Астрономы идут

Глава 8 Магистр Захарий

Власть не всегда сладка, особенно, когда от главного лица ждут важного решения, а он вдруг понимает, что не способен на решительный поступок. Магистр Ордена хранителей универсального телескопа, являющийся по завету Иеронима и настоятелем Монастыря, пребывал в полнейшей растерянности. Ничего удивительного в этом не было. До сих пор ему еще не приходилось выслушивать донесения о возможном вторжении неприятеля.

«Неужели обстоятельства заставят меня стать первым магистром, который будет вести боевые действия против Замка»? — подумал он с горечью.

Воевать ему не хотелось. Вовсе не потому, что он не смог бы организовать грамотную оборону, или не верил в то, что Монастырь должен отстоять независимость. Нет. Но он понимал, что никому ненужная война, вне всяких сомнений, уничтожит завещанный святым Иерономом порядок вещей. Давно говорили, что рано или поздно это случится, но Захарию не хотелось становиться магистром, с именем которого свяжут это абсолютно бессмысленное кровопролитие. Разорения Монастыря — вот что он хотел предотвратить. Но как этого добиться — не понимал.

Ударили в колокол. Магистр Захарий поморщился. С этими ужасными треволнениями он едва не пропустил ежедневную службу. Впрочем, монахи, которым было положено сопровождать его в ежедневном таинстве, уже поджидали в приемной.

Магистр накинул на плечи мантию и с надеждой направился на смотровую площадку. Он не сомневался, что молитва и положенное ему по сану пятиминутное наблюдение за небом в монастырский телескоп вернут душевное равновесие и помогут найти верное решение. Было уже темно. Монах, идущий впереди процессии, держал в руке факел. Неровный мерцающий свет вырывал из темноты каменные ступеньки лестницы. Магистр чувствовал, как душа наполняется привычным волнением, природу которого он так до сих пор и не смог понять до конца. Не научился относиться спокойно к обязательным наблюдениям.

Пятьдесят шесть ступенек… Всего пятьдесят шесть…

И вот магистр на площадке. Монахи быстро и умело подготовили телескоп к наблюдениям, после чего факел был потушен.

Наступило время традиционной молитвы. Магистр подошел к краю наблюдательной площадки и, воздев руки к звездам, произнес слова, завещанные еще самим святым Иеронимом:

— О, долгожданные небесные покровители, примите наше приветствие. Наши сердца открыты, в них нет злобы или тайных намерений. Вы можете видеть чистоту наших дел и помыслов. Все свои жалкие силы мы направляем на службу вам! Прежние люди знали о Божьем промысле. Но лучше других мы чувствуем, что есть план относительно каждого человека. Клянемся, мы сделаем все зависящее от нас, чтобы с честью исполнить этот план! Но нам нужна ваша бескорыстная помощь. Слабы мы и сиры, лишенные вашей заботы! Так помогите нуждающимся! Поддержите страждущих! Дайте смысл жизни колеблющимся! И мы с удесятеренными силами займемся угодными вам делами! Аминь!

Магистр Захарий замолчал и застыл на месте, опустив руки, словно ожидая немедленного ответа с небес: то ли поощрительного возгласа, то ли грубой брани… Но нет, ответом ему была тишина. И это было правильно, потому что не готовы еще люди получить небесный дар. Магистр с восторгом и благодарностью посмотрел на сверкающие в вышине безмолвные звезды. Они и прежде давали силы для борьбы и жизни. Вот и сейчас вернули пошатнувшееся душевное равновесие. Позволили надеяться на лучшее будущее, за которое совсем скоро придется сражаться.

Магистр медленно подошел к телескопу и, еще раз тихо прошептав призывную молитву, с подобающей случаю покорностью, которую терпеливо вырабатывал долгие годы, заглянул в окуляр. У него немедленно захватило дух от открывшейся перед глазами картины. Там, где только что была видна одна звезда, он мог теперь наблюдать десятки ничуть не менее прекрасных и ослепительных. Они казались холодными и отстраненными, но магистр знал, что это совсем не так. Душа его чувствовала заботу и заинтересованность, исходящие от них. Даже короткого времени за телескопом хватило, чтобы поверить в правоту святого Иеронима. Если поступать разумно, соблюдать устоявшийся порядок, Обещание обязательно исполнится, и покровители принесут счастье в Мир святого Иеронима.

Время обязательного наблюдения подошло к концу. Магистр Захарий еще раз пристально всмотрелся в участок звездного неба, приближенный мощной оптикой. Каждый раз, поднимаясь по лестнице на смотровую площадку, он надеялся, что ему, наконец, повезет, и он первым увидит прибывающих покровителей. Но пока время для встречи не настало…

— Нам надо сделать еще очень и очень многое, чтобы дождаться небесной помощи! Но все в наших руках. Надо стараться! — сказал он, отходя от телескопа.

Монах тотчас зажег факел, и процессия медленно и торжественно отправилась в обратный путь.

Магистр Захарий вернулся в свой кабинет. Он устал. Его больше не волновало то, какую роль ему припишут историки в событиях, избежать которых, видимо, уже не удастся. Что тут поделаешь? От судьбы не скроешься. Если на его долю выпадет страшное испытание войной, он обязан принять вызов, решительно отстоять интересы Монастыря, выдержать и победить, чего бы это ему ни стоило. Он был готов сражаться. От одной мысли, что его могут признать трусом, магистр испытывал приступы ярости и с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться.

— Милорд, прибыл член Тайного совета, начальник службы духовной безопасности, высокочтимый д’Иванов, он требует немедленно принять его, — торжественно доложил охранник.

— Пусть войдет, — разрешил магистр.

Было много поводов не любить д’Иванова, скажем за то, что он обладал потрясающей способностью появляться внезапно и бесшумно, как по мановению волшебной палочки, словно порыв северного ветра. Только что его не было, и вот — он уже присутствует… Неприятное умение. Но не катастрофическое. Есть вещи, к которым следует привыкнуть…

— Вы вызвали меня, милорд… Я прибыл.

— Проходите…

В тусклом свете факела лицо д’Иванова показалось магистру вызывающе лживой и наглой маской. Хотелось надеяться, что это всего лишь дурная шутка сумерек, подлая игра света, не более того. У него не было причин усомниться в личной преданности д’Иванова. Можно ли защитить Монастырь от набегов врагов, если не доверять начальнику собственной безопасности?

— Вчера наемники короля Генриха сожгли еще одну деревню, входящую в круг интересов Монастыря. Люди напуганы. Положение за последнюю неделю значительно ухудшилось, — д’Иванов с любопытством посмотрел на магистра, словно хотел удостовериться, что обычный в среде обывателей страх способен покорить даже столь высокопоставленную особу.

На лице магистра не дрогнул ни один мускул. Конечно, он был молод, но умение сдерживать свои эмоции у него было врожденным. Совсем недавно ему исполнилось двадцать шесть лет. Несчастный случай с отцом заставил его возглавить Орден всего в двадцать два года — крайне юный возраст для духовного наставника. Но он был везуч. До сих пор проблемы, если и возникали, то разрешались сами собой. Огромная заслуга в этом принадлежала членам Тайного совета. Прекрасная Айрис, блистательная воительница, бдительный д’Иванов и незаменимый советник Игнатий были очень хороши. Магистр Захарий и без напоминаний знал, что до сих пор справлялся со своими обязанностями во многом благодаря умениям помощников. Ему оставалось только следить за тем, чтобы каждый из них занимался своей работой и не вмешивался в дела других. Пока, с Божьей помощью, это удавалось. Но сейчас, выслушав неприятное донесение д’Иванова, ему пришлось смириться с неизбежностью вооруженного противостояния с Замком, а это означало, что спокойные времена закончились, и начинается эпоха жестоких испытаний.

— Неужели все действительно так плохо? Повторите свой рассказ, вы, наверное, пропустили что-то важное, — приказал магистр, нахмурившись. — У меня остается надежда, что я неправильно вас понял. И угроза нашему благополучию слишком надумана, чтобы обращать на нее внимание.

— Наш Монастырь существует уже двести лет, но никогда прежде наши отношения с Замком не были столь враждебны, — произнес д’Иванов торжественно.

— Разве в этом есть вина Монастыря?

— На этот вопрос существует простой ответ. Само по себе безбедное существование Монастыря, по мнению короля Генриха, есть непростительное прегрешение. Он скрывает свои истинные чувства за пышной риторикой, но цель его предельно ясна. Боюсь, что он окончательно принял решение уничтожить сложившийся за столетия паритет между Замком и Монастырем. Не сомневаюсь, что не пройдет и двух недель, как король Генрих попытается подчинить Монастырь своей воле.

Магистр Захарий нахмурился.

— Печальное известие. Очевидно, что если начнется война, о духовном подвижничестве в Монастыре можно будет забыть. Нам будет не до астрономии. Наблюдения прекратятся. Мы будем бороться и выживать, потеряв надежду встретить покровителей.

— Нам не следует преувеличивать возможности короля Генриха, милорд, — сказал д'Иванов доверительно. — Так что вашу личную безопасность моя служба обеспечит надлежащим образом. Об этом можете не волноваться!

— Разве сейчас речь идет обо мне?

— Ну, не знаю. Мне показалось, что вам будет приятно услышать о моем намерении пролить за вас кровь.

— Вы ошиблись, д’Иванов! Меня волнует только судьба Монастыря!

— К сожалению, я контролирую далеко не все, есть ситуации, которые выходят за рамки моей компетенции, Более того, милорд, мне запрещено ими заниматься, — д’Иванов склонился в почтительном поклоне. — Известно, что обороной Монастыря и прочих подчиненных деревень занимается высокочтимая Айрис. Не сомневаюсь, что у нее уже готов план военной операции. Все мы знаем, как ответственно она относится к своим обязанностям.

— Хорошо. Ступайте.

Мучительное предчувствие неизбежной и жесткой войны после встречи с д'Ивановым только усилилось. Магистр Захарий готов был признать, что совершил ошибку, вызвав его для консультаций первым из членов Тайного совета. Давно известно, что д'Иванов, как никто другой, одним своим видом способен вызвать у любого человека приступы отчаяния и раздражительности, а уж если откроет рот и начнет говорить…

Магистр достал из шкафа комментарии к «Обещанию святого Иеронима» и попытался читать. Однако строчки прыгали перед глазами, а буквы не желали складываться в слова. Ему мешали сосредоточиться мысли о неизбежной войне. Он был близок к отчаянию, что за двадцать шесть лет жизни с ним случалось крайне редко. Никогда прежде противостояние с династией Наблюдателей не грозило Монастырю разрушением и кровью так явно. За двести лет тайного соперничества дело ни разу не доходило до кровопролития. Но сейчас сожжены несколько деревень, виновных перед Замком только в том, что обитатели их с симпатией относились к Монастырю. Неужели хрупкий мир бесповоротно нарушен?

Самое странное и самое ужасное в этой истории было то, что убедительных причин для начала открытой и беспощадной вражды магистр Захарий не видел. Он не понимал, зачем королю Генриху понадобилось нападать на далеких от политики монахов, которым — это не было тайной — не было никакого дела до короля и его попыток государственного строительства. Никто в Монастыре не возражал против того, чтобы светская власть в стране принадлежала Замку. Если бы дело было только в этом, договорились бы обязательно! Но происходило что-то невероятное. Королю Генриху оказалось мало согласия Монастыря — ему явно хотелось добиться полной и безоговорочной покорности. А вот это было невозможно. Неужели Генрих не понимает, что своими неуклюжими действиями уничтожает Мир святого Иеронима? Хрупкое равновесие так легко нарушить.

Теперь следовало познакомиться с мнениями других членов Тайного совета. Магистр вызвал высокочтимого Игнатия.

Он был старше остальных высокочтимых, говорили, что ему уже за сорок. Скорее всего, так оно и было — ведь Игнатий почти не изменился за те четырнадцать лет, когда они увиделись впервые. В те дни будущий магистр был маленьким, испуганным мальчиком, которого отец привел обучаться грамоте и счету, а Игнатий уже тогда был серьезным и мудрым, совсем как сейчас. Может быть, время не властно над вкусившими от знаний прежних людей? Магистр надеялся, что рано или поздно Игнатий поделится и секретом долголетия, и многими другими тайнами, которые собирают в монастырской библиотеке образованные. Нужно только подождать, нетерпеливость в Монастыре не поощрялась, даже если ее проявлял сам магистр.

— Знаете ли вы, высокочтимый Игнатий, о преступных замыслах Замка? — спросил магистр.

— Да, милорд.

— Не понимаю, чего конкретно хочет добиться король Генрих? Почему он вдруг решил нарушить миропорядок, завещанный нашими предками?

Игнатий поморщился.

— Конфликты между Замком и Монастырем случались и раньше. Короли из династии Наблюдателей всегда мечтали контролировать и направлять духовные поиски Монастыря. Надо полагать, что Генрих почему-то решил, что отныне это ему по силам. Мы должны понять, что заставило его изменить мнение и предать закон. Тогда мы с ним справимся.

— Но это же абсурд!

— Нет, надо признать, что задумано неплохо. После того, как Монастырь будет оккупирован, предполагается, что победители разрешат вам, милорд, высказываться по любым вопросам религии и веры абсолютно свободно. Но только один раз. После чего ваши слова будут тщательно записаны и объявлены истиной в последней инстанции. Любые отклонения от ваших формулировок будут сурово пресекаться и беспощадно преследоваться по закону. Даже если вы признаете свои ошибки и передумаете, за эти новые, не включенные в списки, вы будете жестоко наказаны.

— Но с какой целью?

— Король Генрих искренне считает, что строительство государства требует, чтобы каждое его решение было подкреплено цитатами единственно верной религии, не допускающей вольнодумства и отсебятины. Для него это крайне важно. Он поверил в безграничные возможности государственной религии и налоговой службы. По плану вы, милорд, должны будете добровольно отказаться от религии своих предшественников и стать сподвижником короля, подчинив свои помыслы и устремления планам и решениям государственной политики Замка. Потому что застывшие догмы, какими бы умными и богоданными они не казались на первый взгляд — это всего лишь пустая игра в слова, которую будут наполнять нужным смыслом королевские ставленники. Монастырь будет уничтожен. Обсерватория разрушена.

— Какая мрачная картина! Есть ли у нас выход?

— Конечно. Каким бы трудным не казался текущий день, невзгоды обязательно отступят. Об этом так хорошо написано в «Обещании святого Иеронима». Наша вера помогает обрести уверенность в завтрашнем дне даже в самые суровые моменты истории! Черпайте оптимизм из лучшей на свете притчи, милорд. Нашлись люди, которым не нравится наш образ жизни. Разве это что-то меняет? Нам надлежит прилежно заниматься астрономией, копить новые знания, молиться и надеяться на скорое прибытие покровителей. Трудно придумать что-то новое.

— Хорошо сказано, — сказал магистр. Слова Игнатия окончательно привели его в чувство. — Мы достаточно сильны, чтобы дать отпор захватчикам. В своих людей я верю. Но нет ли в предсказаниях Иеронима намека на наше поражение?

— Напротив, милорд, в «Обещании святого Иеронима» утверждается, что постоянный духовный поиск — это наилучшая защита от любых невзгод! Как известно, эти слова святой Иероним повторял чаще других!

— Конечно, я помню притчу наизусть, — задумчиво произнес магистр. — Но может быть, вам известно какое-нибудь другое предсказание?

— Нет. Святой Иероним считал основание Монастыря главным делом своей жизни.

