Берег Холодных Ветров

Глава 8

До самого вечера молодые люди шли по лесу, вернее не шли, а пробирались по самой настоящей глухомани. Конечно, кое-где можно было идти по сравнительно ровной земле, но куда чаще им приходилось с немалым трудом преодолевать завалы из деревьев, ямы, а то и буреломы. Не скажешь, что беглецы передвигались уж очень быстро, во всяком случае, куда медленней, чем им бы того хотелось. Приходилось смотреть не только по сторонам, но и, прежде всего, под ноги — понятно, что если кто-то из них оступится и повредит ногу, то тогда положение станет совсем аховым.

Темные ельники сменялись чистыми сосновыми борами, на смену им приходил осинник с сырой землей, в которой чуть вязли ноги, а потом шли такие заросли, что их проходилось огибать, потому как протиснуться между плотно растущими деревьями и высоким кустарником не было никакой возможности. Да, ничего не скажешь — места тут не только необжитые, но еще и весьма негостеприимные.

Мало того, что здесь было полно комаров, так вдобавок ко всему встречалось и немало змей. Спервоначалу Айлин, завидев неподалеку извивающуюся змеюку, испугано кричала, а то и взвизгивала от страха, однако спустя некоторое время женщина стала сдерживаться, а потом и вовсе смолкла. Ползающих гадов в этих диких местах хватало с избытком, и если кричать при виде каждой увиденной змеюки, то можно очень легко сорвать голос. Потому — то через какое-то время Айлин если не притерпелась к виду змей, то, во всяком случае, приняла неизбежное: ну, ползут себе — и ползут, лишь бы на них не напали, или чтоб под ногами не извивались, гады такие!..

Похоже, слухи не врали, когда утверждали о том, что после Залесья начинается даже не глушь, а самый настоящий медвежий угол, и потому вглубь этих лесов случайные люди лишний раз стараются не соваться — тут явно не место для прогулок или развлечений. Разумеется, и в здешних местах кое-где имеются дороги — как же без них! есть селения (частенько довольно-таки немалых размеров), да и населения тут обитает немало, только вот уклад жизни в здешних местах куда более суровый, от которого в городах уже давно отвыкли.

Помнится, когда Айлин собиралась в дорогу, мать ее предупреждала, да и Борас не раз говорил о том, чтоб после Залесья она ни в коем случае не шла одна по дороге: следует пристроиться к какому-либо обозу, или же к группе тех путников, кто направляется на север по каким-то своим делам. Правда, в то время молодая женщина половину этих советов пропустила мимо своих ушей, и, как выяснилось, зря…

Сейчас же Айлин, пробираясь по лесу и глядя то под ноги, то по сторонам, могла только удивляться и задавать себе один и тот же вопрос: как получилось так, что она оказалась здесь, в глухом лесу, да еще и с малознакомым человеком!? К тому же понятно и то, что если (не приведи того Светлые Небеса!) с этим парнем хоть что-то произойдет, то самостоятельно выйти из этой чащобы она не сумеет! Что ни говори, но Айлин — городской житель, если и бывала ранее в лесу, то только на опушках, или же проезжала по лесным дорогам в карете! Да, вот уж занесла ее нелегкая, так занесла!

Едва не споткнувшись за очередную кочку, Айлин постаралась вспомнить, что ей известно о краях, что располагались после Залесья. Увы, но она никогда ранее не интересовалась тем, что находится так далеко от ее родного пригорода, и, наверное, потому все, что приходило ей на ум, было воспоминаниями о когда-то услышанных жутковатых сказках. Ничего толкового не припоминалось, все какие-то страшилки и невероятные истории, которыми хулиганистые мальчишки так любили пугать девчонок в детстве. Если она не ошибается, то главным среди тех рассказов были всяческие небылицы о нечистой силе и прочих жутиках, слушать которые одновременно было интересно, и в то же время страшно…

Откуда ей известны эти россказни? Все очень просто: дело в том, что в здешней глухомани живут такие же люди, как и везде, они тоже куда-то ездят, и у них есть родня, проживающая в иных местах. Потому нет ничего удивительного в том, что и в пригороде обитали выходцы из этих мест. Например, несколько пришлых семей из этих глухих краев проживали не очень далеко от улицы, на которой стоял домик Айлин и ее матери. Правда, мать с теми пришлыми северянами не была близко знакома, хотя при встречах все здоровались друг с другом, здоровьем интересовались, спрашивали, как идут дела. Ну, а дети у тех пришлых людей были точно такие же, как и везде, ничем не отличающиеся от остальной ребятни, живущей в пригороде. Правда, стоит отметить, что именно ребятишки, родители которых приехали в пригород отсюда, из мест, расположенных после Залесья, и любили рассказывать жутковатые побасенки о здешних краях.

Чем занимались родители тех ребятишек, чем зарабатывали на жизнь? Почти все они постоянно ездили в эти дальние места и привозили товар на продажу. Что можно везти отсюда? Ну, много чего: меха, мед, рыбу, грибы-ягоды, изделия тамошних мастеров. Какие именно изделия? Ну, все сразу и не вспомнишь, потому как в разговорах упоминалось о самых разных вещах, которые везли отсюда, причем в тех рассказах упоминалось многое, от расписных глиняных горшков до крепкого льняного полотна и медных чушек. Кстати, бездельникам в здешних краях делать нечего — им просто не выжить в холодные зимы.

Во время одного из кратких привалов Мейлард, отвечая на вопросы Айлин, неохотно признал, что у здешних мест очень дурная слава — мол, несмотря на богатства здешних мест, люди на этой огромной территории селятся не очень охотно. Почему? Ну, возможно, это Айлин и сама поймет во время пути, хотя, конечно, очень хочется надеяться на то, что, ну, скажем так… обитатели здешних мест обойдут их стороной. Кого он имеет в виду? Хм, об этих созданиях вслух говорить не стоит, особенно тут…

Впрочем, у Айлин не было особого желания разговаривать: что ни говори, но после вынужденного расставания с ребенком, да еще и больным, в душе женщины появилось чувство собственной вины, к которому прибавлялось глухое бессилие, невозможность хоть что-то изменить в данный момент… А еще на Айлин то и дело накатывала самая настоящая злость на тех, кто был всему этому виной. Шайхула, бывшая свекровь, что ж ты натворила-то, а?! Возможно, мамаша Тариана не хотела смерти ребенка, а всего лишь желала избавиться от ненавистной невестки, но все равно — так поступать нельзя!

Хотя, если вдуматься, то и здесь история с болезнью ребенка выглядит очень неприятно. Дело в том, что Шайхула все одно не желала признавать Кириана своим внуком, и малыш ей был никак не нужен. По большому счету дело тут было даже не в том, что ей не нравилась невестка — все обстояло куда проще и неприятней: если исходить из законов страны, то даже в том случае, если бы Айлин умерла, а Тариан женился во второй раз, то наследником титула и состояния все одно бы считался его старший сын, то есть Кириан. Остальные дети, родившиеся во втором браке, должны будут довольствоваться тем, что им положено по закону, то есть очень немногим. Конечно, сейчас, после развода, по решению суда Кириан стал считаться незаконнорожденным, то есть отныне ему и так ничего не причитается из имущества семьи де Транниес, но Шайхула и тут могла сделать все, чтоб, как говориться, решить этот вопрос раз и навсегда… Нет, об этом пока лучше не думать, а не то волна ненависти и раздражения может здорово вывести из себя, а сейчас допускать подобное ни в коем случае нельзя.

По счастью, Мейлард тоже не горел особым желанием вступать в долгие беседы, так что молодые люди большей частью молчали во время пути по лесу, да и о чем можно разговаривать, когда у обоих на душе нет покоя и, если можно так сказать, каждый выбит из привычной колеи?

Солнце стало клониться к закату, когда беглецы вышли к небольшой речушке, берега которой поросли камышом. Вернее сказать, что лишь посреди этой узкой лесной речки была чистая вода, а все остальное пространство водной глади было занято порослью осоки, рогозы и камыша. Место выглядело удивительно красивым, особенно после долгого блуждания по лесу: тихая река без ветерка, желтые кувшинки, чистая вода, в которой отражается голубое небо с редкими белыми облачками, гудение стрекоз… Просто отдых для глаз и покой для души.

Молодые люди, не сговариваясь, присели на ствол давно поваленного дерева: оно, конечно, трухлявое, но не разваливается под их весом — уже хорошо. Допили остатки воды из меха — за время пути по жаркому лесу постоянно хотелось пить, так что к этому времени мех почти опустел. К тому же беглецы устали, а при взгляде на красивую картину, что находилась перед их глазами, не хотелось даже шевелиться.

— Мы пойдем дальше? — прервала молчание Айлин.

— Даже не знаю… — вздохнул Мейлард. — Надо бы пройти еще немного. Время до темноты еще есть, да и сыровато тут — ночью комары начисто заедят! И в то же самое время здесь так спокойно, хорошо, светло…

— Это верно… Пить хочется. В мехе воды совсем не осталось. Пойду, наберу…

— И я с тобой… — парень поднялся с дерева. — Умыться хотя бы, а то за этот день с меня пять потов сошло, не меньше…

Как-то само собой получилось, что за эти недолгие часы молодые люди перешли на «ты». Первое время при подобном обращении друг к другу наблюдалась некоторая неловкость, но она быстро прошла — когда бредешь по лесу, то расшаркиваться некогда, да и не к месту.

Оставив у дерева свои мешки, Айлин и Мейлард подошли к реке, благо она была совсем рядом. Раздвигая руками густой камыш, молодые люди шагнули в воду. Плохо то, что тут глинистое дно, и нога чуть увязает в топком иле. Надо бы пройти немного вперед, там вода наверняка почище, хотя далеко тоже заходить не стоит — если вода попадет в сапоги, то в этом тоже нет ничего хорошего…

Айлин сделала несколько шагов, стараясь ступать как можно осторожнее, чтоб не взболтать муть на дне, и стала набирать воду в мех. Мейлард стоял чуть в стороне, с видимым удовольствием плеская воду себе в лицо. Глядя на него, женщина подумала о том, что в этой речке к вечеру наверняка теплая вода, и искупаться в ней сейчас — одно удовольствие. Айлин вновь перевела взгляд на воду, глядя на то, как на поверхности мелькают солнечные блики и по тонкому слою воды скользят насекомые. Следя взглядом за одним из них, женщина вдруг почувствовала, что у нее тревожно сжалось сердце. В чем дело? Вроде все тихо…

И тут поняла: когда она любовалась игрой насекомых, снующих среди осоки, то краем глаза заметила белое пятно в воде, которое приближалось к Мейларду. Вернее, оно двигалось не только по воде, скорее, быстро ползло по дну, но Айлин почувствовала, как у нее от страха сжалось сердце.

— Мейлард! — молодая женщина даже не представляла себе, что можно настолько пронзительно кричать. — Мейлард, скорей на берег!

Все дальнейшее произошло одновременно: удивленный парень, явно не ожидавший такого вопля, промедлил мгновение, и, вместо того, чтоб повернуть к берегу, стал оглядываться по сторонам… Эта короткая задержка едва не оказалась губительной для него — из воды взметнулась кривая белая ручка, очень напоминающая человечью, и вцепилась Мейларду в сапог. Сильный рывок — и парень шумно рухнул в воду спиной вниз, подняв целую тучу брызг, а в следующий миг Айлин поняла, что кто-то невидимый, но сильный, тащит свою добычу подальше от берега, вглубь реки, туда, откуда Мейлард вряд ли сумеет вырваться.

