Адмирал Империи – 40

Глава 3

Место действия: звездная система HD 60901, созвездие «Тельца».

Национальное название: «Ладога» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен…

Точка пространства: орбита планеты Санкт-Петербург-3.

Борт универсального авианосца «Петр Великий».

Дата: 19 июля 2215 года.

После приказа адмирала Дессе мы остановились и, переглянувшись, снова подошли к командующему. Мне на мгновение показалось, что старик сейчас любовался нами, и ему по-настоящему было радостно видеть сейчас двух близких людей рядом с собой. Хотя может я и ошибаюсь. Возможно, Павел Петрович, будучи прирожденным стратегом, смотрел сейчас на меня и Доминику и оценивал нас лишь с точки зрения нашей эффективности в качестве своих дивизионных адмиралов и помощников и не более того. Не знаю, да это и не очень-то и важно…

В любом случае, когда мы подошли к столу, Поль Дессе перестал улыбаться и снова принял деловой вид.

— Слушаем вас, господин командующий, — сказала Доминика, полная внимания.

Вице-адмирал явно рвалась в бой и видимо рассчитывала, что Павел Петрович, задержав нас после совещания, судя по всему, хочет дать нам какое-нибудь серьезное поручение. К примеру, провести дерзкий рейд по «тылам» построений врага, либо устроить какую-нибудь засаду в ближайшем поясе астероидов или в заброшенных промышленных модулях на орбите. Но, как вице-адмирал не надеялась, ничего подобного не произошло, Дессе проигнорировав фразу Доминики, напрямую обратился ко мне:

— Когда именно ты вернулся из разведывательного рейда, Александр? — задал он вопрос, наконец, без посторонних назвав меня по имени, а не по званию.

— Менее двух стандартных часов назад, — ответил я. — И не обнаружил в данной звездной системе ничего похожего на засаду.

— Твои ребята точно все прочесали? — с недоверием в голосе, спросил Павел Петрович. — Вернулись все десять боевых групп и ничего?

Дессе всегда был острожным человеком, он любил перестраховаться перед боем и досконально проверить тот сектор космоса, где находился в данную минуту его космофлот, на предмет возможной западни. Вкупе с изворотливостью и хитростью именно за эту самую осторожность Павел Петрович и получил в среде космоморяков прозвище «Лис». Приставку «Северный», которая меньше употреблялась в разговорной речи адмиралу дали по принципу принадлежности к флоту, которым он командовал вот уже почти пятнадцать лет…

— Да, все высланные на разведку боевые группы к этому моменту уже прибыли в лагерь. Ни одна из них не обнаружила, ни засады, ни каких-либо скрытых резервов врага, — уверенно ответил я, прямо перед военным советом еще раз перепроверив данную информацию, присланную мне со всех кораблей и разведывательных зондов. — Не волнуйтесь, господин адмирал, мы прочесали сканерами все темные углы «Ладоги» — никаких других боевых кораблей в системе больше нет, кроме тех, что уже собрались здесь у центральной планеты.

Дессе как-то с недоверием посмотрел на меня, видимо не до конца веря в то, что я только что произнес.

— Да, я сам удивлен не меньше, — пожал я плечами. — Мы не обнаружили ни одного сектора скрытого в «тумане войны», «черноморцы» даже зонды-глушилки не разбросали в пространстве…

— Видимо им было не до этого, — усмехнулась Доминика Кантор. — Слишком сильно были заняты разборками между собой.

— Да, нам сильно подфартило, что Иван Федорович Самсонов к этому моменту отошел в мир иной, — невесело пошутил я. — Вот от бывшего командующего Черноморским флотом точно можно было ожидать любой неприятности. Все же эти так называемые мятежные адмиралы, во главе с Хиляевым, Красовским и невесть откуда свалившимся на наши головы пашой Бозкуртом, которые считают себя сегодняшними хозяевами Санкт-Петербурга-3 и «Ладоги», к счастью для нас слишком самонадеянные и недалекие люди, чтобы додуматься, оставить нам какой-нибудь неприятный сюрприз в виде пары дивизий, находящихся в режиме радио и электронного молчания где-нибудь поблизости…

— Никогда не недооценивай противника, пусть даже на первый взгляд слабого и неопытного, — поучительно произнес Павел Петрович Дессе, многозначительно посмотрев на меня, как учитель на ученика.

