Высадка. Стужа

Глава IV Статья 245 Уголовного кодекса Российской Федерации. «Жестокое обращение с животными»

Глава IV . Статья 245 Уголовного кодекса Российской Федерации. «Жестокое обращение с животными»

— Если судить по одежде, я определённо не скажу, что этот человек жил в девятнадцатом веке. Тем более, вряд ли бы за столько лет от трупа что-нибудь осталось, — сказал я вслух очевидные вещи, чтобы разбавить тягостную атмосферу.

— Не судите, да не судимы будете, — многозначительно произнёс Греховод. — Когда бы он ни умер, это был человек. Если по-правильному, то похоронить его надо. По-людски поступить. Не веди себя как в кино, шевелись! Пока ещё какой обитатель леса не припёрся поглазеть.

Я на ровном месте вспылил. Хоть у него и пистолет, но это не даёт права парню, который младше меня, тут командовать.

Надо досконально разобраться в ситуации. Есть ли у Греховода разрешение на оружие? Для его получения требуются справки о состоянии здоровья, в том числе психического. Кто возьмёт на себя такую ответственность? Кто выдаст этому достопочтенному гражданину документ о том, что у него нет проблем с башкой?

— Как бы тебе объяснить? Я интересуюсь в основном налогами, поэтому фильмы о зомби решительно не мой выбор. Понятия не имею, что нужно делать с ожившими мертвяками! Я даже «Ходячих» не смотрел! С радостью и далее останусь в неведении! Потому что наплевать мне на них! Такое не случается взаправду в приличном обществе! Я тебе не персонаж ожившей книги Франца Кафки. Поэтому не собираюсь участвовать в безумных затеях. Надо тебе — хоть обхоронись тут.

Греховод не очень впечатлился моему срыву, отчасти намеренно картонному.

— «Обхоронись». Какой эксклюзивный речевой оборот. Как полагаешь, Маркус, кроме тебя на всей планете Земля его кто-либо вообще использовал? Хотя бы единожды. Как минимум на Карфагене точно нет. Тебе нравится чувствовать себя не таким, как другие, Маркус? Выделяющимся из толпы? В такой ситуации отчаянно требуется титул. Нареку тебя Бакалавром терминологии.

Его голос звучал так вкрадчиво, что я, несмотря на ободряющий посыл, почувствовал себя очень неуютно.

— Трудно перестать сливаться со стадом, ведь действительно? Ой, девушки с гладкими кисками не глядят с вожделением на конформиста? Они вообще не смотрят на конформистов! Ты что, пропускал азы? Маркус, в рот тебя, ты что, часть общества? Солидная или так, намазать на край тарелки? У тебя вообще есть своё мнение? Непопулярное, но зато твоё? Маркус, ты вообще хоть что-то полезное сделал для общества, членством в котором наверняка кичишься?

С каждой фразой Греховод подходил ко мне ближе. Ещё немного, и почувствую запах его слюны. Я ощутил, что злить его мне совсем не хочется.

Опасные какие-то вопросы. Провокационные. Я ещё не научился разбираться в его настроении.

— Наверное, нерационально ссориться с большинством. В социуме много выдающихся людей, заслуженно уважаемых, — осторожно попробовал ответить я. — Народные артисты, к примеру, или же…

Греховод не дал мне договорить.

— Ты это на Земле оставь, придурь. Наше нынешнее элитарное общество состоит из меня, тебя и той твари, что я ранил. Как ты её называешь, мохнатую мерзость? Беложопым? Вряд ли Беложопый выступит против организации последних почестей для сударя, которому я снёс башку.

— Слушай, нужно же адекватно к проблемам относиться. Тебя терзает чувство вины, но этот человек, когда напал на тебя, уже был мёртв, — сказал я и хлопнул Греховода по плечу рукой. Тот не отреагировал. Глядя куда-то между деревьев, он произнёс:

— Есть у меня версия. Вдруг на этой планете в зомби превращаются на небольшой период? Типа как оборотни при полной луне становятся шерстяной занозой в заднице. Съел карфагенский человек что-нибудь не то. Что вы тут собираете? Барбарис, ты сказал? Вот барбариска попалась ему невкусная, и желудок отторг — он превратился в зомби. Например, на сутки. Пищевое отравление, мол, у них так на планете работает. Чем тебе не сюжет? Организм быстро гниёт, выводя с собой вредные элементы, после чего регенерирует в классное, упругое тело. Ещё лучше, чем до этого!

— Барбариска — это конфета, — автоматически поправил я логическую нестыковку.

