Авгур

Рукопись из конверта. Продолжение

В верхней части донжона есть круглая смотровая площадка. Отсюда открывается замечательный вид на все четыре стороны света. На западе — море, порт с кораблями; на юге — река и каменный город. К северу лежат распаханные поля, за ними — холмы, поросшие лесом. А вот на востоке я вижу нечто такое, к чему никак не могу привыкнуть. Стою, вцепившись в перила, и пытаюсь сообразить, что следует делать дальше…

Тяжелые шаги за спиной. На площадку выходит стражник, держа ладонь на рукояти меча. Бросает на меня внимательный взгляд, но не произносит ни слова. Он знает, кто я; всех, кого надо, уже успели предупредить.

Следом появляется девушка. Она прелестна — невысокая, но изящная; ясные живые глаза и нежная, почти не загорелая кожа. Простое платье без украшений. Вчера я видел ее портрет в одном из парадных залов. Портрет был хорош, но он не мог передать всего очарования юности.

Склоняю голову и почтительно представляюсь. Дочь лорда-наместника кивает и смотрит на меня с любопытством. Ей, насколько я знаю, сейчас пятнадцать. Пройдет еще пара лет, и она станет самой завидной невестой на побережье. Потенциальные женихи уже, наверно, выстраиваются в очередь.

Она держится с врожденным достоинством, но я вижу, что ей немного не по себе. Неудивительно, если вспомнить, что в замке творится какая-то чертовщина. Хорошо еще, что ее подругу, вроде бы, успели спасти.

— Спасибо вам за Энну, — говорит мне юная леди. — Я только что ходила ее проведать. Ей уже лучше — узнала меня и, кажется, была рада…

Разумеется, я тоже навещал пострадавшую. Вчера, когда завесили зеркало, она сразу начала нервничать — озиралась испуганно, словно не могла понять, где находится. Ей дали большую дозу снотворного. Сегодня проснулась совершенно разбитой и не встает с постели. Но, по крайней мере, взгляд стал вполне осмысленным.

— Я рад, что успел помочь.

— Как вы догадались про зеркала?

— Вспомнил похожий случай у нас в архивах.

Дочь наместника неожиданно улыбается:

— Да, Энна теперь идет на поправку, но вот другие дамы проявляют легкое недовольство. Без зеркал остались, это же просто подумать страшно. Признайтесь — я, наверно, ужасно выгляжу?

Я, ничуть не кривя душой, заверяю, что на ее красоте последние события нисколько не отразились. Незатейливый комплимент — но он, похоже, поднимает ей настроение.

— Надо же! Я и не думала, что авгуры могут быть такими галантными.

Невольно улыбаюсь в ответ. Спрашиваю:

— Как же вы нас себе представляли?

— Мне в детстве няня рассказывала, что авгуры — седые грозные старцы. И обязательно с капюшоном!

— Не уверен, что доживу до седин. А капюшон я снял, потому что жарко.

— А где ваши гончие? — жадно спрашивает она. — Можно их посмотреть?

— Мы их с собой не возим. Они приходят на зов.

— Вот как? — моя собеседница оглядывается на стражника и понижает голос. — А можно позвать одну?

— Э-э-э… Видите ли…

— Ну, пожалуйста, пожалуйста! — сейчас она похожа не на знатную госпожу, а на девочку, которая просит куклу.

Смешно, но почему бы и нет? Порадовать ребенка — редкий шанс для человека моей профессии. Обычно приходится заниматься совсем другими вещами.

— Обещайте, что никому не расскажите, — говорю ей тихо.

— Обещаю!

— Хорошо. Смотрите туда, — указав направление, сжимаю свой амулет.

За перилами недалеко от нас начинает дрожать и струиться воздух. Длинная тень, возникшая в этом мареве, стремительно уплотняется. Зубастая пасть раскрывается, таращится оранжевый глаз.

Девушка охает и вцепляется мне в рукав, но смотрит во все глаза — не столько с испугом, сколько с восторгом. Морок висит примерно на уровне наших ног; из глубины площадки его не видно, поэтому стражник не реагирует.

