Ах ты... дракон!

Глава 29

Глава встал.

Был в его жизни однажды схожий миг. Был. В столице. В Архивы, где будущий глава трудился еще до указа, дарующего ему сан Поднятого, ворвались «ищейники», поисковая команда из Нойта-вельхо. И сходу запечатав дверь, потребовала всем не двигаться, ибо они, Искатели, прибыли сюда за преступившим Заповеди и Уложения.

— Надев личину правильного Слуги короля и Королевской звезды, сей злокозненный мерзавец творил неправильные дела, — орал ищейник. — И теперь разоблачен… и будет арестован и препровожден в замок Шванка! К вопрошающим!

В потайном кармане будущего главы лежала пластинка-разрешение, путем сложной комбинации украденная сегодня в Архиве. Более того, пластинка была чистая, без имени… но уже запечатанная Узором. Он не знал еще, кого спасет этот кусочек металла, кому подарит новую жизнь, позволяя выскользнуть из очередного капкана… но какая разница? Главное, что он это может. Точнее, мог… ведь, кажется, его собственная жизнь сейчас… закончится?

Подделка разрешений, так называемых «пайц», была одним из тягчайших нарушений Заповедей. И вопрошающие очень старались, чтобы «преступившие» до казни доживали. Ибо казнь была…. зрелищная. И якобы очень полезная для торжества законности.

И нельзя было сделать ничего и даже сбежать — никак, и оставалось стоять и ждать, пока ищейник наговорится вдоволь и даст сигнал к захвату «неправильного мерзавца». Порядок ареста он тоже знал (входило в рабочие обязанности), и ничего хорошего сей процесс не обещал. Попробуй сохранить хоть подобие достоинства, когда тебя Знаком распяливают в воздухе, обездвиживают и обыскивают. А потом нацепляют короткую арестантскую рубаху и «сбрую» и волокут по городским улицам на привязи, как ездового бычка…

В груди сумасшедшим колючим клубком метались досада, злость на собственную неосторожность, страх и обреченность. И злая решимость отпираться до последнего: не сознаваться, не сознаваться, пусть хоть наизнанку вывернут! Он не сектант, нет, он банальный продажный служитель, а разрешения воровал и продавал преступившим, понятно?! У предусмотрительной «белой лисицы» всегда есть запасные выходы, и будущий глава в свое время позаботился связаться кое с кем из преступивших — именно на такой случай. Закон к преступившим строг, да, но наказания тем, кто нарушил Заповеди во имя собственной жадности, отчего-то мягче, чем к тем, кто «изобличен в помощи заблуждающимся в вере». Забавное противоречие. Но на нем можно сыграть…

Неужели случай наступил?

Неужели не выбраться?

Только не подавать вида.

Ждать…

И он стоял и ждал.

Как все.

Как же тогда трепыхалось сердце. Больно, сумасшедше.

Будто пойманный в силки белый лисенок. Он бьется и бьется, царапается и кусается, колотясь в груди-клетке, не понимая, что выхода нет, нет, нет…

В тот раз арестовали другого, не его, но ощущение беспомощности и осознания безвыходности положения запомнились.

И сейчас тоже прошло несколько драгоценных мгновений, прежде чем сектант смог преодолеть растерянность и оценить ситуацию.

Еще три-четыре малых минуты позволил вырвать на выбор действий этикет: обмен приветствиями, предложение присесть, вопрос о здоровье… А потом он наткнулся на острый, совсем не женский взгляд и понял, что изображать непонимание поздно. И бесполезно.

Глава-сектант всегда уважительно относился к дамам. И в силу характера, и в силу, так сказать, семейного воспитания. Драконоверы выживали в условиях постоянного преследования, поэтому их супружеские пары были спаянными и нерушимыми, все убеждения муж и жена делили пополам, и все дела тоже, за исключением тяжелого труда. Для него не было проблемой принимать вдовиц, сирот и одиноких старух в приютах, вникать в их нужды и оказывать помощь.

Но эта дама!

Пожилая женщина-жертва преступивших была неправильной. Именно неправильной, а не преступившей правила. Такое впечатление, что она об этих правилах попросту не знала. А еще точнее, что у нее — в том месте, откуда она пришла — была своя, отличная от общих система правил и свои Заповеди. В чем-то перекликающаяся со здешними, в чем-то завораживающе искаженная. Она не боялась драконов и не понимала, почему именно горожане их боятся — недаром он даже посчитал сначала Ерину Архиповну своей, драконовером из какой-то изолированной общины, закрытой от мира. Не знала о градации чинов и званий и даже после того, как узнала, не приняла их к сердцу, а скорее… учла, как одну из причудливых норм этикета. Многое умела, и еще больше знала, но старалась этого не показывать без необходимости. Если бы не почтенный возраст и не отчетливые прорехи в ее знаниях о мире, он бы действительно посчитал Ерину Архиповну чьим-то затаившимся лазутчиком. Но кто будет посылать лазутчика с такими дырами в знаниях и навыках? Кто будет посылать настолько немолодого человека, притом женщину?

Она была загадкой, а загадки увлекательны. И он старался держать ее в поле зрения. Опять-таки не по одной причине. Из-за странных ее умений не в последнюю очередь. Успокоить толпу и организовать процесс, который она назвала странным словом «фильтр», например. Или эту, как ее… «народную дружину»… Полезная дама. И, наконец, с ней было просто-напросто интересно. И почему-то спокойно. Почти… уютно. Занятый свалившимися на голову хлопотами, Рукой, драконами и драконьими выходками, он подпустил ее довольно близко.

И, возможно, теперь за это поплатится.

Если он ошибся, и «бабушка», которой решили написать молодые драконы, так нежданно объявившиеся в Рейиккене, вовсе не она.

— Вы принесли мне письмо… — начал он, когда гостья уже была усажена на месте, предложенный и порядком остывший травный отвар — выпит, а предписанные этикетом формулы любезности — исчерпаны. — Именно мне? В городе, смею надеяться, неплохо устроенная почта. Конечно, сейчас почтовые шкатулки работают с учетом запрета Руки на отправку непроверенной корреспонденции, но это решаемо.

— Решаемо… — эхом отозвалась дама. — Наверное.

И опять этот острый взгляд, под которым он, мужчина, чувствует себя несмышленой молодью.

— Если там что-то личное, я мог бы поговорить с магами… драконий хвост! — сдался он.

Это смешно, в конце концов!

И бесполезно.

Он слишком устал сейчас, чтобы петлять хитрыми тропами. Выдохся, «белый лис»? Похоже, да.

И чутье на опасность, вначале завопившее диким голосом, замолчало.

Значит, так тому и быть.

Он устало опустился в кресло и потер ладонями занемевшее лицо.

— Хорошо. Как вы поняли, что письмо передал я?

— Не вы лично, скорее всего. Ваше прибытие в приют обсуждали бы неделями, как всегда, когда вы появляетесь… А уж если бы вас заметили входящим в мою комнату, то об этом бы сплетничал не только приют. Скорее всего, вы кого-то послали. Кого-то из своих? В роли драконовера я почти никого не вижу, а в драконоверки годятся только двое. Самина и Мия — они работают в приюте давно. Мия, правда, слишком горячая… то есть нужной скрытности в ней нет. Самина?

