Бегемот

•ГЛАВА 4•

Дэрин медленно выпрямилась, силясь проморгаться от мельтешащих в глазах зайчиков.

Чертова молния! Надо же, как полыхнула прямо с корабля жестянщиков и, шипя гадюкой, пронеслась по всей металлической оснастке «Левиафана». Лебедка медузы Гексли так и полыхнула слепящими искрами — очуметь впору.

Дэрин огляделась по сторонам, с ужасом ожидая увидеть где-нибудь языки огня. Однако вокруг стоял обычный сумрак. Получается, ищейки перед боем превосходно справились со своей задачей, не пропустив ни малейшей протечки водорода.

Вспомнилось, как «Левиафан» — этот воздушный монстр — в последний момент каким-то образом извернулся, будто пес в попытке угнаться за своим хвостом.

Водород…

Дэрин взглянула в ночное небо, и челюсть у нее отвисла. Там как безумный размахивал руками Ньюкирк, а над головой у него, словно пропитанный бренди рождественский пудинг, полыхал купол медузы Гексли. Ей стало дурно, прямо как в кошмарных снах, где из раза в раз повторялся несчастный случай, погубивший отца. Сейчас наверху происходило почти то же самое. И так же жутко. Ворот лебедки вращался: медуза, возносимая жаром пламени, тянула на себя канат. Но через секунду-другую водород выгорел и пылающий гриб начал стремительно снижаться.

Ньюкирк, вопреки всему невредимый, болтался в своих пилотских стропах. Дэрин различила на фоне звездного неба что-то вроде тумана вокруг медузы. Это Ньюкирк слил водяной балласт, чтобы самому не загореться. Умница!

Пожухшая мембрана летучей медузы безжизненно колыхалась, словно рваный парашют, но все равно мичман падал чересчур быстро. Сейчас он находилась на высоте тысячи футов — если не врежется в «Левиафана» сверху, то продолжит падение еще на тысячу футов, покуда не выберет всю длину каната и не повиснет. Лучше бы, конечно, максимально сократить время этого полета. Дэрин потянулась было к лебедке, но рука застыла в воздухе. А вдруг там остался ток?

«Dummkopf!» — мысленно обругала она себя, хватаясь за металл.

На этот раз лебедка не стрельнула искрами, и Дэрин принялась крутить рукоять изо всех сил. Однако медуза Гексли снижалась быстрее, чем веревка успевала наматываться на ворот. Вот она свернулась в петлю на хребте корабля; о нее то и дело спотыкались члены экипажа и проносящиеся по палубе ищейки. Не переставая вращать рукоять, Дэрин глянула наверх. Ньюкирк косо висел под обгоревшим куполом, который все больше отдалялся от «Левиафана». Двигатели корабля застопорились, дружно погасли прожектора. Чтобы созвать обратно на борт летучих мышей и боевых ястребов, экипаж теперь использовал фонари: очередное ухищрение жестянщиков — рукотворная молния — вышибло на борту всю электрику.

Но если «Левиафан» недвижно завис, почему Ньюкирка относит в сторону? Ведь они должны двигаться синхронно? Дэрин окинула взглядом бока летающего монстра: реснички там по-прежнему шевелились, унося громаду корабля подальше от опасности.

— Во дела, — пробормотала она.

Собственно, живой водородный летун способен плыть по воздуху и без моторов. Что и говорить, после крушения в Альпах воздушный кит начал вести себя достаточно странно. Бывалые члены экипажа в один голос твердили, что та посадка в горах, а может, и двигатели жестянщиков основательно сдвинули ему крышу.

Однако времени размышлять не было. Ньюкирк сейчас проплывал буквально в сотне футов; можно было различить даже пятна копоти на его лице и мокрый насквозь мундир. Причем мичман почему-то не двигался.

— Ньюкирк! — крикнула Дэрин, вращая рукоять сбитыми в кровь ладонями.

Но он, не отозвавшись, скользнул мимо.

Сухо зашелестели, соскальзывая с борта, кольца сваленного на палубе троса: медуза Гексли потащила ее за собой.

— Эй! А ну вон из веревки! — крикнула Дэрин, жестом веля убраться какому-то ротозею, стоящему посреди скручивающихся колец.

