Битва судьбы

Глава 12

Громкие крики раскатились над площадью. Услышав их, Мбома поморщился. Не очень нравилось ему красоваться перед толпой, словно обезьяна в клетке. Но пришлось скрыть чувства и приветливо помахать с балкона. Ярко разряженное скопище на площади внизу отозвалось новой порцией воплей и размахивания руками. Каждому хочется посмотреть на смельчаков, которые решили бросить вызов пустыне. Таков обычай. Люди, идущие почти на верную смерть, на краткий миг становятся героями. Их имена объявляют народу и занесут навеки в скрижали Выбора. Десятки таких скрижалей из камня стоят в храме Нигера, маленького городка на окраине Империи.

Настал момент объявления. Звучный голос глашатая разнесся над площадью:

– Воме, сотник императорской гвардии! – толпа одобрительно загудела. Сотник, одетый в шкуру леопарда, вскинул над головой бугрящиеся мускулами руки.

– Нганге, сын старшего визиря, – разряженный юноша небрежно поднял руку. Снизу донесся свист. Мбома ощутил удивление: что толкнуло знатного богача на этот шаг? Но глашатай прервал размышления, объявив его имя:

– Мбома, купец из Ашанти, – Мбома сделал полшага вперед, слегка поклонился. Площадь затихла в изумленном молчании: купец?

Дальше Мбома не слушал, возникшее возбуждение пропало, улетучилось пролитой на песок водой.

Всего вызвавшихся оказалось девятеро. Глашатаи императора еще двадцать дней назад начали кричать по всем городам Империи, что желающие послужить народу, стране и императору должны прибыть в город Нигер не позднее дня Окуня. Мбома этот призыв застал в столице. Дела его давно шли спокойно, все катилось само собой, а жить спокойно купец, трудом и потом выбившийся в состоятельные граждане из самого бедного квартала Ашанти, попросту не умел.

Едва заслышал гонца, в животе заныло от ожидания невероятного приключения. Заныло так, что Мбома доверил вести караван на север, в земли Красноглазых, помощнику, написал завещание, а сам, не слушая плача и стонов домашних, поехал в Нигер. Он верил в свою удачу, в успех, верил в то, что выживет в пустыне и доберется до Восточного Рая, где, за высокими горами, за темным лесом, раз в тридцать два года Творец вручает достойнейшим печать власти.

В Нигере Мбома, как и положено, явился в храм Памяти, в тот самый, где хранятся скрижали с именами. Нигер стоит на самом краю империи, в оазисе, и именно отсюда уходят добровольцы в пустыню, за смертью, или, что случается гораздо реже – за славой.

В храме очередного посетителя встретили, вымыли, накормили и поселили в отдельную комнату. С другими вызвавшимися Мбома не встречался до самой церемонии представления. Храм оказался достаточно велик, чтобы скрыть массу народа, хотя Мбома знал, что более десяти зулов не уходило в пустыню никогда. На этот раз кандидатов оказалось девять – уже много. Кто же пойдет на верную смерть? Что есть у обычного жителя Империи? Семья, дом, имущество, болезни... Все это держит не хуже самой прочной веревки. И захочешь – не убежишь. Вызываются либо откровенные безумцы, либо те, кому нечего терять, либо такие, как Мбома, кто утратил вкус к жизни.

После церемонии пришло время для сборов. Уходящим на восток дадут все, что угодно, за исключением, разве что, любимых жен императора. Но в пустыню, на своем горбу, много не унесешь.

Мбома попросил бурнус, пустынные туфли из верблюжьей шкуры – в таких не жарко, даже если идешь по раскаленному песку, бурдюк с водой, палатку, что днем защитит от безжалостного солнца, ну и продукты – обычный походный рацион. Собираясь, с усмешкой вспомнил, что Остроухие северяне называют солнце «дарителем света и тепла». «Пожили бы тут – иначе бы запели», – думал купец, одеваясь и укладывая припасы. Короткий меч нашел место на поясе, топорик, пригодный и для метания, удобно устроился рядом с ним. Дорога будет опасна не только жарой и безводьем. Пустыня порождает множество хищных созданий.

Одетый, вышел Мбома к месту сбора. Там уже стояли, неприязненно косясь друг на друга, четверо его конкурентов. Когда собрались все, появился сурового вида пожилой маг в белом балахоне. Немного власти имеют маги в империи, но именно они ведают храмом и отправкой вызвавшихся. Маг свирепо осмотрел путников, брезгливо поджал губы. Голос его оказался басовит и могуч, словно рык льва:

– Пустыня обширна, и места в ней хватит на всех. Ваши пути должны по возможности не пересекаться, это поможет избежать ненужных конфликтов. В путь вы выйдете из разных мест, к которым вас доставят мои помощники. Дабы узнать, кто пойдет каким путем, мы используем жребий, – жрец повел рукой. В стороне вспыхнул факел, осветив низкий каменный стол, и на нем – девять одинаковых голышей. – Выбирайте, и да свершится Выбор!

