Приятные вещи

Глава 9 Законы мироздания

Как и следовало ожидать, Кенира, моя жена Кенира оказалась полностью права. Вернувшись из отпуска, я почувствовал себя совершенно новым человеком. Причина заключалась вовсе не в нашей свадьбе, сколь бы счастлив я ни был. Отдых чётко разграничивал периоды «до» и «после», позволил перезагрузить мозг, настроить его на рабочий режим. Я, наконец-то, вспомнил ощущения своей жизни на Земле, где ежегодный отпуск чётко делил год на периоды, превращая работу не в бесконечную рутину, а в продуктивный рывок в ожидании следующих трёх недель отдыха.

Таким образом, я решил сделать отпуск регулярным, назначать его самому себе ежегодно. Но за год, лежащий передо мною, предстояло сделать очень многое, а значит, медлить было нельзя.

Мы так толком и не поговорили с Незель, признаюсь, её взгляда я избегал. Мне было стыдно, что меня поймали за подглядыванием, горько, что я потерял женщину, которую пусть и не люблю так сильно, как жену, но которая мне уж точно небезразлична. И особым пунктом моих душевных терзаний, к моему собственному изумлению, стояла Мирена. Да, я знал, что моё к ней влечение глупо и бесплодно, что ни она не захочет со мной близости, ни я сам никогда не сделаю в эту сторону даже самого маленького шажочка — ведь это станет прямым предательством Кениры. Но теперь Мирена стала окончательно недоступна, и эта неотвратимость больно колола сердце.

За время нашего отсутствия Жаген со своими ребятами закончил переделки на втором этаже, теперь вместо пяти маленьких комнатушек, больше похожих на каморки, тут появились две большие спальни, ванная и дополнительный туалет, так что теперь Мирена и Хартан получили, наконец, возможность расположиться с комфортом.

Первое, что я сделал, приземлившись на одной военных посадочных площадок Нирвины и пересев на Дарш — поехал в храм Керуват, досадуя, что не поговорил с Верховным Каноником на острове до того, как тот отбыл домой. Впрочем, Риглаж принял меня безо всяких проволочек и, выслушав о моей проблеме, признал, что опасения небеспочвенны, и что Мать мне поможет. Теперь к моему дикарскому ожерелью прибавилась ещё одна маска с замочной скважиной во лбу, а для всего мира я превратился в ещё одного священника Ирулин, не имеющего отношение к той обросшей кучей слухов фигуре святого.

Покончив с делами и сделав заметку обязательно нанести визит в храм Ризвинн, я со всей нашей компанией заехал, наконец, домой. Где мы расселись на нашей террасе и приступили к ужину, отдыхая от дороги, и, смешно сказать, от отдыха.

— Давайте обговорим планы, — сказал я, обводя взглядом всю компанию.

Мне до сих пор было неловко перед Незель, так что я избегал смотреть той в глаза.

— А что их обговаривать? — удивился Ксандаш. — Ты пробежишься по своим химерологам, постреляешь в их химер. Если не найдёшь ничего интересного, то полетим сначала в Рахашнар, а потом дальше по списку. Ведь список уже есть?

— Есть, правда неполный, — кивнул головой я. — Несмотря на то, что Тараже наносил нам визит на острове, его подчинённые времени зря не теряли. Я проверял шкатулку, прочитал записи, всё что надо запомнил. И благодаря подарку Незель отыскать монстров будет несложно.

Незель улыбнулась, и мне пришлось пересилить себя и встретиться с ней взглядом, выдавливая ответную улыбку.

— Тогда в чём дело? — спросил Тана. — Собрались и погнали!

— Перед поездкой следует завершить немало дел, — пояснил я. — Мне осталось сделать кое-какие приготовления и изготовить парочку артефактов. Миссия предстоит очень опасная, так что я планирую попросить для каждого по Последнему Шансу.

— Хорошее дело, — одобрительно кивнул Ксандаш. — Дважды спасли мне жизнь. Вот только… Только они именно «шансы», и оба раза я остался жив только чудом.

— Не в этот раз, — качнул головой я. — Планирую изготовить эвакуационный портал с триггером от реликвии. Не знаю, правда, сработает или нет, надо поговорить с паладином Данштагом.

— Сработает! — уверенно сказала Кенира. — Обязательно сработает!

Я посмотрел на свою жену удивлённым взглядом.

— С чего ты это взяла?

— У моего мужа всё срабатывает! — не терпящим возражений тоном припечатала она.

Я вздохнул. Как бы мне хотелось иметь в себя такую же веру!

— Ладно! Мирена, в свете новых обстоятельств ты, наверное, никуда не поедешь и всё-таки останешься в Нирвине? — я выразительно перевёл взгляд на Незель, показывая, что именно имею в виду.

— Конечно нет! — ответила Мирена. — Когда опасности подвергаются моя дочь, зять и внук, я не могу остаться в стороне.

Они переглянулись с Незель и обменялись тёплыми взглядами. В глазах Незель читалось одобрение.

