Блюз белого вампира

Г лава четвертая

«Дали пинка под зад. Они дали мне пинка под зад, как Морин и обещала». Джулс с трудом открыл глаза. Он уже давно ворочался в гробу, кипя от злости, и теперь чувствовал, что начинает сводить шею. Страшно не хотелось признавать, но гроб опять становился тесен. Джулс всегда оттягивал неизбежный визит в плотницкую так долго, как только мог, однако необходимость этого похода была не менее очевидна, чем свисающий над ремнем живот. Вот дьявол! Еще одна причина сесть на диету.

Джулс открыл крышку. Из стены рядом с гробом торчали кованые железные штыри. Он ухватился за них и выбрался из ложа, ширина которого почти равнялась длине. К фланелевой пижаме пристали кусочки земли, и Джулс стряхнул их обратно в гроб, стараясь не мусорить на пол. Выметать грязь из подвала он любил не больше, чем заказывать новые гробы.

Часы показывали тридцать девять минут десятого. Почти час темноты потрачен впустую. Но он просто ничего не мог с собой поделать. Заносчивые ублюдки! В сущности, они ничем не лучше Мэлиса Икса. Заботятся только о самих себе, а на то, что происходит с остальными вампирами, им наплевать. Обзавелись расфуфыренным дворцом да сотнями дойных имбецилов и с чистой совестью бросают своих менее обеспеченных собратьев на произвол судьбы.

Итак, придется выкручиваться самому. Раз натравить на Мэлиса Тайное Общество не получилось, значит, нужно переходить на кровь белых, какой бы неудобной такая перемена ни была. Может, этой к лучшему. Хотя все случившееся и очень прискорбно, в нем можно найти положительную сторону. Белые в Новом Орлеане весят, как правило, гораздо меньше, чем черные. Если правильно воспользоваться этой ситуацией, то на диете из белых доходяг можно очень быстро сбросить вес.

Оставалось несколько часов, прежде чем в «Трамвайной остановке» должен был появиться Эрато. Джулс рассчитывал вытрясти из своего друга кое-какую информацию. Его интересовало, намечается ли в городе что-нибудь вроде конференции по здоровому образу жизни. Ну а пока оставалось время, чтобы покопаться в «кадиллаке» и, может быть, немного послушать музыку.

Мимо верстака с инструментами Джулс прошел к лестнице и с трудом выбрался из подвала. Вернее, это был не подвал, а цокольный этаж здания, только без окон. Через кухню с выложенной в шахматном порядке плиткой вампир прошел к другой лестнице и по ней спустился в гараж. Джулс пристроил его к дому в начале шестидесятых, после того как скончалась мама. Здесь он дернул за потрепанный шнурок, и под потолком зажглась лампочка. Запчасти, инструменты и сломанные приемники копились здесь последние лет пятьдесят, и у Джулса никогда не доходили руки как следует сложить их. Вместе с обломками старых гробов этот хлам загромождал четверть гаража. Остальную часть занимал «кадиллак».

Четыре года назад Джулс впервые пытался экспериментировать с системой впрыска газа. Тогда его постигла сокрушительная неудача. «Если бы у Джорджа Вашингтона, — подбодрил он себя, — после Вэлли-Фордж[8] опустились руки, то жили бы мы все сейчас в Соединенных Штатах Канады».

Джулс открыл пошире заднюю дверцу автомобиля. Затем снял с полки длинный кусок толстого органического стекла, специально изготовленный для того, чтобы отделять сиденья пассажиров от сиденья водителя. Эту перегородку Джулс купил пять лет назад. Тогда на таксистов все чаще стали нападать грабители, и городская «Служба такси» стала торопливо предлагать водителям эти защитные переборки по бросовым ценам.

Джулс забрался на заднее сиденье и втащил стекло за собой. «Сама по себе идея была отличная, — размышлял он, — а провалился план из-за всяких неучтенных мелочей». Протянув руку через открытое окно, он ухватил гаечный ключ и сумку с болтами. Потом установил перегородку на место и с натужным сопением стал ее прикручивать. Через пять минут стекло держалось достаточно крепко. Крепко, но не плотно. Совсем не плотно.

Джулс просунул кончик указательного пальца между верхним краем стекла и обшивкой. Вот этой сантиметровой щели хватило для того, чтобы в прошлый раз все испортить. Хватило даже, чтобы чуть не угробить «кадиллак». От этих воспоминаний Джулса бросило в дрожь. Теперь он так не промахнется и заделает эту проклятую щель как следует.

Джулс выбрался из салона и открыл капот. Включив фонарик, он внимательно принялся изучать резиновые шланги для подачи газа. Из правого дальнего угла багажника они тянулись сквозь специально проделанные отверстия в салон автомобиля, а там соединялись с распыляющими насадками, спрятанными в динамиках. Никаких трещин или других повреждений он на шлангах не заметил, однако подумал, что перед повторным использованием эту сногсшибательную систему все-таки стоит проверить. В углу гаража стояли пыльные красные баллоны с веселящим газом. Джулс купил их когда-то у Малыша Айдахо, местного хиппи и анархиста, и теперь раздумывал: не воспользоваться ли этими же баллонами во второй раз. Интересно, какой у веселящего газа срок годности? Об этом Джулс не имел ни малейшего представления. Значит, прежде чем отправиться на охоту, газ тоже надо будет проверить.

Джулс снова посмотрел на часы. Десять двадцать три. В «Трамвайную остановку» еще рано, свободного времени оставался целый час. Это хорошо. Вчерашний визит на Бамбу-роуд испоганил ему все настроение, и немного культурного отдыха сейчас совсем не помешало бы.

Для начала Джулс решил слегка перекусить. Вся эта возня с автомобилем здорово разожгла аппетит. Он поднялся по лестнице на кухню и открыл холодильник, который мама купила незадолго до того, как отошла в мир иной. Из холодильника Джулс достал одну из банок с кровью, открыл ее и понюхал содержимое. Фу! Всю свежесть кровь уже потеряла. Еще дня три-четыре, и пить ее станет невозможно. Все, что останется, придется спустить в канализацию. Лишь бы у Эрато нашлась дельная информация. Джулс сделал добрый глоток, закрыл банку и снова убрал ее в холодильник. Прежде чем сглотнуть, он посмаковал кровь на языке. Собственно говоря, не так уж она плоха. Просто не надо устанавливать чересчур высокие стандарты.

