Волчица и пряности. Том VI

Действие 2

Мальчик сказал, что его зовут Кол Тото.

Немного поспав, он открыл глаза, и его живот тут же забурчал. Когда Холо поделилась хлебом, он принялся жевать с настороженным видом, будто уличная собака, готовая в любую минуту сорваться с места и броситься наутёк. Хотя у дворняжек взгляд куда опасливей — пожалуй, мальчик был скорее похож на брошенного щенка.

— Так сколько ты отдал за эту грамоту?

Оказалось, Кол купил у торговца не один и даже не два документа. Он вытащил из заплечного мешка, покрытого прорехами, все приобретённые бумаги: их набралось бы на небольшую книжку.

Давясь куском хлеба, мальчик пробормотал:

— Одну монету торени и… восемь рютов.

Вышло у него тихо и невнятно, и вряд ли потому, что он пытался говорить и жевать одновременно. Мальчик наверняка всё поставил на эти бумаги, а иначе не отдал бы за них целую серебряную монету торени: люди в лохмотьях деньгами не разбрасываются.

— Отчаянный малый. Наверное, странствующий торговец выглядел солидным и был одет с иголочки?

Вместо мальчика ответил Рагуса:

— Да нет, скорее уж оборванец без правой руки.

Кол с изумлённым видом поднял голову и кивнул, а лодочник продолжил:

— Он тут особа известная. Расхаживает повсюду с этими бумагами да впаривает простакам. Сейчас скажу, что он тебе наплёл: погляди, мол, на мою правую руку — какой ценой достались мне эти бумаги. И жить мне недолго осталось, хочу напоследок вернуться в родной край, потому отдам тебе грамоты за бесценок.

Кол вытаращился на Рагусу: похоже, тот слово в слово воспроизвёл речь торговца.

Многие мошенники работают не в одиночку, а ходят с помощниками, поэтому можно сказать, что их речи передаются по наследству: от наставника к ученику. А руку этому пройдохе наверняка отрубили стражи порядка, когда тот попался.

Тех, кто крадёт деньги, лишают пальцев; лжецов, крадущих доверие, — одной руки. А убийцы, отнимающие жизнь, поплатятся собственной головой. Кроме того, говорят, особо жестоких душегубов казнят не на плахе, а через повешение — более мучительный способ умерщвления.

Плечи мальчика поникли: он явно приуныл, не в силах примириться с тем, что не сумел распознать обмана, очевидного каждому.

— Однако читать ты умеешь? — спросил Лоуренс, просматривая грамоты.

— Немного… — последовал нерешительный ответ.

— Половина этого — даже не грамоты.

— Что… что же тогда?

Речь у мальчика оказалась довольно складная. Надо отдать ему должное: видимо, служил хорошему мастеру. Тем более удивительно, если вспомнить, как Лоуренс его повстречал.

Между тем Кол поник ещё сильнее: казалось, он на грани отчаяния. Холо, сидевшая рядом, явно пожалела мальчишку и сочувственно протянула следующий кусок хлеба.

— Здесь почти всё — бумаги, украденные в какой-то торговой гильдии. Вот, посмотри, есть даже платёжные поручения.

Лоуренс передал бумагу Холо, но девушка, хоть и умела читать, в торговых документах совсем не разбиралась. Он повернулся к Колу и протянул листок ему, однако мальчик только покачал головой: похоже, не хотел смотреть на свидетельство своего позора.

— Я такое часто вижу. Денег эти бумаги не принесут, зато торговцы любят за пивом послушать байки о них. Они обычно краденые, так что переходят из рук в руки.

— У моего заказчика однажды тоже украли такую, — вклинился Рагуса, повернув нос лодки вправо.

— А кто же крадёт? — спросила Холо.

— Обычно мальчики-служки, — пояснил Лоуренс. — Их в торговых гильдиях нагружают тяжёлой работой и платят мало, вот мальчишки и тащат, сбегая, чтобы была хоть какая-то награда за труды. Другие гильдии могут отсыпать неплохие деньги за иную бумагу, ну и мошенники, конечно, купят с удовольствием. Кажется, все об этом знают. Украдёшь деньги — и гильдия этого не спустит, учинит погоню, а вот пропажа бумаг может повредить её репутации, так что, если пропадут грамоты и свидетельства, работники только плюнут и махнут рукой.

— Почему же?

— Сама подумай: положим, украли черновик учётной книги. Что подумают люди, если торговцы начнут высунув язык гоняться за вором? Ясное дело: будто в черновике какие-то невероятные тайны. А торговцам этого совсем не нужно.

Холо удивлённо кивнула: похоже, такая мысль не приходила ей в голову.

Объясняя, Лоуренс просматривал бумаги; они и правда его несколько заинтересовали: где же ещё можно узнать, какие товары поставляет гильдия и кому?

Однако Кола он мысленно пожалел: за всё это сам он дал бы не больше двадцати рютов.

— Ну что тут скажешь. Незнание — грех. Денег ведь у тебя совсем нет? Могу купить эти бумаги в счёт платы за провоз на судне и еду.

Брови у Кола шевельнулись, но он так и не поднял головы, лишь пристально смотрел на доски днища под ногами — наверняка мысленно что-то подсчитывал.

Возможно, в ворохе бумаг затесалось хотя бы одно подлинное свидетельство. Но была и другая вероятность: всё, что он купил, — обыкновенный мусор, и сейчас представился редкий, а возможно, и самый последний случай выручить хоть что-то. И всё же Кол отдал за эти бумаги целый торени…

Холо нередко говорила, что видит Лоуренса насквозь, но и тот умел угадывать чужие мысли, когда речь заходила о личной выгоде или убытках. Правда, в отличие от спутницы, правильный ответ ему подсказывали вовсе не выражение лица или жесты собеседника, а собственный опыт, ведь он не раз оказывался в таком же положении.