— Уже лет пятнадцать как стараюсь этого не делать, — ответил я, улыбнувшись менторскому тону своего крестного. — Но и переоценивать наших врагов тоже не хочу…

— Ладно, — кивнул Дессе, немного успокоившись, — здесь ты возможно и прав — эти «черноморцы» вместе с османами Ясина Бозкурта действительно неспособны в глобальном смысле на что-то серьезное. Однако, при таком скоплении боевых и гражданских кораблей в системе «Ладога», которые сотнями и тысячами сейчас мельтешат перед нашими глазами и засоряют тактические карты, можно чисто физически просто проглядеть какую-либо группу или малую эскадру, которая внезапно появится во время сражения у тебя в «тылу» и тем самым очень сильно поменяет расклад сил.

— Что ж, я обнаружил одну такую вражескую эскадру, на которую наткнулся совершенно случайно, но она была очень незначительная, всего в два десятка вымпелов, и от этого не представляющая для нас опасности, — сказал я, решив не скрывать от командующего недавний инцидент, произошедший во время моего рейда.

— Чьи это были корабли? — тут же заинтересовался Павел Петрович.

— Теперь, в виду изменившейся ситуации их можно назвать отдельным подразделением 10-ой «линейной» дивизии вице-адмирала Александра Красовского, — ответил я. — Одного из сегодняшних командующих Черноморского космического флота… Черт, слишком уж много после смерти Самсонова в этом флоте стало командующих… Хотя, наверное, это нам на руку? Не так ли? Помню твое выражение, — я усмехнулся и посмотрел на Дессе. — Ты говорил: чем больше адмиралов в секторе сражения, тем выше шансы его проиграть.

— Неважно сколько их и кого они выберут главнокомандующим, если вообще выберут, — кивнул Поль Дессе, соглашаясь со мной. — Главное, что это не Иван Федорович Самсонов и не Демид Зубов, тот, кто лишил его жизни… Остальные комдивы лишь пыль и ничтожества в секторе боя в сравнении с этими двумя и нам ничуть не опасны. Включая этого османского черта из табакерки — пашу Бозкурта… Кстати, хорошо бы знать, куда пропал этот самый контр-адмирал Зубов, после своего поражения и сколько в его Гвардейской Эскадре осталось кораблей?

— Что ж, на этот вопрос ответ у меня имеется, — усмехнулся я, ловя на себе удивленные взгляды Павла Петровича и Доминики. — Мой рейд оказался не таким бесполезным, как я могло показаться…

— Ты что-то знаешь о судьбе Зубова? — обрадовался Дессе. — Говори, он и его гвардейцы последовали за Самсоновым в ад?

— Об остатках разбитых «черноморцами» и османами Преображенской и Семеновской дивизий у меня точных сведений, к сожалению, нет. Скорее всего, часть из них разлетелась по системе, а большая часть — безусловно уничтожена, — ответил на это я. — Что же касается самого Демида Зубова, то спешу вам сообщить, что контр-адмирал жив и здоров. Ну, если быть точнее, почти здоров и быстро идет на поправку…

— Поразительно, насколько удачлив этот подлый цареубийца Зубов! — хмыкнула Доминика Кантор, чуть ли не топнув ногой от негодования. — Как этому негодяю удается постоянно проходить по лезвию и всегда оставаться целым и невредимым⁈

— Что ты имеешь в виду под словосочетанием «почти здоров» и «идет на поправку», и откуда тебе об этом известно? — насторожился Павел Петрович, внимательно посмотрев на меня и уже заранее понимая, что сейчас получить крайне важную для себя информацию.