— Даже так… Полагаю, спрашивать, как вы догадались про драконоверов, спрашивать бесполезно?

— Так вы признаете, что это вы передали письмо?

— Хорошо. Признаю. К вашему сведению, вельхо — эти вельхо, из Руки — об этом уже осведомлены.

И попытки шантажа в этом случае будут бесполезны. Разве что у необычной дамы в запасе не найдется что-нибудь еще — например, нечто, подобное связной шкатулке. И покровителя в столице… в какой-нибудь из группировок — мало ли их там сейчас?

Но незваная гостья явно пропустила мимо ушей и намек на шантаж, и завуалированное предупреждение о его бесполезности. Она вся подалась вперед:

— Тогда расскажите о нем все!

— О чем, о письме?

— О письме. О том, откуда оно пришло. О его авторах! Они… в безопасности?

Только дикой усталостью глава смог потом себе объяснить полную бесхитростность и абсолютную недипломатичность своего следующего высказывания:

— Кто, драконы? — сболтнул его язык (похоже, сам по себе, без участия хозяина). — Да что им будет, в поселке-то драконоверов?

Ерина Архиповна оцепенела.

Серые глаза расширились и неподвижно застыли, вперившись куда-то в точку над горящими свечами, а выражение лица вдруг остро напомнило господину Поднятому, что Пало уже дважды как бы нечаянно напоминал неугомонной даме, что после исцеления сердца следует избегать перенапряжения хотя бы две луны.

— Ерина Архиповна? С вами все правильно?

Женщина продолжала смотреть в стену. Белые губы шевельнулись, кажется, она что-то прошептала. Что? Глава города напряг слух, но расслышал лишь что-то похожее на «все-таки драконобабка»…

— Ерина Архиповна! Воды? Варенки? Ерина Архиповна! Лекарство дать?

При слове «лекарство» в светлых глазах что-то дрогнуло.

— Что? — спросила женщина, точно выныривая из каких-то неведомых глубин.

— Я говорю, может быть, вам стоит выпить лекарства?

При слове «лекарство» даму заметно передернуло.

— Или, может, сразу лекаря?

— Тоже выпить? — фыркнула женщина, на глазах приходя в себя.

— Э-э…

— А чего покрепче у вас нет?

Хвала четырем стихиям!

Убедившись, что немедленно умирать Ерина Архиповна не собирается, глава города принялся за доступные ему средства помощи и успокоения. Самое доступное (и к тому же, желаемое самой спасаемой особой средство) к счастью, находилось под рукой. Небольшой графин с травленым по стеклу узором из белых ягод был извлечен из потайного ящика и водружен на стол, крохотные стаканчики примостились рядом… Глава отвернулся за новой кружкой. Средство действительно было крепким — настойка на снежных ягодах недаром называлось огненной водой или горячим снежком. И оно обычно запивалось водой, в крайнем случае, соками. Но соков в кабинете главы не водилось, оставалась вода, которую не годится предлагать даме. А стоит ли этой даме вообще предлагать настолько крепкий напиток? Может быть, что-то послабее? Но, когда он повернулся, то кружка вместе с водой чуть не отправились на пол.

Смерив злосчастные стаканчики непередаваемым взглядом (глава затруднился бы сказать, что в нем было больше: презрения или непонимания), дама недрогнувшей рукой сцапала графинчик, прицельно разлила драгоценную настойку по двум кружкам — доверху.

— Что вы там замерли? Садитесь!

— А вода?

— За моих внуков воду пить? — изумилась дама. — Впрочем, как хотите… только пригубите хотя бы, ладно? И рассказывайте, рассказывайте!

И он пригубил. И рассказал. И, кажется, не только пригубил… и, возможно, рассказал больше, чем собирался… а, может, и нет…

Во всяком случае, маленькая девочка ведь не могла пробраться в его кабинет, правда? А он ее определенно видел. Значит, или настойка была крепче обычного, или он выпил больше положенного… Или и то, и другое.

Наверное, все-таки третий вариант. Потому что девочка могла примерещиться только в этом случае. Тем более не тихая, а сурово вопрошающая, что он собирается увидеть: белого песца, зеленых чертиков или «обычную белочку»? А главное, кого из них он собирается ловить? Он пытался объяснить, что надобности в этих незнакомых существах нет, ему вполне достаточно видеть лично ее… А смутно знакомая и постоянно расплывающаяся малышка сурово хмурилась и угрожала, что если будет так пить алкоголь, то к ним еще слоны заявятся. Розовые, американские Хортоны.

Ужас.

Вечером (хотя правильнее сказать, очень ранним утром) в поселок драконоверов полетело ответное письмо.

Ниже шла приписка другим почерком:

Вместо подписи — яблоко, нитки в катушке и арбуз.

Город, который не переименуют в Вельхоград…

Сегодня в городе было шумно, но уже не так нервно.

После неудачного (хвала Пяти богам, неудачного!) проникновения неведомых вторженцев, стихийно переросшего в штурм ворот и покушение на убийства, Рука испытывала непреодолимое желание распятериться ко всем драконам!

Только так можно было успеть сразу и всюду!

Нужно было непременно разобраться с вторженцами, причем как с первыми, агрессивными, так и вторыми, заявившимися на помощь. Расспросить, проверить на правдивость, сопоставить версии и еще раз проверить, и еще раз расспросить.

Нужно было оборудовать для вторженцев тюрьму покрепче, чем здешняя комната наказаний для провинившихся вельхо-личинок.

Нужно было проверить дежурную пятерку на остатки вредительских чар, могущих в перспективе помешать лечению героев.

Нужно было понять, стоит ли доносить до бывших «покровителей» (еще не подозревающих ни о сожжении клятв, о статусе «бывшие») то, что случилось, а если стоит, то как — ведь не исключено, дракон их забери, что неудавшееся вторжение все-таки имеет отношение к кому-то из них.

И нужно было придумать, как не сойти, драконья печенка, с ума в ближайшие сутки!!!

Естественно, битва на воротах была «не тихой» — мягко говоря. Вполне естественно, что она была услышана, по крайней мере в половине города. И так же естественно, Пятеро их покарай, что среди новоиспеченных вельхо тут же пошли гулять совершенно дикие слухи о том, что случилось и могло случиться…

Прежде чем Рука опомнилась и проинформировала горожан о произошедших событиях, народная молва успела выпустить в город «королёво войско, обстреливающее стены», «вельхо-отступников», Ловчих, явившихся на охоту за беглыми драконами и теперь отстреливающих сетеметами всех подряд (а шоб не предупредили, драконьи сообщники!), «сумасшедшую чаровницу» и еще десяток чудищ и психов.

Народ бурлил, фантазия кипела и выдавала версии одну краше другой, перепуганные люди не могли удержать только-только наработанный контроль над обретенной магией… и первый срыв не заставил себя долго ждать. К сожалению у перепуганной женщины с улицы Ткачей, которая не смогла сразу отыскать свою дочку, получилось именно то, что она недавно услышала — Эксплози. И хвала Пяти, что хоть слабенькое. Никто не пострадал, и даже разрушений не было. Но дело было сделано.

Разнервничавшиеся люди рванули на улицы.

