Адвокат вольного города 7

Глава 5 Специалист по побегам

— Помните Василия?

— Нет, мне сейчас не до отвлечённых воспоминаний, — нервно дёрнул головой разгневанный Танлу-Же.

— И всё же давайте вспомним, это сейчас важно, — я старался проявлять максимальное терпение, где-то понимая, в качестве фона, что это его подчинённого похитил мой враг и вообще китайцы попали в эту историю из-за меня. То есть формально, моей вины нет, но при этом нехитрая причинная связь очень явно прослеживается.

— У меня, Аркад Ий, тоже была идея. Простая как рисовое зёрнышко. Я собирался просить Вас сесть в грузовик, которую пригонят в течение часа и ехать к Вьюрковскому, предлагать выкуп за нашего человека, — Танлу-Же говорил по инерции, озвучивая те невесёлые мысли, что были у него до моего приезда.

— Ну, Вы же понимаете, что в таком случае просто потеряете и меня тоже. Причём просто пожизненная каторга мне точно не светит?

— Он же Вас помнит, как водителя доставки грузов?

— Для туповатого молдаванина было бы крайне нелогично заниматься переговорами.

— Согласен, вариант слабый… У нас просто нет другого парламентёра или адвоката, чтобы послать и предложить денег.

— Ему не нужны деньги, он о задержанном в полях человеке наверняка даже не знает.

Китаец расстроенно вздохнул и вспомнил о начале нашего диалога:

— Что там за Василий Ваш?

— Некоторое время назад мне нужно было освободить из каторги одного, по иронии судьбы, степняка.

— Какого-то родственника Юбы?

— Да. И я посылал туда мастера по побегам, звали его Василий.

— Припоминаю. И как такой мастер нам поможет? Нам же не надо сбегать?

— Человек, который сбегает из тюрем и прочих мест лишения свободы прежде всего имеет талант туда попадать.

— Есть какой-то конкретный план?

— Вообще-то есть. И для начал мне надо этого специалиста ещё раз найти.

В кабинет начальника учётного управления я нагло прорвался первым, воспользовавшись заминкой двух спорящих между собой дедов, которые пришли поругаться.

Порезав их стремление грудью встать на пути беспардонного внеочередника весомо звучащими словами:

— Доставка срочного пакета из ГЛАВКа! — ворвался внутрь, игнорируя искреннее возмущение оставшихся за дверью.

— Кто такой Глав? — недоумённо раздалось за моей спиной.

— Родственник Шатурова, ты разве не знал? Дурья твоя башка!

…

— Николай Викторович! — выпалил я на одном дыхании.

— Иван Иванов, — привычно поправил меня хозяин кабинета, улыбнувшись одним уголком рта. — Что заставило Вас так спешить?

— Ищу Василия.

— Тут у нас много людей с таким именем.

— Подрядчика, который оказывал мне услугу…

— Помню, — Иванов не разделял моего суетливого настроя, не давал себя заразить им. Мне казалось, что ворвись к нему посетитель, размахивающий окровавленным топором, он не перестанет быть спокойным.

— Как бы мне его найти? Я был в кабаке, в котором встречался до этого…

Хозяин кабинета задумался, то есть он буквально остановился и стал смотреть в стену выше и левее моей головы.

— Согласно нашим данным, он сейчас работает кладовщиком на оптовом продуктовом складе. Пытается завязать с преступными наклонностями.

— Можно адрес?

— Десять рублей. В кассу… и НЕТ, на месте расплатиться нельзя!

Я расстроенно сжал губы и вежливо поклонившись, со всех ног умчался оплачивать информацию о потенциальном местоположении подрядчика.

…

Уже через двенадцать минут, в сопровождении внешне спокойного, но слегка подёргивающего щекой Джо мы уже бесцеремонно открывали двери склада.

— Э! Это только для персонала.

— Всё в порядке, я внештатный бухгалтер-счетовод, — совершенно не задумываясь, профессионально соврал я какому-то бдительному парню в замызганном халате. — Василия ищем. Кое-какие бумажки надо переподписать.

— По левой стороне у дальней стены. И скажите ему, чтобы прибрал лампу, задолбал уже!

