Базовая Дичь

Часть 2. Огузок покинул здание

Поначалу Элс отнёсся к появлению Огузина весьма настороженно, потому как никак не ожидал. Однако, сопоставив факты, ясно наблюдаемые глазами и вполне слышимые ушами, а именно отменный фейерверк в лагере ситраков, не заметить который мог только слепой, переменил мнение. Так что, спустя весьма недолгое время рыжий уже храпел на подтащеной подушке, выжрав изрядную порцию похлёбки. Вульперы не зажали бы и воды, но её он предусмотрительно налил в себя ещё под телегой. Собственно, даже не окажи местные услугу, он всё равно упал бы, потому как после предельного напряжения лап и "разгона" головы для ускоренного думания, некоторое время находился в неадекватном состоянии. Однако, как выяснилось, вульперы не из тех, кто забывает полезные дела, так что его подняли в крепость в первых рядах, обеспечиили удобным закутком, и не докучали, пока он не пришёл в себя. Произошло это ближе к вечеру, так что получается, что он продрых остаток ночи и весь день — а также это значило, что операция увенчалась успехом, и ситраки сейчас заняты выживанием, а не продолжением штурма.

Кое-как продрав глаза, Огузин увидел оранжевый свет закатного солнца на внутренних стенах скальной чаши, и отметил, что никаких там сновидений не наблюдал — просто скучал, как-грится. Ощутив мягкость под боками, он провёл лапой и с некоторым удивлением ощупал подушку, сделаную из весьма мягкой материи — припоминалось, что такие пуфы вульперы используют вместо матрасов, зачастую это большие круглые подушки, как раз чтобы можно было свернуться калачом. И пожалуй, в здешних негустых местах такую штуку можно отнести к предметам роскоши, так что ему оказали честь, как-грится. Припомнив ночные события, Огузин помотал головой, потому что сейчас было трудно поверить, что это он сам отколол такой номер. Учитывая прошлые проблемы с памятью, это вызывало беспокойство, но вульпер лишь зевнул и забросил беспокойство подальше — да ну его. Вероятно, на звук брошенного беспокойства повернула уши Арка, та белая вульпера, которая видимо ведала запасами в сдешнем хозяйстве.

— Ну как, подняли морду, уважаемый? — осведомилась она, — Или нет пока?

— Или… или да, — соскрёбся Огузин, растирая зудящие лапы.

Всё-таки разваливаться на чужих подушках да не в своём закутке, ему было против шерсти.

— А как оно там, вообще? — кивнул рыжий за стену.

— Ну а как ты думаешь, если нет кипежа? — хмыкнула Арка, — Твоими стараниями, чешуя сейчас имеет увлекательный поход с обрезанными припасами. Некоторые из наших пошли следить, потому как они скорее всего бросят по пути ещё что-нибудь… а если повезёт, то бросят всё.

— Ну, насчёт моих стараний, это того, — смутился Огузин.

— Не увиливай, все всё видели. Если продрал таки зенки, пошли к Элсу.

Рыжий пожал плечами и почапал вслед за Аркой. Как он сразу заметил, вульперы уже косились на него совсем по другому, нежели ранее. Да пожалуй не в моём положении отказываться от такого везения, хмыкнул он, потому как иначе пришлось бы отвечать за какие-то косяки, которых он не… ну или совершал, но начисто не помнит, хвост знает по какой причине. Как выяснилось, вся честна компания местных воинов, оборонявших крепость, слегка пьянствовали возле "хлыста", и появление Огузина было встречено громогласным тявканьем, переходящим в подвывание. Ему немедленно накатили стакан некоей жидкости, весьма похожей на вино, и поставили миску с чем-то вроде яичницы. Махнувши лапой, рыжий не стал отказываться, потому как жрать хотелось основательно.

— Ну, Гузь, — крякнул Элс, — За прошлое обращение прощения не прошу, потому что было по делу. Но сейчас по делу будет выразить благодарность, от морды всего отряда крепости.

Воины даже ржать перестали и чинно поклонились ушами, подтверждая.

— При всех заявляю, — продолжил полосатый, — Что Огузин кровью искупил свою вину… ихней кровью, что ценно. Властью данной мне вульперами крепости Чёрная Ваза, снимаю с него все обвинения.

Честно говоря, жратва сейчас интересовала его куда больше обвинений, но тоже сгодится, отметил Огузин, набивая кишечник кормом.

— Разрешения дальше грабить караваны не даю, — уточнил Элс, частично в шутку, — Но надеюсь, ты и сам не рвёшься. Правда, это мы здесь все видели, что было, а вот в Поясе Оазисов шиш кто поверит, и не докажешь никак. Так что, в одну морду ты лучше туда не суйся пока.

— Кстати, — вылез Ляга, — А что было-то?… Ну в целом понятно, а в деталях?

— Хм, и то верно, — почесал уши Элс, — Но вряд ли бомбы у ситраков рванули сами по себе, так? А через лагерь, получается, прошёл только Огузин.

Вульеры уставились на виновника торжества, ожидая, что тявкнет.

— Получается так, — сознался тот.

— Акмек тебе такого не приказывал, как я понимаю? — уточнил Элс.

— Неа. Да мы собственно слегка потерялись, когда нитку растянули, — пояснил Огузин, — Но ведь Акмек не приказывал и чего-то другого, так что я действовал по обстановке, верно?

Акмек сидел тут же, и было видно невооружённым ухом, что история ему не нравится, но врать он всё же не стал и подтвердил, что так и было.

— И как ты сумел испортить им воду, да ещё и поджечь бомбы?

— Про бомбы ясно, а вот про воду вы как узнали? — хмыкнул Огузин.

— Да легко, чешуя бегала как ошпаренная, собираясь в путь, — хохотнул Элс, — Значит, водички у них совсем мало осталось.

Огузин рассказал про телеги и шухер в лагере, благо, там история короткая. Впрочем, он сам припомнил детали, которые сейчас показались важными.

— Смотрите, я ведь сначала сунулся направо, — показал он лапами, — От телеги с водой. Но там сидел минимум один ситрак, и учавствовать в балагане не стал ни в какую. Поэтому я полез в другую сторону, а там были бомбы.

— Повезло. Всмысле, ещё раз, — заржали вульперы.

— Кажется понимаю, к чему это ты, — почесал челюсть Элс, — Думаешь, что такого важного было в той телеге, если чешуя охраняла её, а не воду и бомбы? А ведь это интересный вопрос.

— Ну это могло быть и случайно, — заметил Огузин, — Просто это умник, который не побежал от телег, сидел на этой. Или это один из ихних главарей, а телега просто как его база.

— Возможно, но стоило бы пристально изучить вопрос, — Элс вздохнул, — Если честно, я предпочёл бы чтобы ситраки ушли просто без результата, а теперь весьма вероятно, они все сгинут в пустыне. Всмысле, накусь нам надо злить этих злопамятных тварей. Ну а так не вышло и не вышло, подрались да забыли.

— Если они прям все сгинут, — заметил Ляга, — То это идеально. Кто потом докажет, что это из-за нас? Я рассказывать не буду, вы вероятно тоже.

— Ну собственно, они и так не могут быть уверены, что это из-за нас, — хмыкнул Элс, — Много в темноте не разглядишь, а в пустыне всякое бывает.

— Главное, надо запомнить, что припасы лучше держать в надёжном месте, — добавил Огузин.

— Да не сказать, чтобы они их не прятали, — покачал головой Ляга, — Как тебя угораздило-то?