Первым решился высокий, мускулистый воин. Воме, вспомнил Мбома имя. Бывший, да, теперь уже бывший сотник, подошел к столу, ухватился за жребий:

– Седьмой! – четко прозвучал его сильный голос.

За сотником потянулись и остальные. Мбома подошел предпоследним, и достался ему камень с выбитой на нижней стороне цифрой один. Самый южный путь, как оказалось.

После жеребьевки претендентов вывели из храма, рассадили на ослов. Каждому предоставили проводника. Проводником Мбома оказался улыбчивый юноша. С самого начала дороги он принялся петь, и за время поездки купцу удалось услышать чуть ли не все популярные песни Империи, от придворных баллад до скабрезных куплетов.

Они ехали среди буйной зелени: величественных деревьев, густых кустов, неизмеримо длинных лиан. Оазис Нигер славится размерами и густотой растений, и Мбома подозревал, что без участия магов здесь не обошлось. Леса, что растут в иных оазисах и на узкой полосе плодородной земли вдоль побережья, не могут идти ни в какое сравнение с зеленой мощью, что вздымается здесь, успешно сопротивляясь пустыне. Даже оазис Ашанти, столичный, самый крупный зеленый остров империи, что расположился вокруг огромного озера, не может соперничать с Нигером.

Выехав за пределы густых зарослей, двинулись почти строго на юг. Миновали рощу финиковых пальм, проехали по узкому мосту над прозрачным ручейком. Мбома ощутил трепет, проезжая над свободно текущей водой. Такое чудо в Того не каждый день встретишь.

Навстречу едущим попадались селяне с корзинами на головах, неторопливо катящиеся телеги. Храм содержит обширное хозяйство, ведет самостоятельную торговлю.

Монотонность пути прервал короткий привал. К облегчению Мбома, проводник во время него молчал, зато усиленно жевал. Не отставал от него и купец. Когда еще удастся поесть в тени!

Поехали далее. Солнце почти докатилось до горизонта, когда заросли кончились. На юг и на восток простиралось желтое море – пустыня. Проводник перестал петь и слез с осла:

– Здесь начинается твой путь! – сказал значительно.

– Здесь так здесь, – отозвался Мбома, покидая спину ушастого скакуна.

Забросил мешок за спину, хлопнул проводника по плечу.

– Счастливо оставаться.

– Легкой дороги, – ответил юноша и улыбнулся, немного растерянно – ну какая легкая дорога может быть в пустыне?

Два ослика и тонкая фигура в белых одеяниях быстро исчезли за деревьями. «И какой дурак назвал эту пустыню Черной?» – подумал Мбома, ступая по ослепительно-золотому песку. Вокруг его громоздились целые горы, и ветер пересыпал блестящие песчинки под тоскливую вечную песню. Пригоршню тут же бросил в лицо, иссушил губы. Пришлось закрыть рот и нос специальным платком, а капюшон – плотно надвинуть на глаза. Почти ничего не видно, зато не рискуешь воспалением глаз и пересыханием губ.

Ноги не сильно проваливались в песок. Песчинки, встревоженные шагами, мгновенно уносились ветром, и казалось, что бархан под ногами дымится. Мешок слегка давил на плечо, а впереди ждали целый вечер и ночь ходьбы.

Выйти умудрились вовремя, несмотря на последствия применения корешков. Степь полого стелилась на юг, к невидимым пока еще горам. Хорт шел по привычке первым, стараясь не шуметь. Снег едва слышно чавкал под ногами, рыхлый, ноздреватый. Здесь, на юге, начала разрушительную для белого покрова работу весна, в то время как на севере, в родных лесах, наверняка еще полновластно царит суровая зима, бушуют метели и трещат морозы.

Звезды не успели сильно перекатиться по дну небесной чаши, когда Хорт почуял запах дыма. Поднял руку, останавливая движение.

– Что такое? – спросил Родомист.

– Дым. Запах доносится с юга, – ответил Хорт коротко.

– Это Красноглазые, – в голосе мага пробилось беспокойство.

– Откуда они здесь? Все их Орды далеко на западе! – изумился Леслав.

– Места между горами и южной границей Новгородского княжества называются Вольной степью. Здесь живут те Красноглазые, кто не ужился под ханской властью. Их не так много, и единой Орды они никогда создать не пытались.

