Безбашенные

Пролог

Кэлафран Крейдс уже не верил, что когда-нибудь проснется. Кошмар оказался реальностью. Чудовища, окружавшие его, были крепкими, живыми и проворными тварями — он осознал это на себе, когда один из монстров отвесил ему затрещину за недостаточно быстро сделанную работу. Сила удара была ужасающей. Кэл отлетел назад и упал на ящик, который ему полагалось заполнить патронами. Он тогда подумал, что сломал ребро. С тех пор ему стало больно дышать, а сны, если они вообще приходили, наполнились картинами борьбы за выживание.

Хотя никакое сломанное ребро не могло сравниться с тем, что орки сделали с Давраном. Или с бедным искалеченным Клэтасом. Или со старым пилотом Джовасом, когда тот свалился наземь от истощения. Лучше было не думать об этом. Неужели ему не хватало сцен, которые он видел каждый раз, закрывая глаза? Казалось, что образы тошнотворных пыток были вырезаны лазером на внутренней поверхности его век. После того как Кэла и его товарищей загнали пинками в пустой грузовой трюм и заперли в душной темноте, он многие ночи просыпался с криком ужаса. Руки друзей быстро тянулись к нему, чтобы успокоить его и на всякий случай прикрыть ему рот. Никто не хотел, чтобы твари вернулись и проверили причину шума.

Находясь в таком непрерывном состоянии полуобморочного страха, боли и мук, Кэл терял счет времени. Сколько дней прошло с тех пор, как чудовища взяли на абордаж «Серебряный плавник»? Десять или, возможно, двадцать? Экипаж их тральщика получил контракт на вывоз искореженных обломков кораблей из старых боевых зон, располагавшихся на периферии «Водоворота». Но работать пришлось недолго. На первом же этапе операции их атаковало из засады странное судно. Его нос напоминал голову ухмыляющегося кошмарного зверя. Пиратский крейсер уничтожил их боевые башни и пошел на таран. Капитан Бенин, взглянув на профиль нападавшего корабля, сказал, что это были ксеносы, ненавистные людям.

Кэл никогда не думал, что увидит капитана таким перепуганным. Бенин все время называл их зеленокожими, хотя массивные и крепкие тела чудовищ различались лишь оттенками коричневого цвета. Когда они ворвались на корабль, капитан прокричал свой последний приказ:

— Всем на палубе! Пригнитесь! Не смотрите им в глаза! Если начнем отстреливаться, они перебьют всех нас.

Кэл впервые слышал дрожь в голосе этого отважного мужчины. Бедняга Неймет, никогда не отличавшийся особой строптивостью, зачем-то приподнял голову и поплатился за свое любопытство ужасной смертью. Потребовался только один взгляд — мимолетное мгновение, не ускользнувшее от пришельца, — и взревевшее чудовище метнулось к нему. Его яростный рык, прозвучавший в тесном корабельном отсеке, показался просто оглушительным. Огромной рукой тварь оторвала голову Неймета от туловища. Кэл лежал на полу у ног чужака. Горячая кровь друга хлынула ему на спину, насквозь промочив одежду. В это время остальные члены экипажа под грубый смех пришельцев молили о пощаде. Пленникам связали руки; на их шеи надели металлические ошейники, прикрепленные к длинной цепи. Через несколько минут захваченных людей заперли в одном из нижних трюмов. Затем началось путешествие к этому отвергнутому Троном месту. Их привезли на проклятую планету, где им предстояло жить и умирать рабами. Теперь Кэл жалел, что в момент атаки их экипаж не оказал сопротивления. В любом случае многие из них уже дошли до полного истощения или умерли от побоев. Зачем было влачить столь жалкое существование?

И никакой надежды на бегство! Куда он мог бы скрыться? Поселение рабов располагалось на высоком базальтовом плато. За отвесными склонами тянулись красные пески, уходившие в каждом направлении к зыбкой линии горизонта. На плато имелось несколько пологих спусков, ведущих к пустыне. Но даже если бы Кэл добрался до барханов, он не смог бы там спрятаться. Рано или поздно его заметили бы и жестоко убили. Тем более что сил на побег не осталось. Измученное тело казалось неподъемным. Каждое движение — даже обычный вдох — требовало в этом мире дополнительных усилий. Почему? А разве кто-то знал, на какой планете они находились? Он расспрашивал людей, но никто из них не имел об этом ни малейшего понятия.

Здесь были собраны сотни рабов. Некоторых привезли сюда уже после того, как Кэл попал в плен. Другие — немногие — жили тут дольше, чем он. Но никому не удавалось продержаться больше пары месяцев. Те, кто прибыл на плато раньше Кэла, отличались пустыми взглядами, будто их души, не желая оставаться в измученных телах, уже отлетели в чистилище. Хотя порою, когда чудища-надсмотрщики отвлекались на поединки друг с другом или когда тяжелая послеобеденная жара вгоняла их в сон, к некоторым старожилам лагеря возвращались проблески разума, и они шепотом общались со вновь прибывшими рабами. Они рассказывали, как после пиратских атак и таранов их брали в плен с той же жестокостью, что и экипаж «Серебряного плавника». Они рассказывали о людях, сопротивлявшихся оркам, и о жутких расправах над этими смельчаками. Старожилы говорили, что в лагере содержалось несколько дюжин детей, умиравших от голода в крохотных клетках. Монстры, используя грубую мимику, регулярно угрожали рабам сожрать этих маленьких пленников, если их родители не будут работать усерднее.

