Агентство "Последний путь" 2

Глава 12

— В очко себе свистни, выблядок!

Верша резко выдохнул через сжатые зубы и слегка присел, глядя, как на него мчится конный отряд. В руках уже были топорики, а вид его говорил, что он готов пуститься в смертельный танец со своими топориками.

За его спиной уже вскочила на ноги Мара, тут же выхватив стрелу и натянув тетиву. Через мгновение она начала выпускать одну стрелу за другой.

Гара метнулась к кустам на обочине, на ходу доставая свои кинжалы. Шара же, вскочила, подняла посох к небу, а затем резко направила на противников, выдав морозящий поток.

Толку от этого было мало. Поток ледяного воздуха с вкраплениями снега и мелких льдинок не мог навредить инквизиторам под усилением паладина, но в этом был свой смысл. Следующий три ледяные стрелы, которые она выпустила, прошили пару лошадей и всадников насквозь. Следы льда на их одежде и загривках послужили отличным усилением для её магии.

Верша же сразу после того, как трое всадников упали, превратился в вихрь свистящих топоров и метнулся вперёд, к главному паладину. По ходу движения он умудрился добить упавшего инквизитора, снеся ему голову, и подрубить пару передних ног лошадей.

Прорвавшись сквозь строй противников, он замер перед воином, который, заметив его, отбросил в сторону щит и перехватил свой клинок двумя руками. Сжав его и активировав руну, он заставил его удлиниться примерно на ладонь.

— Артефактами балуешься, выблядок? — с усмешкой произнёс Верша, выйдя из смертельного танца.

Паладин не ответил, уставившись в красные от ненависти глаза берсеркера. Секунда, вторая, и паладин медленно сдвигает клинок правее себя, выравнивая его в горизонтальную плоскость. Верша молча поднимает руки, разводя их в стороны.

Секунда, вторая, и два противника смазанными силуэтами устремляются друг к другу.

ДЗЫНЬ!

Оба проскакивают мимо друг друга. Паладин замирает с клинком, выставленным кончиком вперёд. Лицо его перекошено гримасой боли, по руке течёт кровь, а на месте их столкновения лежит кончик фаланги пальца.

Верша замирает спиной к противнику. На его лице неглубокая рана от левой скулы, до правой щеки. Из нее сочится кровь, а сам берсерк шипит, выдыхая сквозь плотно сжатые зубы.

— Силен, сука... — проговорил берсерк не оборачиваясь.

— Свет не может быть слабым, — ответил противник.

Глядя, как его отряд бьётся с оставшимися на телеге, он спокойно воткнул в землю клинок, вытащил платок и плотно перетянул мизинец, останавливая кровотечение.

— Расскажи это священнику из Потаповки, что жрал прихожан... — Верша попытался вытереть лицо от крови тыльной стороной ладони, но получилось только размазать.

— Обязательно расскажу. Детенышам троллей, что мы сожгли у шахт, — произнёс паладин, глядя, как Гара выныривает из кустов и тенью бросается к одному из инквизиторов, мгновенно вгоняя ему кинжалы в спину, в районе лопаток. — Я знаю, что это были вы.

Паладин закончил с перевязкой, а затем обернулся к берсерку.

— Я рад, что мы пересеклись сейчас. Мне не придётся вас искать.

Паладин взял оружие и повернулся к Верше, который тоже обернулся и, выпятив нижнюю челюсть от злости, взглянул на противника.

— Ты ведь берсерк, правда? — паладин поднял оружие, совершенно не обращая внимание на вопли и крики своих соратников за спиной. — Покажи, на что ты способен.

Верша слегка присел, отвёл топоры чуть в стороны, а противник в это время сжал рукоять и приподнял клинок на уровень глаз.

Верша метнулся к цели, на ходу включая навык смертельного танца, но вопреки его ожиданиям, паладин не ушёл и не нанёс удара. Он так же крутанулся и превратился в вихрь, вращаясь и атакуя.

Два стальных вихря метнулись друг к другу и сошлись, высекая искры на броне, звеня сталью по всей округе. Верша не мог подобраться к противнику из-за длины своего оружия. Топорики были слишком малы, чтобы достать его. Паладин же, несмотря на длину клинка, не мог подобраться к берсеркеру. Топорика было два, и Верша легко ловил его попытки достать.

Так продолжалось около минуты, за которые оба противника изрядно выбились из сил.

— Мара! Верша! — крикнула Шара, на зубах и крохах оставшейся маны активируя ледяную стрелу.

Она прекрасно сдерживала противников, но силы её покидали. Несмотря на то, что система подразумевала цифровое изображение сил, работа на пустой объем маны давалась нелегко. Магесса с трудом держалась на ногах от слабости, а про кровь, пошедшую из носа, и говорить нечего. Она её просто не замечала. Как только собиралось достаточно маны на ещё одну ледяную стрелу, она тут же отправляла её в цель.

