Арбалетчики князя Всеслава

21. Бандитский Гадес

– Это и есть моя будущая госпожа? – поинтересовалась Софониба, когда я, проводив Велию, вернулся к себе.

– Да, очень надеюсь, что она самая…

– Тогда – да помогут тебе в этом боги, господин! Я боялась гораздо худшего!

– И чего же ты боялась?

– Ну, хозяйки обычно не любят, когда их рабыни хоть в чём-то лучше их самих. Хвала богам, когда ты введёшь в дом свою избранницу, мне не понадобится ни ходить по дому неряхой, ни строить из себя дурочку, чтобы поладить с ней.

– Не придётся, успокойся. Ну, разве только вот тут подпоясываться не советую, – я чуток приподнял и взвесил на ладонях верхние выпуклости своей служанки, – А то очень заметно будет, гы-гы!

– Ты прав, господин. Но если я подпояшусь низко, будет слишком заметно вот тут, хи-хи! – бастулонка игриво перетащила мою левую руку на свои нижние выпуклости, где тоже очень даже было за что подержаться.

– Ну, тут-то для тебя не так опасно.

– Придётся всё время строгий дорический пеплос носить, чтоб не так заметно было, – она изобразила досаду, но не слишком натурально, – Но годик я уж как-нибудь перетерплю, хи-хи!

– Только годик?

– Ну, ты ведь ей быстро ребёночка сделаешь. А после этого у неё и тут будет не хуже! – и Софониба дразняще прижалась ко мне своими верхними выпуклостями. Это было уже через край, поскольку меня и так успела уже изрядно раздраконить Велия, и я потащил наложницу к её основному "рабочему месту", раздевая на ходу…

Наложница наложницей, но Велия – это что-то с чем-то! С такой супружницей, если уж нам с ней судьба соединиться, уж точно хрен соскучишься! Узнав, где я обитаю, и заглянув проведать, эта юная оторва опробовала и моё ложе, и мой стол, да так, что у меня пар свистел изо всех щелей. Ещё немного – и сорвало бы меня на хрен с нарезов! И ведь тонко, чертовка, выдержала ту зыбкую грань, за которой я бы уже на автопилоте сделал её женщиной. Потом она заценила Софонибу, вспомнила тот эпизод на кордубском рынке, узнала её, весело посмеялась – в общем, вопреки всем моим давешним опасениям, Ремд оказался абсолютно прав. Какая там в сраку ревность к служанке? Даже наоборот, Велия только похвалила моё удачное приобретение, которое – ну да, и по финикийскому языку тоже меня поднатаскает, гы-гы! И тут же сама устроила мне экзамен по финикийскому, по результатам которого – ага, через несколько финикийских слов минимум одно русское – подвергла меня нешуточной пытке. Ведь что придумала, мучительница! Раздевшись безо всякого смущения донага, принялась показывать на себе самой все части женского тела, называя их по-финикийски. А потом проверка знаний – она показывает, а я ей эту весьма соблазнительную часть назвать по-финикийски должен правильно, а она же не в прежнем порядке показывает, а совершенно вразнобой, чтоб я не последовательность финикийских зубрил, а смысл. И пока не назовёшь правильно несколько раз – хрен позволяла пощупать! Софонибу – и ту в краску вогнала этим сверхнаглядным уроком финикийского!

А потом она ещё и велела бастулонке впредь даже в постели "понимать" меня исключительно по-финикийски. Езуитка! Ну как есть езуитка! А когда мы прощались уже возле дома её "досточтимого" деда – снова раздразнила меня почти до срыва с нарезов и напомнила, чтоб не вздумал наложнице ребёнка сделать. А то с брюхом мало от неё толку будет – типа, пошутила, называется.

