Архимаг, который живет в подвале. Том 1. Том 2 (СИ)

Глава 13

Бить прямо в центр. Ноги чуть шире плеч. Не жалеть силы.

Замах, удар!..

Топор с глухим стуком отскочил от очередного полена, едва не угодив мне же в лоб.

Бл*ть. На морозе эти поленья дубеют до каменного состояния. Неужели я недостаточно это уяснил, чтобы…

Бить прямо в центр. Ноги чуть шире плеч. Не жалеть силы.

Замах, удар!..

На этот раз топор едва не хрустнул от силы удара; полено треснуло, разлетевшись на две неравные части, вот только сам топор с трудом пережил эту «атаку». Я оглядел рукоять; так и есть, трещина пошла, а значит, ещё несколько сильных ударов его прикончат.

…и это будет уже четвёртый. Четвёртый сломанный топор за те две последние недели, что моим единственным развлечением стала колка дров. Занятие, с которым я управляюсь так себе, честно говоря.

И кто бы мог подумать, что главной проблемой в таком элементарном деле окажутся моим собственные мысли?

Злые мысли. Мои хлеб и вода все последние четырнадцать дней. Агонизирующие в мозгу проклятия и обиды, которые я гоняю по кругу — раз за разом, раз за разом, бесконечно по одним и тем же тропам, как машинки на детском автотреке. Злость на Больжедора, злость на Роблена, злость на Зиминых, на Тёмных, на Эрмита, на Архимага… в конце концов, злость на самого себя и на эти тупые топоры.

Топоры, вашу мать. Почему с вами постоянно что-то не так? Кто сделал вас такими хлипкими, чёрт побери? Да к тому же ещё и неудобными. Ручка то слишком большая, то слишком маленькая. Острие либо слишком острое, либо слишком тупое. Удар или слишком сильный, или слишком слабый… чёрт, всё так и валится из рук.

Как и мои тренировки, собственно. Конечно, речь Архимага звучало так пафосно и красиво, когда он толкал её тогда, на кухне, а что по итогу-то? Долбить палкой заледеневшие стволы деревьев? Так он и так занимается этим постоянно, когда колет дрова. В этих тренировках ни смысла, ни идеи, ни какого-то результата.

Да и даже они случаются лишь тогда, когда Архимаг соизволит появиться и уделить ему какое-то время, старый чёрт!

Но он, видимо, считает, что у него настал долгожданный отпуск, а значит, нужно оторваться на полную катушку, за все пять столетий. О, он не стесняется! Кайфует, ходит с хозяином дома то на охоту, то на зимнюю рыбалку, то ещё куда-то, хрен его знает, куда. А даже находясь здесь, постоянно торчит на кухне с дружком, выпивает, закусывает, травит какие-то древние анекдоты… пару раз даже застольные песни пел.

И лишь накайфовавшись по самую маковку, он, видите ли, удосуживается вспомнить обо мне и о том, что меня нужно тренировать. Столько слов о великой мести, о том, что я должен исправить свои ошибки и вернуть всё на место — а на деле это оказался пустой трёп, стоящий для Архимага где-то в самом конце списка приоритетов.

Вот же говнюк…

Бить прямо в центр. Ноги чуть шире плеч. Не жалеть силы.

— Х*илы, бл*ть!! — взвыл я, нанося следующий удар с такой силой, будто несчастное полено и было тем, кто виноват во всех моих бедах. Лезвие скользнуло по обледеневшей древесине; сорвавшись вбок, оно резануло мне по ноге. Вскользь и не слишком сильно, но всё-таки на серых спортивных штанах выступила кровь.

Я с глухим рычанием отшвырнул топор в сторону, в пышный сугроб; в воздух поднялась небольшая буря снежинок. Чёрт, чёрт, чёрт, проклятие! Кровь капала на снег, но боли я даже не чувствовал. Только эту тупую, ноющую досаду, что ничего не могу сделать нормально. Даже собственную кровь пролить, и то не могу как следует! Где уж здесь месть вершить?

— Да уж, — раздался с крыльца насмешливый мужской голос. — К хозяйству ты, конечно, парень, не приспособлен.

Я яростно и резко уставился на крыльцо. Хозяин жилища стоял там, вальяжно сунув руки в карманы стёганного халата, и глядел со снисходительной улыбкой. Проводив взглядом канувший в сугробе топор, он вновь поднял глаза на меня.

— Знаешь, где была бы сейчас моя семья, если бы я рубил дрова так же замечательно, как ты? — заметил он. — Да никто, блин. Потому что в какой-то момент я бы их просто зарубил — совершенно случайно.

