Баронесса де Крейс

Глава 16

Услышав этот хохот Мелани, я подумала, что она если и не лишилась рассудка, то у нее случилась истерика. И лучшим лекарством от нее была хорошая пощечина. И я даже уже хотела проверить так ли это, но та вновь резко перестала смеяться, после чего оттолкнула Лауру.

Та упала, ободрав кожу на щеке до крови о спинку стула.

А может Мелани и впрямь свихнулась, если набросилась на свою хозяйку. Я тоже вскочила со стула, бросившись к Лауре, чтобы помочь ей подняться, ведь она непонимающе смотрела на свою верную компаньонку, не замечая разодранной щеки и выступивших на коже капель крови.

— Ну что, что ты так смотришь на меня, будто не узнаешь! Ты ведь даже не представляешь, как же долго я ждала этого дня! — усмехнулась Мелани и облизала губы, будто они пересохли. — Не представляешь, как же мне осточертело строить из себя заботливую старшую сестру. Я уже думала — не выдержу однажды и удавлю тебя как-нибудь ночью подушкой. Но каждый раз когда я брала в руки подушку, подходила к твоей кровати и смотрела как ты спишь, то понимала, что это самая легкая смерть для тебя. А ты ее не заслужила. И я вновь днем улыбалась, не показывая того как же сильно я тебя ненавижу! Все эти годы я задыхалась от ненависти к тебе. К такой правильной, сострадательной и идеальной Лауре. Когда все сочувствовали твоему горю, я упивалась от радости, наблюдая за твоими страданиями и слезами!

Мелани практически выплевывала слова. Ее лицо исказила судорога. Выглядела она и впрямь безумной. Но вот, хмыкнула я, не зря она мне сразу не понравилась. Ну хоть в ком-то я не ошиблась. Впрочем, безумие Мелани нам сейчас не поможет. Хотя подобная ненависть к кузине и выглядела странно. Ведь я лично наблюдала картину того, как Лаура пеклась о ней и заботилась, относилась к ней как к родственнице, а не как к служанке. Так что не понятно, чем она вызвала столь жгучую неприязнь.

— Мел...

Голос Лауры дрогнул и она замолчала. Вот сейчас она не сумела скрыть потрясения. Этих слов от своей сестры она точно не ожидала услышать. Да чего уж там, их и я не ожидала услышать. Весь этот месяц Мелани крутилась вокруг своей кузины. Она всем своим видом демонстрировала заботу и любовь к ней, как выяснилось, показные. А актриса она великолепная, если за только лет ни разу не выдала того, как на самом деле относится к кузине.

— Я не понимаю… — начала Лаура и осеклась, — что ты говоришь. Ты ведь всегда была рядом, всегда поддерживала меня. Когда не стала Уоррена только ты...

— Я, я, я, — выкрикнула Мелани, брюзжа слюной. После чего утерла ее совсем не аристократически рукавом. Все-таки и ненависть сродни безумию, особенно когда она так кого-то поглощала, подчиняя полностью себе. — Ты всегда только о себе и думала!

— Зачем ты так говоришь? Ты же знаешь, это не так...

— Да? Ты создала образ идеальной леди, жены, хозяйки замка. Заставила всех поверить, что ты заботишься о других. Но все это ложь! Ты всегда, всегда думала только о себе!

— Нет, я...

— Что ты? Вспомни турнир, на котором ты увидела впервые Уоррена. Ну?

— Но я не понимаю, — покачала головой Лаура.

— Конечно не понимаешь. Он сказал, что будет биться за тебя, а ты повязала свою ленту с волос на древко его копья. И ты даже не заметила, что в тот день и на меня обратил внимание один рыцарь. Куда там, ты ведь так была увлечена своими чувствами. А мне было восемнадцать лет, прекрасный возраст, чтобы выйти замуж. Но тебе была нужна компаньонка, а у меня не было приданого, чтобы ответить согласием на предложение Ульрика. Тогда твой отец пообещал мне, что через два года, как только тебе исполнится шестнадцать лет, он даст мне приданое. И Ульрик согласился ждать. Два года! Каждый день я считала дни, ждала когда они пролетят и я стану его женой.