И при всех этих её шаловливых приколах, девчонку практичнее Велии я даже представить себе могу с трудом. Это ведь она же мне и посоветовала с покупкой дома не спешить, а пока просто снять, да не шиковать при этом, а выбрать небольшой и недорогой – по реальным потребностям. Типа, нехрен окружающим пыль в глаза пускать – знают тут тебя все, как облупленного. Сдаётся мне, что дело тут не только в этом, и есть у неё ещё какие-то соображения, но о них она молчит как Зоя Космодемьянская – улыбается только с милым и таинственным видом. Тем не менее, совет был неплох, и я ему последовал, сняв небольшой домик в греческом квартале пригорода. Достаточно просторный и удобный, но скромненький с виду и без излишеств. Я ведь уже говорил, что не люблю этих помпезных греческих дворцов? Ага, из-за этой дурацкой открытой колоннады при входе. Но это я о дворцах говорю, в которых шишки только греческие и эллинизированные обитают, а вот простой греческий дом, как выяснилось, этого недостатка лишёню Снаружи его – глухая и крепкая каменная стена без окон, так что ни шантрапа уличная, ни соседи зыркучие ни из своих домов, ни с улицы не подглядывают и в твою частную жизнь свой любопытный нос не суют. В стене – входная дверь, без украшений, но прочная и добротная, такую пинком или плечом хрен высадишь, а чтоб бревном её высаживать – это ведь достаточно вескую причину надо иметь, чтоб дотащить до твоей двери то бревно не полениться. В общем и целом старому доброму принципу "мой дом – моя крепость" такой тип жилища вполне соответствует. А солнечный свет и вентиляцию в нём внутренний дворик обеспечивает, от посторонних глаз той глухой внешней стеной укрытый. Вот в нём уже имеется и эта столь илюбленная греками колоннада, но там-то к ней какие претензии? Там, где она на своём месте, я ничего против неё не имею. Вот как раз примерно такой вполне себе на мой вкус подходящий греческий дом я для себя любимого и снял.

Вполне соответствующе он был и обставлен внутри. Мебель античная, я бы сказал, своеобразная. С виду она выглядит легкомысленно – ну, в том смысле, что будь она в современном говённом исполнении, так ненадолго бы её такой хватило. Я имею в виду материалы. У нас ведь даже сосна или ель на мебель – далеко не самый ещё худший вариант, если с этим грёбаным ДСП сравнивать. В армии, когда ящики с боеприпасами таскали, так я от чего на говно исходил? От добротных сосновых и берёзовых досок, из которых те ящики были сколочены. На заведомо одноразовую в боевых условиях хрень, получается, нормальная древесина в стране есть, а на мебель, которую человек один раз и на всю свою нормальную гражданскую жизнь покупает – ни хрена той древесины нет. Это ли не маразм? Здесь же, в античном мире, не только из сосны, но и из березы мебель не делают. Обыкновенный дуб, который у нас считался бы уже настоящей роскошью, здесь на самую бедняцкую мебель идёт, а есть ведь ещё и вечнозелёные средиземноморские дубы, древесина которых ещё крепче, и именно из неё делается самая обычная античная мебель для античного "среднего класса". Потому-то и видок у неё такой ажурный, что не говно на неё идёт, а нормальный материал. А уж то, что в этом античном мире роскошью считается – ладно, не будем настроение себе портить, пока сами на неё не заработали.

Что ещё на современный взгляд непривычно и даже диковато, так это полное отсутствие книжного шкафа. Современников если вспомнить – ни одного не припоминаю, у кого бы его не было. Другое дело, что у большинства содержимое того книжного шкафа не столько ради чтения, сколько ради хвастовства выстроенными по формату и по цвету так и не прочитанными многотомниками общепризнанных классиков, но – были. Не иметь книг считалось у нас дикостью. А тут – хрен, и не оттого, что все такие дикари, а оттого, что массовая дешёвая книга отсутствует как явление. Я сперва хрен поверил, когда Юлька сказала, что несколько книг какого-нибудь популярного автора могут запросто стоить как хороший дом, но оказалось, что так оно и есть. Но если бы даже и были по приемлемой цене, мне-то с того хрен ли толку? Я и по-финикийски-то читаю с трудом, по-гречески – вообще никак, а у турдетан литературы вообще не существует. Нет, письменность-то у них есть, здорово германо-скандинавские руны напоминающая, вот только владеют ей немногие, и даже традиционные законы у турдетан сложены в стихах, дабы их легче было зубрить наизусть – нагляднейший показатель удручающе низкой грамотности населения.

Хозяин дома запросил сперва два шекеля в неделю, но после торга согласился на полтора – всё-таки пригород. На острове, внутри городских стен, за такую плату можно было снять разве только пару каморок на верхнем этаже многоэтажки, в которых ютилась основная маса гадесской бедноты. Среди пригородных же одноэтажек на материке, где арендная плата умеренна, греческие дома наиболее удобны. Кроме того, как я сообразил опосля, Велия таким образом ещё и окунула меня в грекоязычную среду, где я уже волей-неволей начну потихоньку овладевать и греческим. Ну, хитрюга! Впрочем, у меня как-то особых возражений и не возникло. Мамаша ейная при нашем прибытии проверила мой финикийский "моя твоя понимай" и, отсмеявшись, признала, что я уже не неотёсанный варвар, а – ну, не то, чтоб отёсанный, а хотя бы ошкуренный, скажем так. Типа, не совсем уж безнадёжен. Ну, спасибо и на том, гы-гы!