Страшно представить, чем все могло закончиться, если бы парень растерялся или же стал звать на помощь. Вместо этого он сделал единственное, что было правильным в этой ситуации — ухватился обеими руками за высокие растения, что были рядом, а подобного поступка от предполагаемой добычи непонятное существо никак не ожидало. Дело в том, что кроме камыша Мейлард еще и умудрился схватиться за небольшой куст ивы, который рос в воде среди осоки. Корни у водных растений, как правило, достаточно длинные и разветвленные, так что сразу их не выдерешь, а уж если ухватиться сразу за большой пучок надводной поросли, то для нападающего охота может оказаться вовсе не такой простой и легкой.

Вот и сейчас непонятное существо в воде по-прежнему пыталось тащить свою добычу подальше от берега, упорно не желая ее отпускать, хотя было понятно, что жертва так просто сдаваться не намерена. В то же время было очевидно, что долго парень не продержится — все же его голова почти полностью находилась в воде. Однако Айлин вовсе не собиралась оставлять Мейларда на растерзание невесть кому.

Преодолеть три шага, пусть и по воде, заняло пару секунд, и женщина, подбежав к парню, ухватила его за руку и уже сама потянула Мейларда к берегу, благо до края камышей было всего несколько шагов. Пожалуй, в этой короткой схватке она стала побеждать, да и парень делал все возможное, чтоб только стряхнуть со своей ноги пальцы непонятного существа. Когда стало понятно, что люди все же побеждают в этой короткой схватке — вот тогда из воды показалось какое-то странное маленькое существо, напоминающее голого человека, с шапкой всклокоченных волос, мертвенно-бледной кожей, большим пузом и сучковатыми кривыми руками. Трудно сказать, мужского или женского пола было это непонятное создание со спутанными на голове волосами, но, зло зашипев, оно оставило ногу Мейларда и кинулось к Айлин с явным желанием сменить добычу.

Кто знает, возможно, в другое время у странного существа это вполне могло бы получиться, но сейчас в руке женщины все еще находился почти доверху заполненный мех с водой, да и ярость придала ей сил, и Айлин с размаху обрушила эту тяжесть на голову непонятного создания, которое едва ли не мгновенно оказалось подле нее. После сильного удара раздался то ли хруст, то ли шипение, и небольшая белая тварь скрылась в воде, которая к этому времени уже не была чистой, а куда больше напоминала взбаламученную коричневую грязь.

Когда же молодые люди выбрались на берег, то оба оказались мокрыми с головы до ног. Мейлард непрерывно кашлял — все же к нему в легкие успела попасть вода, а растерянная Айлин по-прежнему не выпускала из рук мех с водой, и даже больше того — держалась за него мертвой хваткой, словно за оружие. И хотя существо больше не показывалось из воды, Мейлард махнул рукой:

— Уходим…

Уговаривать Айлин не пришлось, она и сама хотела как можно быстрее отойти от этого места. Подхватив оставленные у дерева мешки, молодые люди едва ли не бегом кинулись бежать от лесной речки. Правда, кинув прощальный взгляд на место недавней схватки, женщина заметила, что возле поломанных камышей и выдранной с корнем осоки словно мелькнуло что-то белое, но вполне могло быть так, что все это ей только показалось…

На этот раз беглецы шли долго, едва ли не до того времени, как солнце почти скрылось за деревьями, и в лесу стало быстро темнеть. По счастью, в это время молодые люди как раз вошли в сосновый бор, и Мейлард с облегчением скинул с себя походный мешок.

— Все, хватит, здесь мы и заночуем. Сосновый бор — это обычно чистое место, причем во всех смыслах…

Что имел в виду парень — это было понятно и без слов. Что ж, хотя бы одна хорошая новость, особенно ближе к ночи. Тем временем Мейлард продолжал:

— А еще мне стыдно за собственное головотяпство.

— Это ты о том, что произошло у реки?

— И за это тоже. Но еще раньше, на одном из привалов, нам следовало бы разобрать наши мешки и выяснить, что мы успели прихватить с собой в дорогу. До сих пор не знаю, что каждый успел взять с собой, ведь времени на нормальные сборы у нас практически не было. Лично я почти не глядя перекидывал вещи из седельных сумок Ветра в тот мешок, что мне принесли…

— Главное: я сообразила прихватить ткань для палатки… — Айлин сняла свой дорожный мешок. — Ту самую, в которой мы уже разок ночевали, правда, как ее следует правильно устанавливать — этого я так и не поняла… Что еще успела взять в дорогу — это так сразу и не скажу. Надо бы смотреть…

— Ладно, еще успеем это сделать. Сейчас главное — поставить палатку до темноты.

— Мейлард… — Айлин наконец-то решилась спросить о том, что не давало ей покоя. — Там, у реки…

— Потом! — оборвал ее парень. — Об этом поговорим позже.

Ну, позже, так позже. Айлин не стала настаивать, тем более что темнело в лесу куда быстрее, чем на открытом месте. Во всяком случае, когда Мейлард закончил ставить палатку, вокруг была уже почти непроглядная темень. Наспех поели, хотя аппетита ни у кого не было — куда больше хотелось пить, после чего полезли в импровизированную палатку, постаравшись как можно плотнее закрыть полог.

Ну, то, что внутри было не видно ни зги — об этом можно и не говорить, и так понятно. Мейлард, который первым растянулся на плотной ткани, устало сказал:

— Устраивайся рядом. Советую прилечь поближе…

— Это что за намеки? — надо же, а ведь Айлин как-то упустила из виду, что ночевать им придется в одной палатке. — Кажется, я не давала повода…

— Да какие там намеки… — даже в темноте было понятно, что парню не до веселья. — Мы с тобой не так давно искупались прямо в одежде, и к этому времени она на нас все еще окончательно не высохла. Ночи пока что стоят теплые, и мы вряд ли простудимся, но вдвоем спать все же теплее, да и одежда быстрей станет сухой. Так что ломаться не стоит, забивать себе голову ерундой тоже не следует — советую исходить из чисто практических соображений.

— Ну, если из чисто практических…

Однако стоило Айлин прилечь рядом и укрыться своей курткой, как Мейлард довольно-таки бесцеремонно подтащил женщину к себе.

— Мейлард… — раздраженно начала говорить Айлин, прикидывая, как бы удачнее заехать парню в лицо локтем, но тот лишь усмехнулся.

— Надо сказать, что сил у тебя еще хватает, раз в голове игривые мысли бродят, да еще и тянет на проказы и баловство. Я же, в отличие от тебя, сегодня что-то всерьез вымотался, так что мне сейчас не до любви и прочих развлечений. Выспаться бы…

— А если кто сюда заявится?

— Тогда нам придется невесело. Однако хочется надеяться, что здешний бор — это хорошее место, и нас не потревожат. Я на всякий случай несколько обережных молитв прочитал — так все же спокойнее. Советую и тебе это сделать, все на душе спокойней будет.

— Мейлард… — Айлин все же решилась спросить. — А там, у реки, кто это был?

— Может, не стоит нечисть упоминать к ночи?

— И все же? У меня накопилось столько вопросов, и я тогда здорово испугалась!..

— Я тоже чувствовал себя немногим лучше… — вздохнул парень. — А насчет того существа, что меня едва не сцапало… Это была шишига.

— Шишига… Я о ней раньше почти ничего не слышала!

— Невелика потеря. Хотя это еще как сказать: имела бы представление, что это за существо, была бы куда осторожней. Может, и сражаться с ней не стала бы так отчаянно.

— А кто она такая? На что похожа? Я видела что-то голое и с лохматыми волосами, очень смахивающее на человека…

— Шишига — это маленькое горбатое существо, нечистый дух, обычно женского рода, очень злобный, вредный и пакостный, но в то же время достаточно сильный. Живет в прибрежных озерных и речных камышах, занимается тем, что нападает на прохожих, которые идут мимо водоема, утаскивает их на дно, и, думаю, не надо объяснять, зачем. Проще говоря, шишига их топит. Если б ты мне не помогла, то сейчас эта мелкая гадость обгладывала бы мои косточки. Днем шишиги, как правило, не опасны, они в спячке, отдыхают от своих ночных делишек и шалостей. Зато с наступлением сумерек — а это их время! шишига начинает вовсю резвиться, и вот тогда добра от нее ждать не стоит. Охотится эта тварь либо в воде, либо на берегу, либо отправляется за добычей в лес, чтоб потом утащить ее на дно. Еще по ночам эти неприятные создания любят шуметь и безобразничать, так что около той лесной речки никому не посоветую вставать лагерем — к утру есть реальная возможность кое-кого недосчитаться. Кстати, старики не советуют проходить ночами мимо болот и камышей — если в них обитает шишига, то у нее есть шанс неплохо перекусить, потому как эти твари весьма прожорливы. И вот еще что: эти прогулки вдоль водоемов особенно опасны для пьяниц — по слухам, шишига их очень не любит. Так, кажется, высказал все, что знал об этом существе. Кстати, она, зараза, очень сильная и цепкая…

— А почему ее называют шишига?

— У нее волосы на голове стоят шишом.

— Чем, чем?

— Ну, — усмехнулся Мейлард, — ну, в некоторых дальних селениях люди так называют кучу или ворох.

— Ты сказал, что она днем спит… Почему тогда эта тварь накинулась на нас?

— Потому что к тому времени стало вечереть, и она уже проснулась, хотя было еще светло, и в полную силу шишига еще не вошла — наверное, еще и по этой причине нам удалось от нее отбиться. Вполне могло быть и такое, что логово этой твари находится как раз в том месте, куда мы подошли. Кстати, должен сказать тебе, что тогда, у реки, ты держалась молодцом — первой заметила опасность, и дала мне знать, что надо уходить, а я, вместо того, чтоб сразу же послушаться, стоял, и вертел головой во все стороны, за что и поплатился. Да и на помощь мне ты кинулась не раздумывая. Я уж не говорю о том, как лихо умудрилась приложить шишигу тяжелым мехом!

— Ты как думаешь, она могла пойти вслед за нами? — Айлин едва не передернуло при воспоминаниях о том, как она обрушила удар на голову белесого существа.

— Могла… — согласился Мейлард. — И даже наверняка попыталась это сделать. Только мы с тобой от этой речки отмахали более чем приличное расстояние, а эти твари, хотя и покидают ночами свой водоем, все же на очень большие расстояния от него не отходят — жить без воды они не могут.

— Знаешь, я раньше и представить себе не могла, что столкнусь с такой вот… нечистью. В детстве мы тоже на речку ходили, и там кое-где тоже были камыши, но ни о каких таких существах никто из ребят и слыхом не слыхивал!

— Ну, не стоит сравнивать давно обжитые и многолюдные места с такими вот всеми забытыми медвежьими углами, где жизнь течет по своим законам и особо не меняется на протяжении веков.

— Скажи, откуда ты так хорошо знаешь о подобных… созданиях?