– Вот как, – вздохнул юноша с удивлением. – Вольные...

– А далеко они от нас? – спросил Ратан. – Я, например, запаха совсем не ощущаю.

– Сажен сто, не более. Вон за тем холмом, – Хорт указал на возвышенность, что лысиной исполина торчала прямо на юге, среди собратьев.

– Обойдем? – стало слышно, как Ратан распаковывает меч.

– Попробуем.

Свернули на восток. Когда обогнули холм, стали видны костры, тени больших шатров. Несмотря на глубокую ночь, около пламени Хорт заметил несколько фигур. Удалось рассмотреть даже блики, играющие на обнаженных лезвиях.

Один из стражей, словно ощутив взгляд, поднял голову. Глаза его смотрели прямо на Хорта. Охотник замер, задержал дыхание, понимая, что на таком расстоянии разглядеть что-либо во тьме невозможно.

Порыскав некоторое время взглядом во мраке, страж опустил голову. Хорт осторожно, едва шагая, двинулся дальше. Хруст снега под ногами Родомиста бил по ушам. Остальные шли более-менее тихо. По широкой дуге обогнули стойбище, оставив его за спиной. Хорт облегченно вздохнул, решив, что все обошлось, как вдруг со стороны костров донесся заливистый собачий лай.

Гавканье больно ударило по ушам. Леслав оглянулся. От костров, хорошо различимые в свете пламени, мчались несколько здоровенных пастушьих собак, яростно лая и тряся хвостами.

– Отойди, – сказал Ратан и невежливо отодвинул Леслава в сторону.

Клинок в руках воина недобро блестел, и псы замедлили бег, заметив его. Но вожак – огромный кобель лишь присел на миг и взвился в воздух, целясь человеку в горло.

Ратан как-то хитро крутнулся на месте, свернул отражением звезд его меч, и предсмертный собачий визг раскатился по степи. Прыжок завершился плачевно – пес рухнул на снег со рваной раной поперек горла. Лапы его бессильно дергались.

Остальные собаки попятились, злобно рыча. Тренькнула тетива Хортова лука, и один из псов, захлебнувшись собственным рычанием, упал на месте. Но дело свое собаки сделали. От становища доносились встревоженные голоса и лязг оружия. Быстро приближалась вереница факелов.

– Не успеем, – сказал Хорт мрачно, и еще одна псина умерла с коротким взвизгом. Свора мрачно завыла и ринулась бежать.

– Все успеем, – отрезал Ратан, и сунул Леславу мешок. – Понесешь его.

– А свой отдай магу, – обратился воевода к Хорту.

– Зачем это? – поинтересовался учитель, навьючиваясь дополнительным грузом.

– Вы пойдете на юг, так быстро, как сможете, – ответил Ратан. – А мы их задержим. Не упущу случай омочить меч в крови этих тварей.

Свечение Дара над головой воина налилось кровавым багрянцем, запульсировало тревожно. Вепрь за спиной сердито хрюкнул, а барс над головой злобно оскалился и зарычал.

– Идем, – учитель дернул Леслава за рукав, и юноша, с сожалением оторвавшись от разглядывания тотемов, зашагал во тьму.

Два мешка – это, конечно, тяжело, но если идти не торопясь, то вполне можно справиться. Хуже оказалось другое. Ни Леслав, ни Родомист не умели выбирать дорогу. То и дело забредали в глубокий снег, или, что еще хуже, в лужи, которые встречали их радостным хлюпаньем.

Отослав мага с учеником, Ратан повернулся к Хорту, и охотника поразила перемена в облике воина – тот словно собрался, стал жестче, на лице, обычно спокойном, проступили ярость и жажда крови;

– Ну что, повоюем? – спросил Ратан зловеще. Лицо его в этот миг настолько напоминало морду рыси, свирепого хищника, что Хорт почувствовал озноб. В животе возник ком льда, но охотник нашел силы ответить:

– Повоюем.

– Тогда твое место там, – Ратан поднял руку, указывая на небольшой холм к западу. – И стреляй. Они несут факелы, так что тебе будет хорошо видно.

Хорт послушно кивнул и заторопился к указанному месту. Обернулся – Ратан исчез. Тьма ночи скрыла его, словно мать – дитя.

Едва успел присесть за сугробом, как десяток Красноглазых с факелами появились на месте, где путники разговаривали. Обнаружили след, возбужденно загалдели и сбились в кучу. Услышав пронзительный, мало похожий на птичий, свист, разом подняли головы. В алых глазах пылали отражения факелов.