И не все успевали добежать до полигона. Да что там, даже до текущей воды не все смогли. Взрывы следовали за световыми вспышками, во дворе трактира расплавилась крыша бычарни, очередная снежная баба (воистину проклятое творение!) вооружилась метлой и пошла лупить всех, кто казался ее маленькому творцу большим и опасным. Суматоха, естественно, только усиливала общее смятение…

Словом, Пало был немало удивлен, когда этот бредовый день окончился сухой фразой отчета: «Жертв нет». Ну то есть ранения были, но ничего непоправимого…

В конце концов нервничающую толпу удалось кое-как успокоить и в срочном порядке обучить Знаку «Саве», то есть салютику. Теперь если кто-то не успевал скинуть разбушевавшуюся магию в текущую воду, пускал в воздух искры. Тем самым обозначалось, что это не очередное нападение, а напротив, очередное недоразумение. А если искорки были красненькие, то ближайшему дежурному стоило поторопиться туда и оказать необходимую помощь…

Рука, как это не смешно звучит, в буквальном смысле падала с ног.

И потому крайне неодобрительно отнеслась к поступку главы города. Напиться в такое время! Напоить даму, на чью помощь они так рассчитывали! Да, они это сделали уже после того, как смятение стихло! Ну и что?! Кто сказал, что их помощь более не понадобится?

Хотя, может, в Руке говорила банальная зависть…

Самому Пало пришлось вместо «огненного снежка» глотнуть какого-то бодрящего варева (гадость немыслимая!) и отправиться на ворота. Дежурства никто не отменял, а в свете дивных откровений новый гостей, посты следовало еще и усилить…

И, пока Вида спешно тренировал завтрашнее пополнение, Пало отправился с сегодняшним.

И сразу понял, что нынешнее дежурство легким будет вряд ли.

..она не выглядела опасной, тоненькая фигурка, бредущая по снежному полю. Закутанная в какое-то тряпье, но почему-то босая, она брела и брела, шатаясь под зимним ветром, и снежная корка под ней не проламывалась… она выглядела совсем безобидной….

Вот только кинутый на нее Знак полыхнул красным не хуже зимнего заката.

Она не стала убегать от высланной стражи (вельхо-новичков из стражи и самого Пало). Попыталась что-то спросить, но зубы так стучали, что было не разобрать. Пришлось кинуть согревающее — легкое, потому что сильного девчонка могла бы не пережить. С забитых снегом волос потекла вода, пальцы скрючились, как птичьи когти. Она пошевелила губами:

— Город… какой это город?

Пало ответил.

И увидел, как на пятнистом от ударов ветра и снега лице расцветает улыбка. Невообразимого, непредставимого, сумасшедшего счастья.

— Дошла. Дошла… У меня Шаг сбился, я не дотянула… а я все-таки дошла… Нам нужна помощь… я дошла….

— Вот, в общих чертах, как обстоят дела на настоящий момент, — Пало посмотрел на свои руки и быстро переплел пальцы. Новый жест, еще непривычный, раньше он не выматывался так — сильно, на много дней подряд, раньше ему не приходилось прятать дрожь в усталых руках.

И где твоя невозмутимость, Северянин Пало?

Ерина Архиповна бросила на него косой взгляд, и спустя малую минуту рядом будто магией материализовалась высокая кружка с горьковатым травяным взваром. Хм… незнакомый вкус, но интересный.

Легкий стук и плеск, запах травного напитка точно заставили оттаять замерзших людей — одна за другой потянулись за кружками руки, послышался невнятный недовольный шепот — кто-то, обжегшись горячим, вполголоса обругал не собственное нетерпение, не то неуклюжесть.

Отмерзли и голоса:

— Да…

— Радостного мало.

— То есть теперь мы считаем Но… на… нам известных лиц ренегатами, но при этом отверженные и недовольные считают отступниками нас? Всю жизнь мечтал стать отступником!

— Неверная интерпретация, друг — не отступником, а возглавляющим отступников.

— Дивно. Роскошно. Рехнуться можно! Как мы докатились до такого?

— А понемножку. По шажочку, по кусочку…Как нам когда-то твердили дорогие Наставники: «Не алкай запретного, личинка».

— Кхм.

Эвки, сидевший на совете, как пособие для врачевателей (в повязках и нашлепках), кратко выразился, где именно и в каком состоянии желал бы лицезреть достопочтенных Наставников. Пилле Рубин, у чьей койки они и собрались на совет, прокомментировал:

— И тебя, значит, можно довести…

— Умеючи все можно, — высказалась дама. — Тебе налить?

— Из рук дамы — хоть яд!

— Будешь вредничать… — дама наклонилась к уху рыжика и остаток фразы досказала на ухо шепотом. Пилле Рубин фыркнул, но возмущаться не стал, а зашептал что-то в ответ…

Пало еще раз окинул глазами собравшихся… да пожалуй что соратников.

Рукой их уже не назовешь. Отгорели старые клятвы, пали прахом сковывавшие по рукам и ногам данные покровителям обеты, и они более не продолжение воли Круга, они могут выбирать путь сами… насколько и как могут.

Пятеро магов из бывшей Руки. Двое перешедших на их сторону силовиков, так называемых Когтей. Странная женщина, знающая необычно много (Вида, и тот впечатлился, когда дама подключилась к обыску и допросу захваченного вторженца — без магии, но весьма результативно… интересно только, зачем она привязала какую-то отобранную у типа коробочку к вороне и попросила одного из купцов отпустить птицу где-нибудь подальше?). И, будто судьба решила, что в картине мало странностей — драконовер. Сидит с невозмутимым видом, отвар прихлебывает, взгляды Когтей «не замечает». Белый лис…

— Вида, а как она?

— Спит. Обморожение излечимо, истощение не слишком выражено — говорит, ей отдавали еду из своих порций. Надеялись на то, что она доберется до нас — Шаг среди них успела освоить только она, другие до этой ступени дойти не успели.

— Ты проверил? Ребенок не… не преувеличивает?

Вместо ответа Вида залпом выхлестнул свою кружку и мрачно воззрился в стену.

— Понятно.

К своему глубокому сожалению, Пало не имел оснований сомневаться в словах нежданной гостьи… но как же хотел бы ошибиться именно в этих выводах! Он был из Руки, он считал себя информированным о многих секретах Н… ренегатов… например, о том, что не всех нарушителей просто так выгоняют, он знал. Некоторых заставляют сначала отработать ущерб, и он считал это вполне справедливым… но Пятеро богов! Дети…

Дети, что живут и умирают где-то на краю мертвой пустыни.

Это чудовищно, это безумие, это рушит всю картину мира.

— Мне вот интересно, куда попадают те провинившиеся, что старше и этот ваш Шаг освоить успели, — непривычно сухо проговорила Ерина Архиповна.

Вида глянул на нее непривычно красными глазами:

— Мне тоже.

И Пало тоже. И остальным. Они не знали о поселке. Они не знали о желтокожих друзьях. Они не знали о драконах и, если верить драконоверу, не знали правды о Днях Безумия.

О чем еще они не знают?

— Полагаю, вопрос, окажете ли вы им помощь, не обсуждается? — так же сухо продолжила единственная на совете женщина (Пало отчего-то живо припомнилось участие этой достойной дамы в допросе желтокожего «друга» — тон, если и отличался, то не слишком). — Нам готовить комнаты? Почтенный Миусс?