— Я, кажется, тебе говорил, что у нашей семьи огромные лесные угодья, вот мой отец там и пропадал немалую часть времени — все же кое за каким добром требуется постоянный присмотр. К тому же родитель любил лесную тишину куда больше городского шума, а заодно и меня с собой повсюду таскал, так что жизнь леса я знаю неплохо. В свое время много чего видел и слышал, был свидетелем многих невероятных историй, а потому знаю многое из того, до чего другим и дела нет. Отец в наш столичный дом старался вообще не показываться после смерти матери — он ее очень любил, и ее уход его просто подкосил…

— Мейлард, ты, кажется, говорил, что твоя мать покончила с собой?

— Да, только я не люблю об этом вспоминать. Вот и отец старался забыться, годами пропадая в лесах, и не приезжая в столицу без крайней на то нужды. Я же поселился в нашем столичном доме только после смерти отца, и, так сказать, наверстывал упущенное, оттягивался по-полной в столичной жизни. Потому так и вышло, что за последние несколько лет я в тех лесистых местах почти не бывал, многое стал забывать, в чем сейчас искренне раскаиваюсь, а иначе при первом же взгляде на эту красивую речку и заросли камышей по ее берегам должен был бы сообразить, кто может обитать в тихих водах. Говоря языком одного моего хорошего знакомого, я лопухнулся по-полной… Все, давай спать.

Судя по всему Мейлард, и верно, очень устал, потому что почти сразу же до Айлин донеслось его ровное дыхание. Парень заснул, а вот молодой женщине никак не спалось, и причин этому было немало. Прежде всего, ей вспомнился сын, и то, каким кратким было их прощание. Вернее, это она целовала ребенка, пыталась ему сказать хоть что-то ласковое, а вот сам малыш лежал все так же безвольно, глядя перед собой ничего не выражающим взглядом. Жаль, что старая монахиня так и не успела пояснить, отчего больше не действует защита, поставленная знахаркой Касиди. А впрочем, что бы это поменяло? Пожалуй, ничего…

Смахнув слезы с глаз, Айлин подумала о том, что за сегодняшний день вымотался не только Мейлард, но и она сама. А уж встречу с шишигой она точно никогда не забудет! Неужели подобная жуть еще попадется им на пути? Да, места тут явно негостеприимные… Ох, и куда же она угодила?! Зато у Тариана сейчас, наверное, все складывается не просто хорошо, а замечательно, именно так, как всегда желала его мать: невеста из знатного рода, богатое приданое, влиятельная родня, новые знакомства, свадебное путешествие… Не жизнь, а сказка!

Что ж, по большому счету за человека можно бы и порадоваться, только вот для того, чтоб у Тариана в жизни все складывалось счастливо и безоблачно — для этого его мать хорошо заплатила какой-то колдунье, при том поломав жизнь многим людям. Вот и бывшая жена Тариана и его ребенок по желанию Шайхулы были вышвырнуты из жизни едва ли не в прямом смысле этого слова, и именно потому сейчас Айлин пытается сделать все, чтоб сохранить жизнь и здоровье малышу, а заодно и спасти себя от горькой доли…

Тем временем за пологом палатки послышался шорох, а, может, это чьи-то осторожные шаги? А вот подал ухающий голос филин, и кто-то кинулся прочь от палатки, ломая белый мох, кое-где высохший от летней жары… Может, это был всего лишь лось, или же какой-то иной зверь немалых размеров? Впрочем, это неважно — главное, что рядом с их палаткой сейчас никого нет.

Айлин чуть перевела дух и вздохнула, успокаивая испугано бьющееся сердце. Святые Небеса, как же это страшно, когда находишься в полной темноте, прислушиваешься к шорохам и звукам за тонкой полотняной стенкой, на память то и дело приходят воспоминания о белесой твари и от ужаса стоит ком в горле, не давая дышать полной грудью… В это время начинаешь понимаешь, что сейчас нужно надеяться только на себя, а еще на того человека, который находится рядом с тобой.

Вновь пришел на ум Тариан… Ранее Айлин часто вспоминала бывшего мужа, мечтала о том времени, когда все нынешние беды останутся позади, они снова будут вместе, а их семейная жизнь будет прежней — счастливой и легкой. Молодой женщине всегда казалось, что образ Тариана словно придает ей сил, поддерживает в трудную минуту, заставляет двигаться к заветной цели — восстановлению семьи… Однако сейчас Айлин постаралась выкинуть из головы мысли о бывшем муже — не до него, есть куда более серьезные думы, чем воспоминания о прежней безоблачной жизни, возврата к которой (как ни горько это признать) скорей всего, уже не будет.

Молодая женщина еще долго не могла уснуть, вслушиваясь в жутковатые звуки ночного леса. Непонятные голоса, потрескивание деревьев, хруст валежника под чьими-то ногами… Не раз кто-то подходил к их палатке, и даже кружил вокруг нее. Более того: Айлин даже казалось, что она слышит чье-то дыхание, а иногда воображение рисовало ей страшные картины… Все это привело к тому, что женщина невольно прижималась к Мейларду, и тепло живого человека успокаивало ее, вселяло чувство успокоения и осознания того, что она не одна, и рядом есть человек, подле которого можно искать защиту и на кого можно положиться в минуту опасности…

Трудно сказать, сколько времени Айлин со страхом вслушивалась в лесные звуки, но постепенно усталость взяла свое, и женщина сама не заметила, как уснула, уже не обращая внимания на то, что творилось снаружи.

Когда же Айлин открыла глаза, то поняла, что солнце уже всходит, во всяком случае, к этому времени в палатке можно было кое-что рассмотреть. Не сказать, что женщина хорошо выспалась, но зато и ночных страхов сейчас не было — все пропали с восходом солнца.

— Проснулась? — судя по голосу Мейларда, тот уже давно пробудился ото сна.

— Вроде того… А ты давно не спишь?

— Не очень.

— Что-то голос у тебя невеселый. Или это мне кажется?

— Как сказать… — Мейлард вздохнул. — Я уже добрый час лежу, думу думаю, причем эти мысли вовсе не о любви, на что ты, возможно, надеешься.

— Думаю, что переживу столь тяжкое разочарование… — усмехнулась Айлин. — Что тебя беспокоит?

— Поставь себя на место наших преследователей… — предложил Мейлард. — За наши головы им обещана гора золота, то есть мы сейчас добыча, они — охотники. Пока что мы от них оторвались, но уж если наемники направились по нашему следу, то уже не отстанут — награда уж очень хорошая. Это их работа, так что не стоит ожидать, что наймиты побояться идти вслед за нами. Возможно, среди них есть хорошие следопыты, хотя я в этом не уверен — скорей всего, там простые солдаты. Значит, чтоб не потерять нас в этом лесу, они должны где-то взять проводника, вернее, охотника, который умеет читать следы на земле и хорошо знает лес.

— Наверное, все так и будет… — согласилась Айлин.

— Ты упускаешь из вида очевидное: в эти леса здешний народ даже по ягоды без собак не ходит, и уж охотник, без сомнений, прихватит с собой хорошо обученного пса, а то и двух.

— А ведь и верно…

— Увы, но от собаки нам не уйти, а по следу она идет замечательно, так что нас могут догнать в два счета.

— Я об этом не подумала… — упавшим голосом проговорила Айлин.

— До меня это тоже дошло совсем недавно… — вздохнул Мейлард.

— Но ведь чуть ли не сутки прошли с того времени, как мы ушли в лес!

— Этот вовсе не значит, что собака не сумеет взять наш след. Скорей всего, вчера днем наемники поняли, что мы от них ускользнули, но самостоятельно рыскать по округе они не стали — нет смысла тыкаться наугад. Наверняка вся компания вернулась в город, где наемники стали искать нужного и знающего человека. Ну, за хорошие деньги можно отыскать многое и многих, а те парни наверняка расстараются, но сыщут толкового человека, знающего все здешние места. Наверняка вся эта милая компашка уже сегодня вновь появится подле монастыря Святой Тайлии, так что по нашему следу они пойдут быстро и без особых задержек.

— Тогда нам надо поторапливаться.

— Верно — не стоит терять понапрасну время.

Когда выбрались из палатки, то Айлин с опаской смотрела по сторонам — молодая женщина невольно искала невесть чьи следы на земле: она хорошо помнила ночные звуки и страхи, а также то, что кто-то ходил неподалеку, и потому боялась увидеть на земле отпечатки страшных лап. Но ничего особо жуткого она не заметила, зато Мейлард, оглядевшись по сторонам, отошел чуть в сторону и сказал, что ночью неподалеку от места их ночевки бродил лось.

— С чего ты это взял?

— Следы на земле, шерстинки на дереве и вот, куча навалена… Вчера ее тут не было, это я хорошо помню.

Если честно, то на усыпанной сосновыми иголками земле никаких следов от копыт лося Айлин не увидела, несколько шерстинок на коре сосны не представляли собой ничего примечательного, а что касается темной кучи на земле…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что огромный лось оставил после себя такую кучу мелких горошин?!

В ответ Мейлард расхохотался так громко и весело, будто услышал что-то необыкновенно смешное. Парень продолжал фыркать до той поры, пока они убирали свою импровизированную палатку и аккуратно складывали ткань.

— Так, смотрим, что у нас есть с собой кроме полотняной крыши над головой… — к тому времени молодые люди вытряхнули на землю все содержимое своих мешков, и Мейлард стал складывать их в ряд. — Итак, что мы имеем: ткань для палатки, две куртки, две небольшие ковриги хлеба, три метательных ножа, кинжал, бинты, нащипанная корпия, полотенце, нитки с иголками, зеркальце, расческа, кожаный ремень, пара восковых свечек, веревка, какая-то мазь в банке… Что в этих мешочках?

— Ой… — растерянно проговорила Айлин, глядя на то, как парень вытряхивает себе на ладонь игральные кубики. — Ой, а я и не заметила, что забрала их с собой! Кириан так любит ими играть! Надо было бы их оставить в монастыре. Если бы поправился, то с радостью бы поиграл…

— Как же, так бы ему и позволили взять в руки эти греховные безделицы… — усмехнулся Мейлард. — Да еще и в монастыре! Эти игральные кости, скорей всего, бросили бы в огонь, и сочли, что сделали богоугодное дело.

— Ну, раз я их случайно унесла, то хорошо бы сохранить эти кубики, вернуть их Кириану.

— Ничего не имею против… — пожал плечами парень. — Только в дороге лишняя тяжесть, пусть даже и небольшая, иногда может здорово помешать.

— Ничего, я как-нибудь…

— Да пожалуйста… — Мейлард затянул завязки на мешочке с игральными костями и протянул его Айлин. — Должен порадовать: во втором мешочке находится огниво трут и кремень. Прекрасно, теперь мы без огня не останемся. Уже хорошо, особенно в нашем невеселом положении. Что ж, по сути, мы с вами неплохо экипированы для дороги. Надо сказать, что среди этих вещей моих личных совсем немного: куртка, хлеб, кинжал, зеркало с расческой, кожаный ремень… Вообще-то этот дорогой кинжал тоже не мой — если помнишь, он принадлежит Лилронду, и я унес его из дома моего дорогого кузена…

— Конечно, помню. Мы им еще покрывало резали, чтоб наших пленников связать покрепче.

