и покачал головой, на мгновение лишившись дара речи. Он отрицательно помахал рукой перед сомкнутыми губами, посмотрел на Артура и кашлянул.

— Мы не знаем, с чего начать разговор, — наконец нашёлся Артур. — Мы очень давно ждём гостей из космоса.

— Да. — Пришелец склонил и поднял голову. Его ярко блестящие влажные глаза цвета хереса широко раскрылись. — Мне бы хотелось обратиться к вам с более приятными словами по случаю встречи.

— А что… гм, что именно вы хотите сказать? — спросил Харри.

— Вы родственники? — в свою очередь спросил Гость.

— Родственники?

— Я неправильно выразился?

— Мы не члены одной семьи — не единоутробные братья, не отец и сын и… словом, не в родстве.

— Вы связаны социальными узами?

— Этот человек — мой начальник, — сказал Харри, указывая на Артура. — Он стоит выше меня по службе. Кроме того, мы друзья.

— Может, вы те же самые индивидуумы, что стоят у вас за спиной, но только в ином обличии?

— Нет.

— Значит, вы не способны изменять свою наружность?

— Нет.

— В таком случае… — Гость издал отчётливый свистящий звук, а на спине его между лопатками проступил гребень. Возле его глаз Артур не заметил ни рта, ни носа и предположил, что, обращённые к груди, они находятся на голове возле шеи — в части, соответствующей (если вообще возможно говорить о соответствиях) длинному «подбородку». — Я сообщу вам плохую новость. Вы занимаете высокое положение в вашей группе, в вашем обществе?

— Не самое… но да, безусловно, достаточно высокое, — сказал Харри.

— Весть, с которой я прибыл, опечалит вас. Она означает, что вам грозит беда. Я впервые заговорил об этом.

Снова раздался свистящий звук. Голова поднялась, и Артур обратил внимание на щели в её нижней части.

— Если у вас есть возможность оставить планету — не медлите. Вашу Солнечную систему поразила болезнь. У вас не так-то много времени.

Харри придвинул стул поближе к окну. Гость, ковыляя боком, приблизился к толстому стеклу. Потом пришелец уселся на пол так, чтобы в окне виднелись его руки и голова. Три глаза, не отрываясь, смотрели на Харри, словно Гость стремился к откровенным доверительным отношениям или хотел выразить сочувствие…

— Наш мир обречён? — спросил Харри, многозначительно и, вместе с тем, естественно выделив последнее слово. Вопрос прозвучал без какой-либо мелодраматичности.

— Если я достаточно осведомлён о ваших технических возможностях, то — да. Вот в чём заключается моя плохая новость.

— Нерадостное известие, — сказал Файнман. — Чем вызвана болезнь? Вы состоите в армии завоевателей?

— Завоевателей?.. Не уверен. Армия?

— Организованная группа солдат, воинов, разрушителей или оккупантов. Захватчики.

На минуту Гость застыл в молчании. Его можно было принять за статую, если бы не почти незаметное подрагивание гребня.

— Я — паразит. Случайный пассажир.

— Поясните, пожалуйста.

— Я — вошь. Не солдат и не строитель. Мой мир мёртв. Его сожрали. Я прибыл сюда во чреве машины, поражённой машиной, пожирающей миры.

— Вы прилетели на космическом корабле?

— Не на своём. Не на нашем.

Гость сделал на последнем слове выразительное ударение.

— На чьём же тогда?

— Его предшественники созданы народом, обитающим далеко. Корабль самоуправляется. Он ест и воспроизводит.

От охватившего его чувства смятения, страха и необъяснимого гнева Артура пронизала дрожь.

— Я не понимаю, — сказал он, опережая новый вопрос Харри.

— Корабль — движущееся средство, которое разрушает звезды и, тем самым обеспечивает строителям беспрепятственный доступ в опустошённые миры. Он собирает информацию, обрабатывает её, а потом пожирает звезду или планету и воспроизводит потомство. Это понятно?

— Да, но как вы очутились здесь?

— Ш-ш-ш… — произнёс Харри, предостерегающе подняв руку. — Он только что объяснил. ОН путешествует зайцем. Это вошь.

— Это не вы поместили гору, корабль — или что бы то ни было — в пустыне? Так этот, гм, транспорт — не ваш? — спросил полковник Холл.

Очевидно, все сказанное Гостем явилось для военных такой же неожиданностью, как и для учёных. Молодой лейтенант Сенборн выглядел потрясённым.

— Не наш, — признал Гость. — Кораблю не нужно защищаться от нас. Мы не можем нанести ему вред. Мы жертвуем собой. — Он снова просвистел. — Мы выжили только для того, чтобы предупреждать других о скорой катастрофе, подобной той, что пережил наш мир.

— А где же пилоты, солдаты? — спросил Харри.

— Жизнь машины не похожа на вашу, — ответил Гость.

— Это робот? Автомат?

— Машина.

Харри отодвинулся назад вместе со стулом и потёр лицо обеими руками. Гость, казалось, внимательно наблюдал за ним, но не переменил позу.

— Для машин такого рода есть несколько названий, — сказал Артур, обращаясь к полковнику Холлу. — Например, устройство фон Неймана — самовоспроизводящееся, не требующее управления извне. Фрэнк Дринкуотер полагает, что отсутствие таких машин доказывает: во Вселенной нет разумной жизни, кроме нашей.

— Он льёт воду на мельницу дьявола, — отрезал Харри, не прекращая тереть переносицу. — Разве истинный учёный станет утверждать, что человеческий интеллект уникален?

Полковник Холл с болезненным выражением посмотрел на Гостя.

— Он говорит, что мы должны готовиться к войне?

— Он говорит… — сердито начал Харри, но тут же совладал с собой. — Он говорит, что у нас не больше шансов уцелеть, чем у глыбы льда в адском пламени. Арт, ты читал больше научно-фантастических историй, чем я. Как звали того парня, который…

— Сейберхейген. Фред Сейберхейген. Он называл их «Неистовыми».

— Вы больше не обращаетесь ко мне, — заметил Гость. — Вы поняли суть моей информации?

— Думаю, да, — задумчиво проговорил Артур.

Они так и не задали вопросов, которые первым делом приходили на ум. Вероятно, они боялись услышать ответы. Он оценил, что Гость не продолжает беседу.

— Сколько времени нам осталось?

— Не знаю. Скорее всего, меньше одной орбиты.

Харри содрогнулся. У полковника Холла перехватило дыхание.

— Как давно ваш… приземлился корабль? — продолжал Артур.

Гость издал тихий свистящий звук и отвернулся.

— Не знаю. Не имею понятия.

Артур, не раздумывая, задал следующий вопрос:

— Не останавливался ли корабль на одной из планет нашей солнечной системы? Это он разрушил спутник?

— Не знаю.

В комнате появился низкорослый, крепко сбитый, широкоскулый азиат — коротко подстриженный, с оспинами на лице. Артур сложил руки на коленях и уставился на него.

— Прошу прощения, джентльмены, — сказал вошедший.

Сенборн прочистил горло.

— Это полковник Туан Ан Пхань.

Пхань приветствовал учёных сдержанным кивком головы.

— Мне только что сообщили, что в Австралии опубликованы новые снимки с видеозаписей. Полагаю, это должно нас заинтересовать. Тамошние гости существенно отличаются от нашего.

В помятой одежде, с блуждающим взором Хикс сидел в своём номере на стуле с прямой спинкой и просматривал файлы с собственноручной пометкой «УРА». В них содержались выжимки из информации, собранной в научных бюллетенях, которые он получил при помощи электронной почты. Вся операция обошлась в триста долларов, но это не волновало его. Он по-прежнему был возбуждён.