Как и ожидал Ремд, "досточтимый" Волний оставил нас в Гадесе. Мы не сразу поняли, в каком именно качестве. Судя по тому, что нам было рекомендовано обзавестись жильём, наш перевод в какую-нибудь очередную захолустную дыру не предусматривался. Не полагался нам больше и паёк, но жалованье нашим увеличили до трёх шекелей в день, а мне, назначив старшим в нашей четвёрке, дали пять. Собственно говоря, я мог запросто позволить себе поселиться более-менее прилично и на острове. Но во-первых, нам всем следовало всё-же держаться поблизости друг от друга, а во-вторых – моя акселераточка ведь дурного не посоветует, убедился уже. Ну и в-третьих – нам была рекомендована максимально возможная боеготовность, а стража у городских ворот на острове довольно косо смотрит на посторонних в полном вооружении. Пропуска-то в финикийскую часть города нам сделали – полоски кожи с финикийской тарабарщиной, которую я сам мог прочитать лишь с немалым трудом, но на острове и добропорядочные граждане так не ходили. С кинжалом на поясе – нормально, а вот кожаный панцирь и меч уже вызывали косые взгляды даже при наличии пропуска. Пропускать-то пропускали, но с недовольным ворчанием, да и встречным стражникам на улицах приходилось постоянно показывать "ксиву". В шлеме же, в нагруднике, со щитом и с арбалетом к воротам не стоило даже и близко подходить. В качестве сопровождающих самого "досточтимого" или кого ещё из влиятельных граждан, наверное, пропустили бы и в таком виде, а самим по себе – дохлый номер. Ну и нахрена нам, спрашивается, такие сложности?

Основная наша служебная обязанность, если нет особых указаний сверху – находиться в заведении "Пещера Диониса", принадлежащем греку Пелагону. Выпивка и закусь, что интересно, "за счёт заведения" – платит за всё, надо полагать, наш наниматель. Ограничение одно – не напиваться до бестолкового состояния и не наедаться до полного отяжеления брюха, что вынуждает следить за Серёгой, который и на свои-то нажраться не дурак, а уж на халяву – тем более. Ещё здесь, мягко говоря, не приветствуются драки, если нет на то соответствующей санкции сверху, поэтому приходится следить и за любящим помахаться Володей.

– Прям как "братки солнцевские"! – прикалывается тот, когда я очередной раз отрываю его от стола, где игроки в кости начинают горячиться. И пожалуй, имеется в его шутке немалый резон. Для чего, спрашивается, держать под боком людей, успевших уже зарекомендовать себя не самыми плохими вояками, да ещё и бесплатно кормить и поить их ежедневно, если не собираешься в один прекрасный день использовать их по прямому назначению? Да и публика в этой "Пещере Диониса" в основном нам под стать – тёртые калачи, во многих из которых тоже угадываются успевшие попылить по горным тропам и позвенеть на них железом. Рожи у доброй половины разбойничьи – хвала богам, что и тут по большей части знакомые. Гвалт, стук игральных костей, парочка флейтистов чего-то дудит, на помосте смазливые бабёнки стриптизят – до Софонибы, не говоря уж о Велии, им далеко, более-менее в моём вкусе лишь пара-тройка, но за день намозолят глаза так, что вечером я уж точно снова взлезу на свою бастулонку. Нет, ну в натуре – как бандюки тут сидим в ожидании "дела"…

Мысль материальна – только я подумал о том, что сытую и денежную жизнь наверняка скоро придётся отрабатывать, как нарисовался мой непосредственный босс – этруск Фуфлунс, приходящийся какой-то дальней роднёй нашему нанимателю.

– Фуфло пришло, – прокомментировал Володя, – Ща озадачит…

– Не каркай! – оборвал я его, но поздно – тот уже накаркал.

Босс сразу взял быка за рога:

– Пришло время поработать, парни! Этот Хриз уже вконец обнаглел и объявил Тарквиниям войну!

– Откуда ему такую забористую коноплю привозят? – поинтересовался один из наших бандюков-турдетан, и всё заведение загоготало.