— Вот именно. Красивый кинжал, прекрасная сталь, только вот излишних украшений на рукояти многовато — на мой взгляд, это слишком вычурно, я бы себе такой кинжал не купил…Что касается остального имущества, которое мы успели взять… Оно принадлежало наемнику, которого на том дворе… В общем, это неважно.

— Но, тем не менее, парень был запасливый… — усмехнулась Айлин. — Впрочем, эти вещи как раз соответствуют тому, что обычно таскают с собой наемники. Так сказать, необходимый запас на все случаи жизни. Правда, в тех сумках еще оставалось немало добра, но выгрести оттуда все я не успела — у нас совсем не было времени на сборы, а мать-настоятельница очень строгая дама. Я заметила, как монашки вышколены…

— Я тоже обратил на это внимание. Так, среди нашего имущества есть три метательных ножа — дело, конечно, хорошее, если уметь их бросать, а иначе ими много не навоюешь. Все одно, возьми себе один нож — все же хоть какая-то защита… Ладно, делим вещи пополам, перекусим — и пошли. Еще должен сказать, что с пропитанием у нас дело обстоит неважно. Придется хоть что-то поискать в пути, и если не удастся добыть что-либо вроде зайца, то вынуждены будем довольствоваться… Ладно, об этом пока не будем.

Когда молодые люди снова шли по лесу, Мейлард негромко говорил Айлин: если она хоть где-то увидит полынь, пусть сразу же срывает весь куст. Конечно, полынь куда чаще растет на опушках, чем в лесу, но будем надеяться, что она встретиться на их пути. Для чего им нужна полынь? Да потому что этой полынью неплохо бы натереться — пусть и не надолго, но запах этого растения все же сбивает собаку со следа. Что еще может запутать псину? Есть кое-какие грибы: если ими натереться, то их запах может на какое-то время отбить нюх у собаки, только вот сейчас эти грибы еще не растут — время для них еще не подошло, так что на счастливое избавление от встречи с четвероногими друзьями человека рассчитывать не стоит. Есть, правда, еще один способ: хорошенько натереться живыми красными лесными муравьями, и тогда собака точно след не возьмет. Правда, чего это будет стоить обоим — кто натирает и кому натирают — это разговор отдельный, вернее, особый. Проще говоря, несмотря на воспитание, во время этого процесса оба будут ругаться весьма… витиевато. Хотя подошвы сапог и сейчас время от времени не помешает натирать красными муравьями — так, на всякий случай. Тоже действует…

— А я слышала, что можно сбивать след по воде…

— Что-то до сей поры я не заметил на нашем пути множество ручьев… — пробурчал Мейлард. — Что касается речки, пусть даже и неширокой, то вряд ли ты сейчас в нее полезешь, несмотря на все уверения, что очередной шишиги там может и не быть.

— Ой, верно! Я, когда говорила про воду, совсем не думала об… этой твари.

— Я заметил. К тому же, если вздумаем идти по воде, то вновь промокнем, затратим немало сил на передвижение, и вдобавок имеем шанс нахватать паразитов, пиявок и прочей мерзости — мы ж не знаем, кто обитает в здешних водах. Кроме того, частенько дно у ручьев каменистое, а кое-где осклизлое, и потому велик риск оступиться, поскользнуться и получить травму. В конце концов, все эти походы по воде сводятся к одному: рано или поздно, но мы выходим на берег уставшие, вымокшие и замерзшие. И потом, сколько бы ни было направлений, мы все равно будем двигаться в одном — туда, где течет вода. Бродовых рек и ручьев в лесу немного, а чтоб суметь выбраться из воды без следов — это дело сложное, если не безнадежное. Если же река будет глубоководной, то ее надо переплывать, а в здешних местах без нужды этим заниматься не стоит — могут быть потери — думаю, ты понимаешь, что я имею в виду…

— Все понятно! — замахала руками Айлин. — Беру назад свои слова. А еще я слышала, что если обвязать ступни шкурками животных…

— То охотничья собака замечательно пойдет по их запаху… — усмехнулся Мейлард. — Не собьется с пути — в этом можно не сомневаться. К тому же этих самых животных надо еще выследить, поймать, убить, снять с них шкуру…Чувствуется, что подобное тебе говорил великий знаток.

— Да это так, воспоминания детства… — улыбнулась женщина. — У нас многие мальчишки изображали из себя настоящих следопытов — красовались перед девчонками, а мы их слушали, развесив уши…

На первом же привале Мейлард выбрал небольшое деревце с ровным стволом, и срубил его при помощи кинжала. Затем до основания срезал все ветки, стал заострять один из концов…

— Это что такое? — не выдержала Айлин.

— Копье… — Мейлард продолжал обстругивать дерево. — Самое обычное копье, с которыми выходили на охоту наши предки. В нашем случае это будет простая крепкая заостренная палка — между прочим, неплохое оружие, только очень длинным его делать не стоит. Главное — оно должно колоть и бить. К тому же в лесу палка очень удобна в качестве посоха. Сделаем два копья — тебе и мне. Сейчас прикинем по длине и весу, ты чуть потренируешься…

— Но я не умею им пользоваться!

— В этом я позволю себе усомниться… — Мейлард критическим взором осмотрел палку, и вновь принялся за работу. — Как я успел понять, в детстве ты была не из числа тех пай — девочек, которые послушно поливают цветочки под окнами и чинно вышивают на пяльцах. А у тех детей, что носятся ватагой по улицам, и игры бывают соответствующие, с палками и рогатками. Так что воспоминания детства…

— Это было давно! И потом, когда детвора взрослеет, ватаги сами собой распадаются, да и родители начинают загружать ребятишек домашней работой — мол, хватит дурака валять, по улицам без дела носиться, пора и к делу приучаться. Девочки начинают дружить только с девочками, мальчишки сбиваются в свои компании…

— Не думаю, что многое забылось.

— Но у нас же есть ножи!

— И что? Ножи метательные, и вряд ли годятся для боя, тем более что ни ты, ни я метать их не умеем. И потом, нож — вещь хорошая, но с охотничьей собакой он не прокатит — такая собака вертится, лает во все горло, но не дерется. Еще бы хорошо рогатиной обзавестись, но она не так удобна в пути и чуть более громоздка… Так, готово, держи готовое копье, я тебе сейчас кое-что поясню… Смотри: если собака несется на тебя — упирай копье в землю, подпирай его ногой. Тут может быть и такое, что она сама налетит на острие. Если же она начнет скакать вокруг — копьем надо дотянуться для удара или укола. Все понятно?

Следующее копье Мейлард изготовил уже для себя. Что ж, теперь оба вооружены, если, конечно, в их случае подходит это слово.

Молодые люди шли по лесу, и то и дело прислушивались к лесным звукам. Трудно сказать, что именно они хотели услышать, но, скорей всего, ожидали собачий лай — ведь это прежде всего означало бы то, что следом за ними идут люди, и им нужны головы беглецов. Наверное, еще и потому, стоило им встретить на пути муравейник с красными муравьями, они старались откинуть в сторону немного муравьиной постройки и хорошенько потоптаться по ней, надеясь, что подошвы хоть немного натрутся раздавленными муравьями.

Еще каждый из двоих, оглядываясь по сторонам, невольно выискивал какую-нибудь еду. К сожалению, время грибов и ягод еще не подошло, мелкой живности до сей поры никак не попадалось, а траву срывать пока что не хотелось. Все бы ничего, но беда в том, что последнюю ковригу хлеба они доедят сегодня вечером, а на голодный желудок в лесу много не набегаешь.

К полудню вышли к небольшому болоту, и там им наконец-то повезло: Мейлард сумел сбить утку, которая едва ли не вылетела на них прямо из кустов. Правда, стоит признать, что Айлин несколько растерялась и в испуге шарахнулась в сторону, когда у них едва ли не из-под ног вылетела птица, зато Мейлард не сплоховал. Что ж, теперь хотя бы можно поесть горячего, только б отыскать для привала уголок посуше и посветлее.

Подходящее место отыскалось довольно быстро — небольшая поляна, посредине которой стоял старый дуб. Пока Мейлард собирал сучья для костра, Айлин хотела, было, ощипать утку, но внезапно у нее появилось чувство, будто рядом с ними находится еще кто-то. Это не было враждебным взглядом — скорее, кому-то находящемуся вблизи не нравилось присутствие чужаков рядом с собой.

— Мейлард… — негромко произнесла Айлин, оглядываясь по сторонам. — Ты ничего не чувствуешь?

— Не знаю… — парень тоже оглядывался по сторонам. — Трудно сказать, но что-то такое тут есть. Не понимаю, в чем дело…

Медленно текли мгновения, молодые люди не двигались с места. Тишина, покой, но по-прежнему не исчезало ощущение того, что на них кто-то смотрит. Непонятно: вроде все в порядке, на этой небольшой поляне все залито солнечным светом и даже невесть откуда взявшиеся кузнечики стрекочут в высокой траве, ветра нет, на старом дубе листья не шевелятся… Кажется, рядом не должно быть никого плохого, но не проходило стойкое ощущение, что рядом кто-то есть и этот кто-то не водит с них своего взгляда.

Первым не выдержал Мейлард — как видно, парень решил, что надо взять в руки хоть какое-то оружие, и для начала бросил на землю ту небольшую охапку веток, которую успел набрать, однако никто из беглецов не ожидал того, что произойдет в следующее мгновение. Судя по всему, именно этот звук упавших веток окончательно напугал здешнего обитателя, и возле корней дуба появилось какое-то странное существо. Впрочем, его и существом-то было сложно назвать — нечто непонятное, довольно большое, осязаемое, и в то же время словно полупрозрачное. Это непонятное создание появилось будто бы ниоткуда и в тот же миг стрелой метнулось прочь, в чащу, причем движения этого существа настолько быстры, что рассмотреть сбежавшего не было никакой возможности. Такое впечатление, что под этим странным зверем даже трава не примялась…

Пока Айлин растерянно смотрела вслед убежавшему, Мейлард скомандовал:

— Пошли отсюда.

Когда они уже отошли от поляны, Айлин не выдержала:

— Кто это был? На нечисть не похоже, солнышка не боится… Так, пролетело что-то мимо нас, непонятное, беззвучное и стремительное!

— Это ендарь… — вздохнул парень.

— А это еще кто такой? Я и слово такое впервые слышу!

— Да ендаря и видели-то единицы! Многие вообще считают его сказочным зверем. Как утверждают, он живет под старым дубом и питается воздухом.

— Нечего себе зверюшку разнесло с одного лишь воздуха! — усмехнулась Айлин. — Да этот ендарь ростом с хорошего кабана вымахал, не меньше!

— Есть такое дело… — не стал спорить Мейлард. — Правда, ендаря никто и никогда не мог рассмотреть, как следует. Ты сама была тому свидетельницей: мелькнет этот зверь мимо человека — вот и все!

— Он опасен?

— Нет, что ты! — покачал головой парень. — Этот зверь испугался нас едва ли не больше, чем мы его.

— А почему же ты сказал, что нам стоит уйти с той поляны? Место для привала там хорошее, светлое, посидеть там — одно удовольствие.