Я слежу за гончей. За миг до того, как она окончательно проявляется, я закрываю вход, и марево исчезает. Дочь лорда-наместника переводит дыхание. Поднимает на меня взгляд:

— А где… откуда они приходят?

— Я не знаю, есть ли у них постоянный дом. Пространство и время для них ничего не значат. Они могут появиться в любом месте в любой момент. Живут одновременно в настоящем, прошлом и будущем. Без них предсказания невозможны.

— Как интересно! А вы можете мне что-нибудь предсказать?

И опять я не в силах сдержать улыбку.

— Прозрения обычно касаются не отдельных людей, а достаточно больших территорий. Или даже всей империи в целом. Чем больше охват, тем сложнее подготовительный ритуал. Впрочем, чтобы сделать пророчество два вас лично, обряд мне совершенно не требуется…

— Правда?

— Чистая правда. Я и так знаю — когда придет время, вы встретите того, кто полюбит вас всей душой. Выйдете замуж и сделаете его самым счастливым человеком на свете.

Она грозит мне пальчиком и смеется:

— Это не пророчество! Признайтесь, вы только что все придумали?

— Придумал, — сознаюсь я. — Но я уверен, что так и будет. Любой лорд или даже принц мечтает о такой невесте, как вы.

Она краснеет и хочет спросить еще что-то, но бой часов прерывает наш разговор.

— Ой, мне пора, — говорит моя собеседница. — Мы с вами еще увидимся? Вы мне расскажете про гончих? И про предвидения? Мне так интересно, честное слово!

— Почту за честь, — склоняю голову.

Девушка машет мне рукой и уходит вместе со стражником. Я благодарен ей; она позволила мне отвлечься от мрачных мыслей. Но теперь пора возвращаться к своим проблемам.

Я снова смотрю на восток — туда, где за лесом торчит огромная спиральная башня. Еще вчера ее не было — она появилась ночью. Проросла в том месте, где я бросил на землю шарик.

Да, главный храм авгуров может менять свое место расположения, хоть и происходит это не чаще, чем раз в столетие. Он возникает там, где ткань судьбы вот-вот разорвется.

Вчера я надеялся, что ошибся. Но башня здесь — а, значит, медлить больше нельзя. Хорошо, что никто ее не видит, кроме меня. Иначе бы, наверно, началась паника.

Впрочем, один плюс во всем этом тоже есть. Обряд в главном храме провести значительно проще. И, пожалуй, именно этим я должен сейчас заняться.

Спускаюсь вниз, беру скакуна и покидаю замок. Погода наладилась — небо чистое, солнце печет макушку. Дорога, раскисшая после вчерашнего ливня, уже подсохла. Отдохнувший за ночь скакун бодро бежит вперед. Я же, ради разнообразия, пытаюсь логически размышлять.

Итак, из замка пропали несколько женщин. А в городе, как выяснилось, орудуют черноликие. Напрашивается вывод, что эти два факта связаны. Собственно, я в этом не сомневаюсь. Но меня кое-что смущает. Черноликие не любят артефакты вроде зеркал — предпочитают личный контакт. А союзников, умеющих изготавливать подобные вещи, у них не бывает в принципе — черноликие слишком горды для этого. Они уверены, что справятся сами. Во всяком случае, так было до сих пор. Неужели что-то переменилось, и они сумели обуздать свою спесь? Тогда это действительно страшно. И опасность так велика, что здесь появился храм.

А ведь люди из Тихой Гильдии тоже прибыли сюда не случайно. И одну черноликую изловили, когда она собиралась встретиться с кем-то. Может быть, с тем самым союзником, который делает для них зеркала. Но тут вмешался я и освободил пленницу. То есть сделал то, что прямо противоречит моей задаче. Но при этом я до сих пор уверен, что действовал вчера правильно. Ум за разум заходит от этих противоречий. Ладно, сейчас я выпущу гончих, и они помогут мне во всем разобраться.

Я подгоняю скакуна, и он несет меня к башне, которая белеет, словно скелет, и достает вершиной до неба…

…Обратно еду, не торопясь. Гончие получили задание и вернутся с вестями завтра. Я раньше часто задумывался над тем, почему они не возвращаются сразу, — ведь время для них, по сути, не существует. Но с возрастом перестал ломать голову и просто принимаю это как данность.

