Битвы Ренессанса

Глава 26 Сфорца и гибридная война

Мы оставили Франческо Сфорца прозябать в подземелье замка, принадлежащему герцогу Милана. Он попал туда после сокрушительного поражения от Карманьолы.

Увы, несмотря на вечную присказку работодателей, за воротами не было очереди желающих на его место. А те, кто был желающим, не был достаточно квалифицирован. Поэтому уже скоро Сфорца отправился в Луку, если вы о такой еще помните.

Ну что сказать, пожалуй жизнеопределяющим параметром в карьере, во все времена, была удача. Например Карманьолу, хоть он и побеждал, вызвали в Венецию и обезглавили.

Сопутствовала ли Сфорца голая удача или же он и сам немного приложил к этому руку, но дела в Луке, которая воевала с Флоренцией, шли хорошо. Как утверждают источники, Сфорца даже пригласили править в Луку.

Но тюрьма, как мы помним по семейной истории Герцогов Миланских, идет на пользу мудрым. Сфорца вежливо отказался и от флорентийских взяток, и от правления благодарными луканцами, и даже не стал торопиться с триумфальным возращением в Милан, в уютную паутину Филиппо Мария.

Мария Сфорца помог Луке отбиться от Флорентийцев и убыл в родную Котиньолу. Помните ли вы еще тот горный аул, из которого был родом его отец? Сейчас, впрочем, Континьеола, заботами семьи Аттендоло (Сфорца были лишь их ветвью), расцвела и разбогатела. А благодарные наниматели для конкретно Сфорца даже одарили деревушку пышным названием «графство». Именно тут, среди хмурых и вооруженных до зубов родичей и соседей, Франческо Сфорца, граф Котиньола, проводил жизнь в мире и спокойствии. Он выслушивал флорентийских, миланских, неаполитанских и венецианских послов, благосклонно принимал подарки и избегал слов согласия или отрицания.

Впрочем, столь ловкое маневрирование не всегда проходило без последствий. Владения Сфорца в Неаполе были «национализированы» в пользу короны.

Будь Сфорца чуть поудачливее, он бы основал в Котиньоле графскую династию и та наверняка бы благополучно дожила до наших дней, но увы…

Дело в том, что пусть уже и Графство, но формально Котиньола входила в Папские Земли. И вот Папа то не стеснялся в выражениях, немедленно требуя Сфорца вместе с войсками в Рим. Если вкратце, то посланники святого престола вели себя нагло, а их требованию можно свести к «На колени упал, перстень поцеловал и побежал еретиков давить. И бабла еще мне отсыпь. Мне. И Папе.»

На самом деле, конечно, точно я этого утверждать не могу… Но дам, так сказать, контекст.

И в самом деле, со всеми этими Миланами, Флоренциями Неаполями и Венециями, мы как-то забыли о душе. А душа католической европы была в Риме. А в в Риме случилось так, что у христиан вместо всего одного папы, было целых три. Как по мне, так это же хорошо, ведь чем больше, тем лучше. И вообще, сейчас такое модно. Тогда такое называлось Великой Схизмой и никому особо не мешало, разве что слегка подрывало легитимность церкви.

Но нет, Император Сигизмунд, могущественный глава Священной Римской Империи, чья власть простиралась на все германоговорящие земли, от Австрии до Северного моря, решил, что с Великой Схизмой надо покончить раз и навсегда. В 1414 году Сигизмунд созвал в Констанце собор, куда были призваны все три претендента на папский трон, дабы каждый выложил свои козыри перед императором лично.

Помимо разрешения Великой Схизмы, Сигизмунд намеревался выжечь каленым железом иные доктринальные различия, возникшие внутри Священной Римской империи. С этой целью в Констанц, под личные императорские гарантии неприкосновенности был также вызван богемский еретик Ян Гус, которому предстояло защитить свои раскольнические воззрения, включающие несогласие с папскими индульгенциями. В результате судебного разбирательства учение Гуса было признано неприемлемой ересью по не менее чем тридцати пунктам обвинения, и Сигизмунд повелел сжечь вольнодумца на костре. Да, несмотря на собственные гарантии безопасности. Имейте в ввиду, если вдруг будете рассказывать правду сильным мира сего — убьют, и никакие святые понятия не спасут.

