Аристократ представляет

Глава 8

Не сразу, но Эйту удалось разогнать волну.

Вопли «Нашествие генетических мутантов!» заполонили ленты новостей. Одна соседка дяди школьного знакомого блогера видела что-то такое же, как Акимов. Несколько вполне вероятных похожих случаев раскручивались, но мне было понятно, что они искусственные. Тут же появились «эксперты», которые объясняли как отличить нормального человека от генномодифицированного. Шум хоть и бестолковый, но как считал Эйт, полезный в определенном смысле.

Акимова срочно изъяли из больницы, хоть и специализированной, и под усиленным конвоем поместили в те места, откуда вести никогда не приходят. И да, наверняка исследования его феномена начались.

Больше того, появились заголовки вроде: «Кому служат мутанты находясь в министерстве?» Дима Перстиж особенно усердствовал. Кадры запечатлевшие Акимова были опубликованы на моем канале, а значит «охоту» на мутантов связывали со мной. Подписчиков уже стало 70 миллионов.

Истерика и поиски «не таких» людей конечно тоже начались. Крики «есть ли у них душа?» тоже доносились.

Подтверждения и настоящих новых случаев в ближайшем будущем, конечно, никто не найдет и все утихнет, но прежде шум сделает нам, еще не начавшим работу, ореол крутости. Повысит внимание к нашим фильмам. Мол, «они не только фильмы могут делать».

Ночные небоскребы Мамонта создавали удивительно зрелище. Дело в том, что все окна небоскребов сияли светом. Да и еще отражались от мостовых. В центре города мостовые были зеркальными, как бывает в дождь. Но без всякого дождя. Весь город светился.

В Мамонте не было старинных зданий совсем. Пятиэтажки Ярцевска не в счет, они были обречены на скорый снос. Поэтому город выглядел могущественным и технологичным. И немного раздолбайским.

Каждый вечер местные новости сообщали о сгоревшей за ночь легковушке. Неудержимое веселье, что тут такого? Новая элита развлекается. Мажоры на тренажере, педики на велосипедике, нарики — комарики, так сказать…

Временно центр города был смещен в деловой район высоток, но как только пятиэтажки будут снесены и построят реально высокие высотки в центре, не забыв при этом построить и нашу шикарную студию, центр вернется на место.

Я прогуливался, глядя на всю эту красоту и у меня появились первые сомнения, что у меня что-то получится. Изменения тела не коснулись моего человеческого существа. (И слава Богу!) А как человек я мог сомневаться, бояться и быть растерянным.

Меня угнетала мысль о том, что я теперь собой представляю. Мне самому еще не верилось, что я могу делать что-то невероятное. Не хватало какой-то опоры в жизни. Не чувствовал я уверенности. Все эти хитрости, чтобы скрыть на службе, что уже все про себя вспомнил — фигня. Пока успешно скрываюсь от их внимательных взглядов, Эйт обеспечивает, что ему еще делать… Выкручусь. А вот какой из меня человек теперь… Я теперь могу болеть? Могу я теперь завести детей, например?..

Я готовил себя к встрече с Викой и все не решался сделать решительный шаг, зная от Эйта где она живет. Что я ей скажу? Я же не смогу скрывать от нее правду? Вдруг она нашла себе кого-нибудь?

Я постарался, чтобы мой голос звучал бодро:

— Смотрю я на тебя Эйт, и мне тебя жалко. Ты совсем не выходишь на чистый воздух. Надо следить за своим здоровьем…

Подвал изменился до неузнаваемости. На каждом шагу в несколько ярусов стояли системники и серверные станции подключенные в единую сеть. Все они были намертво привинчены к арматуре, к которой в свою очередь были привинчены рельсы, по которым рассекал блок манипуляторов, который кажется когда-то был ногами Эйта. Однако судя по тому, как манипуляторы выпаивали, впаивали, устанавливали или проделывали еще тысячу операций, степень свободы у них была вполне приличная, получше человеческих конечностей.

Само тело находилось в информационном центре этой импровизированной станции, рядом с креслом. Кресло стояло криво, прямо на земле. Кресло знать-то предназначалось мне.

— Я отсюда всем управляю. Я максимально сохранил свой внешний вид. Чтобы не провоцировать тебя на НИЧ.

Да, успешно управляет, даже дверь и та с дистанционным управлением.