Подъехав к развилке, вдруг вижу оранжевый огонек. При солнечном свете он почти не заметен, однако сомнений нет — я опять получаю знак. Надеюсь, на этот раз обойдется без разрезанных глоток. Этого мне хватило вчера.

Огонек ведет меня по дороге в город — снова к главным воротам. Въезжаю на мощеную улицу. Здесь сегодня не протолкнуться. Крестьяне, ремесленники, торговцы. Ругань, смех, разноязыкий галдеж. Огибаю телегу с рыбой — чешуя сверкает на солнце. Навстречу катит карета, запряженная тремя скакунами. Кучер в золоченой ливрее раздулся от важности, словно везет, как минимум, наследника трона. Прижимаюсь к стене, освобождая проезд.

Оранжевый светлячок приводит меня в богатый квартал. Народу здесь мало, дорога почти свободна. Аристократ лениво едет верхом навстречу. Киваем друг другу сдержанно, а наши скакуны презрительно фыркают, обменявшись взглядами. Огонек угасает у ворот большого особняка.

Фруктовые деревья цветут за витой оградой. Гляжу сквозь прутья решетки — кажется, во дворе никого. Ни садовника, ни прочей прислуги. Дом как будто вымер, ставни закрыты. Послеобеденный отдых? Может быть, конечно, и так…

Ограда высокая, но при этом без шипов наверху. Перелезть, если надо, будет нетрудно. Воров хозяева не боятся — ночью, наверно, выпускают лунных волков во двор. Но это ночью, а сейчас волки спят. В конце концов, не полезут же воры средь бела дня?

Пожалуй, действительно не полезут — они же не дураки. А вот насчет некоторых авгуров я не уверен…

Быстро оглядываюсь вокруг. Аристократ, который только что со мной разминулся, скрывается за углом. Две дамы с зонтиками чинно идут по улице, но не ко мне, а в другую сторону. Больше я никого не вижу, но чувствую чей-то взгляд — кажется, из дома напротив. Ладно, пусть посмотрят, не жалко. Отъезжаю от ворот, словно ошибся адресом и теперь собираюсь продолжить путь. Небрежно достаю флягу, делаю пару больших глотков. Чувствую, как любопытный взгляд исчезает. Ну, и что скажет моя хваленая интуиция? Еще немного выждать. Секунда, другая…

Время!

Скакун одним прыжком добирается до ограды. Встаю ногами ему на спину и, подтянувшись, перелезаю через решетку. Спрыгиваю во двор. Скакун уходит, чтобы не привлекать внимания. Когда надо будет — вернется, я позову.

Подхожу к парадной двери. Дергаю — она заперта. Открыть — не проблема, но не хочется здесь возиться. Кто-нибудь может случайно заметить с улицы. Огибаю дом, подкрадываюсь к черному ходу. Здесь тоже закрыто, но замок довольно простой. Достаю ключ-отмычку. Что поделать, авгуры — не безгрешные старцы, как это представляется юным девушкам…

В доме тихо, но он не заброшен, это сразу понятно. Все очень чисто, ни малейших признаков пыли. На слугах здесь явно не экономят, но сегодня им, как видно, предоставили выходной. На первом этаже я никого не встретил. Ладно, что на втором?

Осторожно поднимаюсь по лестнице. Слышу неясные голоса. Ага, похоже, не зря зашел. Рискну предположить — хозяева отослали прислугу, чтобы в тишине заняться чем-нибудь интересным. Чем конкретно — сейчас узнаем.

Подхожу к двери, за которой что-то бубнят. Чувствуя себя актером из водевиля, наклоняюсь к замочной скважине.

Ого, да тут есть, на что посмотреть. В комнате собрались знатные дамы, пять… нет, шесть человек. Замысловатые прически, пышные платья. Поскольку ставни закрыты, горит светильник. Тоже, естественно, не дешевый, с алхимическим камнем. Дамы расселись на креслах и мягких стульях — но не в кружок, а, скорее, как студенты на лекции. Все глядят в одну сторону. Что они там увидели, я не знаю — обзор через скважину, к сожалению, не идеален.