— Не кусаю, как, — пожал ушами рыжий, — Так получилось.

— Ладно, главное что получилось, а как, это уже дело десятое.

Не менее чем корм, Огузину требовался информационный корм, образно говоря, и теперь он мог его получить, заполняя пробелы в памяти… или скорее восстанавливая заблокированные места. Например, вот эту вкусняшку, которую они лопали, делают из чего? Как он и предполагал, из яиц. С некоторыми подсказками он вспомнил, кто такие цири — здоровые яркие курицы, водятся в оазисах с водоёмами, но гнёзда почему-то делают на земле. Так что вульперы частенько тырят оттуда яйца, пожалуй Огузин и сам этим когда-то занимался, но не был уверен. Также, Элс рассказал, что Ваза — это не только защита от вражин, но и сама по себе источник воды, а именно, ночью на скальных стенах образуется роса, в них даже пробиты канавки для её сбора. Огузин не стал высказывать свои сомнения по этому поводу, он просто прикинул, что под полсотни хвостов ну никак не смогут обойтись росой, как мотыльки, а вода в крепости была, хоть и не залейся, но и не в обрез. Скорее всего, решил он, у них тут где-то среди навесов и каменных закутков выдолблен колодец, откуда и поступает водичка. В этом нет ничего удивительного, под пустыней вполне может иметься водоносный слой. Ну а то что об этом не рассказывают всем подряд — это правильно.

Здесь же Огузин мог наблюдать, как работает "хлыст", и снова порадовался за смекалку вульперов. Противоосадное орудие действовало как кран, перемещая приличный груз из-за стены во внутрений двор крепости. Он своими глазами видел, как команда "хлыста" перенесла целую телегу, не особо напрягаясь при этом. Обратно из-за стены приходили сетки, набитые каким-то хламом, в котором легко было узнать обгоревшие обломки ситракских телег. Ясен шиш, что здесь, в глубине пустыни, любая деревянная головешка имела ценность, так что можно было давать ухо на отрыв, что на месте лагеря уже очень чистое место. Вульперы собрали всё, включая недогоревшие куски бомб, и через день ветер уже занес следы на песке, как ничего и не случалось. Как впоследствии рассказала Арка, ситраки побросали немалое количество имущества, когда спешно убегали, даже кой-чего из оружия и доспехов. Правда, это проходило по категории "сырьё", потому как ясен шиш, ситракский доспех на вульпере это только ради смеха, как и оружие — всё придётся переделывать. Но и некоторое количество качественного металла — далеко не лишнее.

Почуявши себя куда как лучше, чем в своё первое появление в крепости, Огузин отправился просто пошариться по ней, наблюдая за копошением обитателей и вставляя на место куски собственной памяти. Благо, все в Чёрной Вазе знали, что некий Огузин подорвал лагерь ситраков, но над ним не висело таблички с именем, так что, ненужного ажиотажа удавалось избегать. Хохотунчики, тобишь прилапнённые гиены, которых использовали в качестве ездовых коней, уже успокоились после бомбёжки и позволили рассмотреть себя получше. Однако смотри хоть как, заезды на этих зверюгах по прежнему не казались хорошей идеей, и собственно, многие вульперы с этим соглашались. Но в иных ситуациях требовалась скорость, так что нездникам приходилось рисковать. В сравнении с верблюдом гиена давала куда больше ходу, хотя запас оного больше у горбатого — в общем, как всегда, каждое средство под свои задачи. Верблюдами кстати тут пользовались редко, предпочитая длинношеих овец с пумпонами на голове, которых погоняли альпаками. Огузин сделал "открытие", что вульперские повозки практически все и движутся за счёт альпак.

На дне скальной чаши имелись несколько навесов, которые можно было счесть торговыми лавками, в частности где отвешивали корм и воду — в остальном дельцы, пришедшие сюда с караванами, и местные, вели меновую торговлю как придётся. Чаще всего именно менялись, хотя в качестве денег, насколько уяснил Огузин, использовались либо редкие гранёные камни, либо ещё какие артефакты. Конкретных "монет" тут не имелось, за ненадобностью, потому как рынок весьма ограниченый, и всем понятно, каково соотношение ценности разных предметов. Рыжий вульпер получал опять-таки странное ощущение, потому как одновременно видел это впервые, и вроде как всё было знакомо. Поднявшись на верхний ярус, на котором стоял "хлыст", он также со странными чувствами обозрел бескрайние дюны, из которых торчали только несколько скал, да кое-как угадывался Чёрствый хребет. Пошмыгав носом, Огузин также отметил, что обоняние вульперов позволяет ловить множество запахов, так что даже с закрытыми глазами и ушами он получал немало информации — чтож, этим надо пользоваться. Прошлой ночью он наверняка мог бы унюхать ситраков, если бы не забыл о том, что умеет. Поднявши мордас повыше, вульпер окинул ушами небо, окрашеное закатными цветами, на котором уже высыпали яркие звёзды и лезла из-за горизонта огромная луна. А вот это что-то должно значить, подумал он, только вот кусь знает — что именно…

Пока же обстановка предложила более простые вещи — к Огузину, который тёрся на стене, подошла вульпера, причём именно к нему, так что пушной хвост, мотнувшись, обтёрся об него. Рыжий с интересом оглядел её — цветом шёрстки скорее бурая, с красивыми чёрными полосочками по огромным ушам, мордочке и тушке… Тушка кстати была прикрыта куда меньше, чем это обычно здесь практиковалось, лишь юбкой и топом.

— Привет, герой, — муркнула вульпера, — Не против, если я составлю тебе компанию на ночь?

Огузин таки слегка поперхнулся от неожиданности, но из здравого ума не вылетел. К тому же, вульпера была вполне себе симпатичная пушистая лисичка, но того эффекта, что должен быть на обычного самца-вульпера, не получилось.

— Йа-а то это, не против конечно, — хрюкнул рыжий, — Но есть кой-какие, хм, обстоятельства… Как вас зовут, вульпярыня?

— Рифа, — ответила та слегка озадаченно.

— Ну вот Рифа, — хихикнул Огузин, — Понимаешь, есть у меня баальшие проблемы, с башкой. Как думаешь, много я тебе смог бы рассказать о своей жизни?

— Думаю, изрядно, — захихикала она.

— А вот и нет. Сейчас рассказать я могу только то, что очнулся в крепости вчера утром, ну и то что было дальше. А до этого — как отрезало.

— Серьёзно? — удивилась Рифа, уставившись на него, — Да, серьёзно.

— Ну вот, поэтому компания мне бы не помешала, но в первую очередь для поговорить, — Огузин взял её за лапку, — Если тебе будет не трудно.

— Конечно не будет! — фыркнула вульпера, — Есть мнение, что ты почти что всех спас, так что если я смогу помочь хоть чем-то… Пошли!

Отдельных аппартаментов в крепости предусмотреть как-то не удосужились, зато по стене имелись закутки с амбразурами, которых насчитывалось гораздо больше, чем смена часовых, поэтому для отдельных случаев закрывали глаза на нецелевое использование. Так что Огузин с Рифой, затарившись для полного удобствия бутылкой… воды, потому как здесь это был лучший напиток, уселись на край скальной стены во вполне уютном закутке, где они не были бы на виду у остальных. Правда, вульперка вряд ли представляла, насколько далеко заходит провал в памяти у "героя", потому что ему требовалось проговаривать самые базовые вещи. С другой стороны, она нисколько не приукрашивала своё желание помочь… хотя и представляла это "слегка" по другому, ясен кусь. Огузин изрядно помялся, думая как бы не обидеть её, и при том выяснить, ну как бы так сказать, фигурально выражаясь и всё такое… короче, проститутка она или нет. Как оказалось, скорее нет, такого понятия вульперы не знали. Ну или думали, что не знают…

— Послушай-ка, — почесал морду Огузин, — А не Элс ли тебя подначил подойти ко мне?