Кто?

— Разумеется. На близлежащих улицах или лучше в более… удаленном месте? — отозвался господин Поднятый правитель города, и Пало кольнуло недоумение, когда это Ерина Архиповна и этот сектант успели сойтись так близко, чтобы называть его ближним именем? Однако. Может, ему тоже стоит распить с дамой что-нибудь этакое? Раз это так способствует общению? Нет, он, похоже, устал куда больше, чем предполагал…

— Не в центре.

— Лучше в одной из гостилен, легенду проработаем.

— Принято.

Сработались…

— Тогда готовьте. За детьми отправимся завтра.

— Послезавтра, — критически посмотрела на него Ерина Архиповна. — Когда выспитесь. На вас смотреть страшно.

Спорить, как ни странно, никто не стал. Послезавтра так послезавтра. Тем более что завтра наверняка появится еще какой-нибудь сюрпризец. Надо подготовить сообщения для «покровителей». Те самозабвенно интриговали друг против друга в Круге, нельзя оставлять этих «добрых людей» (опять липучее выражение Ерины Архиповны!) без информации. Без тщательно подобранных сведений, какая в городе сложная ситуация, как тщательно все члены «Руки» следят друг за другом, как трудно выделить время для разговора по тайному амулету… да, без этих сведений покровителям может придти в голову совершенно ненужная идея о личном вмешательстве в события… А так все сосредоточены не столько на том, как зацапать приз в виде диких одаренных, столько на том, как не дать это сделать другим.

Вот и отлично.

Надо еще раз поговорить с желтокожим «другом». Тот отпирался, запирался и упирался всеми конечностями, заявляя, что он просто наемник и ничего не знает, но, когда Ерина Архиповна отобрала его коробочку, лженаемник как-то сник и растерял самоуверенность. Может, все-таки удастся из него вытрясти что-то существенное? Про то, что им требовалась пара «образцов», и так можно было догадаться. Хотелось бы знать, где именно живут любознательные заказчики «образцов». Дабы навестить их… по-дружески. Так сказать, любезность за любезность.

Надо, наконец, решить, что дальше делать…

Пока бывшая Рука просто тянет время, не решаясь ни на что существенное. Но рано или поздно за мятежный город возьмутся всерьез. А теперь, когда сюда потянулись недовольные, это произойдет быстрее. Как только об этом прознают в Круге…

Мгновение задумчивости дорого обошлось Пало: выбравшись из омута мыслей, он обнаружил, что совет уже занялся другим вопросом:

— Этот ваш Шаг трудно осваивать? Мы сможем? — кротко интересовался Миусс Райккен Ирро, поднятый правитель города.

Пало представил реакцию круга на обучение сектанта-драконовера одному из самых тайных умений вельхо и подавился новой порцией отвара…

А потом и вовсе решил пока подождать с питьем, потому что на вопрос сектанта ответил не кто-нибудь, а сектантоненавистник Вида:

— Запросто! — кивнул одноименный. — Сам обучу, за полдня, не больше. При одном условии. Поделитесь потом, при случае, тем симпатичным амулетом, который припасли при нашем первом доверительном разговоре?

Это он про «печать», что ли?!

Про амулет, запечатывающий магию?!

— Малой печатью? — какой все-таки понимающий народ драконоверы… и хладнокровный.

— Да, — Вида улыбался светло и страшно, — и побольше, если можно.

— Насколько побольше?

— Чтобы хватило человек на сто. С гарантией.

Полный состав Круга. С ума сойти.

— Вида… — Пилле Рубин, казалось, не верил своим ушам. — Ты…

Ледяные глаза бешено сверкнули:

— Ты против?

— Я… наверное…

— Закон вельхо — карать ренегатов. Ты против?

— Ренегатов…

— Ренегатов, которые едва не убили тебя прямо в Нойта-вельхо. И не их вина, что не получилось. Ренегатов, которые высылают детей в мертвые земли. Ренегатов, которые недавно прислали сюда пару охотников, едва не угробивших маленькую девочку. Я повторяю: ты против?

— Помягче, Вида, он все-таки еще не выздоровел.

Бывшее воплощение правильности и холода извинилось и попросило прощения, и ему даже поверили… почти. Видимо, когда-то мальчишка Вида, попав под «покровительство», предпочел напрочь задушить все чувства, заморозить на корню, чтобы не ощущать, не думать, не испытывать ничего, ни правильного, ни неправильного. Он стал живым образцом правильности, безупречным и холодным, непробиваемым. А сейчас ледяная корка треснула и взломалась изнутри, и оказалось, что под ней чуть ли не драконья лава. Тронешь — и не успеешь понять, что тебя сожгло…

Впрочем, пока Вида вполне держал себя в руках.

А Кругу — большей части — Пало сочувствовать не собирался.

— Пилле, не нервничай, — Эвки сочувственно посмотрел на белого приятеля. — Это не прямо завтра, успеем решить.

Драконовер разногласий «не заметил»:

— И, как я понимаю, желательно с доставкой прямо в столицу?

— Именно. Поближе… к месту событий.

— Чего не сделаешь для соратников… сегодня извещу свои контакты.

— Вот и отлично. А Шаг осваивать будем завтра с утречка. Оденьтесь во что-то такое, что не жалко. И прихватите еще человек пять из тех, кому доверяете. Кто-то против?

— Нет, — мотнул головой Гэрвин.

— Нет, — пожал плечами Эвки. — Детей много, помощь не помешает.

— За, — кивнул Ветерок одновременно со своим приятелем Эльсином.

— За, — высказался Пало. Понимая, что речь идет не только об обучении Шагу, — но надо еще раз все взвесить и подумать.

— Время будет.

Помолчали.

— Кстати, насчет тех двоих… — Гэрвин нарушил неловкую тишину.

— Желтокожих друзей? — приятель Эвки, задумчиво рассматривавший Ерину Архиповну, мигом подобрался.

— Почему — желтокожих? — изумился самый любознательный вельхо бывшей Руки. — Обледеневших, со Знаками…

— …лично я у них никаких Знаков не видел. Но они как-то разговаривают друг с другом на расстоянии. Причем на языке, которого я не знаю. И племени такого желтокожего нет в Уложении. Мне потому и интересно стало, откуда они взялись, — Ветерок снова задумчиво обозрел Ерину Архиповну, хотя она как раз в желтокожести никак не могла быть обвинена. Впрочем, достойная дама встретила этот взгляд абсолютно спокойно и только спросила, не надо ли новичку еще отвара. Тот вздохнул и отказался, дама понимающе кивнула и налила, и Ветерок совершенно машинально протянутую кружку принял. С недоумением посмотрел на предательницы руки, но отхлебнул.

— Да, про желтокожих я бы и сам узнать хотел… я вскрою парочку, никто не против?

— Против. Один еще живой.

— А, да… ну тогда одного.

— А у вас и обледеневшие есть? — уточнил чуть побледневший Коготь.

— Есть, в леднике лежат. Я снял со Знака контуры последних перемещений. Ну, знаете, последних пяти-десяти, что можно просмотреть…Так вот, с одним ничего интересного: столица и наш город. А вот со вторым интереснее: среди последних контуров у него четко прослеживается один и тот же, причем ведет он, по прикидкам, в место, которого нет.