— Сколько вы предлагаете? — спросил Кол, взглянув на Лоуренса твёрдо, если не враждебно.

Похоже, он считал, что надо вести себя уверенно, иначе покупатель собьёт цену. Глядя, как мальчик старается держать лицо, Лоуренс еле удержался от улыбки. Кашлянув, он спокойно ответил:

— Десять рютов.

— Ох…

На лице Кола по-прежнему читалось напряжение. Он глубоко вздохнул и ответил:

— Это… это слишком мало.

— Правда? Ну тогда возвращаю. — И Лоуренс без тени сомнения протянул мальчику стопку бумаг.

Кол мгновенно утратил былую решимость. Теперь он выглядел ещё более жалко, чем прежде: если бы не строил из себя сведущего дельца, то не опозорился бы так сильно. Мальчик посмотрел на бумаги в руке Лоуренса и сжал губы. Думая продать товар подороже, он пытался настоять на своём, но в итоге потерял всё. В то же время, уже напялив маску человека, который знает, что делает, он не мог пойти на попятную и сказать, что согласен продать их по начальной цене. Лоуренс видел его насквозь.

Стоило мальчику чуточку успокоиться, и он заметил бы, что Холо и Рагуса посмеиваются, наблюдая за разыгравшейся сценой; пожалуй, тогда и ему бы стало понятно, что вот он, путь к успеху, — сыграть на собственной слабости.

Ради прибыли торговец может отбросить всякую гордость. Впрочем, Кол вовсе не из них, да к тому же слишком юн.

Лоуренс отдал ему стопку бумаг и потёр подбородок:

— Двадцать рютов. Больше предложить не могу.

Кол распахнул глаза, будто утопающий, вынырнувший на поверхность, но тут же потупился: наверняка решил, что нельзя показывать собственную радость, чтобы снова не проиграть.

Лоуренсу было очевидно, что тот вздохнул с облегчением, но торговец сделал вид, что ничего не заметил. Он посмотрел на Холо, и девушка усмехнулась, обнажив один клык: мол, пощади мальчика.

— Согласен. Благодарю вас.

— Но на проезд до Кэльбе этого всё-таки не хватит. Тебе придётся либо сойти на полпути, либо…

Рагусу этот разговор явно забавлял, и он следил за ним с неослабевающим вниманием. Заметив взгляд Лоуренса, весёлый лодочник рассмеялся и взял слово:

— Так и быть. Остальное отработает. За помощь я ему даже немного приплачу.

Кол оглянулся по сторонам, будто потерявшийся щенок, а затем коротко кивнул.

Оказалось, таможенных застав на реке удивительно много.

Конечно, феодалы строили их везде, где только могли, ведь при каждой остановке путешествующие по воде должны были платить за проезд, однако из-за подобных задержек суда плыли до нужного места дольше раза в два.

Кроме того, богатые землевладельцы строили заставы рядом с дорогами, пересекавшими реку, и часто там же можно было разгрузить или загрузить суда. Людные таможни обрастали лавками со снедью для лодочников и тех, кого они везли, а также гостиницами, отчего создавалось впечатление настоящего города.

Вот почему суда плыли довольно медленно, нередко замедляя ход настолько, что, казалось, быстрее было бы дойти пешком по берегу.

Рагуса говорил, что торопится, но, разумеется, гораздо больше спешили те, кто везли в город Кэльбе меха. Они дорожили каждой секундой, поэтому отсыпали стражникам на заставах приличные деньги, и суда их торопливо обгоняли лодку Рагусы на сужающейся реке.

— Догоним ли мы лису, если так будет и дальше?

Когда путники уже устали считать остановки, лодка подошла к таможне, на которой Рагуса, кажется, условился с кем-то о встрече. Он перекинулся парой слов с подбежавшим мужчиной, похожим на торговца, окликнул Кола и вместе с мальчиком принялся выгружать поклажу.

Холо, очнувшись от дрёмы, прижалась к Лоуренсу, проводила взглядом обогнавшее их лодку судно, а за ним ещё одно и наконец негромко задала свой вопрос про лису.

С тех пор как путники взошли на борт, девушка только и делала, что спала. Лоуренс сначала встревожился, не приболела ли она, но затем вспомнил, что Холо очень много плакала, пока была в заложниках у торговой гильдии Делинка. Сам он в последний раз плакал довольно давно, поэтому напрочь позабыл, как много сил это отнимает.

— Всё же побыстрее, чем на повозке, — рассеянно ответил он, просматривая купленную у Кола стопку бумаг.

— Правда? — сонно откликнулась Холо.

Лодка качалась на волнах, и казалось, что путники лежат в колыбели. В море от такого бы, наверное, замутило, но на реке, к вящему удивлению, лишь клонило в сон.

— А мальчик-то старается. Какой добросовестный оказался!

— Что? А-а…

Девушка смотрела на Кола, переносившего груз на причал. Мальчик в самом деле с готовностью выполнял распоряжения Рагусы, помогая тому с разгрузкой. Кажется, мешки с пшеницей он поднять не мог, поэтому перетаскивал небольшие мешочки с бобами. Даже не верилось, что этот самый мальчик совсем недавно хватался за соломинку, в последний миг осмелившись обратиться к Лоуренсу и назвав того учителем. Впрочем, люди в отчаянии способны и не на такое.

— Хотя… был бы недобросовестный — не попался бы так легко.

Вероятно, Кол отдал мошеннику все свои деньги: очень уж стоимость бумаг была необычной, и сумма выглядела совсем не круглой — один торени и восемь рютов. Как правило, лёгкой добычей мошенников становятся не столько люди жадные, сколько порядочные по натуре, ведь таким и в голову не приходит, что кто-то может их обмануть.