— Хм? Как догадался?

— Ну, просто я сам пожалуй так бы и сделал.

— Ага, — захихикала Рифа, — Но мне это показалось хорошей идеей. Да и вообще ты симпатичный вулька.

— Благодарю за откровенность, — погладил её по пушнине рыжий.

— Но как иначе? — пожала она ушами, — Да и всё равно ты почувствуешь, если соврать.

Потявкивала она тихо, так чтобы не сорить словами за пределами закутка, и голосок её казался очень даже милым, как и узкая мордочка, огромные пушистые ухи и глазки, поблескивавшие в свете последних лучей заходящего солнца. Глаза у Рифы жёлто-оранжевые, янтарные… чтобы это ни значило, уточнил Огузин. Он всё-таки сгрёб её поближе, и полученные ощущения были исключительно приятные.

— Фыр-фыр, — чётко выразилась вульпера.

Оставив при себе все шутки за триста, которые приходили на ум, рыжий таки более подробно занялся её пушистой тушкой, так что в целом, план Рифы вполне себе сработал. Хотя опосля, отлёживая бока под звёздным небом и прикрываясь от ночного холода, Огузин всё же потрепал вульперку за уши в переносном смысле. Это было не только потешно, но и просто полезно, потому как довольно трудно существовать, не зная элементарных местных реалий. Например, здесь отмеряли время по лунам, тобишь фазам луны, что равнялось где-то пятидесяти суткам. А вот сезонных изменений в пустыне почти не наблюдалось, так что местные вульперы не знали, что такое год, да и накуся им такое знание. Так что, Огузину поначалу было трудновато переводить временные отрезки, соображая, сколько это — десятилуние. Получалось, что Рифа ещё молодая вульпера, но хвост у неё уже пригорел достаточно, чтобы искать на него приключений — по крайней мере по её словам, никто её пинками сюда не гнал, просто очень хотелось поглядеть на крайнюю западную пустыню и Чёрную Вазу, про которую в поясе оазисов сказки рассказывали. Ну и нагребла слегка по дороге лута, чего уж там — меньше чем опытные дельцы, но для начала очень неплохо.

— А как там в оазисах, жажко? — задал чёткий вопрос Огузин.

— По разному, — пожала ушами Рифа, — Главное, там где много воды, так там обязательно заводятся голоки.

Она показала лапами, что это такое — получалось, очень большая пасть, по большей части. Кстати, описание оказалось весьма точным.

— Наши уж все головы сломали, как они переходят между оазисами. Чайки икру переносят, чтоли, как у рыб… А когда в озере голоки, никуся к нему не подойдёшь спокойно, сожруть.

— Нет в мире совершенства, — привёл цитату рыжий, и поправился, — Ну, кроме мягких вульперочек.

— Уф, Гузь, — пихнула она его лапкой, и захихикала, — Слушай, а ты в Логове был?

— Хм? — он потёр мозги, пытаясь вспомнить, но не случилось, — Не помню. В каком именно?

Рифа зажала лапой пасть, чтоб не ржать в голос. Проржавшись, она пояснила, что вот именно так ляпать не стоит, это с головой выдаёт его как совершенного чужака. Не то чтобы были точные сведения, но вульперы опасались, что кто-то, да хоть бы ситраки, сумеет скопировать внешность кусь знает через какую магию, так что это может быть чревато. У Элса были сигналы… некие артефакты, объяснила Рифа, которые реагируют на магию, и таким образом он сразу понял, что с Огузином в этом плане всё чисто — но такие инструменты есть далеко не у всех, а вот на перо посадить, это пожалуйста. Логово же, которое по другому погоняли Хайдуотом, это считай центральное вульперское поселение во всей пустыне, сныканное глубоко в скалах и как понятно даже из кратких описаний, не менее неприступное, чем Ваза. Логово в основном стало базарным местом, так что если что-то надо найти, то скорее это туда, чем шариться по всему известному миру. Вульпера с воодушевлением рассказала о том, что видела там во время своих походов — немудрено, что на неё произвели впечатление раноцветные ткани и ювелирка, что трудно найти в местах навроде Вазы, но не упустила она из виду и то, что тамошние жажинеры, как их погоняли, умели делать взрывчатку.

— Куся себе! — присвистнул Огузин, — Это получается, тут известно огнестрельное оружие?

— Ага, — зевнула Рифа, — Но эти трубострелы, они очень капризные, то песок, то влага, то ещё чего. И для охоты лук лучше, потому как не даёт вонючего дыма и грохота, а так всю дичь распугаешь.

Ну да, припомнил рыжий, ситраки тоже пуляли из луков и арбалетов, хотя и явно не боялись распугать дичь. Просто в сдешних местах охота была базой, и таскать с собой помимо лука ещё и огнестрел было слишком обременительно. Кроме того, от принципиального знания до практического применения большая дистанция, порох у тех же ситраков очень фиговый и вряд ли с ним получится сделать хоть какой-то патрон. Огузин снова покрутил свою дырявую память, но ничего кроме патронов, не припомнил… Пока он задумался, вульпера у него под боком задремала, и рыжий не стал беспокоить её. Собственно, у него и так уже имелось достаточно корма для головы, чтобы переварить его. Например, Логово хоть и было центром всей вульперской торговой жизни, но оттуда никто не слал приказов, например, Элсу. С одной стороны, потому что это было невыполнимо, попробуй поприказывай тому, кто засел в Чёрной Вазе — но главное, это было не в природе вульперов, которые всегда предпочитали договариваться миром и не имели пустой тяги к власти. Огузин снова помотал башкой, удивляясь, откуда в ней вообще взялись такие концепции… и слово "концепции" в частности.

--

Как и подозревал Огузин, утром Рифа незаметно сшуршала, и более не попадалась на глаза даже в столь большом городе, как Ваза. Лишь после до него дошло, что она просто нацепила обычную для пустынных жителей накидку с капюшоном, отчего легко терялась среди других вульпер. Пока рыжий раздумывал, не пойти ли поискать её, уже объявился Ляга, и позвал жрать. Как раз когда они толкались возле кухни, наблюдатели со стен сообщили, что вернулась группа, ушедшая следить за ситрачьим отрядом. Ясен кусь, что Ляга, а за ним и Огузин, быстро закруглились с харчами и пошли послушать, каковы результаты. Благо, секретов от своих Элс не держал.

— А где Щусь? — осведомился Элс, оглядывая вернувшихся.

— В пустыне, — резонно ответил Фойт, — Кхм. Всмысле, этот жадобин остался сторожить лут, так что нам надо будет забрать его.

Волшебное слово "лут", означавшее здесь хабар, или добычу, вызвало оживление среди вульперов.

— Давай по порядку, — мотнул ухом Элс.