Затем собор обратился к рассмотрению аргументов, представленных тремя конкурентами: Иоанном XXIII (в миру Бальтазар Косса), прибывшим из Рима, Бенедиктом XII, проделавшим путь из своей резиденции в Авиньоне, и Григорием XIII, чей бродячий двор странствовал по Северной Италии. Когда очередь дошла до единственного законно избранного Иоанна XXIII, ему пришлось с разочарованием убедиться, что предметом расследования стал его образ жизни при папском дворе, включая поведение его как папы лично. Помимо трафаретного упрека в ереси (каковой вполне мог буквально зажечь вечер, как в случае Яна Гуса), он столкнулся с обвинением в убийстве своего предшественника папы Александра V и еще не менее чем с семьюдесятью другими обвинениями, хотя в конце концов шестнадцать из «самых неописуемых проступков были опущены, из уважения не к папе, но к общественным приличиям».

Из тех что в приличия пролезли — изнасилование трёхсот монахинь; сексуальная связь с женой своего брата и монахами; растление целой семьи, состоявшей из матери, сына и трех дочерей, причем самой старшей из них было всего двенадцать лет; торговля епископскими кафедрами и даже отлучениями; пытки тысяч невинных людей в Болонье и Риме.

О том, что про приличия, это все же не эвфемизм, с тихой иронией свидетельствует историк XVIII века Эдвард Гиббон: «Самые скандальные обвинения не были оглашены; наместника Христова обвиняли всего лишь в пиратском разбое, убийствах, изнасилованиях, содомии и кровосмешении».

Как вы понимаете, эти неожиданно вскрывшиеся факты автоматически делали нахождение этого человека на Святом Престоле невозможным.

Впрочем, для епископа Бальтазар Косса все еще был достаточно благочестив, и в этом сане он и продолжил свою земную юдоль.

Я бы сказал, что в описываемый мной период репутация Святой Церкви была подорвана. Но как можно подорвать то, чего нет?

Очередной папа, разумеется, пытался свалить все на предшественников и выставить себя единственно правильным и верным. И у него в отличии от многих предшественников были для этого не только молитвы, но и поддержка Германского Императора, который все же потихоньку додавил антипап.

И все бы хорошо, но Евгений IV, новый папа назначенный Императором Сигизмундом, был венецианцем.

Эти северяне никогда ничего не понимали в Италии. Самое смешное, что сам Сигизмунд, по-видимому, искренне считал что уладил в Италии все разногласия. В 1432-м году, он, к примеру, посетил Милан и короновался там «Железной короной». Одной рукой Филиппо Мария угождал Императору, а другой… А другой готовился воевать со Святым Престолом. Что он там делал еще шестью руками — долго рассказывать, но ничего хорошего. Разумеется, прямо вот так взять и напасть на Папу Римского было бы несколько опрометчиво. Мировое сообщество не поймет. Поэтому, параллельно коронации, в Милане побывал Сфорца. Убить его и испортить Императору праздник было бы неприлично, поэтому в достоинства Франческо Сфорца имеет смысл вписать умение «выбирать момент». Но побыал он в Милане не просто на коронацию поглазеть, а по делу — Франческо обручился с единственной дочерью Филиппо Мария.

Ей было восемь, поэтому замужество отложили. Но приданное, в виде крупного города Кремона, Сфорца получил сразу.

После столь полезного почти брака, Сфорца был немедленно… Отправлен в отпуск. Отдыхать он поехал в окружении многочисленных наемников и через Папскую область.

Надо ли говорить, что там очень скоро стали случаться недоразумения?

И недоразумения эти, вдруг, оказались весьма выгодны для Сфорца.

Сейчас мы говорим о регионе Романья. Именно там и были родовые владения Сфорца. На карте их нет, но они где-то там, в современной области Равенна, недалеко от городка Фаэнца.