— В таком случае, боюсь, нас будут ждать очень непростые времена, — вздохнул я. — Мирена, для подготовки к твоей эвакуации мы готовились около месяца. Именно поэтому она увенчалась успехом. Но тогда у нас имелись практически идеальные разведданные. Получить что-то подобное больше не получится, мои поиски — прыжок в неизвестность. И значит, нам придётся заняться подготовкой.

— И подготовкой серьёзной, — добавил Ксандаш. — Кое-чему могу обучить я, но придётся также приглашать инструкторов. У меня есть несколько кандидатур, некоторые из них тоже на пенсии, так что наняты быть могут. Но будет лучше всего переговорить с Жагжаром, тогда появится больше вариантов.

— Так и сделаю, — кивнул я. — К счастью, у нас есть возможность обучаться в самых натуральных условиях.

— Возьмёшь учителей в сон? — спросил Тана.

— Именно, — ответил я. — Также всем нужно всерьёз заняться обучением магии. Мирена, к миссии ты не будешь допущена до тех пор, пока у тебя не начнутся получаться чары как минимум четвёртой ступени сло… Эй, ты чего?

Незель встала из кресла, подошла к Мирене и крепко ту обняла. Мирена подняла заплаканное лицо.

— Ты сказал это настолько буднично, — ответила та, всхлипывая, — словно я… Словно я действительно смогу… смогу… До сих пор не могу привыкнуть, что это не сон.

— Сможешь, конечно сможешь! — засмеялся я. — И что значит «не сон»? Ещё какой сон, сон Повелительницы Грёз! Посмотри на свою доч… на мою жену! И если она получила магию, которой никогда не владела, то уж ты-то свою сможешь вернуть ещё быстрее! Так что о чём-то ниже титула Властительницы Чар не смей даже думать!

Мирена улыбнулась робкой благодарной улыбкой, а Незель подарила мне многозначительный взгляд.

— Тана! Заявку на твоё поступление я подал, оплату внёс. Экзамены через полтора месяца, а через два — начало учебного года. К этому времени ты должен быть готов. Так что, боюсь, о нормальном сне тебе придётся забыть надолго.

— Я отправлюсь с вами! — твёрдо сказал Хартан. — Даже если придётся этот год пропустить!

— Я тебе пропущу! — хищно усмехнулась Кенира. — Ты слышал, что сказал отец?

— А сказал я вовсе не о том, что тебя не возьму, — добавил я. — А о том, что ты будешь готов как в теории, так и по навыкам. Я не знаю, сколько займут мои поиски, но поговорю с Риданой насчёт возможности некоторое время учиться удалённо. Но не рассчитывай пропускать дольше, чем первый семестр. А до того будешь так впахивать, что закровоточат волосы. Лексна, сама понимаешь, я снова заберу у тебя мужа. Мне будет нужно, чтобы он не только занимался нашей подготовкой, но и учился сам. Вы оба видите, насколько знание теоретической магии идёт ему на пользу.

— Мужа у меня ты никак не заберёшь! — заявила Лексна и быстро, чтобы я не успел её превратно понять, добавила: — Потому что я присоединюсь. Если ты снова начнёшь растягивать сон, тогда упускать такую возможность просто стыдно. Если Миру станет Повелительницей Чар, то моя цель — стать Высшей Целительницей.

— Я тоже! Тоже с вами! — пискнула Патала.

— Конечно, — кивнул я. — Но с обычными условиями. Ты будешь хорошо учиться в школе, а длительность твоего сна будет ограничена.

Пала надула губки, но всё-таки ответила согласным кивком.

— Ули, я бы тоже хотела присоединиться, — внезапно сказала Незель.

Я удивлённо поднял на неё глаза, да и взгляды остальных повернулись к ней.

— Магия, — пояснила Незель, — всё дело в магии. Обычно у меня на неё нет времени: храмовые дела, церемонии, административные обязанности. Но если каждая ночь будет длиться месяцы… Ты мне подарил реликвию своей госпожи, и я тебе благодарна всем сердцем. Это великий дар, ценность которого невозможно переоценить. Но в каждом сне не так много часов, да и…

Она замолчала, но я сразу понял, что осталось недосказанным. Незель хотела быть ближе к Мирене. Я не имел понятия, лёгкая ли у них интрижка или что-то серьёзное, но буду последним мудаком, если встану между двумя из самых дорогих мне людей.

— Скажи, Незель, а как в храме отнесутся к тому, что ты постоянно куда-то уходишь? Твои апартаменты…

— Об этом не беспокойся, — усмехнулась та. — Мне так было просто удобнее. Обычно священники живут у себя, а в храм приходят для работы. У меня тоже есть дом в городе, но там я бываю очень редко.

Я посмотрел в её прекрасные голубые глаза и, сглотнув, хрипло сказал:

— В таком случае, может… Когда-то, я думал, что купил слишком большой дом, но… Незель, переселяйся к нам насовсем! До храма отсюда далековато, но на мобиле или омнигоне всего несколько минут! Если надо, я даже сделаю портальный переход!

— Ты уверен? — удивлённо распахнула глаза она.

— Ещё как! — ответил я. После принятого решения наступило резкое облегчение, словно тяжёлый груз свалился с плеч. — Так ты сможешь быть с Миру всё время, а не видеться лишь изредка.

