Ересь

2

Он не раз бывал в этом кабинете, но сейчас это был его кабинет, и разница была огромна.

Саймон с большой коробкой, полной книг, переступил порог, остановился и огляделся. Из окна, занимавшего бо́льшую часть левой стены, открывался потрясающий вид на «Лондонский глаз», Биг-Бен и Вестминстерский дворец, резиденцию британского парламента. Напротив располагалось еще одно большое окно, дававшее много света, и под ним стоял стол Изабель – теперь его стол. В больших кожаных креслах легко можно было по-домашнему устроиться с книжкой, сотни которых стояли в массивных шкафах у третьей стены. Кабинет наполнял густой запах старой бумаги и кожаных переплетов – пьянящий аромат прошлого.

По толстому красному ковру Саймон прошел к своему столу и поставил на него коробку с книгами. Почти ничто в кабинете не напоминало о его бывшей владелице, но Хэтэуэй обратил внимание на пустые полки в книжных шкафах, где прежде, вероятно, стояли личные вещи Изабель. У Альваро Граматики была жена и дети, но он никогда о них не рассказывал – вероятно, и виделся с ними редко, учитывая, сколько времени он проводил в лаборатории. У Алана Риккина была взрослая дочь – полноправный тамплиер. Кто бы мог подумать, но и у хладнокровного убийцы Берга – единственного высокопоставленного тамплиера, которого Саймон знал лично, – была маленькая дочь, больная муковисцидозом. Похоже, отец ее очень любил, потому что (насколько было известно Хэтэуэю) именно обещанием вылечить девочку Берга заманили в орден.

У Саймона не было ни детей, ни жены, ни подружки, ни даже кота, и это его вполне устраивало.

Проходя с тяжелой коробкой по коридорам «Абстерго индастриз», Хэтэуэй думал о том коротком сроке, что Риккин отвел ему для реализации проекта. К счастью, до презентации Саймон уже проделал определенную работу. О жизни Жанны д’Арк сохранилось много сведений, в том числе первоисточники – основа любого серьезного исследования. Новый глава отдела исторических исследований надеялся, что этого будет достаточно, чтобы за неделю достигнуть максимально возможных результатов.

Жанна д’Арк.

Было потрясающе в свое время узнать, что один из твоих предков сопровождал ее в военных походах. Саймон лично никогда не работал в «Анимусе», поскольку не являлся оперативным сотрудником и не принимал участия в тренировочной программе «Аними». Он прекрасно понимал, что авторы ценнейших первоисточников едва ли были беспристрастны. Будучи историком, а значит, человеком, лично не заинтересованным, он сможет быть предельно объективным.

Саймон включил компьютер и вошел в систему. На большом настенном экране возник логотип «Абстерго». «Зал „Анимуса“», – громко произнес он, стоя у стола и распаковывая стеклянный бокс, в котором хранилась редкая книга Плутарха «Сравнительные жизнеописания» XI века. На экране появилось лицо главного оператора «Анимуса» – темно-карие глаза и приветливая улыбка, длинные черные волосы собраны в профессиональный пучок.

– Доброе утро, профессор Хэтэуэй. Меня зовут Аманда Секибо. Чем могу быть полезна?

– Здравствуйте, мисс Секибо, мы незнакомы, я новый…

– …глава Центра исторических исследований, – закончила за него Аманда. – Да, сэр, доктор Килкерман рассказал нам о вашем назначении и планах. Мы с нетерпением ждем возможности познакомить вас с новым «Анимусом». Что я могу для вас сделать сегодня?

– Час назад у нас было совещание с господином Риккином, – сказал Саймон. – Мне дали добро использовать «Анимус» для проекта, который нужно реализовать в кратчайшие сроки. Как я и предполагал, вас поставили в известность. Я бы хотел приступить к работе немедленно, если это возможно.

Секибо нахмурилась:

– Подождите минутку, пожалуйста… Да, все в порядке, вам разрешено использовать «Анимус», но прежде вы должны встретиться с доктором Бибо.

– А кто он и чем занимается?

– Это она, сэр. Доктор Бибо – одна из наших лучших психиатров.

