Бич сновидений

Глава 14 ЛЕС СВЕТЛЯЧКОВ

Из-за деревьев вышел человек. Высокий бэйцзинец в походной одежде с небольшим тактическим рюкзаком за плечами окинул меня внимательным взглядом, словно сверяясь с мысленным описанием. Легко поклонился, сумев вложить в это приветствие холодноватую, сдержанную вежливость. Я ответил тем же.

Он равнодушно взглянул в сторону пламени и вынул из кармана сканер.

— Прошу меня извинить, — прозвучало такое же невозмутимо-корректное на бэйцзинском.

Учтивая фраза, которая может означить очень многое, в зависимости от контекста. «Отойдите, мне выходить на следующей остановке», «ваша просьба неуместна» или, как в данном случае «хочу обыскать твои карманы». Незнакомец собирался убедиться, что на мне нет геодатчиков и прослушивающего устройства.

Чуть больше минуты он водил надо мной сканером, проверяя на наличие «жучков».

Ничего не нашел. Но на его холодноватом лице с высокими скулами и темными миндалевидными глазами не отразилось ни одного чувства.

Убрал прибор и, жестом велев следовать за ним, ступил с дороги в густой тропический лес.

Несколько минут мы шагали молча. Недавно прошел дождь и земля под ногами, покрытая толстым слоем опавшей листвы и веток, превратившихся в труху, была мокрой как губка. Сквозь плотные кроны деревьев падали солнечные лучи, прямые, словно белые копья. В них кружили насекомые.

Я оглянулся. Наши следы терялись в серо-зеленом мареве джунглей. Мой проводник уверенно шел вперед, не тратя время на осмотр местности, похоже прекрасно ориентировался.

— Здесь невозможно найти человека, если не знать где искать, — произнес бэйцзинец, не оборачиваясь.

Он тут по своей воле? Или выполняет приказ, записанный в подсознание? Имени мой спутник не назвал, и я также не спешил представляться.

— Долго идти? — спросил я, думая, ожидать спринтерского броска или марафонского забега.

Исходя из этого надо рассчитать силы.

— Привал ночью, — ответил он, размеренно шагая по влажным листьям.

Значит, долгий забег по пересеченной местности.

Под ногами стали попадаться камни. Между ними текли мелкие ручейки, бегущие с возвышенностей после дождя. Пару раз наш путь преграждали скалы.

Я успевал наблюдать за спутником. Он движется легко в душном и влажном воздухе, даже не вспотел в своей полувоенно-походной одежде. Казалось, бэйцзинец находится в настолько естественной среде обитания… как зверь, идущий по своей тропе.

А вот мою футболку хоть выжимай. Очень хотелось снять ветровку, но тогда соберу на голую кожу все колючки и укусы насекомых по пути.

Интересно, как скоро слуги Альбиноса найдут его? Что станут делать в первую очередь: прочесывать местность или подсознание тех, кто видел меня? Узнают, что Мар мертв, и вот уж тогда бросятся в погоню. Воздушной техники в армии Анахарсиса я не видел. Но даже если она есть — разглядеть что-нибудь с воздуха в этих зарослях малореально. Пустят дроны — тот же результат…

Проводник остановился возле обрыва. Я перевел дыхание, вытер потный лоб. Мы стояли на краю провала, поросшего лесом. Что было внизу — разглядеть невозможно из-за переплетения ветвей и густой листвы.

Спутник присел, пошарил под корнями дерева и вытащил две веревки. Они были привязаны к стволу, перекручены надежными, даже на первый взгляд, узлами.

Тихо звякают карабины.

— Спускался когда-нибудь? — спрашивает он, показывая снаряжение для скалолазания.

Его фраза на «высоком бэйцзинском» звучит гораздо вежливее, что-то типа «не составит ли для вас трудности воспользоваться этим?» Но смысл один и тот же.

— Справлюсь, — отвечаю я кратко.

Он берется за свою веревку и первым прыгает вниз. Я следом. Полет-скольжение по синтетической струне всколыхнул давние воспоминания. Пара метров почти свободного падения, краткий рывок остановки, оттолкнуться ногами от склона и снова вниз. Ветер омывает лицо и остужает тело.

Несколько минут чистого восторга. Я и забыл, что реальность может дарить столько удовольствия.

Проводник ждал меня внизу, на берегу неширокой темной реки, стиснутой высокими горами.

Мы отправились дальше.

На этом отрезке вода была медленной и сонной. Но уверен, чуть дальше, как всегда в горной местности, шумит на перекатах и брызжет белой пеной.

Берег оказался засыпан мелкой галькой, но иногда у самого водного потока виднелись полосы серого песка. Вдыхая свежий запах, я подумал, как хорошо было бы окунуться, смыть пот и грязь, но спутник, не задерживаясь, шагал вперед к лишь ему известной цели.

Река стала шире, горы отодвинулись, впуская яркие лучи, те заиграли на гладкой поверхности, на мокрых валунах. Я прищурился от этого блеска, обратил внимание, что солнце заметно сместилось. Вторая половина дня.

На кромке небольшой заводи стояла узкая лодка с низкими бортами. У нее было мало общего с классической бэйцзинской и с баннгокской «длиннохвостой», скорее, маленькое каноэ.

Проводник жестом велел мне забираться первым, легко толкнул борт и запрыгнул сам. Я сел ближе к носу. Спутник поднял весло. Лодка легко заскользила вдоль скал, и я увидел, наконец, то место, куда мы плывем: высокий провал пещеры.

Неровный свод своей тенью заслонил небо, а потом и вовсе заменил его. Некоторое время мы, покачиваясь, двигались в полосе света, падающего снаружи, а потом тень сгустилась, бэйцзинец включил фонарь и передал его мне, освещать путь в подземной тьме.