Свист донесся и до Хорта. Отшвырнув страх, словно ненужный более сапог, он прицелился и спустил тетиву. Вновь натянул тетиву, краем сознания отметил, как падает Красноглазый, пораженный первым выстрелом. Словно сквозь стену донесся вопль собратьев убитого.

Хорт успел выпустить еще две стрелы, прежде чем степняки догадались, откуда летят смертоносные снаряды. Снег к этому времени осквернили три кляксы мертвых тел. И тут в круг света ворвался Ратан...

Охотник все сделал наилучшим образом. Стрелы посеяли панику среди Красноглазых и нанесли им некоторый урон. Когда же степняки оправились, Ратан выскочил из ложбинки, в которой лежал, и ринулся в атаку.

Его заметили сразу. Ратан увидел перекошенные в крике рты, широко раскрытые глаза, но не услышал ничего, кроме стенаний ветра. Меч ударил с неотвратимостью молнии. Один из Красноглазых обнаружил у себя новый рот, пониже подбородка, и рухнул на снег, должно быть, от радости.

Легко уйдя от неловкого удара, Ратан сделал выпад, и один из его противников, согнулся со стоном, прижав руки к животу. Удар получился на загляденье – точный и сильный.

Когда же воевода уложил еще одного, степняки, в сущности – простые скотоводы, не воины, побежали.

За спиной зашуршал снег. Ратан обернулся, вскидывая меч, но это оказался Хорт. Упавшие факелы шипели, освещая картину побоища. Громко стонал раненый в живот. Ратан знал, что до утра он не доживет.

Ратан помог собрать стрелы. Оказавшись около стонущего, охотник спросил:

– Добьем?

– Надо. Зачем лишние мучения?

Хорт деловито кивнул, потянулся за ножом. Ткнул лезвием быстро и спокойно, отер об одежду убитого:

– Ну что, пошли?

– Идем, – отозвался Ратан.

Плоскими ступнями зашуршал по снегу ветер, гася факелы. Теплый степной ветер, предвестник близкой уже весны.

Четвертый день Луций мерил ногами бескрайние степные просторы. Он благополучно миновал болота, что тянутся узкой полосой около южного края порубежных гор.

Кроме болот, ходьбу замедлял лежавший в степях снег. Рыхлый, предвесенний, он с радостью принимал в себя ногу, но отдавать не спешил, засасывал ступню белым мокрым ртом.

В утро дня Совы Луций встал рано, разбуженный тем, что ветер швырнул в лицо пригоршню мокрого снега. На ночь цверг с головой заворачивался в спальный мешок, но под утро лицо открылось.

Позавтракал, свернул пожитки и отправился дальше. Сапоги держали, но Луций в очередной раз вознес хвалу самому себе, что взял запасную пару. Сражение со снегом, льдом и грязью – не самое простое занятие для обуви, а кто знает, какие еще дороги ждут впереди?

Миновал полдень, но цверг продолжал неутомимо оставлять сажени степи за спиной. Так бы и шагал, наверное, до самого вечера, если бы не темное пятнышко, что неожиданно появилось далеко на западе.

На всякий случай Луций упал в снег, откатился в ближайшую ложбинку и там замер. Снег сырыми руками тут же полез под одежду, но лучше уж быть мокрым, чем мертвым – здраво рассудил цверг и остался лежать.

Пятнышко приблизилось и превратилось в отряд всадников. Определив, что это Красноглазые, Луций ухитрился лежа приготовить лук, вытащил стрелу.

Всадники мчались быстро и, казалось, уже миновали лежащего путника. Но в тот миг, когда Луций был готов вздохнуть с облегчением, раздался резкий гортанный возглас. Кони мигом развернулись и помчались прямо на Луция. Не заботясь более о скрытности, он встал на одно колено и натянул тетиву.

Всадники остановились столь резко, что талый снег фонтанами полетел из-под копыт. Красноглазые собрались в кружок, не приближаясь, о чем-то пошептались. После совещания к Луцию направился один, нарочито медленным шагом, с поднятыми руками.

Луций опустил оружие, но стрелу с тетивы не снял. Когда всадник приблизился на десять шагов, он крикнул:

– Стой! – и для верности поднял лук. Как и всякий купец, он знал набор самых простых слов практически на всех языках.

Всадник остановил лошадь и заговорил медленно, громко, тщательно подбирая слова:

– Мы не хотим причинить тебе вред. Мы – мирные орки. Мы – не враги. Не стреляй.

– Хорошо, – ответил Луций. – Я тоже не хочу причинить вам вред. Езжайте своей дорогой, а я пойду своей.

