Дикая Роза 2. Академия Террейна

Глава 8

Я всю ночь провалялась без сна, терзаемая разными мыслями. То злилась, то переживала, пытаясь определиться, чего же сама хочу на самом деле. Тем не менее утром поднялась уже с готовым решением: я никуда не еду. И пусть Вайлд думает, что хочет. Да, раньше он решал за меня, не спрашивая, однако пришло время мне это делать самой. И я поняла, что мне нужно доучиться хотя бы до того момента, когда буду чувствовать себя увереннее в магии. Если отбросить эмоции и обиды, то Вайлд прав: я могу быть опасна для себя и для окружающих. И с этим нужно что-то делать.

И ещё… Кажется, я буду скучать. По принцессе и другим ребятам, с которыми успела завести приятельские отношения. Опять же у Джошуа непонятно, как дела после моей подставы, и его нынешние проблемы — моя ответственность.

В этом мысленно списке, без кого мне будет тоскливо, также время от времени настойчиво возникало имя Вайлда, но я каждый раз его с раздражением оттуда выкидывала.

— Роуз, прости, я не выполнила своего обещания, — встретила меня на лестнице Камилла. Она выглядела расстроенной. — Мне так и не удалось поговорить вчера с советником! Зато я узнала от Тревиса, что они с наставниками собирались вчера вечером на какое-то экстренное собрание по инициативе Вайлда, и просидели на нем до позднего вечера. Но прошу тебя, не уезжай пока, умоляю.

— Я никуда не уезжаю, не волнуйся, — я взяла её за руку.

— Правда? — она так обрадовалась, что я невольно тоже улыбнулась. Все-таки я тоже успела к ней очень привязаться.

— Да. Если меня, конечно, ещё не отчислили, — хмыкнула я.

— Как отчислили, так и восстановят, — принцесса порывисто обняла меня. — Как хорошо, что ты остаешься!

— Так что ты там говорила об экстренном совещании? — вспомнила я. — Тревис не сказал, с чем оно связано?

— Нет, известно только, что были не все преподаватели.

— Возможно, именно поэтому Вайлд так внезапно вернулся? — подумала я вслух.

— Что-то случилось, ты это имеешь в виду? — Камилла тоже озадачилась. И добавила шёпотом: — Что-то, что связано с Клифердом?

— Мне кажется, что да, — призналась я. — Вайлд в порыве гнева вчера проговорился об опасности, от которой пытается меня оградить…

— О-о-о, — глаза принцессы распахнулись, но теперь не от страха, а от некоего восторга. — Он хочет оградить тебя от опасности? Роуз, значит ли это, что у него к тебе…

— Нет. Это у тебя только… «это самое» на уме, — я сурово сдвинула брови, но щеки все равно предательски вспыхнули.

— Нет, нет, теперь я понимаю, почему он так переживал за тебя после битвы с Клифердом, не отходил от тебя все то время, пока ты была без сознания, — затараторила Камилла воодушевленно. — Гонял служанок, поправлял сам подушки и одеяла…

— Что? — я резко остановилась и посмотрела на неё с неверием. — Ты сейчас это серьёзно или придумываешь на ходу?

— Ничего я не придумываю, — принцесса обиженно поджала губы. — Я сама несколько раз его за этим заставала. И служанки шушукались об этом по углам.

Сама за этим заставала? Шушукались служанки? Мне показалось, что я сейчас снова потеряю сознание, а сердце сойдет с ума и выскочит из груди.

— Давай закроем тему, — торопливо произнесла я и припустила в столовую ещё быстрее, так что Камилле пришлось догонять меня.

Чтобы не думать о том, что сообщила мне Камилла и не вспоминать вчерашний день, я полностью ушла в учёбу. Ещё никогда я с такой энергией не полола грядки с чертополохом, как на этом «Травоведении», и не строчила столько в тетради, пытаясь успеть за каждым словом виверны-Джайтины.

— Ты сегодня прямо в ударе, — заметил Лео, уже по привычке сидевший рядом со мной.