Австралийская находка не оказалась журналистской уткой. На самом деле, в Большой пустыне Виктории был обнаружен массивный предмет, напоминающий огромную глыбу красного гранита. Австралийское правительство хранило этот факт в секрете до тех пор, пока не произошла утечка информации из административных, военных и научных учреждений. В любой момент пресса грозила выйти из-под контроля. Эти события и, более того, связанные с ними пересуды и слухи снова и снова повторялись в сообщениях, собранных Хиксом через информационные сети. Ничего другого и нельзя ожидать, если правительство скрывает детали происшедшего.

Хикс как почётный член радиоклуба «21 см» мог свободно пользоваться бюллетенем «Регулюс», как правило, известным только астрономам. Просматривая обзорные и подробные сообщения, Хикс наткнулся на один абзац, озаглавленный «По слухам»: «Вот это радиолюбитель-фанатик! Неважно, как его зовут. Этот парень перехватил обрывки сигналов, посланных для „BBCI“ (должно быть, речь идёт о президентском самолёте, решил Хикс). В них говорилось о нашем собственном фантоме в Фернис-Крик. Глава государства направляется на запад, в Ванденберг. Неужели?..»

Вдумавшись в смысл прочитанного, Хикс нахмурился. Он поддерживал знакомство с несколькими пилотами, служащими в Ванденберге. Имеет ли он право позвонить им и выяснить, не случилось ли что-нибудь на базе? Имеет ли он право упомянуть о «нашем собственном фантоме»?

Стук в дверь прервал его размышления. Он встал, но дверь распахнулась сама — вошла женщина с лицом азиатского типа, в зелёной блузке и широких брюках. Судя по её позе, она открывала дверь спиной.

— Уборка, — объявила она, увидев Хикса. — Вы не против?

Хикс рассеянно оглядел комнату, утешая себя тем, что успел надеть халат. Обыкновенно он работал нагишом, выставив вперёд голый живот и теребя седые волосы на груди — привычка старого холостяка.

— Пожалуйста, не сейчас.

— А когда же? — спросила она, улыбаясь.

— Скоро. Через час.

Горничная закрыла за собой дверь. Обхватив подбородок ладонью, Хикс шагал от зашторенного окна к ванной и обратно с ясным и по-детски простодушным выражением на лице.

— Я не могу сосредоточиться, — пробормотал он, включил телевизор, отыскал программу ночных новостей, потом уселся на край кровати.

В первый момент ему показалось, что он по ошибке попал на какой-то фильм. Три блестящих серебряных предмета, похожих на тыквенные бутыли, зависли над песком. Внизу стоял большой вагончик. Замысловатого вида антенна свидетельствовала об особо чувствительной аппаратуре, заключённой в нём. Сравнение парящих объектов с вагончиком позволяло определить размеры «бутылей». Длина каждой не превышала среднего роста человека. Хикс потянулся было к переключателю программ, но застыл, услышав обрывок фразы: «.. за четыре прошедших дня показали три механических устройства с дистанционным управлением, которые, по утверждению австралийского правительства, вылетели из замаскированного космического корабля. По официальным данным, учёные установили связь с этими устройствами».

Картинка со сверкающими бутылями и вагончиком сменилась типичной сценой пресс-конференции. Стройный тридцатилетний мужчина в коричневом костюме стоял на пластиковом подиуме и читал: «Мы связались с этими объектами и теперь можем утверждать, что они не живые существа, а только роботы, изготовленные строителями корабля — уже доказано, что речь идёт о корабле, — помещённого внутри скалы. Ход контакта анализируется и, хотя подробные сообщения появятся в печати позднее, уже сейчас совершенно ясно, что полученную информацию можно считать вполне позитивной, то есть, всё, что мы узнали, не пугает и даже не настораживает».

— Проклятье! — воскликнул Хикс.

Снова на экране появился кадр с бутылями.

— Они летают, — почти крикнул Хикс. — Что держит их в воздухе? Продолжайте, ублюдки! Делайте своё дело и объясните, что там за чертовщина!

— После этого сообщения прослушайте комментарии мировых лидеров, включая мнение папы Римского…

Хикс сжал кулаки, выругался, пнул комод, на котором стоял телевизор и выключил звук. Он мог, конечно, потратить ещё три сотни долларов и вновь влезть в информационную сеть, охотясь за сплетнями, или…

Был ещё один вариант — завязать с беллетристикой и снова стать журналистом, чтобы срывать один за другим покровы с тайны. И, естественно, не в Австралии. Пишущая братия уже давно обшарила Большую пустыню Викторию вдоль и поперёк и проинтервьюировала каждую песчинку.

Смутное воспоминание о каком-то деле слегка охладило его пыл. Встреча, назначенная на это утро.

— Проклятье!

Одно-единственное слово точно выразило раздражение, охватившее Хикса, когда он понял, что забыл о предстоящей беседе по местному телевидению. Ему следовало появиться в студии пять часов назад. Впрочем, это не имело значения. Есть дела поважнее.

«Фернис».. Где, чёрт возьми, это находится? Судя по всему, недалеко от Ванденберга. Профессиональные интересы приводили его в Ванденберг: он освещал запуск шаттла на полярную орбиту, осуществлённый совместно военными и гражданскими учёными. Хикс достал из портфеля карманный плейер, компакт-диск и подсоединил все к компьютеру. Он набрал код Атласа мира на справочном диске и просмотрел в указателе географических названий все слова на букву «Ф».

— Фернис, Фернис, Фернис, — бормотал он.

Искать пришлось недолго. Первый Фернис нашёлся в графстве Арчилл в Шотландии. Затем Хикс обнаружил Фернис в Кентукки и «Фернис, оз.» (что такое «оз.» — озеро?) в графстве Мейо в Ирландии. Фернис, Массачусетс… и Фернис-Крик, Калифорния. Он ввёл в компьютер номер карты и координаты. Менее чем через две секунды Хикс изучал подробную цветную карту территории площадью в сто километров. Мерцающая картинка в левом нижнем углу изображала вид той же территории со спутника. Хикс внимательно изучал карту, пока на экране не появилась стрелочка и не проплыла к крохотной точке.

— Вот он. Фернис-Крик, — понял Хикс, улыбаясь.

Как раз на краю Долины Смерти и действительно недалеко от Невады. Но всё же не так близко к Ванденбергу — между ними один штат. Хикс вставил дискету и запросил информацию Клуба автолюбителей Южной Калифорнии. Компьютер предоставил справку годичной давности: «1995, трехзвездочный отель „Фернис-Крик“, 67 номеров. Гольф, верховая езда. Удобное живописное месторасположение; вид на Долину Смерти».

Хикс задумался, отлично понимая, что факты противоречивы. Повинуясь всего лишь инстинкту, он поднял телефонную трубку, переключился на городскую сеть и спросил код Фернис-Крика. Коды интересующего Хикса места и Сан-Диего, расположенного в сотнях миль к северо-востоку от Долины Смерти, совпадали. Покачав головой, журналист позвонил в справочную и спросил номер телефона отеля «Фернис-Крик». Автомат бесстрастно назвал цифры, и Хикс, посвистывая, записал их.

Телефон прозвонил трижды. В трубке звучал сонный голос, видимо, совсем юной девушки. Хикс снова взглянул на часы — в четвёртый раз за десять минут, но впервые отметил про себя время. Тринадцать часов пятнадцать минут. Прошедшей ночью он не сомкнул глаз.

— Номер, пожалуйста.

— Я вас слушаю.

— Я бы хотел заказать номер на завтра.

— Сожалею, сэр, не могу помочь вам. Нет свободных мест.

— Могу ли я заказать столик в вашем ресторане?

— Отель закрыт на несколько дней.

— Большая туристическая группа? — поинтересовался Хикс, причём его улыбка расползлась до ушей. — Специальная броня?

— Я не могу вам ответить, сэр.

— Почему?