В гостиной Джулс просмотрел коллекцию старых джазовых грампластинок, большую часть которых он купил в течение первых двадцати лет своей бытности вампиром. После пары минут сладкой нерешительности он выбрал тяжелую, толстую пластинку на семьдесят восемь оборотов и бережно поставил ее на граммофон. Изношенная игла «Виктролы» коснулась почтенного диска, и из лакированной трубы сочно зазвучали клавишные Бикса Байдербека.[9] Оригинальные записи Джулс ставил не часто. В основном слушал сделанные с них копии, катушечные или кассетные, чтобы не изнашивать еще сильнее хрупкие коллекционные предметы. Однако это был тот самый случай, когда сгодиться может только оригинальная пластинка и только на созданном для нее проигрывателе.

Теперь предстояло выбрать что-нибудь подходящее для чтения. В старой маминой гардеробной, где он давно уже устроил библиотеку, Джулс втянул носом роскошный аромат старой бумаги и типографской краски. Этот букет всегда символизировал для него нескончаемое удовольствие. Три стены библиотеки полностью скрывались за журналами «ужасов», мистики и приключений, выпушенных в годы Великой Депрессии, и толстыми пачками комиксов военных лет. В те годы Джулс, как всякий молодой вампир, сходил с ума от ночных похождений Спайдера, Тени и Мага Шанду. Когда на смену дешевым журналам пришли комиксы, он быстро привязался к Супермену Боба Кейна. Ничуть не хуже оказались комиксы о Капитане Америке, где обычно появлялась уйма вампиров. Правда, все они изображались как подлые фашисты, и Джулс по этому поводу даже написал письмо в редакцию «Таймли пабликейшнз». Если Ось имеет в своем распоряжении бессчетную армию вампиров, резонно спрашивал он редакторов журнала, то почему их нет у Соединенных Штатов? Разве реалистично изображать всех вампиров на свете как подлых нацистов? Не лучше ли, если Капитан Америка иной раз объединит усилия с каким-нибудь отважным американским, канадским или британским вампиром, которому не терпится вгрызться Гитлеру в его мерзкую глотку? Увы, ответа Джулс так и не получил и был жестоко разочарован, что письмо его даже не напечатали в рубрике «Почта от поклонников».

Вообще именно комиксы дали Джулсу представление о том, что такое настоящий друг. Капитан Америка и Баки. Бэтмен и Робин. Сэндман и Сэнди. Плащ Возмездия и… Дудлбаг.

Рори «Дудлбаг» Ришелье… Как ни старался Джулс забыть своего бывшего друга, а ничего не получалось.

Когда разбомбили Перл-Харбор и президент Рузвельт объявил по радио о начале войны, юному Джулсу страшно захотелось послужить на благо своей родины. Единственное, что помешало ему отправиться в местный призывной пункт, это необходимость визита к военному врачу. Что сказали бы медики о температуре его тела и реакции на солнечный свет, остается только догадываться. Разочарованный, что не может пойти на фронт, Джулс с новым пылом окунулся в фантастический мир комиксов. К счастью для себя, он обнаружил, что большинство храбрых рисованных героев не вступают в регулярную армию, а борются с диверсантами в тылу. Значит, и Джулс мог вселять страх в сердца диверсантов, которые рыскали по Байю Сент-Джон,[10] чтобы подорвать местный завод! Наконец-то и у него появилось достойное дело.

А поскольку у любого фантастического героя в маске, если он чего-нибудь стоил, был закадычный приятель, значит, и Джулс Дюшон, Плащ Возмездия, тоже не мог остаться в одиночестве.

Сколько недель он бродил возле кинотеатров, спортплощадок и закусочных, чтобы найти подходящего паренька? И почему из сотен вероятных претендентов выбрал именно Рори Ришелье? Может, потому что мальчуган всегда был один, ошиваясь возле забегаловки у газетного киоска? Если у парня нет друзей, следовательно, меньше народу будет о нем скучать и его разыскивать. Или, может, потому что Рори нравились те же самые вещи, что и Джулсу? Паренек вечно сидел, уткнув нос в журналы с мистикой или комиксами, а поля своей школьной тетради разрисовывал храбрыми героями в диковинных костюмах. Черт, а может, просто потому что Рори не шарахался всякий раз от Джулса, как инстинктивно делали очень многие.

Тем ноябрьским вечером 1942 года в необычно теплом воздухе пахло рекой, и по Пресс-стрит разносились гудки грузовых судов, проходивших через канал. Джулс направился вслед за Рори и, нагнав его у темного газетного киоска, окликнул:

— Слушай, парень, хочешь стать сильнее десяти взрослых мужиков вместе взятых? А уметь превращаться в летучую мышь? А отправить в преисподнюю всех фрицев, которые под руку попадутся?

Самое лучшее Джулс приберег напоследок:

— Хочешь жить вечно?

И Рори ответил «да». «Да» на все вопросы и без всякого колебания.

Из Дудлбага получился отличный маленький вампир. Он не скучал ни по солнечному свету, ни по своим приемным родителям, ни по монашкам из школы Холи-Кросс. И друг из него получился отличный. По крайней мере на какое-то время. Прекрасный собеседник, Дудлбаг всегда был скор на хорошую шутку и дельный совет, а кофе варил просто отменный. Их долгие ночные дежурства у прибрежных фабрик проходили очень весело.

Особенно Дудлбагу удавались всякие штуки с маскировкой и переодеваниями. Он любил наряжаться. Как выяснилось позднее, чересчур любил. В конце концов именно это подорвало их дружбу. Подорвало так, как не смогла бы никакая вражеская бомба.

Скрежет граммофонной иглы по этикетке прервал воспоминания Джулса. Дедушкины часы рядом с «Виктролой» показывали пятнадцать минут двенадцатого. Пора ехать.