Одна из дам поправляет прическу, словно смотрится в зеркало.

Меня прошибает холодный пот.

Зеркало!

Первое побуждение — выбить дверь, но мне удается себя сдержать. Сейчас мне представляется шанс узнать, как действуют проклятые артефакты. И я, как ни цинично это звучит, не собираюсь упускать такую возможность. Этих куриц, конечно, жалко, но что поделать…

— Все готовы? — спрашивает одна из присутствующих — наверно, хозяйка дома.

Ее подруги кивают и переглядываются. Похоже, им страшновато. Хозяйка подходит к лампе и гасит свет. Комната погружается в темноту. С минуту все сидят тихо, потом кто-то испуганно ахает.

На лица женщин ложатся бледные лиловые отсветы.

Они смотрят, не отрываясь, глаза у всех широко раскрыты. Мерцание усиливается. Все это, действительно, выглядит жутковато — словно покойники собрались перед камином, где разгорается мертвое холодное пламя.

Повинуясь внезапному импульсу, я крепко зажмуриваю глаза, но даже свозь веки чувствую ярчайшую вспышку. Выждав пару мгновений, снова приникаю к замочной скважине. В комнате — ни души, сиротливо стоят пустые кресла и стулья.

Резко выпрямляюсь и бью ногой в дверь. Хлипкий замок вылетает с жалобным хрустом. Врываюсь в комнату. Лиловые блики на поверхности зеркала затухают. Подействует ли на меня эта сила? Надо рискнуть.

Хватаю свой амулет, сжимаю его в ладони. Сажусь перед своим отражением. Всматриваюсь до боли в глазах. И, наконец, замечаю, как в зазеркалье начинает что-то происходить. Изображение расплывается, словно дождь смывает свежие краски на полотне. И через полминуты я смотрю уже в совершенно другую комнату, а напротив сидит знакомая женщина с темными волосами.

Черноликая.

Подтверждаются мои худшие опасения.

Думай, думай, авгур! Решайся…

Она тоже видит меня и, похоже, удивлена не меньше:

— Ты? Как ты там оказался?

— Решил проведать, — стараюсь, чтобы мой голос звучал небрежно, — соскучился со вчерашнего дня.

Ее глаза сужаются, и я всерьез опасаюсь, что она сейчас зашипит как кошка и прямо сквозь зеркало схватит меня за горло. Но, похоже, таких высот они еще не достигли. Что ж, и на том спасибо…

— Значит, соскучился? — она уже улыбается. Поняла, что правила изменились, но все равно готова играть. Такой уж характер. — Ну, что же, можешь заехать в гости.

— С удовольствием, — говорю светским тоном. — Адрес подскажешь?

Она называет улицу и даже объясняет, как туда ехать. Оказывается, это недалеко. Еще один особняк в квартале для местной знати. Да, черноликие умеют устраиваться с комфортом.

Выхожу через черный ход в переулок. Зову скакуна особым сигналом. Зверь прибегает, довольно скалясь. От него почему-то воняет рыбой, а на морде блестят чешуйки. Не знаю, чем он занимался в последние пятнадцать минут, но это время явно не пропало для него даром. Скакуны — неприхотливые твари. Строго говоря, их вообще можно не кормить — просто отпусти на ночь, и они найдут себе пищу. Проблема в том, что питаются они не травой, а, желательно, свежим мясом. Ну, и рыбой тоже не брезгуют. Поэтому выпускать их запрещено. Но меня это сейчас не волнует.

Подъезжаю к нужному дому. Ворота открывает слуга. Моя знакомая ждет меня на пороге. Конечно, знатной даме не положено проявлять нетерпение. Она должна сидеть в гостиной и ждать, пока посетителя к ней проводят. Но черноликие плевать хотели на этикет — соблюдают его только в том случае, если это сулит им выгоду.

Одета она в том же стиле, что и вчера. Штаны, сапоги — наверно, платья не любит. Или не хочет путаться в юбках, когда в следующий раз придется от кого-нибудь убегать или, наоборот, за кем-нибудь гнаться…

— Таинственный спаситель, добро пожаловать! — она улыбается хищно, не хуже моего скакуна. Любой другой на моем месте подумал бы десять раз, прежде чем входить в ее логово. Но я плыву по течению, надеясь, что меня не затянет в омут. Почему-то мне кажется, что по-другому сейчас нельзя.