— Давай. Значит, сдохнуть эти гадики видимо таки не сподобятся, — фыркнул Фойт, — Был у них какой-то резерв на такой случай. Но прогулку мы им попортили, это точно. Ночью они палили имущество, видимо чтоб и нам не оставлять, и погреться напоследок, так что телег и прочего скарба не будет. А вот щиты и броньку некоторые побросали ещё утром, я так думаю мимо команды. Ну мы там пособирали сколько смогли, но упереть на себе никак, поэтому Щусь и остался на нычке.

Фойт, довольно мелкий вульпер с рваным ухом, показал ситракский щит, один их двух, которые они сумели притащить на своих хохотунчиках. Это была ерундовина из толстых досок, усиленых полосками, скорее всего, бронзы. По ходу шерсти, его можно было распилить на три части по высоте, и получатся как раз три щита для вульперов, потому как ситрачий очень высокий и узкий. Но в любом случае, это качественный материал для любых работ, которого здесь всегда дикий дефицит. Также была показана броневая накладка на руки, вероятно — с ремнями для крепления, она состояла из полосок той же бронзы и кожи. Несмотря на простые материалы, проткнуть её кинжалом вряд ли получится, если только под очень острым углом, между полосок. Огузин подержал её в лапах и прикинул, что вес-то приличный, так что неудивительно, что простые ситрачьи воины втихоря побросали это имущество, не желая сдохнуть по дороге.

— Послушайте, тупой вопрос конечно, — сказал рыжий, — Но почему просто не спрятать лут?

— Вопрос тупой, — легко согласился Фойт, — Спрятать не проблема, проблема найти потом.

— А… А, — призадумался Огузин, прикидывая расклад.

Тут всё было просто, найти нычку среди однообразных дюн, без никаких ориентиров — ноль шансов. Носясь как ошпареные на гиенах, группа Фойта сумела собрать в кучу дюжину щитов и предметов двадцать из броньки, прикопали в песке, а Щусь остался рядом. Не охранять, а помочь своим найти нычку, когда они вернутся. Свет факела ночью виден довольно далеко, и попасть в круг такого диаметра — на это точности ориентирования хватит.

— Таак! — потёр лапы Элс, — Работаем!

И ничуть не приукрасил, что характерно, принявшись организовывать вульперов на операцию. Огузин, который был и нисколько не против, был определён в отряд с повозкой, которая и должна была непосредственно забрать лут. Вульперы были не новичками в таких делах, так что помимо этого, в пустыню пошли ещё три группы, прикрывать и отслеживать. Рыжий с удовольствием видел, что хотя Элс вряд ли знает слово "логистика", у него с этой дисциплиной всё в порядке: по плану, Фойт и Хесса должны отдохнуть с пол-дня, а потом рвануть вдогонку, и до вечера соединиться с "караваном" в одну телегу. Ясен кусь, наездники на быстрых гиенах давали тактическое преимущество перед любым противником. При этом одновременно уходила другая группа на хребет по совсем другому поводу, но эти потоки никак не мешали друг другу. В скором времени к такелажу "хлыста" уже крепили телегу, и стрела перенесла её через стену, поставив на песок. Сами вульперы с небольшой поклажей карабкались по верёвочным лестницам, потому как быстрее… да и навернуться с высоты так себе развлечение. "Не стой под стрелой" — откуда-то припомнил Огузин.

Тем временем его снова кликнул Ляга, и когда рыжий подошёл, вручил в лапы лук. Не репчатый, само собой, а в смысле оружия дальнего боя. Огузин с искренним интересом оглядел ерундовину, которая была довольно небольшого размера, но чётко ложилась в лапу.

— Вон в тот щит, — показал Ляга на досчатый щит, стоящий у скальной стены.

Поскольку терять Огузину было нечего, он пожал ушами, взял да и пусканул стрелу, даже особо не задумываясь о том, как именно это делать. Лук при работе не издавал практически никаких звуков, да и короткая стрела с бронзовым жалом летела лишь с едва уловимым свистом. Само собой, натягивать эту штуку следовало со всей дури, так что рыжий не стал упираться, дистанция до цели позволяла. Стрела грохнула в угол щита, и как потом он мог убедиться лично, застряла, пробив приличной глубины дыру в доске — в мясе будет ещё глубже, думается.

— Умеешь, — без дополнительных оценок констатировал Ляга, — Забирай пока что себе, вот ещё стрелы.

Огузин аж вздрогнул, когда сообразил, что действительно умеет, а ведь это стало для него новостью. Впрочем, вряд ли плохой, в сдешних краях навык явно не лишний. Обнюхав лёгкий колчан, сделаный похоже из куска толстого бамбука, он убедился, что стрелы — да. Правда, большая часть была обычными деревянными, вероятно для охоты на мелкую дичь, три с бронзовыми наконечниками, и одна с железным. Как-грится, один боевой, на всякий пожарный случай. Впрочем, Огузин справедливо предполагал, что главный враг здесь будет — сама пустыня, и не ошибался.

Стрела перенесла из-за стены сетку, в которой истошно блеяли две альпаки, зажатые боками друг к другу — но, по другому никак. Этих оригинальных животин вульперы привычно успокоили, подсунув корма и воды, а пока те хомячили, ненавязчиво впрягли в телегу. Эта была сильно облегчённая, по сути просто рама на колёсах с несколькими рейками вдоль, чтоб хоть как-то закрепить груз. Облегчённая — не пустое слово, Огузин оценил сам, просто подняв телегу за колесо — да он и сам смог бы её тащить без особых проблем. Правда, только пустую, ведь при нагрузке колёса начинали копать песок, создавая изрядное сопротивление. Как ему пояснил потом Оламус, ставший его напарником в походе, лёгкая телега для близких разъездов делается с таким рассчётом, чтобы в самом крайнем случае можно было дотащить обратно альпак, потому как это большая ценность. Во-первых их и так не много в пустыне, а во-вторых использовать можно лишь дрессированых, а на это уходит много времени. Конкретно этих звали Резвый и Квёлый, хотя с первого взгляда не отличишь, кто есть кто. Как бы там ни было, вульперы устроились на телеге, подложив под хвосты негустые припасы — воду, корм для альпак, и достаточно верёвок, чтобы привязать предполагаемый груз, возница тявкнул "Иии-и!", и длинношеии животные бодро затрусили по песку, тягая за собой телегу.

— Ну ты конечно дал, — покачал головой Оламус, — Это кто тебя так учил, среди ситраков бегать?

— Не помню, — правдиво ответил Огузин, — Так что, боюсь, рассказывать будешь ты.

— Да я и не против, — хмыкнул вульпер, и пока рыжий соображал, какой бы вопрос спросить, затянул

Резвый да Квёлый, спутники — говнище,

В их щачла улетает драгоценна пища

Жадные утробы тянутся к кормам…

— А, вот, — встряхнулся Огузин, — Рифа, ты знаешь откуда она?

— Серифа? Из каравана Хумши, — пожал ушами вульпер, — Они за камушками пришли, вроде. Ну а так…

А так ему пришлось уточнять, что раз вульпер подрядился в караван, то будет тянуть там лямку до завершения похода. Нет, можно конечно послать их накусь, но это будет совсем не по понятиям, как-грится, так что у Рифы было чем заняться. Сам же Оламус выглядел как типичный вульпер, как ни странно, в пыльного цвета накидке на ушах. Да собственно, Гузю выдали такую же, так что они смотрелись не сильно по разному. Он припомнил, как растягивать капюшон, используя собственные огромные уши, и таким образом получать личный навес от солнышка. А тёплышко стало ощущаться уже тогда, когда они только вышли из крепости на песок, и чем дальше, тем больше. Воздух по горизонту дрожал от горячего песка, деревянная телега, даром что очень светлая, нагрелась так, что нельзя трогать лапой. Немудрено, что у возницы, как и у всех таковых, имелась под лапой лопатка, в случае чего — закидать огонь, который легко может возникнуть от трения осей, а при такой жаре да сухости гореть телеге минуту.