Саймон почувствовал, что закипает:

– Меня неоднократно тестировали и проверяли, ни малейшего повода для беспокойства. Я уверен, что мисс Бибо не стоит тратить на меня свое драгоценное время…

– Сожалею, сэр, но на этот счет господин Риккин дал четкие указания. – На лице Секибо появилось извиняющееся выражение, каким люди обычно прикрывают отрицательный ответ, отметающий все дальнейшие возражения.

Саймон, конечно, был в курсе различных опасностей, которые влекла за собой работа в «Анимусе». Машина не имела ничего общего с видеоиграми, заполонившими рынок и принесшими «Абстерго индастриз» много наград. Кстати говоря, эти видеоигры на несколько лет обеспечили тамплиеров огромной прибылью и ценной информацией. Саймон знал, что во время сессии в «Анимусе» за человеком ведется наблюдение и все его действия полностью контролируются. В новую же модель даже войти без посторонней помощи было нельзя. Саймон снял очки и потер переносицу, затем вздохнул и кивнул:

– Да, конечно, я уважаю решение господина Риккина. Я немедленно договорюсь о встрече с доктором Бибо.

На лице главного оператора «Анимуса» отразилось деланое смущение.

– Сэр, сегодня вечером доктор Бибо вылетает из Штатов. Думаю, встречу можно назначить на завтрашнее утро.

– Хорошо, – сказал Саймон. – Еще один момент. Господин Риккин предупредил вас, что проект должен быть завершен в течение недели?

– Да, сэр, как только вы пройдете проверку, можете приступать к работе.

– Всего хорошего, – сказал Саймон и отключил связь.

«Осталось шесть дней», – пробормотал он себе под нос, а затем плюхнулся в кожаное кресло, в котором столько раз видел Изабель Ардан, открыл справочник компании и нашел там имя Бибо. После этого профессор Хэтэуэй набрал сообщение, в котором просил доктора встретиться с ним за завтраком в ресторане «Буря» ровно в 7:30.

«Берегись, дорогуша, если твое опоздание будет стоить мне лишней минуты в „Анимусе“», – кисло подумал Саймон и нажал кнопку «Отправить».

В итоге чуть не опоздал сам Саймон. Бессонная ночь, проведенная на мраморном полу, не прошла без последствий. Виктория Бибо уже ждала его, когда в 7:26 он подъехал к ресторану.

Он никак не ожидал встретить элегантную женщину с короткой стрижкой, лучезарными глазами и такой же лучезарной улыбкой. Он гадал, как ей удалось выглядеть так свежо после длительного перелета. Ее рукопожатие было в меру твердым, но не жестким.

– Рада с вами познакомиться, профессор Хэтэуэй, – сказала она с едва уловимым французским акцентом.

– Надеюсь, полет был не очень утомительным.

– Благодарю, все хорошо, испытываю удовольствие вновь оказаться в Лондоне. В Англии мне даже чай кажется необыкновенно вкусным.

– Не могу с вами не согласиться, – сказал Саймон, придерживая двери ресторана перед своей спутницей.

На территории «Абстерго» имелось три ресторана: «Снэкс», где можно было быстро перекусить, выпить кофе или чая; «Bella Cibo» – с пышными интерьерами, элитными винами и высокой кухней; сюда водили почетных гостей компании; и «Буря в стакане воды», сокращенно «Буря», где подавали легкие завтраки, первые и вторые блюда, а также послеобеденный чай. «Буря» была любимым местом Саймона, не в последнюю очередь потому, что они доставляли еду на рабочее место. А обеду или ужину новый глава отдела исторических исследований всегда предпочитал работу.

– Доброе утро, профессор Хэтэуэй, – сказал подошедший с подносом в руке официант. Выставляя на стол небольшой чайник, две чашки, молочник, блюдце с нарезанным лимоном и вазочку с медом, он спросил: – Вам как обычно?

– Да, как всегда, – ответил Саймон. – Пул, это доктор Виктория Бибо, из «Аэри», это в Штатах. Она пробудет у нас неделю.

Глаза Пула оживились.

– Приятно познакомиться, доктор Бибо. Уверен, работая с профессором Хэтэуэем, вы будете частенько заглядывать к нам в «Бурю».

– Мне тоже так кажется, – ответила Бибо.

– Планируете поездки за город? Начинается золотая осень, – продолжал любезничать Пул.

– Нет, к сожалению. Боюсь, всю неделю я проведу в городе.