Я хмуро глянул в ответ. Нашёлся мне тут самый умный. Конечно, мне же сейчас больше делать нечего, только слушать твои подколки!

— Слушай, — огрызнулся я. — Я, конечно, благодарен за то, что ты тут по доброте душевной за мной ухаживаешь, и всё такое. Вот только твои особо ценные комментарии мне сейчас ну совершенно не нужны!

— По доброте душевной? — мужчина сощурился, оглаживая длинные усы. — Вот как ты это видишь, парень?

— А как ещё я это должен видеть? — отрезал я, наклоняясь за топором.

— Что-то я не очень похож на доброхота, — пояснил хозяин дома. — Да и привечать у себя абы кого тоже привычки не имею. Всё, что я тут делаю — лишь затем, что так я отдаю старый долг. Архимагу, конечно же. Тебе я ничего не должен, парень.

— Вот как? — я подкинул топор в руке и поправил полено. — Раз уж всё так рационально, долг и всё такое, и никакого желания ухаживать за мной у тебя нет, то к чему тогда эти разговоры? Они уж точно не входят в понятие долга.

— А почему нет? — возразил мне мужчина. — Разве я что-то от этого теряю?

Он вынул из кармана сигарету и принялся раскуривать её, насмешливо косясь на мои попытки пристроить полено поровнее.

— Это в городе человек человеку волк, парень. А мы здесь живём иначе. Все друг друга знают, все видят друг в друге людей, а не… чурбанчики из поленницы. Так и ты. Даже если помогаю я тебе из долга перед Архимагом, всё равно приятнее помогать кому-то, кого ты успел узнать. Хорошему знакомому, а не… странному хмырю, который не умеет рубить дрова.

Я усмехнулся; внутри я всё ещё злился, но эта злость уже не чувствовалась такой жгучей. Скорее застарелой досадой, выходящей наружу через такие вот смешки и удары по ни в чём неповинному полену.

— Да и к тому же, — закурив, мужчина опёрся о дверной косяк и теперь наблюдал за моими попытками уже без улыбки, пристально и серьёзно, — чем дольше ты будешь приходить в себя, тем дольше мне тебя кормить, парень.

— А как это связано с дровами-то, дядя? — огрызнулся я вновь, хоть уже и без особой злобы. Удар!.. На этот раз топор не затрещал, но и полено получило лишь небольшую трещину.

— Да самым прямым образом, — пояснил мой собеседник. — Тебе тошно, это видно сразу. Ни успокоиться не можешь, ни перестать себя накручивать. А когда на туше тошно, то и телу хорошо не будет. Это всего касается, парень. И восстановления, и тренировок… и дров тоже.

Ну да, разумеется. Я и так это знал, дядя. Конечно, ты прав, но если бы успокоиться было вот так просто, по щелчку пальцев…

Впрочем, пусть немного, но этот разговор мне неожиданно помог. Я уже не чувствовал такой ревущей ярости внутри; лишь лёгкое раздражение, и то больше всё на самого себя. А раз на себя, значит, мне и нужно стиснуть зубы и делать всё как нужно. Не отвлекаясь на…

Шум, доносящийся со стороны подъезда к дому, остановил меня на полузамахе. Что там происходит? Разговор, и явно на повышенных тонах. Вот же блин… ничего хорошего таким тоном произносить не могут.

Нужно пойти послушать.

Не выпуская из рук топор, я решительным шагом направился к калитке.

Жена хозяина стояла на пороге; напротив неё, в нехороших позах — три здоровых мужика. Чуть поодаль был припаркован джип, единственная машина, что могла проехать по местному заснеженному бездорожью.

Что ещё им нужно?

—…а мне плевать, как давно вы тут торчите! — выплюнул стоящий впереди мужик прямо в лицо женщине, сердито уставившейся на него. — Постройка незаконная, у вас нет никаких прав на эту территорию. Останетесь тут — нарвётесь на реальные неприятности. Или я что-то непонятно объясняю, э?

— А вы как будто свои халупы строите законно! — отозвалась женщина. — Хватит законами понтоваться. Это пригород, здесь все на одинаковых правах. Кто первым место занял, тот и прав.

Ещё двое быков за спиной своего дружка напряглись. Я нахмурился, продолжая сжимать топор, но хозяин дома оказался быстрее меня. Происнувшись мимо меня через калитку, он быстрым шагом направился к компании.

