Адмирал Империи 5 [СИ]

Глава 28

— Как тебе? Нравится быть убийцей собственных же боевых товарищей? — выдавил из себя улыбку Нейтен Джонс, проведя языком по пересохшим губам.

Командующий 21-ой «линейной» лежал на металлическом полу рубки «Тикондероги», прислонившись к одной из перегородок. Лицо его, несмотря на темный цвет кожи, было иссине-бледным, рана в плече и большая потеря крови давили о себе знать. Однако адмирал пока держался и был в полном сознании, когда наблюдал, как штурмовики его младшего брата профессионально разбираются с офицерами связи на капитанском мостике.

Те из экипажа, кто попытался оказать сопротивление, были тут же застрелены ворвавшимися в отсек людьми Илайи Джонса. Остальные — моментально связаны и обездвижены и теперь валялись шпалерами по разным углам, с недоумением и страхом глядя, то на неожиданных захватчиков, то на своего адмирала. Нейтену нечего было им ответить, он прежде всего сам допустил резню на «Тикондероге» и никого кроме себя винить смысла уже не было.

Если бы Джонс-старший не поддался угрозам Илайи и не приказал сложить оружие своим морпехам, то захвата авианосца не произошло бы. Да, состоялся бы бой на верхней палубе, погибли многие с одной и другой стороны, но «Тикондерога» осталась бы не захваченной, так как людей у Илайи в сравнении с количеством экипажа на корабле Нейтена было на порядок меньше.

А что теперь, командующий 21-ой дал слабину и вот уже закованные в броню люди с «Юты» распоряжаются на мостике его флагмана как у себя дома.

— Но как же мог Илайя так поступить⁈ — вертелся вопрос в голове у раненого адмирала. — Разве можно было представить, что брат способен на такое! А когда ты получил пулю в плечо, этого тебе оказалось недостаточно, чтобы понять — Илайя слетел с катушек, как это уже бывало в прошлом⁈ — ругал сейчас сам себя Нейтен, но ругай не ругай, а назад уже не отмотаешь и жизни моряков на «Тикондероге», убитых людьми братца уже не вернешь… — Эх, Нейтен, Нейтен, а ведь отец еще давно говорил, что Илайя может вытворить нечто такое, от чего волосы на голове станут дыбом. Видимо старик что-то знал за своим младшим сыном, иначе бы не предупреждал…

— Это не мои товарищи, — Илайя ненадолго отвлекся от общения со своими офицерами и посмотрел на лежащего у стены комдива. — Все эти люди, как и ты — предатели и мятежники, которые выступили против Республики!

— Что ты такое несешь⁈ — не укладывалось в голове Джонса-старшего. — Какие предатели и мятежники, о чем ты вообще⁈ Причем здесь вообще Республика⁈ Ты же видел, как все начиналось, и сейчас несешь какую-то чушь о мятеже!

— Именно мятежным ваш флот будут называть после вынесения вердикта Следственной Комиссией на Вашингтоне-8, — ухмыльнулся Илайя, будто видел будущее наперед. — Нападение кораблей Рональда Мура на построение Грегори Парсона, а затем, поддержка его преступных действий со стороны остальных дивизий 6-го «ударного» флота будет расценена сенаторами и простыми колонистами как открытое выступление против нашего государства. Вы все от адмирала до простого космоморяка будете жесточайшим образом наказаны за преступления… Так что не пытайся пристыдить меня уничтожением нескольких ренегатов в рубке и на палубах «Тикондероги» — они все равно были бы расстреляны по приговору Трибунала… Так что…

— Тебе голову срочно лечить надо, — посоветовал Илайи, Нейтен, поморщившись от боли, давящей на плечо и переходящей в руку.

Индивидуальной медицинской аптечки у адмирала при себе не имелось, Нейтен и предположить не мог, что будет ранен собственным братишкой, поэтому легкомысленно не пристегнул переносной модуль к поясу, когда отправлялся на встречу челноку Илайи. И теперь рана сильно беспокоила командующего, но она же и давала силы бороться за жизнь и думать, что делать в сложившейся ситуации…

Илайя проигнорировал последние слова Нейтена, отвернулся и продолжил общение с людьми из своей команды.