Здесь было очень тихо, лишь мягкий плеск, редкое хрустальное пение капель, срывающихся с большой высоты. Каждый звук отдавался гулким эхом. Луч света выхватывал каменные наросты на стенах, напоминающие то голову дракона, то летучую мышь, то фигуру в белых одеждах. Вода промыла в горах множество проходов и мой спутник, не раздумывая, выбирал нужные подземные протоки.

За моей спиной прозвучало:

— Пригасите свет.

Я выключил фонарь и услышал над головой тихий писк, поскрипывание, шелест.

Летучие мыши.

Судя по бесконечному шороху, целая колония.

— Теперь включайте.

После темноты луч показался очень ярким, антрацитовая вода и угольно-маслянистые скалы били по глазам контрастно-черным.

Сколько раз бывал здесь мой спутник, если ориентируется так легко?

— Куда ведут эти пещеры?

— Гора насквозь, — сказал проводник и, вновь погрузив весло в воду, направил каноэ в один из трех каналов, выбрав самый узкий.

Не удивлюсь, если по этим путям возят контрабанду. Искать тут кого-то можно годами…

Мы плыли долго.

Своды начали постепенно сдвигаться. Теперь лодка почти касалась бортами скалы. Свет фонаря выхватывал смятые трещины в камне, проблеск тонких полосок каких-то минералов… Здесь должно быть холодно, сыро, как и во всей остальной подземной пещере, но мне вдруг стало душно и я ощутил жар, постепенно приливающий к голове.

Потолок снизился, мои волосы коснулись камня. Я повел лучом фонаря, стараясь охватить как можно большее пространство, чтобы понять, расширяется ли тоннель дальше. Но нет, он только сужался.

Бэйцзинец с легким стуком положил весло на дно. Теперь лодка скользила сама, увлекаемая течением воды. Гранитный свод сделался еще ниже, сидеть стало возможно лишь согнувшись.

— Надо лечь, — произнес спутник.

Он опустился на дно, и я поспешил сползти следом.

Борта царапали о камни с боков и сверху, иногда движение замедлялось и мне стало казаться, что лодка сейчас застрянет, стиснутая со всех сторон. Сверху навалилась многотонная глыба горы, снизу лежало ледяное непроглядное озеро. Замкнутое пространство давило со всех сторон.

Мне перестало хватать воздуха. Фонарь начал гаснуть. Шпангоуты утлого суденышка впились в ребра… Нужно дышать. Вдох-выдох… еще один вдох и снова выдох. Что может быть проще, но я забыл, как это делается. И прежде, чем паника накрыла с головой, мое запястье крепко сжали чьи-то пальцы.

Я резко выдохнул… и провалился в пустоту.

Я стоял на самом краю безграничного пространства, наполненного ветром. Здесь было очень много воздуха и света.

Легкие, смятые словно два бумажных комка, расправлялись, наполняясь кислородом. Первые мгновения я жадно глотал его, ни о чем не думая, не вспоминая, не анализируя. Просто дышал.

За моей спиной стоял кто-то, я хотел обернуться, чтобы посмотреть на него, но не смог. Первая безумная жажда прошла, и теперь я наслаждался запахом снега далеких гор, густым ароматом луговых цветов со склонов, легким привкусом смолы и хвои… молодой хвои лиственниц…

Тяжесть, сдавившая голову, ушла, сердце билось ровно. Приступ клаустрофобии, навалившийся в горе, стал казаться далеким и нереальным. Мысли о замкнутом пространстве больше не вызывали смятения. Создавалось впечатление что ветер, гуляющий на этих высотах, начисто стер из меня давний страх. Я почувствовал себя абсолютно свободным.

И, купаясь в этом нереально-прекрасном ощущении, открыл глаза. Лодка, по-прежнему, скользила по воде, но потолок потерялся где-то в вышине и раздвинулись стены. Фонарь не горел, но тьма больше не была холодно-непроглядной. Впереди шумела птичьими и звериными голосами, плескала волнами и шелестела листьями настоящая, живая ночь.

Каноэ выплывало из пещеры.

Я оглянулся на проводника, неспешно опускающего весло в воду то с правого, то с левого борта размеренными, плавными движениями. Кто он? Погрузил меня в сон, значит сновидящий. Погрузил в сон очень быстро, значит сильный и опытный сновидящий. Но откуда узнал про мою боязнь замкнутого пространства? И как понял, чем ее лучше лечить?

Весло тихо стукнуло о край борта, видимый лишь черным силуэтом спутник усмехнулся и произнес на чистейшем койне:

— Ты сейчас во мне дыру взглядом прожжешь, Аметист.

Способность дышать снова на мгновение покинула меня. Я думал, что меня нечем поразить и вот снова сижу в ошеломлении. Теперь, в темноте, когда до предела обостряется слух, я понял, что голос прежний…

— Это все еще сон?

Весло поднялось над моей головой и капли, текущие с него, попали за шиворот.

— Реальность. Посмотри вокруг.

Последнее слово прозвучало легкой насмешкой.

— Но… как⁈ Тело сновидения не может существовать без физического тела. Не ты ли сам говорил это?

Я привстал, наклонился и, зачерпнув воды из реки, плеснул себе в лицо, вытерся краем футболки. Опустился на прежнее место. Снова ощутил раздвоенность сознания.

— Я жив, Аметист, — произнес Феликс.

Он жив?..

Он всегда был в моей голове? Всегда следил?…Помогал. Подсказывал. Вытаскивал из одной опасности и подталкивал к другой, тоже вытаскивал, как сегодня. Я продолжал смотреть в темноту бэйцзинской ночи, почти скрывающую Феликса, только теперь осознавая.

— Это искусственное тело, — сказал он, как всегда сумев понять, в каком направлении движется моя мысль в конкретную минуту. — Почти такое же, как у Тайгера. Отличие в том, что за него мне пришлось платить самому. И паре провинций Бэйцзина.

— Наследство твоей матери?

Значит, как и было озвучено в том сне о прошлом, Феликс сумел воспользоваться им, когда ситуация изменилась.