— Нам запрещено давать информацию по этому поводу.

Хикс представил, как девушка кусает себе губы.

— Спасибо.

Он повесил трубку и упал на кровать, внезапно почувствовав, что выдохся.

Кому же ещё, как не ему, пойти по следу?

— Нельзя спать, — решил он и сел на кровати.

Хикс позвонил в отдел обслуживания и заказал кофе и плотный завтрак: ветчину, яйца — всё, что есть в меню. Служащий предложил блюдо из трёх яиц с ветчиной и сладким перцем — омлет по-денверски. Можно подумать, что свинину и сладкий перец не едят нигде, кроме как в Денвере. Хикс согласился и позвонил в находящееся на первом этаже бюро путешествий, телефонный номер которого он отыскал в справочнике отеля.

Агент бюро уверенно сообщила, что возле Фернис-Крика находится частная взлётно-посадочная полоса, но, тем не менее, ближайшее место, куда он может полететь коммерческим рейсом — это Лас-Вегас.

— Я луче следующим самолётом, — решил Хикс. Служащая назвала номер рейса (время вылета примерно через час), номер полосы на взлётном поле в Линдберге и спросила, нужна ли Тревору машина.

— Конечно, если только я не вылечу оттуда сразу в нужное мне место.

— Нет, сэр. В том направлении есть только маленькие аэродромы; они не обслуживают пассажиров, желающих попасть в пригород. На машине вы доберётесь от Лас-Вегаса до Фернис-Крика за два-три часа, — сказала она и добавила: — В том случае, если вы ничем не отличаетесь от всех тех, кто ездит по пустыне.

— От психопатов, да?

— И от психопаток тоже, — коротко ответила женщина.

— Безумцы, все безумцы, — проворчал Хикс. — Я также хотел бы получить номер на ночь. Тихий. Чтобы ничто не отвлекало.

К тому времени, когда он доберётся из Лас-Вегаса до Фернис-Крика, будет далеко за полдень, и ему не удастся попасть в Долину Смерти дотемна. Лучше всего выспаться, подумал он, а утром отправиться в путь.

— Позвольте мне зарегистрировать ваш заказ, сэр. Номер вашей кредитной карточки, пожалуйста? Вы проживаете в «Интерконтинентале»?

— Да. Я — Тревор Хикс.

Он продиктовал имя по буквам и назвал номер «Американ экспресс».

— Мистер Тревор Хикс? Писатель? — спросила женщина.

— Да, благослови вас Господь.

— Я слышала ваше выступление вчера по радио.

Хикс представил собеседницу в виде домашней белой крольчихи. Наверное, он несправедлив к «Кей-Джи-Би».

— Правда?

— Да, очень любопытно. Вы сказали, что пригласили бы пришельца домой, чтобы познакомить его с вашей мамочкой. Вашей матерью. Даже сейчас?

— Да, даже сейчас, — сказал он. — Я полон дружеских чувств по отношению к инопланетянам. А разве не все думают так же?

Служащая нервно рассмеялась.

— Если честно, я напугана.

— Я тоже, дорогая, — ответил Хикс.

Сладкий, блаженный испуг.

Харри стоял у окна, засунув руки в карманы и рассматривал Гостя. Артур в глубине комнаты беседовал с двумя офицерами, обсуждая, как лучше провести первый медицинский осмотр пришельца.

— Мы не станем на этот раз входить к нему, — предложил Арт. — Есть фотографии, отснятые вами и… образцы кожи, которые вы взяли в первый день. Работы пока достаточно.

Харри почувствовал лёгкий приступ ярости.

— Идиоты! — процедил он сквозь зубы.

Гость, как обычно, лежал, завернувшись в одеяла и высунув наружу только «руку» и «ступню».

— Простите, что вы сказали, сэр? — поинтересовался дежурный офицер, высокий парень лет тридцати, с нордической внешностью.

— Я сказал «идиоты», — повторил Харри. — Образцы ткани!

— Я не присутствовал при этом, сэр, но должен заметить, что никто не знал, жив Гость или мёртв.

— Бог с ними, — вступил в разговор Артур, махнув другу рукой: мол, уймись. — Уж если образцы есть, они могут оказаться полезными. Сегодня я собираюсь попросить Гостя предстать перед нашими объективами, чтобы он… оно…

— Оно… — подсказал Харри. — Забудь привычные представления!

— Я хочу сфотографировать его со всех сторон, в различных позах, в движении. Я также попрошу его, чтобы он согласился подвергнуться дальнейшим исследованиям…

— Сэр, — сказал дежурный. — Мы обсуждали этот вопрос. Принимая во внимание опасность, о которой предупредил нас Гость, мы должны быть сверхосторожными.

— И что?

— Мы даём слишком много информации о себе: методы сбора данных об объекте в Долине Смерти, медицинские приёмы, рентгеновские лучи — все это и многое другое может показать им, на что мы способны.

— Ради Бога, — простонал Харри, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Артура. — Они слушали наши передачи в течение десятилетий — кто знает скольких? Они знают о нас всё, что только можно.

— Мы не уверены, что это действительно так. Из передач, рассчитанных на гражданское население, и уж, тем более, из военных радиограмм невозможно извлечь много информации.

— Уверяю вас, они видят нас насквозь. Наши возможности известны им хотя бы потому, что мы пользуемся теми же радиоволнами.

— Да, сэр, но…

— Мы учтём ваше предостережениие, лейтенант Дрейер, — сказал Артур, — но ничего не можем предпринять сейчас, пока не завершили исследование организма пришельца. Если необходим двусторонний обмен информацией — пусть будет так. Возможно, что Гость является ключиком к кораблю. Но чтобы воспользоваться этим ключом, нам надо хорошенько изучить его со всех сторон.

— Интересная идея, — признал Харри чуть слышно.

— Да, сэр, — сказал Дрейер. — Я должен поручить вам подготовку к визиту главнокомандующего. Мы в вашем распоряжении.

— Хорошо. А теперь давайте попробуем добыть кое-какие сведения у нашего визитёра.

Артур прошёл по наклонному полу и встал рядом с Харри, потом нажал на кнопку связи с комнатой Гостя.

— Простите, но я хотел бы продолжить расспросы и исследования.

— Слушаю вас, — сказал Гость, отбрасывая одеяла и поднимаясь в полный рост.

— В каком состоянии ваше здоровье? — спросил Гордон. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Не совсем хорошо, — сознался Гость. — Пища подходит мне, но она несытная.

Гость получил возможность выбрать из различных тщательно приготовленных «супов» подходящий для него. Первый же анализ ткани, взятый у пришельца, показал, что Гость, скорее всего, переваривает те же элементы, которые имеются в живых формах, обитающих на Земле. Вместе с едой Гость получал очищенную воду в лабораторных стаканах. Стальной поднос для испражнений, помещённый в дальнем углу, до сих пор оставался пустым. Гость ел аккуратно и без видимого аппетита.

— Попробуйте описать вещества, которые могли бы удовлетворить вас.

— В космосе мы находимся в спячке…

Харри отметил про себя слово «мы».

— … И в качестве питания мы использовали продукты, вырабатываемые машинами во время полёта.

Артур нахмурился. Харри сосредоточенно стенографировал.

— Мне неизвестны названия веществ на вашем языке. Пища, которуювы мне даёте, кажется, имеет много общего с нашей.

— Но она невкусная.

Гость не ответил.

— Мы бы хотели провести ещё несколько исследований, — сказал Артур, — но мы больше не собираемся брать образцы тканей для анализа.

Глаза Гостя пропали, потом появились снова. Он молчал и выглядел удручённым — если только мог испытывать удручённость и если тело пришельца изъяснялось на языке, подобном человеческому…

— Вам не придётся страдать, — продолжал Артур. — Мы не хотим ни к чему принуждать вас.