— То есть?

— То есть там ничего такого не значится — ни города, ни поселка, ни убежища, ни какого-то интересного отпечатка. Холмы со старыми выработками, уже негодными, болота соленые. И мне очень интересно, что там такого есть, что наш покойный мотался туда пять раз за последние недели? Вы ведь не против, если мы навестим это загадочное местечко?

— Мы — это кто?

— Я и Эвки.

— Тогда против. Эвки сейчас, если кого и навестит, то врачевателей.

— А если Гэрвин и я? — вмешался Ветерок. — У меня с Шагом все правильно.

Если честно, то Пало все равно был против. И так у них на семь человек вельхо двое покалеченных. Но слово «правильно» вновь вовлекло в разговор сектанта-градоправителя, который как бы между прочим спросил, не передумали ли они поговорить с драконами — в город, мол, скоро может заглянуть парочка…

При этой новости совет вскипел и забурлил, и вопрос с посещением загадочных болот временно забылся.

А зря.

Мое любопытство доставляло неприятности с раннего детства. Первое мое отчетливое воспоминание — я тыкаю палкой в серый гудящий шар, хочу понять, из чего он. Увы, состоял он из пчел. Насекомые оказались не такими любознательными, как я, их не интересовало, кто именно их потревожил, поэтому пострадали все, включая бабушку. Возможно, поэтому теперь для меня предчувствия неприятностей звучат как то пчелиное гудение…

К пяти годам я напрочь испортил отношения со старшими сестрами, в исследовательских целях добавив в их крем бабушкину краску для волос. Оба вещества были бесцветными, их смешение не дало видимого результата… до нанесения крема на кожу. Вот тогда результат оказался очень даже заметен… мда.

К шести бабушка стала поговаривать, что два ее внука уже стали личинками, может Пятеро окажутся милостивы, и я тоже войду в их число? Тогда родители еще меня защищали… но в шесть с половиной, когда мама вытащила меня из-под кровати в родительской спальне и я сказал, что хотел изучить процесс размножения у всех живых существ, папа с мамой решили, что в личинки меня просто сама Жива предназначила! Только, если ничего не изменится, до двадцати я не доживу. Что ж, они оказались правы… почти.

Мне двадцать пять.

Если мы не выберемся из этих болот, то так оно и останется.

Как громко жужжат пчелы…

Все случилось очень быстро.

Контур следа я снял еще шесть дней назад, и вечером мы с Ветерком аккуратно скользнули Шаг по уже налаженной «колее». К сожалению, отклониться от «колеи» было нельзя, даже при риске быть обнаруженными раньше времени. Лучше попасться кому-то на глаза, чем «шагнуть» чуть дальше и оказаться внутри скалы или дерева… или над пропастью.

На этот раз, пожалуй, я бы предпочел пропасть. Или нет? Летать кое-как я умел, а тут…

Перенос завершился, по глазам ударил свет, по ушам — крик, под ногами качнулся и замер пол, а на нас уставились четыре пары глаз. Три — человечьих. Четвертая пара — прижмуренных от боли, нечеловечески больших. Драконьих.

— Тревога! — как-то нерешительно проговорил один — в его руках топорщилась серебристая драконья чешуя.

— Это кто? — охнул второй.

— Стреляй, потом спрашивать будешь!

Неприветливая встреча.

Я повторяю, все случилось очень быстро. Я ведь ничего даже понять не успел — мало ли, почему люди ведут себя странно. Приятель Эвки рядом со мной ничего не сказал, он просто протянул руку, и трое повалились на пол. В помещении что-то дико взвыло, неподалеку послышались тревожные голоса и драконий рев, а дракон — небольшой, размером с бычка — вырвался из каких-то креплений и бросился куда-то нам за спину… По пути он сбил деревянное ведерко. Чешуя — тусклая, с какими-то красноватыми пятнышками — рассыпалась по полу.

Почему я шагнул ему навстречу?

Так ведь дракон… маленький…. а я любопытный. Он попробовал вырваться, но обмяк и как-то жалобно вскрикнул, пачкая мне руки кровью. И вот теперь мы отступаем непонятно куда в обнимку с дракончиком, да еще и пораненным, до обратного переноса еще как минимум одна минута, позади первые трупы, Ветерок рядом ругается и все оттого, что мне было любопытно…

А над ухом все жужжит и жужжит.

Интересно, а смогу я унести в шаг дракона?

— Наверное, стоит начать все-таки с колбасок… — Я уткнулся в дощечку, исписанную угольной палочкой. Первый бизнес-план Макса-дракона, бывшего Воробья, продвигался туго. Мало я все-таки знаю, мало… блин, что бы я только не отдал за нормальный инет и гугл. Где, ну где, скажите на милость, нарыть полную инфу? Третий день сижу — и до сих пор все как в тумане. Как узнать, на что здесь будет гарантированный спрос? Драконоверы как тест-группа годились, но они — еще не все население, они местные отверженные. Терхо тоже не совсем годится. Этому голодающему что ни скорми, слопает за милую душу. Он даже жабу как-то слопал. В личиночьи годы еще, наставник тогда за что-то обозлился, воспитанников ни три дня без еды оставил. Они тогда и пташек ловили, и жаб пару-тройку приговорили. Да и вообще, он вельхо, их тоже мало… тоже нетипичные. И вот как просчитать окупаемость будущего производства? Хотя бы в первом приближении!

— Простите, почтенные, — влез главсектант. — А что такое колбаски?

Славка фыркает:

— А это то, из-за чего Макс позавчера…

Я оторвался от опостылевшей дощечки.

— Славка, не вздумай!

И кто бы мог подумать, что моя готовка будет иметь такие последствия…

— …получил….

— Я кому сказал!

— … предложение руки и сердца, — с удовольствием закончил злобный гад, который назывался моим напарником.

— Тьфу на тебя!

— …в четырех экземплярах…

— В трех! — торопливо уточнил я, глядя, как глаза главного сектанта поселка Рейиккен быстро принимают форму квадрата. Правую руку я намекающе сжал в кулак, демонстрируя одному не в меру болтливому дракону…

Но мой напарник утихомириваться не желал. Солнце его, что ли припекло? При температуре минус десять?

— Как?! Макс, ты кого-то не заметил? Интересно, кого? А, наверное, двойняшек, которые дочери кузнеца, за одну посчитал! Или дочку нашего хозяина?

— Мою дочь?!

— Кто-то счас договорится…

— Ну не мог же ты не заметить госпожу Мейсинкай! У нее и объем девяносто, и с приданым в виде трактира… подумаешь, небольшая разница в возрасте… ее старший внук точно младше тебя!

— Ах ты, язва!

— Ухажер!

— Чего? А ну, иди сюда, зараза…

— Счас! — и этот паразит, представьте, запустил мне в физиономию снежком! И заржал, как несуществующая здесь лошадь! — Пусть к тебе девушки ходят… донжуан.

Я аккуратно отложил дощечку. Очень мирно и убедительно попросил главсектанта присмотреть за моим имуществом… и обратил взор на этого провокатора.

— А ведь мог бы жить да жить… — скорбно вздохнул я. — Эй, стой! А ну стой! Иди сюда, гад чешуйный! Ну погоди у меня, паразит!