Удерживать три десятка инквизиторов получалось ещё и потому, что Гара изрядно отвлекала от себя внимание, метаясь от одного противника к другому и нанося зачастую смертельные удары. Да, периодически приходилось отступать или перекатываться в сторону, чтобы уйти от удара очередного религиозного фанатика, но тут помогала Мара. Лучница била часто, выпуская стрелу за стрелой, но зачастую она промахивалась, а каждый третий выстрел отводила защита инквизиторов.

Мара подняла свой взгляд на остановившихся после смертельного танца Вершу и паладина. Вынув очередную стрелу, она натянула тетиву и активировала свой навык, выпустив её в сторону паладина.

Заряженная пробитием стрела устремилась к противнику, но не достигла цели. Паладин небрежно крутанул клинком, словно встряхнул его и отбил направлявшуюся к нему стрелу.

— Силен, — произнёс он, глядя на берсерка таким тоном, словно ничего не произошло. — Очень силен. Сороковой? Больше?

— Тридцать пятый недавно взял, — сплюнул на землю Верша и, сжав зубы от боли, улыбнулся. — Что, ебланоид светлый? Удивлён? Сам-то поди уже полтинник, не меньше.

— Это странно... тёмные не могут быть сильнее. Система едина для всех...

— Ро... тёмному повелителю это расскажешь, когда в аду повстречаешь, — хмыкнул Верша.

Быстро оглядев поле боя и заметив Бэка, смотрящего на него с тревогой из кустов, он перевёл взгляд на паладина.

— Это затянулось, — перехватил клинок паладин. — Пора заканчивать.

Паладин перехватил клинок и уверенным шагом направился к берсерку. Тот, сплюнув на землю, подмигнул сыну и крикнул ему:

— Смотри, Бэк! Если не можешь победить в бою, то нельзя опускать руки!

Противник сделал несколько шагов вперёд, после чего направил клинок на грудь противника. Сделав несколько шагов вперед, он активировал навык и заставил лезвие меча окутаться золотистым светом.

— Сын? — хмыкнул паладин, коснувшись кончиком клинка груди Верши. — Не в моих правилах убивать родителей на глазах детей... но это не относится к тёмным.

Верша усмехнулся и сквозь сжатые зубы процедил:

— Сторона не имеет значения. Ты отвечаешь только за свои действия.

Он отпустил один топорик и схватился за клинок, отчего кожа на ладонях тут же зашипела. Рывок, и он протыкает себе оружием паладина грудь.

— Агр-р-р-р! — рыкнул Верша, смотря на непонимающее выражение лица противника.

Рывок, и клинок уходит глубже, а пелена на глазах берсерка становится не просто красной, а ярко-алой. По ней идёт рябь, словно это два озера крови.

Паладин, заподозривший неладное, дёрнул рукоять клинка, но хватка Верши оказалась стальной. Он дёрнулся и пронзил грудь насквозь.

Из раны хлынула кровь, со спины торчал кончик клинка, но Верша, обезумевший от боли и крови, продолжал шипеть и безумным взглядом полным ярости смотрел на противника.

— Какой же ты паладин, выблядка кусок, — хрипя и булькая кровью, произнёс Верша. — Ты же простой ослиный сдрочень... тварь похуже ебаного некроманта...

Паладин с силой рванул клинок, но берсерк уже схватил его за запястье.

— Настоящее зло... настоящий ублюдок тут... это ты...

Верша дёрнул к себе руку воина света, но тот упёрся в него ногой, растерянно пытаясь достать сияющий золотым светом клинок. Верша с диким криком рубанул топором под колено ноги и одним движением оставил паладина инвалидом.

Время тут же замедлилось.

Свист стрел стал низким, глубоким. Шелест ледяных игл стих, и они двигались почти бесшумно. Смазанная тень Гары, добивающая врагов кинжалами, растворилась. Бэк со всех ног бежал к отцу, но словно через густой кисель — медленно, с открытым ртом и перепуганными глазами.

Паладин с огромными глазами летел к земле спиной. Рукоятку своего оружия он отпустил, разом разорвав действие навыка. В воздухе разлетались капли крови из отрубленной конечности.

Единственным, кто двигался нормально в это время, был Верша.

Несмотря на меч в груди, он кинулся к противнику и начал наносить удары топориком. Один, за другим. Лицо, шея, рука, сочленение доспехов у плеча, пах, вторая рука, лицо, темечко, снова шея, ещё и ещё, сочленение доспехов у второго плеча, висок...

Хлоп!