— Двести лет жизнь Монастыря подчинена духовным исканиям и напряженным наблюдениям за небом, — сказал магистр убежденно. — Страшно подумать, что мы пропустим прилетевших покровителей. Пришло время, когда преимущество в умении наблюдать больше, чем когда-либо прежде, определяет безусловное мировое господство. Отсюда и глупая вражда с Замком. Очевидно, что тот, кто первым обнаружит покровителей, получит огромное преимущество перед прочими. Мы должны усилить поиски! Ответьте, Игнатий, справятся ли наши специалисты?

— В этом нет сомнений.

— Рад слышать. Но, насколько я понимаю, настоящего Мастера до сих пор обнаружить не удалось?

— Для этого нужно время. Мирное время. Однако у нас появился достойный кандидат. Из стажера Андрея выйдет толк. Я вам о нем уже докладывал.

— Мне иногда кажется, что предки совершили ошибку, создав Резервацию. Почему они отказались от намерения дать образование каждому желающему?

— К сожалению, это невозможно, милорд, — явно огорченно ответил Игнатий. — Мы не можем обучать всех подряд. Нашей казне это не по карману. Люди должны работать: нужна пища, одежда, жилища… Нет, решение организовать Резервацию, где обучались бы наиболее талантливые дети, было мудрым и единственно верным. Мы должны были выжить. Потом, когда покровители помогут нам, мы собираемся учить всех поголовно, а вот сейчас это слишком накладно и помешает выбрать Мастера… И главное, у нас не хватает учителей.

— Учителей можно подготовить.

— Мы стараемся. Ищем подходящих людей. Это не легко, чтобы учить детей, нужен особый талант.

— От ваших слов мне впервые за последние дни стало легче на душе, — признался магистр. — Мы делаем все от нас зависящее.

— Я рад, милорд!

— У нас появилась надежда! Но меня беспокоит другое: а вдруг самый талантливый парень, который отыщется в Резервации, попадет в Замок?

— Нет-нет, это невозможно, — засмеялся Игнатий. — У советников короля Генриха очень странные критерии отбора. Если в Резервации появится талантливый парень, он обязательно попадет к нам, в Монастырь.

Глава 9 Высокочтимая Айрис

Магистр Захарий проводил высокочтимого Игнатий и стал ожидать третьего, последнего члена Тайного Совета. Высокочтимая Айрис была на четыре года младше него, но уже успела многократно проявить себя жесткой и умелой воительницей. Храбрости Айрис мог позавидовать любой мужчина. Банды расхитителей старались обходить стороной верные Монастырю деревни, поскольку отныне ни один набег или грабеж не оставались без отмщения. Магистр не сомневался, что и король Генрих обязательно получит достойный отпор. Айрис приучила так думать. Магистр видел у нее один существенный недостаток — ее потрясающую сказочную красоту. Эту женщину он тайно любил, это было великим счастьем и источником очень большого разочарования. Правила, введенные святым Иеронимом, запрещали действующим магистрам иметь семью. Захарий не мог ослушаться… Но и победить свое чувство не сумел.

— Разрешите, милорд? — в кабинет вошла Айрис.

Магистр увидел ее и на миг забыл о покровителях, о безопасности Монастыря, о надвигающейся войне, обо всем на свете. Его переполняла любовь к этой женщине. Запрещенная и бесперспективная и потому особенно болезненная. Не удивительно, что он думал не о долге магистра, а о собственном бессилии.

Айрис была готова сражаться, магистр это чувствовал. Значит, она не сомневалась в неизбежности войны.

— Наши дела так плохи? — тихо спросил он.

— Увы, милорд, — твердо сказала Айрис. — Верный нам человек сообщает, что Генрих, король Наблюдателей, принял окончательное решение захватить Монастырь. Его советники считают, что, только упразднив вашу духовную власть, Замок получит абсолютную власть и завершит строительство государства Наблюдателей. Все знают, что объединение земель — давняя навязчивая мечта Генриха, отказаться от которой он, увы, не в состоянии! Кто-то из приближенных внушил ему, что Монастырь — последняя преграда на пути к всевластию. Вот он и решил, что война поможет осуществить его планы.

— Разве мы соперники Генриху?

— Конечно. Наша независимость и самодостаточность вечная угроза его величию. Так он думает. Есть люди, для которых чужое счастье — хуже ножа острого. Но мы не покоримся.

— Абсурд! — не удержался от комментария магистр. — Генрих действительно в последнее время слишком много говорит об укреплении государства, но он лучше других должен понимать, что его мечта о единой власти может исполниться только при условии, что Монастырю будет разрешено свободно развиваться. Нужно объяснить ему, что поддерживать мирное сосуществование с Монастырем выгодно.

— Часто жадность оказывается сильнее разума. А там, где нет разума, царит беззаконие.

— Мы должны договориться с Генрихом!

— Если откажитесь подчиниться грубой силе, король Генрих собирается казнить вас на базарной площади при скоплении народа и возложить сан магистра на более сговорчивого человека. Так говорят его советники, а он привык доверять им.

— Любому человеку, заинтересованному в судьбе Мира святого Иеронима, ясно, что это прямой путь к гибели нашей цивилизации!

— Но король Генрих не обучался в Резервации! — ехидно сказала Айрис. — Лишние раздумья и сомнения ему чужды. Он не способен заглядывать в будущее дальше, чем на две недели.

— Это его не оправдывает!

Магистр поднялся со своего места и нервно прошелся по кабинету. С каждым шагом к нему возвращалась уверенность. Ему навязывают кровавую борьбу, что ж, он готов дать отпор агрессору. Проклятый Генрих пожалеет о своем решении. Магистр мельком взглянул на Айрис и удивился тому, как она спокойна и невозмутима. Одно из двух: либо она не понимает всей опасности положения, а поверить в это очень сложно, либо она действительно посланница Богов. Ангел небесный.

— Вы не боитесь? — спросил он, рассчитывая, что ее ответ поможет ему стать настоящим воином и заставит биться с любым врагом, каким бы коварным и сильным он ни был.

— Нет, конечно. Вы, милорд, кажется, не собираетесь покоряться грубой воле Генриха. Значит, будет война, в которой мы обязательно победим, — без тени колебаний заявила Айрис.

Нет, не этого хотелось услышать магистру от Айрис. Разве такие слова ждет мужчина от любимой женщины? Пусть до сих пор он старался ни словом, ни видом, ни жестом, ни взглядом не выдать своих чувств. Но видеть, что Айрис не замечает его любви или, что еще обиднее, — не считает его мужчиной, с которым можно устроить свою жизнь, было бесконечно больно.

— Если отряды короля Генриха нападут на Монастырь, они получат отпор, — сказал он твердо.

— Да будет так! Я лично займусь уничтожением захватчиков! — слова Айрис прозвучали как клятва.

Магистр закрыл глаза. Как хорошо, что он не посмел произнести окончания своей фразы: «Может быть, это поможет мне завоевать вашу любовь»… Могло получиться неловко.

— Наверное, вы давно не брали в руки меч, милорд?

— Рука вспомнит, если потребуется, — сказал магистр.

Айрис ушла, но долго потом магистр не мог прийти в себя. И самое ужасное, теперь его волновали отнюдь не опасности, грозящие Монастырю. Двадцать шесть лет он прожил на свете — немалые годы! — но никогда прежде не встречал женщину, которая была бы способна вызвать такую всепоглощающую волну нежности и душевного трепета. Любовь… До поры до времени он не придавал этому слову большого значения, оказалось, лишь потому, что до сих пор не встречался с настоящей страстью. И вот пришел день, когда прекрасная Айрис разбудила в нем дремавшие чувства. Что прикажите с этим делать?

Больше всего на свете магистру хотелось объявить Айрис законной женой. Но, увы, это невозможно. Он мог предложить Айрис стать любовницей… наложницей… Заставить себя произнести эти слова он не смог бы и под страхом смерти… Лучше умереть, чем обидеть ее столь жалким и кощунственным предложением. Так можно говорить с кем угодно, но только не с Айрис!

Магистр тяжело вздохнул и заставил себя согласиться с единственно возможным в данной ситуации решением — он должен оставить Айрис в покое. Наступают тревожные времена, магистр не должен разрываться между любовью к женщине и долгом руководителя Монастыря. Сейчас это недопустимо. Его поведение должно быть безупречным.

— Я буду любоваться своей Айрис издали! Пусть мои чувства останутся для нее секретом! — твердо сказал он вслух, словно надеялся, что это поможет ему сохранить клятву нерушимой.

— Очень верное решение, милорд! — раздалось совсем рядом. — Честное и патриотичное!

Д’Иванов, как всегда, появился бесшумно, неожиданно и не вовремя. По обыкновению. Впрочем, такова его работа, вряд ли человек, не обладающий подобными качествами, справился бы с обеспечением духовной безопасности Монастыря.

— О чем это вы, д’Иванов? — спросил магистр.

— Конечно, о вашем умении принимать единственно верные решения. Вы так умело это проделываете. Вот я и восхитился. А то, что выразился вслух, так вырвалось!

— А конкретнее?

— В каком смысле?

— Что конкретно так восхитило вас в моих словах?

— Не знаю, что и сказать… Не могу выделить какое-нибудь одно из ваших решений. За последние недели вы приняли их не менее десятка, и все они были мудры, справедливы и ответственны! Считайте мое восклицание общей оценкой ваших заслуг. Только и всего!

— Надеюсь, наш разговор останется между нами?

— Клянусь!

— Вот и прекрасно.

— Но ваша мудрость известна обитателям Монастыря и без моих рассказов.

— Прекратите, — сказал магистр сердито. — Важны не слова, а поступки.

— Как скажите…

Магистр окончательно взял себя в руки. Пришло время возвращаться к неотложным делам.

— Зачем вы пришли, д’Иванов? — спросил он жестко.

— Я должен сообщить неприятную новость. Два часа тому назад в Монастырь прибыли послы короля Генриха, они требуют встречи с вами. Говорят, что дело слишком важное, нужно, мол, решить его немедленно.

— Я приму их. Пригласите советников Игнатия и Айрис. Они должны присутствовать на переговорах. Мы должны показать, что едины.

— Собираем Тайный Совет в полном составе? Могу ли я присутствовать?

— Да. В полном составе. Как же без вас.

— Хорошо, милорд.

Айрис на секунду остановилась у двери, ведущей в зал для приема важных персон. Она тяжело вздохнула. Сейчас ей опять придется вселять в магистра уверенность, эту часть работы она ненавидела больше всего. Магистр, вне всякого сомнения, человек выдающийся. Но… он не воин. Если бы речь зашла о философских основаниях веры, он бы справился с любым врагом. Но когда нужно говорить о бандитских вылазках Наблюдателей, он ожидает помощи от нее. От женщины, которую любит. Это ведь ни для кого не секрет. Как ни посмотри, а это неправильно.

Охрана не шелохнулась. Это означало, что посланники Генриха пока еще не пришли, в противном случае ей бы доложили. Айрис удовлетворенно кивнула и отправилась помогать магистру. Он должен защищать суверенные права Монастыря. И если для этого нужно, чтобы она была рядом, пусть так и будет.

Магистр восседал на своем кресле. Он был облачен в мантию, расшитую золотистыми нитками и тяжелую меховую шапку — общеизвестные знаки его величия, именно в такой одежде магистры обычно проводили официальные встречи. Было видно, что он озабочен, но, увидев Айрис, улыбнулся. Нехорошо. Магистру следовало научиться владеть своими чувствами.

— Генрих прислал ко мне послов. Чего он добивается? Неужели всерьез рассчитывает, что мы без борьбы сдадим Монастырь?

— Полагаю, что такой исход его бы вполне устроил, — сказал д’Иванов.

Айрис непроизвольно сжала кулаки.

— Я бы посоветовала Наблюдателям поубавить свои аппетиты! Монастырь не муха, проглотить его довольно сложно!

Магистру понравились слова Айрис. Сказано было точно и сочно. Он решил запомнить слово «поубавить», пригодится на переговорах с людьми короля Генриха. Они таких слов не любят.

— У них сила, боюсь, что они тоже придумали обидные слова, — сказал д’Иванов. — Мы их сейчас услышим.

— Пусть только попробуют, — сказала Айрис. — Нам есть, что ответить.

— Мы с ними ругаться будем?

— Магистр умеет быть убедительным, — сказала Айрис жестко. — А мы поможем.

«Теперь я справлюсь», — подумал магистр.

Наступило время, когда личное должно отступить. Ему было приятно, что Айрис верит в него. Она нашла нужные слова. Как будто для нее не были секретом сокровенные желания и опасения, которые мучают его все сильнее. Она подсказала единственное правильное решение. Нужно быть твердым и решительным.

Д’Иванов однажды признался, что тщательнейшим образом проверял, не обладает ли Айрис способностями к магии, но у него не хватило умения разобраться в этом сложном вопросе. Ему не удалось получить определенного результата. Не смог подтвердить, не смог опровергнуть. В какой-то момент он почувствовал, как в душу к нему заползает отвратительный мистический страх. После своей неудачи д’Иванов старался держаться от Айрис подальше. Обычно в таком случае поступали просто — не удается ничего доказать, значит, исследуемый — маг, решивший свои способности утаить. И от услуг подобных людей немедленно отказывались. Д’Иванов поступил, как привык — посоветовал изгнать Айрис из Монастыря. Естественно, его предложение было отвергнуто. Сейчас магистр почему-то вспомнил об этом предупреждении. Неужели Айрис и в самом деле умеет читать мысли?

Глава 10 Послы короля Генриха

И вот послы в сопровождении Игнатия прошли в зал. Главу делегации магистр узнал — это был Феликс, человек неприятный и злой, легенды о гнусных похождениях которого дошли даже до Монастыря. Окончательно стало ясно, что Генрих ищет ссоры.

— Привет, отцы! — сказал Феликс и, сделав эффектную паузу, закончил. — И матери! Наш король Генрих помнит о вас и посылает своих верных слуг проведать, не шалите ли вы тут, временно оставшись без присмотра! Так уж смешно устроен подлунный мир. Родители всегда сначала интересуются, не балуются ли их детишки, а потом уж — поели ли они вовремя, и не набили ли себе новых шишек!

— Это главная причина вашего визита?

— Нет. Конечно, нет. Но мне надо было как-то начать разговор. Вот я и подумал, скажу что-нибудь приятное, а потом поговорим серьезно. Но вы, вижу, сами догадались, что меня привели к вам, в Монастырь, неотложные дела! Молодцы, а раз так, вам награда — немедленно перехожу к самому главному.

Феликс смотрел на магистра и его приближенных как на бесправных дворовых. Но, встретившись с жестким прищуром Айрис, был неприятно удивлен. Он слышал и раньше о грозной воительнице из Монастыря, однако не предполагал, что она и в самом деле настолько опасный враг. Да и остальные оказались не так просты. Разведчики докладывали другое.

— Итак, вы прибыли к нам по делу, — сказал магистр не дрогнувшим голосом. — Король Генрих считает, что у нас могут быть общие дела. Может быть… Внимательно слушаю вас.

Феликс надеялся услышать в его голосе нотки слабости и растерянности. Не удалось… Магистр был уверен в себе и в своих людях. Это было неприятным открытием.

— Мой король предлагает подписать договор о дружбе. Он обещает защиту и милость. Но только в том случае, если вы добровольно признаете его своим монархом и подчинитесь его абсолютной власти. Наш король Генрих считает, что Монастырь должен стать составной частью будущей Империи, которой суждена долгая счастливая жизнь на благо многочисленным подданным, которые, само собой, тоже не останутся внакладе.