— Вообще караваны конечно стараются кататься ночью, — пояснял Оламус, держа перед альпаками пучок сена на удочке, — Но иногда надо и днём, как сейчас.

Он уточнил для забывчивых, что караванные повозки стараются делать стандартными, а не как хвост на уши положит. Благодаря этому части от одной подходят для других, а кроме того, повозку можно пересобрать разными способами. В частности — снять всё кроме рамы и получить вот такую лёгкую тачанку, а можно удвоить колёса для грузоподъёмности. Огузина же заинтересовало, на чём крутятся оси — как оказалось, это были деревянные втулки с обильной смазкой, которые кстати выполняли свою функцию весьма недурно, как утверждал возница — хватит проехать минимум пол-пустыни, до замены. Правда, заменить их не так просто, втулки делались из ствола особого дерева, произраставшего в оазисах и на краю чащоб; древесина сама была слоёная, так что, изготовление не занимало много времени — выпилить ровный кусок, выбить сердцевину, просверлить канавки для смазки и забить её обратно, вот тебе и втулка для колеса. Как успел убедиться Огузин, разработанные втулки вращались очень свободно, если не перегружать телегу.

Оламус помимо всего прочего поведал, что окрестности Чёрствого хребта имеют так сказать два типа лутных мест — постоянные и случайные. Первые это известные рудные жилы, которые ковыряй себе да ковыряй, насколько терпения хватит. А вот вторые появляются во время мощных песчаных бурь, когда ураганный ветер заставляет песок течь как воду, и иногда дюны смещаются настолько сильно, что открывают то, что ранее было скрыто. Вот там можно нагрести помилуй кусь как…

— Собственно, не думаю что это такой уж секрет, — фыркнул Оламус, — Прямо за хребтом от Вазы находится древний город, от силы пол-дня хорошего ходу, вот как мы катимся. Там всякого эдакого изрядно.

— Не секрет? — ляпнул Огузин.

— Ляпнул, — хмыкнул вульпер, — А ты как достанешь что-нибудь из-под дюны, ну хоть и с пару ростов? А там глубина песка далеко не такая. Давно пробовал ямку в песке вырыть?

Огузин было призадумался над этим, но ему прикатило более насущное дело — страдать от жары. Страшным образом хотелось пить, но он прекрасно понимал, что нельзя. С непривычки ожидание очередного приёма воды превращалось в сущую пытку! Хотя бы не было пыли, потому как её всю давно сдуло, песок остался достаточно крупный и лишь слегка взлетал фонтанчиками под колёсами да копытами альпак. Те же не проявили и тени усталости, и казалось, могли лопатить так весь день. Вокруг же раскинулись всё те же дюны, которые вульперы обзывали Нефиговыми — в высоту они достигали… трудно здесь мерять чем-то за отсутствием сравнений, так что — высота нефиговая, не поспоришь. На северо-восток, согласно карте-схеме, высота дюн уменьшалась и они уже назывались Фиговыми, что логично. Когда Огузин резонно спросил, как возница ориентируется, тот только покрутил пальцем возле уха — как, обычно! Для того кто шарился по таким местам всю жизнь, это было совершенно на автомате, а вот Гузь совершенно потерял чувство направления. Правда, с правой стороны в мареве проступали очертания скал хребта, хотя бы к ним можно привязаться.

Некоторые беспокойства Огузин получил, когда из песка на склоне шагах в десяти выкопался скорпион, и попёр прямо к ним! Не заметить его было проблематично, потому как ерундовина достигала метра в размахе клешней.

— Данунакусь!! — крякнул Гузь, будучи на изрядной измене.

— Спокойно, — фыркнул Оламус, — Не упади главное.

— Тык он догонит щас! — сообщил истину рыжий, вцепившись в телегу.

— И чо? — с полной спокухой хрюкнул возница, — Даже хорошо, что пристал. Теперь мои дурни точно не остановятся.

Как он и говорил, скорпион конечно догнал телегу, которая катилась далеко не быстро, но и чо? Чтобы добраться до альпак, ему надо было обогнать её, или запрыгнуть сверху — а ни на то, ни на другое у него не хватало ни физической кондиции, ни мозгов. Чёрная каракатица несколько минут бежала, клацая клешнями и пытаясь тыкать жалом на хвосте, но ясен кусь, колёсам это было не вредно. Вскорости тварь отстала и ушла закапываться обратно в песок… но на её место встала следующая! В общем, альпаки действительно более не нуждались в понукании, хотя и они реагировали исключительно меланхолично, уже понимая, что телега даёт им защиту.

— Понял, не дурак, — икнул Огузин, кое-как прийдя в себя, — Дурак бы не понял… Слушай, а подстрелить его реально?

— Вполне, — пожал ушами Оламус, — Только вон туда, в плоскую часть панциря, и стрелой с метом, а не деревом, дерево не пробьёт. Но у них мясцо так себе, спИцфическое… хотя на крайняк конечно сгодится.

— Кусаный плющ! — покачал головой рыжий, — Что они тут жрут, эти скотины?

— Змей, вероятно. Кроме скорпионов тут только змеи.

— А змеи что жрут, скорпионов? — заржал Огузин, — Ничего себе схема получается.

— Ну, это могло бы быть интересным, — согласился Оламус, — Но нет никакого способа проследить за скорпионом и посчитать, сколько чего он жрёт в естественной среде. Эти гады живут, вероятно, в несколько раз дольше вульперов, так что жизни не хватит в прямом смысле.

— Резонно, — не мог не согласиться рыжий.

Змей они тоже видали, но уже издали, когда над гребнем дюны поднялась кобрёшка…

— Да что вы зараза все такие здоровые тут! — не удержался от коммента Гузь.

Змейка, когда вытягивалась столбиком, была выше вульпера.

— Эт не они здоровые, а мы мелкие, — захихикал возница.

В общем, даже в этой глухой части Нефиговых Дюн имелись целые "минные поля" змей и скорпионов, которые следовало проезжать ходом, воизбежание весьма серьёзных осложнений со здоровьем.

— Элс с компанией могли бы их выбить, — пояснил Оламус, — Но пока пользы больше, чем вреда. Да и запас на самый крайний случай.

— О, кстати, поглянь-ка туда, — показал Огузин.

Телега скорректировала курс и прошла мимо объекта, замеченного вульпером — это были остатки как раз змеюки, которые рвали на куски несколько огромных скорпионов. Оламус пояснил, что вот это и есть польза — обычно они так не делают, и скорее всего, змеюку вальнули проходившие ситраки, ведь они тут прошли не так давно.

Однако по большей части, песчаное море было пустым и невевало Ощущение, правда, трудно сказать, какое именно. Пырючись на бескрайние дюны из-под капюшона, Огузин отметил, что ветер довольно приличный. Подставив под него накидку, он убедился, что парусит изрядно. На его вопрос относительно того, а не использовать ли ветер для перемещения, возница только заржал.

— Ты Гузь вот честно, иногда кажется что просто стебёшься, — признался он.

— Вообще-то нет, — спокойно пояснил Гузь, — Это не так уж весело, оказаться с заблоченой памятью… Хотя плюсы есть. Ибо, как известно, дырявая память — бесконечный источник новых ощущений.

