Адвокат дьявола (ЛП)

18:17

Луч провел ее в дверь в углу кафе, напротив классов медитации. Дана прошла во

тьму, Луч закрыл дверь и прошел мимо нее, но не отдернул тяжелые шторы. Вместо этого

он достал из кармана зажигалку, короткие толстые свечи загорелись. Вскоре в воздухе

смешались запахи мяты, сандала и жасмина.

Было очень тихо.

Коринда прошла в комнату с ними, но Луч остановил ее на пороге.

– Спасибо, – сказал он, не впустив ее. – Мы справимся. Пусть Анджело принесет мне

свежие благовония. У меня кончаются.

Дане показалось, что она увидела удивление и боль в глазах Коринды. Может, что–

то еще, но эта эмоция пропала раньше, чем она успела определить ее. Дверь закрылась,

свечи горели, и Дане было очень неловко.

– Это нормально, – сказал Луч, словно читал ее мысли. Может, он их и читал.

– Что? – она отпрянула на шаг.

Он рассмеялся.

– Серьезно, мисс Скалли, я понимаю, что вы напуганы. Я многое понимаю. Это

побочный эффект того, какой я.

– И какой же вы? – спросила она, не отходя от двери. Стук испугал ее, но дверь

открылась, и вошел Анджело со связкой палочек с благовониями, завернутых в

шуршащую синюю бумагу. Он взглянул на Дану, но промолчал.

– Коринда сказала, вам это нужно, – он отдал сверток Лучу. – Утром доставили для

вас.

– Спасибо, Анджело. Закрой дверь с той стороны.

Юноша задержался на миг, огляделся, кивнул Дане и ушел. Когда он ушел, Дана

повторила вопрос:

– Так какой же вы?

– Я медиум. Хороший медиум, сильный. Коринда назвала бы это даром, может, так и

есть, но это скорее заноза в заднице, простите за выражение. Назовем это качеством. Я

был таким с детства, проще не стало, и привычкой это не стало, я не мог из–за этого

влиться в общество. Мне не нужно было долго находиться среди людей, чтобы они

поняли, что со мной что–то не так. Они правы. Я не такой, по их определению. Я совсем

другой. Раз люди реагируют на мое отличие, мне приходится держаться в стороне. Когда я

был юным, родители водили меня по врачам, и те, конечно, не принимали вариант, что у

меня есть особые способности. Вместо этого мне приписали боязнь общества, – он сделал

паузу и добавил. – Ничего нового. Гиппократ описывал это, я зацитирую: «шляпа на его

глазах, он не видит и не хочет, чтобы его видели. Он не осмеливается быть в компании,

боится, что его не поймут, что он опозорится в поведении или речи. Он думает, что все за

ним следят».

Дана молчала, не отходя от двери.

– Они думали, что у меня эта фобия, расстройство, потому что я держался подальше

от людей, но они ошибались. Я держался в стороне, потому что я не один из них. Я не мог

быть с ними наравне, и я не хотел. Я хотел найти других с такими качествами. Я провел

много времени, развивая свои навыки, пока искал других своего вида.

– Других медиумов? – спросила Дана.

Луч не сходил с места, свечи бросали мерцающий свет на его лицо, подчеркивая его.

– Да. Но даже слово «медиум» неточное. Хотелось бы придумать лучшее слово, но

это я оставлю лингвистам. А пока я вижу мир черно–белым. Есть они, не наделенные

такими качествами, и мы, обладающие качествами.

Дана кивнула. Ей все еще было не по себе наедине с ним, но страх угасал. Луч

казался искренним и немного печальным.

– Нас мало, – продолжил он, – эту тему окружает столько недопонимания и

ошибочной информации, что доходило до того, что людей с такими качествами сжигали,

называя ведьмами, и встречи между такими, как мы, проходят неловко.

– Как мы, – тихо повторила Дана.

– Как мы, – сказал он. – У вас настоящий талант, мисс Скалли.

– Зовите меня Дана.

– Дана, – кивнул Луч. – Твои видения – не просто кошмары. Ты уже должна

понимать это, даже если тебе не хочется.

– Не хочется, – с нажимом сказала она. – Совсем.

– У нас нет выбора, – сказал он, повернувшись к свечам. – Мы такие, какие есть, и

мы станем тем, чем должны.

– Как это понимать? Чем станем?