— Кажется, я одного такого знаю. Он в самом деле добросовестный человек и притом — лёгкая добыча мошенника.

Стоило Холо немного отдохнуть и оправиться, и она снова принялась за своё. Лоуренс погрузился в чтение документов, не обращая внимания на её выпад.

— Хи-хи! Что-то интересное попалось?

— Пожалуй, есть парочка любопытных.

— Хм… Какие же?

Холо посмотрела на причал, и на лице её вдруг отразилось удивление. Лоуренс невольно кинул взгляд в ту же сторону. На пирсе стоял гружёный мул; поклажи на нём было столько, что, казалось, ноги его в любой момент разъедутся и он плюхнется на землю. Его привёл торговец, а Рагуса с Колом нагрузили мулу на спину мешки из лодки. Похоже, вьючное животное не хуже лицедеев умело напускать на себя несчастный вид, но Холо, видимо, его пожалела.

— Вот, погляди. Купчая на партию медных монет.

— Медных… монет? Зачем покупать деньги? Неужто ещё кто-то хочет нажиться на скупке монет, как с нами было?

— Вряд ли. Скорее всего, эти монеты нужны для дела. Покупают их чуть дороже рыночного курса, оплачивают перевозку, а сверх того — пошлины. То есть эта закупка не разовая.

— Постой-ка. Кажется, я где-то о таком слышала. Всё для того, чтобы…

Холо наморщила лоб и закрыла глаза. Монеты скупают не только в целях спекуляции, но и на другие дела. А уж для закупки мелких медных монет причина вообще может быть только одна.

Девушка подняла голову и улыбнулась:

— Поняла! Ради сдачи?

— Ого! Молодец, догадалась.

Лоуренс поневоле рассмеялся, заметив, как Холо приосанилась в ответ на его похвалу.

— Да, их ввозят, чтобы было чем сдачу давать. А то представь: у торговца что-то покупают, но у него даже и сдачи не найдётся? Какая уж тут торговля. Кроме того, мелкая монета каждый день утекает из города в карманах и кошельках путников. Через город Кэльбе она наверняка уходит за пролив — туда, где находится островное королевство Уинфир, известное тем, что там постоянно не хватает монет. Из-за такого круговорота монеты называют «крысиными».

Холо недоуменно посмотрела на Лоуренса, и ему захотелось щёлкнуть её по носу.

— А дело в том, что если вдруг Уинфиру объявят войну или же обстановка в королевстве накалится, то эти монеты вместе с путниками тут же утекут из страны. И называют их так потому, что этим они похожи на крыс, почуявших опасность и бегущих с тонущего корабля.

— Ясно. Меткое сравнение, ничего не скажешь.

— Ещё бы. Хотел бы я узнать, кто до такого додумался. Хм… — Взгляд Лоуренса вдруг остановился на свидетельстве о закупке: ему показалось, что название указанной в нём гильдии он уже где-то видел.

Он попытался вспомнить, где именно, но тут с причала донёсся короткий вскрик.

Лоуренс поднял голову и увидел, что Кол чуть не свалился в реку. К счастью, Рагуса успел своей крепкой рукой схватить мальчика за шкирку, и тот не упал в воду, а повис в воздухе, точно котёнок.

Тут же раздался людской смех. Кол только смущённо улыбнулся. Лоуренс подумал, что он хороший мальчик, и мысленно восхитился умением Холо разбираться в людях.

— Так что там у тебя?

— Что? Ах да, кажется, мне знакомо название упомянутой здесь гильдии. Вроде бы в этой пачке было.

Когда он листал бумаги, лодка вдруг сильно покачнулась: Рагуса с Колом закончили разгрузку и вернулись на судно.

— С почином. Ты настоящий работяга, — обратилась Холо к мальчику, прошедшему на корму, и его губы тронула лёгкая улыбка — похоже, по натуре он был довольно скромным.

Кол заметил, что Лоуренс проглядывает стопку бумаг в поисках чего-то, и посмотрел на него, будто не решаясь задать вопрос.

— Не надейся, тут нет ничего денежного, — бросил Лоуренс, не поднимая головы, но даже так почувствовал, как тот съёжился.

Посмеиваясь, Холо ткнула спутника в плечо: мол, не обижай мальчика.

Впрочем, Лоуренс понимал, что чувствует Кол, ведь сам однажды попался в такую же западню.

— Нашёл.

Девушка удивлённо хмыкнула.

Лоуренс вытащил лист бумаги: почти не засаленный, да и буквы были хорошо различимы. На нём стояла дата — примерно год назад. Сам лист представлял собой нечто вроде памятки по грузу, перевозимому на корабле. Ею пользовались вместо черновика, ведь в учётную книгу всё нужно заносить без помарок и упущений. В то же время записи отличались предельной точностью, прямо как в самом гроссбухе: аккуратными буквами указывались наименования товаров, их количество и место назначения.

У любой торговой гильдии есть сеть лавок: если не по всему миру, то хотя бы в соседних краях; с ними, а также с гильдиями-компаньонами регулярно поддерживают связь, получают нужные сведения от местных жителей. Для простого торговца подробное описание столь налаженной схемы представляло собой настоящее сокровище, а перечень товаров, отправляемых гильдией в другие земли, был подобен волшебному зеркалу: загляни в него, и увидишь всю её внутреннюю кухню. Разумеется, для несведущего в торговле это будет всего лишь бумажка.

— Говорю же, денежного тут ничего нет, — обратился Лоуренс к Колу, пожиравшему взглядом бумаги в его руках.

— А… да нет, я вовсе… — Мальчик тут же потупился.

Лоуренс улыбнулся, поднялся на ноги и показал листок ему:

— Вот, смотри.