– Мы не можем так поступить. Ты – в наших землях, и мы должны знать, что тебе надо в степи. Это наше право. Ты не будешь с этим спорить?

– Не буду, – кивнул Луций. – Но из какой вы Орды, почтенные? Кто из ханов прибрал эти земли к рукам?

Лицо Красноглазого, сморщенное, словно печеное яблоко, слегка исказилось. Алые глаза блеснули яростью. Ответил он голосом, полным гнева:

– Мы не служим ханам! Мы – вольные орки, и это наша земля!

– Ясно, – Луций кивнул и опустил лук. Вольные орки славятся гордостью и вспыльчивостью, но и исключительной честностью. Если обещали не нападать – не нападут ни за что. – Я, Луций Огнебородый, даю вам слово и клянусь Творцом, что пришел на ваши земли без вражды и злых помыслов и уйду с них как можно быстрее, отправлюсь на юг, туда, где ждет меня Судьба.

Ответ получился несколько высокопарным, но, судя по реакции, произвел впечатление.

– Ты поклялся Творцом, – Красноглазый задумался. – И, наверняка, не врешь. Что же, легкой дороги тебе, путник, хоть я и не знаю, какая Судьба может ждать на юге, где никто не живет?

– И вам всего наилучшего, – ответил Луций вежливо. – Обильного приплода и здоровых детей. Хорошо, что удалось обойтись без драки.

– Разумные существа всегда могут договориться, – ответил степняк степенно.

– Что-то по поступкам правителей этого не скажешь, – невесело усмехнулся Луций, пряча стрелу.

– Правитель – не разумное существо. Он – существо традиционное, – грусть слышалась и в голосе Красноглазого. – Он должен делать то, что от него ждут, иначе он потеряет власть.

– Даже тот, кто обладает Даром? – усомнился Луций.

– Разве Дар придал кому-нибудь разума? – Красноглазый махнул рукой и умчался. Вновь гортанный вскрик, и вольные орки, что предпочли суровую жизнь на свободе сытому существованию под властью хана, помчались к востоку, словно стремясь достичь места, где восходит солнце.

Спал Межамир плохо. Тяжелые видения терзали его: громадные драконы, почему-то черного цвета, озера кипящей жидкости, горящий стольный город. Рушились дома, гибли с криками ужаса люди, а он – верховный маг, самый сильный чародей – не мог ничем помочь... ничем... и плакал от ярости Межамир, сжимая до боли кулаки ...

Проснулся весь в поту. Сел на кровати, успокаивая зашедшееся в панике сердце. Окончательно пришел в себя после умывания. Взглянул в зеркало. Встрепанные волосы, красные глаза, мешки под ними – вид еще тот. Последние дни выдались тяжелыми, а впереди еще дорога на юг...

Верховный маг вздохнул тяжко, обтер лицо полотенцем. Ткань показалась грубой и жесткой. Дверь послушно подалась руке, вызвав непонятное недовольство – хоть бы заела, что ли! Межамир так и ночевал в Башне Магов, так что добраться до соратников – недолгое дело. Зря говорят, что маги забираются на башни, чтобы глядеть на звезды. Нет, просто в городах у самой земли Сила загрязнена людьми, их мелкими желаниями, злобой, завистью. Но на высоте нескольких сажен, а еще лучше – десятков сажен, потоки Силы чисты и спокойны, и работать с ними легче.

– Ну как? – спросил Межамир, едва войдя в комнату с Завесой. Снегирь, что дежурил ночью, отозвался хмуро:

– За ночь никаких изменений. Сам ведь знаешь!

– Знаю, но все равно волнуюсь, словно мальчишка на первом свидании, – Межамир зло захрустел пальцами, пытаясь добыть из тела хоть крупицу бодрости.

Да, успехи нападения оказались гораздо меньшими, чем рассчитывали люди. На южном участке после жаркой битвы войска княжества были остановлены, и только Завеса мешала Остроухим перейти в контрнаступление. На севере и на центральном участке войска пока двигались вперед, но, что беспокоило, крупных отрядов противника не встречали. И драконы куда-то подевались. Похоже, что Остроухие задумали какую-то хитрость. Вчера вечером Межамир отдал приказ остановить продвижение и теперь мучился нерешительностью.

Хлопнула дверь, вошли Сечень и Бросвят:

– Приветствую вас, почтенные, – махнул рукой Межамир. – Что скажете по поводу нашего положения? Сегодня последний день, когда я с вами. Далее будете сдерживать Остроухих сами.

– Сегодня уезжаешь? – зевая, спросил Сечень. – Доброй дороги. А о нас чего говорить – отобьемся, до снеготаяния продержимся. Пусть даже они в контрнаступление перейдут.

