Академия Горгулий. Тайна ректора

Глава 16

Он всегда представлял себе смерть иначе. Не то чтобы много думал о ней или как-то специально готовился к этому. Просто ему казалось, что сначала должно быть больно, а потом — никак.

А в итоге получилось наоборот. Когда Колт готовился ощутить на себе испепеляющее пламя дракона, он так ничего и не почувствовал. Потом — резкая боль в боку, но она быстро оборвалась. И через какое-то время вернулось ощущение собственного тела, которому было жестко, холодно и просто очень неудобно.

Это уже совсем не походило на смерть, поэтому Колт заставил себя открыть глаза и признать тот факт, что обрести вечный покой опять не удалось. Он не расстроился, лишь немного удивился. Как он умудрился спастись на этот раз?

Его окружала темнота, и поначалу взгляд отказывался фокусироваться. Зато Колт почувствовал, что правая рука находится не в самом естественном положении. Запястье обхватывал металлический браслет, от него к каменной стене тянулась короткая цепь. Настолько короткая, что руке приходилось висеть на ней.

Рассмотрев эти детали, Колт сумел разглядеть и остальное: три унылые стены огораживали небольшое пространство без окон, а с четвертой стороны тянулась металлическая решетка. Расстояние между прутьями было не таким уж маленьким, но взрослый мужчина его комплекции между ними пролезть, конечно, не смог бы. Даже если бы его не держала цепь, длины которой не хватало, чтобы подойти к решетке.

Похоже, он оказался в какой-то темнице. И это определенно не Замок Горгулий: там он все прекрасно знает. Ардем? Может быть, Ламберт в последний момент все же удержал огонь и атаковал его чем-то менее смертоносным? Или просто не стал атаковать, а Колт неудачно пошевелился и потерял сознание от боли в обожженном боку? Думать, что он мог потерять сознание от страха, ему не хотелось.

Кстати, как там бок? Сейчас Колт не чувствовал боли. Он поменял положение, чтобы дотянуться рукой, нащупал прореху в тунике, но под ней оказалась достаточно здоровая кожа. Не то чтобы совсем не тронутая, следы ожога пока сохранялись и вполне могли превратиться в некрасивый шрам, но травма была качественно залечена и, вероятно, еще и обезболена.

Кто-то позаботился о том, чтобы Колт не умер от боли и заражения, прежде чем бросить его в темницу. Может быть, Ламберту все же захотелось его выслушать?

Впрочем, что-то в этой версии смущало. Взгляд Ламберта в момент вызова на поединок казался настолько чужим и злобным, что трудно было поверить во внезапную перемену его настроения.

Но со всем этим разобраться можно и потом. Сейчас же ужасно раздражала цепь. Интересно, получится ее снять или браслет запечатан каким-нибудь хитрым заклятием? Попытаться стоило.

Однако едва Колт задал структуру и начал наполнять ее энергией, его руки пронзило болью, мышцы свело, а на запястьях вспыхнули замысловатые символы древнего драконьего языка. Они жгли кожу, но пока не сильно, да и боль быстро унялась, поскольку от неожиданности ему не удалось удержать структуру и заклятие развалилось.

— Что за?.. — пробормотал Колт, разглядывая левое запястье, символы на котором уже гасли.

Это было похоже на наказание, которому подвергся Ламберт, когда его обвинили в убийстве отца. Род наложил на него ограничения, оставив возможность пользоваться магией только на бытовом уровне. Попытка сделать больше причиняла боль, и теперь Колт лучше понимал, какую именно.

Значит, все-таки Ламберт заключил его в темницу? Абы кто такое ограничение наложить не может, а дракон объявил их с Никой частью рода Рабанов. Но Колт был уверен, что устная декларация ничего не стоит с точки зрения магии и только свадебный обряд способен изменить это. Стало быть, ошибался? Или пробыл без сознания дольше, чем ему кажется, и обряд уже проведен? Вероятность этого события вызывала очень большие сомнения.

В тишине послышались шаги: по меньшей мере трое приближались к его камере, поэтому гадать больше не было необходимости. Сейчас он все узнает наверняка.

Колт все равно ожидал увидеть Ламберта, поэтому не смог скрыть удивления, когда в коридоре перед прутьями решетки в сопровождении двух телохранителей с фонарями в руках появилась Рамина Блор. В более скромном платье, чем обычно, она тем не менее умудрялась выглядеть гораздо значительнее. Волосы по обыкновению сплетались в замысловатую косу.

При виде женщины Колт попытался встать. Спокойно сидеть, прислонившись спиной к стене, он мог бы при появлении Ламберта, которого по-прежнему воспринимал как мальчишку, но не при ней. Однако быстро стало понятно, что цепь не даст ему выпрямиться в полный рост. Ее длина позволяла или стоять согнувшись, или стоять на коленях. Обе позы унижали пленника, показывали ему, кто здесь главный.

