Анти-Горбачев-5

Глава 11

— Отделение первой ступени, — продолжил бубнить капитан.

— Красиво падает, — заметил Романов, — по баллистической траектории. А куда она упадет?

— Чуть дальше нашего полигона на восток, — ответил генерал, — там специальная полоса выделена для этих целей.

— Высота 50 километров, — сказал капитан, — отделение второй ступени… а кстати, устройство Р-12М достигло цели — отклонение составило около ста метров.

— Потом прокрутите мне пленку, как боеголовка в атмосферу входит, — попросил Романов.

— Конечно, Григорий Васильевич, — кивнул Олейник, — только там ведь интересного мало… примерно как метеорит падает, огненная точка и все.

— Хорошо… что там с Союзом? — справился Романов, адресуя это в основном капитану.

— Сброс второй ступени прошел, — отрапортовал он, — все параметры в норме, отклонений нет.

— И дальше что будет?

— Дальше будет низкая околоземная орбита, — доложил генерал, — и небольшие коррекции разгонным блоком, чтобы спутник занял нужное положение. Это может занять и сутки, и двое.

— Понял, — ответил генсек, — ну что, тут больше делать нечего, пойдем обратно… — и он тут же добавил неожиданную вещь, — а космодром отсюда все же надо перебазировать куда-нибудь южнее… не в Кушку, конечно, поближе, а Полярный круг совсем не место для него.

БЖРК Молодец

А в ЦУПе Романов высказал еще более удивительную мысль.

— Я хочу проехать на этом вашем Молодце… у него же все равно маршрут будет в центр, вот в Москве меня и высадят.

— Даже не знаю, что и сказать, Григорий Васильевич, — заволновался генерал, — это ведь против всяких правил, и наших, и ваших…

— Правила на то и существуют, чтобы их иногда корректировать, — наставительно заметил генсек, — проясните вопрос.

На этот раз Олейник отсутствовал добрый час, видимо вопрос действительно был сложным. Романов успел полностью просмотреть пленку относительно приземления боеголовки на полигоне Кура — там и точно ничего примечательного не значилось, в точности, как вход метеорита в атмосферу. В конце только что-то взметнулось с земли, как при сильном взрыве.

А тут и генерал вернулся с вестями о решении вопросов.

— Все в порядке, Григорий Васильевич, — улыбаясь, заявил он, — вы будете приняты в команду БЖРК на должность стажера-испытателя. Сегодня вы переночуете в нашей гостинице, а завтра утром вольетесь в дружные ряды подразделения бронепоезда… только инструктаж придется прослушать, это обязательное условие… и одежду сменить на уставную.

— Конечно, — не стал спорить Романов, — инструктаж прослушаю, одежду сменю.

А наутро Генеральный секретарь ЦК КПСС стоял в форме прапорщика Советской Армии (другой почему-то на складе не нашлось) у выездных ворот из ангара, где обслуживался БЖРК «Молодец» с порядковым номером 2.

— А где номер первый? — это был первый его вопрос, когда он забрался в штабной вагон, второй с головы поезда.

— Номер первый, товарищ главнокомандующий, — вытянулся начальник поезда, — базируется в Ростовской области, возле Кротова.

— А маршруты у вас пересекаются?

— Наши маршруты это государственный секрет высшей степени, — ответил полковник, — утверждаются в Генштабе, и даже вам я не могу их сообщить.

— Хорошо, не буду настаивать, — ответил генсек, — покажите мне внутреннее устройство поезда — это не под запретом?

— Нет, это вполне допустимо, — слегка улыбнулся Нечипоренко, — пойдемте, товарищ прапорщик.

Романов покорно проследовал за ним, по дороге он услышал какое-то шипение, раздавшееся со стороны левой стенки вагона.

— Что это? — спросил он.

— А… — подумав, ответил полковник, — это наддув вагонов… у нас тут поддерживается давление чуть выше атмосферного… на всякий пожарный случай, чтобы вероятный противник не сумел отравить всех нас газом снаружи.

— Толково придумано, — констатировал Романов.

Они прошли в первый вагон, находящийся сразу за спаркой локомотивов.

— Здесь у нас расположено силовое прикрытие, — сообщил начальник поезда, — двадцать пять бойцов спецназа с соответствующими боевыми средствами. В случае непредвиденных обстоятельств они осуществляют прикрытие нашей боевой части до прибытия подкрепления. Вот их командир, майор Звягинцев.

Майор отдал под козырек и вытянулся в ожидании вопросов от высокого гостя.

— Я слышал краем уха, — сказал ему Романов, — что вас называют черными автоматчиками — это верно?

— Так точно, товарищ главнокомандующий, — доложил майор, — именно так и называют.

— А почему?

— Наверно из-за черной формы, — предположил майор, — а также из-за приказа патронов не жалеть и пленных не брать. Работаем по-черному…

— Покажите мне ваше вооружение, — зачем-то, сам не зная зачем, попросил Романов.

— Так точно, — майор повернулся через левое плечо и пошел в конец вагона, а Романов с Олейником за ним.

Он открыл там крайнее купе и предложил им зайти внутрь.

— Вот, — широким жестом очертил он арсенал, расположенный в купе, — автоматы специальные Вал, а также пистолеты специальные самозарядные ПСС, и то, и это бесшумное оружие.

— Про ПСС я слышал, — отвечал ему Романов, — а вот про Вал вообще ничего не знаю.