Прежде чем сесть в машину, Джулс по привычке полюбовался немного своим домом, улицей и пристанью в безмятежном свете луны. Несмотря на все перемены, этот район подходил ему как нельзя лучше. Джулс улыбнулся. Он не хотел даже думать, что мог бы жить где-нибудь еще.

На стоянке возле «Трамвайной остановки» свободных мест не оказалось. Такси и патрульные машины — гигантские «краун-виктории», «каприсы» и «роудмастеры», — привычно игнорируя желтую разметку, расположились на тротуаре. Джулс объехал квартал, на авеню Святого Чарльза нашел свободное местечко и припарковался. В свое время этой улице доводилось переживать как взлеты, так и падения. Шикарно застроенная, она оставалась на высоте во время Депрессии и двух мировых войн, а в семидесятых резко сдала. Теперь дела здесь опять пошли в гору. «Стоит послоняться на этом свете чуть дольше, — подумал Джулс, — и понимаешь, что все рано или поздно повторяется».

Саму «Трамвайную остановку» перестроили из бывшей заправочной станции. Зеленая краска и фанерные фигурки кондуктора и пассажиров, разодетых в лучшие воскресные одежды, делали эту забегаловку слегка похожей на трамвай викторианской эпохи. Джулсу больше нравилась «Таверна святого Чарльза», тоже круглосуточная, расположенная ниже по улице, — там было не так людно. Жаль, но как только открылась «Остановка», подавляющее большинство таксистов и полицейских перебрались сюда, и Джулсу пришлось скрепя сердце последовать за приятелями. Кроме того, кофе в «Трамвайной остановке» действительно варили лучше.

Прежде чем войти, Джулс проверил, здесь ли такси Эрато. Ну конечно, оно оказалось здесь — «линкольн-таункар», выкрашенный в зеленые, пурпурные и золотые цвета компании «Наполеон-такси». Среди людей у Джулса никогда не было приятеля лучше, чем Эрато, хотя дружили они не так долго, всего каких-нибудь лет пятнадцать. После недавних событий это могло показаться очень странным, но так случилось, что лучшим другом Джулса среди смертных, к которому он шел сейчас за советом, оказался чернокожий. Чем больше он думал об этом, тем сильнее терзала его несправедливость Мэлиса Икса. Ну почему из всех местных белых вампиров этот гад пристал именно к нему, Джулсу Дюшону? Он всегда по-доброму относился к людям с темной кожей, даже в давние непростые времена. Черт, да почти все самые любимые его музыканты — чернокожие парни из Нового Орлеана!.. Джулс отогнал горькие раздумья и вошел в ресторанчик.

Таксисты занимали свои обычные места вдоль длинной деревянной стойки, между кассой и мужским туалетом. Сидя на тесно поставленных друг к другу стульях, они потягивали из чашек темный ароматный кофе. Одни выскребали со дна жирных тарелок остатки вязкой овсяной каши, другие бросали вороватые взгляды в большое зеркало, в котором за рядами бутылок отражалась сердцеобразная задница барменши. Что Джулсу больше всего не нравилось в «Остановке», так это зеркало, дьявол его побери. К счастью, у обоих концов барной стойки зеркало закрывали дубовые панели, а напротив панелей стояло по стулу. К несчастью, оба этих стула сейчас были заняты. Однако на одном из них сидел не кто иной, как Эрато.

Джон Ксавье Эрато был на голову ниже Джулса, но почти так же широк в плечах. Тридцать лет назад в средней школе «Элси Фартье» он считался лучшим борцом в команде и выиграл рекордное число боев. Впрочем, девчонки на трибунах всегда занимали его гораздо больше, чем соперники. Двадцать пять лет за рулем такси — каждую ночь по десять часов — не прошли даром, и когда-то упругий живот Эрато превратился в сдобное брюшко. Он всегда хвастал, что на одну восьмую индеец-натчез, а красновато-коричневая кожа и слегка азиатский разрез глаз это подтверждали. Его блестящую лысину окружали еще довольно густые, хоть и крашеные заросли мелких кудрей.

Джулс незаметно подкрался к другу и хриплым шепотом просипел ему в ухо:

— Эй, приятель, надеюсь, твоя задница здесь только для того, чтобы согреть для меня стул?

Эрато едва не подавился красными бобами. Немного оправившись, он обернулся через плечо, одновременно вытирая платком испачканный подбородок, и увидел Джулса. Ярость с его лица тут же испарилась.

— Эге-ге, гляньте только, кто сюда пожаловал! Джулс Дюш-Мамон, таксист-бродяга собственной персоной!

Эрато бросил платок на тарелку и повернулся к соседу — водителю в бесформенном клетчатом пиджаке, с легкими как пух волосами и двойным подбородком.

— Эй, Конрад, ты бы подвинулся, а? Мой друг хочет сесть на крайний стул. Иначе будет торчать тут и ныть до тех пор, пока мы с тобой оба не сползем к чертовой матери на пол.

Конрад недовольно сморщился и все же сдвинул тарелку с чашкой влево, пересев на следующее место. Эрато, в свою очередь, ловко перебрался с крайнего стула на место Конрада. Затем повернулся к Джулсу и стал следить, как тот протискивается между стулом и барной стойкой, а затем неуклюже пристраивает зад на красное сиденье.

— Черт, приятель, да от тебя прям в глазах режет. — Эрато картинно выхватил темные очки из нагрудного кармана. — Если ты побелеешь еще хоть малость, я точно ослепну.

Джулс разгладил края салфетки и выровнял столовые приборы, которые положила перед ним барменша.

— Ага, а если ты еще хоть малость почернеешь, то ребята из «Комьюнити Кофе»[11] помелят твою задницу и расфасуют по банкам.

— Ого! Ну и где тебя носило последние пару недель? Я уж подумал, может, ты свалил из города.

Джулс выразительным жестом попросил у дамы за стойкой чашку кофе.

— Занят был. Пытался привести в порядок дела и все такое. В общем, сам понимаешь.

— Уж я-то понимаю. Если живешь и работаешь в таком городе, время от времени беспременно вляпаешься в какие-нибудь неприятности.

