Глава 24.

Морфос был в хорошем настроении. Даже не так, ему было весело. Весело!

И кто бы мог подумать, что голубка может быть такой забавной. Сначала, когда Нириель только привел ее, чтобы скрыть здесь в пещерах, она была испугана и дичилась, потом потихоньку стала высовывать носик наружу, блестя глазками-бусинками. Чистила перышки, купалась в пыли, чихала. Совсем как человек.

Очень смешно было наблюдать, как она ловит муху. В его доисторическом возрасте он уже и не помнил, когда получал такое удовольствие от общения с кем-то. Впрочем, эта необычная птичка пока не знала, что он за ней наблюдает. Пока.

Забавная-я-я-я...

Евтихия в жизни никогда не ловила мух. Это ее подруга - голубка была мастерицей добывать себе летающую и ползающую еду, но сейчас, когда они делили одну жизнь на двоих, пернатой было ужасно любопытно и смешно, как бывшая человечка справится. Справилась, но только потому, что мухе надоело, и она поддалась сама. Так девчонка ее отпустила! Еще и извинилась! Голубке оставалось только мысленно подкатывать глаза и пытаться объяснить своему теперь уже второму 'Я', что играть с едой неправильно, более того, пытаться подружиться с едой тоже не правильно. Ах... Что ей объяснять, видимо, придется становиться вегетарианкой.

Если спросить птицу, как получилось, что они теперь вдвоем, она могла бы ответить, что ей сразу понравилась эта странная девочка, которая может видеть невидящими глазами, но не может никому причинить зло. У нее было красивое имя, у слепой. Евтихия. Значит счастливая.

Голубка решила взять это имя себе. Теперь подружек звали одинаково. А за то время, что они проводили вместе, птица и девушка научились доверять друг другу. Особенно, после того как слепая спасла ее из лап одноглазого кухаркиного кота. Долг жизни. Когда принимаешь его на себя, вернуть его можно, только оказав равноценную услугу. Вообще-то дело было даже не в долге, голубке Евтихии просто было интересно с девушкой Евтихией, она и не заметила, как отдала ей свое сердце. Так что, когда настал момент выбирать, она без раздумий и сожалений поделилась с подругой своей жизнью.

Так и вышло, что жили две Евтихии в одном теле.

Однако пернатая девчонка муху отпустила, а есть-то ей хочется. Морфос незаметно вырастил несколько кустиков черники в пазухах скал, что повыше над водой. Полюбовался, а потом решил таки обозначить свое присутствие:

- Кхммм...

- Что? Кто здесь...? - запаниковала птичка и заметалась по пещере.

- Тише, тише, милая. Это всего лишь я старый Морфос, - он даже показал ей свое лицо из стены, чтобы не боялась.

Обе Евтихии обомлели, голубка на всякий случай, а вот девушка знала, кто им явился. Ей Нириель рассказывал. Она сразу же пригнула головку и зачирикала:

- Ой, простите, уважаемый Морфос, я, наверное, Вас разбудила, простите... я сейчас уйду.

- Успокойся девочка. Вернее, обе вы успокойтесь. Мне приятно, что вы здесь.

И тут в маленькой голубкиной головке произошел оживленный разговор. Птица Евтихия расправила перышки и шикнула на девчонку:

- Видишь, какой симпатичный дедушка, и совсем на нас не сердится.

- Ты хоть знаешь, кто это? - зашептала девушка Евтихия,

- Нет, но он мне нравится.

Морфос просто расхохотался так, что стены заходили ходуном:

- Вы обе мне нравитесь! Даже не знаю, которая больше!

Потом покачал головой и спросил:

- Не желаете ли спелых ягод?

- Ягод...? - обе спросили в один голос.

- Посмотрите, там снаружи вроде растет что-то.

Дважды повторять не пришлось. Голубка тут же метнулась наружу. В такие моменты они удивительным образом объединялись, становясь одной личностью. Ягоды любили обе, и никого не смутило, что сезон ягод прошел давным давно. Морфос смотрел, как она лакомится. Смешная, вся вывозилась соком, как дитя. Евтихия наелась так, что даже округлилась, все-таки у птички проскакивали вполне птичьи привычки.