Я помогла Лауре подняться с пола и присесть на стул. Откровения Мелани я слушала вполуха. Таких историй я могла бы рассказать десятки и сотни. Но вот Лаура настолько побледнела, что я за нее испугалась. Все же у каждого была определенная мера того, что мог вынести человек. А на Лауру в последнее время и впрямь слишком многое обрушилось.

— А через два года, когда тебе исполнилось шестнадцать лет и ты сочеталась браком с Уорреном, я была счастлива, упаковывая вещи, понимая, что вот оно — осуществление всего о чем я только мечтала. Да и мне не так уж и много было надо для счастья. Собственный дом, где я могла бы стать хозяйкой. А главное я мечтала о том, чтобы Ульрик был бы рядом. Мечтала о наших детях, которые унаследуют его рыже-каштановые волосы, его глаза... Я была в шаге от всего этого. Но когда твой отец спросил тебя на твоей свадьбе, чего ты желаешь, ты сказала, что не желаешь расставаться со мной. Желаешь, чтобы я и дальше была твоей компаньонкой, отправившись с тобой в этот холодный и мерзкий замок! И моя жизнь разрушилась! Ведь кем была я? Всего лишь компаньонкой, дальней бедной родственницей, которая была обязана шить тебе платье, заплетать косы, развлекать беседой и утешать в горе! И хоть ты звала меня кузиной, но я всегда была для тебя только служанкой, которой ты одной фразой разрушила жизнь!

— Но я не знала, — Лаура покачала головой. — Я не знала...

— Да, ты не знала! Не знала, что родители Ульрика не разрешили ему жениться на мне, когда твой отец наотрез отказался от своего обещания. И тогда он отправился на войну, чтобы обеспечить нас... И когда я оплакивала его, получив известие о его смерти, ты светилась счастьем, ведь твой Уоррен так любил тебя. И я должна была выслушивать часами о твоей любви, о том, как ты счастлива и любима, в то время как я потеряла все!

Да, подумала я. И все же мне было даже жаль эту Мелани. Нет, я могла ее конечно и осудить. Но хоть служители Великих Отцов и пытались изменить отношение к женщине, но пока они были только вначале пути. И по закону, те же мужья отвечали перед законом, если только забивали жену насмерть, а вот за каждодневные издевательства и избиения они не несли кару. По крайне мере, в этой жизни. Жрецы утверждали, что после смерти с них спросят и за это. Но искалеченным женщинам вряд ли было легче от осознания, что их мучители при жизни оставались безнаказанными.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А ненависть — она способна была испепелить даже самый яркий свет и добро. Вот ненависть и опалила душу Мелани. Скорее всего, именно опалила, а не сожгла дотла, ведь она не взирая на все свои слова и эту ненависть, все-таки не удушила Лауру подушкой. А вполне могла. Причем, ее вину, не факт что доказали бы. Хоть Лаура и была молодой, но и в таком возрасте имели место быть случайные смерти.

Впрочем, судя по лицу Лауры она сейчас не думала о том, как близко находилась все эти годы к смерти. Считай, в шаге от нее. А может, она и не поверила в слова кузины до конца.

— Я… — было начала она и сразу же осеклась, кажется, даже боясь произнести это я, — прости меня, — повинилась она.

Теперь и я непонимающе посмотрела на Лауру. С чего это она извинялась? Ведь ее вины в том, что этот Ульрик сразу не забрал Мелани и не женился на ней, не было. А на войне, что же, все воины, мечтающие заработать состояние своим мечом, понимали, многие вернуться на щите, если конечно они ни нашли свою смерть на чужбине, ведь тогда их тела именно там и предавали земле.

— Поздно! — Мелани вновь расхохоталась. — Ты опоздала со своими извинениями на несколько лет. Тем более, что я уже отомстила тебе за все! Так что мы квиты.

А вот это уже намного интереснее, подумала я. Если она не забрала жизнь Лауры, то как она тогда отомстила ей?

— Что ты имеешь в виду? — вопрос задала я, так как сама Лаура молчала. Как подозревала я, просто страшась задать этот вопрос вслух. — Как ты отомстила?

Мелани удивленно взглянула на меня, будто только заметила мое нахождение в комнате. Она улыбнулась и посмотрела мне прямо в глаза, с каким-то наслаждением отвечая на мой вопрос.

— Лаура так хотела ребенка, но шли годы, а она никак не могла понести...