— По фигу мне, — огрызнулся Греховод. — И вот такого, вполне полноценного человека, который наверняка вывел бы нас отсюда, я, испугавшись, убил! Он мог отвести нас в место, где дают модные джемперы. Маркус, у тебя такое безразличное лицо, что неясно, кто из вас зомби! Приступаем! Роем могилу.

Греховод огляделся, похоже, в поисках подходящего инструмента.

Он что, издевается?

— Как ты собрался его хоронить? У нас нет лопат. Даже если бы были, земля промёрзла. Чего ты собираешься добиться? Чтобы мы руками тут копали? — я снова рассердился. Угораздило же мне встретить такого осла.

— Разумно, — неожиданно легко согласился Греховод. — Тогда сожжём его. Лучше, чем оставить лежать здесь.

Ох, какой же упрямец.

— В камин я тебе его пихать не позволю! — на правах домовладельца буркнул я.

— Пихать никуда и не нужно. Ты ведь не собираешься залить наш дом гноем?

Меня покоробило от «наш», но спорить не стал. Нервные клетки не восстанавливаются.

— Если тебе так неймётся, давай подожжём веток, затем попробуем спалить труп. Но я не уверен, что он загорится.

Сначала мы отнесли одежду зомби в дом. По дороге рассказал Греховоду одну свою интересную идейку. Не только у него ума палата. Я слышал, что в Японии введён выездной налог в размере тысячи йен, это примерно шестьсот наших рублей. Причём он распространяется как на местных жителей, так и на приезжих. Так вот: вдруг нас сюда притаскивают, чтобы какой-нибудь малоимущий инопланетянин в один замечательный день собрал тут всех высаженных землян и потребовал налог за посещение Карфагена? А потом сразу же закрыл бы ипотеку одним вложением?

Одежду, снятую с трупа, надо почистить снегом — вдруг там какие вирусы осели. Так себе эквивалент стиральному порошку, но в моих условиях — несомненный шик.

Затем мы продирались сквозь густые снежные заносы, держа в руках разваливающееся тело зомби. Мне казалось, что его зубы стучали, больная игра воображения. Труп подтащили к стене, чтобы не шляться по лесу с горящими ветками.

Поначалу зомби не собирался воспламеняться, но потом, постепенно, остатки плоти задались огнём. Греховод оказался настойчив, поэтому мы жгли тело, несмотря на сложности.

Начал подниматься чад. Я схватил кусок коры и замахал им перед лицом.

— Ты что делаешь? — удивился Греховод.

— В следующий раз сам этим займёшься, — кашляя, сказал я.

— Не гляди так, будто у меня есть опыт сжигания трупов. Я, между прочим, вёл себя довольно послушно, убил всего одного человека. Если бы мне довелось жить в Соединённых Штатах Америки, заслужил бы самый сочный подарок от Санта-Клауса.

От его неуместных метафор аж тошнота подкатывает. Тем более, труп засмердел.

Терпеть такие ароматы мне не с руки, честно сказать.

— Доволен? — возмущённо выпалил я. — Теперь ещё и дом провоняет.

Греховод завороженно смотрел на обугливающегося зомби, игнорируя моё недовольство.

— Ты так и планируешь жить со мной? Есть некоторые детали, которые нужно обсудить, — рискнул спросить я.

— Снова меня за идиотика принимаешь? Что я, по-твоему, не уловил тенденцию? Мы с тобой ни разу ещё конкретно не поговорили о еде. Я не такой конченый, как тебе видится, Маркус. Не стоит меня недооценивать.

Греховод ткнул меня в грудь кулаком. Неприятно. Он продолжал:

— Не собираюсь я тебя объедать. В себя прийти надо, мне позволено. Это вы тут бывалые покорители Карфагена. Я здесь меньше недели. — Греховод, похоже, рассердился.

Мне стало стыдно. Логика в его рассуждениях имеется. С другой стороны, этот бандос может говорить одно, но вдруг у него на уме совсем другое? Сейчас мы жжём труп. Что он попросит сделать завтра? Побрить ему волосы в подмышках? Я же сам не пальцем делан. Должен за себя постоять. У него пистолет, у меня нож. Посмотрим, кто первый уснёт, если на то пошло. Хрен ему помогут рефлексы инопланетные. Меня-то обделили, не сочли достойным, значит. Ненавижу.

Но вслух я сказал другое.

— Вдвоём больше шансов отыскать большую стоянку людей. Я уверен, что где-то она есть.

Он меня не слушал. Внимательно разглядывал жареное месиво гноя.

— Огонь очищает его. И меня. Теперь мы квиты.

— С огнём? — Я с опаской посмотрел на Греховода, не зная, чего ожидать. В сериале «Бивис и Баттхед» один из персонажей разговаривал с загоревшейся мусоркой.

