Последний Охотник на Магов. Том 2

Глава 6

Лицо Семёна Андреевича стало бледнее мела. Мой инстинкт, как и всегда, требовал лишь одного. Казни для мага.

— Пощади, пощади, пощади, — повторял Серебряков, кланяясь мне в ноги.

До чего же жалкое зрелище. Но меня это не проняло. Никакой жалости для того, кто хотел убить всю мою семью!

— Каково тебе теперь, Серебряков? — спокойно спросил я. — Теперь ты знаешь, что значит — быть на нашем месте. Ты мучил мою семью годами и теперь рассчитываешь, что я тебя пощажу?

— Пожалуйста, Владимир, ты можешь просить у меня всё, что хочешь! — сложив вместе толстые пальцы, произнёс он.

— Просить? — со злостью усмехнулся я. — Беловы больше никогда у тебя не будут просить. Нашей войне пришёл конец. Твоё имя больше ничего не значит. Его забудут, Семён.

Я лишь пугал его. Нельзя сказать, что у меня не было желания его убить. На этот раз не только мой инстинкт, но и сам страстно жаждали расправы.

Однако разум диктовал иное.

Я могу извлечь из него куда больше пользы. Я могу заставить его позориться, унижаться и страдать. И даже инстинкт охотника на магов на этот раз не может противиться моему решению. И я знаю почему. Я уже давно об этом подозревал.

Моё желание помочь семье многократно сильнее старого инстинкта. Вот он — способ его контролировать. Нужно всегда действовать в интересах своего рода. И тогда я больше не стану кровожадным убийцей колдунов, которым был прежде.

А найду другой способ помочь этому миру.

— Что ты хочешь со мной сделать? — заикаясь, прошептал Серебряков.

— Ты дашь мне клятву, — коротко ответил я.

— Клятву? — замер Семён Андреевич. — Какую клятву?

— Ты и вся твоя семья поклянётесь мне в верности. Семья Серебряковых станет вассальным родом Беловых. Такова цена твоей жизни. Только при таких условиях я позволю тебе продолжить своё жалкое существование.

— За что же ты так со мной… — пролепетал Семён Андреевич. — За что, Белов?

Да. Такое наказание действительно было страшнее смерти. Из властного рода обратиться в нищую семейку.

— Считаешь, что я наказываю тебя понапрасну? — пожал плечами я. — Так это ещё не всё. Кроме клятвы верности, я требую компенсации. Однажды мой отец взял у тебя взаймы тридцать тысяч. А я хочу, чтобы ты даровал Беловым в сто раз больше.

У Серебрякова отпала челюсть.

— Три миллиона рублей, — подытожил я. — Такова компенсация. Но поверь мне, Семён. Даже эти деньги не стоят оскорбления моей матери и сестры. Даже эти деньги не стоят ран на теле моего младшего брата. Считай, что я обошёлся с тобой милостиво.

— Но это же… Это же почти всё моё состояние… — прошептал Серебряков.

— Почти — ключевое слово. Видишь? Я даже оставляю тебе что-то, — заявил я. — А ты хотел отнять у моей семьи всё. Даже жизни.

И в этот момент Серебряков повёл себя крайне неожиданным образом. Он откатился в сторону и схватил предмет, что лежал на асфальте. Который я там специально оставил.

Семён Андреевич вскочил на ноги и бешено рассмеялся.

— Вот ты и доболтался, Белов, — рассмеялся он.

В руках Серебрякова был футляр от его родового свитка.

Призыв великого воина.

Смотря на действия врага, я едва сдерживал внутри себя смех. Этот воин уже здесь. В теле Владимира Белого.

— Ты забыл, что я всегда чувствую, где он находится? — торжественно произнёс Серебряков. — Довольно унижений! Этот свиток мой род хранил две сотни лет. Тот, кого я призову… О-хо-хо! Элементали по сравнению с ним — детский лепет!

Я скрестил руки на груди и улыбнулся.

— Ладно, Семён, — сказал я. — Давай, показывай, что там у тебя.