Если в островной части Гадеса, где за городскими стенами живут большие и уважаемые люди, поддерживается строгий порядок, и бандитами считается мелкая гопота, промышляющая в бедняцких кварталах, то в материковом пригороде дела обстоят иначе. Нет в нём такого района, который бы какая-нибудь банда не крышевала, и разница лишь в типах этих банд. Мы в приличной состоим, крупной и хорошо организованной, на службе у большого и уважаемого в городе человека, члена городского Совета Пятидесяти. У них у всех собственные "неформальные" силовые структуры имеются, так что Тарквинии тут являют собой не исключение, а вполне общепринятое правило. И в принципе-то оно даже более-менее приличное – мелким хулиганством, например, формирования вроде нашего брезгуют, а служба в них во многом сродни уже известной нам службе нормальных вояк. Поэтому и контролируемый нами район в пригороде – один из самых приличных, и жить в нём нормальным людям можно достаточно спокойно. Вот у шантрапы – другое дело. У неё и масштабы деятельности совсем другие, и контингент, соответственно, тоже другой – тем масштабам как раз под стать. А под стать означенному контингенту и криминогенная обстановка на контролируемой им территории. Вот там – ага, вполне реально хулиганят. Не то, чтоб совсем уж беспредел, но случаются отдельные инциденты. То отметелят кого, не туда и не тогда зашедшего – особенно, если тот ещё и без кошелька окажется, тут уже могут и до летального исхода запинать, то бабу какую-нибудь загулявшую в укромное место затащат и порезвятся с ней поразвязнее и помассовее, чем та планировала, да ещё и заплатить ей забудут, то крутого какого-нибудь местечкового, слишком уж крутость свою переоценившего, хорошим манерам поучат – ага, ножиком в брюшину или по кадыку. А ты не шляйся, где ни попадя, когда приличные люди либо работают, либо домашними делами заняты. А ты не верти своей пятой точкой направо и налево в таких местах, куда порядочные бабы носу не кажут. А ты не забывай, что круче всех бывают только вкрутую сваренные яйца, а на любого живого двуногого без перьев всегда найдётся другой такой же, но покруче. В общем, в каждом районе материкового гадесского пригорода, как и на самом Острове, есть свои определённые правила поведения, которые весьма настоятельно рекомендуется хорошо знать и неукоснительно соблюдать, если приключений на свою драгоценную задницу целенаправленно не ищешь…

Город в целом, то бишь с учётом и его материковой части, разноплеменный, и банды в нём тоже разноплеменные. Есть финикийские, есть турдетанские, есть греческие, есть и этрусские, но эти этнические определения в значительной мере условны. Вот "наш" клан Тарквиниев, к примеру, взять – считается этрусским, а сколько в нём тех этрусков? Турдетан, думаю, поболе, Акобал – финикиец, и не единственный, как я подозреваю, есть несколько греков и даже пара кельтов, да и мы сами – ага, типа вообще венеды. Такая же примерно хрень и у всех прочих, и принадлежность той или иной "братвы" определяется национальностью её верхушки. Банда Хриза – "греческая". Обычные в общем-то гопники и вымогатели, трясущие одну только беззащитную мелюзгу на "своей" территории, и я тоже слегка прихренел, когда услыхал от Фуфлунса эту новость. Но оказалось, что наши сведения несколько устарели.

– Хриз как раз на днях отправил к праотцам Акрисия с Финеем и взял под себя их людей, – пояснил босс, – Так что теперь под ним почти все "греки".

Это было уже серьёзно – сила у Хриза получалась приличная, и теперь он мог даже без войны перетянуть на свою сторону и ещё кое-какие банды. Но чтоб так нагло наехать на нашего нанимателя… Гм… Как-то слишком уж круто даже для этого везучего отморозка.

– Акрисия и Финея? – изумлённо переспросил турдетан, – Этих матёрых волчар?

– Досточтимый Волний считает, что Хризу в этом помог кто-то с Острова, – поделилось с нами информацией начальство, – И деньгами, и оружием, а возможно, что и людьми. И сделали это специально, чтобы натравить на нас. Сейчас все бегите по домам, вооружайтесь и собирайтесь здесь. Думаю, будет жарко…

– Уж не те ли это самые хулиганы, которые возле Кордубы нам пакостили? – предположил Васькин уже на бегу.

– Очень может быть! – согласился я, тоже сопоставив новости с услышанным по пути из Кордубы от Акобала.

Дома я велел Софонибе никуда из дома не отлучаться, а Укруфу – облачиться в мой старый кожаный панцирь – я успел за эти дни приобрести себе новый, получше – и взять мои копьё и старый меч.

– Мы идём с кем-то воевать, господин? – осведомился раб.

– Не мы, а я. Ты остаёшься охранять дом. Наружу не высовывайся, если сунутся посторонние – посылай прочь, ну а если кто полезет силой – не церемонься, убивай сразу. Не бойся последствий, когда вернусь – всё улажу.

– Что произошло? – спросила бастулонка, когда я протянул ей свой старый кинжал и приказал не расставаться с ним, пока я не вернусь.

– Воюем с "греками".

– С какими греками?! – Софониба ошарашенно вытаращила глаза, решив, что я имею в виду наших соседей, людей вполне мирных и добропорядочных.