Мы почти бесшумно прошли вдоль стеллажей, которые уходили под потолок и тем не менее, он практически тут же заметил наше появление.

Василий, в некоторых кругах так же известный как Василий Ныряльщик, стоял напротив стеллажа, как художник перед холстом и смотрел на шестнадцать коробков с печеньем с надписью «товарищество Эйнем». В тусклом свете окна отражалась его внутренняя боль. В имеющемся пространстве стеллажей аккуратно и плотно помещалось пятнадцать коробок и никак не желала помещаться шестнадцатая. Было видно, что он переставлял их так и эдак, изобретая и проклиная тетрис, но шестнадцатая коробка, как проклятая, не становилась в этот паззл, была лишней.

— Серый, место лампы в подсобке справа, и я не перестану туда её ставить, нравится тебе это или нет, — не глядя на нас, непреклонно пробурчал он под нос и стал вытаскивать три коробка.

— Это не Серый, а Аркадий Филинов и мне плевать на лампу.

Он медленно повернулся.

— И тебе не кажется, Василий, что этот коробок не становится сюда по той причине, что ему тут не место.

В его глазах зажёгся огонёк веселья.

— Здравствуйте, барон, давно не виделись.

— И что этот коробок просто надо убрать отсюда.

— Что-то случилось? — с некоторой надеждой в голосе спросил он

— Я не специалист по психоанализу, — игнорируя его вопрос, продолжил гнуть свою линию я. — Но тебе не кажется, что склонность к порядку, к систематизации, свидетельствует о большом внутреннем хаосе, как будто в твоей жизни чего-то не хватает, беспокоит, лишь поэтому так хочется привести в чистоту и систему внешнее окружение.

— Сбежать откуда-то надо, верно?

— Но никакие коробки не решат проблему, которая засела в груди.

— Я не буду совершать больше побегов. И совершать преступления не буду. Я изменился и полностью счастлив жизнью, которой теперь зажил! — Василий прижал руку к груди, там у него находился карман рабочей робы.

Словно пытаясь вернуть себе его внимание со средней полки упали те три коробка, которые он вынимал.

Джо посмотрел на меня, на коробки, чуть отодвинул Василия, шагнул вперёд, легко поднял сразу все коробки (упавшие три и ту которая не помещалась) повернул на девяносто градусов и с легким шуршанием вставил в имеющуюся нишу. Таким образом все злосчастные коробки поместились.

Василий на такое чудесное проявление логистического колдунства лишь едва слышно зарычал:

— Ну говорите уже, говорите.

— Да, нужно кое-откуда сбежать.

— Это был самый странный и довольно прибыльный заказ… Но мне нужны постоянная работа и стабильность. Я ведь не шучу, действительно пытаюсь исправить свою жизнь, даже паспорт новый купил, — он достал из нагрудного кармана робы книжку паспорта.

На мой искушенный взгляд документ выглядел чересчур новым.

— Имя оставил, традиция… — он горько вздохнул.

— А я Вас нанимаю на работу, Василий!

— Разовый побег — это не работа, — с надрывом выдавил из себя он. — И потом, я не хочу больше нарушать закон.

— Ну, сделать честного человека из Вас я не берусь, но… Чтобы сбежать, ничего нарушать не надо.

— Как это?

— Я объясню. И потом, после процедуры я буду счастлив пригласить Вас на работу на прииск, специалистом в области обеспечения безопасности, указывать на слабые места, на потенциальные места проникновения, возможности краж, нападений, хищений и так далее. Ваша способность видеть слабые места системы найдёт применение.

— Ну… мне надо подумать, взвесить.

— Не надо. Мы сейчас выйдем из этого склада, и Вы сюда не вернётесь, уйдёте не оглядываясь, даже не сдав свою форму. Вы попросту сбежите с работы, как, наверное, делали уже много раз в этой жизни.

— Ладно. Но это последний раз!

— Нет, не последний.

— Совершу для Вас побег и баста!

— И снова нет. Когда-нибудь Вам надоест работать на меня, и Вы снова сбежите. Но при этом я буду единственным, кто на Вас не обидится за это. Потому что такова Ваша природа, а против природы переть глупо.

Машина китайцев стояла заведённой, это был коротковатый низенький автобус, водитель даже на взглянул в нашу сторону, когда мы захлопнули дверь и тронулись.