Выяснилось, что вульперы давно разули глаза и поняли, что ветер способен двигать что-либо с парусом, тем более в пустыне, где нет препядствий. По этой причине обычный караван состоял из пяти повозок, а не из семи, например — потому как пять соединялись в пятиугольник и превращались в подобие колёсного парусника. Соединять повозки приходилось потому, что иначе высокая мачта с парусом просто перевернёт их. А так при хорошем ветре на эту конструкцию сажали в том числе альпак, и катились себе… на самом деле, шиш там расслабишься, это совсем не тоже самое, что идти под парусом по воде. На относительно ровных участках хорошо, но переваливать гребни дюн — такое себе удовольствие, каждый раз чреватое тем, что всё добрище развалится. Из-за этого парусная тяга была не так сильно распространена, а в Нефиговых дюнах, где дюны таки нефиговые, и вовсе редко встречается, по прямой тут двигаться невозможно, а постоянно выписывать кренделя — дюже утомительно.

Впрочем, когда солнце всё-таки начало клониться к горизонту, Огузин таки мог наблюдать глазами обширное пространство песка, где не было сильных перепадов высоты, а на выметенных ветром участках твёрдой почвы даже торчало что-то зелёное! Кактусы, как ни банально — огромные, в пару ростов вульпера и весьма толстые. Кактусы тоже не трогали до последней возможности, потому что растение конечно содержит влагу, но если его разломать, то следующий колючий шар вырастет через… Оламус не мог точно сказать, но явно долго. Кататься по ровняку было не так удобно, как могло показаться — землю, ну или что тут вместо неё, покрывала сеть глубоких трещин, ширины достаточной, чтобы туда запихнуть лапу, так что колёса долбили по этим канавкам, а альпаки сдуру могли и ноги поломать. На дне трещин ныкались всякие твари, большей частью неполезные для здоровья, как ядовитые змеи и скорпионы, уже обычного размера. Однако это гиблое на первый взгляд место тоже могло дать пользу, иногда вульперы устраивали плантации прямо в трещинах, потому как они защищали растения от пекла, а стенки ночью давали росу и хоть какое увлажение. Сейчас же двое на телеге объехали равнину по краю, там где её уже подсыпало песком, но недостаточно для роста волн. Огузин таки слегка… да нет, вовсю одурел от тряски на узкой доске на телеге, так что вечера дожидался с исключительным нетерпением.

Как раз к закату их чётко нагнали Фойт с Хессой, прискакав на своих гиенах… эти одурели не меньше, решил рыжий, трястись в седле на спине гиены, которая постоянно норовит что-нибудь отчебучить, такое себе. Зато позволяет быстро перемещаться, так что неудобства оправданы. Да и по ходу шерсти, даже на таком "коне" боец становился куда опаснее, на как налетит всей тушей, да ещё и копьём тыкнет. Плюс, "конь" не только ржёт, но ещё и вцепится зубами, если что — в общем, слегка впечатляет. Но что нравилось Огузину, так это то, что даже эти тяжело вооружённые по здешним меркам воины не пыжились от чувства собственного веса, а хихикали и подначивали друг друга. Сам рыжий пока не особо снисходил до шуточек, потому как разминал затёкшие лапы и тряс башкой.

Когда сумерки стали свершившимся фактом, и Фойт счёл, что место верное, он просто взял заранее заготовленную стрелу с паклей на ней, подпалил, и пустил вверх. Зажигалка, оторвавшись от стрелы, медленно падала, давая достаточно яркий огонёк, видный на фоне чёрного неба издали. Ясен кусь, вульперы не глазели туда, а смотрели во все стороны — в частности затем им в основном и нужен был Огузин, как ещё одни глаза. Однако ответного огонька они ждали зря, потому как Щусь просто причапал из темноты и сварливо осведомился, кто тут огнём балуется. Оказалось, мастерство не пропьёшь, и Фойт вышел буквально точно на нужную точку, так что натурально, зря привлёк внимание огнём. Соразмерно этому, вульперы зашевелились. Шевелиться после изматывающего дневного марша было тяжело, но как было резонно замечено, отбиваться от кусь знает кого — ещё тяжелее, так что, приступили без задержек — вытащили из песка щиты и броньку, наскоро навалили на телегу, и хотя бы на какое-то расстояние ушли в сторону от того места, где пальнули огня. Лишь после этого встали основательно, кормить себя и животин.

Хавали в дальних походах всякую сушку, что рыба, что мясо, что какие-то растительные штуки — всё было высушено для уменьшения веса и консервации, но как показалось Огузину, на вкус жаловаться не стоит, тем более после марша. На ночных стоянках, ввиду обычного для пустыни мороза, палили костерок и грели в большом кувшине медводу, как это погоняли — то ли медовую, то ли медвежью воду, которая по сути была зелёным чаем. Из этого термоса потом догонялись горячим напитком, чтоб не окоченеть. Ещё более важным было оборудовать стоянку так, чтобы вообще проснуться — вульперы использовали самые натуральные растяжки с бубенцами, и тонкие нитки позволяли игнорировать ветер, но как только нитку задевал массивный объект — раздавался звяк, легко уловимый чутким ухом того, кто сидел на измене… всмысле, на страже. Кусь его знает, не припрётся ли скорпион или змея, а то и ещё какой подарок. Как рассказали Огузину товарищи, встретить ещё можно многоножек, плоских тварей, которых на песке считай не видно даже в упор. Ближе к оазисам водятся ящерицы и птицы-падальщики, и драконы…

— Да хорош завирать, выкусень! — хлопнула по уху напарника Хесса, — Гузь, не слушай этого сказочника, а то будешь потом ересь разносить.

— Ладно, тут я приукрасил, — хмыкнул Фойт, — Хотя костаки в Долине Луж чьи валяются?… Ну да, неизвестно.

Огузин кивнул, хотя умолчал насчёт того, что чётко сумел понять, когда вульпера понесло в фантастику. Всё-таки у него была не напрочь отбитая память, а лишь заблокированная, это давало преимущества. Пожалуй, из этого даже можно попробовать выбить прибыль. Хотя, сидючи у огонька под звёздным небом, его скорее посещали философичные мысли… ну и вспоминалась Рифа. Компания же слегка подрыхла, а затем ещё в темноте, прилично до рассвета, лут основательно укрепили на телеге и тронулись в путь. Теперь катиться стало куда как удобнее, хотя и медленнее, вплоть до того, что половину пути, вверх на очередную дюну, вульперы проходили пешком, помогая альпакам волочь груз. Щиты были изрядно тяжёлые, но Огузин понимал, что это также значит — крепкие, и соответственно ценные. Как щиты они вряд ли пригодятся в крепости, а вот сварганить из них что-нибудь хозяйственно полезное, это уж наверняка. Кроме того, его грела мысль о том, что он сумел приложить лапу к получению этого лута — не то чтобы совсем осмысленно, но ведь было.