— Я сказал, что он почти здоров, потому как контр-адмирал Зубов примерно сутки тому назад получил серьезное ранение, но благодаря своевременной медицинской помощи был спасен и сейчас быстрыми темпами восстанавливается, — снова загадочно улыбнулся я, мне в этот момент доставляло удовольствие дразнить своих непонимающих, что происходит, товарищей.

— Проклятые современные медкапсулы! До сих пор не понимаю принципа их работы! — недовольно воскликнул командующий Дессе. — Почему постоянно происходит так, что когда при смерти достойный человек эти дорогостоящие аппараты ничего не могут сделать, только бесконечно вводят обезболивающее. А когда подстрелили истинного мерзавца — то они легко вытаскивают его с того света… Несправедливо! Не находишь? Но вернемся к Зубову, так откуда, Александр, тебе все это известно? Ответь на милость.

— Все очень просто, ведь Демид Александрович Зубов проходит реабилитацию в медицинском отсеке моего крейсера «Одинокий», — я решил дальше не тянуть резину и выложил все карты на стол.

— Зубов, у тебя на корабле⁈ — радостно переспросила Доминика, кровожадно потирая руки. — Вот это подарок судьбы!

— Ну, слава Богу! — в свою очередь, ухмыльнулся старик Дессе, повернувшись к голографической иконе Святого Пантелеймона, парившей в углу аудиенц-зала и перекрестившись. — Хоть здесь нам повезло. Повторюсь, Демид Зубов несмотря на кажущуюся неопытность его в качестве командующего, является одним из самых опасных наших врагов и это настоящая удача, что ты взял его в плен…

— Согласен с тобой полностью, крестный, — ответил я, улыбнувшись и кивнув головой. — Вот только я не брал его в плен, господин командующий.

— Ты же сказал, что он находится у тебя на корабле?

— Да, но не в качестве военнопленного…

— Стоп! А тогда в качестве кого⁈ — опешил Дессе.

— Постойте-ка, контр-адмирал Васильков, — вмешалась Доминика, внимательно смотря на меня и пытаясь сообразить, что происходит, — вы сначала упомянули «черноморцев», а потом Зубова, который оказался в итоге у вас на «Одиноком». Как они связаны?

— Эскадра кораблей так называемых «загонщиков», состоящая из двух десятков скоростных крейсеров «черноморцев», на которую я наткнулся, возвращаясь с рейда, вела бой с лейб-линкором «Москва», как вы знаете, на сегодняшний момент являющимся флагманом контр-адмирала Зубова, — начал я по порядку. — Оказывается, они погнались за «Москвой» по приказу вице-адмирала Красовского, вскоре после того, как Демид и его гвардейцы потерпели поражение и покинули сектор битвы. В то время когда «черноморцы» настигли вышеупомянутый линкор и, окружив, хотели его расщепить на атомы, волею судьбы мои корабли оказались рядом с местом событий…

— Ха, в тот момент я бы не поставила на Зубова и ломаного сапфирового империала, — усмехнулась Доминика, слушая мой увлекательный рассказ. — Поистине, удача от этого цареубийцы действительно отвернулась. Ведь если бы он и вырвался из лап «черноморцев», то непременно был бы уничтожен твоими канонирами…

— Да, можно сказать, что этот день точно был не его, — кивнул я, соглашаясь. — Но Демиду Александровичу нужно отдать должное, это настоящий храбрец. Он и его люди не пожелали сдаваться и собирались задорого продать свои жизни. Скажу вам, что штурмовики 10-ой «линейной» заплатили большую цену, чтобы только достичь дверей капитанского мостика лейб-линкора…

— Но тут ты опередил «черноморцев» и уничтожил их до того, как они добрались до Зубова, так? — утвердительно спросила Доминика Кантор, предполагая, что знает окончание этой истории.

— Не угадала, я их отпустил, — ответил на это я.