— Опять вы тут? — он сердито уставился на непрошенных гостей. — Сколько раз ещё мне вам повторять одно и то же? Это наш дом уже не первое десятилетие, ребята. Мы живём тут долгие годы, здесь выросла наша дочь. Так что валите-ка подобру-поздорову и подыщите себе другое место для стройки. Места тут много, а мы никуда отсюда не двинемся.

— Да ну, папаша? — говорливый наклонил голову. — Это ты сейчас так говоришь, ага. А если что случится? Вы тут вообще одни на всю эту территорию, рядом никого, дела бывают всякие…

Чёрт, как же я ненавижу подобных типов. Те же Грачёвы, только табаков воняет и больше словечек-паразитов. А в остальном — такое же беспринципное мудачьё, как мои дражайшие родичи и их шестёрки. Не тратя больше времени, я поднял топор — так, чтобы его было хорошо видно — и зашагал к ним.

— Это ты сейчас так угрожаешь, что ли? — выкрикнул я; все трое быков повернулись ко мне; у переднего при виде меня отвисла челюсть — кажется, он не нашёл, что ответить.

Ничего, я найду и за тебя.

— Хреново угрожаешь, скажу я тебе! — я перехватил топор поудобнее. — Сейчас я тебе, мразота, покажу, как нужно угрожать…

— Э, э, парень! — бычара замотал головой, глядя то на меня, то на хозяев. — Он у вас что, буйный?

— Ура! — тоненьким голосом пропела хозяйская придурошная дочка, невесть как выскользнув на крыльцо. — Ура! Драка топором! Насмерть, насмерть!

Она захлопала в ладоши, и это тоже не добавило мудакам радости.

— Стой, погоди!.. — старший попятился, натыкаясь на своих людей. — Убери топор, э!..

— Убрать⁈ — я подкинул его в руке. — Ну, ты же сам сказал. Места тут глухие, никто не явится, ничего не заметит…

— Да ну нахер этого психа!.. — выдохнул один из молчавших до этого, переходя на бег; остальные устремились за ними. Я метнулся следом; размахнувшись, что есть силы швырнул топор…

Главный мудак, вскрикнув, шарахнулся в сторону; топор со свистом пролетел мимо и воткнулся в ближайший древесный ствол. Рукоять треснула и свалилась в снег, а топорище так и осталось торчать, вогнанное в древесину почти на треть. Всё-таки не выдержало!..

Матерясь и икая от страха, три амбала запрыгнули в свой джип, завели мотор, на ходу закрывая двери — и умчались прочь, выдав мне в лицо облако вонючего дыма. Вот гады!.. Не успел догнать.

Ну, по крайней мере, отсюда они убрались.

Даже не трудясь вытащить останки топора из дерева, я обернулся — увидел, что на пороге, кроме семейства (которое удивлённо глазело на меня), стоит ещё и Архимаг.

— А, соизволил проснуться всё-таки? — вновь клокоча и кипя внутри, рявкнул я. — А до этого где был? Ты же мог раскидать этих придурков щелчком пальца!

— Мог, — согласился дед.

— И почему бездействовал⁈ — с каждой фразой я распалялся ещё больше, шагая к крыльцу.

— Даже не знаю, — Архимаг наклонил голову. — Может, потому что у меня есть мозги?

— Чего⁈

— А ты что думаешь? — заметил старик. — Попрыгал, покорчил рожи, помахал железкой — и прогнал этих типов навсегда?

Он сплюнул в снег.

— Может быть, начнёшь немного думать головой, Макс? Они приходили сюда уже в пятый раз. Приходили, ругались, ничего не добивались и уходили. А вот теперь, после твоих фокусов, они решат, что пора действовать. И семья, которая тебе помогает, получит кучу проблем — по твоей милости.

— Ой, не читай мне нотаций! — выдохнул я. — Они и так могли решить, что устали сюда ездить. Да и вообще, если бы ты захотел, то мог бы бесследно испарить не только этих трёх, но и всю их застройщицкую банду, как главный источник проблем. Но ты только и можешь, что болтать.

Я зевнул; после всех упражнений с топором и беготни за бандюками меня клонило в сон.

— Пустите, я в дом. Спать хочу, — огрызнулся я (хотя семейство, в общем-то, молчало).

— Спать? — Архимаг широко ухмыльнулся. — Спать — это хорошо. Пошли, провожу.

Я ничего не ответил; пусть идёт, если хочет, но вообще-то я дорогу до кровати и без него найду.

Впрочем, сразу нужно было понять, что если Архимаг хочет тебя проводить, то это первый признак какой-нибудь подлянки.