Лексна и Ксандаш одобрительно кивнули, Патала удивлённо захлопала ресницами, а Хартан изумлённо уставился во все глаза, даже забыв закрыть рот. Похоже, о романтических отношениях двух красавец он до сих пор не имел ни малейшего понятия. Мирена одарила меня благодарной улыбкой, что вновь вызвало у меня резкий прилив желания, я даже подумал, не совершаю ли огромную ошибку, поселяя с собой под одной крышей двух женщин, что будят во мне такую страсть? Но тёплая волна любви и ласки от Кениры подсказала мне, что я делаю всё абсолютно правильно.

— Я могу переселиться на чердачный этаж, — сказал Хартан. — Всё равно он пустует. Там есть даже балкончик.

— Тебе будет не очень удобно, — заметил я. — Да и возиться со складной лестницей…

— Я же там уже жил с самого начала, мне нравилось. К тому же выбираться на улицу удобнее.

— Спальня мне не понадобится, — заметила Незель. — Имею в виду отдельную.

На лице Хартана сохранилось непонимающее выражение, но теперь его глаза стали медленно округляться, пока он не застыл с глупым видом и открытым ртом. Мы с Кенирой переглянулись и усмехнулись.

— Пожалей парня! — сказал я. — Осознавать, что через стенку с ним находятся две насколько красивые женщины… Я бы не выдержал.

— То что они этажом ниже, тоже мало помогает! — добавил Хартан, частично выходя из ступора.

— Успокойся, Тана, — попытался его утешить я. — Отдельная спальня долго не понадобится никому из нас.

— Я и Незель будем спать с тобой в одной постели, — коварно улыбнулась Мирена.

Хартан густо покраснел, да и я сам почувствовал, что от осознания этой мысли кровь приливает к щекам.

— Не будем терять время! — сказал я, чтобы скрыть смущение. — Незель надо время собрать вещи, Тане — перенести всё на чердак. Похоже, те матрацы, которые мы тогда временно купили, понадобятся надолго, так что лучше заказать нормальную мебель, способную уместить всю нашу компанию. Ксандаш, Лексна, жду вас с Паталой вечером. Или сегодня хотите заночевать дома?

— Мы и так спали всю дорогу, — засмеялся Ксандаш, — так что отдыхать не нужно.

— Хорошо. Милая, можешь закинуть Незель в храм и помочь ей собраться? — спросил я Кениру.

— Конечно, — ответила та. — Но мне кажется, что это не лучшая идея.

— Да, Ули, — добавила Незель. — Я бы предпочла, чтобы это сделал ты.

Я вздохнул. После того случая на пляже я толком с Незель ни разу так и не поговорил, но, похоже, разговора по душам всё-таки было не избежать. Поэтому я спустился в подвал, взяв на всякий случай один из кристаллов с гармонизированной Элир Кениры, позвал Незель и мы поехали к ней домой.

Всю дорогу мы не обмолвились друг с другом и парой связных предложений. Не знаю, как она, но я пребывал в тяжёлых раздумьях. Мой опыт общения с бывшими был катастрофическим, пусть и ограничивался одной лишь Мерпати — остальные отношения состояли из ни к чему не обязывающих интрижек и как-то прекращались сами собой без драматических сцен. Но женщина, с которой я ехал сейчас в одном омни, была мне далеко не безразлична.

Уже вечерело, так что улицы города были полупустынны, так что до храма мы доехали очень быстро. Остановившись возле примыкающих к нему жилых и хозяйственных помещений, я вышел из Дарша и протянул Незель руку, которую та с благодарностью приняла. Мы поднялись в её комнату, и она сразу же начала открывать шкафы и комоды, отбирая вещи. Я же смотрел на большую кровать, с которой нас связывало немало воспоминаний. Пусть и не столько, сколько с диванчиком в её рабочем кабинете.

— Ули, — сказала Незель.

Я повернулся, заглядывая ей в глаза.

— Нам надо поговорить, — сказала она.

— Надо, — согласился я.

На этом разговор как-то утих.

— Не могу понять, как ты смогла нас заметить, — сказал я, чтобы нарушить тишину, пусть и догадывался об ответе. — Купол Алиры был безупречен.

— Попытка скрыться от жрицы Фаолонде для человека, испытывающего к той чувства, заранее обречена на провал. Особенно если таких людей два. Особенно, если эти двое занимаются делом, касающимся Права её господина.

— Да, точно, — сказал я, ответ полностью совпадал с догадкой.

Мы посмотрели друг другу снов в глаза и хором сказали:

— Прости!

— За что? — точно так же хором удивились мы оба.

Я сделал глубокий вдох и выдох и хотел внести предложение, но она меня опередила.

— Ты первый!

— Прости, что не смог тебе дать того, что ты заслуживаешь, — сказал я. — Ты мне нравишься, Незель, безумно нравишься. Нравишься настолько, что у меня не хватает слов. Но… Нет, никаких но! Я даже люблю тебя, люблю очень сильно, и готов ради тебя пойти на всё.