— Ну, хороших мест в лесу можно отыскать немало, а вот ендаря пугать не стоит — еще струхнет, и убежит невесть куда, а вся беда в том, что жить он может только под старым дубом. Увы, только так — и не иначе, а раз такое дело, то не стоит сгонять зверюшку с привычного ему места. Этих удивительных существ и без того почти не осталось, встретить такого — настоящее чудо, так что пусть этот лесной житель успокоится и вернется к себе. К тому же дубов в этом лесу — раз, два и обчелся!

Место для следующего привала выбрали подальше от того места, где обитал непонятный зверь. Вернее, через четверть часа после ходьбы по лесу беглецы наткнулись на старое кострище, которое находилось неподалеку от упавшей сосны. А кострище большое, по бокам рогатки в землю воткнуты — похоже, что раньше тут останавливались частенько. Однако, если судить по тому, что кострище кое-где поросло травой, людей здесь давненько не было.

Еще раз огляделись по сторонам: что ж, место хорошее, удобное, да и родничок рядом. Теперь понятно, почему здесь раньше люди останавливались.

Время понапрасну терять не стали: пока Мейлард разжигал костер, Айлин быстро ощипала и выпотрошила утку. Прошло еще немного времени — и птицу насадили на ветрел, а вскоре вокруг поплыл умопомрачительный запах готовящейся еды…

Вообще-то молодые люди рассчитывали съесть только половину утки, а остальное оставить на вечер, но к тому времени, когда птица была готова, у обоих от голода уже сосало под ложечкой, да и утка не была очень крупной, да еще и довольно тощей — как говорится, не успела еще нагулять жирок. По сути, для двух крепких молодых людей еды тут было всего лишь на один зубок. Понятно, что вскоре после того, как готовую птицу сняли с вертела, от нее остались только обглоданные косточки, и это несмотря на то, что у мяса был ощутимый привкус болота.

— Ох, хорошо… — вздохнула Айлин. — Сейчас бы еще отдохнуть с часок! А еще лучше — два!

— Сам бы от отдыха не отказался, но некогда… — подосадовал парень. — А пока что ты не могла бы кости и перья этой утки где-нибудь закопать? Я тем временем воды в мех наберу, а заодно и костер залью.

— Хорошо.

Женщина сгребла все то, что осталось от утки на два больших листа лопуха, росших неподалеку от кострища, и понесла все это к ельнику, находящемуся в нескольких шагах от упавшей сосны. Почему туда? Ну, прежде всего, под елями всегда имеется слой хвои — его разгрести легче, да и не на видном же месте все это закапывать! Хотя, вообще-то, все то, что осталось от утки — все сегодня же будет растащено лисами и ежами, а может, и еще кем-то из здешних обитателей…

Когда, присыпав листья лопуха чуть ли не кучей почерневшей хвои, Айлин поднялась на ноги, она услышала:

— Эй, иди сюда!

— Что там такое? — женщина сделала несколько шагов в глубь ельника. — Где ты?

— Я здесь! Сюда, скорей!

— Да что такое? — теперь Айлин пошла в сторону. — Что случилось?

— Сюда, скорей! Ау!

Женщина шла на встревоженный голос, и лишь спустя минуту поняла, что этот голос никак не может принадлежать Мейларду. Айлин растерянно огляделась по сторонам — надо же, она не имеет никакого представления о том, куда она успела забрести за это недолгое время. Вокруг густой ельник, какие-то высокие деревья, валежник… Она что, заблудилась? Пока не поздно, надо поворачивать назад!

Увы, сделать это оказалось совсем непросто — молодая женщина просто не имела представления, где она находится, и как сюда пришла. Такое впечатление, что она словно стряхнула с себя остатки какого-то дурмана, и сейчас в растерянности оглядывается по сторонам. Надо повернуть назад, но в какую сторону идти?! Направо, налево? Кажется, она проходила мимо тех елей, а может и нет… Айлин совершенно не умела ориентироваться в лесу, и потому почувствовала, что ей становится по-настоящему страшно.

Откуда-то донесся мужской голос. Кажется, это Мейлард, и он кричит что-то, похожее на «ау». Однако стоило женщине закричать в ответ, как мужской голос послышался уже с другой стороны, а потом Айлин со страхом услышала свой собственный голос, раздающийся откуда-то позади нее… Каждый из этих голосов звал за собой, и перепуганная женщина поняла: еще немного — и они с Мейлардом могут навсегда потерять друг друга в этом лесу… Что же делать? А вокруг раздавались все новые и новые голоса…

Куда же она попала, и кто ее пугает? От осознания того, что она заблудилась, у Айлин испугано забилось сердце и затряслись руки. Молодая женщина поняла: еще немного — и у нее случится истерика, или же она понесется невесть куда в призрачной надежде спастись от бесконечных криков и ауканий…

Тут взгляд Айлин упал на высокую сосну, растущую неподалеку, и решение пришло как-то сразу. Подобрав с земли толстый сук, она принялась колотить им о ствол дерева. Не сказать, что удары были уж очень громкими, но, тем не менее, их было слышно довольно далеко. Хочется надеяться: как бы голоса не меняли свои места, но стук дерева о дерево будет оставаться неизменным.

Время шло, но ничего не менялось, кроме, пожалуй, того, что голосов не становилось меньше. Еще Айлин устала и у нее заболели руки — все же держать довольно-таки весомый обломок дерева не так и легко, а уж если учесть, что им нужно изо всех сил колотить по дереву… Соленый пот стал заливать глаза, сердце бешено колотилось, руки уже с трудом удерживали тяжелую деревяшку, но Айлин не прекращала ударять куском дерева по стволу сосны…

Неизвестно, надолго ли еще хватило бы сил у молодой женщины, но внезапно ей на плечи опустились теплые ладони, и от растерянности у нее из рук только что не выпала все та же тяжелая ветка. В следующее мгновение Айлин услышала голос Мейларда, который произносил с явным облегчением:

— Ну, наконец-то! Я уже не знал, на что и думать! Как ты здесь оказалась?! Забрести сюда — это надо постараться!

Айлин медленно повернулась и, выронив на землю ставший ненужным обломок дерева, уткнулась лицом в грудь Мейларда, после чего, наконец-то, дала волю слезам. Она обхватила парня руками, словно опасаясь, что он пропадет, и она вновь останется одна в этом непонятном и жутковатом лесу. По счастью, сейчас стихли и голоса…

Немного успокоившись и по-прежнему не отходя от Мейларда, Айлин рассказала ему о том, что, как ей показалось, она пошла на его голос, и сама не поняла, как оказалась в этом месте. Вроде и прошла немного, но не может взять в толк, как тут очутилась, и вообще не понимает, куда идти и что тут происходит!.. Трудно сказать, все ли понял Мейлард из ее сбивчивых слов, но он крепко взял ее за руку.

— Пойдем, я наши мешки оставил у кострища. Еще раз мне обо всем по дороге расскажешь, только более подробно.

Надо сказать, что до того места, где они готовили на вертеле утку, идти пришлось не так и мало. Просто удивительно, как за столь недолгое время (так, во всяком случае, казалось Айлин), она сумела пройти такое большое расстояние. Молодая женщина, которую все еще трясло от пережитого страха, по-прежнему крепко держалась за руку Мейларда, вновь и вновь рассказывала о том, что с ней произошло. Когда же беглецы дошли до того места, где по-прежнему лежали их мешки и стояли заточенные колья, Айлин успела немного успокоиться.

— Сядь здесь… — Мейлард кивнул на все ту же упавшую сосну, возле которой лежали их вещи. — А я пока разберусь кое с кем.

— Не уходи! — Айлин, едва присев, вновь вскочила на ноги. — Я с тобой!

— Никуда я отсюда не пойду… — отмахнулся парень. — А ты пока помолчи…

Молодая женщина вновь присела на поваленное дерево, зато Мейлард по-прежнему оставался на ногах. Он как-то по-особому засвистел, а затем закричал:

— Эй, где ты? Приходи, поговорить надо! Не бойся, ничего плохого тебе не будет!

— Ты к кому обращаешься? — удивилась, было, Айлин, но Мейлард лишь покачал головой — мол, не мешай! Женщина послушно умолкла, понимая, что парень знает, что делает.

Тем временем Мейлард еще несколько раз кого-то позвал, но вокруг по-прежнему было тихо — ни звука сторонних шагов, ни шороха хвои под чужими ногами. Прошло еще немного времени, и Мейлард усмехнулся, глядя куда-то за спину Айлин:

— Ну, здравствуй, шалопай.

Айлин недоуменно оглянулась и увидела, что из кустов, растущих неподалеку, выглядывает забавная рожица маленького человечка. Яркие зеленые глазки, задорная мордашка, большие уши… Еще более удивительным было то, что у человечка были длинные зеленоватые волосы, а вся одежда изготовлена из зеленых листьев. В целом он производил впечатление махонького уморительного создания с круглым выпуклым брюшком. Кажется, это милейшее существо и мухи не обидит! Странный человечек с любопытством смотрел на молодых людей, и на его хитрой мордашке просто-таки цвела довольная улыбка.

— Ой, кто это?! — Айлин от неожиданности только что не подскочила на месте.

— Тот самый, кто тебе все это время голову дурил… — усмехнулся Мейлард. — Верно, Аука?

Улыбка на лице человечка стала еще шире и довольней, зато молодая женщина с недоумением переводила взгляд с одного на другого.

— Не понимаю…

— Да чего там не понимать… — усмехнулся Мейлард. — Кстати, разреши тебе его представить: это — Аука, лесной дух, который никогда не спит, и очень любит подшутить над теми людьми, кто ходит по лесам. В числе его жертв и охотники, и случайные путники, и те, кто приходит сюда по грибы-ягоды…

— Я люблю шутки и розыгрыши… — довольно пискнул Аука. — И балагурить тоже люблю. Это весело!

— Так это я из-за него чуть не заблудилась?! — возмущению Айлин не было предела. — Между прочим, от страха я чуть с ума не сошла!

— Надо сказать, что шутки у Ауки более чем своеобразные… — продолжал Мейлард. — Заманивает человека в чащу, отзывается ауканьем сразу с нескольких сторон… Бывает, что в результате его так называемых шуток люди оказываются в самой настоящей глуши, из которой выбраться очень сложно, а иногда и просто невозможно.

— Вслушиваться надо в голоса, чтоб потом в лесу не путаться, не пугаться и не лить слезы в три ручья… — довольно хихикнул Аука. — И зевать по сторонам тоже не стоит. Я шутник, люблю путать следы и уводить людей в сторону от дороги.

— Погоди, погоди! — замахала руками Айлин. — Я что-то слышала об этой лесной нечисти…

— Эк ты меня! — продолжал веселиться Аука. — Нечисть я лесная… И что? А уж как сама-то по лесу скакала с вытаращенными глазами — как вспомню, так и смеюсь, остановиться не могу! Хорошо еще, что ума хватило, по дереву колотить стала…

— Именно на этот стук я и пришел… — подтвердил Мейлард.

— Просто мне как-то давненько говорили об Ауке… — молодая женщина во все глаза смотрела на маленькое лесное существо. — И я его не таким представляла. Между прочим, тот человек, что рассказывал мне о том, как чуть в лесу не сгинул, утверждал, что ему такой вот Аука морочил голову зимой, а не летом. Дескать, завел невесть куда, вселил надежду на спасение… Мол, если б случайно на след охотничьих лыж не вышел, то так бы и остался навсегда в морозном лесу!