– Да не с этими же, гы-гы! С теми, с которыми надо! Всё, будьте тут начеку и не высовывайтесь! – я уже нёсся к месту сбора.

Не знаю, сколько там народу у того Хриза, но и наших собралось порядочно – бывалых и хорошо экипированных. Даже странно как-то против обычной гопоты. Не один я думал так, и кое-кто озвучил это недоумение вслух.

– Мы и не будем драться со шпаной – своя шпана на то есть! – разжевал особо непонятливым Фуфлунс, – У Хриза могут оказаться и наёмники его друзей с Острова – вот тогда, если они вмешаются, поработаем и мы.

Мы выдвинулись, стараясь не подымать шума, к границе спорной территории, которую одна из мелких этрусских банд никак не могла мирно поделить с греками. Там уже собралось немало местной шантрапы, и мы невольно напряглись, но босс, опознав знакомые рожи, сообщил, что это "свои". Нас он рассредоточил в укромных местах, дабы мы не бросались в глаза ожидавшемуся вскоре противнику. Греки тоже не заставили себя ждать, показавшись со "своей" стороны. А мирные зеваки, стянувшиеся было отовсюду поглазеть на это бесплатное представление, заценив численность и вооружение "актёров", как-то быстренько утратили к нему интерес и брызнули врассыпную.

– Быть наготове! – скомандовал нам Фуфлунс, – Наблюдать за противником, без приказа не стрелять и не показываться, о замеченных наёмниках докладывать!

Греки приближались, и указание начальства было весьма кстати, поскольку я, например, как-то не разглядел у них приметных особенностей и в свалке, которая вскоре неизбежно случится, затруднился бы отличить супостатов от "своих" – шпана на шпану похожа. И с одной стороны полуоборванная и полупьяная гопота, даже в нашей не самой респектабельной среде ну никак не "рукопожатая", и с другой точно такая же. По рожам тоже мало что определишь – я ведь сказал уже об этническом составе? И вооружены обе стороны в основной своей массе кто во что горазд – колья, дубинки, цепи, да кастеты – прямо как наши современные бузотёры, только с поправкой на античность. Словом, пока они скучкованы свои со своими, я ещё могу различать их тупо по занимаемому месту, но как схлестнутся и перемешаются меж собой – нет, ну есть там с обеих сторон, конечно, и колоритнейшие персонажи, которых запомнить нетрудно и которых я теперь распознаю и в свалке, но это человек пять или шесть, а по основной серой массовке – не спрашивайте меня, кто там чей, а лучше сами с этим разберитесь, да и мне потом подсказать тоже не забудьте, дабы я кого-нибудь не того не завалил, если всё-же поучаствовать придётся…

Вперёд из толпы вновь прибывших выступил верзила в кожаном панцире и с коротким мечом на боку, да и в самой толпе "греков" кое у кого поблескивали в руках мечи.

– Это и есть тот самый Хриз! – пояснил босс, – Экипирован хорошо, но видно по нему, что не воин – не так двигается. Вы знаете ухватки настоящих бойцов – ищите таких и докладывайте.

Выявить профессионалов по их характерным движениям можно было только в ходе пока ещё только назревающего месилова, в котором они только и проявят себя, а пока из толпы "своих" выступил навстречу Хризу "пахан" этрусской шпаны. Ясно, что договориться им не удастся, иначе давно бы уже это сделали за кувшином вина, но и не изобразить хотя бы попытки решить дело миром было бы не по "понятиям", которые и у античных уголовничков не столь уж сильно отличались от современных.

Как и следовало ожидать, "паханы" в ходе переговоров к общему знаменателю не пришли, и здоровенный Хриз перешёл от слов к делу, припечатав своего этрусского коллегу-оппонетна кулачищем по морде лица, рявкнул на своей греческой тарабарщине что-то воинственное и потянулся за мечом. Обе толпы с рёвом бросились друг на друга, и у многих вместо дубинок бликовали под солнечными лучами клинки длинных ножей и коротких мечей. Да и сами дубинки зачастую были не просто обычными деревянными охреначниками, а вполне себе боевыми палицами…

Первые удары, первые вскрики раненых, первая кровь, первые упавшие – обе стороны, озверев от своих потерь, били теперь на поражение. Хриз – ну вот сразу видно, что не вояка – ухитрился молодецким ударом согнуть свой меч и, не преуспев в попытке выпрямить его ногой, метнул в противника, а у одного из своих греков выхватил из рук двойную секиру-лабрис. Ей он орудовал не в пример успешнее, оглушив одного этруска плашмя и раскроив череп другому – спохватившись и перехватив оружие правильно. С такой же приблизительно степенью мастерства действовала и основная масса дерущихся, и профессионалов среди них как-то не наблюдалось.