Из двух зол Колт предпочел третий вариант: он встал на одно колено, максимально выпрямив спину и чуть приподняв подбородок. Конечно, ему все равно приходилось смотреть на Блор снизу вверх, но эта поза казалась более достойной.

Велев сопровождающим остаться снаружи, Блор вошла в камеру и приблизилась к Колту. Скользнула по нему холодно-равнодушным взглядом и едва заметно улыбнулась. То ли наслаждалась его положением, то ли одобряла то, как он держится.

— Где я и как здесь оказался? — требовательно поинтересовался Колт, перехватывая инициативу за секунды до того, как Блор успела открыть рот.

Ее глаза недовольно прищурились. Теперь она будет отвечать ему, независимо от того, что скажет. И какое бы вступление ни заготовила, оно все равно прозвучит уже не так, как могло бы.

— Мы далеко от Замка Горгулий, — справившись с собой, ответила Блор. — Я отправила вас сюда.

— Как именно? Последнее, что я помню, — это летящего ко мне дракона, готового выпустить огонь.

— О, и он его выпустил, все видели. Все видели, как огонь накрыл вас и испепелил. Официально вы мертвы, Колт.

Эта скверная новость слегка выбила его из колеи, но он тут же взял себя в руки.

— Тогда почему я до сих пор жив?

— Благодаря мне. Я накрыла вас порталом за секунду до огня и переместила сюда. Хорошо, что вы не стали закрываться щитом: портал не пробился бы к вам раньше, чем огонь. А так вы оставили мне — и себе — шанс.

— Шанс? — усмехнулся Колт. — Шанс на что?

— На оправдание. Позвольте мне заново представиться. Рамина Блор, тайный прокурор совета правления.

Пальцы Колта сами собой сжались в кулаки. Это все меняло. Совет правления использует тайных прокуроров для независимых расследований. Когда возникают сомнения в справедливости суда рода. Это позволяет разобраться в ситуации и сохранить приватность, не привлекая дознавателей миллиты. И чаще всего даже сами драконы не знают, что к ним подослали «тайника».

Прокуроры имеют особые полномочия. Им необязательно представлять совету какие-то доказательства, достаточно быть уверенным в собственной правоте. И за эту уверенность они отвечают жизнью: если вскроется, что выводы их расследования ошибочны, они обязаны убить себя.

Поэтому Рамине Блор не нужны доказательства того, что он убил Патрика Рабана. Ей хватит собственной уверенности, чтобы обвинить его. И судя по всему, она имеет право накладывать на него магические ограничения.

— Вижу, вы сами понимаете свое положение, — тихо заметила Блор, внимательно следившая за выражением его лица. — От себя добавлю: совет правления давно заподозрил, что Ламберт Рабан не убивал своего отца. Честно говоря, они сомневались в этом с самого начала. Кстати, поэтому эффер Урлан так жаждал забрать вашу дочь. Вы неправильно поняли его намерения. Совет собирался лишь использовать ее дар, а не осудить ее. Ей, конечно, было бы предъявлено обвинение, а следом предложена сделка.

— Боюсь, это вы не до конца понимаете намерения Урлана, — возразил Колт, с трудом сдерживая рвущуюся наружу злость. — Он собирался убить нас всех.

Блор лишь беззаботно пожала плечами.

— Вас — возможно, но не ее. Она нужна совету живой. До сих пор нужна.

— А просто попросить о помощи — это не в традициях драконов, да? Вы умеете только требовать и брать силой…

Она почему-то дернулась на последних словах, маска вновь на секунду треснула, в глазах мелькнуло болезненное выражение, но все это быстро исчезло.

— Совет не мог действовать открыто. Двумя главными подозреваемыми были Кристоф Рабан и вы. Так что и его использовали вслепую, и вас никто не собирался посвящать в происходящее.

— Меня подозревали? — удивился Колт. Он не думал, что кто-то мог догадаться.

Блор улыбнулась, и сейчас это выражение на ее лице выглядело несколько хищно.

— Я сразу выбрала вас в подозреваемые, поэтому и отправилась в Замок Горгулий, когда стало понятно, что иначе никак. Кристофа Рабана разрабатывает другой прокурор, но он ничего не найдет. Патрика Рабана убили вы, Колт. Я была права.

Отпираться теперь уже не было смысла, поэтому он только усмехнулся и обреченно поинтересовался:

— Что меня выдало?

— Удар в сердце. Один. Сильный, четкий, уверенный. Удар воина. Мгновенная смерть практически без мучений. Кристоф так не смог бы, как и Ламберт. Это надо уметь. Надо уметь убивать, чтобы сделать это так профессионально.

— Но почему именно я? Война оставила после себя много людей, магов и оборотней, умеющих убивать.

— А кто еще мог так легко проникнуть в замок, не оставив следов, не встретив сопротивления стражи. Кто еще мог подобраться к Патрику Рабану так близко? Только тот, кому он доверял.

— Логично, — кивнул Колт. — Вы очень умная женщина.

— Благодарю.

— Но тогда зачем я здесь? Вы все знаете. Наказание за мое преступление — смерть. Так зачем вы помешали Ламберту?