– Думаешь, перейдут? – Межамир оперся о стол, внимательно разглядывая зеленую колышущуюся ткань Завесы. На ней не было никаких пятен, полос и прочих сигналов о том, что враждебная магия пытается пробиться к людям.

– Точно, перейдут, – уверенно кивнул старый маг. – И воеводы так думают. Нам без тебя придется туго. Может, отложишь отъезд?

– Нет, больно уж день хорош для путешествий, – мрачно ответил Межамир. – Поеду, как и решено, после полудня. Стоп, а это что такое?

На Завесе, чуть южнее Темнолесья, появилось темное пятнышко, похожее на кляксу.

– Нас атакуют! – воскликнул Снегирь. – А вот и драконы! К бою!

Маги ринулись к столу. В недрах башни призывно зазвенел колокол.

Айлиль красовался, как только мог. Панцирь и оплечья нестерпимо сверкали, волосы красивыми локонами спадали из-под шлема, глаза блестели сурово и решительно. Великолепный скакун под ним тоже разукрашен, словно на парад. Именно так и должен выглядеть полководец, внушая войскам почет и уважение, а противнику – страх.

Благодаря дракону Гобара удалось отразить натиск Волосатых, заставить пришельцев откатиться. Айлилю даже не пришлось покидать обжитую резиденцию. Опытный полководец, он не терял времени. Собрал войско в плотный кулак, а сегодня маг передал приказ из столицы – атаковать и разбить противника, изгнать его с земель Эрина. То, что здесь, на южном участке границы, выставлено не очень большое войско, Айлиль знал из донесений разведчиков и, смотря на боевые порядки своего отряда, преисполнялся уверенности в победе. Не радовало его лишь лицо мага, что бурчал что-то о возможных трудностях с магической поддержкой.

Дождавшись сигнала от всех командующих правого и левого крыла, Айлиль махнул рукой. Его, стоящего на холме, хорошо видно, и войско, за исключением резерва, шустро двинулось навстречу плохо видному из-за метели противнику.

Он спиной ощутил, как взметнулась в воздух огромная туша ящера с альвом на спине. День победы наступил, и Айлиль уже ощущал ее сладкий запах.

Холодно в небесах. Все же еще зима, и пронизывающий ветер, что злобно набрасывается на рваные тучи, свирепо терзает тело. Внизу проплывает земля, видны атакующие войска. Еще немного, и они достигнут позиций Волосатых.

Гобар похлопал по чешуйчатой шее и отдал мысленный приказ спускаться. Огромный ящер пошел вниз и в тот миг, когда Волосатые выпустили первые стрелы, обрушился на врагов. Вернее, должен был обрушиться. На его пути встала пылающая зеленым стена до самого неба. Обнаружив ее перед носом, дракон испуганно отпрянул. А алое пламя, выпущенное точно в цель, бессильно стекло по зеленой поверхности.

Выругавшись, Гобар заставил зверя ходить кругами. О Завесе, созданной магами Новгорода, он конечно знал, и во время прошлого боя, когда Волосатых остановили, она также маячила за спиной нападавших. Маги Волосатых, похоже, двигают ее с войсками. Но чтобы Завеса остановила дракона – о таком альв и помыслить не мог.

Он воздел руки и громко, тщательно соблюдая интонацию, продекламировал призыв к Силе. В руках зазудело, Сила рванулась к ладоням. С них сорвались пучки слепящих желтых молний, ударили в равнодушную зелень и... – сгинули, оставив после себя лишь черные круги, похожие на следы от кострища. Они медленно затягивались, растворялись в вязком болоте Завесы.

Гобар выругался еще раз – от бессилия. Проклятые Волосатые что-то сделали с Завесой, что-то такое, против чего обычные средства бессильны. Маг мог только смотреть. Но чья брала внизу он не мог разобрать. Два войска сошлись вплотную, и на поле ворочалось кровавое чудовище, гордо именуемое битвой.

Поняв бесполезность пребывания в небесах, где ветер все усиливался, маг посадил дракона, подальше от командующего. Объясняться не хотелось.

Внизу оказалось теплее. Некоторое время маг разминался, с наслаждением ощущая, как холод уходит из тела.

С земли Завеса выглядела еще внушительнее. Утром Гобар просто не обратил на нее внимания, а теперь, присмотревшись, не мог оторвать глаз. Подобно чудовищному светящемуся утесу уходила она в небеса, а от подножия утеса доносились звон оружия и вопли сражающихся. Альв невольно покачал головой, восхищаясь – поклониться мастерской работе никогда не грешно, даже если это работа твоих врагов.