Спустя минуту все праведные драконоверы поселка имели счастье любоваться, как их Крылатые гости носятся друг за другом, сначала по замерзшему пруду, потом по воздуху, и, наконец, падают в снег и, хохоча, катятся по сугробам, рассыпая во все стороны снежную пыль…

В небе сияет радуга, ошалело кричат на дереве вороны, и что-то незримое, давно забытое возвращается в мир…

В пропускном зале на входе в драконьи пещеры вдруг вспыхивают все пустующие стопоры… бело-золотая вспышка хлестнула по полу, прокатилась по неровным стенам, толкнулась-впиталась в застывшие на старых камнях тела… дрогнула и поднялась на длинной шее серебристая голова, непонимающим взглядом обвела пещеру…

В озерце Старших засветилась вода.

Серебро и золото схлестнулись волнами и заметались, точно ища еще что-то недостающее… потом от скалы толкнулась, мягко вплелась, как родник, как девичья лента в косу, еле заметная тень цвета — синего ли, зеленого… не разобрать…

Старшие смотрели на это не дыша… но сияние вспыхнуло еще раз, померцало и угасло…

В хранилище «памяти» Нойта-вельхо полыхнул двуцветным огнем кристалл, закрепленный на стреловидном постаменте. Бело-золотой свет радостно заполыхал, озаряя зал и сваленные рядом груды хлама, но, не получив подпитки, потух.

В Проклятом болоте близ Серых руин забурлила вода. Болото, некогда бывшее озером, долгое время заваливали камнями и засыпали землей. Но в проклятой топи со временем истаивали даже самые большие камни, и вновь поднималась на поверхность вода — только теперь темная и недобрая. И сейчас оказавшиеся поблизости охотники со страхом смотрели, как из гладкой черноты вдруг начинают бить ключи. Цветные…

Старый, очень старый, почти не поднимающийся с лежанки драконовер улыбнулся дрожащими губами:

— Хранители… равновесия…

Мы со Славкой замерли.

— Таааак… и что это было?

— Я хотел, чтобы ты отвлекся, — удивленно отвечает напарник. — ты уже позеленел над своим бизнес-планом.

— Нет. Вот это, что сейчас? Ты почувствовал?

— Да. Но я не знаю…

Хранитель зала оторвал всклокоченную голову от стола, помигал и поразмыслил, что теперь делать. По Уложению, ему следовало немедля извещать Круг обо всех изменениях в Зале трофеев. Но некогда почетная должность давно превратилась в ссылку для вельхо типа «и нести тяжело, и бросить жалко», и нынешний Хранитель вполне этому негласному званию соответствовал. Если сейчас он пойдет к Надзирающему за Хранилищем, тот опять раскричится: пьешь на работе, гнать бы таких, матушку припомнит — мол, только из-за нее, правильной женщины, тебя, пропойцу, тут еще держат. Нет, лучше доложить завтра. Утром. Решено. И за это решение определенно стоит выпить.

Он придвинул бутылку и отсалютовал непонятной каменюке, решившей испортить ему дежурство.

Наутро он об этом не вспомнит…

А до острова ничего не дошло.

Ну хоть разорвись!

Такое у нас со Славкой было настроение. С одной стороны, у меня «контракты горят» — надо пробежаться обратно по местам моих торговых подвигов и собрать дивиденды. Как говорится, склероз — это когда не помнишь, кому денег должен. А маразм — это когда забываешь, кто должен тебе. Так вот, я не хвораю ни тем, ни другим, и постараюсь сделать так, чтобы и мои должники здоровье сохранили, ага. Деньги, тем более долги — это такая вещь, которую никто не стремится отдать кому бы то ни было, так что вернуться и получить по счетам было не просто надо, а очень надо! Пусть сейчас речь идет не о собственно деньгах, а о товарах, то есть продуктах, какая разница? Что мое — то мое, отдайте, не грешите.

Конечно, драконоверы готовы были для долгожданных гостей расшибиться в лепешку, то есть оказать им помощь во всем, включая продажу товаров и закупку продуктов, но тут встал на дыбы Славка. Послушал предложения, поспрашивал главу сектантов о каких-то ищейках и проверках, подумал-посчитал что-то, а потом высказался против. По привлечению драконоверьих торговцев к продаже пуговичек, часиков, зеркалец и прочего товара — пожалуйста, без проблем, если осторожно. Но вот закупки продовольствия в крупных размерах, здесь, похоже, как-то отслеживаются. Мол, какой-то там драконий агент продержался больше трех лет, возможно потому, что от этих закупок держался подальше… остальные, похоже, не удержались.

Надо же, а я даже не знал, что эти самые агенты были…

Спросил у Славки, с чего он это взял — не обрадовался. У моего напарника все-таки как-то мозги по-другому устроены. Если я моментом просекаю прибыль и выстраиваю нужные комбинации, то Славка видит мир, как огромный пазл, причем в процессе собирания. При этом способен видеть не только свой фрагмент, но и в принципе картинку целиком, а то и самих собирающих. Аналитик, мол. С опытом работы, мол. Жалко только, компьютера нет, скорость обработки данных страдает. Спросил про опыт — пожалел. Славка, зараза скрытная, выложил не про работу, где со школы вкалывал, а про свою группу борцов за справедливость. Я-то думал, они там только брошенных котяток пристраивали да пенсионеркам помогали… ага, счас! А группа за два года семь педофилов отловила! Со Славкиным активным участием. И ведь двое были из шишек, причем не мелких!

— Самоубийца, что ли? — только и спросил я, представив, чтоб б было, докопайся шишки, кто им устроил комбинацию с разоблачением…

— От такого слышу, — невозмутимо отозвался мой напарничек.

Зараза вредная.

Спросил про агентов — тоже не обрадовался. Как начал наш аналитик выкатывать, что он уже про организацию вельхо нарыл, что про Дни Безумия, что про сейчас… нашему Терхо Этку чуть плохо не стало — он у нас на негатив по своим наставникам по старой памяти остро реагирует, все боится, что Зароки жечь начнут… А потом Славка перешел на рассказ о драконьем напутствии — и плохо стало уже мне. Нет, я и раньше знал, что не стоит особо светиться, но чтоб так… Куда, интересно, девались эти пропавшие драконы? В свете Ритхиных неприятностей и рассказов Терхо перспективы ой какие невеселые.

Короче, я о чем?

Новая инфа не радовала. Хотя что в ней, собственно, нового? Не все ли равно, за что именно меня будут ловить: за то, что я дракон, или за то, что драконам помогаю? Да и пофиг!

Я дракошкам вкуснятину обещал? Обещал.

Значит, вкуснятина будет.

Только вот в чем проблема. С одной стороны — я уже говорил, надо пойти обратно по точкам продаж диковинок и собрать навар. Тут все понятно. С другой стороны — светиться при этом надо по минимуму и лучше продукты отправить в какое-то малоподозрительное место. И, в третьих, у меня руки чесались поскорей исследовать подземную речку, про которую Славка говорил.

И вот как, интересно, все это совместить?

