Американец

Глава 22 Сплошная интерлюдия, почти

Полковник Санкара

С самого начала я был один из первых, кто присоединился к революционным силам республики. Достаточно легко мы освободились от иностранного ига, но Франция не так проста. Пока мы пытались накормить народ и проводили реформы наглые французы готовили наступление. Мы копили продукты и со складов хранения распределяли среди голодающего населения, а Франция копила бомбы. Вот уже месяц идут бои, месяц сплошного поражения и отступления, месяц разочарований и сгоревших деревень. Пять колониальных армий ВЕАС просто разорвали бедную армию республики Нигер, но это не было единственной нашей потерей, иностранный легион белых в Алжире и армия Алжира накаченная подкреплениями из Франции, как нож сквозь масло прошла через республику Мали. Враг рвался к нашему сердцу к нашей столице Стальному городу.

Нет, храбрости нашим войскам хватало, была и первоклассная выучка! Чтобы не говорили о французах, но они замечательно учили воевать и убивать себе подобных. У нас был отличный младший и средний командный состав. Но я вчерашний майор стал полковником, некоторые продвинулись в генералы. У нас просто нет квалифицированного высшего командного состава, а генеральный штаб, где планируют все военные операции отсутствовал, как класс. Вдруг вышел из подвала наш команданте. Город, наш славный город превращался в руины… Мы умирали, но не сдавались…

Несмотря на молодость и здоровье команданте был грузен из-за ранения. О наш команданте он настоящий герой, никогда не прячется за спины солдат всегда на самом горячем участке фронта и своей мужественностью и решительностью подбадривает солдат.

Как знать, если бы не личное мужество команданте Таннена возможно мы бы уже потеряли свою столицу. Его тело опухло после того, как он получил контузию, каждый шаг должен отзываться болью. Однако Бифф улыбается, пытаясь внушить веру в нашу победу. Впрочем его улыбка больше похожа не оскал. Оскал старого льва, которого загнали в угол, а ведь при таких условиях даже крыса становится смертельно опасным противником. Отчего мне пришло сравнение со старым львом? Ведь наш команданте так молод, впрочем, как и вся наша молодая независимая республика, которую весь «цивилизованный мир» готов поставить на колени. Нас не признала не одна страна мира. Отказал в признании СССР, Китай и Югославия. Впрочем по словам команданте нас признают только тогда… Когда поймут мы жизнеспособное образование и можем отстоять свою независимость…

Генерал Морис Шалль

Будто моей бедной Франции не хватало проблем. Еще не так давно мы потеряли Индокитай (Вьетнам), как арабы начали свою партизанскую войну в Алжире. Как вдруг целых восемь колоний объявили о своей независимости и свергли лояльные нам правительства. Не знаю, что возомнили о себе эти обезьянки, но развязали войну похожую на Вторую Мировую. Тут были и полные беспримерного мужества и глупости атаки танковых клиньев. Которых впрочем легко обращались в полное, позорное поражение негров. Опытные десантники и иностранный легион, а так же полное доминирование в воздухе нашей авиации быстро решало проблему. У бандитов нагло заявивших о своей независимости просто не было генералитета. Денщик укравший у своего Господина штаны с лампасами и возомнивший, себя генералом таким не являлся. Потому к Стальному городу… На что намекают эти мерзкие обезьянки? Что это Сталинград*? Мы вышли достаточно быстро всего за месяц непрерывных боев…

Сталинград*- французский генерал в 1959 году не мог не знать про сталинградскую битву. Всего 16 лет прошло после ее завершения. Французский легион, что там сражался против СССР крайне не слабо отгреб по зубам…

Впрочем жалкие ошметки армии Нигера и Мали соединились с основными силами дикарей. Осталось нанести один решительный удар. Разбить мятежные колониальные войска, взять столицу и отдать безумного америкашку, что поднял мятеж под суд. Его больную голову способна вылечить лишь добрая Дева Мирабель*.