— Конструктор Сердюков, — начал пояснять майор, — производство ЦНИИ Точмаш, масса 3,5 кг со снаряженным магазином, калибр 9 мм, прицельная дальность 420 метров, магазин на 20 патронов. Убойная штука на близкой дистанции, единственный недостаток — это малая емкость магазина и то, что габариты глушителя великоваты, надо привыкать…

— Здесь ручные гранатометы РПГ-27 Таволга, только-только с завода НПО Базальт, еще не стоят на вооружении. Реактивная граната у него тандемного вида, сначала срабатывает лидирующий заряд, затем основной кумулятивный. Очень эффективное средство для борьбы с любой бронетехникой противника. Что еще… это вот пулеметы Калашникова, проверенные временем, а это ручные гранаты. Артиллерию решили не привлекать к охране…

— Отлично, — отвечал Романов, — а как у вас проходят боевые дежурства?

— Согласно боевому расписанию, — вытянулся командир, — восемь бойцов отдыхают, шестнадцать находятся в состоянии полной боеготовности. Смены через восемь часов.

— Бывали ли случаи реальных боестолкновений в вашей практике?

— Никак нет, — на секунду замялся майор, — дело в том, что этот выезд у нас всего четвертый по счету, не накоплено еще достаточной статистики.

— Понятно, — бросил ему Романов, а полковнику добавил, — давайте двинемся дальше.

— Дальше у нас сдвоенные локомотивы, — ответил тот, — туда из поезда перейти нельзя, связь только по телефону.

— А локомотивы тоже защищены от внешних воздействий? — поинтересовался генсек.

— Конечно, все стекла у них бронированные, впереди укреплены тараны — это для того, чтобы преодолеть возможные препятствия. И все машинисты также вооружены и имеют приказ стрелять боевыми.

— Тогда возвращаемся назад, — предложил Романов, и они вернулись в третий с носа вагон.

— Это вагон для отдыха персонала, — продолжил экскурсию полковник, — кстати, ваше место будет в третьем купе, номер 9.

— Окон, я смотрю, тут совсем нет, — заметил генсек.

— По соображениям безопасности все окна забронированы изнутри, снаружи осталась только их имитация, — ответил полковник, — следующий вагон это кухня со столовой, тут приготовляют горячую пищу бойцам.

— Это правильно, — согласился Романов, — как говорят в народе — война войной, а обед по расписанию. А запас продуктов берется на весь рейс или пополнение где-то происходит?

— Вообще говоря, поезд должен непрерывно двигаться все десять дней боевого дежурства, остановки допускаются только в экстренных случаях.

— А как же семафоры? — уточнил Романов, — обычно же поезда хоть один раз, да тормозятся ими.

— Все предусмотрено, Григорий Васильевич, — ответил начальник, — наш поезд литерный, еще такими же правами пользуется только ваш правительственный состав — никаких остановок и торможений в пути быть не может.

— Хорошо… — вздохнул генсек, — остался, как я понимаю, главный вагон, откуда управляют ракетами?

— Совершенно верно, товарищ Романов, — ответил полковник, — это штабной вагон, вход туда сопряжен с некоторыми формальностями…

— Давайте с формальностями, я не против…

Формальности заключались ни много, ни мало в сканировании двух пальцев на обеих руках, а также сетчатки глаза — Романов успешно прошел обе процедуры, после чего дверь открылась. Внутри открылся самый обычный вагон, в котором, правда были снесены почти все перегородки, осталась только одна, самая дальняя, отделяющая последнее купе. Вдоль двух стен, левой по ходу движения и той, что примыкала к входу, были установлены пульты с разноцветными лампочками и многочисленными переключателями. Возле пультов стояли навытяжку предупрежденные офицеры дежурной смены.

— Товарищ главнокомандующий, — доложил по форме офицер с погонами майора, — дежурная смена БЖРК номер два заступила на вахту полчаса назад. Все мероприятия идут по согласованному графику работы, происшествий и чрезвычайных ситуаций не было.

— Вольно, продолжайте работу по графику, — махнул рукой Романов, офицеры сели на свои места, косясь на грозного гостя, а тот спросил у полковника, — а покажите мне тот самый ключ, которым запускаются ваши устройства.

— Их три штуки, Григорий Васильевич, — пустился в пояснения тот, — по числу ракет в поезде. Вот, например, личинка ключа номер один, — и он показал на забранную плексигласом ответную часть на ближайшем пульте, полукругом там было написано «Старт 1».

— Ясно… — почесал лоб генсек, — а сам ключ где, можно посмотреть?

— Ключи запуска хранятся в сейфе и выдаются ответственному лицу только в случае подачи команды «Ключ на старт»…

— А кто эту команду подает? — продолжил интересоваться Романов.

— Так вы же и подаете, — растерянно улыбнулся полковник, — сигнал от вашего чемоданчика, подтвержденный Генштабом и Минобороны, поступает вот на это устройство (он показал на жестяной ящичек с десятком лампочек наверху), оно дает разрешение на выдачу ключей, а также разблокирует первую ступень предохранения на ракетах.

— У вас же учения какие-то должны проходить, — не захотел бросать тему генсек, — с учебными пусками, а при этом что и в какой последовательности происходит?

— Учений пока не было, слишком мал срок эксплуатации БЖРК, так что никаких инструкций на этот счет я еще не имею…