Арктическая академия. Остров-призрак

Глава 1 Последняя воля

Нападение на военную базу на острове Рудольфа поражало своей дерзостью и масштабом. Погибших «осьминогов» оказалось не меньше полусотни, хоть они и были прекрасно подготовлены. К сожалению, наши потери также были ощутимы. Защитников базы погибло немного, но в основном пострадали учёные, которые во время нападения находились на научной станции.

От самой станции остались лишь одни руины, а большинство учёных погибло. Лишь некоторым удалось оказать неотложную помощь, и благодаря стараниям целителей поставить на ноги.

Студенты, которые находились за пределами объекта, не пострадали. Гронский успел вернуться назад во времени и собрать всех, но предупредить нас об опасности не удалось — дежурный, который должен был включить сирену, оказался устранён, а его гибель заметили только после того, как сирена завыла над объектом.

После того, как мы пришли в себя, нас вызвали на допрос, где пришлось в точности описать происходившее на объекте до нападения и в момент атаки. После допроса местный сотрудник службы безопасности с каждого свидетеля взял расписку о неразглашении, а всё происходящее засекретили.

Хоть о случившемся и передали на «большую землю», оперативно настичь подводные лодки не удалось.

Через два дня за нами прибыл ледокол «Сибирь», который доставил нас в Мурманск, а на следующий день прошла церемония прощания с Платоновым. По официальной информации Георгий Максимович погиб из-за несчастного случая, но мы-то знали настоящую причину, хоть и помалкивали из-за подписки о неразглашении. В какой-то степени я даже согласен, что причиной гибели наставника стал несчастный случай. Именно тот случай, когда командовать военной базой на острове Рудольфа поставили того напыщенного идиота, неспособного организовать достойную защиту объекта и персонала станции.

Помимо Максимыча в последний путь провожали ещё девятерых учёных, погибших при атаке на базу. На прощании были люди не только с Мурманска, но и высокопоставленные чиновники из Москвы, а в самом конце появился огромный кортеж, из которого в сопровождении охраны вышел сам император — высокий статный мужчина с пышными усами и спокойным уверенным взглядом.

Император возложил цветы к могилам погибших, произнёс короткую речь, а затем удалился. Этот случай вызвал горячие обсуждения не только среди студентов, но и среди жителей города, ведь многие никогда в жизни не видели императора вживую.

А вот нам посчастливилось увидеть императора вживую буквально на следующий день, когда нас собрали в актовом зале академии. Сначала в зале появилась охрана, которая проверила нас на отсутствие оружия и опасных артефактов, а затем в зал вошёл император. Все присутствующие в зале поднялись, приветствуя главу государства, но он лишь махнул рукой, призывая занять места.

Я ожидал длинной нудной речи, но император явно не любил болтать понапрасну, да и время своё ценил, поэтому его речь получилась короткой, но ёмкой:

— Уважаемые студенты Арктической академии, — начал император, подойдя к кафедре. — Поздравляю вас с окончанием не только учебного года, но и всего этапа обучения в академии. Вы — первый выпуск Арктической академии, который встанет на защиту Арктики и обеспечит безопасность нашего государства в таком сложном и необъятном регионе. Многие из вас ещё на этапе обучения успели отличиться и заслужили государственные награды. Пользуясь случаем, хочу лично поблагодарить преподавательский состав академии и всех студентов за проявленную доблесть, высказать личную благодарность ректору академии Акулине Ивановне Остроумовой, а также жаловать дворянский титул и регалии дворянского дома Иннокентию Александровичу Уварову.

Кеша подскочил на месте и замер, глядя широко раскрытыми глазами на императора. Парень никак не мог поверить, что его заслуги оценят настолько высоко. Валик толкнул его локтём в бок, и только после этого парень опомнился и поспешил на сцену. Я встретился взглядом с Авериным, и Пётр состроил мне гримасу, словно хотел сказать: «Я же говорил!»

Нет, можно только радоваться за Кешу. Парень своим трудом и мозгами выбился в дворяне, а не за горами и признание в учёном мире. Главное только, чтобы никто ему не помешал, потому как таких случаев тоже бывает достаточно.

Император завершил обращение и покинул академию, сославшись на занятость, а Остроумова перешла к моменту, которого весь третий курс ждал с замиранием сердца.

— Итак, дамы и господа студенты, я готова озвучить результаты распределения. Все варианты были согласованы с государственными и частными организациями, работающими вАрктике. Срок обязательной отработки составляет три года, но по желанию вы сможете остаться на этой работе и продолжить трудиться, если вас устраивают условия.

— Если не протянете ноги раньше срока! — Серафимов не удержался и отпустил очередную нелепую шутку, но никто его не поддержал.