— Знаешь, дружище, неприятности — это еще хило сказано. Короче, надеюсь, ты подкинешь мне дельный совет. Ты ведь всегда в курсе того, что в городе происходит.

Эрато с важным видом кивнул.

— Можешь не сомневаться. Спрашивай что хочешь. В нашем деле, помогая другому, помогаешь себе. Что тебя интересует?

Джулс отхлебнул кофе.

— В последнее время дела идут ни к черту. Той ерунды, что я зарабатываю, кое-как на бензин хватает. Даже не знаю, чего делать.

— Как насчет аэропорта? За милю чистой прибыли выходит центов десять.

Джулс отхлебнул кофе.

— Ты же знаешь, одиночке туда пробиться очень трудно. Чтобы подмазать там всех, кого надо, мне пришлось бы дом продать.

— Тогда о чем я тебе который год талдычу? Завязывай ты с этой, мать ее, свободой. Айда к нам, в «Наполеон»! Руководство неплохое. Я на них десять лет работаю, пожаловаться не на что.

Джулс подтолкнул пустую кружку в сторону барменши.

— Мы это уже проходили. Раз сто, не меньше. Не могу я работать на кого-то, кроме самого себя. Потребности у меня особые.

— Ага, вроде тех, чтобы весь день свою ленивую задницу из кровати не вытаскивать. Ну и что же вам нужно, мистер Особые Потребности?

Коротко взмахнув рукой, Джулс попытался привлечь внимание барменши. Сделать это не удалось, но незамеченным он все-таки не остался. Его жест перехватила женщина, одиноко сидевшая за столиком на другом конце зала. Их глаза встретились. Эффектная особа. Как он умудрился не заметить ее раньше? Вылитая Норма Джин, только раза в три крупнее. Даже издалека Джулс заметил, что незнакомка отменно сложена. Каждый изгиб ее тела словно создан для того, чтобы пробудить в нем давно спящего зверя.

— Эй! Астронавт Джулс, вас вызывает центр управления полетом. Я спрашиваю, чего тебе все-таки нужно?

Джулс с трудом вернулся к разговору.

— Да. Э-э-э… Я вот что подумал. Все эти помешанные на своем здоровье… Ну, ты понимаешь, о ком я. Бегуны. Велосипедисты. Шизики всякие, которые плавают в Мексиканском заливе, а потом боксируют пятнадцать раундов в луже воды. Я хочу стать служебным водителем для всех чокнувшихся на здоровье, которые приезжают в Новый Орлеан.

Какое-то время Эрато молча ждал продолжения шутки, но его друг казался совершенно серьезным.

— Гм… Не понял.

— Думай, Эрато! Думай! Представь, что ты бегун и приехал сюда на какую-нибудь конференцию бегунов-марафонцев. Живешь в роскошном отеле в центре города. На следующей неделе, после конференции, у тебя важное соревнование и надо быть в форме. Значит, ты не можешь лопать всякие там жирные колбаски, которые продают во Французском квартале, а хочешь найти что-нибудь полезное для здоровья. Но! Ближайший ресторан здорового питания — на другом конце города, в районе, о котором ты даже не слыхал. Что делать? Питаясь в центре, сэкономить несколько баксов и набрать несколько килограммов? Деваться тебе некуда. Хочешь не хочешь, а придется достать бумажник и попросить любезного, всезнающего таксиста отвезти тебя туда, где кормят побегами люцерны.

Эрато поглядел на друга с уважением.

— Знаешь, сейчас ты кажешься вполовину не таким остолопом, каким вошел сюда.

Джулс усмехнулся:

— Неплохо придумано, да? Так тебе известно про какие-нибудь такие конференции?

Эрато подпер крепким кулаком щетинистый подбородок. Сузив глаза в темные щелки, он принялся мысленно проверять свою обширнейшую базу данных из слухов, газетных историй и радиосплетен. Наконец, когда Джулс уже подумывал, не уснул ли его приятель, глаза Эрато распахнулись.

— Да. Кажется, есть то, что тебе требуется. Конференция гребцов-байдарочников в отеле «Богема». Если тебе действительно нужны чокнутые, то эти ребята точно подойдут. Они собираются идти на байдарках до самой Оклахомы или что-то вроде этого.

Джулс приподнялся со стула и навалился на стойку. Барменша упорно не хотела обращать на него внимание. Судя по всему, вторая чашка кофе Джулсу не светила.

— Да, байдарочники подойдут. Спасибо, приятель. С меня порция красных бобов.

Эрато наклонился поближе и стиснул полную руку Джулса.

— Сделай мне одолжение, а? Обзаведись настоящим автомобилем! Когда ты наконец избавишься от своего «кадиллака» и купишь «линкольн»? Мой шурин работает в «Линкольн-меркьюри». Это за рекой, в Харви. Он снабдит тебя отличным новеньким «таункаром», а за твою консервную банку даст приличную цену.

Джулс вынул из бумажника доллар и бросил его на стойку, прикинув в уме, что барменше остается на чай семь центов.

— Знаешь, когда я пересяду на «линкольн»? Когда дорожное управление раскошелится на целый флот снегоочистителей, вот когда. За совет — спасибо, а в тачках ты, Эрато, как и раньше, ни черта не смыслишь. И не ходи на Бербон-стрит играть в «три листика», договорились?

— Ты тоже, приятель. — Эрато проворно скрыл желтозубую ухмылку за газетой с комиксами. — Береги себя. И удачи!

— Спасибо, дружище.

Джулс улыбнулся. По сравнению с началом вечера шаг его стал куда бодрее. Самое главное, что теперь у него был план. «Как говорила мама, планируй работу и работай по плану», — подумал Джулс. К выходу он без малейшего умысла направился мимо столика той самой эффектной женщины, на которую недавно пялился. Не удержался и посмотрел, что она ест. Шоколадные оладьи со взбитыми сливками и голубичным сиропом. Одну задругой она накалывала их на вилку и каждый раз, втыкая металлические зубья в пышную сдобу, окунала огненно-красные ногти в сироп и взбитые сливки.