— Что это значит?

— Только одни удовольствия. Принесите присягу на верность королю Генриху и радуйтесь жизни! Вас будут кормить, защищать и заботиться о вашем благополучии. Вы же хотите стать счастливыми и состоятельными? Так будьте, признав право короля решать, какое оно, ваше счастье! Отныне этим займутся профессионалы.

— Покориться чужой воле? Отказаться от духовной миссии Монастыря, только потому, что так захотелось королю Генриху? Не дождетесь! — выкрикнула Айрис.

— Удивляюсь я вашему долготерпению, магистр, — сказал Феликс. — Неужели, в Монастыре допускается, чтобы девицы вмешивались в решение государственных вопросов? Это непорядок. Так не должно быть. У нас в Замке мужчины принимают решения самостоятельно.

— Монастырь останется независимым. Как это было решено нашими предками, — твердо заявил магистр. — Мы не считаем, что, нарушив договор, Наблюдатели принесут на нашу землю счастье и благополучие.

— Вы хотите, чтобы я передал своему королю такой ответ? — Феликса позабавило упорство, с которым монастырские крысы цепляются за жизнь.

— Мы рассчитываем, что король Генрих поймет нас правильно.

— Вы приняли плохое решение, магистр! Советую как следует обдумать наше щедрое предложение. Не хочу вас запугивать, но, если понадобится, мы сначала разорим деревни, которые снабжают вас продовольствием. Потом начнем уничтожать отряды, следующие в Резервацию за молодыми образованными. Не сомневаюсь, что это будет еще большим ударом по Монастырю, чем недостаток продовольствия.

— Прекратите, нам не страшно, — сказал магистр.

— Поймите, наконец, что независимость выйдет вам боком. Покровителей первыми встретим мы. Вы будете просить нас о пощаде, но будет поздно. Получив сегодня отказ, король Генрих не захочет впредь иметь с вами дело. И это правильно. Вы сейчас отвергли сказочно выгодное предложение. Предпочли стать его заклятыми врагами. Что ж, это ваше право. Но не следует забывать, что с врагами король Генрих поступает крайне жестоко. Есть в этом какая-то высшая справедливость. Берегитесь, у вас будут неприятности. Зря рассчитываете на Айрис и своего пресловутого Андрея. Они не помогут.

Все оказалось легче, чем можно было предположить. Сердце Феликса наполнилось ликованием, он справился и с блеском исполнил свою непростую роль. Совсем скоро с Монастырем будет покончено. Он не удержался и отбил несколько па чечетки. Необходимо было показать всем, собравшимся в зале, что своим грубым, неподобающим поведением он наносит личное оскорбление магистру Захарию. Хороший способ закрепить достигнутый успех, и сделать войну неизбежной.

Он столкнулся взглядом с высокочтимой Айрис и от неожиданности вздрогнул. Ее злые глаза превратились в узкие щелочки, она не могла скрыть охватившего ее праведного гнева. Подобной реакции Феликс не ожидал. Даже он сам не смог бы так вспылить… Если правда хотя бы часть из того, что говорят наемники о монастырской воительнице, глупо было делать ее личным врагом. Но игру надо было довести до конца. Феликс должен был что-то ответить. Айрис заметила секундное замешательство врага и ехидно усмехнулась.

— Ты у нас красавица, — заставил себя сказать Феликс, чтобы не дать страху окончательно завладеть собой. — Когда Монастырь покорится Замку, я возьму тебя в наложницы! Так что, без работы не останешься.

— Меня? — удивилась Айрис. — Неужели безродный пес, явно питающийся отбросами на помойках, научился мечтать о недостижимом? Жаль, что так поздно. Перед своей позорной смертью…

— Нет, Айрис, — выкрикнул магистр. — Мы никогда не поступим бесчестно с послами короля.

— Конечно, милорд! Законы чести превыше всего. Но есть выход — я вызову мерзавца на дуэль, и тогда мне уже ничто не помешает перерезать его лживую, подлую глотку к всеобщему удовольствию…

Магистр улыбнулся.

— Дуэль? Что ж… Дуэль я разрешаю! Это по правилам. Никто в Замке не сможет обвинить нас в несоблюдении этикета.

Феликс побледнел. Меньше всего он был склонен вот так глупо подставлять под удар свое дело. На собственной шкуре проверять истинность рассказов о доблести Айрис он не собирался. Мертвые выгоды не получают. Это он знал точно. И рисковать своей жизнью не хотел. Не так он был глуп, чтобы терять верный выигрыш из-за ерунды.

— Я не волен распоряжаться своей жизнью без веления на то моего господина — короля Наблюдателей Генриха. Тем более, что не вижу за собой никакой вины.

— Надо полагать, что понятие о морали до сих пор не получило распространения в Замке Наблюдателей? — с убийственной иронией спросила Айрис. — Как же вы собираетесь строить великое государство, не обладая даже зачатками чести?

— Я не могу принять ваш вызов, потому что связан приказом своего короля.

— Чушь!

— Наступит момент, когда…

— Трус!

Феликс был окончательно унижен. Он понимал, что проиграл словесную перебранку, в которой обычно ему не было равных. Но взяться за оружие он не мог — поскольку не привык подвергать свою жизнь даже самой малой опасности. Феликс давно и основательно усвоил, что в противоборстве побеждает не самый сильный и не самый храбрый, а тот, кто дожидается своего часа и действует наверняка. Этому правилу он старался следовать всегда, глубоко убежденный, что нет ничего более действенного, чем неожиданный удар из-за угла. Когда-нибудь эта девчонка пожалеет о том, что встала на его пути. Месть его будет жестокой и беспощадной. Что ж, теперь в борьбе с Монастырем у него появился личный интерес.

Словесная перепалка спутала Феликсу все карты. Приходилось возвращаться без твердой уверенности в победе. Он и сам не знал — удачно прошли переговоры или нет? Удалось ли напугать магистра и его советников? Что же, война стала неминуемой, потому что ультиматум выбора не содержал. Или добровольная сдача, или оккупация. Магистр это понял. Это можно отнести к удаче миссии. Но сломить дух монастырских крыс почему-то не удалось. А это явный минус. Они готовы к активной борьбе. Еще один минус. Феликс поморщился. Для того, чтобы достойно предстать перед королем Генрихом, не мешало бы провернуть какую-нибудь полезную подлость. Он украдкой посмотрел на д’Иванова, провожавшего его до ворот. А почему бы и не попробовать? Попытка не пытка.

— Не хочу вас расстраивать, — обратился Феликс к д’Иванову. — Но мы скоро вернемся в Монастырь, наши отряды готовы к штурму. Неужели магистр рассчитывает выстоять в противостоянии с Замком? Не понимаю этой вашей наивной самоуверенности. Неужели, магистр готов немножко повоевать? Но ведение войны — не самое сильное его умение. Не правда ли?

— Но у нас есть Айрис.

— Плохи ваши дела, если защиту Монастыря поручили девице!

— Может быть, и так. А может быть, и нет, — ответил д’Иванов. — Девицы, они разные бывают. Вы, начальники из Замка, слишком любите себя, а потому переоцениваете свои силы и возможности. Монастырские отряды обороны хорошо обучены и готовы дать захватчикам достойный отпор. Битва для нас — новое дело. Однако и Замок не может похвастаться удачно проведенными в последнее время войнами.

— Отряды Замка показали достаточную военную силу, успешно сражаясь против злых расхитителей, — заметил Феликс.

— Расхитители? Айрис этих расхитителей давно уже шелковыми сделала. Они наши деревни стороной обходят. Боятся, что Айрис на них косо посмотрит.

— Так вы, д’Иванов, действительно считаете, что в открытом противоборстве Монастырь разобьет Замок? — удивился Феликс, ему самому до сих пор такая мысль не приходила. — Надеетесь на Айрис или на Андрея. Как это глупо!

— Я считаю, что шансы на сегодняшний день равны. Военного превосходство не имеет ни одна из сторон, — с достоинством ответил д’Иванов.

«А ведь этот прохвост, пожалуй, прав, — с тревогой подумал Феликс. — Шансы действительно пока равны. Тем важнее сейчас обеспечить нужное превосходство. Как известно, самый простой путь к победе — предательство. И д’Иванов прекрасно годится на эту роль. Кажется, что он родился предателем».

— Так это же просто прекрасно! — сказал он вслух и широко улыбнулся.

— Прекрасно? — удивился д’Иванов. — Почему это прекрасно? Не понимаю!

— Представьте себе две огромные, абсолютно равные военные громадины, которые изо всех сил пытаются извести друг друга, — Феликс воодушевился, он был рад, что ему удалось начать полезный разговор, который наверняка поможет ему достичь нужной цели и склонит д’Иванова к измене. В конце концов, любого можно уболтать и заставить делать полезные вещи. — Но силы равны! Никто не может рассчитывать на успех. Любая попытка приведет лишь к тому, что они в равной степени будут терять людей в бессмысленных столкновениях. Вот и получается, что победу одной из сторон может принести только дополнительная внешняя помощь. Без этого не обойтись.

— Какая внешняя помощь?

— Для достижения победы достаточно будет привлечь на свою сторону совсем небольшую дополнительную силу, может быть, всего одного человека. Пусть он окажется слабым и не слишком умелым в искусстве войны. Но когда однажды его усилия будут вычтены из одной враждующей громадины и прибавлены к другой, может так случиться, что этого скромного изменения окажется достаточно, чтобы изменить ситуацию самым кардинальным образом. Я понятно объясняю? И обратите внимание, этот смелый человек, сделавший правильный выбор, за свое участие получит гораздо больше выгоды, чем истинные герои, проливающие свою кровь на полях сражений!

— Например?

— Ну, не знаю. Если бы речь шла о вас — вы могли бы рассчитывать занять место магистра. Король Генрих вовсе не собирается уничтожать Монастырь, как вы, наверное, думаете. Вовсе нет! По нашим представлениям Монастырь станет одной из опор возрождающегося государства, более того, не следует преуменьшать его огромную роль в дальнейшем управлении страной. Обеспечение народа государственной религией — очень важная и хорошо оплачиваемая задача. Монастырь станет другим. И что с того? Мы все меняемся. Если хватает ума.

Д’Иванов промолчал.

— Здорово быть магистром! — добавил Феликс. — Это, знаете ли, очень хорошая должность! Многие хотели бы ее занять, да не у всех силенок хватает! Но мы-то с вами понимаем, что умному человеку достаточно и одного шанса! Просто как в сказке! Не правда ли? Вы согласны со мной? А других возможностей для достижения этого места, дорогой мой, у вас не предвидится! Мы, у себя в Замке, привыкли платить добром за добро.

— Я всегда считал предательство чрезвычайно подлым прегрешением, — почти прошептал д’Иванов.

— Не преувеличивайте. Тут все дело в том, как вы собираетесь воспользоваться своим шансом. Если для хорошего дела, то и прегрешением это назвать нельзя. Как может хорошее дело стать прегрешением?

— А если для плохого?

— Это исключено. Вы же не будете заниматься чем-то плохим? Не такой вы человек! Поэтому мы этот вариант исключаем.

— Верно. В ваших словах есть частица истины. Если вы сделаете мне официальное предложение и готовы будете его выполнить, я подумаю, стоит ли соглашаться.

— Предложение? Мне нравится ваша практичность. Как это разумно, вовремя перейти от теории к практике. Почему бы и нет! Давайте считать мои слова конкретным предложением. Да, я предлагаю вам стать следующим магистром. И делаю это открыто и сознательно. Разве такими вещами шутят?

— Я не могу дать ответ сразу же!

— Прекрасно вас понимаю. Конечно, подумайте. Это очень серьезный и ответственный шаг. Время пока еще терпит.

Дальнейший путь они проделали молча. Феликс ни на минуту не усомнился, что победил. И вот подвесной мост был опущен. Дипломатическая миссия Замка покинула Монастырь. Д’Иванов смотрел вслед и с ужасом ожидал, что Феликс повернется и помашет ему на прощание рукой. Это было бы концом его так и не начавшейся предательской карьеры… Но нет, обошлось.

Глава 11 Поиски будущего Мастера

Утром следующего дня было получено донесение от верного человека из Замка. Преступные замыслы короля Генриха были окончательно подтверждены. Подлый план уничтожения Монастыря начал претворяться в жизнь. Был он прост, коварен и обещал быстрый и несомненный успех. Айрис была вынуждена признать, что с военной точки зрения стратегия выбрана правильно. Пока отряды наемников Замка прочесывают лишь дальние деревни, но обольщаться не приходилось — очевидно, что с каждым днем кольцо будет сжиматься. Известно, что главный козырь Монастыря — постоянный приток образованных из Резервации. А это значит, что любой, кто захочет лишить Монастырь влияния, должен перекрыть дорогу, а образованных извести. Пришлось вместе с обозом послать отряд лучших бойцов.

И вот обоз успешно вернулся. Айрис доложили, что новых выпускников удалось привести без столкновения с противником. Наемники Генриха сопровождали их весь путь. Но до прямой драки дело не дошло, охранный отряд оказался для преследователей не по зубам, они отступили. Не приходилось сомневаться, что следующий обоз будет атакован.

Но пока можно было поделиться с магистром хорошей новостью.

— Прибыли новые ученики из Резервации, милорд, — сказала Айрис, не скрывая удовлетворения. — Можно считать это нашей небольшой победой. Образованные нам пригодятся. Они помогут организовать оборону и помогут сотрудникам Обсерватории вести наблюдения.

Магистр с удивлением отметил, что никогда прежде ему не доводилось присутствовать при столь странном для Айрис проявлении чувств. Он почему-то думал, что она не умеет радоваться мелочам. Для него это стало приятным сюрпризом. Впрочем, он знал, что положение Монастыря ухудшается день ото дня, поэтому не удивительно, что любое хорошее известие вызывает радость у человека, который должен будет отбивать атаки врагов.

— Если я правильно понял, это хорошая новость? — спросил он.

— Да, милорд. Это, конечно, так. Замечательно уже то, что обоз беспрепятственно добрался до Монастыря, это означает, что наемники Замка не смогли или побоялись уничтожить его в пути.

— Вы, Айрис, лучше меня знаете, что положение наше незавидно. Нам остается рассчитывать, разве что, на чудо. Я перечитал книгу святого Иеронима. Нашлась там одна утешительная глава. Сказано, что, рано или поздно, в Монастыре появится Мастер, которому удастся соединить искусство наблюдений с настоящей наукой. Как только это случится, Монастырь станет неуязвимым для любых врагов. Мне бы очень хотелось, чтобы Мастера нашли как можно скорее.

— Вы же знаете, милорд, что именно поиском Мастера занимается высокочтимый Игнатий! Он следит за каждым молодым образованным, прибывшим из Резервации. Никто лучше него не справится с этим делом. Неужели он не докладывает вам о своей работе.

— Докладывает. Но пока это только слова и надежды.

— Неужели нет никого достойного?

— Один из его подопечных подает большие надежды, но вырастит ли из него Мастер, никто предсказать не может. Советник Игнатий не скупится на добрые слова в его адрес. Но хватит ли у него трудолюбия и здорового фанатизма?

— Мастер должен быть фанатиком?

— В какой-то степени.

— Почему я слышу об этом парне только сейчас? — нахмурилась Айрис.