— Трудности с речью, с пониманием, — сказал Гость. Одним лёгким движением он переместился в дальний правый угол. — Есть вопросы, которые вы не задаёте. Почему?

— Простите. Что вы имеете в виду?

— Вы ничего не спрашиваете про внутренние мысли.

— То есть, про то, о чём вы думаете?

— Внутреннее состояние значительно важнее, чем физико-химический состав, не так ли? Или ваш интеллект устроен по-другому?

Харри взглянул на Артура.

— Ну, хорошо, — сказал он, откладывая в сторону блокнот. — Опишите своё внутреннее состояние.

— Смятение. Растерянность.

— Вы огорчены?

— Я растерян. Миссия выполнена. Наш путь окончен.

— Вы не… — Артур пытался подобрать простые слова. — Корабль улетит без вас?

— Вы задаёте ненужные вопросы.

— А какие вопросы стоит задать? — Харри постукивал карандашом по подлокотнику. Гость не сводил глаз с руки учёного. — Какие вопросы стоит задавать? — повторил Файнман.

— Процесс разрушения. Гибель миров. Ваше место в общей схеме.

— Да, вы правы, — быстро проговорил Артур. — Мы действительно не спрашивали вас об этом. Мы ощущаем страх, негативную эмоцию, и мы не хотим знать правду. Возможно, это иррационально…

Гость высоко поднял «подбородок». На нижней части головы, напоминающей митру, проступили две щели и небольшая впадинка шириной в два дюйма.

— Негативная эмоция… — повторил Гость. — Когда же мы поговорим?

— Некоторые из наших руководителей, в том числе президент, присоединятся к нам завтра. Подходящий момент для дальнейших расспросов. Но, думаю, будет лучше, если сначала мы выслушаем вас сами.

Артур испытывал беспокойство при мысли об информации, которая внезапно свалится на плечи Крокермена. Он не знал, как президент воспримет новости.

— Да, — согласился Гость.

— Вот наш первый вопрос, — начал Артур. — Что случилось с вашим миром?

Гость приступил к рассказу.

— Какая честь для вас, ребята, — заявила четырём своим подопечным стройная негритянка в серой блузке и широких брюках — новый дежурный офицер.

Эдвард Шоу сел на кровати и нахмурился.

— Сегодня вечером сюда приезжает президент. Он хочет побеседовать с вами и выразить свою признательность.

— Сколько времени мы пробудем здесь? — хрипло спросила Стелла Морган. Она прочистила горло и повторила вопрос.

— Понятия не имею, мисс Морган. Мы получили письмо от вашей матери. Оно — в выдвижном ящике, через который вы получаете еду. Мы можем передать любое послание от вас, если только оно не содержит информацию о том, где вы находитесь и по какой причине.

— Она пытается надавить на вас, правда? — спросил Минелли.

Они говорили о матери Стеллы, Бернис Морган, несколько часов назад. Стелла не сомневалась, что к этому часу миссис Морган подняла на ноги половину юристов штата.

— Да, это так, — сказала дежурная. — У вас мать что надо, мисс Морган. Мы стараемся решить вашу проблему как можно быстрее. Лаборатории обрабатывают результаты анализов круглосуточно. До сих пор никакие чужеродные биологические вещества на ваших телах или на пришельце не обнаружены.

Эдвард снова улёгся.

— Что здесь собирается делать президент? — спросил он.

— Хочет поговорить с вами. Это всё, что нам известно о его планах.

— И посмотреть на инопланетянина, да? — поинтересовался Минелли.

Женщина улыбнулась.

— Когда вы собираетесь поставить в известность прессу? — спросил Реслоу.

— Боже мой, по мне — так хоть сейчас. Австралийцы объявили обо всём, что у них произошло, а их случай ещё загадочней, чем наш. У них там из скалы вылетели не кто-нибудь, а роботы!

— Что? — Эдвард свесил ноги с кровати. — И об этом сообщалось в новостях?

— Вам следует смотреть телевизор. Кроме того, читайте газеты. Мы кладём их в ящики для передачи пищи. Начиная с завтрашнего дня вы будете получать компакт-диски и плэйеры, подключённые к информационной сети. Мы не хотим, чтобы у президента сложилось впечатление, что вы лишены возможности следить за событиями.

Эдвард выдвинул ящик — коробку из нержавеющей стали, находящуюся в стене его палаты — и вытащил свёрнутую газету. Ни одного письма. Девушка, с которой он время от времени встречался в Остине, не ждёт его раньше чем через месяц или даже два. С матерью он, как правило, подолгу не виделся и даже не звонил ей по телефону. Теперь Эдвард начинал сожалеть о своей ложной былой свободе. Он развернул газету и быстро просмотрел заголовки.

— Матерь Божья! Ты читаешь то же, что и я? — раздался голос Реслоу.

— Да, — сказал Эдвард.

— Они похожи на тыквенные бутыли, покрытые хромом.

Эдвард быстро перелистал газеты. Австралийские вооружённые силы приведены в состояние боевой готовности. То же положение — в военно-воздушных силах и флоте Соединённых Штатов (Не в армии? Почему же не в армии?). Запуски космических кораблей по неясным причинам отменены.

— Почему роботы? — недоумевал Минелли. — Отчего не существа, подобные тому, что найдено в Долине Смерти? Возможно, они выяснили, что не могут переносить атмосферные условия и жару, — предположил он, — потому и послали замену.

Звучало логично. Но если на Земле находилось два замаскированных корабля — собственно, почему замаскированных? — то обязательно появятся и другие.

— Может, это начало вторжения? — спросила Стелла.

Эдвард попытался припомнить сюжеты научно-фантастических телефильмов, кино и книг.

Мотивация. Ни одно разумное существо не совершит какой-либо поступок, не имея на то причин. Эдвард всегда сходился во мнении с теми учёными, которые считали Землю слишком маленькой и отдалённой планетой, чтобы привлечь предполагаемых космических путешественников. Конечно же, это не что иное как геоцентризм наоборот. Он с огорчением понимал, что недостаточно много читал о ПВЦ — поиске внеземных цивилизаций. Круг его научного чтения ограничивался вопросами геологии; он брал в руки «Сайентифик Американ» или даже «Сайенс» только в тех случаях, когда там была опубликована статья, интересующая его с профессиональной точки зрения.

Подобно большинству специалистов, Эдвард не мог похвастаться широким кругозором. Геология стала частью его существования. Теперь он сомневался, сможет ли когда-нибудь наладить личную жизнь. Даже если все четверо выйдут отсюда — а этот вопрос очень волновал его, — они станут знаменитостями. Их жизни невероятно изменятся.

Он выключил плэйер и вернулся к комиксам в лос-анджелесской «Таймс». Потом прилёг на кровать и попытался уснуть. Но он уже достаточно выспался. Эдвард едва сдерживал закипающий гнев. Что сказать Крокермену? Может, вцепиться в прутья клетки и хорошенько потрясти их? И жалобно завыть? Вот самый подходящий ответ президенту.

— Взгляните на это полотно, — пробормотал он, не заботясь, что кто-нибудь его услышит. — На нём запечатлена история.

— История! — закричал Минелли из своей палаты. — Мы вошли в историю. Неужели никто не трепещет от восторга?

Эдвард услышал, как Реслоу аплодирует — медленно и настойчиво.

— Требую встречи с моим доверенным лицом! — объявил Минелли.

Харри пробежал глазами план визита Крокермена, представленный службой президента, и их собственный план, аккуратно подколотый к папке пластмассовой скрепкой, и вздохнул.

— Горячая пора, — сказал он. — Ты привык к этому, а я нет. Охрана, следящая за каждым твоим шагом. Деловые встречи, расписанные с точностью до минуты.

— Я уже привык обходиться без этого, — заметил Артур.