— Лавка дядюшки По! — словно таксисту, озвучил водителю, тот снова не повернулся. — Босс наверняка захочет посмотреть и поучаствовать, но пусть уж сам туда придёт.

— Я его приглашу. Сам. — с сильным акцентом и словно преодолевая некое сопротивление, ответил мне водитель и замолк до самого места назначения.

Мы высадились и прошли в лавку.

Торговец, который ранее уже имел дело с Василием, покачал головой.

— Водки принести? — шёпотом спросил он меня, показывая на опытного «убегатора». Спрашивал он, опираясь на опыт прошлой подготовки, когда Василий прибухивал, пока его готовили.

— Пока не надо.

Осознавая уровень ответственности, торговец пригласил двух помощниц-родственниц. Одна немолодая, матёрая и молчаливая как водитель, сразу же стала снимать с Василия мерки. Вообще китайцы работали сплочённо, собранно, делали общее дело.

Другая родственница, более молодая, хотя судить о возрасте китаянок — дело совершенно неблагодарное, плавным и, я бы даже сказал, ласковым движением потрогала его причёску и локоны.

— Э! Волосы зачем? Не троньте волосы, на такое я не соглашался

Она улыбнулась и лишь как-то по-особенному погладила его по щеке. Василий почему-то немедленно заткнулся.

— Отлично, работа началась.

— В степняка? — тоном опытного визажиста спросил дядюшка По.

— В него.

— За пару часов подберём одежду из запасов, для аутентичности образа, потом эликсиры изменят форму глаз и сделают пигментацию кожи. Руки натрём травами, будут смотреться, как будто из Степи не вылазил. Руки очень сильно выдают человека. Ногти поджелтим, грязи добавим, зубы обработаем, будут временные тёмные пятна и серость. Брови выкрасим, волосы само собой, стопами займемся, вдруг его разувать будут.

— Серьёзный подход. В прошлый раз такого не было.

— Прошлый раз на кону не стояла жизнь и свобода всеми любимого Нианзу.

Не стал ему говорить, что тогда на кону стояла жизнь не всеми любимого родственника Юбы (даже тот его не сильно ценил), но решил смолчать.

— Понадобится пара часов. Потом — забирайте.

— Василий, — я присел перед ним. Молодая китаянка всё ещё массировала ему лицо, так что по ощущениям с ним можно было делать всё что угодно.

— Ммм… Да, барон.

— Ситуация такая. Это не вполне законная каторга. Это частная каторга Вьюрковского. Его личная Изнанка и там добыча макров или пёс его знает, что он там ищет. Но это вторично. Туда попал паренёк, китаец, зовут его Нианзу. Его приняли за степняка.

— Мммм… Хорошо.

— Ты хотя бы слушаешь меня? Повтори что я сказал?

— Нианзу. Найти его. И что сделать?

— Перетащи его сюда портальным свитком. Как и в прошлый раз, мы дадим тебе два портальных свитка, амулет защиты от Изнанки и амулет «сокрытие от поиска».

— Амулет «сокрытия» не нужно, я и тот не посеял. А вот портальных надо четыре. На всякий случай, просто поверьте моему опыту.

— Хорошо, четыре, без проблем. Сейчас поеду и куплю. Тогда я его на Вас оставляю, господин По?

Китаец молча и с достоинством кивнул.

— Скажите, а насколько Вы вообще можете поменять внешность?

Хозяин лавки неопределённо пожал плечами.

— Рост не могу поменять. Телосложение нельзя. А всё что внешнее, как украшения дома, как картинка. Есть мази на макрах, зелья, изменение цвета волос, глаз, состояния кожи. Можно сделать моложе.

— А старше?

— Безусловно.

— А волосы бороды?

— У Вас нет бороды, — усмехнулся По, каким-то внутренним чутьём поняв, что я имею в виду себя. — Но мы можем изготовить накладную любой формы.

— Хорошо, с этим вопросом я ещё зайду. А пока я побежал.

Учитывая спешку, я проигнорировал обычные опасения и взял свою машину. Танлу-Же мне недвусмысленно намекнул, что в районе офиса регулярно трутся ребята из четвёртого взвода Вьюрковского, то есть диверсанты-стрелки. У них явно есть приказ увидев меня, пытаться застрелить.