— Да. И госпожи Кии, — ответил учитель. — Она оставила мне большую часть своих капиталов.

— Как сложилась ее жизнь?

— Вполне неплохо, — усмехнулся он, легким движением весла заставляя лодку обогнуть пень, торчащий из воды. — В семьдесят лет третий раз вышла замуж, встречалась с внуками и правнуками по выходным, а параллельно вела дела с крупной теневой фигурой Бэйцзина.

— В смысле…

— Она всегда умела обойти законы, которые считала неправильными. Могла создавать перспективы того, что ей казалось верным и полезным. И, конечно, направлять людей. Управлять людьми, чтобы они двигались в нужном ей направлении. А это значит владеть деньгами, вкладывать их, перераспределять потоки и, конечно, защищать эти деньги.

Было странновато плыть по черной бэйцзинской реке и говорить об «общей знакомой» с учителем, который возродился буквально несколько минут назад. Для меня несколько минут, если не считать марш-броска по джунглям.

— Сколько ты жил в Бэйцзине?

— Около тридцати лет.

Можно не спрашивать, почему он придал себе местные черты. Было бы странно, планируя находиться здесь, сохранить прежнюю внешность.

Я сам задавал себе вопросы и сам же мысленно на них отвечал еще до того, как успевал их толком сформулировать. Но оставался один, тот самый, на который я не смог найти ответ в момент появления Феникса.

— Как ты выжил?

— Выжить не удалось. Я умер.

Он умер… Два слова таких простых, до безысходности. Я вспомнил, как смотрел на него и не мог осознать до конца, что огонь Феникса навсегда погас, оставив лишь пустую оболочку и черноту на месте мира снов. Не верил что его больше нет, до тех пор пока не опустили крышку. И танатос навсегда погрузился во тьму…

— Включи фонарь, — велел вдруг Феликс.

Я нажал на кнопку. Луч света прошил темноту, коснулся нового лица моего учителя. Он не закрыл глаза, не отвернулся от слепящей вспышки, как сделал бы обычный человек. Видимо его зрачки мгновенно приспособились к резкой смене освещения. Интересно, как еще он усовершенствовал свое тело?

— Выключай.

Я погасил… и тут же ночная тьма засветилась. Казалось, на деревьях по берегам реки зажглись золотистые сверкающие гирлянды. Они висели на черных ветвях запутанными цепочками, отражались в неподвижной воде. В реку опрокинулось небо, и лодка висела в черноте между двух мерцающих галактик. Можно было перегнуться через борт и зачерпнуть воды, наполненной далеким космосом. Неожиданно одна звезда пролетела мимо. А за ней другая и третья.

— Светлячки…

— Да, это лес светлячков. — В голосе Феликса прозвучала улыбка. — Не мог не показать тебе.

— То есть, поход через джунгли затеян ради этой экскурсии?

— Приятный бонус прилагался к успешной операции.

Несколькими сильными гребками он направил лодку к берегу. Там, под корнями, нависающими над водой, ее можно было легко спрятать. Выше, среди переплетенных стволов был устроен навес: несколько досок, уложенных так, чтобы смогли разместиться два человека. Феликс снял рюкзак, вытащил из него нечто тонкое, черное, едва слышно шелестящее, накинул на ветви, закрепил. Получилось отличное укрытие от дождя и насекомых, которые уже начали одолевать меня.

Установив освещение фонаря на самый слабый режим, он достал плоский контейнер и подал мне. Судя по рисункам под бэйцзинскими надписями, саморазогревающийся ужин. Поставил на пол бутылку воды. Опустился напротив. Посмотрел на меня и продолжил разговор с того места, на котором остановился.

— Меня поймали. Я прошел перековку у Тайгера. Умер. Мой мир снов погас. Ты ведь заглядывал туда?

Феликс слишком хорошо меня знал. Да, его мир снов исчез. Лишь это убедило меня окончательно в том, что учителя больше нет. И наверное, не только меня.

— Ты ведь знаешь, что мысли человека, его память — не более чем электромагнитная волна? — продолжил он. — Так вот. До того, как Тайгер обнаружил моего дэймоса под личиной целителя, я периодически бывал в Бэйцзине и копировал свою личность на флэш-носитель. И оставил его там, в надежном месте у надежных людей. С указанием: если от меня не будет вестей в определенный момент, запускать программу «возрождение Феникса».

Я молчал, осмысливая услышанное. Это было так просто. Так гениально просто. И абсолютно в духе Феликса. Я не знал о нем еще более ничего, чем думал прежде. Не просто ноль информации, мое незнание ушло в минусовую степень.

— Мой мозг был выращен в подпольной лаборатории Бэйцзина. Из моих же клеток. Я позаботился об этом заранее. В него загрузили мою память. Тело создано кибернетиками Баннгока.

Я взял бутылку воды, открутил крышку и выпил сразу половину. Попытался представить весь «процесс».

— Значит твоя перековка…

— Для меня нынешнего ее не было. Мои воспоминания начинаются за некоторое время до нее.

Таким образом, отсчет его новой личности начался с момента последней поездки в Бэйцзин. Он не может помнить ни медленного убийства дэймоса, ни собственной смерти. Гениальный план умного, хладнокровного танатоса, который убьет не только тех, кто рядом, но даже себя самого ради достижения своей цели. Понять бы еще, что это за убийственная цель⁈

— Знакомый взгляд, — усмехнулся Феликс абсолютно по-прежнему, наблюдая за мной. — Прежде чем уйти, я сделал все, чтобы защитить тебя.

— Неужели?

— Этот вопрос означает, ты в бешенстве.…Я установил в твоем подсознании «крючок» на мою смерть. Ты должен был пойти на перековку. Этим я обезопасил тебя от нападения других дэймосов и лишил привлекательности для них. И дал надежного защитника в лице Тайгера.

— А потом и вовсе запретил мне выход в сон?