– Действительно жаль. Обещайте, что придете на послеобеденный чай, мы в это время года балуем посетителей домашним печеньем из тыквы и яблочным пирогом с корицей.

– Надеюсь, получится к вам заглянуть, – улыбнулась Виктория. – А сейчас я, пожалуй, тоже возьму обычный завтрак.

– Две порции тостов и бекона, – сказал Пул, кивнул и направился к кухне.

Пока женщина наливала молоко себе в чай, Саймон решил не откладывать дела в долгий ящик.

– Итак, доктор Бибо… Почему именно вы?

Прежде чем ответить, она сделала глоток.

– У меня большой опыт адаптации новичков к работе в «Анимусе».

– Да, я читал о вашей работе в «Абстерго» и «Аэри».

«Аэри» был единственным в своем роде центром, где проводились тренировки специализированных групп молодых мужчин и женщин. Уникальность этих людей заключалась в том, что их генетические воспоминания имели больший вес – и значимость, – только взятые вместе, не по отдельности.

– Я уже давно вышел из подросткового возраста, доктор.

– Пожалуйста, зовите меня Викторией, – улыбнулась доктор Бибо. – Ваш возраст мне известен. У меня был случай в «Абстерго индастриз»… – Она помолчала, затем продолжила: – После «Анимуса» жизнь во многих аспектах меняется как к лучшему, так и к худшему. Иными словами, в ордене, кроме меня, мало кто знает, какое воздействие «Анимус» оказывает на мозг человека. Мне неизвестно, говорили ли вы с доктором Килкерманом на эту тему, но модель, с которой вы будете работать, совершенно новая – это скорее прототип, чем настоящая модель.

Саймон почувствовал, как вновь начинает закипать:

– Разумеется, я говорил с доктором Килкерманом. Я в курсе, что это усовершенствованная модель.

– Даже если и так, вы все равно новичок в работе с ней и у вас всего неделя, чтобы доказать ценность вашего метода. Вам придется проводить в «Анимусе» много времени, а потому ответ очевиден: без меня вы не справитесь.

Пул принес тосты и бекон. С минуту Саймон молча пил чай, затем сказал:

– Очевидно, вы читали обо мне и моей работе.

– Конечно, – подтвердила Виктория. – В процессе нашего сотрудничества мне будет интересно поглубже познакомиться с вашими идеями. И, как вы правильно заметили, я также изучила результаты ваших психологических тестов и сделала вывод, что вы обладаете устойчивой психикой. Не думаю, что будет много проблем.

– Не думаю, что они вообще будут.

Доктор Бибо широко улыбнулась:

– Ну что ж, commençons[1].

– Боюсь, я не говорю по-французски.

– Через две недели заговорите и на французском. Или на чем там говорили в пятнадцатом веке, – сказала Виктория.

– На среднефранцузском, вероятно?

– Вы знакомы с эффектом просачивания?

– Ну разумеется, – кивнул Саймон.

Эффектом просачивания называлось побочное действие «Анимуса», возникающее после длительной работы с аппаратом. В отдельных случаях личные качества, мысли, эмоции, иногда физические способности предка «просачивались» в субъект.

– Я уже свободно говорю на русском, испанском и арабском и не представляю, каким образом мне может пригодиться среднефранцузский.

– Чтобы развлечь гостей на какой-нибудь скучной вечеринке? – улыбнувшись, предположила Виктория, а затем продолжила уже более серьезным тоном: – Честно говоря, ваши знания французского проявятся не сразу, и я сомневаюсь, что вы будете свободно на нем говорить. Эффект просачивания может быть позитивным, но не всегда. Приобретаются новые способности: например, человек овладевает боевыми искусствами или иностранными языками. Однако с моей стороны было бы нечестно не предупредить вас, что работа в «Анимусе» крайне опасна. Я уверена, вам известно, каким разрушительным эффект просачивания оказался для субъектов номер четыре и четырнадцать. К несчастью, я наблюдала это собственными глазами. – Печаль тенью легла на лицо доктора Бибо, а голос сделался тихим. – Один из наших аналитиков-исследователей слишком глубоко погрузился в личность субъекта. Некоторое время спустя тот уверовал, что является реинкарнацией ассасина по имени Арно Дориан, активного участника Французской революции.

– Не самое лучшее время в истории Франции, – заметил Саймон. – И что с ним случилось?