— Заблокируйте двери отсека, — приказал он штурмовикам. — Чтобы ни одна душа не смогла попасть на мостик, пока мы здесь находимся. Оператору — настроить два канала связи, один с кораблями «Звезды Смерти», другой — с вымпелами 21-ой «линейной»… Да, и вколите что-нибудь этому стонущему немолодому адмиралу, мне он нужен через минуту бодрым и жизнерадостным…

Один из солдат склонился над Нейтеном и приложил к его руке собственную аптечку. Раздалось несколько слабых щелчков от уколов, и Джонс-старший почувствовал, как боль уходит а силы будто по волшебству возвращаются к нему вновь.

— Если планируешь использовать меня для того, чтобы я приказал капитанам кораблей 21-ой «линейной» деактивировать орудия и защитные экраны, — зло улыбнулся Нейтен брату, — то глубоко ошибся… После того, что вы — мерзавцы устроили на палубах «Тикондероги» я больше не поведусь ни на какие «уговоры» и тем более угрозы…

— Сядешь в кресло и будто ничего не произошло, прикажешь дивизии «сложить оружие», — хищно оскалился Илайя. — Иначе…

— Иначе, что⁈ — холодно рассмеялся Нейтен. — Убьешь меня, как моего офицера морпехов там в коридоре палубы⁈

— Если потребуется, не сомневайся, убью, — глаза Илайи свидетельствовали, что их хозяин говорит истинную правду. — Но не рассчитывай на легкую смерть, я отдам тебя в руки вот этого парня с Посейдона… — командующий «Звезды Смерти» кивнул в сторону командира своих штурмовиков, — и он очень долго и терпеливо будет отрезать от тебя по кусочку…

— Не сомневался в твоей всепоглощающей любви, брат, — ответил на это Нейтен, устало откидываясь спиной на перегородку. — Делай что хочешь, но играть по твоим правилам я больше не буду…

— Ты сядешь в кресло и свяжешься со своими коммандерами! — еще раз настойчиво повторил Илайя.

— Нет…

— Сядешь… — Джонс-младший шагнул в сторону одного из лежащих на полу офицеров и рывком поднял молодого перепуганного энсина на ноги, эндоскелет боевого скафандра Илайи позволял это сделать, особо не тратя сил.

В ту же секунду автоматический пистолет адмирала был приставлен к голове несчастного оператора.

— Ты это всерьез, или…? — Нейтен не успел договорить, как в ужасе осекся на полуслове.

Черепная коробка энсина разлетелась на куски, забрызгав кровью и серым веществом всех рядом стоящих. Илайя точно не намеревался шутить… Тело бедолаги рухнуло наземь под крики ужаса его товарищей, лежащих на полу и наблюдавших эту страшную картину.

— Господь Всемогущий! — только и мог, что произнести Нейтен.

— Готовься к обращению к экипажам своих кораблей, — как ни в чем не бывало продолжил Илайя, с той же легкостью поднимая на ноги теперь уже собственного брата и усаживая того в капитанское кресло в центе командного отсека. — И пожалуйста, сумей найти нужные слова для космоморяков, чтобы у тех не возникло желания не подчиниться твоим распоряжениям… Повторяю, мне нужно, чтобы вся 21-ая «линейная» дивизия без исключения деактивировала боевой режим на кораблях… Двигатели должны быть погашены, штурмовые команды на палубах — находиться в своих казармах, все до одного истребители — в ангарах…

— Не буду я этого делать! — прошипел сквозь зубы Нейтен. — Можешь и мне мозги вышибить, если совсем…

Адмирал снова не договорил, как на ногах перед ним уже стояла и дрожала как осиновый листок совсем юная девушка-лейтенант из команды «Тикондероги». Пистолет Илайи теперь был направлен на ее голову…

— Пожалуйста, не надо, — плакала она, непонятно к кому обращаясь, то ли к Илайе, то ли к своему непосредственному командиру.

— Будь ты проклят, Илайя Джонс! — в отчаянии воскликнул Нейтен, сжимая кулаки и понимая, что окончательно сломался.