— Я хотел, чтобы ты жил спокойной, безопасной жизнью. Чтобы ты просто жил…

Если я и дико злился на него за очередные тайные манипуляции, то сейчас злость понемногу таяла.

— Почему же ты вторгся в мой сон?

— Потому что ты катализатор, Аметист.

Катализатор? Так называют вещество, направляющее реакцию по другому пути и тем самым изменяющее ее скорость. При этом само оно не расходуется… Обычно катализаторы ускоряют реакции. Их действие основано на ослаблении химических связей в реагирующих элементах.

— Везде, где ты появляешься, начинается реакция, — продолжил Феликс — Типа химической. Ты ее запускаешь неведомым мне способом. В любой цепочке твои следы, пусть даже мельком, но едва ты приближаешься: события начинают развиваться, все ускоряясь. Мне пришлось, с угрозой раскрыть себя, вытащить тебя из лап Альбиноса. Написать собственное имя на могиле в мире снов, чтобы Спиро прочитала его. Вышвырнуть Амину…

— Так это был ты⁉

Он проигнорировал мой вопрос, как малосущественное эмоциональное высказывание.

— До появления Амины перековка была необратима, — произнес он задумчиво. — После нее дэймос не мог делать то, что свойственно ему по его сути… природе. Физически не мог. Кроме того, лишался в каком-то смысле свободы воли, становился подчинен своему перековщику. И находился под постоянным контролем. Теперь представь, что произойдет, если перекованные темные сновидящие узнают, как можно снять блоки Тайгера.

Я представил. Ничего хорошего не будет. Не сомневаюсь, Мелисса согласилась на перековку лишь потому, что уверена: при любом удобном случае вернет свои способности.

Мысли о пленной гурии потянули за собой другие — о Хэл.

— Хэлена…

— А, спящая красавица, — произнес Феликс небрежно, — пусть поспит еще. Ей полезно.

И тут меня осенило очередное прозрение.

— Это не морок и не новые неведомые враги, это ты сделал с ней⁈

— Она залезла в твой… наш дом. Высматривала то, что не положено. Крутилась, где не надо. Заводила знакомства, которые без твоего участия для нее были недосягаемы. Ты не знаешь, кто смотрит через ее сон и что видит. Заметь, я даже ее не убил, раз тебе так нравятся ее чулки. Но я не буду снимать сеть, пока все не закончится.

— Что не закончится? Твой враг Альбинос мертв. Я вывел его для тебя в сон, и ты его прикончил.

— Альбинос глупец. Никакая армия не спасет от одного-единственного дэймоса. Но он был ослеплен желанием исцелиться. И я убил для тебя Морока. Это был твой личный враг. Его смерть должна была доставить тебе удовольствие.

Действительно, какой подарок самый ценный с точки зрения танатоса. Смерть.

Я рассмеялся невольно. Феликс улыбнулся. Это был не первый наш парадоксальный разговор о жизни и убийствах. Надеюсь, не последний.

— Ты ведь хотел этого. Я знаю, это было очень ярким твоим желанием, — сказал он. — Он причинил тебе много боли, и он унизил тебя. Но получить могилу в мир снов тебе нельзя. А я в этом смысле могу себе позволить…

Я, не отвечая, повел плечом. И задал встречный вопрос.

— Почему ты не убил Альбиноса еще тогда?

Пояснять было не нужно. Феликс прекрасно знал, о каком времени и какой ситуации я говорю. Баннгок. Моя первая поездка туда.

Но ответил он не сразу.

— Не смог, — произнес танатос наконец. — Моих сил в то время хватило на приказ, который я вложил в него. Но не на полную ликвидацию.

Удивительно откровенное признание.

— Судя по твоему молчанию, ты всегда считал меня всесильным, — сказал Феликс и в его голосе прозвучала улыбка.

Именно так я и считал.

Однако дело было даже не в могуществе и опыте танатоса. Феликс отличался удивительной способностью просчитывать все свои ходы вперед.

— Мир снов Альбиноса был закрыт, — продолжил учитель. — Сам он не проявлял активности годами. Но когда начал выбираться из своей норы, да еще и затеял убить тебя, а затем — вернуть прежнюю силу… я добил его.

Выверять не только собственные шаги, но и всех окружающих с учетом их ума, способностей, человечности или ее полного отсутствия.

Это было длительное противостояние. С самой юности моего учителя. И вот оно завершилось так просто и буднично. Интересно, испытывает ли он удовлетворение от свершенной мести?

— Но теперь-то все закончилось…

— А вот теперь, Аметист, все только начинается, — хмуро отозвался учитель.

Он указал взглядом на коробку с едой, стоящую у моих ног, явно намекая на то, что новости, которые собирается сообщить, лучше воспринимать на сытый желудок.

Иначе потом есть не захочется вообще.

Я поднял контейнер, пробил, активируя нагревательный элемент. Пока еда грелась, пронаблюдал за тем, как Феликс достает для меня вторую бутылку. Помню, его всегда напрягала необходимость есть, пить, просыпаться, утомляемость и ранимость человеческого тела. Так что в плане физического совершенства он достиг небывалых высот. Уровень античного бога.

В коробке оказался классический бэйцзинский ужин: лапша с овощами, огненная от приправ, но необыкновенно вкусная. Я вспомнил, как голоден: и пока не прикончил ее, не отвлекался больше ни на что. Феликс убрал пустую пластиковую емкость обратно в рюкзак. Теперь мы оба готовы продолжать беседу.

— Мне необходимо было исчезнуть, Аметист. На долгие годы. В моем прежнем теле, с неусыпным вниманием Тайгера, Геспера, Андониса, Талии, Клио это становилось невозможно. Я должен был исчезнуть для всех. Друзей, врагов, коллег. Мне нужно было погрузиться в Глубины, спуститься в Бездну.

— Ты был в Бездне?

— Да… — черные бэйцзинские глаза Феликса смотрели мимо меня на непроницаемую ткань палатки.