— И чего? — пожал плечиком Аука. — Я те что, леший какой, чтоб в холода спать без задних ног? Если не знаете, то я бодрствую и летом и зимой! А еще у меня в чаще имеется своя избушка, в которой тепло даже в самые лютые морозы. Если вы не знаете, то иногда я даже людей от гибели спасаю, особенно когда стоят злые холода! Многие меня даже благодетелем величают!

— Только куда чаще дуришь голову человеку в зимнем лесу, отзываешься сразу со всех сторон… — покачал головой Мейлард. — Заведешь в какой-нибудь бурелом, и водишь беднягу, пока тот не вымотается до предела и не уснет на морозе…

— А нечего зимой по лесу ходить, дома сидеть надо!

— Ты лучше скажи, зачем меня пугать вздумал? — сердито спросила Айлин.

— Здесь люди не так часто бывают… — похоже, Аука был несказанно горд собой. — А ты сразу и повелась!

— Эх, Аука, Аука! — подосадовал Мейлард. — Поддать бы тебе хорошенько за такие шутки, так ведь для этого тебя еще поймать надо…

— А то! Рискни здоровьем, если хочешь!

— Нет, я с тобой договориться хочу. За нами люди идут…

— Что, ноги свои от них уносите?

— Ты, как вижу, парень сообразительный. Только у них с собой наверняка собака прихвачена…

— Собака — это плохо… — вздохнул человечек. — Такое пакостное создание, что и не высказать! Нас, лесных жителей, на дух не переносит!

— Вот-вот. Ты мою спутницу напугал, так что за тобой должок имеется…

— Кому должен — всем прощаю! — хихикнул малыш.

— Надо бы тех, кто за нами идет, по лесу поводить… — продолжал Мейлард, не обращая внимания на слова Ауки. — Хоть немного. Или со следа сбить.

— Это с собакой-то?

— Тут многое от тебя зависит.

— И сколько их? Ну, тех, кто за вами идет…

— Думаю, с десяток. То есть примерно столько же, сколько у тебя пальцев на руках.

— Много… — протянул человечек. — Конечно, можно попытаться поводить пришлых по лесу, хотя это дело сложное, а собак я вообще терпеть не могу. О, ты еще не сказал, что я с этого дела буду иметь!

— Вот что… — покопавшись в своем мешке, Мейлард вытащил зеркальце. — Такие штуки люди с собой в лес опасаются брать: вполне обосновано боятся, как бы таким, как ты, зеркала в лапы не попали — ты же с ними еще больше безобразничать начнешь! Но уж раз пошло такое дело…

— Зеркальце… — в голосе Ауки молодая женщина услышала с трудом скрываемую радость. — Ну-у, не знаю, у вас ведь еще и хлебушек имеется…

— Есть такое дело… — Мейлард вновь покопался в мешке, достал оттуда последнюю ковригу хлеба и отломил от нее приличный ломоть. — Вот. Все для тебя.

— Ладно… — Аука сделал вид, что неохотно соглашается. — Сердце у меня доброе и парень я отзывчивый — считай, что ты меня уговорил. Но если там, и верно, есть собака…

— Тогда хотя бы приди к нам и расскажи, сколько тех людей, и далеко ли они от нас.

— Лады.

Когда молодые люди вновь шли по лесу, то Айлин старалась ни на шаг не отставать от своего спутника. Тот же, насколько мог, пытался ей объяснить: здешние края считаются почти не хожеными, и кое-где тут обитают те, кто давно ушел из мест, обжитых людьми, и потому в этих лесах надо быть очень внимательным, и держать ушки на макушке.

Еще Мейлард сказал, что в той непростой ситуации она поступила верно: не только Айлин, но и его голоса сбивали с верного пути, и парень никак не мог понять, где ему следует искать пропавшую женщину. Стук дерева послышался издалека, и именно на этот звук и пошел Мейлард. Как позже оказалось — он поступил правильно…

Вновь Аука появился перед молодыми людьми через несколько часов, когда те встали на короткий отдых. Беглецы как раз присели на небольшой пригорок, блаженно вытянув уставшие ноги и скинув заплечные мешки — было решено, что долго засиживаться тут не стоит, но было необходимо перевести дух после того, как они долго пробирались меж самых настоящих лесных завалов.

Айлин пила воду из наполовину опустевшего меха, когда у нее над ухом внезапно прозвучало громкое «ау». От неожиданности мех выпал из рук женщины, а она вскочила на ноги, испугано озираясь по сторонам. Зато Аука хохотал, просто заливался от смеха — его здорово развеселил испуг молодой женщины.

— Слышь, ты, паразит мелкий! — Мейлард неуловимо-быстрым движением сумел ухватить лесную пакость за его зеленые лохмы. — Опять за свое?! Сколько можно людей пугать?!

— Ох, какая она у тебя боязливая! — продолжал заливаться Аука, не обращая никакого внимания на то, что парень держит его за волосы. — Давно таких не видел!

— Да ты, судя по всему, вообще людей давно не видел! Иначе вел бы себя по-другому…

— Э, нет, я, по-твоему, кто — пенек дремучий? — а вот сейчас Аука возмутился. — К твоему сведению, я к дороге часто хожу, на людей смотрю…

— Лучше скажи — и там их с пути сбиваю!

— Ну, бывает… Если ты не понял — я вообще парнишка веселый, люблю порезвиться.

— Это мы заметили. Кстати, о каких таких дорогах ты сейчас говорил?

— Дорог в округе хватает… — Аука уклонился от ответа. — По некоторым раз в год пройдут, и то случайно, по другим частенько ходят… Вообще-то к многолюдным путям — стежкам — дорожкам я хожу редко: мало того, что далеко, так там еще и с собаками многие ходят, а я их на дух не выношу… Э, ты отпусти меня! Хватит за волосы таскать, я ведь и обидеться могу!

— Ладно… — Мейлард неохотно отпустил лесного жителя, а Айлин подобрала с земли мех, из которого последними слабыми толчками выливалась вода.

— Ой! — ахнула женщина. — Мех почти пустой, вода вся вытекла!

— Вот безрукая! — ухмыльнулся Аука.

— Врезать бы тебе по спине этим мехом… — с тоской вздохнула Айлин.

— Повторяю! — топнул ногой Аука. — Могу обидеться, и тем более уже есть, за что — вы меня обижаете!

— Ладно, проехали! — Мейлард примиряющее поднял руку. — Все, давай по делу…

— А за волосы меня кто таскал?! Вон, даже вытащил клок! Между прочим, этот клок — самый любимый!

— Да за твои шутки тебе еще и не так задать надо… Э, стоп, ты на что намекаешь?

— Только на то, что за работу бы подкинуть надо.

— Я от тебя работы еще не видел. Вернее, не слышал.

— Уговорил… Так вот, за вами, и верно, идут люди, и их много.

— Сколько?

— А я считать не обязан. Много — значит много. Да, и еще среди них есть охотник с собакой. Я этого мужика знаю, видел не раз — луком хорошо владеет и следы на земле читать умеет. Представляете: он однажды в меня чуть стрелу не засадил! Вот прохвост! Да и собаку его я раньше встречал — этакая дрянь, скажу я вам, что и словами не описать! Меня не раз по лесу гоняла, зараза такая!.. Что касается тех людей, кто за вами топают — так эти парни идут цепочкой, один за одним…

— Вооружены?

— А то! — Аука даже возмутился. — Или вы думаете, что они в лес с пустыми руками придут? Или с глиняными свистульками? Мужика, кстати, плетутся злые и недовольные… Ох, как я таких гонять люблю!

— А чего ж тогда не гонял?

— Не вышло… — с досадой вздохнул Аука. — Я, конечно, попытался, но этот охотник, чтоб его!.. Он сразу понял, в чем дело, мужикам пояснил, что к чему… Короче, полный облом. Ну, а по следам за вами они идут хорошо, вернее, охотник идет, а остальные от него пытаются не отстать. А уж какие иногда при том слова говорят!.. Любо-дорого послушать! Я даже запомнил некоторые…

— Так, говоришь, хорошо идут… И насколько хорошо?

— Если постараются, то сегодня к ночи вас, голуби мои, догонят, но, скорей всего, к завтрашнему утру зацапают. Я ж говорю — охотник серьезный. А еще я у этих мужиков разговор подслушал на привале. Больно много золота за вас обоих обещано: за парня — две тысячи золотых, а за эту бабу — всего пятьсот монет, правда, тоже золотых. А вот для того, чтоб денежки получить, от бабы можно притащить всего лишь ее голову, а вот тебя, парниша, велено приволочь к заказчикам хоть живым, хоть мертвым. Кстати: те мужики на вас уже шибко сердитые — они никак не думали, что вы так далеко в лес уйдете. По-моему, из всей этой компашки по лесу только двое-трое ходить могут, а остальные так далеко в глубь никогда не забирались. Вот и ходят хмурые да мрачные — им тут совсем не нравится, рады бы убраться отсюда как можно скорей.

— Вообще-то я их понимаю… — усмехнулся Мейлард.

— А баба-то у тебя с порчей! — Аука с ехидством смотрел на Айлин своими зелеными глазками. — Темнотой аж до затылка все залито! Хорошо тебе, баба, кто-то приложил!

— Сейчас я тебе промеж глаз приложу… — пообещал Мейлард. — Если не заткнешься.

— Злые вы… — развел ручками Аука. — Ну, все, мне пора. А, чуть не забыл: вы мне волосы помяли, так что для расплаты гони гребешок!

— Какой тебе еще гребешок? — возмутился Мейлард.

— Тот самый, из белой кости, что у тебя в мешке лежит. Я тот гребешок углядел еще в то время, когда ты за зеркальцем ползал. Давно такой хотел заиметь — он из какого-то морского зверя сделан, и мне во как нужен!

— Мало ли кому что нужно! Интересно, а чем я расчесываться буду, если тебе этот гребень отдам? — Мейлард начал сердиться.

— Пятерней, как сейчас это делаю я…

— Забирай и отвяжись!

Когда довольный Аука исчез в зарослях можжевельника, Мейлард, вздохнув, достал из своего мешка мятый лист бумаги, и, разгладив его ладонью, стал рассматривать непонятные линии и разводы.

— Что это такое? — не выдержала Айлин. — Помнится, ты что-то перерисовывал из книги в монастыре. Это тот самый лист?

— Он, родной… — кивнул головой Мейлард, не отводя взгляда от линий и неровных каракулей.

— И что это за мазня? — конечно, это звучит грубовато, но по-иному непонятные линии и разводы никак не назвать.

— Хм, хорошего ты мнения о моих художественных способностях! — усмехнулся парень. — Впрочем, справедливости ради надо признать, что рисовать я никогда не умел, и картограф из меня никакой. Тем не менее, должен с гордостью заявить: времени, конечно, было мало, но кое-что я все же успел перенести на бумагу, причем во всех подробностях.

— Извини, не понимаю.

— У дражайшей тетушки, как ты наверняка заметила, в комнате находится едва ли не целая библиотека, в которой отыскались и карты. Так вот, я постарался перерисовать путь от монастыря до того северного селения, где живет твоя Нази…

— Да не в селении она живет, а в лесу, что подле него!