— Но не так сильно, как Алиру, — констатировала Незель.

— Не так. Просто по-другому. Ты для меня словно… Если бы мы с тобой не вытворяли то, о чём всегда буду помнить с теплом, я бы сказал, что ты — словно сестра, которой у меня не было.

— Ты можешь расспросить Алиру про некоторые монетки, — засмеялась Незель. — Там «сестра» и «вытворяли ничуть» друг другу не противоречат.

— Могу себе представить, — вымученно улыбнулся я в ответ. — Если бы я не встретил Кениру, то, уверен, влюбился бы в тебя без памяти. Да и теперь жутко ревную Мирену к тебе, а тебя к Мирене.

— Тебе следовало затащить её в постель! Я имею в виду Мирену, — заметила Незель, дав тот же совет, что и Кенира.

Я тяжело вздохнул, не став повторять слова, сказанные тогда своей жене по этому поводу.

— Ты очень дорога мне, — вновь сказал я. — И я просто очень хочу, чтобы ты была счастлива. А я… Уж кому-кому, а мне, женатому на лучшей женщине в мире, жаловаться не на что. Теперь давай ты. Имею в виду, за что тебе жаль?

— Ты очень хороший человек, Улириш, — сказала Незель, проведя ладонью по моей небритой щеке. — И ты мне тоже очень дорог. Прости, что я нашла другую, хотя вы с Алирой дали мне больше, чем кто-либо в мире. Я даже не могу связно сказать, как так получилось.

— Правило монетки, — сказал я.

— Что ты имеешь в виду?

— Кенира когда-то рассказывала. В монетках, если две красивые девушки живут в одном доме или надолго оказываются в одной комнате, постель неизбежна. Они просто не могут противостоять неумолимой силе вселенной. У меня на родине что-то похожее касалось… назовём их иллюзиями, с девушками, к которым приходит симпатичный сантехник, мойщик окон или чистильщик бассейнов.

— Действительно, — звонко рассмеялась она. — Очень похоже, что когда на пряже мы заняли один домик, против тебя выступил закон природы. Прости.

— Просить прощения не за что! — сказал я твёрдо. — И уж явно не за то, что у меня взыграли чувства собственника по отношению к человеку, который ему не принадлежит. Это было очень хорошее время. Ты мне помогла так, как не помогал никто, кроме Кениры. Всё, что я должен испытывать, имею право испытывать, это глубокая благодарность. Если тебе когда-либо понадобится помощь, плевать, в моих ли силах помочь или нет — зови. К счастью, теперь для этого теперь достаточно спуститься на один этаж по лестнице.

— Ули, Мирена, она тоже…

— Я знаю, — перебил я попытку напрасных объяснений. — Она тоже мне ничего не должна, я тоже не имею на неё никаких прав и никогда не имел. Всё, что я сделал для неё, на самом деле сделал для своей любимой. И теперь, лучшее, чем Мирена сможет меня отблагодарить — это принести счастье тебе. Той, кто, обладая чрезвычайно высоким саном, не посчитала зазорным помочь двум совершенным незнакомцам, которые, не будучи последователями её бога, просто зашли поглазеть на храм.

— Ули, ты сегодня чрезвычайно красноречив, — вновь засмеялась Незель. — И расхваливаешь меня так сильно, что может показаться, что ты вновь хочешь меня соблазнить. Нет, не дёргайся, я шучу. Тогда, в храме, я увидела силу ваших чувств. И просто не смогла пройти мимо тех, кто столь угоден моему повелителю.

— Значит, тебя привёл к нам Фаолонде, — заключил я. — Что же, значит эта первая вещь, за которую я ему бесконечно благодарен. Вторая — за сына.

— Я же тебе говорила, что пути повелителя запутанны, но те, кого он ведёт, никогда не жалеют.

— И я не пожалел ни мгновения.

Мы снова застыли, молча глядя друг другу в глаза, не в силах сказать больше ни слова.

— Ну что, это конец? — наконец, спросила она.

— Частично, — ответил я.

— Частично?

— Понимаешь, того, что Кенира не станет принимать твой облик, я не пообещаю. Как не пообещаю, что не попрошу её об этом сам. И чем это обернётся, когда мы все трое окажемся в одном и том же сне, сказать не могу даже я, священник Ирулин.

— Значит, ничего не остаётся, как проверить на практике, — рассмеялась Незель. — И не надейся, что я хоть чуточку расстроюсь!

— Уж я-то не расстроюсь ни капли! — криво улыбнулся я, хотя на сердце было тяжело. — Ну да ладно, не будем терять времени. Говори, что с собой забирать? Мебель не нужна, у нас её полно, для тебя найдётся даже из королевских покоев Сориниза.

Незель на секунду о чём-то задумалась, а потом сделала быстрый шаг вперёд, прижалась ко мне и поцеловала в губы. И, каким бы женатым человеком я теперь ни стал, мои губы сами по себе ответили на поцелуй. Мы стояли, сжимая друг друга в объятиях и страстно целовались. В голове крутилась мешанина мыслей, но единственным сожалением, которое я испытывал — о том, что с нами нет Кениры. Наконец, я нашёл в себе силы оторваться, дать волю голосу разума.