– Он попытался сорвать проект, уничтожив бесценные результаты, полученные в ходе исследования: стер файлы, повредил жесткие диски, сжег свои записи. Орден пытался его урезонить, но субъект отчаянно сопротивлялся. – Доктор Бибо поджала губы.

Саймон понял, что это значит.

– Да, это ужасно, когда теряются все материалы исследования. Ничего не удалось восстановить?

На лице доктора Бибо появилось выражение, смысл которого Саймон не смог понять.

– Кое-что восстановить удалось, – ответила она. – В любом случае большинство проблем, с которыми мы сталкиваемся при работе в «Анимусе», удается устранить. По крайней мере, это цель, к которой мы стремимся. А потому на эффекте просачивания мы сосредоточиваем максимум внимания. Думаю, пока люди остаются людьми, окончательно от него избавиться не удастся.

К концу завтрака доктор Бибо начала расспрашивать Саймона о его хобби. Вначале он не желал откровенничать, утверждая, что у тамплиеров не бывает хобби. Но доктор Бибо сообщила, что она сама увлекается гончарным делом и бегом на длинные дистанции.

– Перед тем как надеть спортивный костюм, я не забываю отойти от гончарного круга и помыть руки. – Доктор Бибо расплылась в лучезарной улыбке. – Мои увлечения помогают на время отключить голову и включить тело, чтобы сохранить гармонию. У вас тоже должно быть что-то, чем вы любите заниматься помимо работы.

Саймон признался, что любит океан.

– Ходите под парусами?

– Дайвинг, изучаю места кораблекрушений. – Он помолчал и добавил: – А еще меня интересуют секретные подземные ходы. Их в Лондоне тьма-тьмущая.

Виктория с уважением посмотрела на него:

– Вас привлекает то, что скрыто от обычного взгляда, Саймон Хэтэуэй.

Он на секунду задумался и вздохнул:

– Не буду спорить, хотя сдается мне, я скучнее, чем может показаться на первый взгляд. – Саймон вернул разговор к главной теме и подробно рассказал о цели своего эксперимента, а также вкратце обрисовал историю меча. – Если ваш аналитик взаимодействовал с Арно Дорианом, то вы, возможно, видели тот меч, который мы сейчас изучаем. Франсуа-Тома Жермен некоторое время владел им, пока Дориан не отправил Великого магистра на тот свет.

Саймон достал из кожаного портфеля планшет и переслал Виктории некоторые из своих записей, среди которых был список эпизодов из жизни Жанны д’Арк, предназначенные для изучения через воспоминания предка Саймона. Виктория сказала, что этот список им поможет выстроить алгоритм и максимально эффективно использовать время, проведенное в «Анимусе».

– Вы хорошо знаете этот период истории? – спросил Саймон, знаком показывая Пулу принести им второй чайник чая.

– Боюсь, не очень. Меня привлекли к этому проекту менее суток назад. Полагаю, не надо быть хорошим историком, чтобы оказывать аналитическую поддержку в исследовании, но, думаю, базовые знания мне не помешают.

Саймон не показал раздражения. И хотя он был профессором, необходимость кого-либо обучать повергала его в состояние фрустрации, и сейчас он не горел желанием давать уроки доктору Бибо.

– Ну что ж, давайте попробуем освежить ваши знания, – с напускной веселостью сказал Саймон, – пока второй чайник еще полон.

В тысяча четыреста двадцать восьмом году, когда Жанна д’Арк появилась на исторической сцене, вопрос о законном правителе Франции был как никогда актуален. Ответ на него тонул в политических интригах, столкновениях армий, династических и морганатических браках, несвоевременных смертях. Девяносто лет шла война, получившая в истории название Столетней и длившаяся в конечном итоге сто шестнадцать лет. Король Генрих Пятый, увековеченный Шекспиром, умер шесть лет назад в возрасте тридцати пяти лет, но не на поле брани, а от постыдной дизентерии, которая не делает различий между людьми благородной крови и чернью. Французский король Карл Шестой, который вошел в историю как Возлюбленный, вполне возможно, что он и был таковым, и Безумный, что более вероятно, пережил своего английского соперника не более чем на два месяца.