Гордон и Файнман проживали в двухместном номере ванденбергского «Хилтона». Пилоты шаттлов устроились в прямоугольном вытянутом здании общежития для офицеров, в скромных комнатах без особых удобств.

Харри протянул Артуру документ и поёжился.

— Скорее всего, я просто устал, — сказал он и откинулся на подушку.

Артур смотрел на него встревоженным взглядом.

— Не потому, что болен, — успокоил Харри. — Устал от мыслей. От проблем.

— Завтра будет очень трудный день. Ты уверен, что выдержишь? — спросил Артур.

— Уверен.

— Ладно. Сегодня вечером предстоит доложить обстановку президенту, его команде и членам Кабинета, сопровождающим его. Потом — участие во встрече Крокермена с Гостем.

Харри усмехнулся и покачал головой, выражая сомнение.

Артур положил бумаги на столик, стоящий между кроватями.

— Что он сделает, когда услышит слова пришельца?

— Господи, Арт, ты знаешь его куда лучше, чем я.

— Я не видел его до того, как меня уволили. Вице-президентом он всегда оставался в тени. Крокермен для меня — ребус. Ты прочёл его план? Твоё мнение?

— По-моему, он достаточно разумный человек, белая ворона в Белом Доме. Но с другой стороны, я ведь радикал. Не забудь, в трёхлетнем возрасте я был коммунистом. Отец одевал меня в красные свитера…

— Я серьёзно. Мы должны смягчить предстоящий удар. Президент, несомненно, будет в шоке, даже если помощники подготовят его… Увидеть Гостя. Услышать, как с его губ — или как это называется — срываются слова о том, что… Что Земля обречена. Агнец на заклание.

Настала очередь Артура усмехнуться. Он сделал это почти что свысока.

— Нет, — сказал он.

— Ты не веришь в это?

Артур уставился в потолок.

— Не чувствуешь ли ты подвоха во всей этой истории?

— Судьба всегда хитрит, — ответил Харри.

— Вопросы. Снова и снова вопросы. Почему корабль позволяет «вшам» оседлать себя и предупреждать планеты о гибели?

— Самоуверенность. Абсолютная вера в свои силы. И вера в нашу слабость.

— И это при том, что мы владеем ядерным оружием? — быстро спросил Артур. — Пилот истребителя — и тот должен опасаться стрел туземцев где-нибудь в джунглях.

— Корабль наверняка имеет оружие и средства защиты, о которых мы и не предполагаем.

— Почему же тогда они не применили его?

— По крайней мере, они применили нечто, исключающее обнаружение радаром или спутником огромных каменных глыб, которые они опустили на Землю.

Артур согласно кивнул.

— Если только то, что управляло всей операцией, не было очень мало… Хотя это противоречит рассказам Гостя.

— Ну, хорошо. — Харри устроился поудобнее и прислонился к стене, предварительно засунув за спину подушку, свёрнутую валиком. — Я тоже не вижу смысла в их поведении. Вспомним о заявлении австралийцев — те утверждают, что их пришельцы пришли с миром. Та же самая армия захватчиков? Судя по всему, тактический приём. Окружили себя тайной. На одном корабле — «вши», на другом — нет. Один корабль высылает роботов в качестве своих представителей, другой хранит молчание.

— Мы ещё не видели полного сообщения, поступившего из Австралии.

— Не видели, — согласился Харри. — Но до сих пор не создалось впечатления, что австралийцы не договаривают. Как же ты ответишь на мои вопросы?

Артур пожал плечами.

— Возможно, силы, которые стоят за пришельцами, невероятно разобщены, или непоследовательны, или просто издеваются над нами. Или же они раскололись на группировки и не могут договориться между собой. Не могут решить: сожрать Землю или нет.

— Да, — сказал Харри. — Ты считаешь, что Крокермен сделает публичное заявление?

— Нет, — ответил Артур, сцепив руки на животе. — Если президент это сделает, значит, он сошёл с ума. Подумай о последствиях. Если он не дурак, то будет хранить молчание до самой последней минуты и постарается дождаться реакции на австралийское сообщение о «добром» корабле. Конечно, нам надо начинать бомбёжку Долины Смерти прямо сейчас. — Артур принялся рассматривать картину с изображением четырёх истребителей «Ф-104», взлетающих над Чайна-Лейк. — Сжечь весь район целиком. Действовать, не задумываясь.

— И разозлить их до умопомрачения, да? Если они так невероятно самонадеянны, то, значит, понимают, что мы не способны причинить им вред. Даже при помощи ядерного оружия.

Артур уселся на стул спиной к окну и картине, висевшей над прикроватной тумбочкой. Высокотехничные истребители и бомбардировщики. Крылатые ракеты. Мобильная лазерная защита. Термоядерное оружие… Не лучше каменных топоров.

— Капитан Кук, — пробормотал он и прикусил нижнюю губу.

— О чём ты? — спросил Харри.

— Гавайцы умудрились убить капитана Кука. Он прибыл из страны, опережавшей их развитие, по крайней мере, на пару столетий. И всё же они убили его.

— Какую пользу принесло им убийство?

Артур покачал головой.

— Никакую, полагаю. Вероятно, чувство глубокого удовлетворения.

Шестидесятитрехлетный президент Уильям Д. Крокерман, несомненно, мог считаться одним из наиболее привлекательных мужчин Америки. Чёрные волосы, тронутые сединой, проницательные зелёные глаза, резко очерченный, почти орлиный нос, добродушные морщины вокруг глаз и носа могли принадлежать и почтенному главе корпорации, и доброму дедушке, обожаемому своими внуками-подростками. В личных беседах или выступая по телевизору, он всегда демонстрировал самоуверенность и язвительный ум. Ни у кого не возникало сомнений, что он относится серьёзно к своей деятельности, но только не к себе самому. Он избрал такой имидж, и этот образ приносил ему победу за победой на выборах в течение всей его двадцатишестилетней карьеры на политическом поприще. Крокермен проиграл выборы только однажды: первые в своей жизни выборы, когда он баллотировался на пост мэра Канзас-Сити, штат Миссури.

Президент вошёл в лабориторию изолированного хранения в сопровождении двух сотрудников секретной службы, помощника по вопросам национальной безопасности — худого, средних лет джентльмена из Бостона по имени Карл Маккленнан — и консультанта по науке Дэвида Роттерджека, отрешённо спокойного тридцатидевятилетнего человека. Артур знал высокого тучного светловолосого Роттерджека достаточно хорошо, чтоб ыуважать его должность, но не его самого. На посту управляющего несколькими биологическими лабораториями Роттерджек продемонстрировал когда-то, что он гораздо успешнее руководит научными исследованиями, чем занимается ими.

Генерал Пол Фултон ввёл группу в лабораторию и комнату для наблюдений. Генерал занимал должность командующего шестым пусковым центром при штабе управления запусками шаттлов на Западном побережье. Несмотря на свои пятьдесят три года, он, в прошлом футболист, все ещё мог гордиться мускулистой шестифутовой фигурой.

Артур и Харри ожидали у занавешенного окна комнаты Гостя. Роттеджек представил их президенту и Маккленнану. После этого участники встречи были представлены друг другу по кругу. Крокермен и Роттерджек заняли места в первом ряду, Харри и Артур встали рядом.

— Надеюсь, вы понимаете, отчего я нервничаю, — сказал президент, обращаясь к Артуру. — С этим помещением связаны неприятные известия.

— Да, сэр, — согласился Гордон.

— Эти рассказы… утверждения… то, что говорил Гость… Вы верите в них?

— У нас нет оснований не верить, сэр, — сказал Артур. Харри согласно кивнул головой.

— А вы, мистер Файнман, что вы думаете об австралийском фантоме?