Сражение постепенно откатывалось на восток. Судя по звукам, альвы теснили противника, но те пока не желали бежать.

Воспользовавшись затишьем, Гобар добрался до Завесы и осторожно вошел в зеленое свечение. Мгновенно ощутил сопротивление – словно шел сквозь болото. Чем далее шел, тем более вязким оно делалось, тем труднее становилось идти. В ушах нарастал низкий неприятный гул, во рту пересохло. Когда же в глазах потемнело, и Гобар ощутил себя на грани обморока, то он остановился. Некоторое время стоял, пытаясь поднять ставшие непомерно тяжелыми руки. Но ноги начали дрожать, и маг сдался.

Вышел из Завесы совершенно обессиленным, словно таскал на себе дракона не одну версту. Единственная мысль билась в голове, словно сонная весенняя муха об окно: «Хорошо, что я отправил двоих патрулировать степь! Здесь толку от них все равно никакого».

– Я отправляюсь, – слова Межамира прозвучали слегка виновато, и вязкая тишина повисла в комнате. Восемь магов, которым еще неведомо сколько предстоит держать Завесу, выглядели не лучшим образом. Даже у Бросвята, самого молодого, легли тени под глазами, а лицо осунулось.

– Легкой дороги, – сказал Снегирь, потирая покрасневшие от бессонницы глаза. Нелегко в сто с лишним лет обходиться без ночного сна.

– Я надеюсь на вас, – на этот раз он все сказал, как надо. – На то, что вашей Силы хватит, чтобы остановить врагов.

– Мы попробуем, – сказал Весемир, и синева Дара над его головой пошла волнами.

– Не так много времени осталось, – слова повисали в густом, как кисель, молчании, но Межамир не мог остановиться, хотя чувствовал что и он сам, и его слова – лишние здесь. – Через неделю начнет таять снег.

– Это известно, – промолвил Сечень, выразительно глядя Межамиру в глаза. – Прощай, верховный.

– Прощайте и вы, – Межамир улыбнулся. Улыбка вышла кривой и неестественной. – Но, надеюсь, мы еще свидимся.

Дверь сухо хлопнула за спиной, жестко дав понять, что вся прошлая жизнь теперь безжалостно отрезана, необратимый выбор сделан. Межамир с предельной ясностью ощутил, что идет туда, откуда возвращаются немногие, и уверенность в себе, которой всегда отличался новгородский маг, на миг пошатнулась.

Во дворе его ждали. Конь всхрапнул, но покорно подставил спину. Межамир поднял руку, рванул с места. Копыта с плеском ударили в жидкую грязь. Позади с гиканьем и свистом рванулась за Межамиром сотня личной охраны, что проводит мага до гор. Не столько для безопасности, сколько для почета.

Копыта равномерно стучали по деревянным мостовым, мелькнули и пронеслись мимо, словно сдутые ветром, надвратные башни городской стены, и кавалькада углубилась в лес. Бешеная скачка взгорячила сердце, свежий ветер смыл страхи, и в лесу Межамир придержал коня. Впереди дальняя дорога, и незачем загонять животное.

Настроение у Брана с самого, утра было хорошее, несмотря на не очень добрые новости с войны. Позавтракал он с отменным аппетитом, уделил некоторое внимание супруге, а затем занялся делами. Война войной, а огромная держава нуждается в повседневном управлении.

Верховный маг, один из немногих, кто имеет право входить без вызова, появился, как всегда, неслышно:

– Приветствую повелителя, – в военное время этикет дозволяет существенные послабления в плане титулования.

– Приветствия принимаю, – ответил Бран, откидываясь в кресле. Так он смотрел на мага снизу вверх, но правителя это ничуть не смущало. – Какие новости?

– Новости плохи, – замялся Финтан. – Магическая защита, которую применяют Волосатые, весьма эффективна. Самые мощные заклинания, равно как и драконы, не могут через нее пробиться.

– Вы не смогли разобраться, откуда взялась эта защита? – Бран сцепил руки под подбородком.

– Смогли, – кивнул Финтан. – Маги Новгорода собрали против нас магическую стену, оголив остальные границы. Но то, что мы это поняли, ничем не помогло нашим войскам. Победа сегодня одержана лишь на севере. Южнее Темнолесья и за Светлой рекой Волосатые наши атаки отразили. При этом понесены очень большие потери.

– Интересно, – Брана, казалось, совсем не взволновали сведения о поражениях и потерях. – Говоришь, оголив остальные границы? Так это прекрасно.

– Мысль повелителя ускользает от меня, – маг нахмурился.