Серебряков раскрыл футляр и вытянул оттуда свиток. Он поднял его над своей головой и воскликнул:

— О, великий воин! Именем своего рода я заклинаю, приди — и защити своего хозяина!

Но, разумеется, ничего не произошло. Серебряков замер в глупой позе, так и не получив своей подмоги.

Семён Андреевич в ужасе посмотрел на свиток. Развернул его другой стороной. И обнаружил, что в его руках детский рисунок с изображением единорога.

— Это… Что такое? — заикаясь, спросил он.

— О! Это? — улыбнулся я. — Моя сестра в детстве нарисовала. Аня сказала, что это один из лучших её рисунков. Вот я и решил сохранить его в футлярчике.

— Ты обманул меня? — будто обидевшись, спросил Серебряков. — Где мой родовой свиток, Владимир?

— Его больше нет, Семён. Ни артефактов тебе, ни свитка, ни денег. А раз уж ты умудрился снова подняться против меня — только смерть.

Мой голос звучал холодно. Он заставил врага покрыться мурашками и выронить из рук рисунок моей сестры.

— Ладно, ладно, ладно! — затараторил Серебряков, вновь упав на колени. — Я согласен, Белов. Я на всё согласен.

— В таком случае, звони своим сыновьям и говори, чтобы тащили свои задницы к моему родовому особняку, — приказал я. — И пусть прихватят с собой три миллиона. А юриста для заверки документом я сам найду, к твоим у меня нет доверия.

— Хорошо… — сокрушённо просипел Семён.

— И чтоб без глупостей, — предупредил я. — Если хоть один из них пукнет своей магией, смерти вам уже точно не избежать. Ни тебе, ни твоим сыновьям.

Мы с Серебряковым покинули парковку под крики толпы. За время схватки в округе собралось ещё больше людей. Да чего мелочиться! Тут была половина нашего района. Все они знали и Беловых, и Серебряковых. И, похоже, каждый гражданин был рад узнать, что власти последних пришёл конец.

На пороге дома меня ждала вся семья. Мама, Аня и Сергей подскочили на месте, когда увидели, какого именитого гостя я веду к нашему особняку.

Через минуту подъехал чёрный автомобиль, и из него вышли Олег и Пётр Серебряковы. Каждый из них нёс по два кейса с деньгами.

— Володя, что происходит? — прошептала мама.

— Происходит справедливость, — ответил я.

— Ты… Ты одолел их? — не веря своим глазам, спросил Сергей.

Я решил придержать интригу и не ответил на вопрос брата. Пусть всё увидит своими глазами.

— Давайте, Серебряковы, — кивнул я. — Время для клятвы.

Семён Андреевич первым встал на колени перед крыльцом нашего ветхого особняка. Сыновья не спешили кланяться, но отец жестом поторопил их.

— Пусть магия в моих жилах, — дрожащим голосом начал старший Серебряков, — будет связана клятвой. Я и вся семья Серебряковых даём слово, что с этого дня мы будем служить роду Беловых и беспрекословно подчиняться их главе — Владимиру Алексеевичу Белову.

Между мной и этой троицей образовались особые нити связей. Я знал, что так и будет. Прежде чем идти на стычку, я хорошо подготовился и подробно изучил законы современных магов-аристократов.

Теперь никто из присутствующих здесь Серебряковых не сможет предать нас. Любое неповиновение убьёт их ещё до того, как кто-то из них попытается навредить моему роду.

Отринуть это клятву могут попытаться лишь внуки Семёна Андреевича, которые ещё не появились на свет. Но об этом думать пока что рано. Главное — справедливость восторжествовала. Весь род магов, что притеснял мою семью, склонился перед нами.

— Я принимаю вашу клятву, — кивнул я. — Что ещё нужно сказать, Семён Андреевич? Как считаете?

Серебряков и его сыновья поняли меня без прямого приказа. Трое мужчин уткнулся лбами в землю и хором произнесли:

— Мы искренне просим прощения у всей вашей семьи!

По щекам матери потекли слёзы. Аня и Сергей открыли рты и не могли проронить ни слова.