Дева Мирабель* — Девой называли гильотину, Мирабель второе название гильотины в честь графа де Мирабо председателя национального собрания. Шутка строится на трех вещах, если с французского лексикона и жаргона: первое отрубить голову так ее излечить, второе и третье генерал в одном месте называет гильотину двумя разными названиями, а на деле сводит к одному. Забавная игра слов. Фактически самое близкое в русском языке предложение тебя расстрелять или повесить? Но там хоть какой-то выбор, пусть и без выбора есть, а здесь его просто нет.

Генерал прошел на командный пункт. Стальной город было уже видно в бинокль. Все лишь один шаг. Один маленький шажок и с мятежом будет покончено…

— Почему молчат пушки? — Поинтересовался Шалль.

— Но мой генераль, вы сами отдали приказ не вести обстрелов пока завтракаете. — Ответил адъютант.

— Я разве принимаю пищу?

— Нет мой генераль. — Ответил адъютант.

— Тогда почему молчат пушки?

И полетели приказы по полевым телефонам и рациям. Раздался рев орудий. Как генерал Бонапарт. Он тоже любил артиллерию подумал о себе Шалль. Ему нравилось сравнивать себя с императором…

Рассвет который убивает надежды

Воздух был густым коктейлем из известковой пыли, дыма и запаха гари, въевшегося в самое небо. Город, некогда величественный, лежал в руинах. Здания зияли пустыми глазницами окон, из-под завалов доносились стоны, но их уже некому было услышать. Второй день не умолкала канонада — тяжелые орудия методично, как безумный кузнец своим огромным молотом, долбили последний оплот загнанного в угол врага.

Жозеф прижал к груди свой верный МАТ-49, вслушиваясь в смертельную симфонию боя. Автомат, как баба любит ласку, чистоту и смазку вспомнил французский десантник, слова своего первого инструктора. Он ухаживал за своим пистолет-пулеметом, а тот верно служил хозяину и не подводил… Не в том ужасном Индокитае, не подвел верный МАТ-49 и в Алжире где они душили бесполезное сопротивление грязных арабов.

Жозефу казалось, сама земля содрогалась в конвульсиях. Вдруг послышался глухой, протяжный вой — это заработали минометы по ближайшим позициям. Значит им скоро выдвигаться и верно! Буквально через мгновение небо над ближайшими позициями врага превратилось в сплошную стену огня и разрывов. Грохот был таким, что у Жозефа заложило уши, и он лишь по вибрации почвы чувствовал, как рушатся последние укрепления.

— Приготовиться! Сукины дети! — Голос французское офицера хрипел, ужасная адская жара! Черномазые дрались за свою столицу, как сущие дьяволы. Очень хотелось пить, всего-то пару дней бесконечных боев и лицо Жозефа тоже стало черным от копоти и пота.

Тяжелые пушки не прекратили своей работы, а лишь перенесли свой огонь куда-то в глубь вражеской столицы. Однако даже тот факт, что минометы замолчали… Создавал иллюзию тишины, пушки били где-то там, а они здесь…

— Вперед! Вперед сукины дети! — Завопил во все горло лейтенант Жозеф поднимая элиту французский войск — десантников…

И они поднялись за ним в атаку. Как понимались доблестные французские легионы при Великом Наполеоне Первом. Солдаты были наполнены справедливым гневом, нет это были уже не люди! Это пружины сжатой ненависти, ненависти и мести. Мерзкие! Подлые мерзкие нигеры не сдавались. Каждый из них потерял своих друзей и товарищей по боевому братству. Да они разгромили армии Нигера и Мали, но это далось большой кровью. Они белые Господа, что несли грязным дикарям свет цивилизации… И какая благодарность в ответ?

Вдруг слева от Жозефа рухнул солдат, кажется этот десантник прошел с ним через жерло Индокитая. Справа солдатик этот из молодых, как-то буднично осел на землю, будто присел отдохнуть…

Нет это для них не простой штурм! Это финальный акт возмездия и воздаяния! Никакой пощады побежденным! Жозеф крепче сжал зубы и через страх преодолевая себя бежал навстречу смерти навстречу с врагом…

Они ворвались в развалины дома и бой превратился к кровавую бойню. В ход пошли: приклады, ножи, штыки, зубы, руки и ноги. Ибо милая, растерзанная Франция ждала этой победы от своих сыновей и они не подведут! Надо они все лягут тут костьми, но не дадут отрывать будто куски мяса от своей Родины территории. Бой превратился в нечто личное для каждого из бойцов подразделения Жозефа.