— Я сам узнал о нем совсем недавно. Игнатий привык говорить о проверенных фактах. А пока речь идет о всего лишь о возможности. Вот и об Андрее — так зовут этого парня, — можно сказать только то, что он подает большие надежды. Среди образованных и до него было много талантливых и способных. Но Мастером никто не стал. И самое ужасное, что от нас это не зависит. Мы можем только создать условия, но решительный прорыв будущий Мастер должен совершить сам, своим трудом, по своему желанию. Игнатий поручил Андрею разбирать листки обнаруженных археологами рукописей, оставшихся от прежней жизни. Он считает, что таким образом Андрей продолжит свое образование. Вот уже три года Игнатий держит Андрея в подсобном помещении библиотеки. Даже подумать страшно, сколько через его руки прошло мудрости прежней жизни!

— А ведь я недавно слушала это имя — Андрей — еще от кого-то. Вспомнила, о нем говорил мерзавец Феликс. Как о возможном спасителе Монастыря. Странно.

Магистр тяжело вздохнул и задумчиво погладил свой нос, как делал всегда, когда волновался.

— Я обязательно должна увидеть Андрея, — сказала Айрис. — Мне почему-то кажется, что ему понадобится моя помощь. Вдруг у него получится, и он станет важным человеком для Монастыря?

— Я не возражаю. Только договоритесь с Игнатием.

Обычно Айрис не любила вести долгие разговоры, ее стихией было действие. Но сейчас о привычках следовало забыть. Нравится, не нравится — это капризы из мирной жизни. Она прекрасно понимала, что необходимо сделать все возможное, чтобы предотвратить любые столкновения с людьми короля Генриха. Но для этого нужно понять, что происходит и приготовиться к отпору и сопротивлению. Айрис нуждалась в плане, выполнение которого приведет к победе.

Магистру удалось удивить Айрис, он объяснил, что для развития событий большое значение стали играть люди, на которых она до сих пор не обращала внимания. Она, конечно, читала «Обещание святого Иеронима», знала, что в монастырской Обсерватории ведется наблюдение за небом, но для нее это было всего лишь неким ритуалом, проявлением религиозного духа, отменить который пока нельзя. Но звездами Айрис не интересовалась. Ее работа проще и понятнее — защищать обитателей Монастыря от вооруженных врагов. С чем она прекрасно справлялась.

И вдруг выяснилось, что какой-то парень, проводящий годы в библиотечной келье, может стать для врагов самым желанным трофеем. А его возможное пленение — концом существования Монастыря. Потому, что с ним, якобы, связано будущее Монастыря. Айрис поняла, что его защита отныне едва ли не главная задача в предстоящей военной кампании, но ей хотелось лично разобраться в том, что это за Андрей такой, и почему он так важен.

Проще всего было спросить об этом у Игнатия. И она отправилась к нему. Айрис не любила откладывать на потом дела, требующие немедленного решения.

Игнатий сидел за столом и читал. Увидев Айрис, он поднялся и почтительно склонил голову. Обычно он был рад каждой встрече с высокочтимой Айрис. Что там ни говори, но магистру Захарию повезло, с ее появлением проблем с обороной Монастыря больше не возникало. Прежний военноначальник, престарелый Август, был не так хорош. Но на этот раз Игнатию стало страшно. Плохо дело, если Айрис пришла за советом. Это значит, что дела с обороной не так блестящи, как хотелось бы думать.

— У нас проблемы? — спросил он прямо.

— Не больше, чем обычно.

— Чем я могу помочь?

Айрис призналась, что хотела бы задать неожиданный вопрос, ответ на который ей обязательно нужно знать. Почему мало кому известный сотрудник Обсерватории Андрей вдруг заставил говорить о себе людей из Замка? Не исключено, что именно из-за него так обострились отношения с королем Генрихом. Возможно, он узнал про Андрея что-то столь важное и серьезное, что военный конфликт больше не является для него чем-то страшным и невозможным.

— Это вряд ли, — сказал Игнатий. — Я очень хорошо отношусь к Андрею. Верю, что из него получится толк. Даже больше, при определенных обстоятельствах из него может получиться Мастер. Но ему еще расти и расти. Пока еще рано говорить о чем-то конкретно.

— Вот это меня и волнует. Вдруг в Замке знают о нем что-то такое, что мы пропустили?

— Ерунда! Что они могут знать?

— Например, то, что он почти наверняка станет новым магистром.

Игнатий рассмеялся.

— Нет-нет. Андрей — астроном, а не монах. Из него магистр не получится, не тот характер. Он умеет работать, а не руководить. Замок опасается, что он и в самом деле станет Мастером. Часто знания бывают намного сильнее власти.

Айрис автоматически кивнула, хотя слова Игнатия показались ей бессмысленными. Знания сильнее власти? Как это возможно?

— Я бы хотела поговорить с ним.

— Не думаю, что это разумно.

— Почему? — удивилась Айрис.

— Он по-детски одержим вами. Для него вы существо подобное ангелу небесному. Я надеялся, что это пройдет. Увы. Андрей увидел вас три года тому назад, и до сих пор не может отделаться от наваждения. Боюсь представить, что с ним будет, если он заговорит с вами.

— Это мешает его работе?

— Нет, пожалуй, помогает.

— Так в чем же дело?

Теперь она знала больше. Можно было продолжить разговор с магистром.

— Мне кажется, что Андрей нуждается в моей помощи. Но говорят, что ему нельзя помочь, поскольку свою судьбу он, якобы, выбирает сам.

— Это игра в слова, — поморщился магистр. — Судьба любого человека безраздельно находится в руках Божьих. У Создателя насчет каждого из нас есть свои сложные планы, понять которые мы своим слабым умом, увы, не в состоянии. Можно только догадываться и изо всех сил стараться наилучшим образом исполнить все то, что нам предназначено свыше. Бог достигает своих целей самым простым способом — предоставив каждому из нас свободу выбора. Жизнь человека — это всего лишь результат наших ежеминутных решений. Выбрали бы мы другой путь — была бы другой наша жизнь.

— Это печальная истина, — грустно сказала Айрис, ей хотелось, чтобы разговор зашел о более конкретных вещах. — Быть игрушкой в чужих начинаниях, и при этом отвечать за каждый шаг — таково наше предназначение. Святой Иероним считал, что в этом и состоит проклятие рода человеческого. Тот, кто решит эту задачу, уподобится Господу нашему.

— Все верно, — сказал магистр. — Но не надо думать, что мы одиноки и брошены на произвол судьбы. Не надо забывать, что наша жизнь тесно связана с Монастырем. Вы помянули добрым словом святого Иеронима, это похвально. Так вот, создавая Монастырь, святой Иероним добивался, чтобы его сподвижники помогали каждому человеку правильно делать ежеминутный выбор. Так, чтобы физическая жизнь не мешала духовному развитию. Для этого, собственно, Монастырь и существует.

Айрис почтительно склонила голову.

— Я лишена права выбирать свою судьбу. Мою работу никто не сделает. Монастырь должен быть защищен. Вот и весь выбор. Не могу сказать: «Все бросаю, пойду собирать цветочки». Нет у меня такого права.

— Понимаю. Служение долгу выше личного выбора.

— А что должны сделать вы, милорд?

— И у меня есть работа, которую я должен исполнить: помочь будущему Мастеру выполнить предназначение. И так будет, если мое стремление совпадет с Божьим планом. Не исключено, что от нашего усердия зависит будущее Монастыря. Простите, Айрис, что я сегодня так конкретен и суров, но наше положение слишком шатко, предаваться неоправданным иллюзиям наивно.

— Я выполню свой долг, — коротко сказала Айрис.

— Не сомневаюсь в этом ни на минуту! — ответил магистр. — Вы — Айрис. Блистательная и непобедимая!

— Мне нужно поговорить с Андреем.

— Делайте все, что считаете нужным. Но постарайтесь не навредить. Андрей все еще ребенок. Я бы поостерегся называть его взрослым человеком.

— У него есть женщина?

— Да. Ее зовут Марфой.

Айрис поднялась и, не говоря больше ни слова, вышла из кабинета. Разговоры о таинственном долге и неясные намеки возбудили в ней чисто женское любопытство. Она представляла себе Андрея бесстрашным героем и могучим рыцарем, которого боятся в Замке.

Иногда случаются чудеса. Андрей возился с очередной посылкой, полученной с раскопок. На этот раз листков было не очень много, но он все-таки рассчитывал, что ему удастся обнаружить что-то по-настоящему интересное. Вдруг на миг потянуло ветерком, словно входная дверь на короткое время приоткрылась и тотчас закрылась. Андрей автоматически оглянулся, вскочил на ноги и застыл, от неожиданности он потерял способность двигаться. Перед ним стояла высокочтимая Айрис. Он привык видеть ее в роскошных официальных нарядах во время праздников. Сейчас она была одета в повседневный костюм, но от этого выглядела еще прекрасней. Андрей представил себе, как она спрашивает его о чем-то, а он не может ответить. Это было ужасно.

— А где Кузьма? — спросила Айрис.

— Я вместо него, — ответил Андрей, и ему сразу стало легче.

Она спросила, он ответил, вот и начался разговор. У него получилось, и небо не обрушилось.

— Он скоро придет?

— Нет. Кузьма отправился на раскопки с археологами. Теперь это мое рабочее место, высокочтимая Айрис.

Честно говоря, Андрей не производил впечатления отважного героя или могучего рыцаря. Но какое это имело значение? У него был приятный голос и забавная прическа. Айрис давно не видела парней с длинными волосами. Надо признать, что выглядел он симпатично.

— Называй меня просто Айрис.

— Слушаюсь!

Айрис рассмеялась.

— У тебя это забавно получилось.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? В библиотечных делах я разбираюсь не хуже Кузьмы.

— Расскажи что-нибудь про себя, — попросила Айрис.

— Со мной редко случаются достойные пересказа истории. Я живу скромно, не люблю шумных компаний. Боюсь, что нагоню на вас скуку. Мне бы не хотелось этого. Вдруг вы после этого не захотите меня больше видеть.

— Но ты много читаешь.

— По долгу службы.

— Что нового раскопали наши археологи?

— В последнее время к нам в библиотеку попадают только занудные и малоинтересные отрывки.

— Может быть, мы просто не понимаем их прелести?

— Конечно, вы абсолютно правы… Но это означает, что я могу рассказать вам о них только через десять лет, когда мы больше узнаем о прежней жизни.

Айрис засмеялась.

— Правда ли, — спросила она, — что давным-давно были такие вещи, которые могли думать вместо людей?

— Да, это так. Во многих документах упоминаются некие компьютеры, которые, будто бы, умели запоминать все, что им скажешь. А потом могли дословно повторить. Даже очень большие книги. Честное слово.

— Неужели это правда?

— Да, Айрис. Наши библиотекари пока еще не смогли догадаться, что такое — компьютеры. Многие считают, что так называли специально обученных людей с хорошей памятью. Но мне кажется, что это были какие-то вещи, созданные прежними людьми. Высокочтимый Игнатий не сомневается в этом.

— Вот как. Это магия?

— Наверное. Прежние люди называли этот сорт магии высокими технологиями.

— Но память есть только у людей.

— Я читал, что эти компьютеры умудрялись каким-то образом запоминать и картинки. Вы можете представить, как специально обученный человек запомнит картинку? Чтобы потом, по первому требованию своего господина, выставить ее для всеобщего рассмотрения.

— Смотрю, ты не зря провел три года в библиотеке! — с одобрением сказала Айрис.

— А еще с этими компьютерами можно было играть…

Они замолчали. Андрей испугался, что Айрис ему не поверит и посчитает болтуном. Он немедленно покраснел. Как доказать, что все его рассказы о компьютерах — истинная правда? Способны ли люди поверить во все эти чудеса? Прежние люди были настолько удивительными существами, что рассказы о них больше похожи на сны или сказки.

— Сейчас мне пора уходить, но я к тебе обязательно загляну завтра, расскажешь еще что-нибудь о прежних людях. Хочу знать о них больше.

— Конечно. Я подготовлюсь.

Глава 12 Д’Иванов действует

Сообщение Игнатия о том, что человек, который со временем может занять его пост, уже три года трудится в Монастыре, встревожило магистра Захария. Он одного не понимал — почему начальник духовной безопасности д’Иванов не доложил об Андрее вовремя. В конце концов, это была его обязанность.

Д’Иванов был вызван для объяснений. Он долго не мог понять, что от него требуют, отвечал резко, громче, чем обычно, закатывал глаза и размахивал руками. Магистр удивился — д’Иванов волновался. Да и внешний вид его подкачал — лицо было красным и потным, словно ожидал услышать от магистра что-то неприятное.

— Даже не догадываюсь, милорд, о каком Андрее идет речь, — сказал он сдавленно. — Если о сотруднике Обсерватории, то вам лучше спросить высокочтимого Игнатия. Это его человек.

— Хватит изворачиваться. Три года назад к нам из Резервации прибыл способный парень, зовут Андреем, — магистр не сомневался, что д’Иванов прекрасно знает, что провинился, и пытается выторговать если ни прощение, то наказание помягче. — Неужели так ничего и не почувствовали за это время? Вы — наш черный маг. Это ваша работа — следить и докладывать о каждом новом человеке с необычными способностями, появившемся в Монастыре. Извольте выполнять ее.

— А, так вот вы зачем меня вызвали! По работе! — д’Иванов немедленно преобразился, у него отлегло от сердца. — Все верно, в мои обязанности действительно входит проверка образованных людей, прибывающих из Резервации. Однако до сих пор никого примечательного повстречать не удалось. Наши монахи знают свое дело, но их методы отбора таковы, что в Монастырь попадают только люди, склонные к аналитическим рассуждениям. Всех, кто обладает начатками магических способностей, отправляют в Замок. Так уж повелось… Напомню, что должность начальника по духовной безопасности была введена вашими предшественниками именно для того, чтобы противодействовать возможным магическим атакам со стороны Замка.

— Так вы хотите сказать, что у Андрея нет способности к магии? Были ли вообще вами обнаружены магические способности у кого-нибудь, из прибывших из Резервации в последнее время?

— Не сказал бы… Во время стажировки в Замке, было однозначно установлено, что я чувствителен к подобным молодым людям. Мимо меня не проскочишь. Так что могу утверждать, в Монастыре магически одаренные люди мне на глаза не попадались.

Магистр нахмурился.

— Почему вас так расстроил мой вызов?

Д’Иванов на мгновение смутился.

— Обстановка сейчас не простая, война уже не за горами. Я испугался, что король Генрих перешел от слов к делу. Не хотелось услышать из ваших уст о нападении на Монастырь…

— Это все?

— Да, милорд.

— Хорошо. Но постарайтесь представить мне завтра утром материалы об этом молодом человеке — Андрее из Обсерватории. Это крайне важно. Мне кажется, что он играет не последнюю роль в нашей ссоре с Замком. Я хочу знать помощник он или враг.

Д’Иванов покинул кабинет магистра, стараясь вести себя как можно неприметней. Дрожь в руках пропала. Он немного успокоился. Его шпионская деятельность еще и не началась, а ужас от близкого разоблачения, который ему пришлось пережить только что в кабинете магистра, поверг его в шок. Он и не предполагал, что ему будет так страшно. Хорошо, что сегодня все обошлось.

Проклятый молокосос, которого по недоразумению объявили магистром, заставил его краснеть и потеть как последнего несмышленыша и труса. Придется теперь и этот случай занести в список прегрешений магистра Захария, требующих отмщения. Д’Иванов не намерен был спускать оскорбления.