— Поднимитесь, Серебряковы, — приказал я, а затем обратился к Сергею. — Брат, будь добр, отнести в дом все кейсы, что они принесли. Они нам, мягко говоря, пригодятся.

Серёжа решил не задавать лишних вопросов и приступил к делу.

— Володенька, а что в них? — спросила мама.

Её голос дрожал так, будто она боялась услышать ответ.

— Три миллиона, — ответил я. — Та малая компенсация, которую они могут себе позволить.

Аня подхватила маму под руки, чтобы та от удивления не потеряла сознание.

— Всё хорошо, мама, Аня, — успокоил я женщин. — Тёмные времена Беловых закончились. Теперь наша жизнь кардинально изменится.

— Мы… Можем идти? — аккуратно спросил меня Серебряков.

— Можете, — ответил я. — Но перед этим последнее указание.

— Что… будет угодно? — выдавил из себя Семён Андреевич.

Ему было ой как непросто привыкнуть быть подчинённым. Ничего, пусть входит в новую роль. Заслужил.

— Один миллион рублей вернётся к вам, — сказал я.

Серебряковы заулыбались так, будто я сделал им самый лучший подарок.

Но я поспешил их разочаровать.

— Ваша семья ведь владеет многими строительными компаниями, верно? — продолжил я. — Используйте этот миллион на реставрацию нашего особняка. Я хочу, чтобы уже завтра вы приступили к работе.

Глупые ухмылки исчезли с их лиц. Они понимали, что больше им меня не обмануть. И даже с ремонтом не накосячить по собственной воле. Удобная штука — эти клятвы.

— Как будет угодно, Владимир Алексеевич, — неохотно ответил старший Серебряков.

И на этом этот безумный день подошёл к концу.

Этим вечером мы праздновали безоговорочную победу. Вражда с Серебряковыми была окончена, и Беловы, наконец, обрели свободу. Такого пира у нашей семьи не было уже давно. А, может быть, и никогда.

Впервые мама с сестрой не горбатились у плиты, чтобы накормить родню. Я решил, что по такому поводу мелочиться не стоит, и оплатил услуги повара, что работал в одном из ближайших ресторанов.

Сытые и уставшие от переживаний мама и Аня уснули раньше всех. Мы с Сергеем ещё долго сидели на веранде и разговаривали о жизни и о дальнейших планах.

Я не стал посвящать его во все свои амбициозные идеи, хоть таковых у меня было очень много.

В первую очередь я собрался разделить полученную сумму на три равные части. Миллион — на ремонт дома. Ещё один — на личные сбережения и прочие траты семьи. И, наконец, последнюю треть я был намерен вложить в развитие своего дела.

Мы с Бродским заложили добротное, хоть и крайне новичковое начало новой алхимической промышленности. Но этого мне было мало. Это дело нужно было сделать чем-то большим. Чем-то, что захватит умы всех людей в Санкт-Петербурге. А быть может, и за его пределами.

Но мысли об этом я решил отложить на потом.

— Володь, я должен поблагодарить тебя, — неожиданно заявил Сергей, прервав нашу с ним мирную беседу.

— Даже не думай, — отмахнулся я. — Я — не чужой человек. Я — твой старший брат и глава нашего рода. То, что я сделал сегодня — было моим долгом.

— И всё же, Володь, спасибо, — повторил Сергей и улыбнулся. — Ты не представляешь, как я горжусь тем, что у меня есть такой старший брат.

Я не смог ничего ему ответить, поскольку всего меня переполнили трепетные чувства. Я был по-настоящему счастлив. Эта семья стала мне тем недостающими звеном, которого мне всегда не хватало.

В рядах ордена, в этой бесконечной мясорубке я никогда не испытывал ничего даже близко похожего на это. Это что же получается?

Семья важнее ордена?

Да. Похоже, так оно и есть. Но цели ордена важнее всего прочего. Потому что оттого, достигну я их или нет, зависит судьба моей семьи и всего мира.

