Бахир Сурайя

Глава 13.1. Верность

Выбери себе спутника до того, как выйдешь в путь.

арабская пословица

Мааб скрывал засеянное хлопком поле и финиковый сад в тени красноватых скал, прятал колодцы в зелёных зарослях и маскировал саманные постройки под случайные столпы. Чужакам оазис не обрадовался, но мы пришли с караваном, и нам нехотя открыли городские ворота.

Верблюдов тотчас же окружили галдящие босоногие мальчишки, загорелые до черноты торговцы водой и вездесущие попрошайки. Караванщики прошествовали мимо них воплощением несбыточной мечты о путешествиях и далеких странах. Камаль брезгливо подобрал ноги и вскинул подбородок, как никогда напомнив принца в изгнании. Я же позволила уставшему молоху самому выбирать темп и потому плелась позади всех, расслабленно придерживая поводья. Бахит понуро шел рядом, придерживаясь за стремя: подарок пасынка и впрямь преизрядно аукнулся наутро, и переход до оазиса дался невольнику нелегко.

Караван остановился на базарной площади перед большим двухэтажным домом из рыжеватого саманного кирпича. С плоской кровли с любопытством выглянула молодая женщина, с ног до головы укутанная в плотное темное покрывало, и тут же с громким возгласом скрылась внутри.

Не прошло и минуты, как из дома вышел седой полноватый мужчина в сопровождении двух слуг. Зияд-ага немедленно спешился и согнулся в поклоне, и его примеру тотчас последовали все караванщики, а рабы, не рискуя искушать судьбу, вовсе дружно повалились на колени.

Камаль не шелохнулся, и я, посомневавшись, тоже не стала слезать с молоха. Бахит крепче стиснул пальцы на стремени и остался стоять с прямой спиной.

- Поприветствуйте славного господина Икрама Нумейра, тайфу Мааба! — гулко потребовал один из слуг из-за спины хозяина дома, едва заметив его недовольный прищур.

Зияд-ага послушно забормотал положенные слова витиеватого приветствия, но слуга, как выяснилось, обращался вовсе не к нему.

А Камаль дождался, когда же красноречие караван-баши иссякнет, негромко произнес:

- Приветствую тебя от имени царицы Мансуры, Икрам-тайфа, — и легко коснулся точки между бровей, прежде чем опустить руку. — Мое имя Камаль-бей, и я прошу твоего дозволения отдохнуть в тени Мааба.

С моей точки зрения, все прозвучало вполне пристойно. Но, судя по тому, как напрягся рядом со мной Бахит и побледнел Икрам-тайфа, Камаль сделал что-то не то. Сам он, впрочем, не раскаивался ни секунды — а градоправитель предсказуемо не рискнул перечить арсанийскому магу. На фоне появления Камаля мое прибытие прошло незамеченным: тайфа только скользнул взглядом по молоху и тут же отвел глаза, едва поняв, что в седле сидит женщина.

А Бахит в его рабском ошейнике местными и вовсе воспринимался как безмолвный предмет обстановки, и это бывшего мужа царицы явно злило, но он благоразумно не высовывался. В тот момент я была этому несказанно рада, потому как больше всего на свете мне хотелось упасть лицом в арык и проваляться в воде до ночи.

Разумеется, о такой роскоши не могло быть и речи. Но Камаль, похоже, сошел здесь за почетного гостя: один из слуг, повинуясь жесту тайфы Мааба, метнулся куда-то через площадь и через пару минут уже стоял перед принцем, раболепно согнув спину, и предлагал проводить до гостевого дома, где дорогого друга ждет холодный шербет и самые сладкие финики.

Меня подчеркнуто не замечали и даже не рисковали особо рассматривать, из чего я заключила, что меня посчитали наложницей Камаля. Но теперь эта мысль не вызывала ничего, кроме горькой усмешки, и исправлять чужую ошибку я не стала — молча развернула молоха и проследовала за Камалем, милостиво снизошедшим до гостеприимства тайфы.

Для арсанийского принца в оазисе расстарались: ему действительно выделили целый дом — добротную одноэтажную постройку в самом сердце ксара, с выходом на плоскую огороженную кровлю и цветущим розовым олеандром у дверной арки. Похоже, здесь жили, но ради высокого гостя освободили дом — и, должно быть, молились, чтобы это оказалось временно.

Но Камаль не собирался успокаивать хозяев и раздавать обещания. Его, как и меня, больше всего привлек обещанный шербет — но по арсанийской традиции он снизошел до него только тогда, когда нас оставили одних: при посторонних принц не показывал лица.

С недавних пор я тоже относилась к чужакам, но шербет оказался сильнее обиды.

- Переночуем здесь? — спросила я, усаживаясь на плетеный ковер перед дастарханом и с нескрываемым облегчением вытягивая ноги.

Камаль оторвался от наполовину опустевшего стакана, выразительно выгнул бровь и огляделся. Дом оказался слишком мал, чтобы его можно было разделить на полноценную мужскую и женскую половины, и условную границу обозначала только занавесь из некрашеного полотна — а я, кажется, уселась совершенно не там, где следовало. Но смущаться по этому поводу у меня не осталось сил, и вместо того, чтобы исправить свою оплошность, я только махнула рукой Бахиту и вручила ему еще один стакан: невольник нуждался в нем куда больше, чем мы сами.

Камаль понял, что пронять меня не удастся, и недовольно поморщился.

- Да. Выдвинемся перед рассветом.

Я удовлетворенно кивнула, утащила из миски горсть фиников и попыталась аккуратно сформулировать волновавший меня вопрос:

- Мне показалось, Икрам-тайфа был не слишком… — договорить я не успела.

Бахит в рекордные сроки расправился со стаканом шербета и немедленно вставил:

- Ты не имеешь права говорить от имени Мансуры!

- А ты не имеешь права судить меня, раб, — холодно отозвался принц. — Как и говорить без разрешения в присутствии свободных.

Я смущенно потупилась, но это, кажется, осталось незамеченным.

- Икрам-тайфа как-то раз имел неосторожность рассердить царицу, — пояснил для меня Камаль, оставив Бахита безмолвно краснеть от гнева. — Ссора зашла достаточно далеко, чтобы он понял, когда нужно держать язык за зубами.

Я помассировала пальцами переносицу.

- То есть мы только что запугали тайфу, чтобы он позволил нам заночевать под защитой стен ксара?

Камаль неопределенно пожал плечами и тоже выгреб полную горсть фиников.

- Арсанийцам рады не везде, ас-сайида Мади.

Кажется, я даже догадывалась, почему.