НИЧ. Да, преодолел ли я его? Руки Эйта тоже были отсоединены и работали сами по себе. Так что я лицезрел лишь голову оставшуюся от парня и плечи.

— Ты прямо как профессор Доуэль.

Эйт посмеялся.

Он занял несколько подвальных помещений. Какую он тут сгенерировал мощность? Именно здесь обитал топовый блогер Дима Престиж.

— Откуда все это взялось?

— Кое-что куплено по доставке. Кое-что подобрано в уличном хламе…

— А деньги откуда?

— Как откуда? Я уже раздобыл.

— Тебе их там что, под честное слово дают?

— Я тебя уверяю, Владик, лучше меня презентациями никто не занимается. А презентаций я могу настрогать до нескольких тысяч в час.

Я подумал про свое расписание:

— Что там у меня сегодня?

— У меня несколько активных адресов почты. С них я занимаюсь работой по кинофабрике. На все адреса я получил предложение продать причитающиеся нам площади в центре. За большие деньги. С нами хочет встретится переговорщик.

— А ты не хочешь послать их?

— Хочу. Для понимания обстановки. Мы подпортили отношения с властями Мамонта. Это значит сначала будут предложения о продаже, потом придет браток с ломом. И нам нужно уже сейчас подумать о защите. Кстати, я сочинил договор, взгляни.

Я углубился в чтение.

— Что? Ты отбираешь отснятый материал? И не пускаешь режиссера на монтаж?

— Влад, ты знаешь, что эту сугубо машинную работу я сделаю лучше чем они.

— Ну смотри, если упрешься в какого-нибудь ретивого режиссера, не знаю как ты будешь выкручиваться… Это же их детище, как они с ним расстанутся?

— Детище — это их гонорар. Вот это их точно заботит.

Я решил сделать ему внушение:

— Я вообще-то ищу искрение таланты, честных, открытых людей. А не тех, у кого гонорар — это детище.

— Хорошо, у искренних талантов в режиссуре будут особые условия. — Не моргнув глазом ответил он.

Я только помотал головой. Надеюсь его железный ум разгребет эту кучу.

— А это что? «Запрещается пить, курить, ругаться матом». Ты меня что — без сотрудников меня хочешь оставить?..

Эйт постоянно искал сюжеты и предлагал мне. Смеялся над тем, что предлагал мне снимать Акимов. «Зеленые твари из сортира — 8»! О! У! Когда идея была найдена я видел эскизы сцен, раскадровки, позиции актеров, текст, схему освещения сцены… Я мог себе представить, как все это будет. Когда Эйт мог, он, вообще, создавал будущие сцены фильма на видео, виртуально, я мог созерцать их готовыми непосредственно. Конечно в его виртуальных раскадровках отсутствовали детали, все выглядело схематично и приблизительно. Двигались «актеры» как куклы, у них даже не имелось черт лица. Но мизансцена просматривалась ясно. Да, на то, чтобы увидеть в этой заготовке, в этом полуфабрикате будущее кино нужно было иметь изрядное воображение. Но, как оказалось, оно у меня нашлось. Я мог представить весь фильм — почувствовать провисания, места, куда ставить акценты, динамику, расстановку смыслов… Можно было прикинуть создаваемую атмосферу всего фильма! И это до его создания. В принципе, Эйт ничего нового не придумал — все раскрадровки дорогих и не очень блокбастеров в киноиндустри делались заранее всеми съемочными группами. Просто он поставил это на прочные технологические рельсы.

Есть еще фактор собственного видения режиссера, есть еще фактор импровизации… И все же в общих чертах я видел, что мне надо. «Велосипедное общество» я уже вполне представлял себе — от самого начала до самого конца. Погружаясь в детали меня охватывал энтузиазм. Эмоции били через край. Мне хотелось поделиться всем этим с людьми…

Сценарий следующего фильма, к которому мы перешли после «Велосипедного общества» — «Галактический спецназ» правился ежесекундно — и это без всякого преувеличения.

— Пока я один заменяю целый Автокомп. Автокомп № 3 помогает, но очень не много. Ресурсов хватает. Планирую прикупить, но ты же понимаешь — все упирается в деньги.

— Нам как можно быстрее нужны фильмы! А процесс стоит! И нет, как ты говоришь, полноценных расчетных мощностей. Я выиграл конкурс, а деньги висят.