В кромешной тишине Остроумова начала зачитывать назначения. Троих артефакторов, целителя, предсказателя и стихийника из конца рейтинга отправили в посёлок Провидения, который располагался в одноимённой бухте на берегу Берингова моря. Не думаю, что ребята останутся там после трёх лет отработки, но зарекаться не буду. Может, освоятся и решат остаться на всю жизнь?

Двух целителей, предсказателя, ратника и артефактора забрали на обслуживание частных рейсов в Чукотке, четверых оборотников и артефактора направили в Усть-Авам, а потом подошла очередь Серафимова, который располагался недалеко от конца рейтинга.

— Певек? — не сдержался Родион, когда озвучили его назначение. — Это так вы решили мне отомстить?

— Отомстить? — Остроумова с удивлением посмотрела на парня. — В Певеке нуждаются в вашей помощи, господин Серафимов. Это одна из ключевых точек маршрута Северного морского пути, поэтому и ответственность соответствующая. Советую вам поработать над самоконтролем и дисциплиной, потому как Чукотка — суровый край, и с вашими выходками там мириться не будут.

Я вслушивался в каждое назначение и следил за реакцией ребят. Многие радовались назначениям, но были и те, кто оказался разочарован: Мыс Желания, Тикси, Дудинка, Хатанга, Нарьян-Мар, Диксон…

Большинство студентов попали в распоряжение военно-морского флота. Около шестидесяти человек будут курсировать по маршруту Северного морского пути на ледоколах, патрульных эсминцах и катерах, дюжина человек отправится в Диксон, столько же в Нарьян-Мар, чуть меньше — в Диксон. Самая большая группа останется в Архангельске и Мурманске. Так, Аверин отправится в Архангельск с Чагиной и Кирсановым. Дорофеева останется в Мурманске, Алмазову выпало работать в Тикси, Шубину — в Нарьян-Маре. Валик с Настей заранее просили, чтобы их отправили вместе, поэтому оба они будут путешествовать на борту эсминца «Северный», на котором нам уже приходилось побывать в прошлом году. Любавина оставили в Мурманске, а потом очередь дошла до тех, кто останется в академии на должности преподавателей.

— Арктическая академия остро нуждается в выпускниках, кто может поделиться опытом с последователями. В связи с нехваткой преподавателей мы дали шанс молодым специалистам и получили отклик. Следующие студенты продолжат работу в Арктической академии: Регина Седова, Николай Гаранин, Арсений Чижов и Иннокентий Уваров.

Кеша! Рад, что парень согласился. Наука — это его. Пусть парень обожает экспедиции, но два раза в год для него будет достаточно. Он куда больше пользы принесёт, если будет продолжать заниматься наукой и помогать молодым учёным. Благо, опыта у него достаточно. За Гаранина я тоже радовался — парень будет рядом с новорожденным малышом, а вот Седова стала для меня большой неожиданностью. Регина согласилась преподавать? Я даже немного боюсь за студентов, которых она будет тренировать. Может, девушка изменилась за последнее время, но мне кажется, что воинственный характер Седовой никуда не исчез.

Окрылённый результатами распределения, я не особо торопился домой. Мы с ребятами договорились встретиться у меня дома как-нибудь и отметить завершения учёбы в академии. Прямо сейчас никаких праздников не хотелось — всё-таки гибель Платонова наложила свой отпечаток и не располагала к торжеству.

Домой решил не ехать на машине, а пройтись пешком, чтобы развеяться и подумать о том, что произошло в жизни. Хоть я и управляю временем, но порой кажется, будто жизнь бежит галопом, а я успеваю лишь рассматривать дни, что пролетают перед глазами.

Когда рядом со мной остановилась машина, в которой сидел Щукин, я совершенно не удивился. Похоже, такая манера общения становится нормой у начальника службы безопасности в Мурманске. Может, он не хочет вскрывать расположение их штаба для посторонних?

— Арсений, подвезти? — пригласил Василий Степанович.

— Не откажусь! — отказываться действительно было глупо, ведь это было не предложение, а вежливое приглашение на беседу, от которого лучше не отказываться, иначе формулировка может кардинально измениться.

Я устроился на заднем сидении рядом со Щукиным, и машина продолжила движение. Мы ехали по одной из центральных улиц в северную часть города. Я провёл взглядом поворот к своему дому и понял, что туда мне ещё рано.

— Я наслышан о том, что произошло на острове Рудольфа, — произнёс мужчина. — Мне передали отчёты и письменные показания всех участников.

— Думаю, информация могла дойти до вас слегка искажённой, — ответил я, вспоминая тамошнего сотрудника службы безопасности, который показался мне очень подозрительным типом.

— Так расскажи, что было на острове? Хотелось бы услышать историю от очевидца и непосредственного участника тех событий.