Кол вопросительно посмотрел на него, затем перевёл взгляд на бумагу.

— Видишь, наверху написано: «Тэд Рэйнольдс, торговый дом “Джин”»?

Стоять на покачивающейся лодке было неудобно, поэтому Лоуренс, поёжившись, сбросил с плеч одеяло и пересел поближе к Колу. Сначала мальчик выглядел озадаченным, но любопытство всё же победило: синие глаза выжидательно уставились на торговца, требуя продолжения.

— Место назначения: островная страна, причём находится она ещё дальше портового города Кэльбе и отделена от него проливом. Называется королевством Уинфир. А, кстати! Ведь это же родина нашей лисы.

Последнюю фразу Лоуренс сказал для Холо и сразу заметил, как под капюшоном у неё шевельнулись уши. Возможно, на самом деле девушке не шибко хотелось преследовать Эйб, но всё же она испытывала к той далеко не дружеские чувства.

— Так вот, всевозможные товары собирают в портовом городе Кэльбе и отправляют в королевство Уинфир для продажи некой гильдии — кажется, её названия тут нет. А это памятка по ним. Видишь наименования товаров? Сможешь прочесть? Читать ведь умеешь?

— Немного, — ответил Кол.

Он прищурился — возможно, был слегка близорук — и пристально посмотрел на строчки перед собою, а затем раскрыл крепко сжатые губы:

— Воск, стеклянные бутыли, книги… Защёлки? Стальные доски… Олово, изделия из золота. А ещё… Ани?..

Лоуренс удивился: он и не думал, что Кол разбирается в таких вещах. Неужели мальчик по пути успел послужить у какого-нибудь торговца?

— Эни. Это название монеты.

— Монета эни?

— Да. Но надо же, а ты умный парень.

Когда-то и у Лоуренса был наставник. В знак похвалы он иногда гладил своего ученика по голове, с силой надавливая крепкой рукой. Именно такое поощрение радовало Лоуренса больше всего, поэтому сейчас он сам мягко коснулся головы Кола — в отличие от собственного наставника он знал меру и не хотел ненароком сделать мальчику больно.

Паренёк удивлённо втянул голову в плечи, а затем вдруг смущённо улыбнулся. Лоуренс продолжил:

— Рядом с названиями товаров проставлены количество и цена. К несчастью, с этой бумаги денег ни из кого не вытянешь. Вот если бы что-то указывало на контрабанду, тогда другое дело.

— А не указывает?

— Увы, нет. На самом деле этого и не поймёшь, если только прямо не написано, что контрабанда. Или же когда ввозят явно запрещённый товар.

— Ух ты… — протянул Кол, кивнул и снова опустил взгляд на бумагу.

— Простите, но тогда…

— Что?

— Что вы тут нашли?

Похоже, он не понимал, почему Лоуренс вытащил именно этот документ из пачки. Тогда торговец наконец вспомнил, с какой целью её рассматривал, и рассмеялся:

— Ах да, чуть раньше мне на глаза попалась другая бумага — о закупке медных монет, и покупателем значилась та же самая гильдия. Монеты изготавливают здесь, в Проании, а давать ими сдачу будут уже в королевстве Уинфир…

И тут Лоуренс осёкся: странное чувство охватило его. Он поднял голову, встал с места, и тогда Холо, которая со скучающим видом перебирала оставленные бумаги, кинула на него удивлённый взгляд:

— Ты чего?

— Где та купчая?

— А, ты про эту?

Холо зашуршала листками, вытащила один и протянула Лоуренсу.

Теперь в левой руке у него было свидетельство закупки медных монет, а в правой — памятка о перевозимом грузе. Сравнив их, он наконец понял, что привлекло его внимание. На обеих бумагах был указан один и тот же торговый дом, но разные даты: на одной двумя месяцами позже, чем на другой. И те монеты, что были приобретены согласно купчей в левой руке Лоуренса, числились в списке для вывоза из страны согласно памятке в его правой руке.

— Хм, какое занятное совпадение. — Девушка заинтересованно посмотрела на бумагу через плечо Лоуренса, а с другой стороны осторожно заглянул Кол.

Похоже, однорукий мошенник орудовал в окрестных землях, поэтому и торговал ворованными бумагами гильдий, которые размещались вдоль реки Ром.

По странному совпадению продавец в бумаге оказался гильдией у истока, а покупатель — гильдией у устья реки. Однако не это озадачило Лоуренса.

Торговцы души не чают в числах: пожалуй, только прорицатели испытывают к расчётам такую же странную любовь.

— Только числа не сходятся.

— Что? — спросила Холо, а Кол наклонился ещё ближе к бумаге: видимо, у мальчика и правда были слабые глаза.

— Да вот же. Закуплено пятьдесят семь ящиков, а вывезено шестьдесят. На три больше. — Лоуренс положил оба листка бумаги на доски лодочного дна, и объяснил, показав пальцем, но Холо и Кол по-прежнему недоуменно смотрели на него.

— Ну и что? — спросила девушка.

— Как бы объяснить… Обычно чем больше монет чеканится, тем больше выгадывает изготовитель. Потому-то число монет строго ограничено. Говорят же, что там, где крутятся деньги, творятся грязные дела — и это даже когда речь идёт о заработке. А тут деньги не просто зарабатывают, а делают. Очень уж велик соблазн. Вот почему сколько заказали изготовить, столько и должны начеканить, ни монеткой больше.

— Но ведь не всегда же отправляют всё, что изготовили? А уж если эти ящики поплывут морем, то явно стоит нагрузить их поменьше, чтобы корабль не опрокинулся. Вот и в этот раз они просто могли отослать то, что осталось с прошлого.