Кристиан, мальчик из хорошей семьи семнадцати лет в большом совсем не по размеру мундире сжимал побелевшими от напряжения пальцами старенький французский карабин. Как они с одноклассниками когда-то мечтали, мечтали о независимости для своей растерзанной Родины. Дабы и его многострадальному народу хватало места на земле предков, а не только французам. Глупые мечты, что дети не будут голодать, а пойдут учиться в школу, все дети Верхней Вольты, а не только дети из хороших семей. Он вспомнил о фотографии мамы в кармане своего кителя и нежно провел рукой по карману, как бы прося помощи и защиты. Ему было страшно, но парень не имел права на такую роскошь, как страх…

Он сидел на втором этаже разбитого здания и держал свою позицию. Как говорил их команданте «Победа или смерть»! И они верили своему молодому лидеру. Они пришли добровольцами и одели мундиры предназначенные для взрослых мужчин на свои мальчишеские плечи. Он видел все за свои семнадцать лет. И ужасный адский огонь прямо с неба, от которого просто нет спасения и только Боги войны и Африки решают будешь ли ты жить или погибнешь. А затем появились эти мерзкие ненавидимые мундиры, мундиры французских десантников. Сама смерть надвигалась и все существо вопило — беги! Но Кристиан чуть выдвинулся из своего окна и выстрелил. Один из бегущих споткнулся. Значит не так страшные хваленые десантники? Значит их тоже можно бить?

Вдруг рядом с ним упал старый седой учитель. Тот который еще «вчера» или вечность назад вел уроки у их класса. Французы тоже стреляли в ответ и были профессионалами в своем деле. Кристиан заглянул в глаза своего учителя, но увидел там лишь боль и тоску, тоску что не удалось сделать большеЮ закрыть собой своих мальчиков. Добрый и умный взгляд учителя угасал вместе с жизнью. И тут Кристиан окончательно понял он не уйдет! Не отступит и не побежит! Это его город! Его дом! Здесь именно по этой улице он бегал ребенком, а сейчас бегут французские десантники. Именно на этой улице он впервые увидел ее и влюбился. Правда данной тайной не делился даже с мамой и уж тем более возлюбленной. Здесь он впервые научился убивать, дабы люди в противной форме не ворвались в его двор, никогда не зашли в его подъезд…

Он сидел и наблюдал завороженным взглядом, как французы бежали под пулеметным огнем. Они падали мертвыми, иногда залегали под убийственным огнем, но все равно поднимались и каждый раз, хотя бы на один шаг были все ближе и ближе. Вдруг вчерашний школьник услышал крик.

— Кристиан! Стреляй! — Кто кричал он не понял т. к. голос кричавшего пропал за взрывом и Кристиан выстрелил. Однако гранаты стали забрасывать уже в их дом в их подъезд… Он даже не был уверен попал ли в этот раз, но когда обернулся посмотреть, что происходит в их полуразрушенной комнате, где они держали оборону. Перед пареньком стоял огромный французский сержант и поигрывал десантным ножом в его глазах была ненависть…

— За что они нас ненавидят? — Подумалось мальчишке-добровольцу…

— Ведь это они пришли в наш дом, а не мы пришли к ним…

Кристиан упал, последнее, что он успел увидеть через пролом в стене грязно-серое закопченное небо погибающего города. Да еще ему показалось, что он услышал мелодию знакомой песни, той колыбельной что пела ему в детстве мама. Где-то там в таком далеком-далеком, бесконечно далеком безопасном прошлом. Кристиан погиб, как и весь его класс и их старый и добрый учитель. Они погибли, но не отошли не на шаг, они сдержали слово, что дали своему команданте. Погибали лучшие, цвет новой республики, ее верные мальчики в этом был ужас и трагизм ситуации…

Лейтенант Жозеф ворвался в полуразрушенное здание, но сопротивление не затихало. С верхних этажей велся кинжальный огонь. Лестниц уже не было они будто звери карабкались по обломкам и забрасывали противников гранатами… Бой шел за каждую комнату, за каждый лестничный пролет. И вот он наконец последний этаж. Немногочисленные израненные, но не сломленные защитники укрылись за баррикадой из мебели.

