Агенты смерти. Адские врата.

Глава 12 ПЕРВАЯ ЖЕРТВА

Сашу Суркова никогда не любили ровесники: ни в школе, ни в университете. Его неприятная внешность в сочетании с маниакальным желанием угождать всем вызывала у ребят его возраста отторжение и брезгливость.

Все началось с раннего детства. Отец мальчика, Сергей Сурков был суровым и властным человеком. Воспитывая сына, он признавал лишь одно правило: "Только кнут и никаких пряников, иначе он никогда не станет настоящим мужиком". Саша, сколько себя помнил, всегда стремился заслужить одобрение отца, похвалу, получить хоть малую толику отцовского внимания и любви. Но ему не удавалось. Даже будучи маленьким мальчиком он слышал лишь указания и приказы: "Делай только так!", "Смотри в глаза, когда говоришь с отцом!", "Выйди вон!", "Не трогай меня - я работаю!"

Он стал лучшим учеников в классе, когда пошел в школу, приносил одни пятерки, но даже тогда Сурков-старший не хвалил сына и не гордился им. Мужчина не понимал, что у его мальчика гораздо более тонкая натура и ранимая душа. Сыну нужны тепло и забота, которые, к несчастью, отец не в состоянии ему дать. Если бы только его мать была жива... Но она покончила с собой, когда маленькому Саше не исполнилось и двух лет.

Стараясь заслужить уважение и похвалу отца, мальчик корпел над уроками больше и больше, но ничего не получал взамен. Его стремление угодить поначалу не трогало Суркова-старшего, а потом и вовсе начало вызывать раздражение: "Как можно выпрашивать похвалу? Зачем так заискивать? Такое поведение недостойно мужчины", - рассуждал отец мальчика.

Когда Саша отчаялся наладить отношения с отцом, момент был уже упущен - стремление заслужить похвалу, угождать, смотреть на других снизу вверх стало второй натурой Саши Суркова. Вести себя иначе он уже не мог. Ситуацию усугубляла его неказистая внешность: маленький рост, тонкие руки, всегда немытые и нечесаные светлые волосы, угри на лице и огромный неестественных размеров рот, который уродовал лицо мальчика. Одноклассники дразнили его из-за рта и губошлепом, и нигером, и муклой. Саша привык к тычкам, толчкам и затрещинам. Ребята колотили его на переменах, а он никогда им не отвечал - только улыбался в ответ, надеясь им понравиться. Он даже себе не признавался, что раздражает их, бесит. Саша охотно давал списывать, рассчитывая на хорошее отношение с их стороны, но они совершенно беззастенчиво этим пользовались, посмеивались над ним, считая "тряпкой".

В семнадцать лет младший Сурков поступил в инженерно-физический университет на факультет экономики. Он надеялся, что хотя бы тут его жизнь наладиться. Но стало только хуже. Над ним продолжали издеваться и смеяться. У него продолжали списывать и посылать на три буквы, когда он становился не нужен. Сильнее всех его невзлюбили три парня из группы: Игорь Королев - красавчик, на которого с замиранием сердца смотрели все девочки факультета; и два его приятеля - Федор Шавалов и Глеб Ткачук. Они сыновья успешных бизнесменов, и им не нужно беспокоиться о распределении после университета: отцы уже приготовили им тепленькие места в своих процветающих фирмах.

Саша Сурков безумно влюбился в старосту своей группы Аллу Баринову и вздыхал по ней с первого дня знакомства. Девушка стала для него недосягаемой мечтой, прекрасным ангелом, который примирял с этим жестоким миром. Алла обладала модельной внешностью. Высокий рост, длинные стройные ноги, тонкая талия, длинные светлые волосы и густые ресницы делали ее королевой факультета. Вскоре она начала встречаться с главным Сашиным врагом Игорем Королевым, разбив этим сердце Суркова.

В июле 2020 года, накануне Сашиного девятнадцатилетия, студенты его группы решили отметить окончание второго курса, сняв на трое суток коттедж в Шемякино.

Двухэтажный коттедж был деревянным, с крышей, устланной зеленной черепицей, и широкими окнами в зеленых рамах, закругленных у потолка.

Все двадцать студентов без труда разместились в гостиной за длиннющим столом из дерева, покрытым желтоватым лаком. Стол ломился от закусок и спиртного. Кто-то из ребят принес травку, один из парней притащил пистолет и гордо демонстрировал его соседям по столу.