Тот, взбрыкнув, едва успел выскочить, иначе его неминуемо утащило бы за борт, прихватив за лодыжки.

Дэрин вновь взялась за рукоять, пока конец не дернулся так резко, что екнуло внутри. Зафиксировав ворот, она сверилась с отметкой на тросе: пятьсот с небольшим футов. Куда ни шло. Сверху донизу у «Левиафана» ровно двести футов, так что Ньюкирк болтается в своей пилотской сбруе примерно в трехстах футах под кораблем. Если только ее не пережег огонь или беднягу-мичмана не вытряхнуло из нее таким сумасшедшим толчком.

Дэрин сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в ноющих от усталости руках. Поднять мичмана обратно на борт ей не под силу. Ворот рассчитан на наполненную водородом медузу Гексли, а не на подъем мертвого груза.

Вдоль туго натянутого каната она спустилась по вантам примерно до середины корпуса, откуда ей стал виден купол медузы, летящий над белыми барашками волн.

— Черт побери, — пробормотала Дэрин.

Вода заметно приблизилась. «Левиафан» снижался.

Все понятно: воздушный монстр стремился найти самую сильную попутную струю ветра, которая унесла бы его подальше от германских броненосцев. Ему нет дела до закопченного бедолаги Ньюкирка, бьющегося о гребни волн.

В общем-то, офицеры могут сбросить балласт и поднять корабль против его воли. Выхватив свисток, Дэрин подала сигнал вестовой ящерице, после чего опять вперилась взглядом в пожухшую мембрану медузы Гексли.

Ньюкирк по-прежнему не двигался. Хорошо, если его только оглушило. В любом случае забраться наверх самостоятельно, без специального снаряжения, он не сможет. Да где эта чертова вестовая? А, вон одна, сползает по оболочке. Дэрин подозвала ее свистом. Однако посыльная, бессмысленно вылупившись, лишь понесла какую-то околесицу насчет «электрической неполадки».

— Замечательно, — буркнула Дэрин.

Молния жестянщиков, похоже, еще и перемкнула всей этой мелкоте мозги. А темная вода все приближалась. Придется, видимо, спасать Ньюкирка самой. Дэрин пошарила по карманам своего комбинезона. На занятиях по воздухоплаванию мистер Ригби учил, как надо «крепить такелаж», что на здешнем жаргоне означало: как, соскальзывая по канату, не свернуть себе шею. Она нашла несколько карабинов и отрезок веревки, достаточный для пары крепежных узлов.

Приладив к швартовочному концу предохранительный зажим, Дэрин прицепила один из карабинов. Обвивать веревку вокруг бедер она не стала: вес мертвой медузы мог перерезать ее пополам. Повозившись, она добилась того, что канат оказался продет в оставшиеся карабины, а они в свою очередь прикреплены к ее веревке.

«Мистер Ригби такой метод не одобрил бы», — подумала Дэрин, отталкиваясь ногами от мембраны. Она заскользила вниз короткими рывками; от излишнего разгона ее страховали карабины. Однако канат даже под перчатками начинал жечь ладони, а при резких остановках местами и расползался. Возможно, он не был рассчитан на вес мертвой медузы и двух мичманов.

Шум моря становился все громче, а ветер с заходом солнца ощутимо похолодел. Гребень волны с силой хлестнул по обвисшей мембране медузы со звуком, напоминающим удар кнута.

— Ньюкирк! — снова крикнула Дэрин и увидела, как юноша пошевелился в своей сбруе. Уф-ф, какое облегчение: живой, в отличие от папули.

Последние двадцать ярдов она пролетела в свободном падении; при этом веревка злобно зашипела, а в соленом воздухе почувствовался запах гари. Впрочем, посадка на податливый гриб мертвой медузы вышла вполне мягкой. Он пах йодом и дымом — наверное, как любой поджаренный моллюск.

— Где я, разрази меня гром? — промямлил Ньюкирк голосом, едва слышным из-за шума волн.

Волосы опалены, лицо и руки в пятнах копоти.

— Где-где, в море-океане! Ты передвигаться можешь?

Тот оглядел свои почерневшие руки, пошевелил пальцами и отстегнулся от сбруи.

— Ага, — ответил он, неверным движением освобождаясь от остатков пилотского снаряжения. — Я так, просто подпалился чуток.