Хоть разорвись! Ну, я именно с этого и начал…

Когда-то, когда Янка была маленькой (примерно полтора года назад, сейчас-то она точно уже большая!), она подслушала, как папа говорил маме, что женщинам думать вредно. Папа часто говорил глупые взрослые вещи, и, если честно, Янка не считала, что папа самый-самый умный. Но если присмотреться… В тех же мультиках любимые ее герои (и героини!) все время попадали в неприятности из-за собственной глупости. Да все почти, даже Красная Шапочка! Но зато когда они попадали в беду, их находили всякие волшебные зверики-друзья, а потом всякие принцы, маги или, если уж совсем не повезет, то воришки (как у Рапунцель)… ну или тролль… хотя Шрек вообще-то прикольный…

Так что, может, в папиных словах что-то есть?

Глупость она уже сделала, а теперь у нее есть волшебный зверик и бабушка, и Слава с Максиком, и ребята. А дома был только телевизор и вечно занятые папа с мамой…

Янке не хотелось думать про них плохо, и она старалась вообще не думать. И ведь получалось — новая жизнь закружила ее, как водоворот! Она с упоением гоняла с мальчишками по городу, выполняя поручения — и просто так. Она влетала в их с бабушкой Ирой квартиру и хватала вкусную-вкусную, замечательно вкусную еду (да, оказывается, каши и пирожки могут быть вкуснее чипсов и жвачек!). Она притащила в бабушкину «мастерскую» новенькую скамейку и спицы — подарок друзей — и терпеливо разучивала петельки… А по вечерам счастливо жмурилась, когда бабушка долго-долго расчесывала ей волосы и заплетала маленькую косичку…

Даже магия, сначала так рассердившая первоклашку, сейчас приносила хорошее — уроки перестали отнимать у Янки друзей, их компания стала тренироваться вместе, у них уже даже сфера пара раз проявилась. Красиво…

Золотые такие огонечки с серебряными просверками, они объединялись в плотный пушистый шарик, и было очень интересно смотреть, как он висит в животе — прямо так и висит, маленький и теплый-теплый. Мальчишки мечтали о настоящем чароплетении и приставали к наставникам с вопросами, когда им наконец нарисуют Знаки. И немножко расстроились, что Знаки можно только взрослым, а их дело, как объяснил воспита… наставник… Короче, их дело — копить магию растить свою сферу, чтоб на ней потом поместилось побольше Знаков. И развивать контроль. Янка не огорчилась — ей все нравилось и так. И нравилось, что время летело быстро-быстро, соскучиться не успеваешь, думать не успеваешь…

А по вечерам сразу падаешь и спишь.

Ну а если вдруг появлялось время, то мысли к ней приходили хорошие… хоть и не очень умные. Например, когда вернутся Максик и Слава? Или какой бы из мага Пало получился бы дедушка или дядя? Или — кто все-таки Штуша, мальчик или девочка?

В мультиках друзья-зверики вроде как были мальчиками…

Жабчик у Принцессы-Лебеди, Осел у Фионы, у Рапунцель… у Рапунцель Янка питомца не помнила, но он точно был с мальчиковыми повадками. Это как-то… ну… правильно, что ли.

А Штушик? То кидается камушками, как мальчик, и дразнится, то отбирает муфточку и вертится перед зеркалом. Кинулся ее тогда защищать — ну прямо рыцарь как в мультиках или кино… а потом стащил ленточку — поясок делать. И вот сейчас…

Конечно, эти мысли не так чтобы всерьез. Янка уже не маленькая, чтобы верить в сказки и думать, что в мультфильмах все-все правда. Но так интересно иногда почувствовать себя героиней! Храброй, доброй, красивой-красивой! И самую чуточку вредной. Янка хихикнула и снова закопалась в шкатулку с подарками. Ей тут уже столько всего надарили! Красивую деревянную расчесочку, резной кулон из зеленого камушка на плетеном шнурочке, хорошенький обруч в волосы. И… и…

Ой, вот сейчас она, кажется, будет вредной. Немножко.

— Штушик… а, Штушик?

— Чвирррк? — прострекотал зверек, настораживая ушки.

— А скажи мне, пожалуйста… ты не знаешь, случайно…

— Чир-чир? — Штуша всем видом выразил напряженное внимание к словам маленькой хозяйки…

— Вряд ли ты, конечно, видел… но чисто на всякий случай… ты не видел, куда подевались мои новые бусики?

— Чирвирррк! — зверек с честным-пречестным видом помотал головой. Вот только почему-то попятился назад, правда стараясь сделать это незаметно.

Ой, зря.

Девочка еще не знала формулы «Бегство — признак вины», но интуиция у нее действовала не хуже, чем у взрослой. И светлые глазки тут же прищурились…

— Штушик? — ласково-ласково прозвучал нежный голосок. — Иди сюда, а?

Но в чем никак нельзя было отказать меурам — так это в эмпатии. Лесные крылатики рождались без крыльев и первые полгода вынуждены были выживать в не самых простых условиях, бегать по земле, выискивая еду, прятаться по кустикам и между корнями и карабкаться по деревьям при малейшей угрозе. И поэтому прекрасно умели чувствовать человеческие эмоции.

— Чвирк! — вздохнул он и бросился наутек.

Хозяйка немедленно вообразила себя Покахонтас, у которой отобрали добычу. Она торжествующе завопила, изображая боевой клич, и метнулась следом.

Можно сказать, все получилось из-за этого…

Может, по чистому совпадению. Ведь всякое бывает…

А может, потому, что Янке очень хотелось приключений.

К концу дня Пало устал до… хотя нет. Устал он примерно к полудню. К концу дня это уже было «вымотался до предела». А дел еще было прилично.

Просмотреть и одобрить очередной доклад Виды своему «покровителю». Попытаться ободрить коллегу, нарваться на мрачный взгляд и запланировать разговор на потом, когда (и если) они оба будут в более спокойном состоянии. Еще раз просмотреть и положить в шкатулку собственный «донос». Ничего особенного: жалобы на хлопоты с бестолковыми «дичками», доносы на коллег по Руке — с каждым разом их все сложнее выдумывать — намеки на интриги и наглая просьба о поставках продовольствия…

Словом, все, чтобы его «доброму другу» поменьше захотелось лезть в это недоброе место. Пало давно привык давать информацию не целиком, а в измененном и урезанном виде. Привык врать и выкручиваться. Может быть, «покровителю» даже стоит сказать спасибо? Без этого — вне всякого сомнения полезного — навыка он, возможно, и не дожил бы до своего нынешнего возраста. И уж точно упустил бы ситуацию в этом веселом городе.

Просмотреть сводку происшествий… хвала Богам, за исключением внезапно появившейся «хрени», странной металлической статуи диковатого вида (смесь ежана с медузой), ничего такого больше не случилось. Сходить посмотреть на «статую». Кажется, обычный металл, без магии, без какого-либо заряда. Обычный безвредный «отпечаток».

Вдобавок и на сердце было смутно и тревожно, хотелось куда-то идти, что-то делать, притом делать срочно. А что? Сееверянин посмотрел на почти угасший закат и решил пройтись. Сводка сводкой, а личные впечатления — это личные впечатления.

Заодно и побеседовал с почтенным главой города о малой печати и прочих веселых вещах, как оказалось, водившихся у сектантов.

Понаблюдал за тренировкой «сектантоненавистник обучает сектанта».

Веселое зрелище.