Саша Сурков пристроился в углу и улыбался. Сокурсники, сидящие рядом, не обращали на него никакого внимания. Они оживленно обсуждали девчонок из группы и с потока. Саша повернулся в их сторону и, внимательно слушая разговор, время от времени кивал, делая вид, будто он тоже участвует в беседе. Зачем он сюда притащился? Мог бы и не приходить. Все равно никто бы не заметил. Но причина была. Он пришел, чтобы увидеть Аллу, своего белокурого ангела, увидеть ее улыбку. Он не встретится с девушкой до первого сентября - почти два месяца, что выше его сил. От одной мысли об этом у юноши щемило в груди. Только где она? Почему не со всеми? Хорошо хоть Королев с дружками до него не докапываются. Они заняты: разглядывают принесенный пистолет.

Стоило Саше вспомнить о своих мучителях, как изрядно набравшийся Глеб Ткачук окликнул его:

- Эй, губо... губошлеп! Иди-ка сюда, - язык высоченного парня с туповатым мясистым лицом и светлыми волосами заплетался от выпитого. Он вертел в руках оружие. - Иди сюууу... да. Не... не бойся. Спорим, я поставлю тебе на го... лову яблоко и попа... попаду с десяти шагов?

Сурков быстро сообразил, что ситуация становится опасной. Ткачук, сынок богатых родителей, без внутреннего тормоза: ему забыли объяснить в детстве, что можно, а что нет. А пьяный и с пистолетом... В сравнении с ним обезьяна с гранатой - безобидная зверушка. Пора сваливать.

Юноша встал из-за стола и покинул гостиную. Ткачук ругался ему вслед, но Саша закрыл уши ладонями, чтобы не слышать ни его пьяных выкриков, ни оскорблений. Он миновал огромную комнату с камином, узкий коридор и вышел к лестнице, ведущий на второй этаж, где были спальни.

"Отлично", - подумал юноша. - "Сейчас там никого нет. Отсижусь в одной из комнат, пока Ткачук не угомонится".

Он быстро поднялся по скрипучей деревянной лестнице. Двери во все спальни оказались открыты. Когда Саша шел по этажу, половицы скрипели под ногами. Он заглядывал в каждую спальню от нечего делать, как вдруг... увидел в самой крайней комнате свою обожаемую Аллу. Девушка сидела на большой кровати спиной к входу, и руки ее были прижаты к лицу: она беззвучно плакала.

Саша робко зашел и прикрыл за собой дверь. Услышав посторонние звуки, девушка резко обернулась, и юноша увидел ее глаза, полные слез. Всего секунда - и Алла снова сгорбилась, упершись локтями в колени и спрятав лицо в ладонях рук.

Сердце Саши разрывалось от внутреннего противоречия. С одной стороны, он хотел помочь девушке, посочувствовать, узнать, что ее так расстроило, с другой - боялся даже подойти к ней. После некоторых колебаний желание помочь и утешить взяло верх над страхом.

- Алл, привет. Можно мне сесть с тобой?

Никакой реакции не последовало, девушка не шелохнулась. Тем не менее, Саша пристроился на мягком матрасе, застеленном белым бельем с синими снежинками.

- Что случилось, Алл? Чем помочь? - едва справляясь с дрожью в голосе, продолжал спрашивать Саша.

Девушка всхлипнула, но снова не сказала ни слова. Юноша опустил руки на колени, тяжело вздохнул и решил никуда не уходить, не желая оставлять девушку одну.

- Это все Игорь! - вдруг вырвалось у Аллы.

- Что?.. Что он тебе сделал? - полным сочувствия голосом спросил юноша, подавшись вперед.

- Он... он меня бросил... и... начал встречаться с Надькой, - краснея от стыда и запинаясь, пробормотала девушка.

- С твоей лучшей подругой?! - воскликнул Саша. Вместо ответа девушка вновь закрыла лицо руками. Сурков порылся в карманах джинсов, достал чистый носовой платок и протянул Алле. Она кивнула в знак благодарности и стала вытирать слезы.

- Да как он мог? Ведь ты самая лучшая, самая красивая, самая... - выпалил он и пришел в ужас от сказанного. Он практически признался Алле в любви, хотя несколько иными словами. Юноша ждал, что девушка вот-вот рассмеется ему в лицо, но этого не произошло. Алла доверчиво посмотрела ему в глаза и пошептала:

- Я тебе правда нравлюсь?

- О... очень, - запинаясь, ответил Сурков.

- А ты?.. Ты бы хотел со мной встречаться?

Юноша мотнул головой в знак согласия и покраснел до кончиков ушей. Алла улыбнулась, поцеловала Сашу в щеку и с чувством сказала:

- Спасибо тебе! Ты замечательный.