Дети? Кэлу не хотелось верить в подобные истории. Он надеялся, что никогда не увидит те крохотные клетки. Он знал, что не вынесет подобного зрелища.

Яростный рев прервал его размышления, и он понял, что перестал двигаться. От сильного истощения он больше не чувствовал гниющих ран и порезов, покрывавших его тело. И он уже несколько раз едва не засыпал на ногах. Раздался резкий треск, похожий на выстрел. Обжигающая боль скользнула лезвием ланцета по его спине. Один из самых безжалостных надсмотрщиков — садист, которого рабы называли Пиложубом, — стоял в десяти метрах от Кэла и, хрипло рыча, размахивал длинным хлыстом, оплетенным колючей проволокой.

Хлыст щелкнул снова. Захлебываясь в волнах невыносимого страдания, Кэл почувствовал, что его покидают последние силы. Ослабевшие ноги подогнулись, и он, выронив из рук ящик с толстыми блестящими патронами, упал навзничь на твердую поверхность скалы. Высыпавшиеся из сломанного ящика патроны подкатились к его боку. Несколько мелких и худощавых чудовищ, сидевших поблизости на пирамиде из бочек с горючим, — отвратительные твари с хитрыми мордами и длинными крючковатыми носами — указывали на него костлявыми пальцами. Они хихикали и в ожидании расправы, вытаращив глаза, о чем-то щебетали друг другу.

Скала задрожала под телом Кэла, когда Пиложуб, рыча от злости, направился к нему. Массивные ноги в стальных ботинках остановились по обе стороны головы упавшего пленника. Кэл знал, что за этим последует самая сильная боль в его короткой жизни. Он вспомнил ужасные крики Даврана и других людей. Охваченный паникой, он часто задышал. Сердце понеслось галопом. Отдаленным уголком сознания Кэл ощутил теплую влагу, разлившуюся в порванных штанах, — похоже, его мочевой пузырь не выдержал такого напряженного момента. Однако страх пересилил чувство стыда.

Пиложуб склонился над Кэлом. Безжалостные красные глаза надсмотрщика оценивали его физическое состояние. Мог ли этот жалкий человек работать? Или он годился лишь для пыток и ритуального разрывания на куски в назидание остальным рабам? Густые полоски слюны срывались с челюсти орка и падали на лицо поверженного пленника. Горячее дыхание чудовища пахло блевотиной.

К горлу Кэла подкатила желчь. «Вот и все, — подумал он. — Вот как закончится моя жизнь». Он никогда не был истовым поклонником имперского вероучения. В юности, как и все парни и девушки в Империуме Человечества, он вместе с родителями посещал еженедельные службы и под ударами жалящей трости жреца обучался обязательным молитвам и гимнам. Но на самом деле он не верил в эти россказни. Бог-Император был для него старой легендой, почти ничем не отличавшейся от других подобных историй. Более того, он считал Императора куда менее значительным — легендой о мифе легенды. Однако, когда Пиложуб выпрямился и начал ревом подзывать ближайших тварей, приглашая позабавиться, Кэл обратил свои молитвы именно к нему — к великому и бесценному Богу-Императору: «Владыка всего человечества, Маяк во тьме, Хозяин Святой Терры и Галактики! Умоляю Тебя, даруй мне быструю смерть. Не дай мне страдать, как Давран и другие. Я грешен! Я не придерживался веры и знаю это. Но сей смиренной молитвой я взываю к Тебе и прошу о милости».

Он не ожидал ответа. Лишь ужас заставил его молиться. И то, что случилось дальше, было потрясающим примером тех чудесных совпадений, которые верующие люди часто причисляют к свидетельствам божественного начала. Кэлафран Крейдс не знал, что на дальней орбите прямо над ним уже расположились корабли Имперского Флота. Он не ведал, что высадка на планету была запланирована на этот день.

Перебирая в мыслях возможные варианты пыток, Пиложуб схватил пленника за руки. Одним рывком он поднял его в воздух. Ослабевшие ноги Кэла повисли над рассыпавшимися патронами и поверхностью скалы. Его хрупкие от голода кости трещали и ломались в железной хватке орка. Но он не кричал. Он даже не стонал от боли. Его взгляд был прикован к небу. И там Кэл видел чудный пламенеющий свет, проникающий сквозь слой густых облаков. Зарево выглядело таким ярким, что на него было больно смотреть. Однако Кэл не сводил глаз с небес. Слезы радости катились по его щекам. Неужели это правда? Да! Император действительно существует! Он услышал молитву и ответил на нее!

— Слава Императору! — прошептал истерзанный пленник.

Благодарность и облегчение, любовь и раскаяние — все эти чувства нахлынули на него. Он сделал глубокий вдох, наполнив легкие зловонным воздухом. Собрав оставшиеся силы, Кэл громко крикнул небесам:

— Императору — слава!

Изумленные зеленокожие тоже посмотрели вверх. Но они уже ничего не могли поделать. Алое пламя ударило в плато, очищая и омывая его, сметая орков и людей, словно их никогда и не было. Вскоре сотни имперских посадочных ботов приступили к спуску на поверхность.

Начиналась операция «Гроза».