Я вкратце рассказал о том, что случилось в тот день, остановился на гибели Платонова и личности Бенедикта, а также подчеркнул слабую защиту базы. Вся наша беседа заняла минут двадцать времени. Машина явно никуда не торопилась, потому как мы уже сделали большой круг по городу и ехали по второму разу по той же улице, на которой меня подобрал Щукин.

— Я понимаю, почему всё это время они ведут агрессивную игру против академии, — покачал головой Щукин. — Боятся. Да, Арсений, это страх потерять контроль над северными морями. Наши соседи опасаются, что мы единолично сможем контролировать Северный морской путь, а остальные страны выберут его для переправки товаров между Азией и Европой, а не путь через Суэцкий канал, или маршрут вокруг Африки. Это сулит большие деньги и мировое влияние.

— Боятся, но ничего толком не делают, если не считать Бенедикта и его «Октопус».

— «Октопус» — это гибридная военизированная организация, которую поддерживают разные страны для своих интересов.

— А зачем поддерживать преступников? Разве они не понимают, что «осьминоги» смогут доставить проблем кому угодно?

— Ты ошибаешься, Арсений, — покачал головой Щукин. — «Октопус» напрямую подчиняется своим кураторам и ничего не делает без разрешения. Это маленькая частная армия, которая выполняет грязную работу и берёт на себя ответственность за те поступки, которые непременно послужили бы объявлением войны, сделай то же самое вооружённые силы какой-нибудь страны. Ты бы знал, какая шумиха поднялась, когда вы потопили английское судно с подводной лодки врага! Скандал был такой, что информация мгновенно просочилась в наши разведывательные сети. Это политика! В «Октопусе» состоят и шведы, и англичане, и датчане, и много кого ещё. Теперь мы знаем, что и граждане нашего государства там тоже есть.

— Удобно, но очень грязно.

— Не спорю. Политика — вообще грязная вещь, Арсений. Но не будем об этом. Я слышал, ты будешь преподавать в академии? Отличный ход Остроумовой. Хотя, мне кажется, за это решение стоит хвалить Гронского.

Щукин улыбнулся, глядя на меня, словно отлично понимал расклад и наслаждался своей осведомлённостью.

— В любом случае, академии повезло с тобой, Арсений. Надеюсь, мы продолжим сотрудничать?

— Не сомневайтесь, Василий Степанович!

— Я в тебе не сомневался парень! — улыбнулся начальник службы безопасности и посмотрел в окно. — Кажется, мы уже приехали.

Кажется ему! Старый лис отлично знал, что мы приближаемся к моему дому, поэтому подвёл беседу к логическому завершению очень своевременно. Мне оставалось лишь подыграть Щукину и не раскрывать его карты. Традиционно машина не стала останавливаться у самой калитки, а меня высадили на соседней улице. Попрощавшись, я вышел на улицу и прошёлся ещё метров триста по дороге, чтобы добраться до дома.

На следующий день меня ошеломили звонком от юриста, который хотел поговорить о завещании Платонова.

— Простите, но каким боком я отношусь к завещанию Георгия Максимовича? Я не его родственник, и даже не близкий друг.

— И всё же господин Платонов оставил Вам кое-что! — наставил мужчина, представившийся юристом.

Эта новость шокировала меня. Платонов отметил меня в своём завещании? Мы не были с ним настолько близки, но когда мы встретились с юристом, я своими глазами увидел запись, сделанную в документе его рукой. Максимыч признавал только рукописный текст, поэтому в подлинности завещания сомневаться не стоило.

Юрист протянул мне конверт, в котором лежало что-то небольшое, но увесистое. Я вскрыл конверт и высыпал содержимое на ладонь.

— Наручные часы, которые были найдены в нагрудном кармане Георгия Максимовича, — прокомментировал мою находку юрист. — Господин Платонов завещал их Арсению Игоревичу Чижову. То есть вам!

Я взял в руки часы и осмотрел: потёртый кожаный ремень, наверно, не менялся с самого момента вручения. На тыльной стороне выгравирована надпись: «Платонову Г. М. за успешное выполнение особого задания». Я перевернул часы и невольно замер. На позолоченном циферблате был изображён Кремль, стрелки в виде клинков мечей двигались, как и положено, сбоку располагался миниатюрный компас, но меня привлек крошечный кристаллик, инкрустированный в металл. Я был уверен, что это не просто украшение, а кнопка, которая запускает какой-то механизм. Может, под крышкой находится тайник? Или это защитный артефакт для какой-то цели?

— Интересно, почему Георгий Максимович снял часы? Не хотел повредить их во время боя?

— Вы были там, а не я, поэтому этот вопрос разумнее адресовать вам, — улыбнулся мужчина.

— Честно говоря, тогда было не до таких деталей, — признался я и поспешил спрятать часы во внутренний карман куртки. — От меня что-то ещё нужно?

— Будь добры, распишитесь, что положенная вещь передана в ваше владение, — попросил юрист.