— Как такое возможно⁈ — одновременно воскликнули, удивившись, и Павел Петрович Дессе, и Доминика. — Ты отпустил вражескую эскадру численностью в двадцать крейсеров, зная, что те непременно присоединятся к Черноморскому космофлоту⁈

— Да, отпустил, потому как дал слово их командующему, что его корабли смогут уйти из сектора без потерь, если его штурмовики не причинят вреда контр-адмиралу, который к этому момент уже был в их руках, — пояснил я, особо не реагируя на эмоции своих ошеломленных собеседников. — Я не успевал вовремя подойти к координатам боя, и «черноморцы» непременно бы расправились с Зубовым раньше. Только благодаря моему слову офицера и той договоренности с командором эскадры противника мне удалось спасти контр-адмиралу жизнь…

Павел Петрович и Доминика недоверчиво посмотрели на меня.

— Ну, ладно, еще и немного запугал этого самого капитана-командора, — уточнил я.

— Что ж, хотя такие благородные поступки по отношению к нашим противникам я и не приветствую, — подытожил Павел Петрович, примерно понимая, как разворачивались дальнейшие события, — так как считаю предателей и мятежников «черноморцев» недостойными подобных подарков, но в данной ситуации ты поступил правильно. Заполучив себе этого Зубова, мы убиваем сразу двух зайцев.

Во-первых, на одного из самых опасных наших врагов становиться меньше, ведь этот человек мог бы снова собрать вокруг себя существенное число приверженцев и продолжать вести с нами войну. Во-вторых, после того, как сотрудники нашей службы внутренней безопасности Северного комсофлота хорошенько поработают с данным персонажем, то наш контр-адмирал станет главным свидетелем преступлений Самсонова на судебном процессе… Это потребуется нам в будущем, чтобы дискредитировать прежнее руководство Российской Империи, после того, как эта братоубийственная гражданская война закончится. Демид Зубов очень долго был правой рукой диктатора-регента и знает о его делишках, как никто лучше…

— Да, но будет ли он говорить, вот вопрос, — неуверенно покачала головой Доминика Кантор, — слишком уж он гордый…

— За долгие годы службы я пока еще не знал людей, которым бы не смогли развязать язык парни из СБ, — успокоил ее Павел Петрович, зло усмехнувшись. — На моей памяти не было случая, когда они не справились со своей работой…

— И все же, я сомневаюсь в их компетентности, если дело касается такого упрямца, как Демид, — недоверчиво покачала головой девушка. — Да и идея с пытками, пусть и наших непримиримых врагов мне не по душе…

— Это война, моя девочка, — печально произнес «Северный Лис», — и очень часто на войне просто не находится места милосердию. Если же Зубов окажется таким крепким орешком, как ты говоришь, хоть я в этом сильно сомневаюсь, то мы просто показательно казним его за преступления против Российской Империи. Сделаем это в назидание всем тем, кто захочет поднять очередной мятеж против нашего многострадального государства. Осуществив суд и казнь такого крупного деятеля, мы тем самым увеличиваем собственную значимость в глазах всего колониального населения… Это со стопроцентной долей вероятности привлечет к нам новых сторонников…

— Никакой казни и тем более пыток в отношении Демида Зубова не будет! — решительно заявил я, до глубины души возмущенный такими разговорами своего крестного и Доминики. — Мне противна сама мысль о том, что мы будем замараны в издевательствах над людьми, пусть даже которых и считаем своими врагами!

Дессе и Доминика удивленно посмотрели на меня, как на инопланетянина.