— Больше того, они будут висеть еще долго. Это государство, оно неповоротливое. — Сказал Эйт и я его возненавидел. Нет, чтобы сказать что-нибудь обещающее. — Ладно, я же не зря хлеб ем, то есть электричество жгу. Я тебе нашел Мумбасу из Кении.

— Это кто?

— Это имя кенийского золотопромышленника. Он готов вкладывать деньги в российское кино, чтобы оно приносило доход. Я устроил ему такую презентацию, что он безоговорочно готов предоставить несколько миллионов.

— Чего ты ему натрепал?

— Не беспокойся, твое дело снять, я потом вытащу изображение до нужного уровня и нашпигую спецэффектами. Да и расчетные мощности найдем.

— Для этого уже нужны будут реальные расчетные мощности, тебя будет мало! Как поджимает время! Я бы еще вспомнил, где вывезенные из Граца ценности, но не выходит.

— Мумбасины миллионы разойдутся быстро. Но я успею соорудить нормальную расчетную станцию. И на съемки хватит…

— Знаешь еще что, я даже не знаю еще режиссеров.

— На, лови. У нас есть Антон, это точно. С остальными разговор шел, договоренности есть, но это неточно.

На плазме я увидел точные паспортные данные. Со всеми нужно перетереть. Закончить начатое Эйтом.

Итак, «Галактический спецназ» Антона. Антон вроде как уже на следующей неделе приступает к съемкам. Примерно в это же время начнутся съемки и «Велосипедного общества». Я уже успел пообщаться с его режиссером. Он оказался худым и угловатым пареньком с анимэшно-азиатской внешностью, скромным, даже стеснительным, замкнутым. Может быть таким, что готов был в любую минуту поклониться, как это принято в Японии? Фамилия у него была — Элисбар. Даже не представляю, коткуда она у него такая… Я не спросил, но вполне возможно, что он — казах. Мне он понравился, Эйт нашел живчика и трудягу (Эйт конечно же собрал на него сведения. Он был из самоучек, много лет уже снимал и выкладывал в сеть, получил популярность). Кино его слушалось, было видно по его работам, что он создатель. И вот когда я вчера глядел на него, я понял, что «Велосипедное общество» в общим-то имеет восточный колорит. И конечно дожидалось оно его.

— Оборудование! — вспомнил я, оборвав мысли. — Нужно глянуть.

Там много всего — камеры, мониторы, светильники, хлопушка… Все надо проверить. Чтобы не ударить лицом в грязь. Эйт сказал, что нанял специалистов, но я боялся облажаться, поэтому считал, что мне нужно разобраться самому.

Центральный корпус нашего ВУЗа располагался в квартале прилегающему к центральному и был окружен второстепенными учебными зданиями. Все они были сделаны по-современному — из бетона, металла и стекла. Остальные здания были разбросаны по всему городу.

ВУЗ Мамонта — это сила! Раньше я изучал программирование (и на этом факультете посещал военку), а стал — культуру и искусство (здесь уже военки не имелось). Мамонт во всем — и город и ВУЗ. Теперь он объединял несколько институтов и факультетов. Поэтому столь кардинальный перевод меня из технического института в культурный институт под крышей одного ВУЗа получилось выполнить без затруднений.

Трамвай от центра забирался на горку в направлении вокзала, одна остановка — и Академия со всеми корпусами. А еще через две по направлению к Вокзалу — наша общага. Институт Кулоьтуры и Искусств — по одну сторону от центра, а учебный район технических вузов — по другую. То есть мне всего-то нужно было перейти центр и я оказывался в другом мире. В мире культуры и искусств. Мне нравилось, что мы учимся мы в престижном районе. Здесь живет много состоятельных людей. Кто знает толк в порядке и благополучии, наш учебный район оценивает по достоинству. И даже любит. Здесь очень любили гулять горожане. Почти самый центр и очень красиво — парк, дорожки, скамейки, особенная архитектура, злачные места торговли и отдыха, скульптуры всякие… И много молодежи.

Тут же располагаются телевидение и всякие государственные конторы вроде БТИ. Большая многопрофильная поликлиника.

Как мне не хотелось, но с переменой своей учебы нужно было менять и место жительства. Пока подходила только общага.