И тут к "грекам" хлынула подмога. Немногочисленная, всего десятка полтора, но матёрые мужики, бородатые, многие кучерявые, похожие на финикийцев, а главное – уж очень ловко и грамотно двигающиеся…

– Вояки! – опередил меня один из наших "братков", докладывая Фуфлунсу.

– Наконец-то! Аркобаллистарии – займитесь ими! И не бойтесь попасть в нашу шантрапу, я потом всё улажу!

Ну, раз такие дела – поработаем. Распределив цели, мы стреляем парами – на всякий случай. Вошло это уже в привычку, когда служили настоящими вояками. Мы с Хренио завалили по одному финикийцу, а Володя уложил третьего. Под топорщащимися туниками головорезов угадывались пододетые под них кожаные панцири, так что не зря наш "бригадир" велел нам сбегать за арбалетами. С новыми бронзовыми дугами это были теперь зверь-машины, которые без "козьей ноги" загребёшься взводить. Да и их болты – наконечники науглерожены и закалены, грани наточены – вошли по самое оперение. Как всегда, облажался только Серёга, прошивший навылет "своего", но когда тот осел наземь, оказалось, что получил своё и "серёгин" финикиец. Болт вошёл в него до половины – не в убойное место, но в гуще рукопашной схватки это уже не столь важно – подранка тут же доделал один из этрусков.

Мы с Васкесом, дав ребятам взвестись, снова выбрали цели и спровадили их к подземным богам. На сей раз и я чиркнул по уху кого-то из "своих" – нехрен было башкой размахивать, умные люди ей думают, гы-гы! Впрочем, тот больше озадачился, отчего это вдруг отшвырнуло назад "его" финикийца, так что в целом вышло удачно. Не подкачал и испанец, сваливший свою цель по чистому. Мы взводились, а Володя с Серёгой выбирали цели, когда возле нас вдруг начали шмякаться свинцовые "жёлуди".

– Пращники! – запоздало уведомил нас босс, – Займитесь ими!

Вообще-то праща вполне обычна и для городской гопоты – просто, дёшево и сердито. Длинная балеарская требует хорошего навыка, ну так балеарцы и тренируются с ней с малолетства. Пацан не получит своей порции хлеба, пока не собьёт его из пращи с высокого шеста. На материке не так сурово, но тоже занимаются практически все. Велия – и та как-то раз проговорилась, что тоже в общем-то умеет – если цель не слишком мелкая и недалеко, то из короткой "городской" пращи она где-то через раз даже попадает в неё. Велтур – тот почти всегда попадает. "Жёлудем", конечно, не бесформенной каменюкой. Но если для богатенького семейства свинец – дешёвка, то для нищебродов-гопников – натуральное транжирство. Ну какие там на городской улице дистанции, чтоб камнем не попасть? Это ж не мы, с пращой обращаться ни хрена не умеющие, это ж аборигены! Не гопота сейчас свинцом по нам разбрасывается, явно не гопота!

– Врассыпную! – рявкнул я, входя в "состояние пустоты". Наши давно в курсе, что не рекомендуется рядом со мной в таких переделках оказываться, и медлить не стали, а вот одному из промешкавших местных бандюганов очередной "жёлудь" с чавканьем впечатался в лобешню – ага, уноси готовенького…

Пращники разместились грамотно – примерно как мы. Но, в отличие от нас, их оружие требовало раскрутки над головой, и это свело на нет всю их маскировку. Нам же, взведясь, требовалось только спокойненько целиться, а чтобы нам это было не в напряг, наш "бригадир" задействовал нам в помощь и своих пращников.

Стрелкам противника стало сразу не смешно, да и мы тоже не были склонны шутить. Пятеро их было сперва, и трое осталось после нашего дружного залпа. Пока мы перезаряжались, третьего упокоили наши пращники, а мы вторым залпом завалили уже четвёртого и добротно подранили последнего. Тот, наконец-то образумившись, пополз туда, куда им всем следовало бы прогуляться с самого начала, то бишь на хрен, говоря по-русски. Пожалуй, и уполз бы из зоны обстрела, нам он уже не был интересен, но это не устроило ихнего главного, до сей поры не высовывавшегося. Теперь, вынырнув из своего укрытия, он мгновенно и молча полоснул раненого по шее фалькатой. Бросилось в глаза то, что клинок он держал в левой руке и как-то не очень ловко – видно, не был левшой…

– Дагон! – выкрикнули мы с Васькиным одновременно, взводя арбалеты и явно не успевая, – Володя, Серёга – шмаляйте вон того!