— Вот и я про то же говорю: нам надо, прежде всего, дойти до нужных мест, а там уж твою колдунью искать будем. Однако сейчас нас должен интересовать другой вопрос: что следует предпринять в первую очередь, чтоб остаться в живых? По нашим следам идут, а, значит, надо каким-то образом оторваться от преследователей. Вопрос — как?

— Ты уже что-то придумал?

— Трудно сказать. Смотри… — Мейлард указал на листе какие-то линии и петли. — Нам, надо выйти к обжитым местам, причем желательно сразу же оказаться неподалеку от тех мест, где живет твоя колдунья, так? Так вот, для этого есть два пути, и оба примерно одинаковые по протяженности. Один идет прямо через лес, а второй — по болоту. Боюсь, нам придется выбрать второй путь.

— То есть по болоту? А почему?

— Да потому что по лесу идти все же проще и привычней, а вот у здешних болот слава, скажем прямо, довольно-таки дурная. Если честно, то люди эти места стараются обойти стороной. Мне бы тоже хотелось оторваться от погони в лесу, а не посреди болотины…

— Так ведь идти по болоту наверняка опасней!

— Думаю, да. Наверняка там и топи есть, но, тем не менее, пройти можно — здешняя болотина считается вполне проходимой, не топь какая-нибудь. Говорят, что ягодники тут необыкновенно богатые — ягоды можно чуть ли не мешками уносить! Похоже, что именно туда и лежит наш путь.

— Но я… — чуть растерянно произнесла Айлин. — Я никогда ранее на болотах не была, а ребята…

— Те, с которыми ты в детстве бегала по улицам, рассказывали тебе и твоим подружкам о болоте всяческие страшилки… — ухмыльнулся Мейлард. — Так?

— Вообще-то да.

— Между прочим, я тоже в детстве любил девчонок жутиками пугать… — пожал плечами парень. — Причем чуть ли не половину выдумывал. Не поверишь, но помню до сих пор, как девчонки боялись моих рассказов. Вот и ты имеешь полную возможность наконец-то посмотреть на болото, только вряд ли увидишь там хоть что-то интересное. Честно говоря, я и сам не очень люблю эти сырые места.

— Извини, но я все равно не понимаю, отчего мы должны лезть в болото?

— Причина проще некуда: я надеюсь на то, что уж очень долго пробираться за нами среди кочек и воды преследователи все же не рискнут: лес, пусть и мрачный — это еще куда ни шло, но забираться в болото… Э, нет, на подобное пойдет не каждый: золото — вещь хорошая, но жизнь все же дороже. Возможно, и тот охотник, что идет следом за нами, отговорит своих нанимателей от этого неразумного шага. Наемники — это, конечно, народ безбашеный и наглый, но в то же время верящий в приметы, старающийся не рисковать без надобности лишний раз, и опасающийся всякой нечисти.

Молодые люди шли долго, и к закату вышли к небольшой реке. Вернее, вначале они заметили, что лес постепенно светлеет и редеет, становится меньше елей и осины, а затем беглецы оказались в светлой березовой роще. Такое впечатление, что здесь даже дышалось легче, а закатное солнце делало березы особенно красивыми. Правда, очень большой эту рощу тоже назвать было нельзя, потому как через несколько минут молодые люди подошли к реке с обрывистыми берегами, и остановились, немного не дойдя до края.

Как тут хорошо! Несмотря на то, что в памяти Айлин все еще жила вчерашняя встреча с шишигой, тем не менее, молодая женщина с восхищением смотрела на речку, текущую среди берез — тут так красиво! Да и птичьего шума и чириканья здесь хватало в излишке, а еще возле обрыва, едва ли не из-под ног молодых людей, то и дело взлетали ласточки. Да и противоположный берег речки, верней, его отвесный склон, казалось, был сплошь истыкан острой палкой — всюду темнели круглые дырочки в земле, вернее, в глине с песком. Именно в эти круглые дырочки постоянно влетали быстрокрылые птички, а другие как раз вылетали из них.

— Кто это?

— Ласточки-береговушки… — парень тоже не отрывал взгляд от противоположного берега. — Они как раз любят гнездиться по обрывистым берегам рек, норки в земле роют, и в глубине этой норки устраивают гнездо из перьев и травинок. Там же и птенцов выводят.

— Я береговушек раньше никогда не видела!

— Ну, ты много чего не видела… Например, на этом берегу наверняка тоже хватает норок этих птиц — они ж колониями селятся, и те колонии, как правило, немалые — сотни, а то и тысячи пар. Кстати, слышишь, как кричат береговушки?

Верно: как только люди подошли к обрыву, как многократно усилился гвалт сотен птиц, и ласточки встревожено стали пролетать совсем рядом с молодыми людьми.

— Да их только глухой не услышит! Чего это они так разлетались? — Айлин невольно прикрыла глаза рукой, а не то была опасность того, что к ней подлетит и с размаха клюнет какая-нибудь из рассерженных птиц.

— Они нас увидели… — пожал плечами Мейлард. — Это их дом, а мы и к нему подошли. Сама подумай — кому из хозяев нужны неведомые гости, которых не знаешь, и не имеешь представления, чего от них можно ожидать? Ладно, не будем пугать бедных птичек. Сейчас где-нибудь в сторонке спустимся вниз, надо попить, умыться с дороги и набрать воды в мех — он ведь уже пустой.

— А как же…

— Не беспокойся и не косись с такой опаской на воду — вода тут течет немного быстрее, тем на той речке, камыша здесь нет, и ту бледную тварь ты в этом месте уже не встретишь. К тому же нечисть обычно не селится рядом с береговушками. Хотя, пожалуй, тут я не совсем прав — русалки составляют исключение.

— Кто? — дрогнувшим голосом переспросила Айлин.

— Не бери в голову, просто очень глубоко в воду не заходи… Надо выбрать место, чтоб осторожно спуститься вниз — не стоит лишний раз пугать ласточек.

Чтоб спуститься к воде, пришлось дать большой крюк, зато многочисленная колония птиц осталась не потревоженной. Лишь оказавшись у воды, и глядя на крутой обрыв, Айлин поняла, насколько велика здешняя колония береговушек, а ласточки, беспрестанно снующие вдоль обрыва, казались такими трогательными, что не хотелось даже думать о том, что кто-то может обидеть этих милых птиц.

Вода на песчано-глинистой отмели оказалась теплой, нагретой солнцем — благодать, если можно так выразиться. Однако какой бы влекущей и ласковой не казалась ровная гладь реки, женщина все же поостереглась заходить далеко — береженого и Боги оберегают.

На мелководье играла стая юрких мальков, которые сразу же бросились прочь, стоило только Айлин войти в воду. Дно у реки в этом месте было тоже не из лучших — глина с песком, так что нога на дне немного проваливалась в глину, да вдобавок ко всему еще и поднималась серовато-коричневатая муть. Пришлось немного подождать, пока взвесь вновь осядет.

Набрать полный мех воды не заняло много времени, а когда Айлин умылась и напилась от души, то ее настроение сразу улучшилось. Теперь бы еще поесть как следует… Ладно, хватит стоять в воде, надо идти на берег — что бы Мейлард ни говорил, но на суше все же поспокойнее.

За то время, пока Айлин стояла в воде, птичий гвалт достиг просто-таки невероятной силы, а береговушки метались вдоль обрыва так, будто им грозила какая-то опасность. Неужели птиц так пугает присутствие здесь людей? Но ведь еще совсем недавно береговушки хотя и встревожились, но так не кричали…

Словно отвечая на вопрос Айлин, Мейлард кивнул в сторону обрыва.

— Видишь?

— Конечно, вижу, только почему ласточки так раскричались?

— Да ты не туда смотришь! Вон, слева! Неужели не видишь?

— Да чего там не видеть — берег как берег… А впрочем…

Верно: то, что Айлин первоначально приняла за изогнутый корень дерева, на самом деле оказалась большой змеей, которая ползла вверх чуть ли не по отвесному обрыву, и оказалась уже совсем близко от птичьих норок. Конечно, за эти пару дней путешествия по лесу женщина уже успела насмотреться на самых разных змей, но эта, без сомнения, была самой большой из всех змеюк, встреченных Айлин в здешних местах. Сейчас эта змея ползла вверх, цепляясь своими чешуйками за крохотные углубления в земле, за травинки или мелкие камешки… Впрочем, несметное количество береговушек, налетая едва ли не стаей, сбивали змею со стены всякий раз, как только она оказывалась в опасной близости от ближайших гнезд, после чего змея вновь принималась за свои попытки ползти по отвесному берегу с таким манящим норкам…

— Отогнать бы ее, а не то эта змеюка успеет похозяйничать в гнездах! — женщина не сводила глаз с удивительного зрелища.

— Это точно. Знаешь, я уже однажды видел что-то похожее.

— Жалко береговушек… — вздохнула Айлин. — Но ведь вроде к этому времени птенцы уже должны подрасти? Может, улетят?

— Тут ты не совсем права — не у всех здешних птиц в один и тот же день появляются птенцы — у кого-то кладка была чуть раньше, у кого-то немного позже, так что птенцов в гнездах еще хватает. Не думаю, что большая часть здешнего молодняка уже встала на крыло. Почти наверняка эта змея сюда частенько заглядывает, в норки суется — только посмотри, какая она огромная! Похоже, что заглатывать береговушек куда полезней для здоровья, чем охотиться на лягушек! А вообще-то это верная мысль…

В этот момент змея вновь свалилась на землю, вернее, ее столкнули с обрыва береговушки, и Мейлард прямиком направился к змее, на ходу доставая кинжал. Айлин следовала за ним, и увидела, что эта страшная змея, заметив человека неподалеку от себя, угрожающе зашипела, причем так громко и страшно, что у молодой женщины по спине словно прошла холодная волна. Темно-коричневое тело с яркой зигзагообразной полосой — это, без сомнения, отнюдь не безвредный уж, а ядовитая гадюка, которая сейчас явно находится далеко не в лучшем расположении духа…

Зато Мейлард, кажется, не обращал никакого внимания на жуткое шипение. Айлин даже не поняла, каким образом парень умудрился одним махом отсечь голову змее, а затем ловким движением сдернул кожу с извивающегося тела.

— Так ей и надо! — вырвалось у Айлин.

— Ага… Достань из моего мешка полотенце! Быстро! Так, хорошо…

Конечно, за время пути молодая женщина уже привыкла ко многому, но, тем не менее, сейчас она с недоумением и даже страхом смотрела на то, как Мейлард заворачивал в полотенце все еще изгибающееся тело змеи.

— Зачем оно тебе?

— Надо… — Мейлард сунул шевелящийся сверток к себе в мешок. — Ну что, пошли? Еще какое-то время до захода солнца вполне можем пройти.

— Да, но я так и не поняла…

— Потом поясню.

В этот раз остановились на отдых в густом лиственном лесу. Почему именно там? Как говорил Мейлард — надо прислушиваться к своим ощущениям. Дело в том, что в мире существуют такие места, где человеку словно немного не по себе, тяжело находиться, и хочется как можно быстрей покинуть эту крайне неприятную землю. Однако существуют и совсем иные места — пусть вокруг все тот же лес, но находиться там можно сколько угодно, да и на душе становится спокойнее.