– Дарвин говорил об эволюции видов, но это другая перемена. Метаморфоза. Это

эволюция души, самой нашей природы. Мы рождаемся одним, но редкие из нас

вырываются из кокона наших жизней и становятся чем–то другим. Редким, красивым,

сильным. Мы перестаем быть тем, чем были, и становимся тем, чем нам суждено быть.

– Я не…

Он повернулся к ней и сказал:

– Я могу сказать, когда у тебя начались видения, и мне не нужно для этого

полагаться на свои силы. Мне тебе рассказать? Это было через несколько месяцев после

достижения половой зрелости. Не красней, я сказал вежливо. Задумайся об этом.

Преобразование из ребенка в подростка происходит с сильной биохимической переменой.

Тело меняется на каждом уровне. Физически, психологически, химически,

интеллектуально, эмоционально. Таланты пробуждаются, меняются предпочтения, и

формируется характер. Детьми и подростками мы очень разные, ты согласна?

– Наверное.

– Нет, – сказал он, погрозив пальцем. – Это неточный ответ. Можно соглашаться или

опровергать. Будь точнее, Дана. Не уклоняйся и не скрывайся за отговорками.

Она кивнула.

– Простите.

– Не извиняйся, – сказал он. – Ты пришла учиться, и это – урок. Не извиняйся за то,

чего не знала. В этом нет стыда. Стыдно отказываться знать или притворяться, что не

знаешь. Это намеренное невежество, и это отвратительно.

Она собиралась извиняться за извинения, но сдержалась и кивнула.

– Многие психические дары начинают проявляться при взрослении, – сказал он. –

Для многих эти качества быстро проходят и заканчиваются, когда люди взрослеют.

– А остальные?

– Продолжают развиваться.

– Даже вы?

– О, – он сказал едва слышно, – особенно я.

Она ничего не говорила, потому что не знала, как на это отвечать.

Луч кивнул и горько улыбнулся.

– Наш вид бывает странным, эксцентричным и загадочным. Мы привыкаем к такому.

– Я не хотела быть грубой, господин Луч, но…

– Просто Луч.

– Хорошо, Луч. Это все восхитительно, и я говорю без сарказма, но я не знаю, как

мне поможет понимание происходящего. Я уверена, что кто–то убивает подростков, и я не

знаю, что делать. Я боюсь спать и боюсь реальности. Не думаю, что люди или копы

поверят хоть одному моему слову.

– Не поверят.

– Тогда что делать? Я не могу стоять и говорить о даре весь день. Я должна что–то

делать.

– Да, – сказал он, – должна. И я могу помочь.

– Как? – взмолилась она, шагая вперед.

– Изучением своих качеств, Дана. Сейчас они управляют тобой. Но если ты

научишься управлять ими, ты ускоришь преобразование. Ты станешь сильнее, чем

можешь себе представить. Тогда, и только тогда, ты сможешь сосредотачиваться на

видениях, как лазер. Но все постепенно. Коринда говорила мне о том, что с тобой

происходит. Часть я ощутил сам.

Дана покачала головой.

– Это так странно.

Он с горечью улыбнулся.

– Если честно, Дана, для меня это тоже странно.

Она рассмеялась.

– Я знаю про сны, про ангела. Я понимаю, что это все размыто, что видения могут

быть осколками. Я могу помочь тебе набраться силы и четкости, чтобы видеть сквозь

маски этого существа, назвавшего себя ангелом. Только тогда ты сможешь спасать жизни.

Этого ты хочешь? Спасать жизни? Исцелять вред, причиненный детям этого города?

– Да… – выдохнула она. – Но ангел так силен.

– Силен? Да, я так тоже думаю, Дана, но это не означает, что он всевидящий и

всезнающий. У всех есть ограничения и слепые места.

Она уставилась на него.

– Я… никогда не думала об этом. Вы… думаете, есть то, чего он не знает?

– Конечно.

– Значит, может быть способ остановить его? Чтобы он не заметил?

Луч кивнул и указал на груду подушек на полу.

– Все возможно. Садись, Дана, – сказал он. – У нас много работы.

– Сегодня у меня джиу–джитсу…

– Не переживай, – сказал он. – Это много времени не займет. Туда, куда мы зайдем,

время идет на другой скорости.

– Что это значит?

Луч улыбнулся.

– Увидишь.

ГЛАВА 46

«Вне пределов»