Шмальнуть-то ребята, конечно, шмальнули. Серёга, не въехав, свалил одного из дерущейся гопоты и гордо взглянул на нас, страшно довольный тем, что не задел никого из "своих". Володя разобрался и чиркнул неуловимого финикийца по бочине, но когда вскинули свои агрегаты мы с Хренио, тот уже скрывался за углом ветхой лачуги. Мы-то, конечно, один хрен выстрелили наугад – болты пронизали чисто символическую стенку, но о результатах мы могли только догадываться.

– Мыылять! – догадались мы стройным и слаженным хором.

– Что вы там возитесь?! Уложите же наконец к воронам проклятого Хриза! – приказал Фуфлунс.

Верзила, от которого мы как-то отвлеклись, успел натворить дел своей секирой, и раздражение босса было понятно. Что ж, нам нетрудно. Я предпочёл бы другую цель, но та была умная и смылась вовремя, оставив нам на расправу этого дурака. Сделали мы его картинно, залпом, сразу всеми четырьмя болтами. Хоть и босяцкий, но всё-таки "пахан", как-никак, и по "понятиям" уважения заслуживает, гы-гы! Лишившись предводителя и внушительнейшей боевой единицы в одном лице, "греки" потеряли кураж и попятились. Их положение ещё кое-как спасали трое уцелевших вояк-финикийцев, но их мы, уже не дожидаясь команды, расстреляли первыми. Этого хватило, и противник побежал.

– За ними! Уладим проблему раз и навсегда! – рявкнул босс.

Этрусская гопота и так уже преследовала бегущих, и наши присоединились к погоне. И не зря – те отступали к греческому кварталу – не к тому респектабельному, где жили мы, а к босяцкому, расположенного на задворках и плавно переходящему в нищий рыбацкий посёлок. А в нём уже мобилизовалось для решающей схватки подкрепление. Дреколье, пращи, ножи, топоры, рыбацкие остроги, кое-кто даже с копьями и щитами. Мы с нашими пращниками занялись их расстрелом, и вскоре уже ничто не мешало больше поддерживаемым нами этрускам приступить к "окончательному решению еврейского… тьфу, греческого вопроса".

Последняя греческая гопота попыталась забаррикадироваться в своём притоне – довольно низкопробной забегаловке, не идущей ни в какое сравнение с нашей "Пещерой Диониса". Наши вломились следом и устроили там бойню. Греки, конечно, надо отдать им должное, сопротивлялись отчаянно, и при сопоставимых силах шансы отбиться у них были бы, пожалуй, неплохие, но где они, те сопоставимые силы? Вслед за той сравнимой с ними самими этрусской гопотой в их последний оплот вошла наша "братва".

С арбалетами в помещении было не развернуться, не говоря уже о пращах, и на это обороняющиеся, надо думать, крепко рассчитывали – откуда ж им было знать, что у нас найдётся для них и весьма неприятный сюрприз? Оценив обстановку, мы закинули наши агрегаты на ремнях за спины, а затем достали из внутренних карманов плащей свои пружинные "пистоли" и почти в упор расстреляли из них последних "героев греческого сопротивления".

Поглядев на учинённое побоище и глубокомысленно покачав головой, "пахан" этрусков велел тутошним рабам-прислужникам убрать падаль и вообще прибраться тут, а от хозяина потребовал подать самого лучшего вина. Тот не сразу въехал в расклад, и ему объяснили предельно популярно, то бишь через мордобитие, суть буквально только что установившегося прямо у него на глазах "нового порядка". Тутошние шлюхи оказались не в пример понятливее, и идею "субботника" схватили на лету. Далеко не шикарными они здесь были даже по сравнению с их товарками из нашей "Пещеры Диониса", но никто и не ожидал от этого притона лучшего. Каково само заведение, таковы в нём и шлюхи. По сравнению с портовыми и уличными – здешние работницы звизды ещё более-менее на уровне. Ну, манеры-то недалеко от тех ушли, да и внешность тоже уж всяко не на трезвого и не на придирчивого посетителя рассчитана, но хотя бы уж приодеты чуток поприличнее и сами немного поухоженнее. С эдакими притязаниями на не самый низкопробный для Гадеса уровень, скажем так.

Из-за одной рыжей, относительно редкой для этих мест и пожалуй, что даже и лучшей из всех тутошних лахудр, победители едва не повздорили, но "пахан" пресёк это безобразие в зародыше, сперва предложив её нам – мы как-то побрезговали и вежливо отказались – потом отымев её сам, а затем приказав разыграть очередь на неё в кости. Той, считавшейся здесь до сих пор самой элитной, такой сценарий "продолжения банкета" по душе не пришёлся, что она и попыталась было довести до сведения новых хозяев района, но кому из них было интересно её мнение? Как говорится – горе побеждённым.