Замечание Холо было справедливо, но как-то не верилось в то, что осталось всего три ящика. Сам Лоуренс понимал, что тут наверняка есть некая разумная причина, но какой же торговец не насторожится, заметив подобную нестыковку?

— Так-то оно так. В общем, дело, скорее, в чутье. Сдаётся мне, тут что-то нечисто.

Холо выпятила губы и пожала плечами:

— А почему они в ящиках? Это же монеты.

— Что? — удивился Лоуренс и уже собрался спросить, не шутит ли она, но тут и Кол кивнул в знак согласия с девушкой.

Под любопытными взглядами двух пар глаз мужчина растерялся, но тут же опомнился: надо же было забыть, что простые для торговца вещи обычным людям порой неведомы!

— Потому что большие партии монет не перевозят в мешках. Иначе ведь потом слишком долго пересчитывать.

— Да ты, никак, шутить вздумал! — воскликнула Холо, и они с Колом дружно рассмеялись и переглянулись.

Торговая смекалка приходит с опытом и порой идёт вразрез с обывательским взглядом на жизнь.

— Но представьте, что нужно перевезти десять тысяч монет. Сколько времени в таком случае уйдёт на то, чтобы их пересчитать? Допустим, в мешках их доставили в нужное место, но потом нужно вытащить и пересчитывать по одной. Полдня работы для одного человека.

— Так пусть поработают десять.

— Тоже верно. Но вот незадача: одного вора поймать легче, чем двоих, а двоих — проще, чем троих. Положим, считал один человек, и, если потом что-то не сойдётся, заподозрят его. Однако если считали десятеро, то и думать нужно на всех десятерых. А для острастки ещё и поставить кого-нибудь сторожить. Тут уже не до торговли будет.

Холо хмыкнула и кивнула, Кол же наклонил голову: похоже, он по-прежнему не понимал, почему ящик лучше мешка.

— К тому же, если из мешка что-то украдут по дороге, сразу этого не обнаружишь.

— Но ведь с ящиком то же самое?

— А… я знаю!

Кол просиял и вскинул руку, но тут же спохватился и опустил её так быстро, что сразу стало ясно: он пытался что-то скрыть. Холо недоуменно наклонила голову, а Лоуренсу хватило одного взгляда, чтобы вспомнить, откуда ему знаком этот жест — так делают ученики.

— Ты был школяром?

Что ж, это объясняло многое: и его пытливость, и складную речь, которая совсем не вязалась с бедной одеждой, а также то, что он много знал.

Однако слова Лоуренса заставили Кола сжаться как от удара. Всего мгновение назад казалось, что мальчик наконец оттаял и открылся новым знакомым, однако теперь он взирал на торговца со страхом и даже попятился.

Холо в изумлении уставилась на него, однако Лоуренс, явно понимая, почему Кол так испугался, только усмехнулся и сказал как можно дружелюбнее:

— Ну что ты? Я ведь тоже просто странник. Тут все свои.

Кол дрожал от страха, а Лоуренс по-прежнему лучился улыбкой; посмотрев на них, Холо озадаченно покачала головой, но, похоже, всё-таки сообразила, что происходит. Она подошла к мальчику (пятясь, он отступил к самому краю лодки, и казалось, что ещё шаг — и упадёт в реку) и медленно протянула к нему руку:

— Спутник мой хоть и расчётливый торговец, но добряк, каких поискать. Самой иногда не верится. Не бойся.

Улыбка мужчины и улыбка женщины — что медяк и золотая монета; ценность у них совсем разная, а уж если женщина — такая красавица, как Холо, то и говорить нечего. Когда она схватила Кола за руку и притянула к себе, мальчик поначалу, хоть и робко, воспротивился, но скоро сдался и позволил себя обнять.

Вышло у неё совсем не натужно, будто бы девушка всю жизнь только и делала, что успокаивала испуганных ребятишек.

— Ну же, не плачь. Всё хорошо.

Лоуренс привык к тому, что Холо постоянно над ним насмехается и смотрит свысока. Пожалуй, именно поэтому было так непривычно и в то же время приятно наблюдать за тем, как она утешает мальчика.

Миниатюрная девушка вызывала у мужчин скорее желание защищать и заботиться, но на самом деле это хрупкое тело принадлежало Мудрой Волчице — богине, которая сотни лет опекала деревню, не жалея себя. Она — воплощённое великодушие и благородство, иначе и не скажешь.

— В общем, ты догадался верно. Но знаешь почему? — спросил Лоуренс: нужно было сделать вид, что прошлое Кола не особенно его интересует, и поговорить о чём-нибудь другом.

Похоже, Холо пришла к такому же выводу: мягко что-то прошептав, она выпустила того из объятий.

Мальчик по-прежнему выглядел напуганным, но, кажется, всё-таки немного успокоился. Украдкой, чтобы никто не заметил, он вытер слёзы (наверное, вспомнил про мужскую гордость) и поднял голову:

— А… простите, вы правда…

— Да. Богом клянусь.

Эти слова подействовали как волшебное заклинание. Кол сделал глубокий вздох и засопел. Холо же усмехнулась: похоже, не знала, что тут можно сказать.

— Ну… в общем… Вы спрашивали, почему монеты перевозят в ящиках?

— Да.

— Мне кажется, дело в том, что ящики можно набить до отказа.

Холо по-прежнему сидела наморщив лоб. Похоже, победа была за Колом.

— Великолепный ответ. Именно так. Можно взять ящик определённой величины и заполнить его монетами. Положим, у нас есть ящик, до отказа забитый денежками одного размера и толщины. В таком случае мы сразу заметим, если украдут хоть одну. Кроме того, можно не пересчитывать монеты в ящике: заранее известно, сколько их там, да и охранников нанимать не требуется. Одни преимущества, — сказал Лоуренс и улыбнулся Колу: — Я в своё время так и не додумался до правильного ответа. Правду говорят, что школяры — народ башковитый.