Он провел пятерней по волосам, вернее, по тому, что от них осталось.

— А вверх лезть сможешь? — допытывалась Дэрин.

Ньюкирк снизу посмотрел на темное брюхо «Левиафана».

— У-у. Так это целая миля, если не больше. Ты быстрее мотать не мог?

— А ты — медленней падать? — прокричала в ответ Дэрин. Отстегнув два карабина, она сунула их ему в руки вместе с отрезком веревки. — Вяжи себе скользящий узел, если не забыл занятия у мистера Ригби.

Ньюкирк посмотрел вначале на крепежные детали, затем на корабль в вышине.

— Да нет, помню. Просто я не думал, что восхождение будет таким длинным.

«Восхождение» на местном жаргоне означало, разумеется, искусство взбираться вверх по веревке и не свернуть себе при этом шею. Со своей оснасткой Дэрин управилась быстро. Крепеж мог беспрепятственно двигаться вверх, но тут же останавливался, стоило на нем повиснуть. Таким образом, они с Ньюкирком могли по пути отдыхать, не полагаясь при этом в качестве страховки на одни лишь мышцы.

— Давай сначала ты, — распорядилась она.

Если Ньюкирк станет вдруг соскальзывать, она его снизу подстрахует.

Поднявшись на несколько футов, он опробовал трюк с остановкой, свободно повиснув на канате.

— Порядок, работает!

— Ага! Следующая остановка — пик Эверест!

На этом слове их обоих окатил вал, с шумом грянувший о поверхность медузы. Дэрин потеряла равновесие, но крепежная снасть ее удержала.

— Тьфу ты! — Она сплюнула соленую воду. — Давай уже шевелись, Dummkopf! Корабль высоту теряет!

Ньюкирк, усердно работая руками и ногами, начал подниматься. Вскоре образовалось достаточно места для того, чтобы Дэрин тоже перебралась на веревку со сморщенной оболочки мертвой Гексли. По медузе шарахнул еще один вал, веревку рвануло, и Ньюкирк едва не съехал Дэрин на голову. Стоит «Левиафану» снизиться еще немного, и труп медузы потащит по воде. А если ее оболочка зачерпнет воды, груз станет все равно что тюк с камнями. Тут канат запросто может не выдержать. Надо как-то избавляться от этой обузы.

— Пошел вверх! — сердито скомандовала Дэрин и сама начала неистово карабкаться.

Футах в двадцати от медузы она притормозила над заметно протертым местом. Вынув нож-стропорез, Дэрин согнулась и стала перепиливать канат. Веревка была толстой, но когда медузу мотнул еще один вал, больше прежнего, распушенные волокна натянулись и разом лопнули.

Освободившись от мертвого якоря, они оба, подхваченные ветром, взметнулись над кипящей морской пучиной. Ньюкирк вверху удивленно вякнул.

— Извини! — крикнула Дэрин. — Надо было тебя предупредить!

Надежда лишь на то, что теперь веревка выдержит… может быть.

Дэрин снова начала карабкаться, в который раз сокрушаясь о том, что уступает мальчишкам в силе рук. Вскоре волны перестали лизать ее болтающиеся башмаки. На полпути вверх Дэрин устроила себе продолжительную передышку, пытаясь различить на темном горизонте силуэты германских броненосцев. Какое там.

Быть может, где-то на подходе уже дымит трубами британский флот, который выслал в погоню корабли. Но что-то ничего похожего не видно. Единственное, что удавалось разобрать, — это колышущееся в волнах одинокое пятно погибшей медузы Гексли.

— Прощай, зверушка, — произнесла Дэрин, внутренне содрогаясь. Ведь такая же участь могла постичь и весь их воздушный корабль с экипажем в придачу. Плыли б сейчас, сиротливо покачиваясь, словно какой-нибудь топляк. Упусти ищейки хоть одну протечку водорода, не свернись в последнюю минуту сам летучий кит, всем бы крышка.

— Чертовы жестянщики, — проворчала Дэрин. — Уже и молнию себе выдумали.

Она закрыла глаза, отгоняя мрачные воспоминания: нестерпимый жар, запах горелой плоти… На этот раз ей удалось победить — никто из тех, кого она любит, не достался огню.

Зябко поежившись, Дэрин продолжила путь наверх.