— Что ты видел там?

— Много всего… Мне нужно вернуться в дом, Аметист. Изучить карты сновидений… и мне нужен Герард.

— Адриана тебе недостаточно? — спросил я, отойдя от первого недоумения.

Я был рад, что он собирается возвращаться. Но то, что говорил Феликс, по-прежнему объясняло не все.

— Я должен обменяться информацией с Герардом, — сказал он, игнорируя вопрос про заблокированного оракула.

— Ты хочешь восстать из мертвых для Пятиглава?

— Сначала я хочу поговорить с ним.

— Ты думаешь, он станет говорить с тобой?

— Он принял тебя: дэймоса, взывающего о помощи. Не отправил на перековку сразу. Пытался понять. И помочь. Он поговорит со мной.

Феликс думал также, как и я. Самое главное для оракулов — время. Вопрос добра и зла второстепенный. Предсказание изначально не плохое или хорошее: оно должно нести информацию.

— Но если вдруг не захочет…

— Я сделаю так, чтобы захотел.

По незнакомому биокибернетическому лицу Феликса мелькнула тень знакомой саркастической насмешки. Я на секунду испытал острое сожаление… тоску по его прежнему телу… человеческому…живому.

— Намекаешь на то, как ты отправил меня в Пятиглав, чтобы я оброс нужными связями, — сказал я.

— Весьма образное, но меткое определение, — ответил он. — Некошеное поле, зараженное спорыньей.

Чем еще был полезен новый облик Феликса: среди местных, бэйцзинев и сиамцев, можно держать лицо, не прилагая к этому никаких усилий.

— Если он сделает попытку отказать мне во встрече, скажи, я знаю, кто напал на него в волне времени.

— На него напали? В волне времени? Но это невозможно…

— Вот об этой невозможности ты с ним и поговоришь.

Наступила краткая пауза, во время которой я обдумывал невероятность атаки на оракула, а Феликс наблюдал за мной.

— Что ты знаешь про логосов? — спросил я, решив вернуться к теме моих знакомств и связей позже. — Морок постоянно намекал, а то и говорил прямым текстом о тайной многочисленной силе, которой невозможно противостоять.

— Сами по себе логосы сброд, — со своей самоуверенностью могущественного танатоса произнес Феликс. — Стая, сбившаяся в желании быстрой наживы. Но…

Он сделал выразительную паузу, глядя на меня пронзительными темными глазами, и продолжил серьезно:

— У них исключительно умный, жестокий, могущественный, неуловимый лидер.

Вот теперь туман неизвестности, скрывающий от меня картину происходящего, начал постепенно развеиваться.

— Ты искал все эти годы его.

Феликс мельком улыбнулся, довольный, что я не задаю лишних вопросов и сам делаю правильные выводы.

— Его в том числе.

— Нашел? Кто он?

— Мне нужно вернуться домой, чтобы точно убедиться.

— Амина Сотер имеет к нему отношение?

— Как и ее отец. Но все они думают, что служат Фобетору.

Учитель посмотрел на светлячка, ползающего по потолку палатки и мерцающего отраженным светом от фонаря. Разговор все более напоминал наши прежние беседы. Я задаю вопросы, он отвечает вроде бы, но лакуны в потоке информации все еще пусты.

Слова Феликса вызвали новое воспоминание, теперь о Лонгине.

— Тебя учил Лонгин?

— В том числе и он.

— Что это за библиотека, куда попал Нестор и не пустил тебя?

— Очень интересное место. Я сумел побывать там, когда набрался опыта. Оттуда в давние времена была похищена книга, которую ты видел. Персональный учебник для танатосов. Кроме него, были и другие книги. Для мороков, крадущих сны, ламий… и конечно пособия для развития дара искусителей.

Он усмехнулся, увидев мой интерес. Судя по тому, сколько знал и умел Феликс, знания из «учебника» оказались уникальными.

— Похоже, свои таланты целителя дэймосов Амина получила из этого книгохранилища. Оно существует в реальности?

— Существует… существовало, — с легкой заминкой ответил танатос. — Уничтожено мастерами снов. Сожжено.

В первый миг я испытал сожаление. Но одновременно с этим знал, подобная библиотека смертельно опасна.

Я тоже уставился на жука, ползающего по непромокаемой ткани навеса.

— Слушай… все слухи и легенды о хранилище Фобетора из фольклора дэймосов… месте, где можно получить тайные, уникальные знания… Это оно?

— Думаю, да.

Он не думал, он был точно уверен. Хотел ли я туда попасть? Однозначно. Но что-то подсказывало, учитель не поведет меня на экскурсию.

— Пора спать, — сказал он неожиданно. — Для тебя день был долгим, а мы только на середине пути.

Он погасил фонарь и, судя по шелесту одежды, расположился на полу. Я тоже вытянулся на теплых досках. В темноте прямо над головой мерцал маленький огонек живой звезды, шумели джунгли.

— Послушай, Феликс… ты специально открыл Пятиглаву своего дэймоса, или это была моя ошибка?

— Эти знания находятся за пределами моей памяти, — отозвался он беспечно. — Неважно. Все шло по плану.

— Ты мог не раскрывать своей истинной сути. Сохранить доброе имя целителя. Погибнуть при исполнении обязанностей, как многие другие эпиосы до тебя.

— Мое имя выбили бы на плите в зале Славы, — откликнулся Феликс и в его голосе зазвучала насмешка. — И возлагали венки из цветов мака. Но ты не смог бы появиться как мой ученик…

— Я появился бы как дэймос, который желает пройти путь исправления. Ты стер бы все воспоминания о себе из моей памяти, как проделал то же самое с Хэл.

— Это не одно и то же. — Помолчав, заметил он.

И я понял, о чем он говорит.

Меня приняли бы совершенно иначе.

— Лишения временны, триумф победы вечен. Что сделано, то сделано, — сказал Феликс, ставя точку в этом разговоре.