Кол от неожиданности выпрямился, но тут же смущённо улыбнулся.

Холо сидела со скучающим видом, и Лоуренсу показалось, что и она догадалась, но из доброты душевной решила промолчать.

— Вот только нехватка трёх ящиков и впрямь указывает, что тут что-то нечисто. Интересно, что же? — спросил Лоуренс, пристально глядя на спутницу.

Девушка пожала узкими плечиками в знак того, что спорить она уже устала. Пожалуй, заяви Лоуренс, что пустится в погоню за Эйб прямо сейчас, с таким настроением она бы и сама начала придумывать повод его остановить.

— Про… простите… — робко прервал мальчик их безмолвный разговор.

— Что?

— Нечисто… Что вы имеете в виду?

Смущённой улыбки на его лице как не бывало, теперь он смотрел на Лоуренса серьёзно. Мужчина слегка удивился, а Холо, мельком глянув на Кола, тоже уставилась на спутника.

— Что я имею в виду? Ну, скажем… Может быть, это свидетельство незаконного изготовления монет.

Незаконная чеканка монеты — тяжкое преступление. Лоуренс только усмехнулся, заметив, что Кол затаил дыхание:

— Может быть. Лишь вероятность, не более.

— А… Да.

Мальчик разочарованно опустил плечи, и Лоуренс слегка удивился: вот уж не подумал бы, что Кол ещё надеется вернуть себе обманом отнятые деньги.

Или положение у него совсем отчаянное? Например, пришлось занять у кого-нибудь денег, чтобы купить эту несчастную кипу бумаг?

Лоуренс обратил взгляд на Холо, но девушка только пожала плечами: она угадывала намерения людей, но чужие воспоминания были ей недоступны.

— Зато неплохо поразмыслить, в чём причина. Хоть плыть будет не так скучно.

Кол вяло кивнул.

Совсем недавно он рискнул назвать Лоуренса учителем и обратиться к нему за помощью, когда попал в переделку на таможне из-за фальшивой грамоты на право собирать налоги. Если подумать, с его стороны это был неожиданно дерзкий поступок. Мальчика не назовёшь бойким, но деньги он любит, это бесспорно. А ко всему прочему выясняется, что он ещё и школяр.

На пути в церковный город Рюбинхайген Лоуренс повстречал девушку-пастушку и живо заинтересовался ею, но сидящий перед ним мальчик, пожалуй, был достоин не меньшего внимания.

Интересно, что заставило его пуститься в странствие, а впоследствии ещё и купить фальшивые грамоты и свидетельства?

Хотелось расспросить его обо всём, но Лоуренс боялся, что бестактные вопросы могут напугать паренька и тот окончательно замкнётся в себе. У школяров плохая слава: считается, что они пьют днями напролёт, увлекаются азартными играми, любят жульничать, а ещё подворовывают. Беспутные студиозусы, шляющиеся по округе, с лихвой огребают людской ненависти — больше, чем кто-либо другой.

Вероятно, Колу на собственной шкуре довелось узнать, насколько жесток мир, отсюда и такая затравленность. Поэтому Лоуренс улыбнулся мальчику, будто покупателю, и спросил:

— Слышал, ваш брат штудирует разные науки. А чему же учился ты?

У половины бродячих школяров нет права так называться: всё это лентяи и неучи, не бравшие в руки книг, однако Кол умел читать, потому наверняка не входил в их число.

Мальчик аккуратно сложил бумаги в стопку и нерешительно, заикаясь, ответил:

— Я изучал каноническое право.

Лоуренс издал удивлённый возглас. Ещё бы: если Кол изучал каноническое право, то, стало быть, метил в священнослужители высшего ранга?

Обычно школярами становятся дети из обеспеченных семей (зачастую от скуки) либо те, кто не желает наследовать семейное дело, но жаждет признания, а также люди, которым лишь бы не работать. Крайне редко речь идёт о стремлении чему-либо научиться.

Каноническое право здесь занимает особое место, привлекая хитрецов, которые не желают идти в монастырь, но намереваются добиться высокого положения в Церкви.

— Но, понимаете, я… у меня… кончились деньги и…

— Из школы выгнали? — подсказал Лоуренс, понимая, что иначе вытягивать из Кола его историю придётся до самого заката.

Мальчик кивнул.

Как правило, школяры в складчину нанимают наставника и снимают либо комнату в гостинице, либо пристройку в доме какого-нибудь богача. Там они слушают лекции, и, конечно, если кому-то из них станет нечем платить, из школы его выгонят.

Поговаривают, что святые велят птицам подслушивать, что говорят на лекциях, а потом выведывают у них всё, но верится в такое с трудом.

Кроме того, Лоуренс слышал, что большинство наставников и отвечать на вопросы не станут, если придёшь к ним без подарка. Жизнь у школяров не сахар, исключение — разве что отпрыски обеспеченных семей или те, кто умеет мастерски зарабатывать деньги.

— Где тут поблизости есть школы… Эрисол?

— Нет… Акент.

— Акент?! — удивлённо воскликнул Лоуренс.

Кол опустил взгляд, будто на него накричали, и Холо сердито посмотрела на мужчину. Лоуренса это слегка задело, но он по-прежнему не мог сдержать изумления: очень уж неблизко находился город Акент.

Холо улыбнулась и похлопала Кола по спине, желая ободрить, а Лоуренс погладил щетинистый подбородок.

— Ты уж прости, я просто удивился — это же так далеко. Очень долго идти пешком.