Вот та крохотная полянка в лесу, где беглецы сейчас остановились, относилась как раз к таким заветным уголкам, где тебя невольно охватывает чувство защищенности, и ты отчего-то уверен в том, что переночевать здесь можно более или менее спокойно.

Мейлард поставил палатку, разжег огонь в неглубокой ямке. Стемнело, и сидеть у костра было хорошо, да еще Мейлард вздумал пристраивать рогатки у костра. Он что, собирается что-то готовить?

— О чем думаешь? — поинтересовался парень, втыкая в землю небольшие деревяшки.

— Да так… — вздохнула женщина. Не станешь же сейчас рассказывать парню о том, что ей вновь вспомнился сын.

— И все же? — да уж, Мейлард все замечает. Не хотелось бы сейчас говорить о сыне, и потому Айлин спросила иное:.

— Ты недавно говорил, что уже видел, как береговушки отгоняли змею. Как это было?

— Верно, видел, только это было давненько, мне тогда было лет пятнадцать, не больше. Та колония береговушек была много меньше, десятка полтора-два гнезд, никак не больше, но эти норки тоже располагалась на крутом обрыве. Змея подползала к ним, а птиц было слишком мало, чтоб по-настоящему защитить свои гнезда, но ласточки все же нашли выход. Знаешь, что они делали? Когда змея ползла по обрыву, одна из береговушек подлетала, и с размаха клевала змею в голову, а другая в этот момент дергала ее за кончик хвоста, после чего змеюка сваливалась с обрыва на землю. Правда, потом она возобновляла свои попытки.

— И чем кончилось дело?

— Скажем так: мы спасли птиц.

— Понятно… Мейлард, у нас с тобой из оружия — только этот кинжал, да еще три довольно неудобных ножа. Один из них я ношу с собой…

— Да, это метательный нож, и он не очень удобный, но все же это лучше, чем ничего. Кстати, я посмотрел — это прекрасные ножи для метания, они замечательно сбалансированы. Судя по вещам в дорожных сумках того наемника — это был очень опытный и битый человек. Как ты его умудрилась завалить — не понимаю!

— Ой, не напоминай! — Айлин замахала руками.

— Хотя, если вдуматься, то в этом нет ничего удивительного… — продолжал Мейлард. — Мой дальний родственник, бывший военный, как-то говорил мне, что на войне чаще всего гибнут или новички, или же наоборот — очень опытные воины. Новички мало что умеют, да и спервоначалу теряются в сложных ситуациях, а вот старые вояки наоборот — излишне уверены как в себе, так и в том, что в состоянии справиться с любой опасностью едва ли не голыми руками. Губит их излишнее самомнение…

А ведь, пожалуй, так и есть… — невольно подумала Айлин. — Тогда, в сарае, первый наемник — молодой парень, увидев спящего ребенка, даже не оглянулся по сторонам, и не стал звать на помощь старшего товарища — просто решил сам разобраться в том, откуда в сарае появился спящий ребенок, и не спрятался ли рядом кто еще — ведь не мог же малыш придти сюда один! Зато второй, опытный вояка, хотя что-то заподозрил, тем не менее, сунулся в сарай, даже не вытащив оружие — как видно, не сомневался в том, что ему по плечу любой противник…

В темноте весело трещал костер, и сейчас, в мягкой тишине теплой летней ночи, Айлин вновь вспомнился Кириан, мысли о котором она гнала от себя весь день. Конечно, в монастыре за ним присмотрят, и нелепо было даже подумать о том, чтоб больного ребенка можно тащить в лес, но все же в глубине души Айлин чувствовала себя преступницей, бросившей сына на чужих людей. Конечно, иначе поступить было нельзя, но все же очень хочется знать, как сейчас себя чувствует малыш? А вдруг под сенью монастырских стен ему станет полегче? Хорошо, если бы все было именно так…

Айлин так глубоко задумалась, что отвлеклась лишь в тот момент, когда Мейлард вытряхнул из своего дорожного мешка ободранную тушку убитой змеи, и стал рубить ее на куски.

— Ты зачем это делаешь?

— То есть как это — зачем? — даже удивился тот. — Между прочим, перед тобой — наш ужин!

— Но это же змея! Уж не думаешь ли ты, что это можно есть?!

— Не только думаю, но и знаю… — Мейлард стал насаживать нарубленные куски на две длинных палочки. — Кстати, на вкус змеиное мясо чем-то напоминает курятину.

— Да я ее в рот не возьму!

— Понимаю твои чувства, но иного выхода нет, и нам ничего другого не остается. Времени ставить силки и заниматься охотой или рыбалкой тоже нет. Хлеба, считай, почти не осталось, хватит только на то, чтоб утром перекусить, перед дальней дорогой. И потому…

— Нет! — замотала головой Айлин. — Нет, нет!..

— Можно подумать — я любитель подобных деликатесов… — Мейлард закончил насаживать куски змеи на палочки и пристроил их над костром. — Да только в нашей с тобой нелегкой ситуации ничего другого не остается. Надо сделать все, чтобы выжить, и эта самая гадюка — одна из возможностей того, чтоб мы не протянули ноги в этом мире. Змея, кстати, большая, мяса на ней тоже хватает, не в пример той утке, которую мы проглотили — и не заметили. Как видно, змеюка хорошо ела, разоряя птичьи гнезда.

— Нет, не хочу! — по-прежнему мотала головой Айлин. При одном только воспоминании о большой змее, ползущей по обрыву или яростно шипящей на людей — и молодую женщину сразу же начинало тошнить, и к горлу подступили рвотные позывы.

— Вот что я тебе скажу… — Мейлард стал вращать над костром палочки с мясом. — Нам через этот лес еще топать и топать, у нас на хвосте висит погоня из крепких здоровых мужиков, а потому тебе и мне нужны силы, чтоб уйти от преследования. Надеюсь, ты не забыла, сколько обещано за наши головы? Если сейчас проявлять излишнюю брезгливость и щепетильность, то это будет только на руку нашей погоне. Хождение по лесу требует много сил, а слабый и голодный человек далеко не уйдет, и ты сама должна это прекрасно понимать. Сразу предупреждаю: если ты от голода ослабнешь, то я не желаю тащить тебя на своем хребте.

— Я все понимаю, но…

— А если понимаешь, то нечего изображать из себя даму высшего света, которая падает в обморок при одном только виде обычного червяка.

— Да я просто не могу…

— А я скажу тебе так: если тебе не жаль себя и меня, то вспомни о своем сыне, и о том, что с ним будет, если ты не сможешь дойти до той ведьмы, как бишь ее…

— Нази.

— Вот-вот. Если ты не дойдешь до этой самой Нази, и она тебе не поможет, то Кириан просто умрет. Так вот, для того, чтоб у нас были силы оторваться от преследователей, ты сейчас ешь то, что дают, и не ломайся.

Увы, но большому счету Мейлард был прав. Как это ни банально звучит, но если ей нужны силы, то надо что-то есть, и змея вполне вписывается в это понятие. Потому-то, когда позже парень протянул ей палочку с кусочками вкусно пахнущего мяса, Айлин уже не спорила.

Мейлард был прав: змеиное мясо и в самом деле несколько походило на куриное, а если постараться не вспоминать об отрубленной голове гадюки возле того обрыва и об извивающемся безголовом теле, то и наружу из желудка оно проситься не станет. Во всяком случае, от этой еды у Айлин осталось двойственное чувство: с одной стороны, она вовсе не прочь съесть еще пару кусочков этого вкусного мяса, а с другой стороны была рада, что ужин закончился.

Было решено, что в эту ночь спать будут по очереди — все же в прошлую ночь они проявили излишнюю беспечность, а раз сейчас за ними идет погоня, то не стоит расслабляться — так оно на душе спокойней.

Первым дежурил Мейлард, который к середине ночи растолкал Айлин — мол, твоя очередь бдеть, а пока что я ничего подозрительного не услышал — так, обычные лесные звуки. После этого парень повернулся спиной к молодой женщине и сразу же заснул. Понятно, что молодой женщине не хватило всего лишь нескольких часов сна, и теперь она опасалась, как бы ей снова не заснуть. Что же делать?

Под руку попался небольшой кусочек дерева — а, это Мейлард, когда еще ставил палатку, срубил несколько толстых веток, и одна из этих щепок сейчас попалась Айлин под руку. Молодая женщина сунула щепку в рот — все же какой-то способ отвлечься от постоянно накатывающей дремы, и почти сразу Айлин почувствовала на языке своеобразный горьковатый вкус, чуть вяжущий, который не спутаешь ни с каким иным. Э, да это щепка от черемухи! И в этот момент где-то в лесу пару раз щелкнул соловей — надо же, с чего это вдруг летом птица подала голос? Соловьи поют весной…

Черемуха и соловей… С ними у Айлин был связан одно из самых счастливых мгновений ее семейной жизни, и, надо же такому случиться — оно вспомнилось ей именно сейчас…

Это было весной, более чем через полгода после начала ее семейной жизни. Весна, поря цветения, удивительное время года… В тот день они с мужем были в гостях у одного из друзей Тариана, задержались там куда дольше, чем рассчитывали, но, несмотря на уговоры остаться на ночь, все же поехали домой. В то время Айлин уже ждала ребенка, и счастливый Тариан старался оставаться подле любимой жены каждую свободную минуту.

Тогда был поздний вечер, но в это весеннее время стоят светлые ночи. Карета ехала вдоль реки среди зарослей цветущей черемухи, когда Тариан вдруг остановил карету.

— Давай выйдем, послушаем соловьев. Тебе понравится — здесь они поют просто сказочно…

И верно: это было что-то необыкновенное — такое впечатление, что маленькие серые птички словно стараясь порадовать своих слушателей, выводили такие трели, что сердце заходилось от восторга и удивительного ощущения единения с природой.

Тогда они с мужем долго стояли в удивительной тишине светлой весенней ночи, наслаждаясь песнями соловьев и вдыхая необычный запах пробуждающейся природы и теплой земли. В ту ночь была сказочная тишина, как будто весь лес вокруг слушал только этих удивительных птиц, боясь потревожить их даже шорохом листьев. Тариан держал жену за руку, и та понимала, что их сердца бьются в унисон, и то, что сейчас происходит, называется просто — счастье. В тот момент невозможно было поверить, что оно, это счастье, может хоть когда-то кончиться… А потом Тариан наломал жене огромную охапку цветущей черемухи, которая одуряющее пахла еще несколько дней…

Увы, сейчас это счастье пропало вместе с безоблачными временами, растаяло в дымке прошлого, и от него остались только воспоминания. Интересно, Тариан помнит еще о тех соловьях, тихой весенней ночи и запахе черемухи? Впрочем, в данный момент это для Айлин уже не имеет никакого значения. Сейчас бывший муж сам по себе, наверняка готовится к свадьбе со своей новой избранницей, а Айлин, оставив в монастыре больного ребенка, оказалась посреди дремучего леса, в палатке с малознакомым молодым человеком, да еще и после ужина, где единственным блюдом было змеиное мясо…

Да уж, от таких мыслей сон уже сам по себе точно рукой сняло.