— Судя по тому, что я видел, господин президент, он является почти точной копией нашего. Наверно, этот объект больше, так как находится внутри скалы больших размеров.

— Но у нас нет ни малейшего представления о том, что скрывается в обеих скалах, не так ли?

— Да, сэр.

— Можем ли мы просветить скалу рентгеновскими лучами? Или частично взорвать её и подобраться поближе к кораблю?

Роттерджек усмехнулся.

— Мы рассматривали множество способов изучения глыб, но не остановились ни на одном.

Артур почувствовал раздражение, однако кивнул.

— Я думаю, осторожность сейчас — самое главное.

— А что вы скажете о роботах? Две противоречивые истории… Люди моего поколения зовут таких существ Пузанчиками. Вы знаете, что это такое, господа?

— Название попадалось нам, сэр.

— Пузанчики несут добро. То же сказали и роботы премьер-министру Миллеру. Я говорил с ним. Миллер не совсем доверяет пришельцам, или, по крайней мере, притворяется, что сомневается в них, но… он не видит причин держать общественность в неведении. Здесь у нас другой случай, так?

— Да, сэр, — согласился Артур.

Маккленан прокашлялся.

— Мы не можем предсказать последствия, если сообщим миру, что у нас есть пришелец, предрекающий близость судного дня.

— Карл скептически относится к любым планам предать происходящее огласке. Итак, что же мы имеем? Четырёх человек, находящихся взаперти, наблюдателей в Шошоне и Фернис-Крике и недосягаемую скалу.

— Люди задержаны по другим причинам, — объяснил Артур. — Хотя следы биологического заражения и не обнаружены, мы не имеем права рисковать.

— Правда ли, что вы не нашли у Гостя никаких бактерий?

— Пока нет, — вступил в беседу генерал Фултон. — Мы продолжаем исследования.

— Короче, всё идёт не так, как мы предполагали, — рассудил Крокермен. — Ни сигналов из Коста-Рики, ни летающих тарелок, ни артиллерийских снарядов, взрывающихся в пустынях, ни выползающих изо всех углов спрутов.

Артур покачал головой, улыбаясь. Благодаря приятным манерам, Крокермен вызывал уважение и симпатию окружающих. Президент, подняв густую тёмную бровь, взглянул на Харри, потом на Артура, потом — мельком — на Маккленнана.

— Но это всё же произошло.

— Да, сэр, — произнёс Фултон.

— Миссис Крокерман сказала, что сегодня состоится самая важная встреча в моей жизни. И я знаю, она права. Но я боюсь, джентльмены. Мне нужно, чтобы вы помогли мне пройти через это. Помогли нам пройти через это. Мы справимся, не правда ли?

— Да, сэр, — мрачно подтвердил Роттеджек.

Остальные не ответили.

— Я готов, генерал.

Президент выпрямился на стуле и повернулся лицом к тёмной занавеске. Фултон сделал знак дежурному офицеру.

Занавеска поползла в сторону.

Гость стоял возле стола в той же позе, в какой Артур и Харри оставили его накануне.

— Привет, — сказал Крокермен.

Его лицо в тусклом освещении казалось мертвенно-бледным. Скорее всего, пришелец, благодаря своему чувствительному к яркому свету зрению, видел посетителей лучше, чем те его.

— Привет, — ответил Гость.

— Меня зовут Уильям Крокермен. Я — президент Соединённых Штатов Америки, глава наций той страны, где вы приземлились. Есть ли нации там, где вы живёте?

Гость не ответил. Крокермен посмотрел на Артура.

— Он слышит меня?

— Да, господин президент.

— Есть ли нации там, где вы живёте? — повторил Крокермен.

— Вы должны задавать только важные вопросы. Я умираю.

Президент растерянно откинулся на спинку стула. Фултон шагнул вперёд, словно собираясь вклиниться в беседу, указать посетителям на дверь и избавить Гостя от дальнейшего напряжения сил, но Роттерджек преградил ему путь и покачал головой.

— У вас есть имя? — спросил президент.

— Его нельзя перевести на ваш язык. В основе моего имени лежит химическая терминология. Так звали многих, подобных мне.

— Есть ли у вас семья на корабле?

— Мы — одна семья. Все остальные погибли.

По лицу Крокермена струился пот. Он, не отрываясь, смотрел на лицо Гостя, на его три золотых глаза, которые, в свою очередь, уставились на президента.

— Вы сказали моим коллегам, нашим учёным, что корабль является оружием, которое разрушит Землю.

— Это не оружие. Это — мать новых кораблей. Машина сожрёт ваш мир и создаст новые корабли, способные отправиться ещё куда-нибудь.

— Я не понимаю вас. Вы можете объяснить?

— Задавайте вопросы по существу, — потребовал Гость.

— Что произошло с вашим миром? — не задумываясь, спросил Крокермен. Он успел прочитать стенограммы бесед с инопланетянином, но хотел услышать историю Гостя сам.

— Я не могу назвать свой мир или сказать, где он находился. Мы потеряли счёт времени, прошедшего с тех пор, как мы покинули его. После многих лет безмятежного холодного сна мы смутно помним нашу планету. Первые корабли приземлились и спрятались внутри ледяных глыб, покрывающих долины одного из наших континентов. Они воспользовались содержимым этих ледяных масс, а потом начали пробивать себе путь дальше. Мы и не подозревали о них. В конце концов, корабль, который вы видели — а он из нового поколения, — появился в центре города и остался там. Планета тряслась, а мы пытались что-либо предпринять. Вокруг простирался космос. Поблизости было несколько планет, но ни одна не привлекла нас, и мы не покинули наш мир. Мы знали способы выживания в космосе, даже в течение долгого времени, и построили дом внутри корабля, надеясь, что он покинет нашу планету до наступления конца. Но корабль не спас всех нас. Он поднялся до того, как оружие превратило наш мир в расплавленные камни, лаву и пар, и унёс нас с собой. Но другие, насколько мы знаем, не выжили.

Крокермен кивнул и сложил руки на коленях.

— Что представлял собой ваш мир?

— Похож на ваш, только меньше по размерам. Много льда. Население — подобное мне, но не по форме, а по образу мышления. Много различных форм: кто-то плавал в холодных водах морей, образующихся в результате таяния льда, кто-то, как я, передвигался по суше, кто-то жил во льду. Все мыслили одинаково. За многие тысячелетия мы сделали нашу жизнь такой, какой хотели, и жили счастливо. Свежий воздух был насыщен запахом родства. Везде, даже в отдалённых районах, покрытых толстыми льдами, ощущалось благоухание детей и родных.

Артур почувствовал комок в горле. На щеке Крокермена виднелся мокрый след, и он пытался заслонить лицо рукой.

— Они объяснили, почему разрушают ваш мир?

— Они не разговаривали с нами, — ответил Гость. — Мы догадались, что машины пожирают миры и что они не живые существа — просто машины без запаха, наделённые способностью мыслить.

— Общались с вами какие-нибудь роботы?

— Не понимаю.

— Небольшие механические устройства, — подсказал Роттерджек. — Разговаривали с вами? Успокаивали?

— Ничего подобного не помню.

Крокермен глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза.

— У вас были дети? — спросил он.

— Представители нашей разновидности не имели права обзаводиться детьми. У меня были родственники.

— У вас осталась… так сказать, семья?

— Да. Родственники и учителя. Ледяные братья по связке.

Крокермен покачал головой. Слова пришельца ничего не говорили ему. По правде говоря, они мало значили для всех присутствующих. Многое из сказанного Гостем будет изучено позже, и возникнут новые и новые вопросы — если только Гость протянет достаточно долго, чтобы ответить на них.

— Вы выучили наш язык, слушая передачи с Земли?

— Да. Ваши радиосигнали привлекли пожирателей на эту планету. Мы слышали то, что воспринимали и собирали машины.