Я отправился с надеждой, что мое новое жилье окажется не таким уж и плохим по сравнению с моей квартирой.

В общежитии меня встретили и даже проводили до комнаты.

Глядя на захудалое убранство этой комнатки я невольно поморщился. Удобства общие для блока из двух комнат, кухни нет, просто комната — сиди или лежи, вот и все… Захотелось обратно, в городок с наблюдением и колючей проволокой. Ну и что, что там мне теперь становится опасно жить? Ну и что, что там меня легче повязать и бросить в застенки, когда все мои проекты вскроются? Может пронесет?

Нет, придется здесь жить, в этом кошмаре.

— Не боись! — сказал комендант. — У нас тут уютно как дома и все по правилам, за которые вы все меня будете когда-то благодарить.

— И что за правила?

— Не бухать, никого не водить и не орать песни, когда напьетесь.

Н-да, правила были очень своеобразные.

У меня вообще странно складывается жизнь. Когда-то я думал, что закончив техникум, где отучился на программиста, моя учеба закончится навсегда. Но не тут-то было. Сначала Дэн меня устроил в ВУЗ (я не успел поучиться), а сейчас я возвращаюсь на учебу уже с санкции моего руководства из Министерства Обороны. (Хотя больше в этом заслуга Автокомпа, он там подначивает генералов…) Как-то так получается, что все новые личности в моей жизни хотят меня чему-то научить, нЕуча.

Все специальные предметы начинались с авторского права. Отводились часы на режиссуру, мастерство монтажа, художественное оформление, технические средства кино… Теория искусства конечно же тоже была. Но я сразу попал на неспециальный предмет. На актерское мастерство. Актерами мы собираться не становились, но актерами мы вынуждены быть, поскольку в наших учебных фильмах вряд ли будет кто-то сниматься кроме нас. Так что нас натаскивали. У нас и сценическая речь, если что, была…

У нашего преподавателя, то есть пардон — мастера, была бородка, как это и полагается для людей творческих профессий. Он был одет в черный джинсовый костюм. Носил с собой портфельчик. Выглядел циничным и прожженным. Однако, это только на первый взгляд. Он без лишних реверансов взял меня за плечо и повернул к студентам.

— Господа студенты Академии Культуры! Перед вами новый ученик, похлопаем, чтобы он не растерялся!

Шло занятие по постановочному бою, вот это я попал. Уже далеко не начало года, поэтому я как говорится с пылу, с жару. Я выбрал место в первом ряду перед ученической сценой. Наблюдая за сменяющимися парами на сцене, которые отрабатывали тему занятия, я успевал поглядывать и по сторонам. Подобралась разношерстная команда. Тут были и наивные взгляды детей, но были и бывалые. Кто-то наверняка уже где-то работал по профилю. Для простоты я студентов разобрал по известным образам: вот Семен Семеныч с бриллиантовой рукой — грузный, но верткий, играет на барабанах; вот Буратино — маленькая юркая девчонка; и Мальвина тоже есть; а вот — капитан милиции Васильев, любитель звона бокалов и шпаг: Ипполит — ведущий радио; Татьяна Ивановна — Нона Мордюкова; да что я говорю у нас был вылитый Михалков!.. короче, у нас тут был громадный потенциал. И все студенты творческие, сразу видно.

Когда прошли все те, кто хотел сам и рвался в бой, остались еще несколько всеми забытых учеников.

— Юра, а ты почему не дрался? — Спросил мастер, глядя в журнал.

Вопрос повис в воздух, потому что ответа не прозвучало.

— Юра!- позвал преподаватель.

Из коридора донеслись шаги и запыхавшийся голос наконец ответил:

— Я здесь!.. — И невзначай глянул на меня.

Юрка! Это был он! Как он здесь оказался?

Я сразу понял, что он явно возмужал. Взгляд был совершенно новым — уверенным и бескомпромиссным. Весь облик стал спортивным, даже таким — боевым. Выправку не заметить невозможно. Куда делся прошлогодний балбес? Развязанный, шебутной и готовый в любой момент праздновать? На него всегда сваливались основные «приключения», он их притягивал. Раньше. А теперь? А теперь он их своим видом отгоняет. Они его боятся.