Как я уже упоминал, жители Романьи славились по всей Италии своей жестокостью и вероломством. Ну, что сказать, Сфорца влился как родной.

На самом деле у региона долгая история борьбы за независимость, и против Папства в том числе. На данный момент в Равенне правит семья да Полента, гвельфы. То есть, опираются на Папу Римского.

И очень быстро стало ясно, что Сфорца с ними будет тесно.

Я честно попытался разобраться в перипетиях борьбы Сфорца с Папой в горах и долинах Романьи, и чем больше я узнавал, тем непонятнее все становилась.

Там сам черт ногу сломит.

С одной стороны, Романья вообще то еще сокровище. За века изнуряющих кровопролитных междоусобиц этот регион превратился буквально в сплошной укреп район. Вообще, когда мы говорим о городе в средневековье вообще и о городе в Италии в особенности, нам надо представлять себе крайне укрепленное местечко.

Вот местный областной центр, Равенна:

Фактически, большинство городков, реши они отчаянно обороняться, невозможно было взять без долгой, возможно многолетней, осады. И я не уверен, что та артиллерия, которая уже была тогда на вооружении армий. могла сильно помочь против этих крепостей.

Городок из северной Италии, те что позахватывал Сфорца не сохранились в первозданном, средневековом виде:

Поэтому, логично предположить, что довольно быстрый успех Сфорца — а он сравнительно быстро буквально сколотил себе государство — объясняется тем, что города, кланы, местности с радостью переходили под его руку. Сфорца сделал своей столицей город Форли, расположенный на пересечении важных дорог. и писал оттуда указы, подписывая их «Из нашего замка в Фермо, вопреки Петру и Павлу» — пример редкого для Сфорца юмора.

Я бы еще от себя добавил, что «захват» этот был, похоже, во многом номинален.

Впрочем ладно, лучше один раз показать, чем три страницы вокруг воду лить. Поэтому давайте в лицах.

Итак, городок Камерино мирно дремлет под теплым солнцем средиземноморья. Ведомый к процветанию семьей Варани, этот городок достаточно богат, у него большая церковь посвященная Святому Доминику, красивая центральная площадь, а у одного из детей наследника Варани, Джулио Чезаре, уже в четырнадцать лет был целый настоящий миланский доспех. Ну почти настоящий.

В 1434 году, однако, вдруг выяснилось, что семья Варани вовсе не так мила сердцу горожан, как все думали. Это произошло так — однажды, во время службы в церкви Св. Доминика, мужчины Варани стали покрываться рублеными ранами. Это можно бы было списать на гнев Господень, но увы — со всей очевидностью приходилось признать, что раны плод трудов людских. Примерно всех, кто находился в церкви, но не был из семьи Варани. Именно так и кончаются благостные правления автократий не склонных формировать институты для обмена мнениями.

Выяснив, что их любят совсем не так, как они привыкли думать, все мужчины Варани умерли от удивления. Все, кроме одного. Да, это уже упомянутый мной Джулио Чезаре. Спас его не миланский доспех а вязанка сена. Его тетка замотала его в тюк сена и отвезла в безопасное место — к своим родственникам, семье Тринчи, правителям Фолиньо.

Тринчи, как вы понимаете были набожной, добропорядочной… Короче они были из Романьи и как раз сейчас у них были некоторые сложности с легитимностью. Они решили это простым, понятным итальянским способом — нашли виновных. Сильный и многочисленный клан почти из трехсот человек, был уважаем в в Фолинью и мог бы нагрузить семью Тринчи обязательствами перед городом. Но Тринчи успели первыми, и нагрузили кусками их тел тридцать шесть ослов и два дня водили этот караван вокруг города, давая возможность каждому желающему поставить лайк. И выискивали тех, кто не хотел ставить лайк или даже просто не достаточно громко радовался.

Добрая тетушка, посмотрев на эту обыденную итальянскую политическую борьбу, решила, что её племяннику имеет смысл покинуть Фолиньо и подыскать местечко поспокойней. И таким местом вполне мог стать тихий, согретый теплыми лучами средиземноморского солнца городок Фабриано. В котором свила гнездо семья Кьявелли. Кьявелли были хорошими друзьями Сфорца. Как видите, надежней места не придумать.