Время тут же вернулось в свое привычное русло, а на землю вместо паладина упал изрубленный кусок мяса, брызнувший во все стороны струями крови.

На него сверху тут же рухнул Верша, выдав весь свой последний прорыв и предсмертную ярость.

— Агр-р-р... — прохрипел он, повернувшись к бегущему сыну боком.

Глаза залило кровью, во рту было её так много, что вдохнуть не получалось. Руки и ноги не слушались, и он с трудом издавал что-то среднее между рыком и бульканьем. До ушей доносился топот ног сына и звуки заканчивающегося боя.

— Папа! — раздался крик совсем рядом.

Пара секунд, ощущение, как к груди приложили ладони, рывок, и клинок покидает его тело. Тело от боли выгибается, из груди вырывается утробный рык, но сделать что-либо Верша уже не может.

— Сейчас... я сейчас... — бормочет Бэк, срывая остатки брони с груди отца.

Пара секунд, и он справляется, а после прикладывает руки к груди берсерка и, выдохнув, произнёс:

— Пап... сейчас больно будет...

— Значит... Значит, денег вы не дадите? — хмурясь, спросил Бэк.

Он сидел впереди телеги и хмуро глядел на дорогу.

Рядом на телеге сидела раненная Гара, рана оказалась небольшим порезом на боку, и она решила обойтись без лечения мальчишки. Рядом с ней сидела пришибленная Мара, умудрившаяся порвать тетеву на своём луке. Запасные у неё были, но она умудрилась сделать это впервые, при этом надо понимать, что нормально согнуть лук, чтобы её натянуть у неё, не получалось. Шара тоже сидела в телеге и придерживала голову Верши, который находился в бессознательном состоянии.

— В смысле не дам? Тут же все написано! Я, Роуль «Улыбка тьмы», этим документом заявляю, что несу долг в пять сотен золотых монет перед Вершей и его командой, — возмутился упырь, сидящий рядом с парнем. — Просто у меня пока их нет.

— Вы же... вы можете... Вы смогли пробраться в святилище светлых... — задумчиво начал Бэк. — Почему вы не можете залезть в сокровищницу какого-нибудь епископа и взять оттуда золото?

— Потому что есть правила... — сморщился упырь. — То, что я делал для создания условий объединения тёмных — это одно. А вот спереть золото — это другое.

— Почему?

— Потому что мы живем с системой. А она, скотина такая, иногда отвечает очень больно. И не смотри на меня так. Мне тут пришлось жрать мелких карликов, чтобы связаться с гномами и переговорить.

— Вы... вы и раньше ели людей. Чем карлики хуже?

Роуль тяжело вздохнул.

— Уж поверь мне — разница есть. Что ты знаешь о хоббитах?

Бэк размышлял несколько секунд, после чего признался:

— Ничего.

— Эти коротышки тебе по пояс. Мелкие уродцы с крупными ступнями и привычкой не носить обувь и мыть ноги только на свадьбу.

— И это плохо? По-моему гоблины ничуть не чистоплотнее.

— Дело не в том, что эти выкидыши гномьей цивилизации не моют ноги. Дело в том, что это искусственная раса, выведенная гномами. Подгорные жлобы, помимо того, что жадные, ещё и жутко ленивые, — заметив вскинутые брови мальчишки, Роуль пояснил: — Ладно, они не ленивые, но на поверхности находиться не очень любят. Живут себе в пещерах. Но так уж заведено, что там особо жрать нечего. Получается, надо держать связь с внешним миром, закупать еду, торговать и так далее.

— А разве в пещерах нельзя торговать?

— Если ты не контролируешь ситуацию и рынок, то тогда живешь на условиях тех, кто к тебе приходит торговать. Понимаешь?

— Нет.

— Ну, вот представь. Ты гном, живёшь в шахте. К тебе торговец приходил и продавал картошку за... пусть будет пять медяков за корзину. Представил?

— Да.

— А сегодня он пришёл и сказал, что корзина стоит десять медяков. Что будешь делать?

— Найду другого торговца.

— А никто не приходит, потому что этот торговец так нажился, что нанял наёмников, которые убивают любого торгаша, кто пришёл к гномам.

— Это подло, — вздохнул мальчишка.

— Да, но такова жизнь. Нормальное стремление любого торгаша к монополии при сверхприбыли, — отмахнулся упырь. — Гномы, конечно, жутко жадные. Так было всегда и везде, но первым делом они породили хоббитов, которые по задумке должны были быть их верными представителями на поверхности. Только вот хоббиты, немного размножившись, послали гномов и ушли. Туда, где гномам делать просто нечего. Как сказал бы Верша — насрали в родительскую миску с кашей.

— Гномы их не любят?