Такой женщины Джулсу видеть еще не приходилось. По крайней мере во плоти. Она походила на турецких одалисок с полотен старых французских мастеров в Художественном музее, куда мама водила маленького Джулса на экскурсию. Белокурые волосы, совсем как у голливудской кинозвезды, соблазнительно обрамляли круглое красивое лицо. Она осторожно поднесла к полным губам жирную сдобу и, прежде чем отправить сладкую массу в рот, коснулась кончиком языка взбитых сливок. Светлый пушок на полной руке заискрился в свете лампы, словно прозрачная золотистая ткань. Она медленно подняла глаза на Джулса… и подмигнула.

Джулс залился краской так же отчаянно, как прошлой ночью — Морин. Всю дорогу домой и еще несколько часов спустя брюки казались ему теснее обычного.

На следующий вечер, уже через полчаса после захода солнца, Джулс подъехал к отелю «Богема». Близилось время ужина — как для постояльцев гостиницы, так и для него самого, — и пропустить этот час вампиру не хотелось. Голод вернулся с новой силой. Последние несколько банок крови успели испортиться — на два дня раньше положенного срока. «Долбаный холодильник опять сдох, — невесело размышлял Джулс. — Теперь еще и на это деньги тратить». К голоду, тошноте и слабости прибавилось раздражение.

Из отеля вышел мужчина и направился к такси. Джулс, рассмотрев его повнимательнее, почувствовал прилив бодрости. Волосы у незнакомца были слегка тронуты сединой, но под тонкой футболкой видна была выпуклая мускулатура. Определенно атлет. Он открыл дверцу «кадиллака» и сел на заднее сиденье.

У Джулса, в благодарном предвкушении полезной для здоровья еды, начала обильно выделяться слюна. Он открыл маленькое окошко в перегородке между передними и задними сиденьями.

— Собираетесь где-нибудь поужинать? Я знаю все рестораны здоровой пищи в этом городе. Человек вроде вас должен питаться правильно, точно говорю?

Пассажир просунул в окошко острый нос.

— Знаете хорошее местечко, где подают жареную рыбу? Такое, куда местные ходят. От заведений для туристов меня уже мутит. К черту Французский квартал.

— Ну еще бы! — Джулс тронулся с места и, развернувшись, направил «кадиллак» прочь от центра города. — Все местные ходят в «Бактаун». Далековато, зато еда того стоит.

— Идет. Главное, чтобы не дороже пятнадцати баксов вышло. И только не надо меня мимо достопримечательностей возить, ладно? Поехали сразу на место. У меня от голода скоро дыру в желудке разъест.

Джулс нажал на газ. «Как я же тебя понимаю, приятель, — думал он. — Прекрасно понимаю».

На Каллиопа-стрит, при въезде на автомагистраль, пассажир сердито забарабанил по перегородке.

— Эй! Тут у вас жарит как в печке! Кондиционера, что ли, нету?

Вот черт! Об этом Джулс не подумал. В «кадиллаке» вентиляционные отверстия были только на приборной доске. На заднем сиденье за перегородкой, наверное, вообще воздуха не осталось. Он открыл раздвижное окошко в перегородке.

— Извини, приятель. Пару лет назад на таксистов открыли настоящую охоту. Пришлось поставить эту чертову штуковину. Я опущу боковое стекло, ладно? Снаружи воздух чистый, натуральный и все такое.

Где лучше всего это сделать? Может, на набережной вдоль Байю Сент-Джон? Темная, скрытая густыми длинными ветвями дубов, она часто служила приютом для влюбленных парочек, и полицейские, как правило, не цеплялись к машинам, припаркованным у грязной воды. С другой стороны, если выбрать набережную влюбленных, то не исключено, что поблизости окажутся сами влюбленные. Лодочная станция в Вест-Энде? Нет. Чересчур там много рыбаков шастает. В конце концов Джулс остановил выбор на небольшой спортивной площадке за торговыми павильонами вдоль перекрытого участка Лейкшор-драйв. Местность там хоть и довольно открытая, но малолюдная, а для него это было самое главное.

Джулс съехал с автострады и направился в сторону Пон-чартрейн. Вывернув на бульвар Роберта Ли, он нажал кнопку, и заднее боковое стекло поднялось. Пассажир снова забарабанил в перегородку, однако на этот раз Джулс окошко открывать не стал.

— Эй! Эй! Вы зачем окно закрыли? Хотите, чтоб я тут живьем сварился?!

Вместо ответа Джулс кончиком ботинка надавил маленький рычаг внизу, у левого колеса. Его нечеловечески острый слух уловил тоненький свист. Задняя часть салона начала заполняться газом. Прибавив скорость, чтобы проскочить на желтый, Джулс мельком глянул в зеркало заднего вида — как там его атлет?

— Господи, чем здесь так воняет?! — Удары в пластиковую перегородку стали ожесточеннее. — Что происходит, черт побери?! Я буду жаловаться в городскую… кха… ха… ха-ха-ха…

Донесшийся из-за перегородки хохот показался Джулсу райской музыкой. Значит, веселящий газ все-таки не успел выдохнуться! Через несколько секунд гримасу ярости на лице пассажира сменила блаженная улыбка, и он обмяк на сиденье, потеряв сознание.

Кончиком ботинка Джулс поднял рычажок и перекрыл подачу газа. Потом опустил боковые стекла, чтобы скопившаяся в салоне отрава растворилась во влажном ночном воздухе. Конечно, он как следует постарался, чтобы закрыть щели по краям перегородки, но рисковать все равно не стоило. Такого прокола, как в прошлый раз, больше случиться не должно!

Джулс повернул направо и покатил через благоустроенные кварталы, прилегающие к Пончартрейн и парку Лейк-фронт. Стараясь не привлечь внимание, сбросил скорость на пять миль ниже предельно допустимой.

В самом конце улицы Лейкшор-драйв превращалась в месиво из разбитого бетона и сухой грязи. Поврежденную эрозией дорогу сейчас ремонтировали, хотя, судя по всему, без особого успеха. Джулс выключил фары и, положившись на свет луны и ее танцующего в воде отражения, стал медленно петлять между землеройными машинами и беспорядочно разбросанными ограждениями.