Следователя, который вёл дело по обстрелу, я пока беспечно игнорировал, хотя тот даже в двери моего дома на улице Вестминстерской оставил повестку с грозным предупреждением, что меня подвергнут приводу, если я сам не явлюсь на допрос. На допрос я не совершенно рвался, во-первых, это была бы пустая трата драгоценного времени, во-вторых, не ровен час, там тоже могут ожидать весёлые «не служивые» ребята со стволами.

Двигаясь по боковым дорогам, попал к магической академии, точнее, их лавке.

Там была толчея, группы охотников переругивались, покупали патроны, эликсиры и всякие приблуды.

Улучив момент, когда девушка с усталыми глазами — продавщица, наконец, станет свободной, купил портальные свитки и пополнил свой запас патронов.

— Почему все покупают патроны? — искренне возмутилась она, отсчитывая мне сдачу. — Ведь в лавке продаётся просто огромное количество вещей. Вот уловитель пения птиц, всего за восемьдесят два рубля. Очиститель воды без расходного фильтра. Вот германский фотоаппарат, отменная оптика.

— А есть подзорная труба? Допустим, я хочу с горы посмотреть на владения соседа.

— А где Вы у нас видели горы? Вообще к фотоаппарату отдельно продаётся окуляр на макровских фокусировщиках, настраивает увеличение до ста двадцати раз без потери чёткости.

— А отдельно нет? — с надеждой просил я, глядя на стоимость фотоаппарата. Проклятые немцы делали их так, что в лавке они продавались по сто сорок рублей за «тушку» с штатным объективом.

— Нет. Берите, я Вам по акции одну плёнку на двенадцать дам.

— А где мне их потом проявлять?

— У нас есть лаборатория.

— Так это опять-таки расходы! — снова возмутился я.

— Красота требует… расходов! — прищурив глаза, едко проговорила девушка-продавец.

— Ладно, беру. Сколько за всё?

— Триста сорок девять рублей с полтиной.

— Мать моя баронесса! — искренне негодовал я. — Да я с такой скоростью не зарабатываю, как Вы с меня берёте!

— Спасибо за покупку, будем рады видеть вас снова, — с торжеством в глазах выдала она.

…

Перед китайским кварталом я снова заехал к Мещерякову, но встретил меня там только Сергей, который с вселенской печалью на лице задумчиво жевал соломинку.

— Владельца нет? И заказов нет? — спросил я, когда поздоровался.

— Мещерякова нет, заказов нет, работу на сегодня всю выполнили, сигареты кончились, до зарплаты ещё три дня. А хочешь, мы тебе машину покрасим, прямо сейчас?

— Вы же не автомастерская? — с сомнением попытался уклониться от явно навязываемых услуг я.

— А какая разница, если есть красильная камера для кожухов и матовая чёрная однокомпонентная краска. Всего за двадцать два рубля сделаем.

— Я сегодня и так поиздержался.

— Ну давай, Аркадий?

— Сохнуть будет полдня, — протянул в ответ, пытаясь не попасть на совершенно лишние расходы.

Красить что бы то ни было мне совершенно не хотелось. Да и вообще, что за день? Волосы Василию, машину… Хоть на улице не выходи, чтобы в лиловый не перекрасили.

— Камера потом же и сушит. Режим вакууматора и нулевой влажности при прогоне потока воздуха. По времени минут сорок, не больше. Ну, давай! Нам денег нет ни на сигареты, ни на пиво вечером и желающих поделиться с нами тоже нет. Зато будет у тебя чёрная машина, как у бандита.

— Ну хрен с ним, давай.

— Отлично. Загоняй. А мы с тобой, пока пацаны красят, в магаз сгоняем за сигаретами и сидром.

— Сидр же алкоголь?

— Да какой там градус, я тебя умоляю. И потом, кто уволит рабочего, который пьёт вместе с начальством?

— С кем?

— Я начальство, я начальство, я.

— А если Мещеряков вернётся? Вернее сказать, я на это надеюсь.