Саша приложил ладонь к щеке, которой только что коснулись нежные губы девушки, и спросил:

- Правда?

Она снова улыбнулась и кивнула. Саша почувствовал, как между ними протянулась ниточка, доверительная связь, которую никто сейчас не сможет разрушить.

Он сам не понял, как ему хватило смелости поцеловать Аллу. И к его удивлению она не отстранилась, не дала ему пощечину, а ответила на поцелуй. Объятия становились все крепче, дыхание обоих все жарче, сердца бились в унисон. И вдруг Алла прошептала:

- Раздевайся!

- Что? - переспросил Саша, не поверив своему счастью.

- Раздевайся, - твердо повторила она.

- А ты об этом не пожалеешь?

- Я жду! - нетерпеливо ответила девушка.

Саша, плохо соображая, что делает и как все это выглядит со стороны, быстро стянул футболку, затем избавился от джинсов. Теперь он стоял перед Аллой в одних трусах, которые не могли скрыть крайней степени его возбуждения.

- А сейчас - отвернись, - скомандовала она. Светло. Я стесняюсь раздеваться у тебя на глазах, - пояснила девушка, потупив взор.

Саша повернулся лицом к окну, украдкой глядя на отражение Аллы. К его удивлению и крайнему недоумению она не стала снимать короткое летнее платьице в цветочек, а зашагала к двери.

"Она передумала! Она уходит! Ей не понравилось мое тело", - кричал внутренний голос Саши, полный отчаяния.

Алла открыла дверь, выглянула в коридор и громко объявила:

- Заходите, парни! Он ваш.

В спальню вошли трое. Глеб Ткачук - верзила с глуповатым и наглым лицом, Федор Шавалов - толстяк со злобными бегающими глазками и Игорь Королев, парень Аллы, рослый красавец-блондин с голубыми глазами, самоуверенный и высокомерный.

Саша пришел в ужас. Он стоял в одних трусах посреди спальни, его одежда разбросана по полу. Три конченных отморозка все это время подслушивали под дверью, пока он... пока Алла...

У Саши в голове не укладывалось. Как так? Алла его подставила. Как она могла? Эти трое попросили ее помочь над ним поглумиться, и она виртуозно справилась с задачей. Юноша поймал себя на мысли, что совсем не знает Аллу. Он грезил о девушке, но не представлял, что она за человек. Сейчас Баринова без угрызений совести отдает его на растерзание своему парню и его дружкам. "Надо сваливать", - решил Сурков и дернулся за джинсами.

- Погоди! - с усмешкой заявил Ткачук, наступая на одну из штанин.

В это время Игорь обнимал Аллу:

- Не останешься, крошка?

Девушка кокетливо ответила:

- Нет, пойду к остальным. Позови меня, когда закончите с ним, - она многообещающе улыбнулась Игорю, выскользнула из его объятий и покинула комнату.

Игорь закрыл дверь на замок и вытащил из-за спины пистолет.

- Теперь повеселимся.

И Ткачук, и Шавалов, и Королев уже изрядно выпили. Теперь очередь дошла до травки. А раз рядом был тот, над кем можно безнаказанно издеваться... Сашу повалили на кровать, красавчик Игорь приставил ему пистолет ко лбу, приказав не дергаться, а Шавалов развлекался, прижигая несчастному подошвы ног окурком. Саша умолял этого не делать, он кричал от боли и плакал от унижения.

Ткачук взорвался:

- Заткни пасть! Заткни пасть! Кому говорю?!

В этот момент Шавалов в третий раз прижал окурок к ступне Суркова, и юноша снова взвыл.

- Всё, ты меня задолбал! - взбесился Ткачук. - Мужики, я придумал кое-что получше, - заявил он, обратившись к своим приятелям.

Он стянул с Суркова трусы и затолкал ему в рот вместо кляпа. Отобрав у Шавалова "косяк", Ткачук с силой прижал тлеющую сторону окурка к ягодице Суркова.

Саша снова взвыл. Ему было так больно, так противно, а на душе так гадко и муторно. К виску приставлен пистолет, он, совсем голый, лежит на кровати, и двое пьяных и обкуренных сокурсников истязают его тело, плюют в душу и унижают так, что в пору лезть в петлю. Саша пережил много унижения, но такой душевной и физической боли ему испытывать не доводилось. Как страшно и омерзительно чувствовать, что ты в полной власти троих подонков, что им ничего не грозит, даже если они убьют тебя. Богатые и влиятельные родители их отмажут. Это знал Саша, это знали они.