Мы проходим в гостиную. Там я вижу молодого человека с горящим взором, бледной кожей и длинными темными волосами. Темно-синий камзол расшит серебром. Сразу видно — аристократ до мозга костей. Он нервно ходит из угла в угол. Впивается в меня взглядом и хватается за рукоятку меча.

— Кто это, миледи? — спрашивает сквозь зубы. Будь я тоже аристократ, почувствовал бы себя оскорбленным.

— Ах, барон, — говорит черноликая чарующим голосом, — умоляю вас, успокойтесь. Этот господин привез мне срочные вести. Нам с ним нужно поговорить, это не займет много времени. Сугубо деловой разговор, вам совершенно не о чем волноваться. Верьте мне, мой рыцарь, и не ревнуйте. Я не хочу, чтобы мужчины ссорились в этом доме…

Врет, конечно. На самом деле, она бы с радостью посмотрела, как два идиота машут из-за нее клинками. Но я ей такого удовольствия не доставлю.

Аристократ, пылая от злости, смотрит мне в спину, когда мы с черноликой покидаем гостиную. Она ведет меня по широкому коридору, отпирает дальнюю дверь и делает приглашающий жест. Помещение похоже на кабинет, но при этом не лишено уюта. Имеются глубокие кресла, а на полу лежит толстая звериная шкура. В углу — довольно большое зеркало, а перед ним туалетный столик. Что-то привлекает мое внимание, но я не сразу понимаю, в чем дело. Если взглянуть под определенным углом, то на поверхности зеркала виден сложный узор. Это не краска, а словно бы вышивка — хотя, какая может быть вышивка на стекле?

— Это оно? — спрашиваю у дамы.

— Оно самое, — с ухмылкой отвечает она. — Итак, я удовлетворила твое любопытство? Может быть, теперь, наконец, расскажешь, кто ты такой?

Черноликие отнюдь не глупы, и рано или поздно все выяснят. К тому же, моя пресловутая интуиция говорит мне, что надо идти ва-банк. Сыграть в игру, которая так нравится этим бессовестным интриганкам.

— Я авгур.

Она смотрит на меня недоверчиво:

— Насколько я помню, авгуры всегда относились к нам, мягко говоря, без симпатии. Неужели что-то переменилось?

— А я и не утверждал, что вдруг воспылал любовью. Мой долг — разобраться, чего от вас ожидать.

— Вот как? — она выгибает бровь. — Значит, это долг заставил тебя зарезать ищеек? Ну, что ж, если авгуры так понимают свою задачу, мы ничего не имеем против.

— Давай не будем играть словами. Кстати, ты мне так и не сказала тогда, кого искала на постоялом дворе.

— Какая разница? — пожимает она плечами. — Получила записку от одного человека. Надо, мол, срочно встретиться. Я еще удивилась — почему вдруг в этом свинарнике? Приехала, а дальше — сам видел.

— Ладно, уже не важно. Есть более насущный вопрос. Зачем вы крадете женщин из замка?

— Крадем?

— Хорошо, скажем так — зачем вам нужно, чтобы они исчезали?

— А почему я должна тебе отвечать?

— Хотя бы из благодарности за спасение.

— Я не просила меня спасать! И без тебя бы справилась.

— Да, конечно. Кляп во рту и мешок — это была военная хитрость, чтобы ввести противника в заблуждение. Я просто не сообразил, извини.

К моему удивлению, она смеется. Потом говорит:

— Авгуры шутят? Ну, надо же. Похоже, за четверть века, что я спала, мир действительно стал другим.

— Я рад, что тебе понравилось.

Она шагает ко мне:

— Хорошо, ты узнаешь то, что хотел. Бедная невинная девушка расскажет, как на духу. Но ждет за это награду. Ты ведь помнишь — мы с тобой не закончили?..

И она впивается в мои губы — как тогда, на постоялом дворе.

Секунды густеют, как горький мед.