- Ну что? Вкусно?

- Вкусно, спасибо.

- А чего притихла?

- А...

- Ну, говори уже.

- Я... думаю... как там Алексиор... Я вот наелась, а как он?

- Как он? Сейчас попробуем... - пробормотал древний дух земли.

Морфос потянулся к тому, другому берегу, куда уходили по дну скальные пласты. Давненько он туда не заглядывал...

Через несколько минут дух земли вернулся и проговорил:

- Нормально твой парень. Жив, здоров. В тюрьме сидит.

- Что?! - заволновалась Евтихия.

- Все с ним хорошо. Твой подарок неплохо справляется.

Голубка облегченно выдохнула:

- Спасибо.

- А знаешь ли ты, что подарила наследнику?

- Нириель сказал, что это чешуйка морского дракона. Древний артефакт. Символ власти Страны морского берега.

- А знаешь ли историю, как это произошло?

- Нет...

Морфос приподнял брови, легко вздохнул и с видимым удовольствием произнес:

- Тогда я тебе расскажу. Завтра.

Простодушная птица уже хотела было чирикнуть: 'Почему не сегодня?'

Но девица Евтихия была воспитана при дворе, она вовремя среагировала и остановила подружку.

Древнему стало смешно, так, негромко посмеиваясь, он и исчез.

- А почему не сегодня?! - птица все же высказалась.

- Имей терпение, подруга, терпение. Не забывай, что он древнейший дух земли, его нельзя торопить. Уже одно то, что он говорит с нами, великая честь.

- Ну ладно. Но я же умру от любопытства!

- Дорогуша, и как ты жила до меня?

- Ой, не знаю... Наверное, очень скучно?

И обе рассмеялись.

Еще смех не замер, как Евтихия внезапно ушла в себя, и проговорила, глядя в сторону входа:

- Господи, как я тревожусь за брата и остальных...

- Ты сделала все, что могла, ответила ей пернатая подруга.

Но все равно беспокойство мучило девушку, еще и угрызения совести, что, думая об Алексиоре, забыла остальных, а поскольку теперь и душа, и жизнь у них была одна на двоих, значит и птицу.

Удивительное из них получилось создание. Обе от такого превращения приобрели многое, и многое потеряли. Девушка умерла как человек, и навсегда утратила возможность вернуться в человеческий облик, но зато обрела зрение и способность летать. А птица потеряла покой и сон (с птичьей точки зрения), зато получила возможность говорить и лучшую в мире подругу и собеседницу.

Они еще не знали об этом, но теперь, став единым целым, обрели долгую-долгую жизнь. И еще один чудесный дар Создателя - молодость. За удивительную доброту их, и за самоотверженность.

Такую вот голубку приютил у себя старый Морфос. А ведь он тоже приобрел от этого. Приобрел себе вроде как внученьку. Существо, которое он мог любить.

***

Сердце каждого нуждается в любви, чтобы быть счастливым, В том, чтобы его любили, но еще больше в том, чтобы любить самому. Не важно кто ты, человек, животное или дух, пока ты жив, одно дыхание жизни теплится в тебе, данное Создателем. Одна любовь делает живыми и счастливыми всех.

Если же нет ее - богатство, красота, сила, власть, само бессмертие... любые дары бессмысленны.

***

Утро Алексиора началось с грохота открываемой двери. Он тут же подскочил, ожидая любых неприятностей. Однако все было проще: ему принесли еду. Не какой-нибудь стражник, а сам тюремный смотритель. Какая ему честь, однако...

Тюремный смотритель плюхнул из котелка какой-то серо-бурой кашеобразной массы в оловянную миску и поставил ее на табурет, сверху положил ломоть хлеба. А потом вытащил из кармана и положил рядом оловянную ложку.

- Ешь, кериб.

Алексиор кивнул головой в знак благодарности и собирался дождаться, когда смотритель уйдет. Но тот видимо был настроен на общение.

- Ты, говорят, здорово кинжалом владеешь?

- Всякое говорят.