— Да…

— Про Акент я слышал вот что. Якобы в нём собираются мудрецы да верные своему делу учёные, текут каналы со святой водой, а в самом центре города круглый год растут яблоки, дарующие мудрость. Жители за один день успевают выговорить все слова, что есть в языках четырёх стран, а если соединить в одну строку все буквы, написанные в Акенте за день, то она выйдет столь длинной, что достигнет дна моря. Вот каков Акент, благословенное пристанище истины и мудрости.

— Вот так город. Всем городам город! Яблоки растут круглый год. И правда благословенный, — заявила Холо, облизываясь.

Кол немного удивлённо посмотрел на неё, но наконец несмело улыбнулся. Нарочитую восторженность Холо заметил даже он — всё-таки Волчица очень добрая.

— Ах, понимаете, это неправда.

— Что? Да неужели?

— Но… но зато в лавках круглый год можно купить много разных плодов. Помню, были даже совсем редкие.

— Да ну?

— Скажем, волосатый, вот такой величины, и очень твёрдый — только молоточком расколоть можно. И внутри него сладкая вода, такой вот странный плод.

Лоуренс догадался, что речь шла о кокосе. Иногда в плавании корабль заходил в какой-нибудь южный порт, и, если это случалось в нужный сезон, торговец, сходя на берег, видел на прилавках пальмовые плоды, но Холо наверняка даже слышит о таком впервые. А если совсем не знаешь, о чём речь, ничто не помешает разыграться воображению. Впрочем, хоть самому Лоуренсу кокосы и попадались на глаза, пальму он не видел ни разу.

Холо посмотрела на него, и глаза её прямо-таки сияли.

— Ну, куплю его тебе, если вдруг увижу, — с лёгким сердцем пообещал торговец: это не такая редкость, как персиковый нектар, но вряд ли попадётся на глаза в их путешествии.

Хотя если вдруг попадётся, Лоуренсу не позавидуешь.

— Вот только… Вы знаете, Акент — вовсе не благословенный город, он очень неспокойный.

— Дай-ка угадаю. В гостиничные комнаты постоянно залезают воры; если заснёшь в одиночном номере, тебя точно обворуют, а в тавернах всегда неспокойно — маленькие стычки перерастают в настоящие драки, причём под раздачу попадают все подряд.

В Акенте собирается множество школяров всех возрастов: от юнцов вроде Кола до тех, кто не моложе Лоуренса, причём работать они и не думают, только прожигают жизнь. Вот почему город похож на комнату, в которую поселили бандитов да пиратов.

Лоуренс немного сгустил краски, описывая то, что довелось услышать, но Кол только усмехнулся и ничего не возразил. В городах, где располагались школы, царило оживление — правда, не всегда хорошего рода.

— Но вы знаете, мне довелось повстречать прекрасных, добрых наставников, так что я много учился.

— В самом деле, раз ты умеешь читать в свои годы, учили тебя хорошо.

Кол ответил смущённой улыбкой, полной странного обаяния. Ухмыльнулась и Холо.

— Вот только как же вышло, что ты оказался здесь? — спросил Лоуренс.

Всё ещё улыбаясь, мальчик потупился:

— Я… я занялся торговлей книгами.

— Торговлей?

— Да. Понимаете, помощник учителя сказал мне, что скоро наставник напишет комментарии к книге, и тогда она вырастет в цене, так что лучше купить её сейчас, пока дешёвая…

— И ты купил?

— Да.

Лоуренс ничем не выказал своих чувств в этот момент.

Книга мгновенно расходится, если известный учёный пишет к ней комментарии. Частенько владелец книжной лавки и учёный идут на такую хитрость: один закупает безвестные книжонки, а другой пишет к ним пояснения, после чего книги мгновенно дорожают, и молва о том быстро разлетается окрест. Вот почему в городах со школами нередко ходят слухи, что в скором времени магистр таких-то наук напишет комментарии к такой-то книге.

Торговцы спокойно покупают овечью шерсть, которую работники состригут лишь через год, или пшеницу, которая ещё даже не взошла, но никогда не возьмутся за книги: очень уж товар ненадёжный, даже погода меняется реже, чем их стоимость.

Однако Кол целыми днями прилежно учился, не затронутый жадностью и корыстолюбием, царившими в его городе. Чистый, как слеза, мальчик даже не подумал, что где-то здесь кроется ловушка.

То, что Кол принял за торговлю книгами, было настоящим мошенничеством.

— Когда я понял, что денег до окончания учёбы мне не хватит, то подумал: а если подзаработать? К тому же та книга дорожала день ото дня, я и решил, что надо бы купить поскорее, а то потом никакой прибыли не получишь. Только денег мне не хватило, пришлось взять в долг у торговца, знакомого этого самого помощника.

Прямо-таки образцовая мошенническая схема. Либо книжная лавка начнёт продавать подороже, либо люди, поверившие в то, что скоро магистр напишет комментарии, примутся скупать книгу — и цена вырастет сама собой. А после подорожания публика подумает, что слухи про комментарии от профессора — правда, и издание будут сметать с прилавков, отчего оно ещё больше вырастет в цене.

Дальше уже зависит от того, кто последним вытянет короткую соломинку. Можно найти какого-нибудь простака, продать ему книгу и таким образом выгадать. Однако велик риск самому остаться в дураках.

Лоуренс думал, что теперь даже Холо возведёт глаза к небу (надо же так попасться!), но в её взгляде, устремлённом на Кола, читалось глубокое сочувствие. Торговец чуть не крякнул от досады.

— А в итоге учитель не стал писать комментарии. И книга совсем подешевела. — Со смущённой улыбкой Кол поведал очевидный конец своей истории, и теперь Лоуренсу всё окончательно стало ясно.

Обманутый мальчик взял в долг денег, чтобы купить книгу. Разумеется, ему стало нечем платить за лекции, не на что купить еды, да и долг он не мог вернуть. В отчаянии Кол пустился в бега.