— Я не знаю всего, — возразила Блор. — Я знаю только, что вы убили Патрика Рабана. Но, как ни старалась, я так не смогла понять почему. Вы были друзьями, не имели серьезных конфликтов или разногласий. И в тот вечер он, скорее всего, сам позвал вас на встречу. Патрик был не робкого десятка, тоже воин, хоть и лорд. Его убили не сзади, исподтишка, но он совсем не сопротивлялся. Я наблюдала за вами, пока была в Замке Горгулий. У вас нет угрызений совести, вы не считаете, что совершили что-то плохое. При этом у вас репутация достойного человека. Одно с другим не вяжется. Я думаю, у вас была серьезная причина сделать то, что вы сделали, и вы считаете, что она вас оправдывает. Ламберт не дал вам шанс объяснить, а я дам. И если ваши аргументы окажутся достаточно сильными, я гарантирую вам оправдание. Так что заставило вас убить Патрика Рабана?

— Его просьба, — после небольшого промедления ответил Колт.

— Он попросил вас убить себя? — Блор снова недоверчиво прищурилась. — Почему?

— Думаю, вы знаете, что Патрик умел обращаться?

— Совет давно подозревал это, — уклончиво ответила она. — Ходили слухи и про вас, и про него. Но вы оба хорошо хранили свою тайну, не давали никому убедиться.

— Так вот это была не единственная тайна Патрика Рабана. Он не только вернул оборот себе, но и сделал все, чтобы его сын тоже сумел оборачиваться. Только не успел довести дело до конца.

Блор, явно заинтригованная, шагнула к нему в нетерпении.

— То есть Патрик Рабан раскрыл тайну потери оборота?

— Отчасти. Он понял, что лишает нас этой возможности.

— И что же?

— Печать. — Колт выразительно коснулся пальцами свободной руки основания шеи. — Раньше у нас ее не было. А когда она появилась, мы перестали быть оборотнями. И если печать сломать, оборот возвращается. Это произошло со мной. Я попал на изнанку мира, где магия очень слаба, и какое-то время провел там, восстанавливаясь после ранения. И потом регулярно возвращался в тот мир…

Он неловко осекся, и Блор торопливо закончила вместо него:

— Из-за любовной связи с матерью Ники, я в курсе. Дальше?

— Вероятно, именно тогда действие печати ослабло. И когда я оказался на краю гибели, в безвыходном положении, инстинкт и жажда жизни сумели сломать печать. Можете посмотреть.

Он наклонил голову и отвел волосы, давая ей возможность увидеть то, что обычно скрывал от посторонних глаз. Блор подошла еще ближе. Теперь он мог чувствовать тонкий запах ее духов. И даже в такой ситуации не мог не отметить, что этот запах ему очень приятен.

— И Рабан нашел способ сделать это, не посещая изнанки мира и не попадая в смертельную опасность? — уточнила Блор, снова отходя на пару шагов. Насмотрелась.

— Подробностей не знаю, — признался Колт, поднимая голову. — Чтобы вернуть оборот себе, он отправился на изнанку мира и довольно долго пробыл там. А вот его сын до первого превращения не был там никогда. Однако Патрик упоминал, что нашел способ сломать его печать. Потом намеренно затормозил процесс, когда понял, что болен. Боялся, что болезнь перекинется на Ламберта.

— Что за болезнь?

— Не знаю. Патрик и сам не знал. Он лишь понимал, что нечто завладело его телом и пыталось подчинить разум. Патрик считал, что заразился в мертвых землях. Он летал туда драконом, забирался очень далеко, все чего-то искал, исследовал… Вероятно, действительно подцепил что-то. Он пытался бороться, но болезнь меняла его. Превращала в угрозу для окружающих. Не сумев найти способ избавиться от нее, он попросил его убить. Потому что боялся причинить вред Ламберту и другим.

— Оно меняло его… — задумчиво повторила Блор. — Оно делало его агрессивным?

— В том числе.

— И вы так сразу поверили в эту болезнь? И выполнили просьбу?

— Он показал мне. Болезнь имела внешние проявления: его вены чернели, тьма уже была видна и в глазах. Да и изменения в поведении были заметны. Даже в тот день, когда все случилось… В его теле словно жили двое, контроль перехватывал то один, то другой. Поэтому Патрик не мог убить себя сам: то, что им завладело, не давало. И оно убило бы меня тогда, но Патрик дал мне время нанести удар первым. Единственное, что я смог сделать для него, — это убить быстро и безболезненно.

— Куда он летал? — продолжила допытываться Блор. — Где мог заразиться?

— Не знаю, — покачал головой Колт. — Он мне не докладывал. Знаю, что он забирался глубоко в мертвые земли, но никогда не уточнял места. Лишь однажды упомянул в разговоре Академию Некромантии и какое-то исследование, которое все изменит. Это было незадолго до того, как что-то изменилось в нем. Возможно, он заразился где-то там.