Утро было пасмурным.

Накрапывал дождь. Серая река отражала серые небеса, ночное волшебство затаилось среди ветвей мокрых деревьев. Феликс быстро разобрал палатку, убрал в рюкзак, выдал мне на завтрак пачку крекеров.

Эта поездка начала походить на наше давнее путешествие по дебрям Тенчитолана. Так же мы плыли по Напе, притоку Великой реки Парана-Гуасу, и похоже висела в воздухе сырая дымка. Влажно пахли джунгли, обманчиво лениво плескала вода, готовая за любым поворотом превратиться в бурлящий котел.

— Пока ты был мертв, твой сон был закрыт. Но когда ты возродился, он должен был открыться снова. Если бы кто-то заглянул в него…

— Мой сон закрыт по-прежнему. Одна бэйцзинская харита помогла.

Теперь я реально представлял его жизнь в этом конгломерате. На его первой родине. Он не стал тут одиночкой, скрывающимся от мастеров сна и местных властей. Вошел в компанию, вернее семью, ведущую теневой бизнес в Бэйцзине. У меня была своя жизнь, у него своя. И вот мы пересеклись снова.

С моей помощью он добрался, наконец, до Альбиноса и добил его, закрыв страницу давней истории. Это был самый простой и рациональный путь. Впрочем, Феликс сам же меня вытащил.

Сейчас ему необходимо плотное, осознанное общение с Пятиглавом. Отправляя меня к Тайгеру, он был уверен, что я смогу договориться с охотником и всеми остальными, вызову их симпатию и желание содействовать, а когда придет время, он появится и продолжит воплощать в реальность свой план.

План, растянутый на десятилетия…

Водный путь был не быстрым, хотя течение убыстрилось.

Наконец Феликс пристал к берегу и произнес по-бэйцзински «Выходи», опять превращаясь в моего проводника, а я — в туриста, решившего насладиться экстремальными красотами.

Танатос легко перевернул лодку, дав ей черпнуть воды бортом, и столкнул в реку, она немного покачалась на поверхности и плавно затонула.

Снова начался затяжной поход по джунглям без дорог и ориентиров. Феликс шел, не останавливаясь, время от времени прислушивался. Я не жаловался на свой слух, но похоже эта «программа» учителя тоже была усовершенствована. А потом и я уловил тихий, далекий гул — мы приближались к дороге, проложенной в этих дебрях.

Под ногами появилась тропинка, узкая, обрывистая, каменистая, но идти по ней стало гораздо быстрее. А спустя еще час пути она вывела к широкой вырубке, рассекающей джунгли на две части. Судя по свежим спилам стволов, мелким стружкам и глубоким колеям, наполненным водой, здесь не так давно валили и вывозили деревья.

На краю этой широкой бреши в лесу, под густым навесом ветвей стоял отлично замаскированный внедорожник. Феликс сел за руль.

Следующие несколько часов я наслаждался роскошью созерцания пейзажей, мелькающих за окном. И смог продолжить разговор.

— Теперь еще раз вернемся к личности Мара, — произнес я.

Феликс долго молчал. Я уже думал, что не дождусь никакой реакции. Но он заговорил:

— Помнишь своего последнего пациента в Центре снов?

Я очень хорошо помнил тот день, когда принял очередного посетителя: мальчишку с ночными кошмарами и бессонницей. Я вошел в его сон, отработал с ним, проводя улучшения. Но постоянно смутно ощущал, что там, во сне, кроме меня и него, есть кто-то еще… Я запомнил этот едва намеченный путь к неизвестному. Завершил работу. Отпустил пациента… Посмотрел на часы, показывающие уже довольно позднее время.

И вдруг, совершенно неожиданно для себя самого приняв решение, вышел из кабинета, спустился в холл, снял деньги с карты в местном банкомате. Покинул через боковой ход сад. Выбирая улицы, на которых нет камер, направился прочь из Центра. И своей прошлой жизни.

Для меня было несложно официально добраться до Баннгока. Я знал, что там смогу «затереть» все свои следы. Последнее, что я сделал, отправил сообщение Тайгеру. Оно звучало примерно так: «Происходит нечто странное. Не могу в этом разобраться… Я должен уйти».

Закрыл свой мир снов. И исчез.

На целых десять лет…

— Это было твое воздействие.

— Твое внезапное желание уехать? Да.

— Что не так было с тем пациентом?

— В его сне, как ты тогда заметил, находился кое-кто.

— За мной следили. Кто?

— Те, кто хотели заполучить наш дом. Тебя разрезали бы на кусочки, чтобы добраться до него, — сказал он жестко. — Я не мог этого допустить.

— Понимаю их желание, — произнес я задумчиво.

— У нашего убежища были три владельца. Владельцы — это не те, на кого записана собственность и оплачены налоги за пятьдесят лет вперед… Нестор. Я. И ты, последний. Нестор мертв. Я тоже, — он усмехнулся многозначительно. — Ты уехал, закрыв свой сон. Наш дом тоже оказался заперт. Сначала они послали туда человека. Он не смог войти. Не нашел калитку в заборе, а перелезть через забор, представь, не догадался. Затем пошел дэймос. Результат ты видел.

— Почему ты не сообщил Тайгеру? Почему не дал сделать этого мне? Внушил бы непреодолимое желание поделиться с ним моими, в кавычках, подозрениями. Или просто ничего бы не трогал…

— Тогда было слишком рано. Если бы ты пошел по тому следу, тебя бы убили и забрали дом. Если бы сказал Тайгеру и тот начал действовать… Он бы затаился. Ушел в глухую тень. И я бы уже не смог… Мне нужно было выждать, Аметист.

— А теперь, значит, самое время?

— Ты катализатор, помнишь? Твое появление вызвало бурную реакцию. Я едва успевал ее контролировать. События развиваются стремительно. Я не стал бы возвращаться… еще лет пятьдесят. Но Тайгер не справится один с тем, что надвигается на Полис. Пришло время отдать ему долг за Бэйцзин.