Харри сосредоточенно стенографировал, только карандаш поскрипывал.

— Почему вы не пытались сопротивляться машине? Например, разрушить её? — спросил Роттерджек.

— Будь мы способны на это, машины никогда бы не пустили нас на борт.

— Самонадеянность машин, — процедил Артур сквозь зубы. — Неслыханная самонадеянность.

— Вы сказали, что находились в состоянии сна, в спячке, — проговорил Роттерджек. — Как же вы могли изучать язык и в то же время спать?

Гость замер в молчании.

— Мы сделали это, — наконец сказал он.

— Сколько языков вы знаете? — спросил Харри, приготовившись записать ответ.

— Я говорю по-английски. Другие, оставшиеся внутри, знают русский, китайский, французский.

— Впрочем, это все не так важно, — тихо заметил президент. — Я как будто вижу страшный сон. Кто виноват в происходящем? — Он обвёл комнату глазами, глядя на всех настойчивым пронизывающим взглядом. — Никто. Я не могу просто взять и объявить, что у нас гости из других миров, потому что люди захотят их увидеть. После сообщений из Австралии наши новости приведут только к панике и замешательству.

— Я не уверен, что мы долго сможем хранить тайну, — сказал Маккленнан.

— Как нам утаить правду? — Казалось, Крокермен не слышал никого, кроме Гостя. Он встал и приблизился к стеклу, мрачно вглядываясь в космического пришельца. — Вы принесли самую плохую весть, какую только можно представить. Вы утверждаете, что мы бессильны. Ваша… цивилизация… наверно, достигла более высокой степени развития, чем наша. И она погибла. Ваша история приводит в ужас. Почему вы вообще беспокоитесь о нас?

— Иногда случается так, что силы равны, — ответил Гость. — Я устал. У меня осталось мало времени.

Генерал Фултон вполголоса беседовал с Маккленнаном и Роттеджеком. Последний приблизился к Крокермену и положил руку ему на плечо.

— Господин президент, мы не специалисты. Мы не знаем, какие вопросы наиболее существенны, и, очевидно, время поджимает. Мы должны закончить разговор и дать возможность учёным продолжить работу.

Крокермен кивнул, глубоко вздохнул, опустил веки. Когда он снова открыл глаза, они уже утратили выражение беспокойства и недоумения.

— Господа, Дэвид прав. Давайте заканчивать. Я бы хотел поговорить со всеми вами до того, как мы выйдем из здания. Но ещё один вопрос. Он снова повернулся к Гостю. — Вы верите в Бога?

Не задумываясь ни на мгновение, Гость ответил:

— Мы верим в возмездие.

Крокермен был заметно потрясён. Чуть приоткрыв рот, он посмотрел на Артура и Харри и вышел из комнаты на ватных ногах. За ним последовали Маккленнан, Роттерджек и генерал Фултон.

— Что вы имели в виду? — спросил Харри, когда дверь закрылась. — Пожалуйста, поясните, что вы сейчас сказали.

— Подробности не важны, — произнёс Гость. — Смертный приговор выносится миру за его несовершенство. Со смертью исчезают суета и ложь. А теперь — ни слова больше. Отдыхать.

Плохие новости. Плохие новости.

Эдвард очнулся от сна и уставился в белоснежный потолок. Его не оставляло ощущение, что умер близкий человек, и потребовалось несколько мгновений, чтобы вернуться в реальность.

Он не мог отчётливо вспомнить содержание сна. В голове путались сцены и образы, оттесняя неясную мысль, затаившуюся в подсознании.

Час назад дежурный офицер сообщил, что все они здоровы и что ни в их крови, ни на коже не обнаружены неизвестные бактерии. Врачи не нашли микроорганизмов даже у Гостя, кожа которого оказалась чистой, как первый снег. Странно.

В любой среде, как слышал Эдвард Шоу — если, конечно речь шла о Земле, — всякое живое существо сопровождает сонм паразитических или симбиозных организмов. Они живут на коже, во внутренностях, в крови. Возможно, различные миры имеют различные экологические условия. Возможно, народ, к которому принадлежит Гость — откуда бы он не пришёл, — приблизился к абсолютной чистоте: выжило самое целесообразное, лучшее — и никаких крошечных мутирующих гадов, вызывающих болезни.

Эдвард сел и налил в стакан воды из-под крана. Он пил большими глотками, и взор его блуждал по окну и занавеске. Медленно, но верно прежний Эдвард Шоу исчезал и на его месте появлялся новый человек, полный пессимизма и противоречий, злой, но сдерживающий гнев, испуганный, но скрывающий страх.

И тут он вспомнил свой сон.

Он присутствовал на собственных похоронах. Гроб стоял открытым, и, судя по всему, кто-то совершил ошибку, потому что в гробу лежал Гость. Траурной церемонией руководил министр в пурпурной мантии и с массивным медальоном на груди. Он тронул Эдварда за плечо и прошептал ему на ухо: «Действительно, плохие новости, не так ли?»

Никогда раньше Эдвард не видел подобных снов.

Раздался сигнал внутренней связи, и Шоу крикнул:

— Нет! Отстаньте. Я в порядке! Оставьте меня! Я не болен. Я не умер!

— Все нормально, мистер Шоу, — послышался голос Энис, стройной чернокожей дежурной, питавшей симпатию к Эдварду. — Продолжайте отдыхать и не отвечайте, если не хотите. Я не имею права отключить магнитофон, но что касается моего микрофона — это возможно.

Гнев отпустил Эдварда.

— О'кей, Энис. Просто я хочу знать, когда нас выпустят.

— Я и сама не в курсе, мистер Шоу.

— Ясно. Я вас не виню.

Он и в самом деле никого не винил: ни Энис, ни других дежурных офицеров, ни докторов или учёных, беседовавших с ним. Даже Харри Файнмана и Артура Гордона. Рыдания, теснившие душу, перешли в едва сдерживаемый смех.

— Так вы в порядке, мистер Шоу? — недоверчиво спросила Энис.

— »Я — жертва обстоятельств», — процитировал Эдвард лысого коротышку Керли из комедийной труппы «Фри Студжис». Он нажал на кнопку и вызвал Минелли. Тот ответил, и Эдвард снова повторил ту же фразу голосом Керли. Вторя ему, Минелли издал: «Вуууп-хууп-ууп». К друзьям присоединился Реслоу, раздался смех Стеллы, и вскоре их хор стал звучать, как обезьянья стая. Верещание, щёлканье языком, притоптывание — кем они были в тот момент, как не подопытными шимпанзе?

— Хей, у меня чешется под мышками, — объявил Минелли, — ей-богу, не вру. Энис подтвердит, что я чешусь. Может быть, мы найдём поддержку у Общества Друзей Животных или чего-нибудь в этом роде?

— Общества Друзей Геологов, — подсказал Реслоу.

— Друзей Деловых и Свободных Женщин, — добавила Стелла.

— Давайте, веселитесь, ребята, — проговорила Энис.

В восемь часов вечера Эдвард встал перед зеркалом, висевшим над раковиной.

— Прибывает президент, — пробормотал он. — Я не собираюсь голосовать за него, однако прихорашиваюсь, как школьница.

Рукопожатия, конечно, не предусмотрены. Но всё же президент бросит взгляд на Шоу, на Минелли, на Реслоу и Стеллу. Он увидит их — а это немало. Эдвард мрачно улыбнулся и внимательно рассмотрел зубы — не осталось ли во рту остатков пищи.

Министр обороны Отто Лерман появился в четверть восьмого. После получасовой беседы с ним и Роттерджеком — достаточно времени, чтобы собраться с мыслями, решил Артур — все отправились в лабориторию Ванденберга. В неё выходили окна четырёх изолированных палат. Тем самым, только в большем масштабе, копировалась планировка центрального комплекса, где содержался Гость. Полковник Туан Ан Пхань стоял перед пультом связи с палатами.