Впрочем, ему было не до эмоций. Для беспокойства появилась веская причина. Таинственный Андрей. Кто он, собственно? Какую опасность представляет для короля Генриха, и, следовательно, и для него? Д’Иванов признал, что у магистра Захария были основания выговаривать ему за служебную нерадивость. Он недосмотрел за молодым выскочкой. Это была непростительная ошибка. Следовало внимательно следить за каждым образованным, которых советник Игнатий отбирал для занятий астрономией в Резервации.

Д’Иванов понял, что безмятежная и спокойная жизнь осталась в прошлом. Он должен будет хорошо поработать, чтобы выжить. Манящая перспектива стать следующим магистром казалась слишком реальной, чтобы отказаться от нее только потому, что высокочтимые с давних времен слишком серьезно относились к вопросам личной чести. Вооруженная схватка между Монастырем и Замком обещала быть жестокой и кровавой, а потому необходимо было позаботиться о личной выгоде и безопасности. Нет, в самом деле, зачем эти ужасы, если они не приведут к повышению по службе? Рисковать собственной жизнью ради призрачной независимости Монастыря было бы неоправданным безрассудством. Прагматизм — вот, что всегда отличало род д’Ивановых с давних времен.

Он представил, как его окружают громилы из Замка и пытаются выпустить ему кишки наружу! Бр-р-р… Ради чего, спрашивается? Принципы нужно подбирать таким образом, чтобы следование им приносило тебе ощутимую прибыль. И его последние сомнения отпали. Конечно, лучшим выходом из сложившегося положения станет предательство. И ничего страшного в этом нет. Жизнь так сложилась. Разве от него что-нибудь зависит? Войну не он затевает. Он желает простого и понятного — выжить. Но проделать все надо тонко, чтобы обе стороны считали его верным сторонником.

Д’Иванов ухмыльнулся. Дурить этих самовлюбленных зазнаек, которые даже о самых простых вещах привыкли рассуждать с точки зрения вечности и общечеловеческой целесообразности, было любимым его занятием. Потакай начальству в мелочах и всегда будешь в полном порядке. Расстраивало только одно — с этого момента каждый его поступок должен быть выверен до мельчайших деталей. А это означает, что впредь ему нельзя допускать ошибок. Придется постараться.

Д’Иванов попробовал составить план первоочередных действий. Прежде всего, надо разобраться с таинственным Андреем. Он вспомнил — а как показывает практика, не бывает лишней информация, какой бы бессмысленной она не казалась в момент поступления, — что ходят слухи, будто Замок готов начать войну именно из-за Андрея. Словно бы он важная персона. Д’Иванов очень удивился, чего только не услышишь краем уха, но на всякий случай запомнил. И вот пригодилось.

Пришла пора воспользоваться главным изобретением службы духовной безопасности — собранием личных дел всех без исключения образованных, оказавшихся волею судьбы в Монастыре. Д’Иванов внимательно ознакомился с содержимым папки «Сотрудник Обсерватории Андрей из деревни Шушары». К своему смущению он понял, что сами по себе материалы о жизни этого человека ничего ему не говорят. Так что, если бы он и захотел вычислить опасного человека по этим записям, увы, ничего бы не получилось, он бы не обратил на него никакого внимания. Только заранее зная, что объект проверки по каким-то непонятным причинам умудрился заинтересовать сначала Игнатия, а теперь и самого магистра, можно отыскать в биографии Андрея примечательные фактики, которые, вроде бы, складываются в весьма красноречивую картину. Во-первых, он любит учиться. И не скрывает этого. Во-вторых, желает заниматься астрономией.

«Боже мой, — подумал д’Иванов с ожесточением. — Какой ерундой приходится заниматься. Но с этим парнем следует познакомиться ближе. Неужели он действительно владеет искусством воздействовать на окружающих? Вот только этого не хватало! Трудно тогда придется королю Генриху без моей помощи. Ему не справиться с Андреем без моего содействия»!

Впервые д’Иванов заметил, что проблемы Замка его беспокоят как собственные. А это, кроме всего прочего, означало, что он окончательно решил для себя, на чьей стороне будет сражаться до последней капли крови. Он стал другим человеком. С этого момента предательством стало бы его дальнейшее сотрудничество с магистром! Д’Иванову стало страшно. Понятно, что с пресловутым Андреем должен будет бороться лично он. На помощь короля Генриха надеяться не приходится! Потому что это он, д’Иванов, отныне главный помощник самого короля. Именно он, оказывается, и есть тот самый маленький предатель, который, поменяв хозяина, обеспечит перевес одной из сторон, казалось бы, пока таких равных, доказав свое величие и ценность для неизбежного будущего.

В этот момент дверь в кабинет тихонечко отворилась, и на пороге появился странный человек. Некоторое время он чувствовал себя неуверенно, но, разглядев д’Иванова, немедленно успокоился.

— Простите за внезапность и беспардонность. Надо полагать, вы, высокочтимые, к такому не привыкли. Но я на работе. Меня прислал господин Феликс с поручением! Он просил передать, что заручился поддержкой короля Генриха. Так что ваши претензии на должность магистра получили высочайшее одобрение и стали отныне частью государственной политики Замка. Теперь дело за малым. Нужен ваш ответный ход, который бы неопровержимо подтвердил личную преданность правящей династии!

Д’Иванову не понравилось, что о его предполагаемом (да, всего лишь о предполагаемом) предательстве знает еще один человек, так и до провала недалеко. Особенно, если эту сплетню подхватят болтливые монахи и донесут магистру или, что еще хуже, Айрис. Наверное, он не смог скрыть охватившего его ужаса, потому что незнакомец, как показалось д’Иванову, с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Не извольте беспокоиться, высокочтимый. О вашем намерении знают кроме господина Феликса лишь король Генрих и я — ваш связной. Можете называть меня просто Олежкой. Так будет правильно, потому что теперь мы будем часто встречаться. Мы подружимся, а ведь друзья обращаются друг к другу на «ты»? Согласен?

— Хорошо, — сказал д’Иванов, поморщившись. — Но я не совсем понимаю, о каком намерении ты говоришь? На что намекаешь?

— Вот как ты заговорил!

После этих слов д’Иванов испугался еще сильнее. Для того, чтобы как-то поддерживать свою репутацию черного мага, он просил библиотекарей сообщать ему обо всех обнаруженных на раскопках страницах, где упоминались бы странные и отсутствующие в привычной человеческой жизни умения прежних людей. Немедленно выяснилось, что они обладали множеством сказочных способностей, недоступных обитателям Мира святого Иеронима. Но самое ужасное впечатление на д’Иванова произвело упоминание о специальных людях — телепатах — якобы умеющих свободно читать чужие мысли. Д’Иванову вдруг показалось, что Олежка один из них и способен узнавать все его мысли, как только они появляются в голове. Рядом с таким не забалуешь.

— Я готов оказывать посильное содействие королю Генриху, чью власть признаю и поддерживаю.

— Очень правильное решение, высокочтимый! Ясно, что Монастырь под твоим руководством обязательно расцветет, а влияние его возрастет многократно!

— Благодарю. Здесь многое следует исправить!

— А вот это точно! Король Генрих считает, что именно ты, высокочтимый, прекрасно справишься с новыми обязанностями, и Монастырь под твоим руководством станет истинным оплотом государства Наблюдателей. А пока — вот первое задание. Вторжение вооруженных сил Замка назначено на двадцать первое. Феликс просит позаботиться о том, чтобы к этому времени в Монастыре не было высокочтимой Айрис. Проследи, чтобы она отправилась в длительную командировку. Она ведь любит сражаться с плохими парнями? Пусть развлечется. Дело хорошее.

— Я не могу отдавать распоряжения членам Тайного совета! — сказал д’Иванов сердито.

— Да ладно, не глупи. Неужели ты, мастер тайной дипломатии, не сможешь придумать что-нибудь этакое? Или мне нужно подсказать, как это сделать? Господин Феликс ни на минуту не сомневается, что ты справишься, Замок надеется на тебя, д’Иванов.

— Вы требуете от меня слишком многого.

— Увы, такова жизнь. Без труда не вытащишь рыбку из пруда. Должность магистра нужно заслужить. Придется поработать.

Д’Иванов кивнул. Словно подписал договор.

— И вот что еще, — сказал Олежка. — Проследи, чтобы сотрудник вашей Обсерватории Андрей не покидал свою келью в библиотеке. Запрети ему заниматься ночными наблюдениями.

— Я не могу ему приказывать, он человек Игнатия и не послушается меня.

— Сначала попробуй, а потом говори. Постарайся быть убедительным. Добиться этого легче, чем отослать Айрис. Сделай нам приятное, покажи свое умение управлять людьми. Что-то мне подсказывает, что ты справишься. Феликс в тебя верит, а это, знаешь ли, дорогого стоит.

С этими словами посланник Замка откланялся и исчез, оставив д'Иванова наедине с тяжелыми раздумьями. Он получил от новых хозяев первое задание как предатель и изменник и собирался выполнить его лучшим образом.

Он придумал, только не сразу. Сначала д'Иванов решил узнать, почему король Генрих вообще заинтересовался Андреем? Разговоров об этом человеке было много: он и талантливый, и трудолюбивый, и много знает, и способен решительно изменить жизнь Монастыря. Но ведь он не воин, не занимается производством или торговлей, от него не зависит оборона Монастыря. Вот с Айрис все понятно. Если ее не будет, штурмовые отряды наемников из Замка одержат легкую победу. Но чем вызван такой интерес к обычному сотруднику Обсерватории? Прежде чем действовать, это следовало выяснить. Незнание могло стоить слишком дорого.

Д'Иванов немедленно отправился в библиотеку. Нельзя было терять время, поговорить с Андреем нужно было как можно скорее. Он весьма смутно представлял себе, что нужно спрашивать, но не сомневался, что Андрей и без наводящих вопросов обязательно проговорится. Такие люди не умеют хранить секреты. Точнее, умеют, если заранее знают, что это секреты. Но обычно, они вещами, не связанными с работой, не интересуются. Будто бы кроме их работы ничего на свете не существует.

Д'Иванов решил импровизировать. Он рассчитывал, что ему повезет.

До прибытия очередного обоза с раскопок оставалось часа два или три, Андрей откровенно скучал, и поэтому даже немного обрадовался, что его посетил сам д'Иванов. О службе безопасности он вспоминал очень редко, как правило, когда видел д'Иванова. Так уж получилось, что за все время пребывания в Монастыре Андрей ни разу не встречал людей, владеющих магическими способностями, поэтому не понимал, как д'Иванов умудряется бороться с тем, чего не существует в природе. В последнее время Андрей не совершил ничего предосудительного, так что был спокоен. Зачем, спрашивается, волноваться раньше времени? Пусть сначала начальник д'Иванов докажет его вину и убедит в этом Игнатия, вот тогда и придет время для переживаний.

— Мне докладывали, что вы очень трудолюбивый молодой сотрудник. Сейчас я вижу это сам.

— Здравствуйте, высокочтимый. Работой я обеспечен еще на долгие годы.

— Вы, образованные, всегда так говорите.

Андрей пожал плечами.

— Никто не сомневается в вашей полезности нашему общему делу, но иногда хочется подробнее узнать о том, чем вы, собственно, занимаетесь, — неожиданно мягко сказал д'Иванов.

— Это не тайна. Мы секрета из своей работы не делаем, обо всех действиях докладываем. Сейчас я жду, когда прибудет обоз с раскопок. Получу новую порцию листков из книг прежних людей. Каждый мне придется прочитать, оценить и отправить в нужную папку, чтобы можно было воспользоваться при необходимости. Однажды знания прежних людей нам обязательно пригодятся.

— Я понимаю, что вам досталась тяжелая работа. И не каждый за нее возьмется, но так ли она важна и полезна? Если завтра прилетят покровители, не окажется ли она бессмысленной?

— Нет, конечно, — ответил Андрей, он недавно думал об этом, поэтому ответ у него был готов. — Из Обещания святого Иеронима известно, что покровители вернут нас в старый прежний мир, в котором люди жили до Вонючего рассвета. Но сможем ли мы выжить там без необходимых знаний? На покровителей наши надежды, но мы должны быть готовы полностью поменять свою жизнь. Она станет другой. Лучше, само собой.

— Есть-пить мы будем по-старому, — строго сказал д'Иванов. — И власть над Монастырем не отдадим.

— Сомневаюсь, что небесные покровители захотят владеть Монастырем.

— Это как?

— Они помогут нам наладить жизнь, но учиться жить в новом мире нам придется самим. Уже по их правилам. Это очевидно.

— Мы с ними поторгуемся, — сказал д'Иванов сурово и погрозил невесть кому пальчиком. — Отстоим свои права на любых переговорах.

— Сомневаюсь, что нам это будет по силам, — ответил Андрей. — Мы просто не поймем, о чем они говорят, а значит, не сможем с ними разговаривать, договариваться и что-то у них требовать. Думаю, что большинство слов, которые они будут использовать, нам неизвестны. И уж совсем непонятно, зачем покровителям выслушивать нас. Мы будем вынуждены жить по их правилам, нас принудят. И сопротивляться не следует. Мы сами, без принуждения, должны будем забыть о наших традициях и порядках.

— Откуда вы это знаете? — удивился д'Иванов. — Об этом нам не говорили.

— Читаю вот эти листки, — ответил Андрей, указав пальцем на стопку листков, доставленных с раскопок на прошлой неделе. — Там много интересного.

— И вы разбираетесь во всем, что там написано?

— Нет, конечно. Это невозможно. Я уже говорил, мы не можем понять очень многого. Особенно это касается вещей, которые окружали прежних людей. Сегодня мне в тексте два раза попался странный предмет — мобильный телефон. Как узнать, что это такое? Описания нет. Надо полагать, прежние люди пользовались этим предметом в быту. А мы не знаем, что это такое.

— И что они с ним делали?

— Ничего не делали. Брали его и говорили с любым человеком, который был им нужен, где бы он ни находился. Даже если на другой улице.

— Волшебство.

— Не знаю. Не уверен.

— Неужели все так плохо?

— Почему? Наоборот, все хорошо. Но нам придется многому научиться.

— А чему конкретно? Как пользоваться их странными предметами? Они разрушат Замок?

Андрей не понял вопроса.

— Про Замок записей не попадалось. Честно говоря, меня интересует только астрономия.

— И что вы будете делать, когда покровители все-таки прилетят? — спросил д'Иванов.

— Продолжу заниматься астрономией. На мою жизнь работы хватит. Звезды никуда не денутся. Астрономы всегда нужны. Знания о Вселенной одинаково интересны и нам, и покровителям.

— С вами все ясно, — сказал д'Иванов и отправился по своим делам.

Зачем д'Иванов приходил, Андрей не понял. Неприятно было сознавать, что тот появился в его келье с вполне определенной целью и ушел, наверняка, узнав все, что его интересовало. Андрей попытался вспомнить, не сказал ли чего-нибудь лишнего, нет, вроде бы. Понять, как работает ум д'Иванова, он был не в состоянии. А потому просто забыл о его визите.

А вот д'Иванов встречей остался доволен. Он догадался, почему в Замке с такой неприязнью относятся к Андрею. Нет ничего удивительного, что там не желают, чтобы он стал следующим магистром. Вот им только астронома не хватает в руководстве Монастыря! Д'Иванов с радостью и удовлетворением отметил, что его шансы выросли до небес. Если так можно выразиться.