— Нет, их базовладельство, — любопытный, но немного саркастический аналог «благородия», подумалось мне, — нашими спинами успешно большой заказ отработали, больше двух тысяч получили, они теперь месяц не будут появляться вместе с бабой его.

— Вот гад. За месяц спустят две тысячи? А вы как?

— Заказчик денег привозит, пока нет Мещерякова, я беру и делаю из этого расчёт по зарплате. Я же говорил, если бы не оборудование, такое как красильная камера, меня бы тут не было. Оно держит меня, как земля держит крестьянина. Я знаю о чём говорю, у меня дед в деревне живёт. Пошли в магазин. Деньги-то с собой?

— С собой, — вздохнул я, прикидывая, что мой кошелёк сегодня сильно похудел, а ведь день ещё не закончился!

…

По истечению двух часов я приехал на мягко блестящем новыми матовыми боками антрацитово-чёрном автомобиле в китайский квартал.

Танлу-Же по десятому разу инструктировал Василия, тот только кивал и наверняка сбежал бы, если бы всё та же китаянка не массировала ему шею и затылок, превращая в безвольного слушателя.

Моё появление, как человека, который его повезёт «на дело», он воспринял как спасение.

— Джо оставим. Машина двухместная, — напомнил я.

— На грузовике. Не надо по полям на Вашем чёрном жуке ездить, — отрицательно покачал головой Танлу-Же.

— То есть грузовик уже готов?

— Стоит возле кафе, заправленный и починенный, с маслами и прочими жидкостями, включая ароматизатор в салоне, — с лёгким самодовольством проворчал лидер триад, как опытный продавец подержанных машин. — Если Джо не поместится в салоне, то поедет в кузове. Аркад Ий, ты должен понимать, что ты и твой план — это единственное и последнее, что удерживает нас от открытого боевого противостояния с Вьюрковским.

— Но его сотня — это порядка ста-ста двадцати вооруженных и натренированных бойцов, это если не говорить про их моральные качества.

— Мы можем выставить не меньше.

— Танлу-Жу, это не шахматы, пешка не равна пешке. И потом, после партии проигравшие пешки можно вернуть на доску, а после войнушки их придётся хоронить. И пытаясь освободить одного человека, даже при хорошем раскладе ты потеряешь дюжину. А что будет после драки? Думаешь, власти простят китайцам нападение? Да их совершенно не будет интересовать причина и контекст, такая ситуация сразу становится политически опасной. Если есть в регионе сила, которая не признаёт власть Кротовского, это такой вызов, что в итоге весь квартал, вместе с нашим отличным бизнесом депортируют куда-то подальше, вернее поближе, только к Китаю.

— Я всё понимаю. Но и ты пойми наши чувства. Мы терпеливо относимся к арестам и обыскам. Стараемся не ходить по одному, чтобы не избили хулиганы, но так, среди бела дня…

— Мы всё уладим и за обиды отплатим. Просто война — это не моя стихия.

— Хорошо. Держим чувства под контролем. Но Джо едет с тобой.

…

— Водка, — как-то отстранённо, но при этом непреклонно выдал Василий.

Он был похож на степняка больше, чем степняки сами на себя похожи. Он даже пах как они, был одет так же и вообще эти приготовления мне казались излишними. Если боевики Вьюрковского сцапали благообразного одетого в нестрогий костюм Нианзу как степняка, то явно были не привередливые.

— Что водка? — не понял я, принюхиваясь.

— По дороге купим водку. Это часть моего плана.

Джо поместился в салоне. Вернее сказать, салон грузовика вообще больше, так что они сидели на пассажирском сидении, ещё и место оставалось для Тайлера, который бы играл на гармони. Неприхотливые сельские жители вообще часто катаются в грузовиках или тракторах с превышением вместимости.

— Каким образом водка являются частью Ваших планов? — вообще-то Василию доставалось раздражение, которое копилось во мне из-за беспробудного пьянства Тайлера. А может меня раздражает не то, что они пьют, а то что я теперь чёртов трезвенник?

— Очень даже понятным образом, — терпеливо объяснил прирождённый степняк Василий. — Как я окажусь в полях возле ихней Изнанки?

— Мы тебя довезём.