Пока торжествующие победители наглядно, доходчиво и весьма убедительно разъясняли "элитной" для этой дыры шалаве её новое место, разложив её для этой цели прямо на одном из столов, "пахан" таки вытряс из поумневшего хозяина хорошее вино и расположился за другим столом, куда пригласил и Фуфлунса с нами, дабы отпраздновать славную викторию. Попраздновали от души. Вино, как ни странно для такого вертепа, оказалось и в самом деле вполне приличным, а наш "бригадир" толкнул проникновенную речь о том, как скверен беспредел, и о преимуществах хорошего прочного мира – ага, во всём мире, гы-гы! В общем – хорошо погудели.

По домам мы расходились в хорошем настроении и с сознанием выполненного долга. Порядком назюзюкавшийся на победной пирушке Серёга орал на всю улицу про мир во всём мире и требовал непонятно от кого свободы попугаям. Мы пытались его хоть как-то урезонить, но где там! Это ж Серёга! Бить ему морду не хотелось – вроде, не за что – а иначе его, когда нажрётся, хрен уймёшь…

– Слышь, Макс! А мы-то теперь кто получаемся? – задался вдруг вопросом самоидентификации Володя, – Прям мафиозо какие-то!

– Ну, в общем-то да, – ответил я ему, – Простые гадесские гангстеры.

– Точно! – проорал Серёга и загорланил:

Мы уже шли по "своему" вполне добропорядочному кварталу, и нормальные респектабельные греки с недоумением поглядывали на нас из дверей. Но разве ж этого угомонишь!

– Особенно ты, говнюк! – грубо прервала его лирический настрой упёршая руки в боки Юлька, – Миллионо он в банке держит! Где оно, то миллионо?! Пока-что ты только "сыто-пьяно", алкаш проклятый! Ну и вот что мне теперь прикажете делать с этой пьяной скотиной?!

– Холить и лелеять! – промычал Серёга, – И кстати, я не говнюк, а этот… как его… ах, да – победитель. За мир во всем мире! Урра, товарищи! – растопырив руки, наш пьяный победитель попытался облапить свою неблагодарную половину, та увильнула в сторону, и он, промахнувшись, рухнул прямо в дверь.

– Тащите "это" в дом! – велела Юлька слугам, – Да не в постель, орясины! На коврике проспится! А вам, бандито-гангстерито хреновы, я это ещё припомню!

Переглянувшись, пожав плечами и посмеявшись, мы успокоились за судьбу Серёги, которая теперь в надёжных руках, гы-гы!

– И где это тебя черти носят?! – встретила Володю с порога Наташка, – В городе хрен знает что, я тут в шоке, а он квасит не пойми где!

– Я не квасил, а наводил в городе порядок, – просветил её спецназер.

– А чем это тогда от тебя разит? – эта тоже попыталась упереть руки в боки.

– Победой, дорогая! – Володя, в отличие от Серёги, не промахнулся. Облапил её, приподнял подмышки, водрузил на плечо, хлопнул по заду и понёс в дом, не обращая внимания на её возмущённый визг. Тут, кажется, тоже всё в полном ажуре.

Мы с Васькиным посмеялись, успокаивающе махнули рукой встревоженным соседям-грекам и разошлись по своим хатам.

– Что там стряслось? – спросила Софониба, помогая мне разоблачиться, – Тут такое соседка рассказывала!

– Успокойся, наши победили, – заверил я её, – Пошли-ка лучше, займёмся делом! – я полез к ней в распахнутый подол, увлекая к ложу.

– По-финикийски, господин! Будущая госпожа велела мне в постели понимать тебя только по-финикийски, хи-хи!

– И что мне тогда с тобой делать прикажешь, если у меня после этой заварухи весь финикийский из головы вылетел?

– Ну, – бастулонка озадаченно наморщила лоб, – А, придумала! Ты возьмёшь меня силой и не в постели – про другие места будущая госпожа ничего не сказала, хи-хи!

Так я и сделал, вспомнив утверждение "нового порядка" у греков и разложив её прямо на столе. Потом, выпустив наконец пар и придя в умиротворённое расположение духа, выкурил трубку и припомнил наконец тот финикийский, для повторения которого мы с Софонибой переместились уже в постель. Красота, кто понимает! Что ещё нужно простому гадесскому гангстеру после честно отработанного трудового дня?