Глава 13 Встречи и разговоры

Как-то так само собой получилось, что Айрис стала часто приходить в библиотеку к Андрею. Он почему-то не видел в этом ничего удивительного или странного. Более того, по-детски радовался каждому ее появлению. Это было неправильно, но Андрей не мог запретить столь важной персоне посещать библиотеку. Да и с какой стати ему бы это делать? Мало ли какие дела у помощницы магистра?

— Не обращай на меня внимания, работай, — каждый раз говорила Айрис, усаживаясь на табурет в углу кельи.

— Да, конечно, — отвечал Андрей. — Мне осталось доделать совсем немного, всего несколько строчек.

— На тебя интересно смотреть, когда ты читаешь и делаешь выписки. Теперь я знаю, как должно выглядеть умное выражение лица.

— Это вряд ли. У меня сегодня ничего не получается, и лицо у меня должно быть туповатое.

— Никогда не видела тебя растерянным. Наоборот, как мне кажется, ты очень целеустремленный человек.

— Спасибо, конечно. Но почему-то именно сейчас я не могу сосредоточиться.

— Я мешаю?

— Нет. Вы мне только помогаете.

После это он минут десять пытался с важным видом читать новые листки, обнаруженные на раскопках, но в присутствии Айрис у него это плохо получалось. Наконец, он не выдерживал и отодвинул листки на край стола.

— Все, на сегодня я закончил.

— Прекрасно! — Айрис перенесла табурет ближе к рабочему столу Андрея. — А теперь расскажи что-нибудь интересное о прежней жизни.

Конечно, Андрей подготовился заранее. Но на этот раз рассказ о прежнем мире показался Айрис абсолютно неправдоподобным. Например, упоминание о том, что люди раньше любили летать на тяжеленных железных громадинах, так называемых самолетах — это больше походило на предутренние сны или безответственные выдумки безумных сочинителей — привлекательно, но кто же в это поверит. Или упоминание о чудовищных постройках, в которых, как утверждалось в рукописях, были вынуждены проживать люди. Кому могла прийти в голову мысль затаскивать избы друг на друга? Да с таким упорством, чтобы на это дело пошли все до единого дома в деревне — сто штук! Это уже точно — ночной кошмар.

Айрис представила, что она живет на самом верху такого дома, а под нею — еще девяносто девять семей! Ужас! Рано или поздно все равно забудешь, что живешь на небе, и, как-нибудь спросонья, когда захочешь ночью прогуляться да на небо поглядеть, обязательно сделаешь неосторожный шаг — а под ногами твоими разверзнется пропасть… Не могли прежние люди так жить.

Как было бы здорово, если бы она могла просто посмеяться над этими рассказами! Не обращать на них внимания, отмахнуться как от бессмысленного бреда. Но она чувствовала, что за всей этой историей скрывается что-то важное для судьбы Монастыря. Или его слава, или гибель. Айрис не имела права ошибиться.

Но разве такой вопрос решишь, если потеряно самое главное ее качество — объективность. Айрис вынуждена была признаться, что испытывает к этому парню из библиотеки явную симпатию. Андрей ей нравился. Что тут поделаешь! А потому она оказалась не способной здраво оценивать истинную ценность его рассказов. Может быть, она думает о прежнем мире только потому, что о нем рассказывает он, и потому придает старым легендам большее значение, чем они того заслуживают. Это было неприятное открытие.

Смешной д’Иванов нагадал ей, что всю свою жизнь — кстати, долгую и счастливую — она проведет со своим любимым человеком. Кто он — осталось загадкой. Это мог быть магистр Захарий. Влюбленность давно уже мешает ему сосредоточиться на руководстве Монастырем. Если бы она ответила на его чувства, то это, несомненно, помогло бы магистру с большим рвением заниматься своими служебными обязанностями… Стоп. Это совсем не так. Магистрам, как известно, запрещено жениться, а потому их связь окончательно погубила бы Монастырь. Слишком большое значение приобрели бы их личные отношения, к тому же столь явное пренебрежение правилами, установленными самим святым Иеронимом, обязательно вызвало всеобщее осуждение. Можно ли в такой ситуации рассчитывать на счастливую семейную жизнь?

До знакомства с Андреем Айрис никогда всерьез не задумывалась о возможном избраннике. Неужели она влюбилась в этого странного парня? Нет, не может быть. Айрис улыбнулась. Ее симпатия к нему явно другого сорта. Невозможно объяснить, что это за чувство, но, конечно, не любовь. Так заботливые сестры относятся к своим младшим братьям. Может ли Андрей стать для нее единственным мужчиной? Нет, это невозможно. Только надежным другом, который всегда придет на помощь. Она засмеялась. Но помощь, скорее всего, понадобится ему. Как известно, астрономы плохие бойцы.

Других кандидатов на место будущего мужа Айрис не видела. И откуда они вдруг появятся — было непонятно. Из Замка кто-нибудь? Чушь! Исключено! Скорее уж из прежнего мира. Об этом Айрис подумала совершенно случайно. Она не смогла бы внятно объяснить, как прежний человек сможет добраться до Монастыря, и как выглядит, и чем отличается от монастырских. Но едва мысль о мужчине из прежней жизни пришла к ней, Айрис стало ясно, что так оно, в конце концов, и случится. Словно открылось ей предначертание из книги Судьбы. Она почувствовала, что этого не миновать и смирилась. Поиски прежних людей стали для нее личным делом.

Магистр Захарий, конечно, заметил, что в последнее время его возлюбленная Айрис изменилась. Времена, когда он мог заговорить с ней о чем-то, не связанном с судьбой Монастыря, ушли навсегда. Увы. Растаяли, как прошлогодний снег… Непонятно почему, но она стала с ним еще холоднее и отстраненней, чем обычно. Нет, сравнение со снегом было неудачным. Любому известно, зима обязательно возвратится, когда закончится годовой круг. А вот рассчитывать на то, что Айрис захочет стать его женщиной, не приходится… И через год, и через два.

Он был склонен винить во всем пресловутого Андрея. Ему донесли, что в последнее время Айрис довольно часто посещает библиотеку. Магистр с сожалением вспомнил, что сам разрешил Айрис встретиться с ним. Для пользы дела. А вон как все обернулось. Нельзя было утверждать, что Айрис полюбила Андрея, но то, что он занял в ее жизни очень важное место, оттеснив его, сомневаться не приходилось.

Кто же этот странный человек, вызывающий у всех подряд такие сильные эмоции? Д’Иванов сообщил, что Андрей воспитывался в Резервации, его наставником был небезызвестный монах Тарас. А в Монастыре его опекает высокочтимый Игнатий, который отвечает за работу Обсерватории. Что их связывает кроме наблюдений за небом, установить не удалось. Но что-то очень важное. Неспроста Игнатий говорит, что не исключает, что этот Андрей однажды станет тем самым Мастером, о котором было написано у святого Иеронима.

Магистра настиг короткий приступ обиды. У него на мгновение перехватило дыхание. Появление Мастера должно было основательно изменить внутреннюю жизнь Монастыря. А это новые проблемы. Не исключено, что именно из-за этих непонятных пока изменений так возбудился король Генрих.

Д’Иванов уловил интерес Магистра к Андрею — что говорить, свою работу он выполнял усердно — и теперь регулярно сообщал о свиданиях Андрея и Айрис.

— Сегодня они еще раз встретились в библиотеке, говорили не менее получаса…

Магистр почувствовал, что страшно ревнует — о чем, спрашивается, можно говорить целых полчаса!

— С вашего позволения я прослежу за ними. Может быть, мне даже удастся услышать, о чем они говорят, — предложил д’Иванов.

— Хорошо, выполняйте, — согласился Магистр, его щеки немедленно запылали от стыда. Какое низкое бесстыдство разрешать охране тайно следить за любимой женщиной. Но… взять свои слова обратно он не смог, в конце концов, ему хотелось знать правду.

Айрис прекрасно видела, что за ней ведется постоянная слежка, но отказаться от разговоров с Андреем было выше ее сил. Их встречи давно уже стали постоянными. Айрис знала, что подвергает своего собеседника опасности, но ей хотелось больше узнать о прежнем мире. Она не сомневалась, что от этих знаний зависит благополучие Монастыря. Здравый смысл и чувство предосторожности на время покинули ее. Однажды Игнатий не выдержал и предостерег ее, призвал вести себя разумнее.

— Ваши встречи с Андреем стали привлекать слишком много ненужного внимания. Д’Иванов старается изо всех сил, ему хочется ослабить ваше влияние на магистра. Вам надлежит быть рассудительнее. Обстановка сложная, не до глупостей.

— Почему магистру вздумалось преследовать нас? — удивленно спросила Айрис. — Мы не делаем ничего предосудительного. Наоборот, я считаю, что наша дружба может принести пользу Монастырю.

— В таком деле главное не переусердствовать.

— Объясните.

— У магистра слишком много поводов для тревоги и негодования. Он может видеть в Андрее конкурента.

— Конкурента? Что за глупость!

Игнатий замолчал, подыскивая подходящие слова, с помощью которых можно было сказать очевидное и при этом не задеть чести Айрис.

— Магистру могут намекнуть, что Андрей вполне готов претендовать на его место. Будто бы он станет не только удачливым любовником, но и новым магистром. Такие мысли до добра не доведут.

Айрис удивленно посмотрела на Игнатия.

— Вы это серьезно? Это так глупо.

— Мы не можем контролировать слухи. Магистр, как известно, человек ревнивый… Не берусь предсказать его реакцию. Однако ваша ссора может иметь серьезные последствия для судьбы Монастыря.

— Довольно… Есть вещи, о которых нельзя говорить так прямо! Даже вам, высокочтимый!

— Мной движет желание оказать вам услугу, Айрис, только это развязало мой язык. Если бы у меня был выбор, я, конечно, поостерегся бы заходить так далеко, — сказал Игнатий, почтительно склонившись перед Айрис. — Вот только советовать вам могу только я.

— Вы считаете, что магистр не отказался от намерения сделать меня своей женой?

— Увы. Но это так.

— Не смейте так говорить! И потом — это невозможно!

— Конечно. И это очень плохая весть для Монастыря. Вы должны это знать.

— То, что магистр влюбился в меня? Я знаю.

— Нет. То, что это плохая весть для Монастыря.

— Спасибо, Игнатий. А теперь мне нужно подумать.

Магистр внимательно выслушал очередное донесение д’Иванова. По сообщению разведчиков войска короля Генриха уже приведены в боевую готовность. Нападение следует ждать в ближайшее время. Монастырю угрожает опасность, равной которой еще не было.

— Наступило время испытаний. Вы, милорд, должны проявить все свое мужество и решимость. Воспользуйтесь примером вашего отца, доблесть которого известна всем. Теперь будущее Монастыря зависит только от вас.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— В сложившихся обстоятельствах этого будет явно недостаточно, — с легкой укоризной сказал д’Иванов. — Мы ждем от вас по-настоящему героического поведения. Обитатели Монастыря, должны увидеть, что вы способны на решительные и обдуманные поступки. Магия помогла мне установить, что только ваша готовность к подвигу и самопожертвованию спасут Монастырь от неминуемого разграбления и поругания. Проклятые Наблюдатели ни перед чем не остановятся. Милосердия от них ждать не стоит. Вы об этом знаете лучше меня.

— Твоя магия говорит о моем полном сосредоточении на судьбе Монастыря и забвении личных желаний? — спросил Магистр.

— Боюсь, что — да.

— Правильно ли я понял, что сейчас неподходящее время для отмены устаревшего правила, запрещающего магистрам заключать браки? — сурово спросил Магистр, к ужасу своему он понял, что хотел бы запугать д’Иванова, рассчитывая, что тот не выдержит, дрогнет и признает право магистра менять по собственному желанию законы Монастыря. Но д’Иванов устоял:

— Вы абсолютно верно сказали — сейчас не время пересматривать заповеди предков.

— Тебе легко говорить, ты уже старенький… А вдруг женитьба придаст мне новые силы для борьбы?

— Никогда не слышал ни о чем подобном!

— А вдруг поможет?

— Не время думать о себе, милорд! — сказал д’Иванов сурово, но с удовольствием отметил, что дурацкую затею магистра с женитьбой можно будет использовать в своих целях.

— Хорошо, вернемся к отмене устаревших правил позднее, — Магистр не любил проигрывать. — А теперь расскажи об инциденте в деревне Забегалово.

— Нет больше деревни Забегалово, милорд. Наемники короля сожгли ее дотла.

— Удалось узнать — почему?

— Нет. Мы доставили в Монастырь чудом выжившего крестьянина. Скоро он сможет говорить и расскажет обо всем, что там случилось.

— Почему этот человек остался жив?

— Ему просто повезло. Наблюдатели связали ему руки и ноги и бросили возле сгоревшей хижины. Он довольно быстро умер бы от незалеченных ран, голода, жажды и ночного холода. На его счастье, наши люди появились вовремя. Он отделался легким испугом.

— Немедленно пригласи Айрис, мы должны как можно скорее допросить этого крестьянина.

Д’Иванов ухмыльнулся.

«Этих молодых магистров легко водить за нос. У них не хватает опыта и знания жизни, чтобы отличить вранье от правды. Даже ленивый перехватит у такого власть, если захочет. А я — хочу! Так кто мне помешает!», — подумал он, жмурясь от счастья.

Глава 14 Тайный совет

Магистр был недоволен собой. Еще совсем недавно он был уверен, что в сложившейся тяжелой ситуации сумеет побороть страх, естественный для человека, до сих пор не участвовавшего в военных кампаниях. Но у него не получилось. А ведь от него требовалось совсем немногое: он должен был всего лишь показать свою уверенность и способность отразить агрессию. На его озабоченном лице не должен был дрогнуть ни один мускул. Одного этого вполне хватило бы для поддержания боевого духа верных ему отрядов. Остальное сделает Айрис. Но изобразить спокойствие ему не удавалось, несмотря на все старания. Магистр боялся своего врага и сомневался, что сможет противостоять агрессии короля Генриха.

Перед лицом страшной опасности он не находил в себе сил для сопротивления. Никогда магистр не зависел так сильно от помощи высокочтимых членов Тайного Совета. Он не считал это проявлением слабости. В конце концов, для того в Монастыре и придумали Тайный Совет, чтобы помогать магистрам во время кризисов. Ему нужна была поддержка. С одной стороны, ему нравилось, что д'Иванов посещает его все чаще, но с другой, каждый раз, когда тот появлялся в его кабинете, сердце Магистра непроизвольно сжималось в маленький беззащитный комочек. Он ждал, что наступит час, когда тот объявит о произошедшей катастрофе.

Если бы д'Иванов хотя бы немного догадывался о том, какие муки доставляют магистру каждое его появление, то он приходил бы в десять раз чаще, но чувствами других людей он не интересовался. Он играл в свою игру. Пора было познакомить магистра со сказочкой-приманкой, которую придумал для него Олежка. При нормальных обстоятельствах в эту историю поверил бы, разве что, псих ненормальный. Но сейчас, когда нервы напряжены и так хочется поверить, что существует простое избавление от надвигающегося ужаса, магистр обязательно должен был угадить в ловушку. Д'Иванов в это верил.

— Милорд! Я узнал, почему король Генрих решился нарушить сложившееся устройство мира!

— Вот как? Это поможет нам устоять в битве с Замком?

— Вне всяких сомнений, милорд!

— Говорите, говорите скорее!

— Верные люди из Резервации сообщили, что местные копатели, на свой страх и риск занимающиеся поисками вещей прежних людей, обнаружили на Холмах богатые залежи разнообразной литературы. Говорят, я и сам в это верю с трудом, что им удалось откопать настоящую, почти не испорченную временем книгу по астрономии.