— Ты что, тупой? С зомби, которому я размозжил голову. Талдычу об этом уже час. Короче. Не сгорит он полностью. Давай оставшееся тщательно раздавим и разбросаем в снегу вокруг.

Одна идея офигительнее другой.

Но до увлекательной затеи Греховода дело не дошло. Я даже испытал некое удовлетворение, когда нам помешали.

Огненный балаган позволил себе прекратить Беловеер, собственной персоной. Практически бесшумно подковыляв к нам, он молчал. Излишне быстрая реакция Греховода позволила ему развернуться буквально за две секунды и снова направить пистолет на снежное животное.

Похоже, Беловеер понял, что пукалка причиняет боль. На меня он вообще не смотрел. Технически, я до сих пор не знал, есть ли у него глаза, но заросшее подобие лица повернулось в сторону Греховода.

Я слышал, что если с животными общаться нежно, они почувствуют ласку. Главное в подобных ситуациях — не улыбаться. Такой мимический жест воспринимается как оскал.

Греховоду не до улыбок. Беловеер зарычал и, медленно, со скрипящим звуком, замахнулся рукой на мужчину. Узнал, значит. В принципе, даже я бы увернулся от этого неспешного удара и успел бы убежать.

Но Греховод поступил иначе и зачем-то выстрелил прямо в брюхо Беловеера.

Нужно же экономить патроны!

Зачем он это сделал? Животное, по сути, не причинило ему вреда. От него легко можно удрать! Греховод сам, блин, чудовище! Зомби какого-то жалеет, зато застрелил большой ходячий белый ковёр.

Беловеер повалился на землю. Похоже, он умер. Я почувствовал смесь раздражения и печали.

— Ну и что на этот раз? Мы бы сбежали! Зачем⁈

— Во-первых, я устал бегать. Во-вторых, он наверняка съедобен. Это решит проблему с едой, которую ты так не хотел обсуждать. Хотя бы несколько дней теперь не проголодаемся.

Глядя на тело убитого монстра, я, округлив глаза от изумления, сказал:

— Не решит. Он гниёт прямо на глазах.

Беловеер встал. Какие-то омерзительные ручьи текли из его открывшихся по всему телу невесть откуда взявшихся ран.

— Укроемся в доме! — крикнул я и, не дожидаясь Греховода, полез прятаться. Тот не преминул воспользоваться моим предложением. Я закрыл люк изнутри и попытался взять себя в руки.

Почему он сразу встал? Почему так быстро гниёт? В моей голове эти факты укладываться не собирались.

Зомби-Беловеер начал вести себя так же, как его обычная версия — стучать по стене дома. Только интенсивность движений раз в десять выше. Действо смахивало на разъярённый метроном.

Через минуту в стене показалась дыра, которая расширялась с каждым ударом Беловеера. Достаточная, чтобы в неё пролез человек, но маловатая для нашего приятеля. Мы съёжились у кровати. Даже Греховод со своим пистолетом не лез на рожон. Монстр засунул голову в пробитое отверстие, после чего почему-то начал крушить другую стену вместо того, чтобы доломать начатую.

— Драпаем! — выпалил Греховод.

Мы выскочили через дыру и помчались на поиски укрытия.

Почему Греховод, который хвастался своей скоростью, не обгоняет меня, бежит рядом?

Почему Беловеер, который теперь гораздо быстрее, чем при жизни, продолжает доламывать дом вместо того, чтобы преследовать нас?

Я оглянулся. От моего пентхауса ничего не осталось. Обломки, остатки прошлого величия. Беловеер продолжал терзать ни в чём не повинное здание.

Греховод, затормозив, спрятался за большим деревом, жестом указав сесть с ним рядом. Мы подождали ещё минут десять, стараясь не шевелиться.

Беловеер, перестав куражиться, быстрыми рывками направился прочь. Причём мне совсем не понравилось его направление.

— Если он так и будет двигаться по прямой, то найдёт поселение с людьми. Не уверен, что нам нужно за ним гнаться.

Греховод, глядя вслед монстру, прокашлялся и сказал:

— Слушай, Маркус, вкратце поясню, как это было, чтобы ни одна жопа вроде тебя больше не решила, что вправе меня судить. Я раньше вёл себя мерзко, это факт, и никакие слова не могут смягчить того, что наделал. Бандитская романтика и разбои, вот чем я жил. Был частью банды. Работа заключалась в том, чтобы резать людей и забирать их добро.

Да, звучит жестоко, и я знаю, что это неправильно. Но я был счастлив, потому любил свою девушку. Более того, мне удавалось скрыть от неё, что я выродок.

Но однажды всё изменилось. Мой подельник, так называемый друг, изнасиловал Марину. Я сначала не мог поверить. Чувствовал, что мир разваливается на глазах. Был в ярости и отчаянии. А затем совершил то, чего никогда себе не прощу. Убил его.