Подвескам «кадиллака» это короткое путешествие вдоль Лейкшор-драйв на пользу не пошло. Джулс почувствовал, что полетела по крайней мере одна из стоек. К счастью, его пассажир спал, и жаловаться было некому. Въехав на газон, Джулс припарковался подальше от дороги — между заколоченным торговым павильоном и детской площадкой. Непокорными от волнения пальцами повернул ключ зажигания. Откладывать трапезу не имело смысла. Он вылез из машины. Ласковый ветерок пробрался ему под рубаху и стал теребить за просторные брюки. Немного успокоившись, Джулс глядел на темное озеро, затянутое мелкой рябью до самого горизонта. Последнее время он всегда питался у воды. Интересно, это случайность или нет?

Желудок вдруг свело с такой силой, что Джулс едва устоял на ногах. Не тратя времени даром, он открыл заднюю дверь и пробрался внутрь. И тут только сообразил, что забыл отодвинуть переднее сиденье. Если его руки и плечи уместились в салоне без особых проблем, то круглые бока оказались плотно зажаты между спинкой сиденья и перегородкой. Только голодное отчаяние помогло Джулсу протиснуться еще на несколько сантиметров и дотянуться до шеи сонной жертвы. Он яростно поклялся себе, что последний раз в жизни так унизительно где-то застрял. Очень скоро Морин будет смотреть на его новое великолепное тело с восторгом.

Клыки сразу вошли глубоко, и рот наполнился теплой кровью. Вот только вкус у этой крови оказался какой-то… неправильный. Дело даже не в том, что была она пресной и водянистой, как томатный суп из дешевой забегаловки, а запахом — мягко говоря, неважным, — напоминала хлорированную воду из-под крана. В носу вдруг почему-то защекотало, а из коренных зубов будто полезли ростки. Джулс удивленно замер, почувствовав, как по языку тянутся мягкие лепесточки. Нежные корни проникли сквозь небо и, словно волшебные паучки, забрались в ноздри. Послышался смех. Странный смех, безумный, и Джулсу он совсем не понравился. А главное, тот, кто хохотал, был прямо здесь, в салоне автомобиля.

«Не понимаю, — успел подумать Джулс, — чего тут, черт побери, такого смешного…»

Очнулся Джулс от звука голосов.

— Может, это гомики, как думаешь?

— Черт его знает. Трудно сказать. Не вижу я, кто там сверху — баба или мужик…

— Господи ты боже мой! Глянь только на эту задницу! В жизни не видел ничего толще…

Джулс с трудом открыл глаза. Салон «кадиллака» обшаривали лучи фонариков. Он оторвался от шеи клиента. Удивительно, но тот все еще дышал. Просто чудо, если принять во внимание, какой смертельный вес покоился на его груди. Джулс попытался выбраться из машины и почувствовал, что накрепко застрял. В ягодицу ему ткнулось что-то тупое и жесткое.

— Веселье закончилось, приятель. Давай-ка вылезай оттуда.

От толчка дубинкой Джулс проснулся окончательно. Вот черт! Похоже, копы. Объясняй теперь, чего ради посреди закрытого участка дороги сосал кровь спящего туриста. Надо срочно уносить ноги. Так он же застрял! Застрял, как в мышеловке!

Погодите-ка… Мышеловка? А ведь это мысль! Ему надо стать маленьким! Правда, перевоплощаться он не пробовал давно. Очень давно. Что ж, отчаянные обстоятельства требуют отчаянных мер. Тогда в кого превратиться? Если в волка, то полицейских можно напугать до потери пульса. С другой стороны, есть вероятность, что в этом обличье из тисков салона ему все равно не выбраться.

Снова удар в беззащитное мягкое место.

— Вылезай, тебе говорят! Мы тут всю ночь торчать не собираемся. Шевелись давай, или сами вытащим.

Может, превратиться в туман? Выплыть из «кадиллака» дымкой, юркнуть в траву? Джулс вспомнил, как последний раз пробовал обернуться в туман, и похолодел от ужаса. Дымка из него получилась густая и тяжелая настолько, что немедленно выпала на землю росой. Тогда он кое-как успел принять собственный облик и добраться до укрытия, прежде чем взошло солнце.

— Ну все, приятель! Время вышло. — Джулса грубо схватили за ботинок. — Чак, хватай другую ногу. Толстяк, похоже, думает, он сильно умный.

Оставалось только одно. Сейчас или никогда. Джулс глубоко вдохнул. Крепко зажмурил глаза. Стараясь забыть об окружающем мире, сконцентрировался на черных перепончатых крыльях, длинных ушах, чувстве полета…

— Какого дьявола?

— Дым какой-то, что ли…

— Эй! Куда его нога делась?!

Джулс почувствовал, как его тело, подрагивая, растворяется. Это напоминало что-то среднее между оргазмом и вырыванием зуба мудрости, хотя последнее ощущение скорее перетягивало. Сейчас главное — ни на что не отвлекаться. В противном случае можно превратиться в такое… Представить — и то страшно. Крылья! Крылья! Крылья!..

Джулс запутался в собственной одежде, накрытый ею, как рухнувшей палаткой. Отчаянно забил крыльями («Крылья! У меня есть крылья!»), охваченный инстинктивным ужасом маленького зверька перед замкнутым пространством.

— Чак, гляди! Штаны-то пустые!

— Не может быть… Не может быть!

— Глянь-ка! Глянь! Под рубахой шевелится что-то…

Отчаянно трепыхаясь, Джулсу удалось наконец высунуть голову из рубахи. В глаза больно ударил свет фонариков. Но путь к спасению он все-таки увидел! Дверь «кадиллака» была широко распахнута, и между безумными лицами патрульных и крышей автомобиля оставалось свободное пространство.

Джулс широко распахнул крылья, напряг маленькие лапки и подпрыгнул…

Взлететь не получилось. Вместо этого он кубарем скатился на пол салона, приземлился на голову и вывалился на мокрую траву. Оглушенный падением Джулс пополз мимо ног перепуганных патрульных, хватаясь за траву когтистыми крыльями.

— Господи! Летучая мышь!

— Какая, к черту, мышь! Нутрия с крыльями!