— Кто контролирует археологов?

— В том-то и дело, что они действуют самостоятельно. До поры до времени никому до них не было дела. Копают и копают, подумаешь. В их деятельности не было ничего предосудительного. Но книга, которую они откопали…

— И что это за книга?

— Полная и доскональная инструкция по проведению наблюдений за небом, созданная в прежней жизни!

— Боже мой!

— Это объясняет, милорд, почему король Генрих вдруг решился напасть на Монастырь. Обладание этой книгой позволит организовать по-настоящему эффективные наблюдения, так что отыскать покровителей теперь будет легче легкого. Понимаете, милорд? Король Генрих не желает с нами делиться. Ему кажется, что успех сам собой идет ему в руки. Победа слишком близка. Он сделает все возможное, чтобы эта книга не попала в Монастырь.

Магистр был потрясен. Если это и в самом деле так, агрессивность короля Генриха становится понятной, и надежды договориться больше не существует. О прочном и справедливом мире можно забыть.

— Нужно раздобыть доказательства существования этой книги, — сказал магистр, стараясь, чтобы в голосе не слышались нотки отчаяния.

— Милорд, я не посмел бы явиться к вам с подобной фантастической историей. Сожалею, но у меня уже есть неопровержимые доказательства.

— Вот как?

— Я уже докладывал вчера, что мои люди задержали крестьянина из сожженной наемниками деревни. Он признался, что видел злополучную книгу собственными глазами.

— Боже мой, спасибо Тебе за постоянную заботу, мы совершим положенное нам, каких бы усилий это не потребовало, — только и смог промолвить магистр.

— Я лично допросил крестьянина и верю каждому его слову. Зачем бы он стал врать?

— Отлично! Через час я собираю Тайный Совет. Нам следует еще раз допросить крестьянина, всем вместе. Если он говорит правду, у нас появляется шанс на победу.

— Хорошо, милорд. Я приведу его.

Нельзя сказать, что предательство давалось д’Иванову легко и без душевных страданий. Только легкомысленные люди считают, что исполнение желаний есть наивысшее счастье в жизни. Но вот сейчас, когда до осуществления его мечты остались считанные дни, — д’Иванов не верил, что верные Монастырю отряды смогут отбить атаки наемников короля Генриха, — он вдруг сообразил, что все обещания, которые ему дал посланник Феликс, не стоят ломаного гроша. Нет ничего удивительного в том, что Замок решил силой покорить Монастырь. Это позволит избавиться от сильного соперника. А для этого им нужен полностью зависимый магистр. Но это совсем не та роль, к которой д’Иванов стремился. Марионеткой он быть не желал. Только вряд ли кто-нибудь поинтересуется его мнением. Можно, конечно, попытаться выторговать себе определенную свободу действий или даже ограниченную самостоятельность. И тогда он станет не марионеткой, а наместником. А это звучит намного привлекательнее. Но на какие уступки придется ради этого пойти, страшно даже спрашивать.

Впрочем, какая разница. д’Иванов готов был начать свою жестокую и бескомпромиссную игру. И, конечно, он рассчитывал на победу, поскольку понимал, что имеет перед остальными игроками большое преимущество — он знал, что очень многое будет зависеть от сотрудника Обсерватории Андрея. Почему и как? До поры до времени это было неважно. Рано или поздно это станет известно. Но уже сейчас понятно, что детали большого значения не будут иметь. Важно только быть рядом с ним и следить, чтобы он не наделал вреда и не помешал людям из Замка добиться цели. Для начала следовало установить за ним слежку. А вот что д’Иванов умел делать лучше других, так это следить за подозрительными людьми.

Д’Иванов отправился в библиотеку к Андрею. Он не сомневался, что обнаружит там Айрис. Это будет большой удачей, можно будет послушать, о чем воркуют голубки, а потом внезапно появиться из-за угла, когда его никто не будет ждать, порушить идиллию и как бы невзначай пригласить Айрис на срочное совещание к магистру, допрашивать поддельного крестьянина.

Ему повезло. Они беседовали, д’Иванову осталось лишь слушать и выявить крамолу. В принципе, крамолой можно объявить любой, даже самый безобидный разговор между двумя этими людьми. Хорошо известно, что влюбленного человека (а магистр был именно таковым) всегда можно заставить делать глупости, если вызвать у него приступ ревности. Сделать это будет очень просто.

Правда, говорили они о чудных делах, но разве в этом дело?

— Что нового ты вычитал? — спросила Айрис. — Опять какая-нибудь скукотища?

— Нет. Сегодня попадались удивительно интересные и забавные истории. На одном из листков было написано, что наша Земля настолько мала, что вполне могла бы катиться по кольцам Сатурна.

— Я помню. Ты рассказывал. Сатурн это одна из планет Солнечной системы, такая же, как Земля.

— Только во много раз больше.

— Как в такое можно поверить? — удивилась Айрис.

— Иногда я сам думаю: экая глупость. Но мы обязаны верить каждому слову, написанному на этих листках.

— Почему?

— Если засомневаешься хотя бы в одном утверждении, сделанном прежними людьми, то неминуемо начнешь отрицать и все остальные. Но тогда неясно, для чего вообще их нужно откапывать?

— Теперь мне понятно, зачем Монастырю понадобился такой человек как ты, — засмеялась Айрис. — Для того, чтобы верил во все эти истории о прежней жизни. Пока достаточно тебя одного, поскольку глупо забивать такими сложными вещами головы обычным людям. У нас есть своя вера. Стоит ли заставлять монахов заучивать сказки о прежней жизни?

— Знания лишними не бывают.

Д’Иванов вздохнул с облегчением. Он посчитал свою работу выполненной. Обвинения в вероотступничестве достаточно, чтобы развалить Тайный совет и оставить магистра в одиночестве перед захватчиками. Он уже хотел появиться и пригласить Айрис на встречу с магистром, но разговор был неожиданно продолжен самым неприятным образом.

— Ты умеешь обращаться с мечом? — спросила Айрис озабоченно. — Сумеешь при необходимости оказать врагу достойное сопротивление?

— Думаю, что справлюсь. Меня обучает приемам боя монах Никодим.

— О, это хороший боец. И что он говорит про твои успехи?

— Вообще-то он меня хвалит.

— Хвастаешь!

— Зачем мне привирать, какой в этом толк?

— А давай я тебе экзамен устрою.

— Я готов.

Д’Иванов понял, что должен вмешаться.

— Рад, что отыскал вас, высокочтимая Айрис. Магистр вызывает членов Тайного совета для важного сообщения. Нас ждет что-то судьбоносное, как мне кажется.

Сбивчивый рассказ магистра о настоящей книге по астрономии, обнаруженной копателями на раскопках, показался Айрис сущей белибердой. А уж упоминание о таинственном крестьянине, которого привел д'Иванов, и вовсе позабавило ее. Он, якобы, собственными глазами видел книгу. Смешно. Айрис не поверила д'Иванову. То, с какой яростью и настойчивостью он в последнее время преследовал Андрея, подтверждало очевидный факт, что тот начал свою игру. Не исключено, что игра его была направлена против магистра и Монастыря. И если это так, гадина будет безжалостно раздавлена вместе со своими гнусными замыслами.

— Крестьянина еще нет? — спросила она, усаживаясь в кресло рядом с советником Игнатием, которого рассказ о книге по-настоящему напугал. — Давно не слышала крестьянских сказок!

Д'Иванов неприятно улыбнулся.

— Сейчас его приведут.

Он был уверен, что все пройдет, как следует, без сбоев. Олежка придумал замечательную историю про дурацкую книгу и вызвался исполнить роль лживого крестьянина. Д'Иванов сразу понял, что артистических способностей тому занимать не придется. Этому мерзавцу — врать, что дышать.

И вот Олежка застыл перед членами Тайного совета. Он стоял, сгорбившись и тихонько постанывая.

И вдруг д'Иванов испугался и с ужасом стал ждать самого страшного — неизбежного провала, потому что любую ложь можно разоблачить. Какой бы остроумной ни была задумка. Однако Олежка, хотя и корчил смешные рожи (для того, чтобы его не приняли за слишком умного), вел себя естественно и говорил только то, что от него ждали.

Свой рассказ о таинственной книге по астрономии он изложил без единого сбоя. Получилось на удивление естественно и правдоподобно. Придраться было не к чему. История получилась вполне логичная. Откопали книгу самозваные копатели. Сначала они, само собой, даже и не поняли, какое счастье им привалило, а потом полистали, хотели веселые картинки посмотреть, и догадались, что их неожиданная находка, наверняка стоит огромных денег. Ее ценность была понятна любому даже абсолютно безграмотному человеку. Вот они и решили продать книгу знающим людям и подзаработать таким образом на долгую и безбедную жизнь. Копатели долго решали, кому продать книгу. Монастырю? Замку? То, что книга может быть бесценной, они не сообразили. А ведь за бесценные книги денег не платят, а наоборот, убивают без раздумий. Ради обладания такими книгами нередко начинаются кровавые и жестокие войны. Копатели были наивными и неискушенными людьми, вот и спорили до хрипаты. Переругались, возненавидели друг друга и приняли самое глупое решение, которое только могло прийти им в голову. Они опрометчиво решили оставить книгу у себя. Непонятно для какой цели. Установить это не удалось.

А история стала развиваться самым примитивным образом. Слухи о существовании книги довольно быстро дошли до Замка (поскольку археологам не удалось между собой договориться, один из них решил действовать самостоятельно), что, естественно, привело к тому, что на розыски ценной находки была отправлена карательная экспедиция. Копателей, конечно, поймали, но они успели книгу спрятать.

— Но как о книге узнал ты, крестьянин? — спросил высокочтимый Игнатий.

— Когда копатели стали решать, куда спрятать книгу, им подвернулся я — заехал в деревню за репой, которую должен был отвезти в Резервацию. Увидели копатели, что у меня телега справная и упросили, чтобы я отвез книгу к себе в деревню и схоронил там до поры до времени. Вот тут я ее и потрогал руками. Тяжелая она, обложка будто тряпкой обклеена, внутри много картинок.

— Значит, книга находится в твоей деревне?

— Нет. За обозом проследили, нашу деревню сожгли, но книгу не нашли. Предполагают, что копатели успели переправить ее в другую деревню, там в это время было еще несколько крестьян с телегами, не один я.

— Что еще можешь сказать о книге?

— Я рассказал все, что мне известно. Ничего не утаил.

— А название ее запомнил?

— Да. «Справочник любителя астрономии».

— Боже мой! — сказал магистр.

И никто не смог добавить к его возгласу ни единого слова. Все молчали, по-своему переживая услышанное. Магистр знал, что должен без промедления сказать что-то важное, отдать приказ, который поможет членам Тайного совета принять решение. Он должен был взять на себя ответственность, но стыдная нерешительность, которая мешала ему чувствовать себя главой Монастыря, победила его волю. Магистра охватил первобытный ужас. Рассказ крестьянина лишил его способности действовать. Он хотел одного: сесть на пол и заплакать. Но страх стать посмешищем помешал ему сделать даже это.

— Милорд, разрешите, внести важное предложение? — спросил Игнатий.

— Конечно, ведь вы советник, — вмешался д'Иванов. — В конце концов, это ваша работа — предлагать.

— Что ж, воспользуюсь своим правом. Для обсуждения дальнейших действий нам необходимо вызвать человека, который разбирается в вопросах астрономии лучше нас.

— Это кто же такой? — удивился д'Иванов.

— Сотрудник Обсерватории Андрей.

Странно, но это предложение прозвучало совершенно неожиданно для д'Иванова. Ничего подобного он не мог предвидеть. Да, Андрей был проблемой, но представить, что Игнатий вдруг при всех признает, что тот лучше него разбирается в астрономии, было невозможно. Когда такое было, чтобы член Тайного совета добровольно сознавался, что простой сотрудник обладает большими знаниями, чем он? Это было грубым нарушением субординации и правил поведения. И если Игнатий сделал это, значит ситуация и в самом деле чрезвычайная. И правы власти Замка, что так много внимания уделяют этому человеку.

К своему удивлению, д'Иванов понял, что неправильно разобрался в ситуации. Он рассчитывал шантажировать Айрис знакомством с Андреем, а получается, что ему надо будет шантажировать Андрея знакомством с Айрис. Тут у любого голова кругом пойдет. И он решил действовать. Очень уж не хотелось проигрывать.

— Протестую! Нам здесь только простых сотрудников не хватает. Это плохой совет! Отклонить!

— Я поддерживаю высокочтимого Игнатия, — сказала Айрис. — Правильное решение. Андрей действительно лучше всех из нас разбирается в астрономии.

— Откуда вы знаете? — спросил магистр.

— Высокочтимая Айрис встречается с Андреем каждый день! Часами сидят в библиотечной келье, они болтают о прежних людях и астрономии, — сказал д'Иванов язвительно.

— Это правда? — Магистр покраснел.

— А зачем мне врать? Вот и сейчас, когда я, выполняя ваш приказ, собирал членов Тайного совета на допрос крестьянина, я обнаружил высокочтимую Айрис именно в библиотечной келье Андрея.

— Это правда? — опять спросил магистр.

— Да, — ответила Айрис. — А что тут такого? Враг уже на пороге, я должна собирать информацию, которая поможет нам отбить атаки Замка.

— Ну и как? Собрали? — обидно засмеялся д'Иванов.

— Грех жаловаться.

— И есть успехи?

— Да. И поэтому сейчас требую, чтобы вы, милорд, прислушались к совету Игнатия и пригласили к нам для консультации сотрудника Андрея.

— Я против, — сказал д'Иванов.

— Вы остались в меньшинстве, — уточнил Игнатий. — Если у вас нет вопросов к Андрею, можете выйти. Мы вас не задерживаем.

— Нет. Я должен остаться.

— Решено. Пригласите Андрея. Нам есть, что с ним обсудить, — согласился магистр.

За Андреем послали людей, и вскоре его привели. Он держался скромно, но смотрел на членов Тайного совета без робости. Магистр видел этого парня впервые, ему не понятно было, почему от него надо ждать чего-то умного, выдающегося и потрясающего. Андрей не производил впечатления человека, стремящегося к власти. Наверняка его вполне устраивала работа, которую подыскал для него Игнатий. Высокий, с длинными черными волосами, он был, пожалуй, излишне толстоват. Это, конечно, говорило о том, что он целыми днями просиживает в келье за столом, читая постоянно подвозимые с раскопок новые листы. Но руки у него были достаточно сильные. Магистр попытался представить, как Андрей будет выглядеть с мечом во время рукопашной схватки с врагом. У него это вышло без труда. Наверняка с ним проводят тренировки умелые в ратном деле люди. Но понять, что в нем привлекло Айрис, он так и не сумел. Не похоже было, что этот пресловутый Андрей общителен и умеет заводить себе друзей. И особой харизмой он явно не обладает. Да и красавцем назвать его трудно. Из такого человека вряд ли получится удачный магистр.

Однако и Айрис, и Игнатий высокого о нем мнения. Да и д'Иванов его явно побаивается. Неужели король Генрих собирается уничтожить Монастырь только для того, чтобы захватить в плен этого Андрея? Зачем? Чтобы заставить его прочитать эту проклятую книгу по астрономии? Какая польза от этого Замку?

Магистр мельком взглянул на свою Айрис и ему показалось, что она смотрит на Андрея с обожанием и с любовью. Как бы он хотел ошибиться.