Я знал по докладу Эйта, что парень попал в какого-то рода спецназ спецслужбы. И что ему приходилось заниматься силовыми воздействиями где-то в пределах страны. Это ладно, думаю главной проблемой, с которой он столкнулся была дисциплина. Представляю себе, как он не вписывался в систему…

Еще я в эту секунду подумал о том, что вид его… довольно аристократический. Это было что-то совсем немыслимое. Поймут ли это те, кто общается с ним?

И все-таки где-то внутри у него явно блестел огонек прежнего Юрки с его готовностью к озорству.

Лицо его казалось совсем не изменилось. Но я-то понял, что он сделал усилие, чтобы оно не изменилось. О чем же он думал? Это мгновение было каким-то взрывным. Мне казалось, что сейчас действительно что-то взорвется. На его лице появилась уверенность, такая дурашливая, и наглая, но явно наигранная:

— Я хочу драться… вот с ним! — и показал на меня.

Студенты дружно загоготали, зашикали и даже не прикрываясь отпустили несколько язвительных замечаний что–то вроде «нашел слабого противника». «Он здесь свой в доску» — подумал я. Он ведь тут не долго, а вишь что, успел стать своим. Это он умеет… Интересно только кого они называют слабаком — меня или его? В любом случае, меня задело то, что я вообще попал под такие насмешливые взгляды.

— Это наш новичок, думаю, что раз он отсутствовал на предыдущих занятиях, то вызывать его бесполезно, боюсь элементарно — не хватит знаний…

— Ну почему же? — Возразил я. — Я в общих чертах знаю, что такое сценический бой. И думаю, что я смогу.

Нет, я мало знал об этой штуке. Знал только то, что нужно вести фиктивный бой, без контакта с противником, но при этом делать так, что бы со стороны казалось, что это настоящая драка. Все движения должны быть экспрессивными, а боевого контакта быть не должно. Но меня это не волновало в этот момент. Я действительно был задет. Моя, понимаешь, аристократическая честь вопила о воздаянии. Этот наглый мальчишка (номер три в списке) решил, что прошел год и он может победить меня (номер один в списке) в рукопашке? Что он о себе возомнил? Надо поставить его на место!

Мы собирались драться явно не понарошку.

Студенты притихли. Что-то кажется начиналось. Напряженность, которая возникла между нами опустилась на всю аудиторию. Но азарт был сильнее. С какой стороны ни посмотри схватка была интересной: известный ловелас, общества которого желали девчонки, но тихоня в группе, а с другой стороны — таинственный новичок, который не растерялся, когда его вызвали… О! Интрига!

Несколько движений — краткая разминки. И вот мы уже стали напряженно и с достоинством вертеть круги друг вокруг друга по сцене, позы у обоих были предельно собраны, изредка мы слегка подпрыгивали. Что-то было похожее, в нашей технике.

— Помните, это сценический бой, — вдруг зачем-то сказал преподаватель. Он выглядел не менее напряженно, чем мы, соперники.

Мы обменялись серией коротких ударов, затем Юрка провел атакующий удар. Целью был нервный центр. В движениях не было ничего лишнего, студенты до этой схватки изображали драки только эмоциональные: с отлетаниями, со сжатыми зубами, с криками и громкими падениями, сейчас же происходило что-то совсем другое — все было предельно сковано с точки зрения артистизма и не зрелищно — все движения. Студенты перешептывались, я смотрел в ледяные глаза Юрки своим холодным взглядом. Он боец, так же как и я. И пойдет до конца. Преподаватель даже сказал, что у нас поединок более приближенный к реальной драке и это по-своему очень неплохо… Еще бы, «приближенный»! Что ни на есть, самый настоящий. Просто они не видят с какой силой сталкиваются наши руки.

— Ах, а какие холодные глаза убийц! Ребята, вы что, тренировались?

Ни Юра ни я не ответили. Снова серия ударов, на длинной дистанции, на ближней, контратака. Мне удалось хорошо развернуться, и сконцентрировать энергию в ударе — его мышцы не были сжатыми и сработали идеально — удар пришелся в скулу Юрки. Тот покачал головой, как бы сбрасывая с себя временную потерю концентрации.

Тем временем мастер стал комментировать:

— Противники подобрались серьезные, и тот и другой в свое время были победителями международных соревнований. У них даже есть клички, которые они получили заслуженно: «Железный коготь» и «Острый зуб». Как видите после первой атаки соперники еще приходят в себя, у них великолепная спортивная форма.