— Незель, но… Но как же… — я пытался сформулировать мысль, что так поступать нельзя, что мы оба пожалеем, но эти слова так и не смогли покинуть моих губ.

— Ули, а что происходит, если в одной комнате остаются красивая девушка и мужчина, помогающий ей перенести вещи? — спросила она.

Я не стал ей ничего говорить, лишь снова прильнул к её губам. Она хихикнула, от внезапного воздуха во рту мы издали совершенно неприличный звук, а потом подтолкнула меня к кровати. Я рухнул, увлекая её за собой. Незель и Кенира, как всегда, оказались правы. Закон монетки не знал никаких исключений.

Тем вечером мы вернулись очень поздно. Я не знал, как оправдаться перед Кенирой, а скрывать ничего не намеревался. Но она лишь коротко ко мне прижалась и шепнула на ухо: «Молодец». К сожалению, мы знали: то, что произошло этим вечером — прощание. Но мне действительно стало легче, в голове что-то встало на место, и я перестал напоминать карикатурного героя романтических комедий, попавшего в любовный треугольник. Теперь я мог смотреть на Незель почти что совсем спокойно, да и пребывание в одном доме с Миреной перестало вызывать ту неловкость, что сопровождала меня с того случая на пляже. А потом события навалились таким плотным потоком, что мне просто стало не до переживаний.

Вечером мы снова укладывались на матрацах, взявшись за руки, чтобы очутиться в Царстве богини и приступить к учёбе и тренировкам. Утром я, наконец, снова приступил к занятиям спортом, которые забросил на время отпуска. Я продолжал использовать ту переделанную упряжь с убитого тахару, прекрасно понимая, что артефакт пора менять, что пусть он и выполняет своё предназначение, но можно сделать что-то гораздо лучше, к тому же не только для себя.

Дни все мы, кроме, конечно же, Незель, Лексны и Паталы, проводили на одном из военных полигонов, тренируясь физически, занимались фехтованием и рукопашным боем, а потом выслушивали наставления от одного из инструкторов, которого нам направлял Жагжар. Мы все должны были стать Рюдигерами Небергами, способными выжить в любом лесу, болоте или пустыне, добывая себе еду и воду. Учились как взбираться на горы, так и нырять под водой, прятаться от чувствительных к элир монстров и подкрадываться к им на расстояние броска камня. К сожалению, все инструктора являлись действующими военными, так что времени на тренировку толпы бестолковых гражданских они могли выделить немного, только по приказу вышестоящих и без какого-то вознаграждения с моей стороны.

Ситуация с ушедшими в отставку ветеранами тоже оказалась не слишком радостной — пускать к себе домой кого попало я не собирался, а тех, за кого Ксандаш мог поручиться, на данный момент не было в городе. Понятно, что мы могли заключить соглашение клятвами Керуват, но ходили истории о лихих людях, настолько отчаявшихся, что не боялись божественной кары, а оставаться беспомощным самому и оставлять самых дорогих в мире людей в компании разных скользких типов я не собирался.

Таага я собирался выставить на защиту в любом случае, так как знал, что лучшего телохранителя не найти. Но мне хотелось минимизировать риск даже в таких вещах.

Мы с Таной навестили наших клиентов, у которых ставили дополнительные защитные контуры. Ни один из них не позволил выстрелить в своих питомцев, но зато были не против, чтобы я ткнул в каждого из них стволом Шванца, клятвенно обещая не стрелять. Увы, как и следовало ожидать, простого выхода, делающего всю нашу подготовку к путешествию излишней, не обнаружилось. Каждая из химер имела тот или иной фатальный недостаток — помимо слишком уж узких стихийных специализаций, они обладали очень ограниченным потенциалом развития, делающим их для меня полностью бесполезными. Для надёжности я прокатился по округе, ни разу не удаляясь дальше, чем требовалось для дневной поездки. Каждый раз мне удавалось вернуться домой к вечеру, чтобы устраивать совместный сон. Но, увы, на этом хорошие новости и заканчивались — ни одно из животных, которые я сумел исследовать после уговоров, заплатив денег или даже выстрелив и после этого скрывшись, не обладало нужными мне свойствами души даже близко.

Возможно, я поступил не как обладающий мощным разумом настоящий высший маг, о достоинствах которых мне-Нризу когда-то столько раз рассказывал Эгор. Возможно, бросил затею раньше, чем следовало, сделал поспешный вывод из мизерной выборки в два десятка химер. Но навещать химерологов я перестал.

Зато не перестал Хартан, который, официально став нашим с Кенирой сыном, всем сердцем желал помочь родителям. Поэтому время от времени пропускал сеансы совместного сна, чтобы прокатиться на омнигоне ко всё новым и новым «клиентам», похищая у них не только записи, но и очередные образцы ДНК. Я был уверен, что он это делает только для того, чтобы отвлечься от опостылевшей учёбы, но подобный энтузиазм гасить не стал. В итоге в моём подвале продолжала коллекция тканей и крови различного зверья, на текущий момент совершенно ненужная. Так что мне пришлось поломать голову, куда всё это добро в итоге применить. И действительно, у меня появилась очень неплохая, пусть и сумасшедшая идея, заставляющая кусать губы от своей очевидности.