Дофин, будущий Карл Седьмой, был четвертым сыном Карла Шестого, имевшим право унаследовать престол. Но он сам не надеялся когда-либо взойти на трон, что породило в нем неуверенность, которая успешно поддерживалась слухами, распространяемыми англичанами и бургиньонами – членами политической партии герцога Бургундского, выступавшей на стороне англичан…

– Oui[2], – перебила его Виктория, в ее глазах заплясали искорки. – Я в курсе, кто такие бургиньоны.

– Ах да. Тогда продолжим. Мать Карла, Изабеллу Баварскую, обвинили в измене, причем любовником значился родной брат ее мужа, поэтому законнорожденность Карла была под вопросом.

– Она действительно была его матерью?

– Мы думаем, что да. Во всяком случае, нос он точно унаследовал от династии Валуа.

Далее разговор перешел к теме новой методики работы его отдела, и Саймон вкратце пересказал то, что днем ранее говорил во время презентации на совещании Внутреннего Святилища ордена.

– У Жанны д’Арк, насколько нам известно, было три меча, – заключил он. – И предстоящее исследование вряд ли будет таким простым, как нам бы того хотелось.

– Значит, вы кое-что от Риккина утаили?

– Сущий пустяк, – решительно произнес Саймон. – Я интуитивно догадываюсь, какой меч нас интересует. Но мне нужно своими глазами увидеть определенные исторические события. Меч – это только часть проекта.

К концу завтрака Саймон смирился с участием Виктории в предстоящем исследовании. Если бы ему для прогулки в прошлое потребовалась няня, чтобы держать его за руку, он бы не стал сильно возражать против кандидатуры доктора Бибо.

Лифт, который доставлял в недра лондонского здания «Абстерго» – включая комнаты, где проходила церемония посвящения Саймона в орден, – останавливался только на определенных этажах. Чтобы добраться до него, им вначале предстояло вернуться на этаж, где располагался Центр исторических исследований. Покинув «Бурю», они стояли теперь в неловком молчании, наблюдая за миганием огоньков на панели у лифта. Двери разъехались, и Саймон оказался лицом к лицу с миниатюрной молодой женщиной, в черных волосах которой выделялась вишнево-красная прядь.

Карие глаза женщины чуть округлились от удивления.

– Саймон! Давно не виделись, – сказала она.

– Да, давненько, – ответил Хэтэуэй. – Анайя, познакомься, это доктор Виктория Бибо. Она пробудет у нас пару недель, поможет мне с делами. Виктория, это Анайя Кодари, до недавнего времени была оперативным агентом, а сейчас одна из наших лучших «белых шляп».

На мгновение лицо Виктории сделалось озадаченным, но она быстро включилась:

– О, этический хакер.

– Многие считают, что это противоречивое определение, но мне оно нравится, – сказала Анайя, пожимая руку Виктории.

– Ваш вклад трудно переоценить. Уверена, что благодаря вам «Абстерго» избежала множества бед и катастроф.

– Спасибо, – ответила Анайя. – Я знаю, Саймон всегда спешит, поэтому не буду вас задерживать. – Она перевела взгляд на профессора. – Рада была увидеться. Кстати, я тут на днях нашла твой свитер. Синий. Ты еще боялся, что потерял его.

Саймон не сразу вспомнил.

– Синий? А, да, здорово!

– Принести?

– Нет, не беспокойся. Передай в магазин «Оксфам» или куда-нибудь в этом роде. У меня навалом одежды, носить не успеваю. – Войдя в лифт, Саймон кивнул Анайе. – Пока. – И двери закрылись.

Саймон нажал кнопку, и лифт с тихим жужжанием пошел вверх. Виктория с минуту молчала, потом спросила:

– Что вас связывает?

– Чтобы вы знали, ничего жутко интересного. Обычные дела. Работа, обязанности и прочее. Не мне вам говорить, о чем можно расспрашивать тамплиера.

– Особенно если речь идет о мастере и члене Внутреннего Святилища ордена.

Саймон был застигнут врасплох:

– Вам и это известно?

– Знать такие вещи входит в круг моих обязанностей. Между прочим, тамплиеры могут иметь семьи.

– У меня нет семьи. И насколько я помню из вашего файла, вас тоже нет в списке замужних счастливиц.

Саймон рассчитывал, что колкое замечание несколько охладит ее пыл, но доктор Бибо только рассмеялась:

– Touché, Саймон.