– Неужто магия приучила тебя только к прямым действиям? – Бран усмехнулся. – Мы ударим по Волосатым в обход. Вторгнемся на территорию Новгородского княжества через земли князя Владигера.

– Да, так можно, – Финтан на миг задумался, оценивая перспективы подобного шага. – Я понял, это приказ?

– Да, приказ, – кивнул Бран. – Можно начинать переброску войск.

Совет собрали в малой трапезной палате. В лучшие времена здесь пируют ближние дружинники и бояре во главе с самим князем. Может, и вернется блеск и роскошь пиров, но сейчас пора тяжелая, военная. В такое время места для сбора лучше трапезной палаты не найти.

Князь выглядел хмуро, что воевод и советников не удивило. За последние два месяца мало кто видел правителя веселым:

– Ну что, почтенные? – начал Владигер совет. – Кто что скажет? Последние новости меня удивили. Новгородское княжество сцепилось с Эрином.

Воеводы и бояре начали переглядываться в изумлении, послышались удивленные восклицания.

– Позволь, правитель! Это же невозможно! – басовито прогудел воевода Мстислав, и стол вздрогнул под его пудовыми кулаками. – Они же союзники!

– Были, – сказал Владигер. – Теперь – враги. Нам с вами надлежит решить, как повернуть это в нашу пользу.

– Боюсь, княже, как бы нам это во вред не обернулось, – вмешался в разговор Летозар, недавно взявший на себя обязанности придворного мага.

– Что ты имеешь в виду, маг? Объясни! – Владигер нахмурился еще сильнее – словно темная туча набежала на лицо.

– Я все расскажу, – маг улыбнулся, слегка надменно, и в этот миг князь пожалел о пропавшем Родомисте, которого этот мальчишка вряд ли сможет заменить. – Маги Новгородского княжества противопоставили злобе и пламени драконов Эрина огромный магический щит, поставив его на границе между государствами. Щит настолько крепок, что отражает заклинания и не пускает через себя существ Силы – драконов. Из-за этого щита Остроухие никак не могут изгнать войска Новгорода со своей территории, они слишком отвыкли воевать без магии.

– Ну, и что из этого? – нетерпеливо прервал мага боярин Жароок.

– А то, что щит можно обойти сбоку! – маг посмотрел на боярина, словно на недоумка, и тот гневно засопел, сжимая кулаки. Летозар не обратил на это внимания. – Либо с юга, либо с севера. Через земли орды Аджад Остроухим тяжело будет пробиться, да и там уже весна – дороги развезло.

– Я понял, – сказал князь. – Они пойдут через наши земли.

– Именно так, мой повелитель, – Летозар вежливо склонил голову.

Война предстоит кровавая и беспощадная. Мстислав, ты поведешь войско на запад, к границе. Я пока останусь в столице. Надеюсь, что все исполнят свой долг.

Князь встал из-за стола так тяжело, словно держал на плечах всю тягу земную.

– Нападение может последовать в ближайшие дни. Будьте все наготове.

Проснулся Родомист от хрипа. Открыв глаза, увидел над собой ветви кустарника, что почти целиком закрывали небо. С ветки на человека одним глазом таращилась пичуга. Хрипела явно не она.

Ратан стоял на коленях около мешка Хорта и выглядел растерянным. Посмотрел на мага с надеждой:

– С ним плохо!

Хрип раздался вновь. Теперь уже явственно – со стороны Хорта.

– Болезнь вернулась, – Родомист, кряхтя, выбрался из мешка. – Вода из Сиреневого озера более не действует.

Хорт не спал, но лежал с закрытыми глазами и пытался вдыхать как можно реже. Да, в случае приступа удушья – это лучшее средство. Но сдержать раздувающиеся легкие ох как непросто. Тело время от времени брало верх над волей охотника. Широко открывался рот, и воздух врывался в легкие с ужасающим хрипом. Хорт давился, пытаясь ограничить доступ воздуха, но получалось плохо.

Услышав мага, охотник открыл глаза, и Родомист содрогнулся – столько обнаружилось в них боли.

– Убейте меня, – едва слышно прошептал Хорт, и тут его сотряс новый вдох.

– Ты можешь помочь? – спросил Ратан. Судя по тону, он был готов бежать куда угодно, добыть все, что надо, лишь бы облегчить муки товарища.

– Магией – нет, – хмуро отозвался Родомист. – Мы еще достижимы для драконов. Да и магия плохо действует на его болезнь. Но я попробую. – Руки скользнули к шее, ловко отыскали нужные для нажатия точки.

– А ты, Ратан, достань мой мешочек с травами и разведи огонь.