— Я давно проклят, брат, — холодно улыбнулся тот, в свою очередь, понимая, что теперь победил. — Напоминаю, время до эфира — тридцать пять секунд…

— Думай о том, что скоро все закончится и с капитуляцией твоей дивизии сражение очень быстро само собой прекратится, — вполголоса говорил на ухо Нейтену, Илайя, когда таймер отсчитывал последние секунды до начала трансляции. Локальный канал был настроен на частоту только лишь кораблей 21-ой дивизии, командиром которой являлся вице-адмирал Нейтен Джонс и который должен был приказать своим морякам — не сопротивляться и не применять орудия против вымпелов «Звезды Смерти» и подходящих с «фланга» дредноутов Мелвина Дорси…

Невеселые размышления Нейтен внезапно были прерваны сильным хлопком от взрыва подствольного гранатомета…

Все находящиеся в отсеке машинально пригнулись и повернули головы ко входу. Створки пневмодверей, ведущие на капитанский мостик были распахнуты и посреди входа валялся труп одного из штурмовиков Илайи, в бронескафандре которого дымилась оплавленная дыра от выстрела и направленного взрыва. В ту же секунду раздались очереди штурмовых винтовок с двух сторон.

Морские пехотинцы с «Юты» открыли бешеный заградительный огонь по пытающимся проникнуть в рубку морякам «Тикондероги».

На верхней палубе авианосца, пока отряд Илайи был занят захватом командного отсека, скопилось огромное количество солдат из контрабордажных команд «Тикондероги», которые наконец, прибыли к месту событий и обнаружили тела своих убитых товарищей и крики о помощи пленных по рации…

Командиры подразделений, быстро посовещавшись, приняли единогласное решение о том, что нужно непременно штурмовать рубку, чтобы вытащить своего адмирала и старших офицеров из рук захватчиков.

Поэтому, как только один из людей Илайи по приказу командира приблизился к дверям, ведущим из коридора в командный в отсек, чтобы их заблокировать, ему в грудь прилетела граната, которая сначала разворотила броню скафандра, а потом и внутренности солдата. Еще несколько людей Джонса-младшего через секунду получили ранения от шквала огня, ведущегося нападавшими.

Илайя молниеносно нажал кнопку остановки трансляции, чтобы с других кораблей дивизии Джонса-старшего ненароком не увидели, что творится на палубах «Тикондероги», а другой рукой сгреб брата и повалился с ним на пол, не желая попасть под раздачу. Взяв за шиворот Нейтена, Илайя быстро оттащил его с «линии» огня за один из массивных оперативных столов.

— Откуда такое беспокойство? — немного отдышавшись, спросил Нейтен. — Минуту назад ты готов был вышибить мне мозги, а сейчас вытаскиваешь из-под огня…

— Ты мне нужен живым, и братская любовь здесь ни при чем, — ответил тот, высовываясь из-за укрытия и профессионально оценивая обстановку… — Обращение к капитанам кораблей еще не записано, так что пока дыши и не дергайся…

Между тем бой в командном отсеке нарастал с каждой секундой. Тяжелобронированным бойцам как с одной целью, так и с другой стороны было трудно уничтожить друг друга с помощью лишь стрелкового оружия. Нагрудные пластины скафандров пули штурмовых винтовок держали превосходно, а ранения в конечности были не так опасны — индивидуальные аптечки, пристегнутые к телам солдат, работали на всю мощность — останавливая кровотечение и обезболивая своих «пациентов» тут же на месте…

Поэтому чтобы решить вопрос, кто в данный момент является хозяином на «Тикондероге» атакующие команды, пользуясь численным преимуществом, незамедлительно пошли в атаку. Рубка, огромное по меркам боевого корабля помещение, моментально чуть ли не до отказа наполнилась ворвавшимися внутрь солдатами. Заградительный огонь, ведущийся штурмовиками Илайи не смог остановить этой волны цунами. Хотя первый ряд нападавших под шквалом их огня все же лег на пол, взвыв от ранений и корчась на полу, пока те же самые аптечки не впрыснут в них солидную порцию обезболивающих…

Но таких было всего около десятка человек, а за их спинами стояла почти сотня моряков и пехотинцев с авианосца, которые горели желанием разделаться с непрошенными гостями с «Юты». В руках атакующих штурмовые винтовки в одночасье превратились в короткие пики — плазменные штыки были активированы и пошли в ход.

Вот здесь броня скафандров была практически бессильна остановить такой, мерцающий холодным синим цветом, клинок. Людям Илайи ничего другого не оставалось, как тоже переключить стрелковое оружие в «штыковой» режим и схватиться с нападавшими в жестокой рукопашной.

