Биос

Эпилог

Минуло сто пятьдесят лет с тех пор, как Орбитальная станция Исис была покинута. Она по-прежнему вращалась вокруг планеты. Солнечные панели — до сих пор действующие, несмотря на отказ почти половины фотоэлементов — сами следили за своим состоянием, очищали поверхность и с бесконечным терпением ждали, когда явятся те, кто их отремонтирует.

Издали казалось, что станция в полном порядке. Вблизи отметины возраста и повреждений становились более очевидными.

Жасмин Чопра была первой из спасательной команды, кто оказался на борту ОСИ. Она была родом с Земли и могла проследить свою родословную через обе Революции. Одну из её прародительниц, Анну Чопра, в своё время даже допрашивали и казнили как провокатора — после долгих лет, очевидно, безупречной службы les Families anciennes[1].

Но Жасмин оказалась здесь совсем по другой причине. Она прилетела сюда, потому что провела две спасательных группы через смертоносные руины КО47 и добыла несколько тонн фрагментов линз Хиггса из экзотической материи, при этом не потеряв ни одного человека. Теперь Жасмин стала старше — вот-вот разменяет шестой десяток земных лет, — но вызвалась добровольцем в миссию на Исис, максимально нажав на нужные рычаги. И вот она здесь — дальше от дома, чем люди оказывались в последние полторы сотни лет.

После того, как уплотнения в стыковочных узлах были объявлены целыми, а внутреннее давление корабля на пару миллибар повысили, Жасмин Чопра стала первой из шагнувших за порог станции спасателей.

Заражения она не боялась. Биостат в её теле был способен поглощать, отравлять, растворять, выжигать или другим способом убивать любой чужеродный материал, дерзнувший в него проникнуть. Собственно, Жасмин даже содрогалась от мысли об отважных первопроходцах, кто погиб здесь или на поверхности планеты: их защита против биоса Исис была столь же нестойкой, как бумажный змей под ударами урагана. Жасмин также не пугало, что она могла увидеть на борту ОСИ. Как и ожидалось, все человеческие останки были аккуратно прибраны роботами-уборщиками и пущены в оборот органического цикла. Учитывая историю станции, на ОСИ оказалось почти сверхъестественно чисто.

Чисто, но жутковато. Повсюду были разбросаны свидетельства того, что смерть застала людей чуть ли не на полуслове — одежда валялась, где её бросили, старомодные планшеты лежали на столах, даже отдельные бумажные документы летали в вентиляции. Изголодавшиеся по энергии роботы жались к ногам Жасмин, как одинокие щенки.

Первичный осмотр герметичной части ОСИ в конечном счёте привёл Жасмин в многоуровневую оранжерею.

Сельскохозяйственные роботы старательно выполняли свою долгую работу, но от оранжереи мало что осталось. Баки для аэропонного выращивания трав и специй, должно быть, давным-давно отказали в каком-то критическом компоненте. Единственные обильные урожаи, которые здесь можно было собрать — урожаи пыли. На более крупных и сложно устроенных ярусах засохло всё, кроме капусты и томатов. Эти две культуры росли год за годом, переживая и засухи, и сбои в электропитании. Они роняли свои семена в бесконечно орошаемый грунт, желтели, становились слабыми и хрупкими от нарастающего дефицита микроэлементов — но всё-таки росли.

Упорство жизни, подумала Жасмин. Оно во всём.

Но по-настоящему нетронутая природа была внизу, на поверхности планеты.

Жасмин была не первая, кто здесь высадился — даже если не брать в расчёт изначальные исследовательские группы. Эта честь выпала на долю юных и фотогеничных, а именно, на Жака и Эли Рейз, близняшек-палеонтологов с Марса. Делая первый вдох напоённого новыми незнакомыми ароматами воздуха Исис, они были похожи на худеньких ангелов. Момент запечатлели для трансляции на заинтересованную часть земной аудитории.

Из шаттла Жасмин вышла последней — не только дань уважения, но и её осознанный выбор. В конце концов, она спасатель, а не учёный. Её задача — выяснить, можно ли воспользоваться избитыми непогодой останками Ямбуку или будет разумнее начать с чистого листа. По крайней мере, у нас перед ними одно преимущество, подумала Жасмин. Мы можем бродить под открытым небом, по-настоящему прикасаться к планете. Мы настолько доработаны биологически, что даже можем пить местную воду, предварительно отфильтровав её от токсинов. Если потребуется, мы даже сможем построить здесь деревянные домики и жить, как первопроходцы.

Но это потом. Сейчас Жасмин довольствовалась тем, что соскользнула с трапа шаттла на грязный луг, усыпанный стручковыми побегами, и оказалась под жарким полуденным небом. Порыв ветра приподнял её волосы. На какой-то миг она ощутила такую эйфорию, что была готова скинуть с себя одежду и нагишом пробежаться до опушки леса у этого склона. Жасмин была такой же импульсивной, как та изменница, её прародительница.

До сих пор никто не проронил ни слова. Единственным звуком был шум западного ветра. Ветер освежал, трава колыхалась неторопливыми волнами.

Жасмин Чопра закрыла глаза, и ей почудилось, будто она слышит звук голосов — шёпот бессловесного разговора. Мы здесь, подумала Жасмин, и ветер прошептал в ответ: Мы здесь. Почему-то здесь всё кажется знакомым, подумала она, и ветер ответил: Мы тебя знаем. Мы тебя помним.

Как странно…

Жасмин немного прошлась, пересекла луг и увидела за деревьями часть древней станции Трестов, Ямбуку. Свод посадочного ангара треснул, его покрыли зелёные ползучие растения. Природа вернула Ямбуку себе.

Хрупкий отголосок человеческого присутствия на Исис. Биос силён, подумала Жасмин. Нам многому предстоит научиться.