Раздал я также накопившиеся долги, создав Милым Глазкам две пары переговорных артефактов. Оба выглядели обычными складными ножами, каждая пара из которых имела рукояти одного цвета. Подобную форму я выбрал из-за того, что предназначались они для скрытого ношения бандитами из Теней. Никого в мире не удивило бы наличие в ноже слабых магических структур, а разложив нож, пользователь мог одновременно держать ручку у уха и говорить в лезвие, ну а если он во время разговора порежется — то проблема явно не моя. Честно говоря, я считал, что Тараже будет взбешён, пусть и не посмеет показать свой гнев — на мой взгляд эти ножи состояли сплошь из недостатков. В основе лежал принцип, описанный ещё Айнштайном, но который на Земле не ушёл дальше теории Белла. Запутанный квант элир, содержавшийся в каждом из ножей, существовал словно в двух местах одновременно и мог передавать своё состояние на другую сторону, как далеко бы она ни находилась, причём передача практически не требовала магии. Увы, на этом достоинства заканчивались. Качество связи при разговоре было отвратительным: словно у первых фонографов Земли, вещающих через ржавое жестяное ведро — сделать что-то получше я мог, но это потребовало бы серии дополнительных расчётов. Собеседникам приходилось всегда говорить по очереди — двунаправленная связь не сильно, но усложняла магические структуры, так что внедрять её я даже не пытался. Имелось и ещё одно неудобство — о вызове с другой стороны артефакт сообщал лишь слабой вибрацией, а если владелец забывал вовремя наполнять элир маленький накопитель — так и вообще молчал. Но Глазки, получив артефакты в руки, радовался как ребёнок, несмотря на то, что я честно описал все недостатки и возникающие в эксплуатации проблемы. Как оказалось, для бандитов хватило бы даже чего-то типа азбуки Морзе, своевременная зарядка накопителя являлась не техническим, а организационным вопросом, да и время сеансов связи всегда можно было обговорить заранее.

Как-то сама собой наладилась новая рутина, суета перестала пугать и превратилась в привычный порядок вещей. Строители Жагжара оборудовали Хартану чердак, превратив его во вполне пригодное для жизни помещение с туалетом и душем, даже вывели с балкона отдельную лесенку по стене дома. Незель и Мирена не доставляли никаких проблем, хотя я был точно уверен, чем они занимаются в то время, когда я отделял им от общего сна отдельное пространство и передавал контроль. Уверенность это основывалась на том, что мы с Кенирой занимались всё тем же. Ну и, конечно же, Кенира не упустила возможности принять облик Незель или своей мамы — то, что обе находятся совсем неподалёку, её очень сильно заводило, как, впрочем, и меня самого. И, судя по странным взглядам Незель, бросаемыми на нас под утро, кое-какой эффект она всё-таки ощущала.

А затем в Нирвину приехал человек, за которого Ксандаш, по его словам, мог поручиться своей жизнью. И перед которым опытный егерь выглядел бы, как ребёнок, забравшийся на холм за деревней, перед Рейнгольдом Месснером.

— Если бы не ты, Ксандаш, эту толпу детишек я бы не взялся учить даже за все деньги мира! — сказал невысокий сухопарый мужчина по имени Дреймуш, оглядев нас внимательным взглядом своего единственного глаза на обезображенном шрамами лице.

Мне стало немного обидно. Пусть Мирена и Кенира выглядели совсем юными, Хартан до сих пор оставался сопливым пацаном, то я-то был намного старше Дреймуша, пусть хотя бы внешне.

— Все не все, но кое-какая монета у меня имеется, — сказал я. — Но вам, похоже, нужны вовсе не деньги.

— И что же, позвольте спросить, мне понадобится? — спросил Дреймуш.

— Новый глаз и три пальца, — ответил за меня Санд. — Рейш, ты же сам знаешь, что зря я бы тебя не позвал!

— Ты хочешь сказать, что мой новый клиент — Высший Целитель? — насмешливо спросил Дреймуш.

— Хочешь увидеть что-то интересное? — спросил Санд. — Смотри!

Он высоко подпрыгнул, сгруппировался, сделал кувырок в воздухе, а потом приземлился на левую руку, так и застыв, стоя на одной руке и вызывая странные взгляды у посетителей парка. Я в который раз тоскливо подумал, что лучше было бы встретиться у нас дома, но бывший сослуживец Ксандаша согласился лишь на нейтральную территорию.

— Похоже, пердуны из Коллегии хорошо расщедрились, — оскалился Дреймуш. — Хорошие у тебя протезы, на старых ты бы так не скакал.

Я вздохнул. Мне не хотелось никому ничего доказывать, но было нужно, чтобы этот человек отнёсся к нам серьёзно, а значит, так же серьёзно приступил к делу. Я достал из ножен на поясе нож, аккуратно, чтобы не отрезать себе пальцы, ухватил за лезвие, и протянул Ксандашу рукоятью вперёд. Тот благодарно принял оружие и легко полоснул себя по запястью. Разрез оказался глубже, чем Ксандаш намеревался делать, так все мы услышали его затейливую ругань.

— Санд, осторожней, — запоздало сказал я, глядя, как из руки хлещет поток крови. — Нож острый.

— Спасибо, я зам догадался, — язвительно ответил Ксандаш, — после того, как чуть не оттяпал себе руку. Из чего он сделан? Из солнечного пламени и гнева Арунула?

Он уронил нож на землю, ловко убрав из-под лезвия ногу, и зажал запястье. Кенира сделала решительный шаг вперёд, взяла его за руки и замерла. Прошло несколько мгновений, как кровь перестала течь а края раны медленно закрылись, не оставив на загорелой коже ни малейшего следа.

— Впечатляет, — фыркнул Дреймуш. — Особенно впечатляет, насколько ты закис и разучился обращаться с оружием.

Я наклонился, вытянул нож, вошедший в каменную плиту на треть лезвия, и вложил его обратно в ножны, пообещав себе, что для последующих демонстраций буду брать что-то попроще клинка Повелителя Чар.

— Что хотел, показал, — спокойно ответил Ксандаш, потерев запястье.

— Девка очень хороша, — заметил Дреймуш. — Настоящая красотка, но я говорю не про красоту. Очень быстро подлатала, не хуже твоей Лез. Вот только если ты меня хотел этим убедить, у тебя не вышло. Если бы мне мог помочь хороший доктор, я бы его нашёл лет пятнадцать назад.

— Рейш, похоже, закис не только я, — усмехнулся Ксандаш. — Ты же так гордился своей наблюдательностью! Ну-ка припомни, как я выглядел после Архипелага и какой рукой держал ложку в больничной столовой?

Дреймуш пристально посмотрел на Санда, а потом на Кениру. Затем он отвесил моей жене лёгкий поклон.

— Простите, госпожа, — сказал он. — Мне всегда говорили, что мой язык опережает голову. И последнее, что бы мне хотелось, по дурости обидеть Высшую Целительницу.

— Никаких обид, — кивнула Кенира. — Вот только вы ошиблись. Если целительницей меня назвать, наверное, уже можно, но пока не Высшей.

— Но рука Ксандаша! И нога!

— Их ему вернул я, — усмехнулся я. — А я вообще не целитель.

— Но тогда кто вы? — удивился Дреймуш.

— Паладин. Паладин Властительницы Сновидений, госпожи Ирулин.

Дреймуш задумался, бросая взгляды на Ксандаша, Кениру и меня, что-то решая.

— У вас тоже искусственный глаз, — наконец, сказал он. — Не удивляйтесь, когда потеряешь свой, такие вещи начинаешь подмечать.

— Ну, себе глаз я заменил сознательно, — не стал скрывать я. — У меня особые обстоятельства, из-за которых и понадобилась ваша помощь. Вернуть вам пальцы не составит труда, с глазом чуть сложнее, но, честно говоря, тоже не вижу никаких препятствий.

— Сколько это будет стоить?

— То, что вы друг Ксандаша — достаточный повод, чтобы это сделать просто так, — ответил я. — Поэтому оплаты я не возьму. Вот только мне понадобится помощь человека с вашим опытом. Её я готов щедро оплатить отдельно.

Дреймуш задумался. Наконец, он заговорил, медленно, тщательно выбирая слова:

— Больше всего на свете мне хотелось бы заменить эту стекляшку на родной глаз. И исцеление стало бы не просто достаточной оплатой — если бы пришлось отдавать всё заработанное в течение десяти лет, я бы посчитал, что мне неслыханно повезло. Но от оплаты отказываться тоже не стану. И если это с вашей стороны какая-то проверка, то скажите лучше сразу, так будет лучше для нас обоих.

— Проверка? Какая проверка? — удивился я.

— Ну, обычные вопросы, какие задают при найме. «Какие у вас слабые стороны?», «Если вы выиграли в карты миллион курзо, что вы с ними будете делать?», «Сколько челдронов груза сможет утащить дарута, если он станет размером с грулдара?» и прочая ерунда. Словно меня нанимают играть в карты, а не проводником.

— Нет, это не проверка, — улыбнулся я. — И играть со мной в карты очень не рекомендую, редко проигрываю. Думаю, Ксандаш вам рассказал основную суть, а я проясню детали.

— Вы сказали, паладин Ирулин? — спросил Дреймуш. — Слышал о вашей богине, помогает выжженым и дарит хороший сон. Ещё слышал, какой-то важный крецаш из вашего духовенства женился, некоторые ребята из наших были на свадьбе. На Ортнузде, это остров в океане Ридат.

— Я там тоже был, — усмехнулся Ксандаш. — На этой свадьбе.

— А мы с Алирой там женились, — добавил я. — В тот же день.

Я уже давно уверился в способности Керуват скрывать даже самые очевидные вещи, так что раскрывать подробности не боялся. И действительно, мысль, что священник одной и той же богини, чья свадьба произошла в одном и том же месте, одно и то же время, является со «святым» одним и тем же лицом, ему в голову не пришла.