— Не хочу иметь хвостов, — ответила я.

— До сессии ещё два месяца, вообще-то, — хмыкнул он. — Успеешь подтянуть все хвосты.

— Предпочитаю их вообще не заводить, — меня уже начал утомлять этот бессмысленный разговор.

— Кстати, а меня выбрали помощником в ректорат, — похвастался Лео. — Не хочешь со мной? Есть ещё одно место.

— И что же там надо делать? — я с сомнением покосилась на приятеля. — Быть на побегушках у преподов?

— Что-то в этом роде, — Лео снова усмехнулся. — Но зато появляются связи, а значит, можно не беспокоиться и о хвостах. Как тебе такое?

Я пожала плечами без особого энтузиазма:

— Надо подумать.

Но думать над этим совсем не хотелось, ибо все мысли сейчас занимало предстоящее занятие по магии скверны.

В нужную аудиторию я прошмыгнула мышкой, не обращая внимания даже на Гретту с её подружками, и села рядом с ожидающей меня Камиллой.

— Я видела Джошуа, — сообщила она обеспокоенно. — Вайлд его отстранил от службы в наказание за вчерашнее.

— Святая Фэйла, — меня снова затопило чувством вины.

— Я собираюсь его подловить после занятия и наконец попросить себя выслушать.

— Кого? Джошуа? — рассеянно переспросила я.

— Да нет же, советника! — нахмурилась принцесса. — Ой, а вот и он.

Вайлд действительно переступил порог аудитории и прошёл к кафедре.

— Сегодня наша тема «Призывы магии скверны», — без всякого приветствия начал он.

Сегодня он выглядел ещё более уставшим, чем вчера, и очень напряженным, даже взвинченным. Говорил отрывисто, глядя куда-то в сторону, словно мыслями был в другом месте.

— Насколько действенно использовать стигмы люминоса, чтобы остановить призыв скверны? — спросил кто-то из студентов, когда Вайлд на несколько секунд прервался.

— Все зависит от уровня силы мага-люминасета, — отозвался тот, поднимая взгляд.

И тут он увидел меня, что, кажется, стало для него полной неожиданностью. Во всяком случае, он как-то запнулся, а в глазах мелькнуло удивление. Правда, разобрать, радостное оно или нет, у меня не получилось.

Неужели Вайлд был уверен, что я уже уехала?

Он продолжил лекцию и больше ни разу не взглянул на меня, а когда закончил её, не стал задерживаться и сразу направился к выходу. Камилла тоже тут же подскочила и бросилась за ним:

— Господин советник!

Я видела, что она догнала его уже в коридоре, но не спешила к ним подходить. Между мной и Вайлдом словно появилась стена, которую мы оба и воздвигли, и это оказалось невероятно мучительно.

Камилла говорила с ним недолго, но вернулась ко мне довольно воодушевленная:

— Он сказал, что подумает насчет Джошуа. Ради меня.

— Было бы хорошо, — я слабо улыбнулась.

Эмоции продолжали разрывать меня и дальше, весь день. Я пыталась найти себе занятие, хваталась то за одно, то за другое, но все валилось из рук. Мне нужно было выплеснуть все, что мучило меня, и единственным знакомым мне способом сделать это был спарринг на мечах. Хотя бы с невидимым противником.

Наставник Дик разрешал иногда пользоваться тренировочным оружием и площадкой вне учёбы тем студентам, кто был у него на хорошем счету. И я, к счастью, была в их числе.

Уже начинало темнеть, пошел дождь, но для меня это было не помехой. Наоборот, я надеялась, что это остановит других студентов, и мне удастся поработать мечом в одиночестве. Я переоделась в удобную одежду, завязала волосы в хвост и отправилась на тренировочное поле. Первым делом заглянула в хранилище, где выбрала себе оружие, и вышла из другой двери, которая вела прямо на площадку.