В 1435 году в день Вознесения Христова, когда Кьявелли явились к мессе, семнадцать заговорщиков расположились в церкви как можно ближе к ним. Нападение должно было произойти в самом начале мессы, но заговорщики медлили. Наконец, когда прозвучали слова «Et incarnatus est de Spirito Sancto», один из них обнажил свой меч, воскликнув: «Смерть тиранам!» Первым напали на восьмидесятилетнего Томазо, главу дома, но тот, смело вступив в схватку, заставил дорого заплатить за свою жизнь. Двое других были убиты в ризнице. Три мальчика нашли убежище в алтаре, где священники укрыли их, а затем отправили в монастырь. Спустя несколько дней детей обнаружили, выволокли на рыночную площадь и заставили принять яд. Четверо других детей были задушены, а восьмимесячного младенца, мирно спавшего в колыбели, вытащили из нее и размозжили его голову о стену.

Житель тихого Фабриано присоединились к заговорщикам, как утверждается, «с радостью».

Как только имущество Кьявелли было национализировано, город смиренно и покорно отдал себя во власть Сфорца. На самом деле, убить друзей Сфорца было, возможно, не самым стратегически верным решением. Ведь Франческо мог и не понять подобной выходки. Некоторые из Кьявелли прямо сейчас сражались под его знаменами.

Но, как-то обошлось. Сфорца, конечно человек благородный и всегда отомстит за друзей, но сеньорат над городом, это сеньорат над городом.

Джулио Чезаре Варани заперли в монастыре. И правильно, у меня такое ощущение, что он несчастье приносил. Впрочем, происхождение обязывает — Джулио Чезаре оставался претендентом и вообще наследником, поэтому его имя дошло до нас. С ним вели переписку и все такое. Короче, бедолагу все же зарезал Чезаре Борджиа. Надо сказать, этот парень, Борджиа, умел подчищать хвосты. Но до него мы еще доберемся.

Итак, в этой не сказать что совсем уж тихой и благостной обстановке, Сфорца лепил себе государство на землях Папы. И получалось это у него настолько хорошо, что Папа ничего не мог сделать против него.

И тогда, вспомнив учение Иисуса, или просто кто-то вслух рядом прочел, Папа решил ему последовать. иотплатил добром за зло.

Для начала, он признал все завоевания Сфорца. Больше того, он узаконил их довольно ловким способом — сделав Сфорца папским наместником. Еще и гонфалоньером церкви. И короновал маркизом Фермо.

Филиппо Мария, вместо бешеного пса, которого он швырнул в папские владения, вдруг обнаружил благородного легата Вселенской Церкви, со своим законным государством и армией.

Масти изменили свое значение, две запасные колоды козырей потеряли свою ценность и Герцогу это не понравилось. Теперь уже он оказался в сложной ситуации — начать кампанию против Сфорца он по прежнему не мог, ведь теперь тот Гонфалоньер, Отца Небесного. А Сфорца между тем, явно не торопился и дальше грызть Папу, столь щедрого на подарки и уважение. Ситуацию следовало как-то прояснить. Филиппо Мария послал Пиччинино для переговоров со Сфорца. Это оказался неудачный выбор.

Папа умудрился присутствовать при переговорах — в конце концов Сфорца ведь его гонфалоньер. Встреча произошла в 1435-м году на относительно безопасной — и враждебной Милану — территории. Флоренции.

История утаивает от нас подробности, однако через некоторое время мы обнаружим Сфорца с папскими войсками на стороне Флоренции и Венеции против Милана.

Но почему все заинтересованные стороны, встретившись во Флоренции, хоть и, вне всякого сомнения, готовились преследовать свои собственные интересы, но вдруг стали преследовать интересы приютившего их города?

Как это произошло? О, тут есть очень сложное объяснение. Это объяснение подходит абсолютно для любой странности в поведении влиятельных людей тех лет.

И это объяснение звали Козимо Медичи.