Я перевел взгляд с густых зарослей бамбука, мелькающих за окном, на Феликса и сказал:

— Хэл.

— Когда в наш дом не смог войти человек и не вошел дэймос, они пустили не человека, не дэймоса: недогурию. И…

— Она вошла?

— Я впустил ее. В подсознании девчонки было много забавного. Выходы к любопытным личностям. Твоему Мару, например. Через него я узнал, что Альбинос все еще жив, где скрывается со своим замкнутым миром снов.…Я сделал ловушку из ловушки. И она сработала в итоге.

— Хэл отправил Мар по приказу Альбиноса?

— Мар. Но не по приказу Альбиноса. Он же признался, что работал на двух хозяев.

— Второй — лидер Логосов.

— … да, — ответил Феликс чуть помедлив.

— Хэл отправили в дом, — вновь начал проходиться я по вехам событий. — Я вернулся по твоему приказу. Спас ее.

— Если бы ты не был перекован, она бы так не зацепила тебя, — заметил он с сожалением.

— Дальше.

— Петля стала затягиваться. Пленный Домиан. Требование от Спиро попасть в твой мир снов. Могилы. Могилами они тебя заинтересовали. Ты пошел по следам и нашел…

— Кору.

— Она вывела тебя на Акаманта. Не сама, естественно. Ее подсознание было забито крючками.

— Как и мое, — не сдержался я от насмешливого замечания.

Феликс не отреагировал.

— Чтобы никто не отследил путь, Кору быстро убрали. Ты направился по ее наводке, что в итоге привело тебя к Амине. К исцелению твоего дэймоса.

Да, и это, как я хорошо помню, чрезвычайно разозлило Феникса.

— Зачем так стараться ради моего возрожденного тимора?

— Ты друг Герарда, друг Клио, имеешь доступ к Гесперу и Талии.

Имя Талии он вновь произнес так же отстраненно, как и остальные имена. А ведь был весьма близок с рыжеволосой харитой. Даже очень. Я с первого дня нашего знакомства знал это… И что-то подсказывало мне: Феликс не бросится сообщать ей о своем воскрешении, и меня бы очень удивило, если бы он испытывал хотя бы тень тоски по ней во времена бэйцзинской жизни.

— Ты общался со всеми представителями Пятиглава и людьми, которые с ними рядом. И ты… особый…человек для Тайгера, — продолжал танатос невозмутимо. — По мнению наших врагов, ты, возрожденный дэймос с редкими способностями, будешь мстить. Им всем. Умно, тонко, изощренно, коварно. Действенно. Умело заметая следы. И никто тебя не заподозрит.

— Поэтому Феникс был так обозлен, что я пошел к Коре, а потом по линии Акаманта?

— Пошел сам и потащил свою девчонку.…Перековка защищала тебя!

Некоторое время мы молчали, потом я повторил:

— Они были уверены, что я буду мстить.

— Месть — стихия любого дэймоса. Его движущая сила. Во всяком случае, если судить по мне. Насчет твоих чувств я, как всегда, уверен не вполне. Но я знаю одно…

— А вот это уже интересно, — я невольно подался вперед, повернувшись к танатосу.

— Ты оскорблен, что я исчез на столько лет. Ты жил в неведении. Я записывал и стирал приказы в твоем подсознании.

— Еще перековку не забудь.

— Перековку вполне возможно выдержать. Я знал, что ты способен выдержать.…выдержишь. И приобретешь много полезных навыков.

В этом он был прав. Навыки я приобрел.

— Роль Альбиноса?

— Пятьдесят лет назад Альбинос был главой «Сфинкса». В то время почти никто еще не слышал про логосов. Те уже существовали, как ты теперь знаешь, но тайно, очень узким кругом. Только в Александрии. И не высовывались особо во внешний мир. Когда я вывел Анахарсиса из игры, он скрывался: думаю, годами пытался излечиться… а потом… решил присоединиться к ним. Окончательно понял, что это намного более выгодно для него. А ты, наш дом и молодая гурия — были прекрасными вкладами для вступления в клуб.

— Став моей ученицей, она стала еще одним владельцем дома. Ты об этом?

— Да. Альбинос жаждал отмщения. А тут такой шанс. Эффективно. Просто. Убить тебя, завладеть девчонкой — и самому сделаться хозяином убежища. Которое он подарит чрезвычайно заинтересованным в нем логосам. В этом цели хитроумного Мара и Альбиноса совпали.

— Но ты вытащил нас.

— Изначально ты защитил Хэлену, Анахарсис не смог заполучить ее. Кстати, молодец, быстро сориентировался. С «клеткой»… Если бы не сделал ее, я бы не успел. Но ты всегда быстро соображал… Я не сомневался в тебе… твоих способностях.

Я мысленно хмыкнул, припомнив лестную фразу: «…одним дураком…меньше».

А он продолжил:

— И они задумались… поняли, что ты очень силен. А когда оказался исцелен и приближен к верхушке логосов через Амину, к тебе прилетел Мар с песнями о сотрудничестве. Едва тебе удалось вернуть своего дэймоса — зазвучала тема вечной дружбы. Которая подразумевала помочь Альбиносу встретиться с дочерью Сотера ради излечения. Ну, и вступить вместе с ним в ряды всесильной организации.

Я провел обеими руками по лицу.

— Как они нашли Хэл?

— Через Центр снов. Очень легко. В службе информации сидела оператор, отвечавшая на звонки и записывающая пациентов с их жалобами. Примитивная сортировка. Она сообщила кому нужно про «перспективную» девочку.

— Всех сотрудников Центра проверяют.

— Ну да, а все пленные дэймосы в тюрьме были прикованы к скале. Мир снов, Аметист, огромен, загадочен и непознаваем… медленно познаваем. Мы никогда не можем быть уверены в том, что кажется абсолютно незыблемым.