Почему же он скитался по северным землям? Пожалуй, дело в том, что школяры куда дружнее торговцев. Они часто мотаются из одного города в другой, а потому хорошо знают, где кого возможно встретить: могут и предупредить друг друга.

И если школы и известных учёных нужно искать на юге, то во всех больших городах на каждом углу можно найти проповедников и почерпнуть у них мудрости бесплатно. В церковном городе Рюбинхайгене Лоуренс видел оратора, окружённого толпой людей, одетых так же, как Кол. Однако в этих краях такие им уже не встречались: возможно потому, что зимы здесь холодные и пережить их тут сложнее.

— Так вот, я просил милостыню и копил деньги, чтобы вернуть долг, так и дошёл до здешних мест. Думал, что зимой сюда начнут стекаться люди, так что работы найдётся много.

— Ты про Большой Северный поход?

— Да.

— Понятно.

Однако, убегая от заимодавцев и добравшись до северных земель, он выяснил, что Большой Северный поход отменён, людей мало, никакой работы для него нет. Наверняка он боялся, что все скопленные деньги уйдут на то, чтобы как-то пережить зиму.

Тут-то и появился странный мошенник. До чего же жесток оказался Бог к мальчику, учившему каноническое право! А быть может, он таким образом его испытывал?

— И в конце концов, после всех злоключений, ты наткнулся на нашу лодку, да? — осведомилась Холо.

— Да, получается так.

— Однако удивительная же у нас вышла встреча. Правда? — рассмеялась Холо, посмотрев на Лоуренса.

Перепачканное личико Кола порозовело.

— Радостным твоё странствие не назовёшь, но всё, что ни делается, к лучшему. Мир в самом деле жесток, и лучше знать о нём как можно больше, тогда и ловушки замечать будешь пораньше. Говорят, что неведение — грех. Но теперь ты в хороших руках, будь покоен, — горделиво вещала Холо.

Лоуренс подумал, что под капюшоном у неё наверняка шевелятся уши. И не скажешь, что совсем недавно она выглядела спокойной и безмятежной, словно мать, баюкающая дитя. До него вдруг дошло: а ведь Холо произносит пафосные речи, сулит Колу помощь и заступничество, но нести ответственность за сказанное и не собирается.

— Неведение… грех?

— Да. Но будь покоен. Ведь мой спутник прошёл огонь и воду, он великолепный фвартовес… фм…

Лоуренс бросил на Холо яростный взгляд и зажал рот своей неугомонной спутнице. Девушка пыталась что-то бормотать сквозь ладонь, и, осознав, что его вот-вот укусят за палец, торговец убрал руку.

— Почему бы тебе самой не научить его жизни? — спросил он. — Поделись мудростью да опытом.

— Хм? Странный ты человек. Погляди на меня: неужто не видишь, что я всего лишь юная девушка? Мои мудрость и опыт не чета твоим, это и слепой заметит.

Возразить на столь нахальное заявление Лоуренс не мог, ведь нужно было сохранить тайну Холо.

Кол недоуменно воззрился на них. В янтарных глазах Холо прыгали смешинки, но она явно не думала уступать. Лоуренс полагал, что она пожалела несчастного, неопытного мальчишку, но брать на себя такую важную роль ему совершенно не хотелось. Разве можно дать стоящий урок, просто показав, как правильно? Для того чтобы мальчик научился обходить ловушки, нужно не указывать ему, где они находятся, а объяснить, как их искать. Между делом, за завтраком, такому научить невозможно.

Разумеется, Холо всё это понимала, но не упустила случая поставить его в смешное положение.

Вдруг она схватила его за мочку уха, притянула к себе и прошептала:

— Почему ты был добр ко мне? Неужто лишь из-за моей красоты? Неужто ты такой простой и недалёкий самец?

Лоуренс был готов признать, что это правда — но правда далеко не вся. Однако если он откажется обучить Кола, то не сможет сказать своей спутнице, что она ошибается.

От цепкого взгляда девушки было не укрыться, и выбора у него явно не осталось.

— Хо… хорошо, хорошо. Отпусти уже.

Не хватало ещё, чтобы на одном ухе мочка стала длиннее, чем на другом.

Холо наконец убрала руку.

— Вот видишь, каков мой спутник, — бодро заявила девушка и щёлкнула торговца по уху.

Лоуренс вздохнул; им овладела такая досада, что на Холо он и взгляд поднять не мог. Хотелось отплатить ей тем же, но даже представлять не хотелось, как она тогда рассердится.

— Вот только желает ли он сам обучаться? — спросил торговец и посмотрел на остолбеневшего Кола.

Тот в самом деле немного напоминал щенка: как настоящий пёс, в мгновение ока понял, кто тут хозяин. Когда Лоуренс к нему обратился, он поспешно зашлёпал губами, но — сообразительный малый — вскоре опомнился, вытянулся по струнке и, набрав побольше воздуха, выпалил:

— По… пожалуйста, будьте моим наставником!

Холо довольно кивнула. Ещё бы, ей-то что — не она же будет его учить.

Лоуренс почесал в затылке и вздохнул. Пожалуй, наставлять людей ему скорее нравилось, но что делать, если теперь это превратилось в настоящую обязанность? Хотя отказаться нельзя, ведь он действительно согласился взять Холо с собой в странствие не только потому, что она явилась ему в облике прехорошенькой девушки.

— Ну что с тобой делать. Теперь мы все в одной лодке… — сказал Лоуренс, и тут лодку слегка качнуло.

Мальчик смутился, а Холо преувеличенно вздохнула. Но не успел Лоуренс пожалеть о своих словах, как девушка заявила:

— Не бойся. Именно таким я тебя и люблю.