Зал наполнился криками, визгами и хрипами дерущихся. Тридцать солдат Илайи Джонса противостояли сотне пехотинцев «Тикондероги». Никто не хотел уступать. Несмотря на численное превосходство, морякам с авианосца пришлось нелегко — слишком уж хорошо управлялись с клинками люди Илайи. Не зря Джонс-младший отбирал себе в личную команду лучших из лучших рубак со всех дивизии «Звезда Смерти». Плазма клинков штурмовиков с «Юты» резкими штрихами опускалась на броню атакующих, которые из-за своей многочисленности мешались друг другу в тесноте схватки.

Груды тел как с одной, так и с другой стороны росли с каждой минутой. Илайя видя что все больше и больше напавшие теснят его людей, выпрыгнул из своего укрытия и выстрелом в открытое забрало сферы одного из офицеров «Тикондероги» пристрелил того на месте. Затем, разъяренный адмирал схватился за эфес своей сабли, жидкая сталь тут же образовала клинок, озаренный тонкой плазменной каемкой, и бросился в самую гущу битвы.

Его штурмовики, видя, как отчаянно ринулся в «рукопашную» командир, издав яростный боевой клич, бросились вслед за ним. Битва, уже казалось проигранная отрядом с «Юты», разгорелась с новой силой. Никто никого не жалел, будто американцы сражались сейчас с русскими… Горы трупов и раненых застилали пол отсека, заливая его реками крови. Это было поистине эпическое зрелище по своему накалу и беспощадности. С таким упоением убивать друг друга могли только заклятые враги…

Несколько позже, когда станут анализировать произошедшее в квадрате перехода «Бессарабия — Таврида» между двумя американскими флотами, станет понятно, что особая жестокость по отношению друг к другу была между моряками, некогда сражавшимися по разные стороны в Гражданской войне Дистриктов. Вот таким образом в одночасье вылилась вся ненависть, копившаяся годами между федератами и республиканцами. Ненависть, которая еще сыграет огромную роль в дальнейших событиях этой кампании…

А пока никто об этом не задумывался, просто в пылу схватки нужно было выживать и побеждать, иначе ты труп…

Несмотря на то, что солдат с «Тикондероги» на мостике было в три раза больше, вдохновленные своим отважным командиром, штурмовики с «Юты» не собирались проигрывать. Более того они начали теснить к выходу своих противников, так отчаянно рубились эти бестии в рукопашной… Чаша весов какое-то время качалась из стороны в сторону…

Нейтен Джонс уже не думал о ранении, да и лекарства подействовали. Адмирал увидел, как его солдаты начинают пятиться к дверям под напором головорезов Илайи. Джонс-старший морщась от боли, тем не менее, встал из-за укрытия и в два прыжка оказался за спиной младшего брата, когда тот пронзал абордажной саблей своего очередного противника. В руках Нейтена светился клинок личного оружия, эфес которого люди Илайи в спешке не увидели и не сняли с пояса адмирала.

Размашистый удар клинка Нейтена пришелся по правой руке брата, отчего та повисла на остатках бронепластин, защищающих предплечье. Один-один, оба Джонса теперь были практически однорукими бандитами. Илайя удивленно, еще не понимая что произошло, обернулся и посмотрел на брата.

— Вот это поворот, — хмыкнул он, покачиваясь на ногах…

Нейтен в отличие от всех остальных не был облачен в доспехи и стоял перед Илайей в одном лишь кителе, так что шансов на то, чтобы выжить у адмирала не было. Командующий 21-ой «линейной» приготовился к смерти. То, что Илайя нанесет ответный удар он не сомневался, Джонс-младший не пощадил бы брата в любом случае, а отрубленная рука и вовсе обнуляла шансы каким-либо образом для Нейтена выжить.

Поэтому он лишь тяжело вздохнул и закрыл глаза, чтобы по крайней мере не видеть, от чьих рук погибает, так будет хоть немного легче…

Однако прошла одна секунда, затем, вторая, третья… Время тянулось невероятно медленно, так медленно, что Нейтен даже устал ждать смерти… Вице-адмирал приоткрыл глаза и тут же открыл и рот от удивления…