— Ладно, вернемся к Хэл и Центру снов.

— Вернемся, — с легкой усмешкой согласился Феликс. Вполне возможно, его готовность отвечать на мои вопросы: это компенсация за долгое отсутствие и перековку. — Твой персональный морок Мар был в том самом сне твоего последнего пациента, пытался зацепить тебя. Но не вышло. Он отметил девочку-гурию как перспективный кадр. Однако ей нужно было подрасти. Когда это произошло, ее отправили в наш дом. А потом морок столкнулся с тобой в мире снов борца. И накрепко прилип.

С этим сложно поспорить…

У меня был еще один вопрос.

— Тайгер… Ты говорил, что хочешь отдать долг. И всё? Ты не будешь мстить?

— Не собирался.

— Но ты говорил о мести. Как основном мотиве дэймосов.

— Видишь ли, Аметист. — Он крепче сжал руль. — Я опущу тот факт, что использовал Тайгера. И все, что затем испытал, даже если это было не самыми приятными моментами в жизни — это было мое право, мое решение и мой личный выбор. Если мне что-то сильно не понравилось… а такое заключение можно сделать по твоей реакции на всё, что произошло — то я ничего не помню об этом. Очень удобно. Эмоции совершенно не задевают меня, я не испытываю желания мести. То, от которого не смог бы отказаться, в силу своей природы. Что касается фактов. С тобой все хорошо. Со мной тоже. Полис на месте… Пока… У меня нет к нему претензий. К Тайгеру. А почему ты спросил? Не беспокойся. Я знаю. Теперь у тебя должна была появиться двойная лояльность.

— Феликс, тебе известно кто наш враг?

— Их два, но на самом деле один, — ответил танатос.

И по его тону стало понятно, что пока эта тема закрыта.

Джунгли, наконец, сменились рисовыми полями, начали появляться сельские домики небольших поселков, на дороге показались автомобили.

— Когда-то здесь был туристический бизнес-центр, — сказал Феликс, отвлекшись от основного разговора так, словно того и не было. — Треккинг по джунглям, сплав на реке ночью. Хорошо бы восстановить маршрут.

— Можешь сделать развлекательный квест: спасение из бункера настоящего дэймоса и бегство по джунглям. Безработную армию Альбиноса возьми как актеров-статистов.

Он рассмеялся в ответ.

— Возьму тебя партнером. Напишешь сценарий.

— Непременно. Если выживем после… кстати, что нам предстоит по возвращении домой?

Феликс промолчал, сосредоточенно глядя на дорогу.

…Наши путешествия всегда были масштабны и в реальности и в мире снов. Лишний раз вопросов я не задавал, зная, что он все равно не ответит.

Высотные дома выросли внезапно, отодвинули пригородную застройку и закрыли собой небо.

«Добро пожаловать в Саньчжанский округ», — озвучил Феликс надпись на большом плакате у края шоссе.

Он остановил внедорожник возле отеля, но прежде чем выйти, вытащил из «бардачка» упаковку одноразовых масок и подал мне одну. Надел такую же сам. Как я подумал изначально, для маскировки.

Но на улице немногочисленные пешеходы были в точно таких. И сотрудницы за стойкой регистрации тоже закрывали свои лица. Я увидел несколько ярких, привлекающих внимание объявлений у ресепшена.

Феликс беседовал с девушкой, и та мелодичным голосом рассказала, какие бонусы мы получим, остановившись в их отеле вдвоем: «Два гостя по цене одного…» «Вы можете пообедать в нашем буфете бесплатно, если приведете с собой еще одного посетителя…» Затем она выдала нам электронный ключ и пожелала хорошего отдыха.

Прежде, чем я успел задать хоть один неизбежный вопрос, танатос ответил, нажимая на кнопку лифта.

— Последствия эпидемии. Атипичная пневмония. С ней справились… справляются, но население в этом районе заметно сократилось.

— В Полисе известно о проблемах с экологией, — сказал я, заходя в зеркальный лифт. — Но не объявлялось об эпидемии.

Мы вышли на этаже и я увидел санитайзер, стоящий в коридоре — напоминание об инфекции и попытка остановить ее.

Феликс сказал:

— Значит, Бэйцзин не считает необходимым сообщать об этой конкретной ситуации. Часто экологические проблемы и эпидемиологическое заражение идут рядом. Рука об руку. Здесь неподалеку есть мемориал, посвященный памяти погибших врачей. И ты бы удивился его размерам.

— Это активизация дэймосов? Хаос из мира снов перетекает в наш мир…

— Ты правильно понимаешь, — хмуро отозвался Феликс. — Но все проще: это месть за те годы, когда их вышвырнули из Бэйцзина.

— В Полисе то же самое.

— Теперь ты представляешь, как мне непросто работать на два города.

Дитя разных цивилизаций. Он по-прежнему считает, что оба народа — «его». Делает для них все, что может, и даже более того. Особенность полукровок, которые ощущают «своими» одних не менее, чем других. И этот взгляд на жизнь, который определила для него мать… Необычайная удача, что его желание мести совпало с интересами Бэйцзина. И Полиса.

Учитель открыл дверь номера, пропуская меня, вошел, закрыл ее, но дальше порога не продвинулся.

— Номер заказан на сутки. Ты успеешь к ночному рейсу до Гиперпетли по местной ветке. Билет на столе в конверте.

— Билет? — уточнил я. — Ты не едешь.

— Приеду, когда закончу здесь все свои дела. А ты… будь осторожен.

— Ты тоже.

Говорить об осторожности человеку, который умер ради того чтобы подобраться к неизвестному мне врагу, было по крайней мере смешно. Однако Феликс кивнул серьезно:

— Увидимся дома.

И вышел из номера, плотно закрыв за собой дверь.

Танатос, полностью оправдывающий имя древнего божества — брата Гипноса. Избавившийся от своего смертного тела и поднявшийся на недостижимый уровень игры со смертью.