Жозеф заглянул в глаза этой горстки храбрецов, но остался крайне недоволен тем, что он увидел. Они смотрели на французских десантников пустыми глазами обреченных на смерть людей. Вот только покорности в их взгляде не было. Была только бесконечная усталость от боя…

— Добейте… — Бросил Жозеф своим десантникам. Никто не щадил врага, никто не желал сдаваться…

— Говори, устало разрешил я полковнику Санкара.

— Мой команданте к вам вожди соседних племен, сможете их принять?

— Друг мой я сейчас не откажусь от любой помощи, но что они могут там, где не выдерживают обученные бойцы и пулеметы? — Задал я вопрос новоиспеченному полковнику.

— Очень многое команданте Таннен, они владеют ножевым боем и копьем. В условиях плотной городской застройки и рукопашных схваток могут быть просто незаменимы…

— Зови… — Устало согласился я… В подвал который дарил хоть немного прохлады зашли вожди племен мне показалось я увидел знакомое лицо.

— Мотондо? — Поинтересовался я.

— Вождь Мотондо говорит, что тоже узнал вас команданте, раньше он считал вас белым Дьяволом, но видит вы защищаете его народ и страну от настоящих Дьяволов. — Перевел мне с местного диалекта Санкара.

— Он говорит, они не имеют права сидеть и прятаться за спинами мальчишек, когда те погибают, они воины и просят не унижать их и пустить в бой…

— Ну что же друг мой, но это будет не бой а бойня… Переведи ему. — Я дождался перевода, Мотондо и другие вожди улыбались.

— Они просят дать им металлические ножи… — Перевел Санкара.

— Выдайте все чего они просят. И покажите самым толковым, как бросать гранаты… — Устало согласился я.

Кровавый закат

Жозеф с комфортом разместился в захваченном здании, если вообще можно было говорить про хоть какой-то конфорт в полуразрушенном здании. Он старый солдат и умел использовать краткие передышки в боях для полноценного отдыха. Потому достал из кармана письмо от любимой жены. Именно ради жены и двух его славных ангелочков, ради своих детей он сейчас и сражается. Что может быть важнее семьи и Франции?

Читая строки о милой и такой далекой Франции, что его любят и ждут он морально успокаивался, отдыхал душой. На лице блуждала улыбка. Вот он дошел до милых сердцу каракуль, где неуверенным детским почерком была выведена первая строчка.

— Папочка, милый папочка, мы тебя очень любим и ждем… — Дальше он не успел прочитать, подчиненные донесли о каких-то странных передвижениях со стороны противника. Вдруг раздался вой дикарей! Голозадые обезьяны ловко прыгали меж развалин. Грамотно залегали в воронках в которых было можно целый танк спрятать и бежали к его позициям.

— Пулеметчик! Огонь!

— За оружие! Сукины дети! — Закричал хриплым голосом лейтенант Жозеф.

Много очень много чернокожих воинов падало под выстрелами огнестрельного оружия, но еще больше бежало в дом. Вдруг случилась неожиданность. Они закидали гранатами окно с пулеметчиком и пулемет замолчал. Откуда дикари знают гранаты?

А они и не знали! Просто умели хорошо метать камни. Инструктора за пару часов научили как выдергивать чеку и объяснили что нужно бросать в людей с гром-палками. Вот и метали гранаты похлеще гренадеров времен Наполеона Бонапарта, которым так гордился Жозеф…

История в доме повторялась. Только теперь погибал не класс мальчишек-добровольцев, а элитная рота французского десанта.

Я бы как автор мог соврать, что десантники струсили. Но нет там волки войны. Описывать боевые сцены, что творили воины дикарей ворвавшись в здание не хочу. Каждый желающий может почитать об этом у историков. Поверьте ничего хорошего там нет. А тег будет 18+ за такие сцены насилия…