40 000, на Геене

14. Год 3, день 189

Зерна налились, позолотели, и серпы в руках ази срезали тугие стебли старым способом, без всяких машин. А корабли все не прилетали.

Гуттиериз подошел к лагерю и осмотрел все вокруг. Дома лагеря ази были справа от него. Многие из них были каменными, но архитектура их была очень странной. Ази делали их в свободное время, и для экономии стены домов были общими. Так было меньше работы. Главное было не в красоте, а в крепости и надежности. Если Совет и инженеры одобряли постройку, тогда в доме селились ази.

Он и Кэт поступили так же. Они пристроили к куполу еще одну комнату, и она прекрасно служила им и маленькой Джейн Фланаган-Гуттиериз.

Снова в окрестностях появился калибан. Они приходили, как понял Гуттиериз, когда происходила смена времени года. Приближалась осень, и калибаны строили себе жилье. Гуттиериз несколько раз выступал в Совете, требуя экспедиции на другой берег. Однако сейчас было время сбора урожая. И калибан снова появился. Гуттиериз решил изучать его поведение здесь.

Но если калибаны будут рыть туннели под домами или проникнут на поля, – предупредил Гэллин, глава Совета.

– Мы собираемся жить здесь, – возразил ему Гуттиериз. И добавил то, что никто на Совете еще не осмеливался произнести: – Корабль не прилетит. Не можем же мы жить слепыми в этом мире!

Наступила тишина. Слова прозвучали безжалостно. Он уничтожил надежды, Гуттиериз видел обращенные к нему взгляды, умоляющие и обвиняющие. Но было много и таких людей, на лицах которых ничего не отразилось. Они все хранили внутри – как ази.

Сейчас он шел один, так как люди взяли оружие и пошли охотиться на калибанов. Он прошел мимо полей, поднялся на холм и стал спускаться вниз, удаляясь от лагеря, что было нарушением всех правил.

Он сел на склоне и стал рассматривать в бинокль курган. Он смотрел долго, как два калибана, используя свои носы, как лопаты, стаскивали землю к холму.

Около полудня, сделав записи о наблюдениях, он поднялся и пошел по направлению к кургану.

Внезапно оба калибана нырнули в отверстие кургана.

Он остановился. Огромная голова рептилии появилась из бокового отверстия кургана. Выстрелил язык из пасти, а затем появился сам калибан, огромный, вдвое больше своих собратьев. Шкура его играла оттенками зеленого и золотого цветов.

Новый тип. Как мало они знают о калибанах!

Гуттиериз затаил дыхание и смотрел. Огромное чудовище – шесть или может быть восемь метров длиной – тоже смотрело на него. А затем появились еще два, обычного серого цвета. Они выглядывали из-за плеча гиганта.

Первое чудовище двинулось к Гуттиеризу и подошло совсем близко. Оно вдвое превышало рост человека. Бугристый воротник приподнялся, затем снова опал. Тем временем другие два направились к реке свободно, спокойно, волоча хвосты по грязной засохшей траве. Они исчезли. Первый калибан долго смотрел на биолога, затем он повернулся, не спуская глаз с Гуттиериза, и побежал с той скоростью, которую был способен развить калибан.

Гуттиериз остался стоять на месте. Колени у него дрожали. Он сжимал в руке забытую записную книжку. Затем повернулся и медленно побрел в лагерь.

Этим вечером, как он и ожидал, Совет проголосовал за то, чтобы уничтожить калибанов на этом берегу. И утром он пошел с ними, с людьми, которые несли ружья, длинные пики и лопаты, чтобы разбросать курган.

Но калибанов там не оказалось. Гуттиериз знал, почему. Он знал, что калибаны кое-чему обучились. Их курганы здесь, на этом берегу реки, вблизи от людей, не были похожи ни на какие курганы в этом мире.

Он стоял и смотрел, отказываясь давать объяснения охотникам, которые спрашивали его. Объяснения привели бы к таким вещам, о которых люди не желали слышать. Тем более, что надежда на прибытие кораблей становилась все призрачней.

– Но они же не застали калибанов, – сказала вечером Кэт Фланаган, пытаясь вывести его из мрачного состояния.

– Да, – сказал он. И ничего больше.