Крокермен пожал руку доктору и внимательно осмотрелся.

— Военным бывает туго, когда им приходится иметь дело с гражданскими, да? — спросил он Пханя.

— Да, сэр, — ответил полковник. — Мы не ожидали, что придётся держать у себя под замком население целого города.

возможно, Пхань пытался пошутить, но президенту было не до смеха.

— В самом деле, — сказал Крокермен, — веселиться не от чего.

— Вы правы, сэр, — подтвердил Пхань упавшим голосом.

Артур пришёл ему на помощь.

— Лучше здешней аппаратуры не найти, господин президент, — заметил он.

После втсречи с Гостем Крокермен вёл себя странно. Беседа навела их всех на печальные философские размышления, но президент, казалось, принял слова пришельца слишком близко к сердцу.

— Они слышат нас? — спросил Крокермен, кивнув на четыре двери.

— Пока ещё нет, сэр, — последовал ответ.

— Хорошо. Я бы хотел привести в порядок мысли, особенно — перед разговором с дочерью миссис Морган. Мистер Лерман несколько задержался в Европе, но мистер Роттверджек ввёл его в курс дела.

Лерман кивнул в знак согласия. Как ни старался, он не мог сдержать вздох. Артур много слышал о Лермане, о возвышении владельца огромных предприятий до главы Президентского Совета по связям с промышленностью. Два месяца назад он получил назначение на пост министра обороны, заменив известного своими хищническими замашками ставленника Хемптона. По образу мышления он оказался близнецом президента.

— У меня вопрос к мистеру Гордону, — сказал Лерман.

Он многозначительно посмотрел на Артура и Харри, стоявших возле лабораторного столика для работы с микроорганизмами.

— Я вас слушаю.

— Когда военные получат вашу санкцию на исследование мыса Фернис?

— Не знаю.

— Это ваша сфера, Артур, — тихо напомнил президент. — Здесь вам принимать решение.

— Впервые слышу, — парировал Гордон. — Какого рода исследование вы подразумеваете?

— Нам бы хотелось обнаружить слабые стороны объекта.

— Но ведь неизвестно даже, что он из себя представляет, — вступил в беседу Харри.

Лерман покачал головой.

— Все считают, что мы имеем дело с замаскированным космическим кораблём. Вы согласны с этим мнением?

— Я не могу согласиться или не согласиться. Просто не знаю, — ответил Харри.

— Господа, — вмешался Артур. — Я полагаю, сейчас не время для подобного обсуждения. Мы сможем вернуться к этому вопросу после беседы президента с четырьмя свидетелями и не раньше, чем увидим место происшествия.

Лерман утвердительно кивнул. В лабораторию вошёл генерал Фултон с толстой пачкой бумаг в руках и сел, не сказав ни слова.

— Ну, хорошо, — сказал Крокермен. — Давайте посмотрим на них.

Из динамика внутренней связи раздался голос Энис.

— Ребята, сейчас вас ожидает встреча с президентом.

Жалюзи с лёгким шорохом раздвинулись и исчезли в стене, а за ними показалась прозрачная перегородка, приблизительно, два метра в ширину и один — в высоту. Через двойное стекло Эдвард увидел президента Крокермена в окружении нескольких человек, знакомых по телепередачам, и ещё двоих, чьи лица ничего не говорили ему.

— Простите меня за вторжение, господа и вы, мисс Морган, — начал Крокермен с неглубоким поклоном. — Надеюсь, мы знаем друг друга, даже если формально не представлены. Это мистер Лерман, министр обороны, это мистер Роттерджек, мой советник по науке. Вы знаете Артура Гордона и Харри Файнмана? Нет? Они возглавляют специальную группу, изучающую, по моему поручению, ваши находки. Подозреваю, у вас есть причины для недовольства, о которых вы хотите сообщить мне.

— Рад встрече с вами, сэр, — раздался голос Минелли.

Крокермен повернул голову в другую сторону. Эдвард сообразил, что все палаты выходят в центральную лабораторию. На противоположной стороне в последнем окне он увидел бледное при свете люминесцентной лампы лицо Стеллы Морган.

— Я пожал бы вам руки, если б имел такую возможность. Пострадал каждый, кто замешан в этой истории, но вы — особенно.

Эдвард пробормотал что-то в знак согласия.

— Мы плохо понимаем, что происходит, господин президент.

— Мне доложили, что вы вне опасности. У вас не обнаружено никаких… гм… космических микробов. Откровенно скажу, вас держат здесь из соображений государственной безопасности, а не из-за физического состояния.

Теперь Эдвард понимал, отчего Крокермена называют самым обаятельным президентом со времён Рональда Рейгана. Сочетание приятной наружности, манера держаться с достоинством, искренность — пусть и обманчивая — смогли поднять настроение даже у Эдварда.

— Мы беспокоимся за наши семьи, — сказала Стелла.

— Думаю, ваши родные осведомлены о том, что вам ничто не угрожает. Это так, генерал Фултон?

— Да, сэр.

— Мать мисс Морган, тем не менее, задала нам жару, — заметил президент.

— Хорошо, — кратко прокомментировала Стелла.

— Мистер Шоу, мы также сообщили о вас и ваших студентах Техасскому университету.

— Мы не студенты, а доценты, господин президент, — уточнил Реслоу. — Я не получил ни строчки из дома. Вы можете объяснить, почему?

Крокермен вопросительно посмотрел на Фултона.

— Вам никто ничего не посылал, — сообщил генерал, — а это мы не контролируем.

— Я только хотел навестить вас и показать, что о вас помнят и что вы не заключены сюда навсегда. Полковник Пхань доложил мне, что если в течение ещё нескольких недель у вас не найдут микробов, то не будет и повода держать вас здесь. А к тому времени… скажем, сложно предугадать, что останется секретом, а что нет.

Харри взглянул на Артура, вопросительно подняв бровь.

— Один вопрос, сэр, — сказал Эдвард.

— Слушаю?

— Существо, которое мы нашли…

— Мы называем его Гость, как вы знаете… — прервал Эдварда Крокермен со слабой улыбкой.

— Да, сэр. Гость сказал, что у него плохие новости. Что он имел в виду? Вы говорили с ним?

Крокермен побледнел.

— Боюсь, я не вправе ответить… Это может не понравиться, понимаю, но даже я должен иногда плясать под чужую дудку. А теперь я хочу задать вам вопрос. Вы первыми обнаружили гору, пепловый конус. Что показалось вам наиболее странным? Что поразило? Мне нужны ваши впечатления.

— Эдвард первым заподозрил что-то необычное, — вспомнил Минелли.

— А я никогда не видела эту гору, — добавила Стелла.

— Мистер Шоу, что удивило вас более всего?

— То, что горы не было на картах… И то, что она была… голой. Выглядела так, будто возникла совсем недавно. Ни растений, ни насекомых, ни нацарапанных надписей или рисунков, ни пчелиных ульев.

— Ни пчелиных ульев, — повторил, кивая, президент. — Спасибо. Мисс Морган, я собираюсь встретиться с вашей матерью. Что-нибудь передать ей? Что-нибудь, не вызывающее у нас возражений, конечно.

— Нет, благодарю, — ответила Стелла.

Молодчина, подумал Эдвард.

— Мне будет о чём поразмыслить после нашей встречи, — сказал, помолчав, Крокермен. — Как сильны духом американцы! Надеюсь, мои слова не звучат банально и не напоминают политический лозунг. Я просто думаю так. Именно сейчас мне необходимо увериться в нашей силе. Это очень важно для меня. Спасибо вам.

Он помахал рукой и вышел из лаборатории. Жалюзи, шурша, опустились на прежнее место.