Ну почему опять все наперекосяк? Главное, убраться бы поскорее. Один хороший пинок — и больничная койка на несколько месяцев ему обеспечена. Неистово колошматя крыльями по земле, Джулс увернулся от ударов дубинок и кованых башмаков, а затем понесся зигзагами к деревьям у детской площадки. Добрался до искореженных корней одного из дубов, вцепился коготками в жесткую кору и изо всех сил стал подтягиваться вверх по стволу. Крохотное сердечко било в груди молотом. Только приступа сейчас не хватало. Ну что за проклятое невезение!

— На дерево, тварь, лезет! Может, за ней, а?

— Да брось. Черт с ней… Мне вообще кажется, что это хохма какая-то была.

Джулс добрался до толстой ветки футах в десяти над землей. Наконец-то передышка. Голова у него кружилась. К горлу подкатывала тошнота. Он заполз в углубление на середине ветки, обессиленно свесил крылья и замер. Прислушался к разговору под деревом.

— Хохма? — спросил первый патрульный, одетый в серую униформу и серую же кепку с надписью «Служба безопасности Кейджанкоп». — В каком смысле хохма?

— В смысле — прикол. Пари держу, это все чертовы поганцы из Тулейна[12] устроили. От этих сопляков ничего хорошего не жди.

— В смысле — толстый гомик был не настоящий, а что-то вроде надувного шара?

— Скорее всего. Я и не про такие штучки слыхал.

— Тогда что там за мужик на заднем сиденье спит? Да еще с окровавленной шеей. На студента как-то не очень похож.

— Может, из бывших. Выпускник. Черт его знает. Вызовем полицию, пускай они и разбираются.

— Ладно, Чак, — пробубнил первый патрульный. — Езжай за ними, а я пока тут останусь, пригляжу. А крылатая тварюга пусть только попробует с дерева слезть, я из нее все кишки выдавлю. Может, это их талисман, а? Студенческий?

Все, что оставалось Джулсу, это напрячь оставшиеся скудные силы и ждать, когда они уедут. Ожидание казалось бесконечным. В воздухе непрерывно гудели тысячи насекомых, терзая болезненно обостренный слух Джулса и вызывая жуткую головную боль.

Чак уехал на служебном автомобиле, «чеви-кавалер» рвотно-зеленого цвета, и минут через тридцать вернулся с двумя чашками кофе. От запаха отвратительного, дешевого кофе голова у Джулса разболелась еще сильнее.

Затем появилась полиция. Пассажира такси вернули к жизни. Тот несвязно забормотал что-то о грубых таксистах и противных запахах, и полицейские бережно проводили его в свою машину. Один из стражей порядка собрал с заднего сиденья одежду Джулса, а вместе с ней и его бумажник. Из держателя на приборной доске вынули лицензию.

Самым последним и самым тяжелым ударом было появление муниципального эвакуатора, и Джулс бессильно наблюдал, как его любимый «кадиллак» увозят на полицейскую стоянку.

От грустного зрелища его отвлек злобный писк. У основания ветки, рядом со стволом, сидела крыса — крупная, но все-таки мельче Джулса почти в два раза. Наверное, он занял ее гнездо. Посчитав, что на эту ночь унижений с него достаточно, Джулс громко зашипел на нахалку. Та, поняв в конце концов, что силы не равны, благоразумно ретировалась.

Через некоторое время, уже в человеческом обличье, Джулс проковылял в двери ресторана «Рассел марина гриль».

Его полные чресла оборачивал флаг с надписью «Не сдавайте корабль!»,[13] снятый с флагштока «Новоорлеанского яхт-клуба». В фойе путь ему поспешно преградил аккуратно причесанный молодой человек.

— Сэр! Мне очень жаль, но мы не можем пустить вас в таком виде. Вам придется надеть рубашку и туфли. Или можете сделать заказ на вынос и подождать его на улице.

Джулс собрался было спросить швейцара, не хочет ли тот сам сделать заказ на сандвич с экспресс-доставкой в зубы, однако вовремя сдержался. Вместо этого сделал глубокий вдох, поправил флаг и сказал:

— Я тут не для того, чтобы ужинать. Я таксист, и меня только что ограбили. И поэтому на мне не костюм от «Брукс бразерс», а этот долбаный флаг! Даю слово, если вы одолжите мне тридцать пять центов на звонок, я целый год буду возить в ваше прекрасное заведение толпы туристов. Идет?

Секунду-другую молодой человек обдумывал услышанное, затем вынул из кармана монеты в десять и двадцать пять центов и вручил их Джулсу.

— Телефон у мужского туалета.

— Спасибо.

Джулсу удалось избежать любопытных взглядов посетителей и добраться до телефона без всяких приключений. Придерживая флаг правой рукой, левой он снял трубку и неловко зажал ее между плечом и подбородком. Всего один звонок — только бы осечки не вышло. Он набрал номер Эрато и, когда в трубке раздался знакомый баритон, почувствовал бесконечное облегчение.

— Да? Алло! Кто это?

— Это я, Джулс. Я в «Расселе», на набережной. Ты можешь приехать за мной?

— Что случилось? «Кадиллак» сдох?

— Его украли. У меня вообще все украли. Чертов ворюга одежду мою и ту забрал. Я тут с тобой разговариваю, а на мне, кроме флага, ничего нету! Можешь себе представить?

— Ничего, кроме флага? На такое стоит посмотреть. Сейчас приеду.

На улице Джулсу долго стоять не пришлось. Вскоре из-за угла вывернул знакомый трехцветный «таункар», подкатил к ресторану и пристроился на свободной стоянке для инвалидов. Эрато, опустив стекло, высунулся из окна и с любопытством оглядел друга.

— Здорово, приятель! У кого шил костюмчик? Надо бы и мне такой сварганить. Для особо торжественных случаев.

— Иди ты. Спасибо, что приехал так быстро.

— Тебе повезло. За пять минут до твоего звонка я клиента высадил. Ну, давай уже залезай в машину.

Джулс открыл дверцу и сел. Неохотно, но все-таки признал, что заднее сиденье у «линкольна» удобное и просторное.