— А кто из них «Острый зуб»?

Мастер тут же изменил нашу легенду, новая ему показалось более интереснее, в фантазии он себе не отказывал:

— Кличка «Острый зуб», настоящее имя Юрий, ликвидатор террористов, агент 009 с половиной. ЦРУ начало преследовать его за то что он перевел бабушку через дорогу. Это не та бабушка и не та дорога, чтобы через нее кого-то переводить! Ограбил банк, аптеку, мясной рынок и магазин открыток! Обезвредил опасного рецидивиста Билли Бонса, вывел на чистую воду продажного инспектора Ришара! Не женат, характер скверный… Теперь о противнике. Кличка «Железный коготь», настоящее имя Влад. Когда-то давно он отбывал заключение. Другой арестант по кличке Живопыра научил его науке ниньзя. И теперь он махает руками так, что их не видно! Невозможно утверждать вообще, что он ими машет! Сбежал из тюрьмы «Алькатрац», за него объявлена награда в 250 тысяч долларов. Нет, мало. В 750 тысяч долларов! Жажда мести главы колумбийского картеля Хуана Мартинеса не знает преград. «Железный коготь» украл у него дочь и теперь растут маленькие коготки! Взорвал бомбу в Польше. Затопил Париж, город любви и сокровищ!

А это уже не шутка. Меня узнали.

— Откуда вы знаете, может быть это был не я? — крикнул я между ударами.

Наверно, мастер хотел разрядить обстановку. Студенты улыбались.

Мы подхватили рапиры с подоконника и принялись стучать ими, пытаясь пробить защиту. Я вообще-то не знал, как пользоваться шпагой, но несколько ударов и, кажется, понимание приходило. Если вам кто-то скажет, что театральные рапиры не опасны — не верьте. Это что ни на есть самое настоящее оружие.

Выпад, парирование атаки противника, свист в воздухе. Наш темп был высок…

На краю сцены стояли парта и стулья, изображая часть обстановки, ведь драки не ведутся на голых сценах, Юрка использовал их, чтобы на минутку прийти в себя, тут-то и разгорелась остальная часть схватки, студенты наверно подумали, что мы двое циркачи — мы умело манипулировали стулом и столом, закрываясь ими от ударов. В результате Юрка все же улучил момент и нанес удар мне в висок, правда не рапирой, а кулаком и он оказался не таким сильным, как хотелось бы Юрке. Еще пару раз мы кувыркнулись у стены, отталкиваясь от нее.

Он было снова бросился в схватку, но я вдруг оступился и полетел с края сцены, чудом успев сгруппироваться.

Юрка опустил кулаки, рапира выпала, он смотрел, как я рухнул на чьи-то вещи, а потом вдруг выбежал из аудитории.

Я поднялся, на лице появилась ссадина и ни на кого не обращая внимания побежал за ним.

В коридоре оказалось пусто. Что все это было? Как это понимать?

Чисто интуитивно я забежал в туалет, где творцы шедевров часто совещались какие художественные приемы использовать в показах на курсе, и каким-то образом понял, что он здесь.

— Слушай, тут не лучшее место…

— Я из-за тебя!.. Из-за тебя лишился дома, друзей…. Счастья! — Гневно заявил он.

— Что — и счастья тоже я лишил?

— Да! А вот — да! Ты отнял у меня жизнь.

— Ну если подумать, то это не я, а Дэн. И не отнял, а дал.

— Хватит переводить стрелки. Во всем виноват ты!

— Понял, виноват, признаю. Теперь давай искать выход из сложившейся ситуации. Я же добился, чтобы тебя перевели сюда.

Он и не думал выходить из туалета, только отвернулся и поглядел в двор вуза через стекло.

— Ты тоже можешь управлять структурой?

— Да.

— В Мин Обороне это было востребовано.

— Ты действительно обезвредил Билли Бонса? — улыбнулся я.

— От моего настоящего тела осталось только 40%. Все остальное — фирменная жижа Дэна.

Я почувствовал себя виновато, уже без наигранности:

— Слушай, прости…

Он молчал насуплено смотря во двор. Я встал рядом и тоже пялился в окно некоторое время.

— И еще у меня есть чип. Но в последнее время он стал отключаться.