Слишком много несуразного было в этой истории. Но разве сейчас узнаешь правду? Магистр с ужасом подумал, что Андрей притворяется, а на самом деле он расчетливый и коварный предатель, мечтающий захватить власть в Монастыре. Этот парень может оказаться подлецом и проходимцем. Глупо такому доверять.

А вот д'Иванов смотрел на Андрея с ненавистью и даже не пытался скрывать этого. Объяснить его столь сильное чувство было еще сложнее, чем непонятную симпатию со стороны Айрис.

— Пусть крестьянин еще раз повторит свою историю. Андрей, слушай внимательно, мы должны решить, как нам поступить. От этого зависит судьба Монастыря.

Олежка охотно согласился, д'Иванову не понравилось, что он повторил свой рассказ практически дословно, как выучил. Кто-то мог заметить эту странность, но никто не обратил внимания, не для них рассказывали.

— Ты видел книгу? — спросил Андрей.

— Я держал ее в руках.

— Хорошо.

— Я больше ничего не знаю.

— Ты рассказал достаточно.

— И что нам делать? — спросил Игнатий.

— Пусть он уйдет, — приказала Айрис.

Олежку увели, он жалобно попросился в столовую, и его обещали накормить.

— Что будем делать? — спросил магистр. — Нужна ли нам эта книга?

— Я мечтал о ней все три года, — признался Андрей. — Тот, кто будет обладать этой книгой, завоюет мир.

— Каким же образом? — спросил д'Иванов, для него было очень важно получить ответ на этот вопрос.

Андрей на миг запнулся, пытаясь подобрать простые слова, с помощью которых можно было бы попробовать объяснить высокочтимым, чем он занимается. На помощь пришел Игнатий.

— Расскажи все как есть. Чем больше непонятных слов ты сейчас произнесешь, тем больше члены Тайного совета захотят заполучить эту книгу, — сказал он.

— Хорошо. Для того, чтобы организовать наблюдение за небом, необходимо составить звездный каталог. Это список, где будут перечислены все звезды, которые мы видим на небе. Только после этого можем рассчитывать на успех в поисках покровителей.

— Почему? Зачем нам каталог? — спросил магистр раздраженно. — Переписывать звезды — какое дурацкое и бессмысленное занятие. Их много, их нельзя сосчитать. Человеку это недоступно.

— Появление на небе любой новой звезды или какого-то другого объекта, не включенного в каталог, может быть сигналом, сообщением о том, что приближаются покровители. Если это случится, за их полетом надо будет следить, а сделать это можно, только если фиксировать их перемещение на небесной сфере. Однако для этого нужно знать координаты звезд, мимо которых покровители путешествуют. Это достаточный повод, чтобы заняться каталогом.

— Вот теперь понятно, — сказал магистр. — Конечно, это нужно обязательно сделать.

— Это очень трудная задача, — признался Андрей.

Игнатий кивнул.

— Почему? Разве звезды теряются?

— Мы видим, что они медленно перемещаются по небу. Происходит это из-за того, что Земля вращается вокруг своей оси. Нам нужны такие координаты, которые бы были постоянными и не менялись в течение долгого времени.

— Разве это можно сделать?

— Да, конечно. Эти координаты называются прямым восхождением и склонением.

— Ты научился их определять?

— Да. Но очень неточно.

— Почему? Что мешает?

— Нам не хватает многих знаний по астрономии. Из отдельных листков, которые присылают в библиотеку археологи, удалось узнать о явлениях, прямо влияющих на точность наблюдений. Могу назвать самые важные из них: рефракция, нутация, прецессия.

— Очень заумно, — сказал д'Иванов.

— Задача очень сложная. Теперь, надеюсь, и члены Тайного совета понимают это, — пояснил Игнатий и с надеждой посмотрел на Андрея.

— У нас получится? — поинтересовался магистр.

— Пока нет. У нас нет точных формул. Но и это еще не все, следует наладить службу точного времени, что для наблюдений имеет очень большое значение.

— Если я правильно понял, для создания каталога вам еще предстоит проделать огромную работу? И конца ей не видно? — спросил магистр. — Сумеет ли Обсерватория справиться? Как вы думаете, высокочтимый Игнатий?

— Главное, мы знаем, что делать. Это половина успеха. Остальное мы поручим Андрею.

— Но и это еще не все, — продолжал Андрей. — Кроме звезд на небе есть и много других естественных объектов, движущихся совсем не так как звезды: это и планеты, и кометы, и астероиды, и метеоры… Мы должны научиться обнаруживать их.

— Это я все понимаю, — сказал магистр ворчливо. — Вы доказали, что у вас много работы. Однако вернемся к предмету нашего обсуждения — таинственной книге. Для чего она нужна?

— Так в этой книге, насколько я понял, приведены ответы на многие вопросы, для решения которых нам понадобятся десятки лет.

— В книге приведены решения всех ваших проблем?

— Надеюсь, — подтвердил Андрей. — Я слышал о том, что такая книга есть. Но думал, что это красивая выдумка, сказка. И сейчас я счастлив. Мне хватает уже того, что она существует. А уж читать ее… Об этом можно только мечтать.

— Нам мало заполучить ее, — добавил Игнатий. — Нам важно, что бы люди короля Генриха не добрались до нее первыми.

— Деревни, о которых говорил крестьянин, находятся в четырех днях пути от Монастыря. Недалеко. Завтра утром выходим, — решительно сказала Айрис.

— Кто отправится в поход?

— Мой отряд готов выступить немедленно, и, конечно, мы возьмем с собой Андрея.

— Решительно протестую! — заорал д'Иванов. — Мы не можем рисковать таким человеком! Он знает слишком много. Пусть сидит в Монастыре.

— Ерунда, — сказала Айрис. — Кто кроме него может отличить книгу по астрономии от прочего хлама? Без него отправляться в поход нет смысла.

— Согласен, — сказал магистр хрипло, словно ему с трудом удалось произнести это слово.

От одной мысли, что Айрис должна будет уже завтра утром отправиться в долгий и опасный путь вместе с Андреем, сердце магистра сжалось от ревности. Каждому известно, что совместно перенесенные невзгоды на пути к ясной цели, сближают людей сильнее, чем долгие годы ухаживаний. Больше всего на свете магистру хотелось, чтобы этой проклятой книги не существовало. Конечно, он был против похода. Любимая его Айрис вынуждена будет подвергать свою жизнь опасности из-за того, что кто-то раскопал на помойке дурацкую книгу. Но долг не оставлял выбора. Действия магистра могут преследовать одну цель — процветание и безопасность Монастыря. Он не мог отказаться от своих обязанностей и предать самую главную клятву в жизни, которую однажды дал отцу, прежнему магистру Ордена хранителей универсального телескопа. Личные желания и цели не должны приводить к поражению Монастыря. Иначе он вести себя не мог. Пришлось сделать непростой выбор. И долг победил.

— Решено, — сказал магистр. — Завтра утром.

— Будьте уверены, милорд, мы исполним свой долг, — сказала Айрис.

Предательство оказалось совсем не обременительным делом, д'Иванов посчитал свое первое задание успешно выполненным. Он мог гордиться тем, что ему удалось добиться самого главного — Айрис завтра утром покинет Монастырь. Д'Иванов благополучно добрался до своей кельи и позволил себе выпить стаканчик можжевеловой монастырской настойки.

— Празднуешь? — раздалось вдруг из темного угла.

Если Олежка хотел напугать д'Иванова, то ему это удалось. Понадобилось несколько мгновений, прежде чем он смог взять себя в руки. И когда ответил человеку из Замка, его голос уже не дрожал:

— Зачем ты здесь?

— Я? По долгу службы, само собой. Пришел узнать, как прошло совещание.

— Удачно. Цель достигнута. Завтра Айрис покидает Монастырь.

— Это хорошо.

— Должен сказать, что без твоей помощи ничего бы не вышло. Ты отлично справился с ролью крестьянина, Олежка, — одобрительно сказал д'Иванов. — И Айрис, и Магистр поверили в существование таинственной книги по астрономии!

— Еще бы! Ведь книга и в самом деле существует! И я действительно держал ее в руках. Все, что я рассказал о книге, — абсолютная правда.

Пришло время опешить д'Иванову.

— Книга уже в ваших руках?

— Да.

— Зачем же все эти ухищрения?

— Нам нужен человек, который сможет ее прочитать.

— Андрей, что ли?

— Он. Подскажи-ка, в какой келье он трудится. Наши люди наденут ему на голову мешок и отвезут в Замок. На новое место работы. После чего мы займемся твоим трудоустройством. Все еще хочешь стать магистром?

Д'Иванов погрустнел.

— Что-то не так? — спросил Олежка.

— Андрей отправится на поиски книги вместе с Айрис. Они сговорились. Я ничего не мог поделать.

Олежка что есть силы ударил кулаком по столу.

— Черт бы тебя побрал, д'Иванов! Ты же доложил, что справился с заданием. А на самом деле все провалил. От тебя требовалась пустяковая услуга. Нужно было сделать так, чтобы они неделю не встречались. Только и всего. Теперь они вместе, и Айрис сможет его защитить.

— Надо было прямо сказать, что вам нужно похитить Андрея. Есть тысяча способов проделать это. Подумаешь, проблема! Все будет хорошо.

Вечером Андрей вернулся в свою келью усталым и немного взвинченным. Первая радость от потрясающего известия о внезапно обнаруженной астрономической книге прежних людей прошла. И осталась тоска и грусть. Во-первых, книги пока нет. Ее придется еще отыскать и, скорее всего, пролить за нее кровь. Конечно, если за дело берется высокочтимая Айрис, вероятность того, что поход будет успешным, очень высока. Но… Андрей представил, как книга почти попадает к нему в руки, но в последний момент появляются наемники из Замка и уничтожают ее. Такое очень даже может произойти. И что тогда делать?

Могла случиться еще более неприятная история. Так уж вышло, что Андрей больше других знал о прежних людях и их астрономии. Не потому что был умнее всех, а просто много читал. Работа у него такая. Так вот, даже он понимал далеко не все, что было написано у прежних людей. И испугался Андрей, что принесут ему книгу, он начнет читать, а понять, что там написано, не сумеет. Может такое быть? Да. Честно говоря, почти наверняка именно так и будет. Как объяснить высокочтимым, что для того, чтобы разбираться в тонкостях астрономии, необходимо двадцать лет учиться? Обидно, что Айрис и даже Игнатий вряд ли отнесутся с сочувствием к его словам. Посчитают, что это пустое оправдание.

Он открыл дверь в свою келью. Встретила его Марфа.

— Привет, к тебе пришли друзья.

Андрей сначала растерялся, но, увидев Николая и Гену, обрадовался.

— Хорошо, что вы пришли — сказал он.

— В Монастыре слухи распространяются быстро, — сказал Николай.

— Слухи? — удивился Андрей, за все время своего пребывания в Монастыре он не слышал ни одного слуха.

— Ага! Это такой народный способ передачи новостей. С помощью разговоров, — засмеялся Гена.

— Ты делаешь вид, что не знаешь, о чем сегодня весь день болтают в Обсерватории? — удивился Николай.

— Как я могу это знать, меня сегодня там не было.

— Ты просто как какой-то астроном. Это я пошутил.

— Послушай, у меня был тяжелый день, перестань говорить загадками.

— Правда ли, что ты отправляешься завтра на поиски астрономической книги прежних людей?

— Да. Это так.

— Замечательно! Наверняка это поможет тебе в работе над звездным каталогом.

— А вдруг я не смогу прочитать книгу? Или прочитаю, но не пойму, что там написано, — пожаловался Андрей.

— А ты попробуй, и все получится. Я в тебя верю.

— Без твоей математики мне не справиться. Синусы, косинусы, корни квадратные. Без них нельзя.

— Обращайся. Рад, что могу помочь.

— Не переживай, прочитаешь, — сказал Гена. — Давайте за стол. Я принес пива. Марфа, тащи закуску.

— Хорошо, ребята, что вы пришли. Выброшу из головы дурные мысли. Давайте петь песни. Будем веселиться.

Вечер удался. Марфа заставила Андрея танцевать. Она шептала ему на ухо нежные слова, а потом расплакалась.

— Что случилось? — спросил он.

— Боюсь за тебя.

— Нельзя так говорить перед расставанием.

— Я знаю. Если ты найдешь книгу, войны не будет? Правда?

— Надеюсь.

— Нет, ребята, война будет все равно, — неожиданно сказал Гена. — Книга нам не поможет.

— Почему ты так решил? — удивился Андрей.

— Потому что я — дурак. Война начнется из-за меня. Из-за языка моего длинного.

— Ерунда. Не придумывай.

— В прошлом месяце наша торговая миссия побывала в Замке. Привезли им вкусные яблоки. Местным жителям они очень понравились. Спросили, что мы хотим взамен? Я возьми и ляпни: морской хронометр.

— Ну и дурак ты, Гена.

— Понимаешь, они захотели нас отблагодарить. Стал я выбирать себе подарок, и вдруг подумал о тебе. И меня потянуло на подвиги. Решил, что пора сделать что-то хорошее для нашей Обсерватории. Я ведь и сам когда-то обучался в Резервации астрономии и прочим наукам. Романтика, звезды на ночном небе, разве такое забудешь. Сказал, значит, а потом вспомнил, что ты просил меня помалкивать. Но слово не воробей…

— О чем еще спрашивали?

— Поинтересовались, зачем мне хронометр.

— Ну а ты?

— Сказал, что для астрономических нужд.

— Действительно, дурак.

— Они спросили: «Не Игнатий ли чудит»?

— Я ответил: «Нет». Решил, что говорить о тебе было бы неправильно.

— Не сказал?

— Нет. Но они сами догадались, что это ты.

— Подождите, — сказал Николай. — Вы меня совсем запутали. Ну, попросил ты для Андрея хронометр. Разве это повод для войны?

— А разве нет?

Все хором стали убеждать Гену, что он ни в чем не виноват. Наверное, это удалось, только от веселья не осталось и следа.

— Простите, ребята, мне завтра рано вставать, уходим на рассвете, — сказал Андрей.

— Конечно, — сказал Николай. — Мы пойдем. Удачи тебе.

Они остались вдвоем.

— Не хочу тебя отпускать, — сказала Марфа.

— Зря ты так. Не думаю, что стоит волноваться, все будет хорошо, — сказал Андрей. — Меня будут защищать лучшие бойцы Монастыря. А книгу нужно найти.

— Дашь почитать?

Андрей рассмеялся.

— Если захочешь. Не дуйся. Что ты, в самом деле?

— Как подумаю, что ты будешь по полям разъезжать вместе со своей Айрис, такая злоба разбирает. Ужас! — сказала Марфа сердито.

— Какая ерунда тебе в голову лезет. Айрис — великая женщина. Это надо понимать.

— Нет. Конечно, все это так. Но как представлю, что вы рядышком путешествуете, плакать хочется.

— Ревнуешь?

— Тебя, к высокочтимой? Размечтался!

— Вот это правильно. Думай о том, как здорово будет, когда я книгу прочитаю и смогу создать очень точный каталог. Там ведь наверняка есть описания всех поправок, которые нужно учитывать. Например, я вычитал в листках о суточной аберрации, а что это такое, не знаю. А еще есть годичная аберрация. Интересно будет разобраться.

— Разговорился. Давай спать, тебе завтра и в самом деле рано вставать.

— Это верно. Часов пять еще есть.