Даже небольшой поход на пару суток как этот показал Огузину много всякого, но в частности то, что идея с парусным движителем не такая классная, как может показаться. Ветер переменчивый, и иногда сильного не будет много дней, но главное — дюны, на которые парусник даже не заберётся. Рыжий припомнил то, что откуда-то знал… или думал, что знает — на лодках ходить под парусом другое дело потому, что ветер на побережье дует регулярно, из-за разницы чего-то там над водой и над сушей, а здесь этого эффекта нет. Плюс ещё то, что материя здесь стоила очень дорого, сделать вменяемых размеров паруса оказывалось трудно. В общем, очень много возни, а результат крайне рискованый. По крайней мере, повозку с альпаками не расшибёт на гребне дюны, как это легко может произойти с парусником. Как успел уяснить Гузь, вульперы не чураются риска, но до определённого разумного предела — что неудивительно, иначе как бы они выжили в суровой среде пустыни. А они не просто как-то выжили, насколько позволяли видеть глаза, а ещё и с изрядным удобством — это относилось не столько к физической составляющей, сколько к настрою. Ни разу ещё Гузь не видел, чтобы кто-то из вульперов разводил унынье, а вот поржать — это всегда пожалуйста.

Кроме того, вульперы были склонны что-нибудь стащить по мелочи, но вот по серьёзному всегда вели дела честно — по крайней мере, со своими. Так что они и не подумали забыть, кто сыграл решающую роль в квесте "осада", и Огузин постепено обзавёлся барахлишком, без которого в пустыне двинуть кони ну очень недолго: ту самую накидку, фляжки для воды, заплечную сумку, сварганеную кусь знает из какого материала. Лук со стрелами ему тоже оставили — не ахти что, ну куда лучше, чем одни собственные когти и зубы. Правда, зубы у вульперов далеко не декоративные и вполне могут нанести существенные раны, особенно если по шее. Гузь поводил носом по крепости, но карван Серифы уже отчалил на восток, так что… впрочем, он не был уверен, что стоит дёргать её за хвост. Так что, он занял голову и лапы более насущными вопросами — изучению лука, или точнее, вспоминанию навыков, которые и так явно были. Стрельбой в Чёрной Вазе заведовал Хозел, обычно с утра и к вечеру он тусовался на стрельбище, за стеной, где практиковались, а в жару сидел в мастерской.

— Слушай, а просто так тренироваться этой штукой вообще годно? — осведомился Огузин, показывая лук, — Ну там, натяг не ослабнет?

— Да не, если в меру, то покусю, — мотнул тот ухом, — Подкрутишь потом слабину, и будет как новый.

Стрелы использовались самые разные, что ещё больше усложняло прицеливание, ведь летят они по разному. Обычные охотничьи на мелочь — деревянные, потом с бронзовым наконечником, с железным, или с костяным, который металлу ничуть не уступал, единственное, был хрупким и при попадании в камень ломался. Хозел мог запулять в ростовую мишень хоть с трёхста шагов, но он признавал, что толку от этого не так много — это если внезапно стрельнуть, то да, а когда противник уже на стрёме, попасть в движущуюся цель издали почти невозможно, стрела летит слишком медленно и при некотором навыке уворачиваться не так сложно. По этой причине дальнюю стрельбу, шагов на двести, считали приёмом из высшего разряда, а в обычной практике били на дистанцию прямого полёта стрелы, шагов на тридцать от силы — так получалось эффективно. Да, на таком расстоянии можно и обычным камнем засветить, но камень точно не пробьёт броньку — а вот острый наконечник может. Более того, едва ли не самым ходовым приёмом была стрельба… назад, тобишь когда вульпер удирал от врага, и при этом с полуразворота выпускал стрелу. Для увеличения действия можно было бы использовать яды, но соль в том, что здесь большая часть целей была сама ядовитая и на них действовало плохо — что скорпионы, что ситраки, к ядам мало восприимчивы.

Всякой возни в крепости было достаточно, и за несколько дней Огузин успел потаскать вещи, потолочь какую-то байду в кадке, разделать тушу змеюки, ещё раз потаскать вещи, а потом, ясен пень, потаскать другие вещи, ибо вообще, что ни делается — во многом это перемещение вещей. За непыльную в общем-то работу он получал свою пайку на кухне, и почувствовал себя вполне нормально… если не считать той мелочи, что все вульперы знали, что с ними было раньше, а он нет. Гузь пристал с расспросами к Ляге, но тот не поведал ничего нового — Гузя поймали вместе с шайкой Линялого и выпинали сюда, с глаз подальше. При этом даже по башке, насколько известно, он не получал, что могло бы объяснить фокусы с памятью. До того самого дня он вёл себя совершенно по другому, а потом бац — и ничего.

— В общем, мальца неуютно, — повёл мордой Огузин, — Потому как с этим провалом в памяти я не сумею даже выжить в пустыне. Это получается, мне теперь так тут и куковать, в Вазе?

— Ну да, ситуёвина так себе, — признал Ляга, — Ваза вообще место спИцфическое, вульпы сюда по своему желанию попадают, а не так чтобы вот. Не знаю, если есть дурь — пошли с нами Хатжуму, что ли.

Несколько вульперов, невольно слышавших эти речи возле кухни, поперхнулись воздухом.

— Ну ты Ляга как лягнёшь, так хоть не кусай! А Хатжума это по твоему гораздо легче, чем Ваза?

— Понятно, что легче — это ближе к оазисам, — пожал ушами тот, — Но во-первых, мы идём в Хатжуму. Во-вторых, Огузину по некоторым причинам лучше не светить сейчас морду в Поясе.

— Справедливо, — признал Огузин, — А что там, тоже крепость?

— Ну как крепость, частично… Увидишь.

— Да, думаю что увижу, — подумавши, произнёс Гузь, — В конце концов, вернуться мне никто не запрещает, так? А поход это хорошо для натаскивания.

На карте-схеме Хатжума находилась буквально недалеко, но вульпер соображал уже, какой там масштаб и сколько дней нужно, чтобы преодолеть такое расстояние. Но в нём начинала играть тяга к походам, как и у всех вульперов, думается. Так что, Огузин "официально", насколько это здесь возможно, записался в караван Крога, и принялся вместе с остальными готовиться к походу. Да и с Лягой он уже познакомился более-менее, так что по крайней мере, не станет совсем чужим в компании, что немаловажно. На этом месте он смог поприсутствовать при процессе замены втулок в колёсах, тех самых, которые заменяли подшипники… что за слово такое, мотнул ухом рыжий, при чём тут шипы и колёса?

Оставив загадку на потом, как и все остальные, он пошёл таскать вещи… да, опять. Кран-хлыст, который эффективно работал и на оборону, и на хозяйство, позволял переносить через стену целые телеги, сетки с грузом, альпак, в конце концов, так что, его пользительность нельзя переоценить. Однако, кран был один, и с этого пропускная способность ограничивалась. Если просто взять и начать переносить весь караван, то это займёт весь вход-выход на день, а этого делать нельзя — и задерживать другие дела, и создавать пробку, чреватую большим ущербом в случае нападения. Хотя, как выяснилось из разговоров, этот подход ситраков к Вазе был редким событием, и скорее всего, никто не станет пробовать ещё очень долго. Тем не менее, работали по отлаженой процедуре: часть груза, особенно тяжёлое и компактное вроде руды, вынимали заранее и ныкали в песок под скальной стеной. Здесь Огузин впервые… или нет, как всегда, но ему снова показалось, что впервые — увидел эти самые кристаллические камни, вполне себе намекавшие своим видом, что из них можно что-то выплавить. Ясен кусь, что камни спокойно реагировали на то, чтобы полежать под песком, чем и пользовались — оловянку так вообще в крепость не поднимали. Не сказать, чтобы количества были большими — караван Крога в итоге загрузил три телеги, но для местных негустых поселений этого более чем достаточно. Кстати, телеги — это не повозки, как поправили Гузя вульперы, телегами называли прицепы к повозкам, как раз для груза, а сама повозка была необходима как передвижной дом для тягловых животных и самих вульперов. Здесь телеги были нарочно заточены под руду, тяжёлую и компактную, на усиленную ось цеплялись сразу по четыре колеса, так эта штука легче ворочалась вслед за повозкой.