Допив чай, мы с Сергеем разошлись по своим комнатам и крепко уснули. Сквозь сон я ещё долго слышал, как Гаспар и Теодора о чём-то мирно переговаривались на крыше у моего окна.

После напряжённых месяцев борьбы и адаптации в новом мире, наконец настала идиллия.

На следующий день я с утра отправился в академию. Осенние выходные заканчивались, и через сутки вновь должна была начаться учёба.

У массивных ворот своего учебного заведения я встретил того, кого меньше всего ожидал увидеть этим утром.

Павла Мясникова.

Он медленно брёл навстречу мне, и, кажется, даже не замечал, что перед ним стоит человек, который пару дней назад лишил его всего.

Мясников выглядел осунувшимся и поникшим. Меня Павел заметил лишь тогда, когда мы с ним поравнялись.

— А… Белов? — вяло произнёс он.

Его лицо не выражало никаких эмоций.

— Здравствуй, Павел, — холодно поприветствовал его я.

— Ты постарался на славу, Владимир, — горько улыбнувшись, сказал он. — Прошло уже три дня, а моя магия так и не вернулась. Твои щиты уничтожили всё, что у меня было.

Я знал, что он ошибается. Магия вернётся к нему. Пройдёт недели или две, но кровь Мясникова вновь воспылает от сил родового колдовства.

Но говорить этого я ему не стану. Сейчас хороший шанс, чтобы сказать кое-что другое.

— Если магия — это всё, что у тебя было, то она была тебе и вовсе не нужна, — произнёс я.

Мясников поднял голову и ошарашенно посмотрел на меня. Взгляд выглядел пустым, но я определённо смог его заинтересовать.

— Ты это о чём? — спросил он.

— Можешь плюнуть на моё мнение, Павел. Имеешь на это полное право. Но я всё же поделюсь с тобой маленькой мудростью, — ответил я. — Чтобы быть хорошим магом, для начала нужно хотя бы быть человеком.

— А я что, по-твоему, не человек? — скривился он. — Победил меня, прилюдно унизил. Хочешь совсем в грязь втоптать?

— Нет, Павел. Я видел, что ты из себя представляешь. Ты отринул всё человеческое. Превратил себя в монстра, лишь бы угодить отцу. Найди в себе хоть что-то хорошее. И магия к тебе вернётся, вот увидишь.

Не знаю почему, но я решил дать ему последний шанс. Наверное, я понимал его. Павел был одержим жаждой оправдать ожидания своего отца. Так же одержим, как я своим инстинктом убийцы.

Но я нашёл ему человечную замену. Семью. Возможно, и Мясников сможет.

Павел ничего не ответил на мои слова. Но я видел, что в его глазах загорелась надежда. Кажется, он понял суть моего совета.

— В ближайшие несколько недель я в академии не появлюсь, — сообщил он после длительного молчания. — Я взял больничный. Но, когда я вновь появлюсь в этих стенах, Белов…

Я ожидал, что Павел бросит в меня очередной угрозой.

Но он произнёс:

— Тогда мы с тобой вновь поговорим.

Закончив свою речь, Павел ушёл.

Поговорим, значит? О как! А это — прогресс. Посмотрим, Павел Мясников, как на тебя повлияет жизнь простолюдина. Ведь именно им ты и являешься в современном мире, когда твои магические каналы пусты.

Я вошёл на территорию Академии и собрался набрать номер Бродского. В такую рань он наверняка ещё дрыхнет, но работу алхимической лаборатории пора возобновлять.

У меня были большие планы на этот день. Поговорить с Марией Мясниковой о будущем Закрытого Клуба, раздать указания Николаю с дедушкой Акимом. Да хоть с Колокольцевой время провести, если уж на то пошло. Последний выходной же всё-таки!

Но планам моим не было суждено сбыться. И виной тому — Ольга Анатольевна Лазарева.

Куратор Защитного факультета налетела на меня, как волчица. Я только к комнате успел подойти. Её чёрные волосы трепыхались в разные стороны, а глаза пылали от гнева.

Такой Лазареву я видел впервые.

— Что ты натворил, