Приятные вещи

Эпилог Горечь потерь

Если бы кто-то встретил этот отряд, двигающийся по густому тропическому лесу, он бы испытал бы очень смешанные чувства. Несмотря на то, что всадники, восседающие на шестёрке круншагов, экипированы были очень серьёзно, а надетая на них кожаная броня вызвала бы полное одобрение у диверсанта, охотника за головами, контрабандиста или любого представителя авантюрных профессий, они всё равно смотрелись здесь предельно неуместно.

Две девушки, такие молодые, что для выхода на улицу поздним вечером им бы понадобилось разрешение родителей. Такой же молодой парень, практически подросток с хитрым лицом пройдохи. Мужчина, чья подтянутая фигура и широкие плечи контрастировали с седыми волосами и покрытым морщинами лицом, показывающими, насколько он стар.

Только двое всадников выглядели в этих джунглях на своём месте. Два с виду бывалых мужчины в самом расцвете сил, с суровыми повидавшими всё лицами и цепкими внимательными взглядами. Один из этих мужчин обладал внушительными мускулами и угрожающе массивной фигурой, а второй был худощав, резок и подвижен.

Случайного наблюдателя, взяться которому на этом далёком острове посреди океана было просто-напросто неоткуда, удивил бы тот факт, что командует отрядом не один из воинов, а тот самый старик. Именно он ехал во главе процессии, ведя за собой остальных, и постоянно поглядывал на висящую у него на запястье маленькую стеклянную сферу. Двое воинов сопровождали старика по бокам, девушки, от красоты которых перехватывало дыхание, ехали сразу за ними, а замыкал процессию невысокий крепко сбитый подросток.

— Пап, ещё долго? — спросил он.

Тот самый невидимый наблюдатель, который бы удивлялся неуместному составу процессии, решил бы, что парнишка обращается к одному из воинов. По возрасту ему в отцы годились оба. Но вместо них ответил старик:

— Мы почти на месте. Маленький засранец на месте не сидит, но мне кажется, что гнездо я вычислил правильно.

— Ули, ты же сказал, что феникс подходит, и всё, что надо, у тебя есть, — сказала одна из девушек с очень запоминающейся внешностью. Выделялась она не только красотой, но и короткими, до плеч, седыми волосами, а также настолько большой грудью, что её не могла скрыть даже кожаная перетянутая ремнями куртка.

— Да, — не оборачиваясь, кивнул старик. — Благодаря тому, что Тана такой молодец, у меня есть спиральная молекула феникса.

Подросток, которого звали Тана, расправил плечи и выпятил подбородок.

— Магия подходит, — продолжал старик. — Вот только магия воробья подходит намного лучше. Но в любом случае мне безумно повезло, что я в одном месте встретил сразу двух подходящих монстров.

— Знаешь, Ули, — сказал широкоплечий воин, — когда ты говоришь «монстр» на этого воробья, то это звучит смешно.

— Научная классификация, — развёл руками старик, не отводя взгляда от стеклянного шарика. — Ничего не поделаешь: каждое животное, имеющее магию, считается монстром. К тому же против феникса этот воробей неплохо держался.

— Если меня что-то и радует, так это то, что с фениксом мы разошлись мирно, — сказала красавица со смуглой кожей и огненно-рыжими волосами. — И пусть я уверена, что мы бы справились, но хорошо, что теперь нам нужен не он.

— Я тоже рад, — ответил Ули. — Если бы речь шла о другом монстре такого же уровня, я бы не стал никуда идти, а попытал бы удачу с генами, что Хартан уже мне добыл.

Они ехали по лесу, вели неспешную беседу, но, судя по взглядам воинов, осматривающих округу, бдительности не теряли. Старик держал руку так, чтобы шарик на запястье всегда находился в поле зрения, и постоянно бросал на него внимательный взгляд. Время от времени от смотрел прямо перед собой, его спина застывала неподвижно, а глаза стекленели, но вскоре он возвращался к обычному поведению. Они преодолели несколько клочков густых зарослей, перебрались через небольшое озерцо, причём, ящеры безо всяких проблем шагали прямо по воде, а потом долго шли по извилистой каменистой косе, которую не смогли отвоевать даже агрессивная природа джунглей.

Наконец, старик остановился под одним из деревьев и указал наверх.

— Гнездо тут.

— Я никого не чувствую, — сказал широкоплечий воин. — Ты точно уверен?

— Нет, — признался старик. — Я лишь предположил, вычислить получилось лишь место, где он бывает чаще всего.

Он спешился, обошёл дерево, глядя наверх. А затем широко улыбнулся и с совершенно несвойственной для его возраста ловкостью стал карабкаться на дерево. Несмотря на то, что кора этого дерева была гладкой и выглядела скользкой, а многочисленные лианы, оплетающие весь лес, тут почему-то отсутствовали, ему это ничуть не помешало. Его ладони надёжно прилипали к коре, а подошвы ботинок, которыми он упирался в ствол, ни капли не скользили. Он добрался до одной из нижних, но тем не менее высоко расположенных ветвей, и скрылся среди листвы.

— Пять красных, что у него ничего не получится, — сказал подросток.

— Принимаю, — кивнул громила. — Но с чего ты взял? Разве тебе не хотелось быть на стороне отца?

— Хотелось бы, — кивнул парень. — Но я предпочту оказаться на стороне реальности.

— Твой отец — очень целеустремлённый и бесстрашный человек, — сказала рыжеволосая красавица. — Одна из причин, по которой я вышла за него замуж.

— Мам, ну кому как не мне это знать? — фыркнул подросток. — Он умудрился согнуть даже Милых Глазок, а я тогда почти обосрался от страха. Ну и потом, в Королевстве, когда мы заскочили за Миру, я понял, что елдак у папы из адамантита!

— Тана, лексикон! — беззлобно прикрикнула рыжая красотка. — Но мне кажется, тогда хорошо поработал каждый из нас.

— Я понимаю, что хочет сказать Хартан, — подал голос широкоплечий воин. — Мы пошли, но только потому, что он повёл нас за собой. И прекрасно знали, что справимся, ведь он, с его головой, основными и запасными планами, предосторожностями и страховками, был с нами. Он почему-то считает себя трусом, говорит, что лучше сотню раз перестрахуется, но… Дела говорят сами за себя: столь отважного крецаша искать придётся долго. У каждого из нас тогда имелась как сильная магия, так и воинские навыки. Он же… В бою он неплох, но только для улицы, и не дотягивает даже до диверсанта-новобранца. Его подводит тело, поэтому приходится работать головой. И будь я так же слаб, как Ули, не уверен, что решился бы.

— Даже не буду делать вид, что понимаю, о чём вы говорите, — проворчал худощавый воин.

— Когда против меня были все, даже боги, — тихо сказала вторая девушка, красавица с седыми волосами и большой грудью, — пришёл он. Я не верила, считала, что для меня всё кончено. Я не настолько дура, чтобы не понять, что порчу жизнь всем вам, но ничего с собой поделать не могла. Считала его слова пустым шёпотом ветра и медовой ложью. Но он выполнил всё, что обещал, и даже больше. Я видела, чего ему это стоило, что он убивает себя, расходует жизнь и здоровье ради меня, матери своей любимой. Знала, что ты, Кенри, вот-вот станешь вдовой, но не решалась даже громко дышать. И всё-таки он смог.

— Сейчас его цель масштабней всего, что мы можем себе представить, — сказала рыжеволосая. — И речь не об обретении магии, с этим-то он справится в любом случае. Знаете, что этого похода можно было избежать? Что он мог спокойно, безопасно и без малейших усилий получить магическую силу? Для этого нужен человеческий эмбрион.

— Всего лишь? — удивился парень. — У нас в доках можно найти хоть десять дур, доверившихся разным засранцам, а потом не знающих, что делать с ребёнком. Может быть, я тоже из таких детей, как и почти все остальные в приюте. У папы полно денег, но тут столько не надо, хватило бы пары красных курзо. А за один чёрный для него раздвинули бы ноги даже те, кто ещё не залетел.

— Ули считает, — пояснила рыжеволосая, недовольно скривившись на слова сына, — что это неэтично. Что он не имеет право разрушать человеческую душу, пусть она даже полностью не сформировалась. Он до сих пор считает себя жалким, даже с его разумом не в силах понять, что я-то полюбила и вышла замуж не за ничтожество, а за великого человека.

— Мам, я знаю, что папа самый лучший, но давай это прекращать, — сказал парнишка.

— Что-то случилось? — удивилась девушка.

— Я не суеверный, но мы словно зачитываем погребальную речь и нахваливаем усопшего. А мне от этого как-то не по себе. Давайте просто дождёмся, пока папа огребёт от воробья, а потом поедем домой.

— А с чего ты вообще решил, что Ули огребёт? — спросил широкоплечий воин. — Не веришь в его силы?

— Я люблю его, считаю, что он самый сильный и умный, но этот воробей… Он ведь размазал сопли фениксу, размажет и папе. О, слышите, начинается!

Вся компания дружно подняла головы и принялась внимательно вглядываться в листву. Внезапно послышались возмущённые птичьи трели, громкий высокий свист, серии тихих хлопков и странные, ни на что не похожие звуки срабатывания разнообразных чар. Дерево несколько раз тряхнуло, с него посыпались листья и ярко-жёлтая пыльца. Снова раздалась серия взрывов, среди листвы возникла большая полупрозрачная сфера и, с треском ломая ветки, вылетела наружу. Внутри сферы, раскинув в стороны ноги и руки, находился пожилой мужчина. Его шевелюра была всклокочена, лицо покрывали кровоподтёки и гематомы, а с вытянутых сжатых рук срывались разноцветные потоки магии. Сфера рухнула на твёрдую землю, оставив внушительную вмятину, но старик остался висеть внутри. Двое маленьких розово-фиолетовых воробья вылетели из листвы и, набрав огромную скорость, устремились в сторону защитного барьера. Они ударили клювами опалесцирующий шар, сделали нарушающий все законы инерции разворот, вновь спикировали вниз и, размазавшись в едва заметные полосы, очутились внутри сферы. Сколь бы не пытался старик применить магию, но птицы были быстрее, они не только уворачивались разноцветных лучей, барьеров, разрядов молний и маленьких плазменных шаров, но и успевали контрактовать. Когда они ударяли в тело старика, их короткие клювики, такие безобидные с виду, легко вспарывали кожаную броню, но ничего не могли поделать с непримечательным серым комбинезоном, надетым под неё.

Старик делал новые попытки сопротивляться, но его магия, сколь бы быстрой и точной она ни была, не могла достать юрких птиц. Наконец, он нащупал ногами землю и, прикрывая руками голову, побежал в сторону своих спутников. Птицы, увидев убегающую жертву, тут же кинулись вдогонку, но тело старика окуталось множеством разноцветных барьеров, искажающих воздух и сбивающим птиц с толку.

Птицы, ничуть не смутившись, вновь размылись в воздухе, и, исчезая, а затем появляясь, преодолели все преграды и вновь обрушили на спину и плечи старика целый град ударов своих маленьких, но острых клювов.

Пятеро всадников привстали в стременах и вытянули руки. Над ладонями у некоторых разгорелось разноцветное сияние, у юноши возле пальцев рук возникли десять маленьких ослепительно сияющих звёздочек. Воздух возле обоих девушек загудел от переполняющей его мощи и в нём начали вспыхивать яркие искры. Двое воинов спешились со своих ящеров и, пригнувшись в низких стойках, сжали в руках засветившиеся мечи.

Но никто не решился атаковать, явно опасаясь зацепить старика.

Картина, представшая перед их взорами, отдавала абсурдом. Большой, сильный, пусть и очень старый мужчина, убегал от двух маленьких воробьёв, каждый из которых мог поместиться у него в ладони. И какую бы магию он ни применял, ничего поделать с этими юркими птичками не получалось.

Но стоило ему удалиться от дерева на полсотни шагов, птицы, издав торжествующие трели, отстали и вернулись на своё дерево.

Спутники неторопливо направились к старику. Тот осмотрелся по сторонам, убедился, что врагов больше нет, и деактивировал защитные чары.

Юноша повернулся к широкоплечему воину и молча протянул ему руку ладонью вверх. Тот вздохнул, полез куда-то за пазуху, а потом отсчитал в протянутую ладонь пять ярко-красных монет.

Они переглянулись между и замерли, сохраняя каменные выражения лиц.

— Ладно, — проворчал старик, — можете не притворяться, все равно не поверю.

Словно по сигналу оба прыснули и громко расхохотались. Смех подхватил и второй худощавый воин, а губы обоих девушек искривились в улыбке. Рыжеволосая ловко соскочила с ящера, подошла к старику и взяла его лицо в ладони. Из многочисленных глубоких проколов на морщинистой коже перестала вытекать кровь, а сами раны бесследно закрылись, оставив в качестве напоминания только красные дорожки.

— Не волнуйся милый, — сказала девушка, приблизилась и мягко поцеловала его в губы, — мы что-то придумаем. На крайний случай у тебя есть перья феникса.

Старик посмотрел ей глаза, победно улыбнулся и сказал:

— Никаких крайних случаев, у меня всё получилось!

С этими словами он вытянул руку и разжал ладонь. На ней, окровавленные и помятые, лежали несколько перьев характерного фиолетового оттенка, перемешанные с сухими листьями, маленькими веточками и лесным мусором.

Широкоплечий воин повернулся к подростку, широко ухмыльнулся и вытянул руку.

— Папа, — недовольно сказал паренёк, возвращая полученные монеты в протянутую ладонь, а затем добавляя ещё пять таких же сверху, — у тебя по поводу перьев действительно какой-то закидон. Санд, я видел неподалёку хорошую дубину. Давай попробуем твой метод!