— Добрось меня до дома, — сказал он Эрато убитым голосом. — Дорогу ты знаешь.

Эрато дал задний ход и повернул в сторону бульвара Вест-Энд.

— Сразу домой? Не хочешь сначала в полицейский участок заехать? Надо заявить о том, что с тобой стряслось, приятель. Может, копы поймают этих ублюдков.

— Нет, давай сразу домой. Я сегодня столько копов видел — до конца жизни хватит.

По автостраде они доехали до Эспланад-авеню. Вдоль большого старого бульвара Креол, по границе Французского бульвара, добрались до Елисейских Полей. Здесь Эрато прервал грустные размышления своего друга неожиданным возгласом.

— Эй! Гляди-ка, что у меня есть!

Эрато запустил руку в коробку из-под обуви, стоящую на переднем сиденье и битком набитую аудиокассетами.

— Это тебя немного утешит. Запись нового блюзмена. Зовут парня Мэм Шаннон. Таксист он, как мы с тобой. Альбом называется «Блюз таксиста». Здорово, правда? Держи, подлечишь разбитое сердце. Честное слово, должно помочь.

Джулс взял кассету. С обложки на него смотрел темнокожий парень — симпатичный и довольно крупный. Одетый в униформу, он стоял рядом с темно-золотистым такси.

— Нет, Эрато, не могу я это взять. Запись совсем новая, стоит, наверно, баксов пятнадцать, не меньше.

Джулс попытался вернуть кассету, но приятель ее не взял.

— Бери, говорю. Тебе она сейчас пригодится больше, чем мне. Я себе другую куплю.

Через несколько минут «таункар» свернул на Монтегю-стрит. Поросшие сорняками газоны, стандартные домики, изъеденные термитами и разрисованные граффити, — улица почему-то казалась запущеннее обычного. Проезжая по дорогам родного старого района, Джулс всегда успокаивался и был счастлив. Этой ночью даже здесь его мучили страх, одиночество и чувство уязвимости.

Они въехали на узкую бетонную дорожку перед домом Джулса. Эрато поставил машину на ручной тормоз и повернулся. Лице его казалось встревоженным.

— С тобой все будет в порядке? Может, мне зайти на пару минут?

Джулс кое-как вымучил улыбку.

— Нет, все нормально. Спасибо, Эрато. За все спасибо.

Он хлопнул друга по плечу и открыл дверцу автомобиля.

— Если тебе чего понадобится, звони сразу на мобильный. Хоть днем, хоть ночью. Эй, а как у тебя насчет наличных? «Кадиллак» застрахован был? Знаешь, я могу попросить ребят из «Остановки» скинуться. Мы бы собрали что-то вроде пособия. Может, и Мэм Шаннон принял бы участие!

Джулс бережно закрыл заднюю дверь «таункара».

— Не волнуйся. С деньгами у меня полный порядок. Ты же знаешь, я завсегда выкручусь. — Он вспомнил, что сказала ему на прощание Морин два дня назад. — Присматривай за своей задницей, приятель. Чтоб никакие ублюдки твой «линкольн» не угнали. Я какое-то время не смогу приехать к тебе на помощь.

Эрато улыбнулся.

— А то как же! Будь здоров, приятель. И не унывай, понял? Скажешь потом, как тебе кассета.

Эрато дал задний ход, и Джулс помахал ему рукой. Затем подошел к обочине и постоял, наблюдая, как грузный «линкольн» двигается вниз по Монтегю-стрит и исчезает. Когда автомобиль окончательно скрылся из вида, он открыл дверь, все еще не отремонтированную после вторжения Мэлиса Икса, и вошел в дом.

В гостиной было тепло, душно и очень тихо. Джулс включил свет. Тусклая лампа растянула по комнате длинные, уродливые тени. В животе у Джулса тоскливо заурчало. Он рухнул на диван и замер.

Что теперь делать? Он посмотрел на свой алебастровый живот, вздымавшийся на диване, как гора первосортной муки. Ноги подрагивали, будто утроба передавала в них сигналы бедствия. Может, просто-напросто забраться в гроб и лежать там, пока не иссохнешь начисто? Или пока ненасытное брюхо в отчаянии не сожрет его самого…

На каминной полке стоял мамин портрет. Джулс встретился с ней глазами и тут же попытался отвернуться, но ее строгий викторианский взгляд сделать этого не позволил. «Девять месяцев я носила тебя в животе, Джулс. Следующие тридцать шесть — кормила грудью. Приглядывала за тобой до конца своих дней. И все для чего? Чтобы ты стал самым обычным трусом и неудачником?»

Во второй раз с прошлой ночи Джулс вспыхнул с головы до ног. Он заставил себя сесть. Поднял морской флаг, который до этого бросил на пол. Снова прочел вышитую надпись. «Не сдавайте корабль!»

Он поднялся по лестнице в спальню. Натянул трусы. Из платяного шкафа достал лучшие брюки, рубаху и пиджак. Повязал яркий желто-зеленый галстук в горошек. Пускай он не само совершенство. Очень даже не совершенство. Но он не трус!

На улице Джулс принялся нетвердым тенором напевать французские и ирландские застольные песни, изобразив пьяную, неверную походку. Учитывая его состояние, сделать это оказалось совсем не сложно. Несколько минут он брел, шатаясь, по середине пустой дороги. Наконец из темного переулка раздались торопливые шаги. Джулс перестал петь. В полной тишине раздался неприятный голос.

— Эй, пижон! Здоровый мальчик! Стой! Поговорить надо!

Вот так удача! Джулс повернул и, петляя, двинулся в сторону переулка. Ему навстречу шел черный парень со складным ножом в одной руке и пакетиком с жареными полосками свиной кожи — в другой. Рубахи на нем не было, и на эбеновой коже блестели капли пота. Под потертыми джинсами выделялись многочисленные жировые складки. У Джулса начала обильно выделяться слюна. «Иди к папочке, — думал он нетерпеливо. — К черту эту долбаную диету. И Мэлиса Икса — туда же. Laissez les bons temps rouler!»[14]

В конце концов, ночь закончилась не так плохо.

Жаль только, что веселиться Джулсу Дюшону оставалось недолго.