Сам Знак Шага нанести довольно просто. Церемония, обычно имевшая для новичков почти сакральное значение, сейчас, в их… необычных условиях… дивно упростилась. Намучавшись с первыми экспериментами и столкнувшись с тем, что сложные рисунки не доступны и вряд ли когда-либо будут доступны пекарям, быкарям, сторожникам, вельхо плюнули на неписаные традиции и смело ввели в обиход нанесение Знаков чужими руками и по готовым образцам. Вида смастерил специальные пластинки с прорезями, паренек из ювелиров освоил набивку татуировок за считанные часы. Так что вместо суток процедура теперь занимала одну-две долгие минуты. Подходишь к магу, подставляешь руку. И, пока он набивает тебе картинку, впитываешь взглядом очертания, стараясь при этом касаться своей сферы. Нанесенный рисунок словно протаивает в кожу, впечатывается, его золотая «тень» отделяется от истока, плывет вниз, к средоточию силы — сфере и закрепляется. Рисунок, если смотреть на него через магию, выглядит двойным: один Знак на коже, один на сфере, и светящаяся нить связи между ними. Остается только научиться активировать его. Так что все просто, если есть глаза, внимание и фантазия.

Трудность в том, чтобы его правильно активировать. Особенно в первый раз. И особенно такие Знаки, которые оперируют не малым количеством магии.

И сейчас Пало наблюдал довольно забавную картину: почтенный градоправитель вместе с соратниками и подчиненными общим количество пятеро лиц бодро скакали по снегу, точнее, по специальным линиям, размеченным зеленой краской.

Шаг — трудный Знак…

Сначала необходимо освоить перемещение вообще. Первый раз лучше «шагать» вместе с более опытным вельхо, чтобы тело ощутило, как это — «уходить» в энергию и «выходить» из нее. Два-три таких перемещения — и тело приноравливается к необычным действиям, как привыкают дети к катанию на ходнях. Потом, когда первичный навык отработан, следует натренировать навык перемещение в Шаг на открытой местности в пределах прямой видимости. Для этого на полигоне размещают «метки», специально заряженные магией камни или плашки — и «ученик» как бы получает путеводный ориентир. Заодно и приучается соразмерять расстояние и прилагаемую для перемещения силу. Для этого и нужны прыжки и бег по размеченным линиям.

А когда и это пройденный этап, то метка выносится за пределы видимости… а потом и вовсе убирается, чтобы привыкнуть «Шагать» по желанию и личным «приметам».

Пока команда будущих Шагателей проходила, судя по всему, второй этап… а зрители (на Полигоне их сегодня было непривычно много) развлекались вовсю. В последнее время горожане почему-то полюбили собираться вечером именно тут. Обменивались новыми достижениями, болтали, сбрасывали напряжение, заряжали Гэрвину многочисленные амулеты. И с удовольствием наблюдали за чужими тренировками.

Белого лиса, судя по всему, горожане уважали — но все равно, видеть градоправителя прыгающим по снежку…

Кто такое выдержит? Ну а те, кто выдержал это зрелище, сдался на прибытии его самозваной «внучки» с ее пушистым другом. Шустрая девчонка гонялась за меуром, требуя с него какие-то бусики, а тот прилежно улепетывал, прячась то на чьей-то голове, то у поварши под фартуком.

— Штуша, вернись!

— Чирк!

Пало бы и сам с удовольствием посмеялся, но ему не давало покоя то смутное ощущение тревоги. Что-то было не так, что-то странное ощущалось последние полчаса, неясное, смутное…

Непонятно.

Гэрвина, что ли, спросить…

А где Гэрвин?

Стоп!

Вчерашнее вечернее заседание, где Гэрвин высказался об исследовании каких-то контуров, снятых с покойного вторженца. А потом обсуждение свернуло на возможное прибытие драконов.

Прямого запрета не было. Прямого запрета не было… Гэрвин мог посчитать, что ему дана свобода отправиться в эту «исследовательскую экспедицию». Он же любопытный, как истинный исследователь… неужели он выбрался за барьер?

Откликаясь на наступившую темноту, налились сиянием закрепленные на столбах зачарованные светильники. И, будто отозвавшись на этот свет, на полигоне дрогнула вода.

Пало замер.

Медленно-медленно, очень медленно, он опустил взгляд на темное зеркало отводного канала…

Стихли, словно отодвинулись далеко-далеко голоса людей на полигоне, четкие команды Виды, смешки зрителей…

Дрогнул, тускнея, точно выцветая свет зачарованных фонарей…

Сбился Шаг одного из «учеников», и он «выпал» из переноса на полпути, зажимая руками виски…

И вода дрогнула снова.

Резко похолодело запястье — там, где своеобразным браслетом теснились метки членов Руки, похолодело, будто метка Гэрвина потянула из него энергию, много энергии… много… много…

И эхом пролетает над резко затихшей толпой тревожный вскрик…

Еще одна дрожь воды, резко отозвавшаяся краткой дрожью земли под ногами.

Что-то билось о незримый барьер города, рвалось сюда, внутрь, что-то большое, очень большое, билось и не могло прорваться, и тянуло силы для нового рывка…

И отчаянным призывом хлестнуло:

«Пало! Пало, помогииииииии!!!»

Гэрвин… что происходит…

«Помоги… Шаг…»

Ничего не понимая, Пало потянулся, раскрывая свою энергию, настраиваясь, готовясь подхватить… и покатился по земле, сбитый с ног, почти ослепленный непонятной вспышкой… успев рассмотреть, как пространство перед ним лопнуло, выпуская… гору.

Слух вернулся почти сразу, силы возвращаться не спешили. Во рту вкус земли. Откуда тут земля? Снег же был…

— Боги…

— И что это было?

— Я так последний раз получал от своей супруги, когда…

— Дядя Пало, вам плохо?

— Что это?!

На последний голос Пало все-таки нашел завалявшиеся где-то силы и кое-как сел. Несостоявшаяся внучка или племянница жалась рядом вместе со своим зверьком, а гора земли перед ними — не показалось, гора! — стала осыпаться.

Дальше сознание выхватывало события как-то урывками. Вот сыплется земля — сначала горстями, потом целым водопадом. Потом очередная глыба не упала, а зависла и открыла — черные, блестящие. Рядом кто-то заверещал. Земля посыпалась снова, выпуская что-то извивающееся, черное, поблескивающее. По сфере хлестануло дикой вспышкой сырой, неоформленной энергии, по телу — воздушной волной. А потом холм земли рассыпался окончательно, точно взорвался изнутри — и выпустил двух человек… и дракона.

— О-па… кха-кха… мы что, всю эту землю с собой тащили?

— Аг-ха… тьфу…

— Гэрвин, тебе что, дракона мало было? Ох ты божья задница…

— Я не хотел! Это случа… пятеро богов!

— Вииииирк… — тихонечко сказал третий член их группы — драконыш. И все немедленно заткнулись. Только дико смотрели в сторону Пало.

— Пало… а ты… а тебе…

— А ты где дракончика взял? — спросил более решительный Коготь.

— Я?

Пало повернул голову… и не успел. Драконыш, выползший из земли, тощий, черный, какой-то ободранный… он жалобно пискнул и кинулся к Пало. Точнее, ко второму драконышу, который с растерянным видом сидел на снегу с Штушей на коронке.