Я пробежался глазами по тексту и не нашёл ничего странного. Просто формальная бумага, которая подтверждает, что в моём отношении воля покойного была выполнена полностью.

Выйдя из академии, я направился домой. Поборол искушение взять такси и решил пройтись пешком, хоть мне сейчас хотелось поскорее оказаться дома.

Уваров уже был у нас в гостях. Они с Крис шептались о чём-то, но заметив меня, прекратили разговор.

— Кеша, есть к тебе дело, — произнёс я, садясь за стол. Конечно, вмешиваться в чужой разговор было немного неучтиво, но сейчас мне было не до приличий.

— Нужно что-то починить?

— Не совсем. Посмотри на эту вещь. Что ты видишь на циферблате?

Уваров перевёл взгляд на часы, и буквально через секунду его глаза полезли на лоб.

— Это ведь артефакт! Артефакт, установленный в часы.

— В точности, как ты делал, верно? Тогда не понимаю, почему он не сработал, защищая Платонова. Или сработал, но сейчас перезарядился?

— Поверь, если бы защитный артефакт сработал, часам требовался бы капитальный ремонт, но дело в том, что это не защитный артефакт.

— А что тогда? — я насторожился, потому как не позаботился оценить опасность такого подарка. Может, я притащил в дом бомбу?

— Активируй его, чтобы узнать. Это хранилище. Думаю, там скрыт какой-то секрет. Если хочешь, мы с Крис можем выйти.

— Не стоит, я вам доверяю. Только задёрните шторы и выключите свет, чтобы было виднее.

Крис поспешила выполнить мою просьбу, а затем мы втроём собрались возле часов, словно перед нами был не обычный артефакт, а находка тысячелетней давности. Кеша на всякий случай выставил пред нами энергетический щит, и только после этого я решился нажать на кнопку.

Туго идёт! Такое впечатление, что её ещё никогда не использовали. Стоило мне нажать кнопку, из экрана часов полился холодный мягкий свет, и я невольно выронил подарок, но затем опомнился и положил их на стол экраном вверх. В воздухе возникла голограмма, на которой были изображены Остроумова и Платонов. Они находились в комнате ректора, а за окном цвели деревья. Судя по всему, это было начало мая.

— Морская тварь утащит меня на дно, а затем наступит долгая ночь и покажется, что всему конец, но надежда жива, пока жив часовщик… — спокойно произнёс наставник, словно речь шла о чём-то обыденном. — Акулина Ивановна, вы уверены? Нет, я не сомневаюсь в ваших способностях, просто предсказание звучит как-то очень странно. Вы уверены, что правильно истолковали его значение?

— Абсолютно, Георгий Максимович! Видения такой силы случаются крайне редко, и, как правило, сбываются в точности до мелочей. Уйти на дно — значит погибнуть. Думаю, значение морской твари не стоит объяснять…

— А «часовщик»? Я так понимаю, речь о Борисе Ефимовиче?

— Не думаю, — покачала головой женщина.

— Уж не хотите ли вы сказать, что мальчишка Чижов станет убийцей твари и нашим спасителем? Уж если кому и под силу спасти академию, так это Гронскому!

— Я ничего не могу сказать, только догадываться. Будущее туманно, Георгий Максимович. Оно ещё может измениться, но предсказания такой силы, как правило, сбываются.

— Выходит, мои дни сочтены, — Платонов это говорил так, словно ничего ужасного в этом ни было. Настоящий солдат, готовый принять смерть в любой момент.

— Да, это случится в ближайшие месяцы. Увы, я не могу сказать точно где и когда это случится. Я бы рекомендовала вам соблюдать осторожность. Может, тогда удастся изменить будущее…

— Глупости Акулиночка, — ухмыльнулся мужчина, словно с его плеч спала скала, и теперь он чувствовал себя спокойнее. — Я прожил долгую жизнь и достиг многого, немногие доживают до моих лет. Я не стану прятаться от смертельной опасности и подвергать опасности жизни других. Если и суждено кому-то погибнуть, пусть это буду я, а не молодые пацаны, которые даже девок не целовали. Зато я буду спокоен перед лицом смерти, ведь «часовщик» будет жить, а значит будет жить надежда.

Голограмма исчезла, а мы сидели с открытыми ртами, не зная что сказать.

— Арс… — начал было Кеша.

— Не факт! — ответил я, словно понимал, о чём хочет спросить Уваров. — Сам Платонов считал, что «часовщик» — это Гронский. Он ведь тоже умеет управлять временем.

— Но часы с посланием почему-то оставил тебе, а не Гронскому!

— Не знаю, почему так. Может, ошибся. А может, решил, что в таком случае часы будут хорошенько осматривать. Все знали, что Гронский и Платонов были очень дружны. В любом случае, я намерен показать эту голограмму Борису Ефимовичу.