— Повезло, говорят была ещё та церемония. Ну неудивительно, он же в вашей церкви, так что помог брату по вере. Но я не о том. Мне выгорание не грозило никогда, я всегда следил за своей магией, не то что некоторые нетерпеливые идиоты. Но исцеление — это нечто большее, чем просто хорошо поспать.

— Вы хотите спросить, как я обеспечу вам выполнение обещания? — уточнил я.

— Именно. Не подумайте, что я вам не доверяю. Вернее, обычно я бы доверять не стал, но Санд за вас поручился.

— Скажем так, авансом. Сначала я использую один из простых способов, потом за дело примется моя жена или жена Санда, ну а всё остальное обеспечит Ирулин, да осияют её крылья темноту ночи. Полагаю, вы ещё не в курсе, но сон моей госпожи дарит исцеление. Если вы будете спать под покровом её крыльев, то ваши глаз и пальцы отрастут сами, я просто немного ускорю процесс.

— Звучит слишком просто и слишком хорошо, — недоверчиво поморщился Дреймуш. — Не то, что я сомневаюсь, но каждый жрец всегда рассказывает, какой его бог замечательный.

— Но это действительно так, — оскалился Ксандаш. — Если лапы мне вернул всё-таки Улириш, то шрамы… Помнишь Краганский форпост и Высокий Холм?

Хартан, не принимавший участия разговоре и о чём-то болтавший с Миреной, навострил уши.

— Там где тебя едва… Думал, тебе конец, особенно на Холме.

— Милость Ризвинн уберегла, но да, оба раза едва разминулся со тьмой. Ну так вот, ожоги от Последнего Шанса: их больше нет, что очень радует Лексну. И, как ты прекрасно понимаешь, сам я их не сводил и никому бы не позволил. Но силы богов действуют вопреки нашим желаниям. Так что хочешь или не хочешь, но морду тебе госпожа подлатает тоже.

— Жалеть не буду, — рассмеялся Дреймуш. — Тот кто говорит, что на шрамы ведутся девки, свистит, как ветер! Хотя, конечно, был случай, и одна красивая целительница на такое всё-таки повелась!

— Если ты о Лез, — фыркнул Ксандаш, — то она не устояла перед моим обаянием.

— Надеюсь, что вот эта милашка бросит сопляка и не устоит перед моим.

Я не сразу понял, про что говорит Дреймуш, но, проследив за его взглядом, понял, что он имеет в виду Мирену, посчитав, что они с Хартаном пара.

— Эй, не смей топтать тропинку к моей бабушке! — крикнул Хартан и со смехом принялся уворачиваться от рук Мирены, безуспешно пытающейся выписать ему хороший подзатыльник.

— Бабушки? — ошарашенно спросил Дреймуш.

— Это моя мама, — пояснила Кенира. — И Клаус…

— Гюнтер!

— … Клаус прав, вам тут ничего не светит. У неё кое-кто уже есть.

Дреймуш задумчиво оглядел нас медленным внимательным взглядом, принимая какое-то решение.

— Обращайтесь ко мне как Санд, на «ты», — сказал он. — Все эти любезности, конечно, мило, но мешают работе.

— Ты тоже, — ответил я. — Я Улириш, это моя жена Кенира, её мама Мирена и наш сын Хартан. Но значит ли это, что ты согласен?

— Против столь веских аргументов устоять невозможно, — ухмыльнулся Дреймуш. — Я не стану обговаривать денежное вознаграждение…

— Теряешь хватку, Рейш! — перебил его Ксандаш.

— … ведь если ты заплатишь поверх исцеления даже децию, это будет уже слишком щедро. Надеюсь, еда в наш договор входит? Хотя отставить, добудем сами!

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Кенира.

— Санд сказал, что я буду обучать вас своим навыкам, что вы собираетесь охотиться на монстров, а для этого надо не подохнуть в лесу или среди дикой природы. А там, красавица, ресторанов и поваров нет. Придётся охотиться. Вот только Санд сказал, что у нас не больше месяца, так что многому вас не научу — даже если ваши задаши срут деньгами и вы сможете заплатить за порталы, времени слишком мало.

— Поверь, у наших задашей расстройство желудка, — усмехнулся я, — так что поток денег не иссякает. Но что касается путешествий, тебя ожидает большой сюрприз!

★☆★☆★

● «Мы все должны были стать Рюдигерами Небергами» — Рюдигер Неберг (Rüdiger Nehberg), кондитер, а затем знаменитый немецкий выживальщик и писатель, известный своими экстремальными путешествиями, включая пересечение Атлантики на плоту. После переноса Ульриха на Итшес был также очень социально-активен — основал организацию TARGET, борющуюся за права коренных народов и против такого пиздеца, как женское обрезание.

● Рейнгольд Месснер (Reinhold Messner) — легендарный альпинист из Италии немецкого происхождения, первым покоривший все 14 восьмитысячников без дополнительного кислорода. Также совершил первое одиночное восхождение на Эверест без кислорода, став символом экстремальной выносливости, типичного «слабоумие и отвага».