— Чего⁈ — воскликнул я, войдя в комнату. — Это ещё что за?..

Кровать, стоящая передо мной, была… заморожена.

То есть, вот совсем. Толстая корка льда по всей поверхности, будто её вморозили в гигантский кубик для коктейля.

— Ну что ж, — заключил дед, хлопая в ладоши. — Ложись и спи, парень. Приятных тебе снов.

— Ты издеваешься⁈ — взвыл я. — Как я, по-твоему, должен спать на этом?

Архимаг лишь пожал плечами.

— Почему меня должно это волновать? Разбей лёд, вот и выспишься.

И, прежде, чем я успел возмутиться вновь или возразить, он вышел из комнаты.

Чёрт бы его побрал. И его самого, и его тупые тренировки. Что это за тренировка такая — разбивать лёд, в который заключена кровать?

В углу комнаты стоял топор — ещё один, пока целый. Ну конечно, заранее приготовил! Подхватив его, я со всей дури ударил по ледяной глыбе.

Как же бесит, с-с-сука!..

Да. Две недели назад я был раз уже тому, что просто выжил. Но разве это жизнь? Почему я всегда должен бороться за то, что другим даётся просто по факту? За жизнь; за право быть хоть кем-то; за, чёрт побери, возможность лечь на кровать…

Ненавижу. Всех — ненавижу. Дайте только добраться до вас, и…

— Хи-хи, — раздалось сбоку.

Я еле удержался, чтобы не двинуть топором прямо по источнику звука; конечно, это долбанутая девочка пришла поглядеть, как я опять машу острыми железками. Ей что, совсем больше заняться нечем?

— Злишься? — невинно перебирая косу, спросила она.

— А ты сама не видишь? — огрызнулся я, нанося ещё один удар; топор заскользил по льду, оставив длинную царапину, но это лишь откололо от глыбы пару крошек.

— Ты злишься непра-а-авильно, — протянула она с ненормальной улыбкой. — Вот я, например, когда злюсь, начинаю думать о хорошем… хи-хи. И от этого я злюсь ещё сильнее!

Звонко рассмеявшись, она выскользнула из комнады.

Ну да, ну да. Конечно. Думай о хорошем, и всё будет зашибись. Думаешь, Америку мне тут открыла?

Третий удар по кровати. Четвёртый. Пятый. Без толку.

Да и о чём тут хорошем думать? Что у меня есть хорошее?..

…ну ладно. Может, хотя бы то, что мне тут никто не хочет убить или пытать?

Я остановил шестой удар в полёте, не донеся топор до льда; бесполезно, нужно не просто колотить по нему, а бить с толком.

Медленно выдохнув, я попытался подумать о чём-нибудь хорошем.

Дед, беседующий со мной в детстве.

Да уж. Дед бы согласился с ними. С Архимагом и даже с чокнутой девочкой. Дед не одобрял импульсивных поступков.

Бить прямо в центр.

Алиса. Будь она здесь, то не кипела бы от ярости, а нашла бы повод посмеяться надо мной и над собой — как она всегда его находила.

Ноги чуть шире плеч.

Славик. Он бы точно не усомнился, что у меня всё получится. Кажется, этот парень верил в меня больше, чем я сам.

Может, и мне последовать его примеру — и примеру всех остальных?

Не жалеть силы.

Замах, удар…

Мерзкого скрежета металла по льду почти не было — только хруст. Волна трещин расходилась от моего удара всё дальше и дальше; осколки взлетали ввысь и падали вокруг кровати, тут же тая на лету.

Отложив топор, я потрогал простыни. Даже не холодные.

Вот как?

А ну-ка, статус Системы.

[ Состояние тела: удовлетворительное. ]

[ Состояние души: удовлетворительное. ]

[ Отображение информации невозможно. ]

Что ж, уже прогресс.

Я чуть улыбнулся — и только тут заметил, что Архимаг тоже стоит позади и смотрит на меня со своей вечной стариковской улыбкой в стиле «Я знаю что-то, чего не знаешь ты, но тебе не скажу».

Да и плевать. Я настолько устал, что даже думать об этом у меня нет сил.

Я рухнул на кровать; последнее, о чём я подумал перед тем, как заснуть, было то, насколько же всё-таки это освобождающее чувство — успокоиться после двух недель беспробудной ярости.

Как же я устал.

Пора отдохнуть.

Автор завёл себе телеграм-канал и теперь будет настоятельно просить вас на него подписаться в каждой главе. https://t. me/oroshitpost