Юноша взял миску и присел на табурет, всем своим видом показывая, что сейчас будет кушать, и незачем ему мешать. Правда блюдо это не вызывало у него доверия. А смотритель, судя по всему, не собирался уходить, он прислонился к стене, скрестив руки на груди, и проговорил:

- Ешь, ты такого еще не пробовал, это белая чечевица.

Алексиор поднял на него взгляд, смотритель рассмеялся, очевидно, все мысли парня в этот момент отразились на его лице. Плюнув про себя на его присутствие, Алексиор все-таки зачерпнул ложкой немного сомнительной каши и положил в рот. Ммммм...!

- А вкусно!

- Ешь, а пока будешь кушать, ответишь мне на пару вопросов.

Бедный арестант чуть не подавился. Это же надо, допрос во время еды! А они тут изрядные шутники и извращенцы. Тем временем смотритель подождал с полминуты, а потом спросил:

- Как тебя зовут?

- Ароис, - пробубнил с набитым ртом Алексиор.

- Как ты смог отбиться от пятерых вооруженных мужчин, пустить им кровь, да еще прикончить одного из них?

- Черную кровь, - зло проговорил Алексиор, бросив ложку, - Если бы вас хотели пустить по кругу, вы бы тоже проявили чудеса храбрости.

- Тут ты прав. Однако ты убил горожанина. Не простого горожанина. И теперь, кериб Ароис, если я выпущу тебя отсюда, тебя быстро прирежут его родственники. Понимаешь?

- Они бандиты. Ограбили меня, напали первыми. Я только защищался.

- Да, это так. Но до тех пор, пока они не попались...

- Ясно, справедливости не найти нигде, - молодой человек снова уткнулся в тарелку, ожидая, что теперь-то смотритель уйдет.

Не ушел.

- Послушай, Ароис, как ты собираешься жить?

Нет, покушать ему точно не дадут.

- Вы же сами сказали, уважаемый, что не выпустите меня из тюрьмы.

- Да, но я не говорил, что буду кормить тебя даром.

Алексиор даже рот приоткрыл от удивления.

- Но вы же кормите арестованных преступников?

- Вот-вот, преступников. А ты вроде как преступником не являешься. Что будем делать?

Это какой-то нелепый сон. Нелепый!

Между тем, главный тюремщик смотрел на юношу так, словно уже знал ответ. Алексиор понял это, потому спросил:

- Что вы предлагаете?

- А у тебя просто талант вести деловые разговоры!

Молодой человек криво улыбнулся.

- Значит так... Ты мне отработаешь.

- Это я уже понял. И в чем будет заключаться моя работа.

Надо было видеть, смотритель просто расцвел.

- Для начала надо вычистить отхожие места.

Естественно! Разве найдется другая работа!

- Хорошо. Но вы будете платить мне за работу.

- Ай, молодец! - тюремщик пришел в восторг, парень был сообразителен и, по всему видно, любил торговаться, - Но сперва ты поработаешь за еду, а там видно будет.

- Один день я поработаю за еду. Но завтра вы заплатите мне.

- По рукам.

Алексиор хотел было вернуться к своей еде, как смотритель спросил:

- Послушай, ты красивый, у тебя волосы...

И осекся, наткнувшись на свирепый взгляд парня.

- Не подумай ничего, я просто хотел сказать, может тебе сбрить волосы? Чтобы...

- Нет. От моей прежней жизни у меня только они и остались. Я не стану их сбривать. Из принципа.

- Хорошо, кериб, как знаешь, - на сей раз тюремный смотритель собрался уходить.

- Постойте, мне нужна одежда.

- Одежда? - тот оживился, - Значит, два дня работаешь без денег. Один за еду, другой за одежду!

- Вы просто...! Хорошо.

- Отлично, молодой человек. Мы с тобой поладим, - он уже выходил из камеры, но обернулся и сказал, - Одежду тебе сейчас принесут и покажут, что надо убирать. Кстати, жить можешь здесь, в камере. Она все равно пустует. Цени мое благородство!

И вышел. Парень еле сдержался, чтобы не запустить в дверь миской.

Упырь! Жить можешь здесь! Цени мое благородство!

Но все-таки он был доволен. Пусть падать теперь ниже некуда, зато будет, откуда подниматься. И потом, как человек, смотритель Алексиору понравился.

Загрузка...