И тотчас поняла, что буду здесь всё-таки не одна: сквозь сумрак и пелену дождя различался мужской силуэт, размахивающий мечом у набитого соломой манекена. Когда же я подошла ближе, у меня перехватило дыхание. Это был Вайлд.

Он обернулся и, заметив меня, остановился. Я молча прошествовала мимо него к свободному манекену и с размаху нанесла тому рубящий удар. Через несколько секунд я услышала, как клинок Вайлда тоже рассек воздух. Какое-то время мы с таким же молчаливым остервенением работали мечами. Манекены бешено раскачивались под нашими ударами, ветер швырял в лицо дождевые капли, мокрая одежда липла к телу…

— Почему ты осталась? — расслышала я вдруг вопрос Вайлда.

— Потому что захотела! — отозвалась я, вонзая клинок в манекен. — А что, надеялся, что уеду?

По звукам я поняла, что он опустил меч. Я повернула к нему голову: он стоял и неотрывно смотрел на меня.

— Да, я надеялся, что ты уедешь, — ответил наконец он. — Но рад, что ты осталась.

— Теперь прикидываешь, как можно опять использовать меня втемную в своих делишках? — сама не знаю, откуда появился этот ершистый тон и эти ядовитые слова, потому что внутри меня всю скручивало от непонятного, почти болезненного, томления.

— Я никогда не использовал тебя втемную, — желваки на щеках Вайлда напряглись. — И если тебе так казалось, то мне очень жаль.

Он сделал ко мне шаг, а я выставила вперед меч, обороняясь. Словно сама не хотела подойти к нему ближе.

Вайлд тяжело вздохнул и воткнул свой меч в землю.

— Я не собираюсь с тобой драться, Роуз.

— Отчего же? Считаешь меня недостойным соперником? Или, наоборот, боишься проиграть? — я переложила меч из одной руки в другую. — Или тебя больше устраивает манекен?

Вайлд усмехнулся, потом бросил взгляд на мой меч, и то вдруг сам вырвался из моих пальцев. Сделал круг в воздухе и опустился на землю.

— Эй, вообще-то это запрещенный приём! — деланно возмутилась я. — Это же не магический турнир!

— Я не собираюсь с тобой сражаться, Роуз, — повторил он тихо и всё-таки подошёл, совсем близко, что у меня пересохло во рту.

Его пальцы коснулись моей щеки. Убрали прилипшую к влажной коже прядь волос. Потом скользнули мне на затылок. Я же в это время забыла как дышать.

А потом Вайлд наклонился ко мне, и его губы накрыли мои.

Я никогда раньше не целовалась. Чаще думала об этом с отвращением, но иногда все же пыталась представить, как это происходит. В дамских романчиках поцелуй описывался как нечто невероятное, чистый восторг, однако я была уверена, что это не так. Чем прикосновение губами к губам может отличаться от того же рукопожатия?

Но я ошибалась.

Губы Вайлда оказались горячими и нежными. И дарили такие ощущения, о существовании которых я даже не представляла. Вначале меня бросило в жар, потом охватила дрожь, похожая на лихорадку, и коленки подогнулись, как от слабости. И все это было приятным. Очень, очень приятным. Что в момент, когда Вайлд разорвал поцелуй, я испытала нечто сродни разочарованию. Он смотрел на меня с беспокойством и смятением, будто пытался разглядеть что-то в глубине моих глаз. Ответ на невысказанный вопрос.

И тогда я набралась смелости и тоже коснулась его щеки, чуть шершавой от пробившейся щетины, но такой же тёплой, как и губы. Несмотря на холодный дождь, его кожа пылала.

И мне снова захотелось его поцелуев, до уже знакомой лихорадочной дрожи. Я судорожно вздохнула и встретилась с его потемневшим взглядом. И тогда он порывисто притянул меня к себе, и я вновь оказалась во власти его губ.

Этот поцелуй отличался от первого, был более напорист и жаден, как глоток воды для измученного от жажды. И с каждым мгновением этого поцелуя, с каждым касанием губ, стена, что появилась было между нами, рушилась, рассыпалась, превращаясь в прах.