— Что означают подобные слова? — медленно спросил Павел Петрович, нахмурившись и переходя на официальный тон. — Объяснитесь, контр-адмирал…

Командующему было явно неприятно слушать сейчас, как его непосредственный подчиненный разговаривал с ним в таком тоне, так уверенно, а главное, пытаясь обвинить его в неподобающих офицеру и адмиралу Империи действиях. Взглянув на Дессе, я четко осознал, что сейчас передо мной стоит уже не «дядя Паша», не крестный, и не «старик», как я любил называть Павла Петровича, когда мы оставались с ним наедине. Нет, сейчас на меня смотрел грозный адмирал и авторитарный лидер, для которого не существовало в этот момент родственных или каких-либо еще связей…

Мне странно это было видеть, ведь Дессе прекрасно знал о моей принципиальности, тем более в подобных вопросах, когда дело касалось истязаний и всего прочего. Раньше Павел Петрович старался, либо не касаться этой темы, либо шел мне навстречу и уступал. Но сейчас, пожалуй, первый раз в жизни я ощутил направленную в мою сторону крайне негативную реакцию. Как будто передо мной сейчас стоял совершенно чужой мне человек. И, призаюсь, это было неким шоком. Теперь и я смотрел на крестного ни как раньше…

— Что именно я должен объяснить⁈ — резко спросил я, меряя взглядом командующего. — То, что мы постепенно превращаемся на этой войне в животных, хотя даже звери не издеваются над своими жертвами, а лишь убивают из-за голода, либо инстинкта. Я поражен, как вы вдвоем спокойно стоите тут и рассуждаете о пытках человека, к тому же адмирала Российской Империи, равного вам по рангу и статусу!

Доминика, услышав мою отповедь, смущенно опустила глаза, тем самым в некоторой степени признавая свою неправоту. А вот адмирал Дессе, наоборот, заметно покраснел и еле сдерживался от гнева. В этот момент внутри Павла Петровича боролись с одной стороны — любящий крестный, мой наставник и друг, а с другой — уязвленный и оскорбленный мной командующий…

— Скольких этих самых людей ты уничтожил в этой и других кампаниях⁈ — строго спросил адмирал Дессе, прожигая меня взглядом. — Когда уничтожал корабли противника своими орудиями, когда их таранил, разрывая на части, когда выкашивал их экипажи абордажными атаками, ты думал о том, что совершаешь насилие? Разве не в мучениях умирали все эти люди, плавясь от плазмы орудий твоего крейсера или падая на пол отсеков после удара твоей сабли⁈

— Я убил многих, но всегда делал это в честном бою, либо поединке, — я гордо поднял голову, открыто смотря в глаза адмиралу. — И не собираюсь изменять своим принципам, даже если это будет стоить мне жизни!

— Не сомневайся, ты очень скоро потеряешь эту самую жизнь, если не будешь сильней, хитрей и беспощадней своих врагов! — еще сильней повысил голос командующий. — Я не для того учил и опекал тебя, в том числе с юных лет обучая воинскому искусству, чтобы хищники подобные Зубову перегрызли тебе глотку, как маленькому котенку! А они сделают это, не сомневайся, потому что в отличие от тебя среди них нет морализаторов и чистюль!

— Ты с детства учил меня воевать и умирать за Российскую Империю, но уроков издевательства над беззащитными я за все те годы что-то не припомню, — с грустью в голосе, ответил я, у которого сейчас будто что-то внутри оборвалось.

В гневе адмирал Дессе машинально и не помня себя схватился за эфес своей офицерской сабли. Я между тем оставался спокойным, и стоял, скрестив руки на груди, даже не шелохнувшись.

— Остановитесь, прошу вас! — чуть не плача, воскликнула Доминика, стараясь предотвратить назревающий конфликт и бросаясь между ними.