На всякий случай Огузин сообщил Элсу, что уматывает, и полосатый вульпер не проявил по этому поводу никаких эмоций, разве что вполне искренне пожелал удачи. Стало быть, удерживать его тут никто не собирается, а ведь Элс легко мог бы это сделать. Это в плюс, отметил про себя рыжий, и с немалым предвкушением потёр лапы, собирая караван в путь. Всё-таки однообразная пустыня возле Чёрствого Хребта мальца надоедала, хотелось и посмотреть, что ещё есть в мире — да вот хотя бы, куда они собрались тащить оловянную руду. Почему тащили руду, вопросов не возникало — на месте нет никакого топлива для её переплавки. А где-то значит есть, вот и посмотрим… Для начала же Огузин посмотрел на тёмную скалу крепости, которая осталась за хвостом примерно на фоне заката, потому как караван, не оригинальничая, выходил вечером, чтобы двигаться ночью. На самом деле идти по морозу едва ли удобнее чем по пеклу, но тут играли роль соображения безопасности. В темноте увидеть караван можно лишь с небольшого расстояния, так что, учитывая просторы пустыни, он растворяется в ней без следа. Насчёт "без следа" это в прямом смысле, сыпучий песок очень плохо сохранял следы и самого лёгкого ветра достаточно, чтобы заровнять их.

Утром же караван находил ложбину между дюнами поглубже и вставал там на отдых, так чтобы опять-таки не светиться. Максимально высушеные колючки, которые обычно применяли в качестве топлива, давали минимум дыма, так что и с этой стороны демаскировка минимальная. Вдобавок, вульперы использовали и зеркальные концентраторы, а это ещё один повод делать стоянку днём. Большой котёл на зеркалах на скипятить, но маленькие походные кружки, заварить всякое — легко. Зеркала были весьма грубыми, но функцию выполняли, собирая солнечный поток в пучок. Ну а повозки имели всё необходимое, оснащение было проверено очень длительной практикой, так что там всё продумано до мелочей, и уж если в стенке торчит гвоздь, то это не просто так. На стоянке тенты растягивались в навесы, позволяя укрыть от солнцепёка альпак, и самим посидеть с удобством. Эти же навесы помогали даже при песчаной буре, потому как жёсткое прочное полотно, если его правильно поставить, не сорвёт даже ураганным ветром. Огузин лопал эти сведения полными ушами, потому как для него это оказывалось в новинку, что весьма забавляло вульперов.

— А что вообще, часто тут грабят караваны? — осторожно осведомился рыжий у Ляги.

— Да никогда, — хмыкнул тот.

— Хм? А накуся тогда… — ляпнул Огузин, и прикусил язык.

— Вот именно. Не грабят, потому что нет кормовой базы, — разжевал Ляга, — Как только она появится, начнут… Кажется это тебе лучше знать, если бы не эт-самое с памятью.

Но по крайней мере, у него всё было в порядке со зрением, так что Огузин часто по пол-дня проводил на гребне дюны, обозревая подходы на Всякий Случай. Как и во всяком другом деле, тут требовались навыки и практика, попробуй с непривычки полежать под накидкой пару часов, любуясь на волны песка — враз кукушка слетит. А следовало именно лежать, сныкавшись, чтобы не демаскировать стоянку. Хотя бы Ляга пояснил товарищу, как присыпать края навеса песком, и что можно сползти за гребень вниз и размять лапы. Насчёт того, как не одуреть, Огузин разбирался сам, в частности следил за облачками в небе, но зачастую их не было от слова совсем, и тогда узор дюн мог вогнать в состояние транса. Правда, любой инородный предмет в этой картине сразу из транса выводил, так что, не опасно. Само собой, смотреть было утомительнее всего в сторону солнца, и опытные пустынные ходоки обзаводились очками. Поскольку вменяемо годного стекла тут не знали, пользовались простой заменой — экран с кучей мелких дырок позволял и смотреть на солнце, и даже увеличивал резкость. Находясь на посту, Гузь отмечал, что хотя караван рядом, шагах в полуста, он уже ничего не ощущает, лишь когда ветер дул в его сторону, шли запахи, а так ничего. Даже шума лишнего старались не производить, в том числе тихо вели себя альпаки… правда, это если они наедятся и отвалятся под навесы.

Ведущий карвана Крог, крупный вульпер стандартного песчаного цвета, явно бывшему грабельному не доверял и регулярно ходил проверять его пост, но Огузина это не кусало. Скорее покусывала скорость передвижения, гружёный караван катился со скоростью неспешного шага, так что всё время хотелось наддать… но рыжий прекрасно понимал, что пустынники лучше знают, какую скорость можно держать, и вряд ли не торопятся просто так. Большая часть вульперов шла пешком рядом с колонной, лишь иногда садились отдохнуть, так что лапы серёзно напрягались за ночной переход. Хотя бы, как уже понял Гузь, вульперские лапы идеальны для сыпучего песка, без преувеличения. Бегать по склонам дюн вверх никто так не мог, разве что змеи, но те не развивали такой скорости. Кстати, змей и скорпионов на пути практически не встречалось, как пояснил Ляга, большая толпа их распугивает, так что гадики стараются спрятаться и не отсвечивают. Хотя это делает случаи встречи более неожиданными, а ведь скорпион, скотина, прилично ядовитый. Понимая, что Огузин "слегка" не в форме, его не ставили в передовой дозор, который и принимал на себя все такие неожиданности, но вот посмотреть как это делается, сам кусь велел.

Против скорпионов хорошо помогало копьё, чтобы удерживать его на расстоянии… но это теоретически. На практике, таскать с собой тяжёлые копья караванщики не могли, а тонкие и лёгкие здоровенная тварь легко перекусит клешнями. Можно было бы придумать что-то с телегами, но здесь они затачивались только под то, чтобы как можно меньше обременять животных и обеспечить преодоление пути, так что утяжелять их прибамбасами никто не станет. Вульперы пользовались тем, что будучи в колонне, они были в численном преимуществе перед отдельным скорпионом, ведь эти гадики не переносят в том числе компании друг друга, так что зацепить сразу двух — это очень надо постараться. Когда клешнёвый атаковал дозорного, тот давал дёру, а другие лупили цель с фланга или вообще сзади, отбивая ядовитый хвост, а там и всё остальное. В этом деле главное было не спать и сразу перейти в боевой режим, что не так-то просто, если событие происходит под утро, после многих часов ходьбы — с другой стороны, как раз под утро пустынная живность наиболее неактивна, так как песок остывает.

Ясен кусь, что забитые в порядке самообороны скорпионы-переростки и змеи не оставались валяться среди дюн, а полностью утилизировались караваном. Из панцирей вульперы делали всякое, какое-никакое мясо тщательно выскребалось и поедалось, а уж шкура змеи это вообще весьма ценный ресурс для разного рода рукоделия, ну и питательный корм тоже. Собственно, именно этим Огузину и пришлось заняться, на следующей стоянке — ну точнее, он и сам вызвался помогать, потому как сидеть пыриться на горизонт надоело, а навыки надо восстанавливать, как ни крути.