15. Год 3, день 230

– Джин, – звал старший Джин. Ему вторила Пиа. Они уже обегали весь лагерь в его поисках, и страх закрался в их души... страх перед неизвестностью, страх перед возможным появлением калибанов.

– Вы не видели нашего мальчика? – спрашивали они всех встречных. Но никто не видел, и Пиа уже отстала от мужа, который бежал впереди. Пиа была беременна следующим ребенком.

Солнце уже опустилось совсем низко к горизонту, и они обыскали почти весь лагерь. Теперь они шли в ту сторону, которая была обращена к реке – вожделенной мечте каждого ребенка.

– В северной стороне, – сказал наконец какой-то ази, когда родители уже обезумели от страха за сына. – Там играют несколько детей.

Джин со всех ног побежал туда.

Он нашел мальчика там, где стены поселка заканчивались и начинался пологий спуск к реке. Здесь лежали груды камня, приготовленные для дальнейшей постройки. Маленький Джин сидел среди камней и складывал из их обломков пирамиду. Ему помогал ариэль, который таскал камни. Увидев подходящего Джина, он зашипел и встопорщил свой воротник.

– Джин, – сказал Джин-старший, – посмотри на солнце. Ты же знаешь, что я запрещаю тебе быть на улице после захода солнца. Ты знаешь, что я и Пиа везде искали тебя.

Маленький Джин поднял голову и посмотрел на отца сквозь копну черных волос. Он не был похож ни на отца, ни на мать.

– Ты поступил плохо, – сказал отец, надеясь пристыдить сына. – Мы думали, что калибан утащил тебя.

Сын не сказал ничего. Он даже не двинулся с места, как ариэль.

Из-за угла последнего Дома вышла Пиа, задыхаясь, усталая. Она остановилась, приложив руки к животу. В глазах ее было мучение.

– Все в порядке, – сказал Джин. – Он в безопасности.

– Идем, – сказала Пиа, вся дрожа. – Джин, иди сейчас же домой.

Ни движения. Ни даже взгляда.

Джин-старший провел рукой по голове сына, взъерошил волосы. Он был в недоумении.

– Они должны дать нам ленты, – тихо произнес он. – Пиа, так не должно было бы быть, если бы работали машины с лентами.

Но машин давно не было.

– Сломаны, – сказал супервизор. Осталась только одна, которую люди используют для себя.

– Я не знаю, – сказала Пиа. – Я не знаю, хорошо это или плохо, что происходит с ним. Я спрашивала супервизора, и он сказал, что с мальчиком такое может быть.

Джин покачал головой. Сын пугал его. Жестокость пугала его. Накажи его, если надо, говорил супервизор. Он однажды ударил сына, но слезы и плач мальчика были невыносимы для него. Сам он никогда не плакал.

– Идем, пожалуйста, – сказал он сыну. – Скоро стемнеет. Мы хотим домой.

Маленький Джин поднял несколько камней и стал укладывать их в свою конструкцию. Ариэль крутился вокруг и пододвигал камни. Получалось нечто вроде разрушенного кургана, какие появлялись год за годом в прибрежной области.

– Иди сюда. – Пиа взяла сына на руки и попыталась идти. Мальчик забился в ее руках, начал вырываться, лягаться. Тогда Джин-старший взял его за руку, и они повели его домой, не обращая внимания на его отчаянное сопротивление. Крики мальчика очень нервировали Джина, но он пересилил себя и вел его в лагерь.

Пока их сын был маленьким, они могли делать это. Но настанет день, когда он подрастет, и тогда...

Джин думал об этом позже, лежа рядом с Пиа и наслаждался тишиной. Как реальность отличается от того, что говорили им ленты, когда машины еще работали! Самые великие и мудрые люди похоронены возле моря. Там же были погребены и умершие ази. Корабли все не прилетали. Как хотелось Джину сейчас подвергнуться глубокому обучению, услышать спокойный, внушающий доверие голос.

Но так было раньше. А теперь он сомневался. Он больше не был уверен ни в чем. Их сын, которого они любили, который пришел к ним в трудное время, который заставил их поверить, что в мире все хорошо и все правильно, теперь вел себя совсем не так, как они ожидали. Им, ази, было трудно управлять рожденным ими ребенком. Иногда они даже боялись своего сына, который был зачат и созрел в животе Пиа.

Ази раньше говорили: когда прилетят корабли.

Но они больше так не говорили. И теперь все было не так, как надо.