Сердце молодой женщины сейчас буквально разрывалось надвое, она стояла между двумя близкими ей людьми и, что самое страшное, одновременно разделяла позицию, и одного, и другого. Разумом Доминика понимала, что Павел Петрович абсолютно прав и действия командующего логичны и прежде всего, направлены на достижение скорейшей победы над врагом, но вот сердце и душа противились тем методам, которыми предлагалось эту победу заполучить…

— Какой же разрушительной аурой обладает этот проклятый цареубийца, если из-за него ссорятся между собой самые верные союзники! — воскликнула вице-адмирал Кантор. — Я уверена, что вы сможете найти приемлемое для всех решение вопроса о дальнейшей судьбе Демида Зубова без дуэли и проклятий в сторону друг друга…

— Я уже сказал свое последнее слово и для этого не требуется согласие кого-либо другого, — безапелляционно произнес я, встав в позу и прекрасно зная, что никто и ничто меня с места в этом вопросе не сдвинет. — Пока я жив — контр-адмирал Зубов не будет, ни арестован, ни тем более подвергнут какому-либо насилию!

— К черту, насилие! Мне тоже пытки не по душе, но сейчас я говорю не об этом! — воскликнула Доминика. — Мне интересно узнать, почему ты так защищаешь этого убийцу и предателя⁈

— Зубов не такой ужасный человек, как все вы думаете, — ответил я, стараясь говорить ровно и не показывать своего волнения, прежде всего Дессе. — Я находился возле контр-адмирала, когда тот лежал в медицинском модуле на моем корабле, мы долго разговаривали, он многое рассказал о себе и о том, что побудило совершить его те преступления, о которых все мы знаем. Именно тогда я понял, несмотря на все, что натворил Зубов — он хороший человек и, к тому же, храбрый космоморяк. Если ему и положена смерть, то пусть она придет в открытом бою, но никак не в тюремной камере под пытками!

— Значит, ты не взял его в плен, а получается просто спас, и когда Зубов поправится, то тут же получит свободу⁈ — осторожно уточнила Доминика Кантор.

— Да, на сегодняшний момент Демид Александрович имеет статус моего гостя, — утвердительно кивнул я. — Более того, ему не надо ждать выздоровления, потому, как контр-адмирал может в любой момент покинуть «Одинокий» и направиться, куда пожелает…

— Ты слишком благороден для этой войны, — вздохнула Доминика, с сожалением, а может, даже с неким разочарованием глядя на меня. — Враги будут постоянно использовать эту твою слабость, а значит, рано или поздно, они одержат над тобой верх.

— Я не считаю достойное поведение — слабостью, — улыбнулся я, с теплотой глядя на свою возлюбленную, — но даже если это и так, я не могу поступать по-другому, иначе, это буду уже не я. Разве ты любила бы и уважала человека, будь он расчетливым и жестоким, идущим по головам и не считающимся ни с чьей жизнью?

Доминика на мгновение задумалась, а потом произнесла:

— Да, любила бы. В каждом из нас есть те качества, о которых ты сейчас упомянул. И в тебе они есть, только ты стараешься заглушить их и затолкать куда-то глубоко внутрь. Не сопротивляйся, и они помогут тебе выжить, а главное — победить…

— Такие качества я буду выжигать у себя каленым железом, — решительно произнес я, — и не нужна мне победа, цена которой — потеря чести и достоинства!

— Кого-нибудь другого, после таких высокопарных слов я бы назвал позером и болтуном, но только не тебя, Александр, — медленно произнес Павел Петрович Дессе, убирая руку с эфеса сабли. — Знаю, что честь для тебя не пустое понятие и даже помню, как ты совсем еще мальчишкой ценил и защищал ее. Однако, эта самая честь — дама, которая сгубила на моей памяти не один десяток перспективных адмиралов… Беззаветно служа ей, ты становишься уязвимым и слабым…

Доминика хоть и ненамного старше тебя, но говорит, как гораздо более опытный человек, который знает, что беспрекословное служение чести и благородству в этой жестокой Галактике попросту невозможно…

— Ну а я, все-таки попытаюсь… — горько усмехнулся я. — Кстати, я так и недоговорил о дальнейшей судьбе Демида Зубова, ведь адмирал не просто мой гость — он теперь наш новый союзник в войне и бригадир моей дивизии!

На вытянувшиеся от удивления лица Павла Петровича и Доминики было сейчас крайне забавно смотреть…