— Не любят? Нет, я бы сказал презирают. Но суть не в этом. Дело в том, что на вкус они, как гнилая картошка, — возмутился Роуль. — Эти мелкие карлики жутко воняют, горькие и после пары укусов рот надо полоскать демонической кровью!

— Чего?

— Да, демоны тоже были в шоке. На секундочку, на пятерых хоббитов уходил один мелкий демон, а на деревню приходилось ловить кого-то из высших. Мне уже прилично за это высказала Гаршамаш-Кияо. Видите ли, доминионы ослабли.

— Кто такая Гар...

— Гаршамаш-Кияо. Местная повелительница демонических планов. Нормальная женщина, если не пытаться трахать её между сисек. Жутко бесится.

Бэк хлопнул глазами.

— Что? Всем иногда нужно спускать пар. Иначе может заносить, — отмахнулся упырь и, нагнувшись к мальчишке, прошептал: — У Гарши сиски на спине, поэтому, когда ты сзади неё и перед тобой её ягодицы, то сразу видны и сиськи...

Бэк отстранился, хмуро оглядел Роуля и оглянулся назад. Девушки на их разговор совершенно не реагировали, словно упыря тут и не было.

— Только не говори, что ты из садомитов, — сморщился Роуль.

— Кто такие садомиты?

— Вид мужчин, что используют физиологические отверстия других мужчин для удовлетворения тех потребностей, что обычно удовлетворяют с женщинами.

Бэк несколько секунд молчал, после чего попытался повторить:

— Физлиологические?

Роуль глубоко вздохнул, после чего взглянул на мальчишку и задумчиво произнёс:

— Чему тебя учит отец? Демоны бездны и соски Гаршамаш... попробуем на языке твоего отца: Садамиты — это те, кто трахает мужиков.

— Я не садамит, а вот Мара по-моему садомит.

— Нет, садомитом может быть только мужчина, который трахает мужчину. Хотя... термин довольно расплывчатый... Сюда можно отнести и женщин, которые трахают женщин...

— Но у мужчины нет сисек... и между ног у него... И женщинам нечем.

— Знаешь, было бы желание и немного фантазии.

Роуль вздохнул и притих. Бэк тоже ехал, задумавшись о своём. Так прошло несколько минут покачивания на телеге. Тишину нарушил начинающий цветочный мастер:

— А зачем вы пришли? Сказать, что денег не дадите?

— Я уже сказал — дам, но не сейчас. У нас тут чуть-чуть война, чуть-чуть войско готовить надо. И денег нет от слова совсем. У нас в цитадели натуральный обмен процветает. Надо или вводить свою валюту и чеканить монеты, либо заимствовать у кого-нибудь другого. Причем много. Еще надо определиться со стандартом и защитой от подделки. Для этого мне в первую очередь и нужны эти гномы.

— Вы... вы такой сильный. Вы ведь можете все... — задумчиво произнёс Бэк.

— Я тебе уже говорил, есть правила. Нельзя делать то, что хочешь просто так... Ладно, можно, но не в этом мире. Тут для этого тебе нужно выполнить условия. Компромисс с системой, которая позволит тебе добиться своей цели. За пределами установленных правил, разумеется.

— Как боль от моего лечения?

— О, а ты, в отличие от отца, умеешь думать, — расплылся в улыбке Роуль.

— А как ты узнаешь... как узнаешь, что нужно делать, чтобы система согласилась?

— Чувствую. Я чувствую, что она женщина. Она ехидно улыбается, когда тебя тычут носом в дерьмо. Чувствую, как она хохочет, когда ты делаешь что-то невообразимое. Понимаешь?

— Нет.

— Нет никаких рамок. Нет никаких точных цифр или формул. Есть только она, и она решает. Кто как и когда, почему и что для этого нужно.

Бек выдержал паузу и спросил:

— А ты можешь у неё узнать, что нам нужно сделать?

— В смысле? — с прищуром спросил упырь.

— Что нам нужно сделать, чтобы у нас появился свой постоялый двор рядом с торговым путем? Чтобы мы жили все вместе, готовили еду и встречали гостей. Чтобы у нас был большой сад с огородом, чтобы мы... Чтобы я, папа, Шара, Гара и Мара жили все вместе?

Улыбка сползла с лица упыря, и он задумчиво взглянул на мальчишку. Слегка наклонив голову, он спокойным голосом спросил:

— Ты точно хочешь это знать?

Бэк молча кивнул.

Роуль вздохнул, выпрямился и ещё раз тяжело вздохнул. Его плечи опустились, взгляд остановился на дороге, и он кивнул своим мыслям.

— Чтобы это всё произошло... Одному из вас придётся умереть.

Роуль повернул голову и с грустной улыбкой спросил:

— Как думаешь, кто это должен быть?