— Авгур… — черноликая отступает на шаг и смотрит на меня пристально. — Да, такого со мной еще не случалось…

Она сбрасывает тонкую кружевную рубашку. Я не в силах отвести взгляд от ее высокой груди, которая словно игнорирует закон тяготения. Мы сходимся снова, как два корабля, готовые взять друг друга на абордаж.

Колышутся ветви яблони за окном.

Горячий воздух.

Мягкая звериная шкура.

Вопросы после…

— …И все же — зачем исчезают люди?

Она усмехается:

— Эти клуши? Невелика потеря.

— Не уходи от ответа. Что вы здесь затеваете?

Солнечный луч, прорвавшись сквозь густую листву, наискосок ложится на стену.

— Мы ищем тех, кто нам подойдет, — говорит она. — Тех, кто способен выйти из стада. Кому можно доверить кнут.

— Подбираете соратниц?

— Да, подбираем. Распознать бывает довольно трудно. Надо долго смотреть в глаза. Лучше, конечно, при личной встрече, но сейчас вот решили попробовать по-другому.

— Через это? — киваю на туалетный столик в углу.

— Да, через это. Рунное зеркало.

— Ну, и как, получается?

— Пока не очень, сам видел. Если не рассчитать, то люди просто сгорают. А если воздействовать постепенно — как будто впадают в спячку.

— Так, может, хватит с ним баловаться?

Она хохочет.

— Ишь, какой хитрый! Нет, авгур, мы найдем ему применение. Была тут у меня одна мысль… — черноликая подмигивает мне заговорщицки. — Сейчас я могу отсюда соединиться с любым обычным зеркалом в городе. Но только с одним. А вот если б сразу со всеми? Представляешь, сгорят все жители! Или станут вдруг как сонные мухи. И делай с ними, что хочешь…

Я сначала пугаюсь, но потом понимаю, что она меня просто дразнит.

— Не выйдет, — отвечаю я лениво. — Во-первых, сгорят не все, а только те, что в этот момент окажутся перед зеркалом. А во-вторых, сама ты свой артефакт настроить не сможешь. Откуда он у тебя вообще?

— Был один сумасшедший. Сделал и помер.

— Вот так вот, ни с того, ни с сего?

— Люди иногда умирают.

— Глубокая мысль, — соглашаюсь я. — Меня, если честно, удивляет другое. Почему вдруг вы, черноликие, начали доверять артефактам? Ведь раньше такого не было.

— Во-первых, — сообщает она, копируя мою интонацию, — данный артефакт — особого рода. Что может быть приятнее для красавицы, чем лишний раз посмотреться в зеркало? Я ведь красивая, ты согласен?

— Безусловно, — соглашаюсь, ведя рукой по ее бедру.

— А во-вторых, — говорит она, — времена меняются. И мы тоже стали другими.

Черноликая уже не смеется. Приподнявшись на локте, она заглядывает мне прямо в глаза, и вот теперь мне по-настоящему страшно…

…Я возвращаюсь в замок, и мысли мои скачут как блохи. Я перестал понимать мотивы своих поступков. Почему я не разбил проклятое зеркало? Исчезновения бы закончились. Но я этого не сделал. И не собираюсь никому говорить, где находится логово черноликих. На чьей ты вообще стороне, авгур?..

Да, в замке я принял меры, и оттуда уже никто не исчезнет. Но ведь, как я сегодня узнал, жертвы появились и в городе. Шесть аристократок сгорели, потому что черноликая немного перестаралась. И ведь владелица артефакта не успокоится. Уже сейчас в очередном богатом особняке кто-то наверняка сидит, уставившись в зеркало затуманенным взглядом.

Тут, кстати, возможны дополнительные проблемы. У многих раззолоченных куриц глаза пустые без всякого колдовства. Как выяснить — они от природы сонные куклы или под воздействием артефакта?

Так, секунду. Кажется, в архивах что-то об этом было. Значит, рунное зеркало порождает мертвый огонь. И тот, исходя из алхимических свойств, не может сосуществовать с живым пламенем.

Это надо проверить.

Во дворе замка я слезаю со скакуна и сразу отправляюсь в подвал. Там вместо дорогих ламп горят обычные факелы. Я снимаю один из них со стены и быстро иду наверх.