После этого я сделался мишенью для бывших братанов. Знал, что они не оставят меня в живых. Бежал, спрятался, затаился, бросив свою женщину одну в Москве, в неведении. Вполне вероятно, что её сейчас даже нет в живых. Из-за меня. Прикинь, какое я дерьмо? Оставшиеся члены банды с лёгкостью могли Марину порешить, мне в назидание. Кстати, это один из стимулов вернуться на Землю — убедиться, что она в безопасности.

Но возмездие всё равно меня нашло. Смотрел фильмы, где бандиты пытают, ну, типа топят жертв в ведре с водой и всякое такое? Так вот, мне пальцы поломали. С трудом, чудом, я смог убежать. Только благодаря Богу, в которого до того дня по-настоящему не верил.

Без него я обречён на жизнь в страхе. Не хочу оглядываться на каждый шорох. Всё, что я делал прежде, неправильно.

На Карфагене я тоже не случайно. Мне дана возможность начать сначала, искренне покаяться, искупить свои грехи.

Я с недоверием посмотрел на Греховода.

— Отношу себя к агностикам. Я не христианин, но есть определённая критика твоих, кхм, тезисов. Как ты можешь говорить о Боге, когда в твоих руках даже сейчас оружие? Ты бандит, ты убийца!

— Верно, Маркус, — сказал Греховод. — Но, когда ищешь прощения, найдёшь его внутри себя. Если получится.

Он так героически смотрелся в своей потёртой одежде, с устремлённым вдаль взглядом. Я на его фоне не более, чем измождённая килька в томате.

— Ты можешь меняться, Греховод, но это не значит, что я должен безоговорочно тебе доверять. Мы в снежном лесу. Мы на грани. Тут не место для разговоров о спасении.

— Для таких тем уместно любое время и место, — меланхолично произнёс Греховод. — Полагаю, нам нужно позвать сюда мужчин из твоего Города. Отстроить дом заново. Он наверняка получше любой избы. Затем надо двигаться, искать других людей. Здесь устроим перевалочный пункт.

Я с удивлением и даже с раздражением посмотрел на Греховода.

— Ты на это готов? Чего ради помогать незнакомым людям? Много ли нужно учиться в Шаолине, чтобы научиться делать столь щедрые жесты?

Он снова предпочёл не отвечать.

Обидно за дом, конечно. Так привыкаешь к чему-то уютному и безопасному. Тем более, когда на улице холод.

Когда я нервничаю, машинально начинаю теребить свой потёртый портфель. Вон он как раз валяется в груде обломков. Внешне выглядит несколько старомодно, но в том некий шарм. Подойдя к развалинам, я поднял его, повертел в руках.

Замечаю, что пуговицы на нем отсутствуют. Обивка начала трескаться и блёкнуть. Каждая царапина рассказывает о моих свершениях. Я не какой-то прожигатель жизни. Всё чётко, по расписанию.

Чтобы унять размышления, ведущие не в ту сторону, открываю портфель и рассматриваю его карманы. Внутри есть основное отделение, достаточно просторное, чтобы вместить книги и даже ноутбук. Оно застёгивается на молнию, которая, впрочем, тоже потеряла свой первоначальный вид, но по-прежнему надёжно закрывает содержимое. Рядом находится небольшой кармашек на липучке. В него я складываю мелкие предметы: ручки, пластиковые карты, зарядное устройство.

Технически, Греховод прав. Монстр бежит к людям, с которыми я знаком.

Хотя то, что Беловеер найдёт Город, не более чем предположение. Но вот если всё же на него наткнётся, то наворотит дел. Неподготовленные недоумки пикнуть не успеют, как зомби их растерзает. О женщинах вообще молчу.

Удача, что нам с Греховодом удалось спрятаться. Или дело не в ней?

Он бахвалится, рекламирует свои рефлексы. Если это правда, то бандюган единственный, кто сможет потягаться с мёртвым монстром.

— Вместе вернёмся в Город, Греховод. Нужно предупредить местных о Беловеере. Без тебя и твоего пистолета они с ним не справятся.

Греховод криво улыбнулся.

— У них там есть врач? Мне на Земле пальцы сломали. Кажется, срослись неправильно.

Он засмеялся.

Пока я работаю над продолжением, узнайте, что сейчас ещё происходит на Карфагене!

Высадка. Опасные места — Николай Бутримовский — https://author.today/work/341991

Высадка. Камень и пепел — Игорь Строков — https://author.today/work/342084

Высадка. Изгои — Иван Калиничев — https://author.today/work/342074

Наш дизайнер — https://vk.com/bash_books