— Да, этого тоже добился я. Мы исчезаем с радаров спецслужбы. Автокомп нас прикрывает. Потому что у нас теперь есть дело.

— И какое?

— Снимать кино.

— Серьезно? Я с тобой! — Ну вот, только что я у него во всем был виноват, а теперь все забыто. Я решил ему это высказать:

— Только потом не говори, что во всем виноват я. Ты сам захотел.

Он махнул рукой. Все, проехали. Подростки все обиды быстро забывают. Тем более, он прекрасно помнил, что когда-то давно, в Париже сам напросился ко мне в компанию.

— Знаешь, у меня такая жизнь началась… что я уже думал изменить форму существования. Стать жидкообразным что ли или быть сферой… Ну а зачем нам быть дальше людьми? Мы теперь можем жить в космосе… и быть богами.

Я фыркнул:

— Ты что с ума сошел? Кому ты нужен как сфера? Лучше человека ничего не придумано! Или ты может быть придумаешь что-то взамен добра и зла?

Да, я уже успел подумать на эту тему. И решил, что старые неизменные добро и зло не заменить. Они торжествуют в мире, вырывая друг у друга людей или целые народы. Такова Вселенная. Раз уж мы здесь, а не параллельном мире, требуется принимать правила игры этой Вселенной.

Вообще-то этот вывод на тему добра и зла плавно вытекал из того, что Дэн делал меня аристократом. По существу он делал из меня человека, который умеет разбираться в добре и зле.

Поэтому все эти варианты «быть шарообразными богами» — блин, чушь. Я итак уже как бог, когда человек. Я ведь делаю выбор, изменяя свой мир, принимая решения. Поступить в ВУЗ, чтобы быть образованным. Или не поступать, чтобы работать в автосервисе. Жениться, чтобы у меня были дети. Или оставаться холостым, чтобы посвятить себя большому делу…

Зло и добро нужно знать как отделять друг от друга. Злу нужно сопротивляться, а добру помогать. Иначе ты не имеешь право вершить судьбы Земли. Потому что ты просто будешь ошибаться и угробишь людей. и тут не важно сколько — 3 человека семьи или 100 миллионов населения страны. Кем быть — человеком или нет — это вопрос именно такой — вопрос моего выживания и выживания всех, кто от меня зависит. А может быть и всей Земли. Абсолютно так же, как это было и раньше. Просто тогда я этого не понимал. А сейчас, как мне кажется, понимаю.

Страшно. Да страшно, любая жизнь человека страшна своим выбором. И кем бы ты ни был нужно сделать правильный выбор. Быть человеком — это оставаться «в игре», участвовать в ежедневном выборе. Отделять добро ото зла. То есть совершать ежедневный подвиг, как его делают миллиарды людей. А все упрощенные пути — это все бред и маразм. Это все равно, что себя похоронить. А еще пожить хочу… Ну и что, что если я теперь умею управлять структурой? А вот сосед, дядя Вася, умеет классно делать столы и стулья! Чем это хуже? А вот тетя Маша отлично готовит суп!…

Хотя, может быть я напрасно переживаю — я ведь даже роботов не могу воспринимать как машин, какое из меня божество? Тот же Эйт у меня неминуемо олицетворяется с парнем. Ну а что я могу с собой поделать? У него же есть по крайней мере лицо? Ну вот.

Очень не хватает Дэна. И… матери Юнии. Да, они бы оба сейчас были кстати…

Меня вдруг пробило засмеяться и все эти философские мысли в голове моментально сдуло. Я просто представил себе шарообразного Юрку. Круглый, толстый, с торчащими ручками и ножками.

— Ты чего смеешься?

Я кое-как сквозь смех объяснил ему. И вот, мы уже смеялись вместе.

— Я тебя проведу в наше логово, — сказал я Юрке.

— У тебя там роботы?

— Пока только один. Сам понимаешь, мы пока подпольные, так что приходится делать все это втихаря.

— Погоди-ка, но ведь власть разрешила заниматься киностудией официально?

— Да.

— А что же ты говоришь «подпольно»?

— Ну если бы не чипы в наших головах, я бы не стал говорить. Вообще делать кино — это идея Автокомпа. Он уж как-то там навязал нашей власти. И те согласились. Так что все мы ходим по краю.