Тем временем, пытка продолжалась. Ткачук явно ловил кайф, прижимая тлеющий косяк к ягодицам Саши, слушая его завывания, видя его слезы и тщетные телодвижения.

Происходящее раззадорило Игоря Королёва.

- Глеб, подержи пистолет. Я тоже хочу поразвлечься, - сказал он приятелю. Ткачук поменялся с ним местами, встав у изголовья кровати и держа оружие у виска Саши. А Игорь взял сигарету, перевернул Сашу на спину и, схватив его подбородок, презрительно сказал, глядя в полные ужаса глаза затравленного парня:

- Ты хотел... трахнуть Алку... - говорил он заплетающимся от алкоголя языком. - Мою Алку! Твой вонючий член встал на нее, - Королев почти выплевывал каждое слово. - Я сделаю так... что ты больше никогда не посмеешь ее хотеть.

Королев выпустил Сашин подбородок, шатаясь от алкоголя и травки, подошел к середине кровати и, надавив коленом на ноги Суркова, чтобы тот не смог увернуться, прижег окурком его гениталии. Саша потерял сознание от боли.

Сурков очнулся, когда Королев бил его по щекам и приговаривал:

- Вставай. Поднимайся. Рабочий народ.

Кляп мучители убрали. Увидев, что жертва открыла глаза, три студента стащили ее с кровати, выпроводили из спальни и повели на первый этаж. Ткачук и Шавалов держали юношу под руки, а Королев шел сзади.

Саша постоянно спотыкался. Он не мог идти: его ступни были обожжены. Но сопротивляться бесполезно: мучители держали его мертвой хваткой. Он спускался по ступеням в чем мать родила.

- Дайте мне одеться, парни, - как можно миролюбивей сказал Саша. Голос его осип от криков, и теперь он мог только шептать.

- У нас для тебя сюрпрайз, - расхохотался за его спиной Королев.

И тут Сурков понял: куда его тащат. Его, голого, хотят показать всем сокурсникам. Сделать его позор достоянием общественности. Над ним все будут потешаться. Всегда. Всю жизнь. Путь в институт ему заказан. Весь университет будет знать о его позоре, о его стыде. Слухи расползутся моментально. Над ним сможет издеваться любой хлюпик, любой новичок института - любой.

Саша сопротивлялся из последних сил, но трое придурков под всеобщий смех и улюлюканье втолкнули его в гостиную к пьяным сокурсникам и сокурсницам.

Сурков, как сквозь пелену, чувствовал пульсирующую боль в ногах, тычки и толчки студентов. Некоторые кидали в него едой, а он лишь прикрывал причинное место и шел, подгоняемый тремя ублюдками и ненавистью однокурсников. Кто-то подставил ему подножку, и Саша упал, вызвав очередной взрыв хохота. Он поднял глаза, ища обидчика, и увидел Аллу. Это она помогла ему так низко пасть: и в переносном смысле, и в прямом. Девушка одарила его надменной улыбкой и отвернулась. Ткачук и Шавалов вытолкнули Сашу из коттеджа и захлопнули дверь. Испугавшись, что он на улице совсем голый, юноша начал барабанить в дверь, крича: "Впустите меня, пожалуйста!" Но увидев, как сокурсники столпились у окон, наслаждаясь его унижением, осознал всю тщетность своих попыток. Те студенты, что были послабее, радовались, что не они оказались на его месте. И поддерживали тех, кому никогда не грозила такая участь.

Юноша спустился с крыльца и двинулся через поле с высокой травой, спотыкаясь и падая. Когда он не смог больше выносить боль в обожженных ступнях, когда не смог больше идти, юноша пополз, опираясь на колени и ладони. Все, что угодно, лишь быть подальше от этого проклятого коттеджа.

В ушах Саши звенел смех сокурсников, перед глазами мелькала надменная улыбка Аллы, в памяти всплыли унижения в спальне: как Королев прижег ему гениталии, как Ткачук затолкал ему трусы в рот, пистолет у виска. Суркову казалось, что против него весь мир, вся Вселенная. Его презирают - все. Его ненавидят - все. В этой тьме нет просвета, нет надежды. Раз весь мир против него, раз весь мир насмехается над ним, есть только один выход - умереть, уйти из этого мира. Покончить со всем раз и навсегда. Но как? У него нет веревки, чтобы повеситься. Нет ножа, чтобы вспороть себе живот.

Саша полз уже с полчаса, но ему казалось, будто прошла вечность. Ужасы сегодняшнего дня не отпускали его. В голове появился какой-то гул и в то же время непонятная легкость, смешанная с радостью. Саша начал терять рассудок.