— Это понятно. Но нужна правдоподобная история. И пьяный степняк, который заблудился и пришёл туда, куда ему ходить не следовало, ещё и не расспросишь его, потому что лыка не вяжет, это правдоподобно. И потом, так меня наверняка не будут бить. Посмеются и всего делов. А как просплюсь, уже буду в казематах.

— Ну… звучит логично, — вынужден был согласится я.

— И чтобы напиться, мне нужно время, так что, барон… Давненько мне не шоферил барон, — усмехнулся Василий — притормози вот тут, зайдём в магазин.

— Ладно.

Дебелая тётка продавец смотрела на нас с нескрываемым подозрением, явно ожидая от такой пёстрой компании неминуемой попытки что-то стибрить.

Я уже принял (пользуясь случаем, ещё и пополнил запасы) зелье, которое делало меня похожим на цыгана, хотя главной его идеей было чтобы те, кто не знает меня близко, не узнали бы.

Всё дело в том, что если человек знает тебя хорошо, отдельные изменения во внешности лишь вызовут удивление, но не смутят.

Да, цвет кожи стал более смуглым, глаза карими, а подкрашенные волосы были цвета вороного крыла. Если добавить к этому набор из поддельных золотых украшений, то я действительно был далёк от своего «фоторобота».

Но в целом лицо и тело остаётся тем же.

Дядюшка По объяснял, что есть и более глубокое изменение по внешности, но базовые вещи поменять нельзя или крайне сложно.

Тот, кто со мной общался, может не раз удивиться «загару». А тот, кто не знает, по внешнему виду посчитает, что я цыган (молдаванин я!)

Так, тётка продавец сверлила недоверчивым взглядом нашу странную компанию. Я, похожий на цыгана и снова в том костюме, что когда-то по случаю у одного цыгана и выменял. Василий — вылитый степняк (ещё и пахнет так пронзительно, будто спал с конём в одной яме последние полгода), Джо — так и вовсе китаец. Правда, из нашей компании он выглядел опрятнее всех.

— Так, ордынцы, мать вашу. Чего вам надо?

Мы вытолкнули вперёд Джо.

— Нам коньячка пятилетнего и сыра кусочек, — стыдливо попросил внезапно застеснявшийся китаец.

— Ишь ты, коньячка, да ещё и пятилетнего, — в лёгком когнитивном диссонансе заворчала тётка, однако алкоголь продала.

Василий нашёл тут же у магазина брошенную бутылку из-под водки тёмно-зелёного цвета и прямо в машине перелил коньяк в неказистую тару.

— Маскировка! — горделиво пояснил он.

…

Мы выпустили изрядно подпитого Василия в полях.

Мастер по побегам, начинённый скрытыми магическими приблудами, вооружённый купленной у старьёвщика степняцкой саблей (её отнимут, но она — часть образа) ещё по дороге неторопливо выпил полбутылки коньяка из водочной емкости, а оставшиеся откровенно смаковал, со вкусом поедая сыр.

Он распрощался с нами, и вышел из посадки в направлении соседней, где у головорезов был стационарный пост–засада, а ещё дальше — тайный вход на Изнанку.

Он шёл, чуть покачиваясь на ходу и мычал какую-то местную песню, которую, как я надеялся, можно отнести и к кустовскому фольклору, и к степному.

Мы с Джо залегли. Он смотрел своим ясным взглядом, а я распаковал фотоаппарат.

Головорезы оказались на редкость ленивы. Они не то, чтобы не ловили его суматошно на поле, а вообще терпеливо дождались, чтобы он дошёл до них и только тогда вышли из густых кустов, тут же обступили, расставив руки в боки.

Василий, который всё это время держал в руках бутылку водки, вероятно, уже пустую, картинно поклонился им и неловко попытался бежать. Им даже не пришлось его хватать. Тут наш актёр погорелого театра притворно грохнулся оземь. Боевики радостно захохотали. Я сделал снимок, в том числе, чтобы понять, насколько хорошо работает фотоаппарат.

Его подняли, держали ровно, но, к счастью, не били. Старший боевик что-то выговаривал ему, а Василий покорно кивал. У него забрали саблю и велели идти прямо, подкрепив свои слова направляющим ударом по филейной части.

В очередной раз попавший в неволю Василий покорно пошёл, куда приказано.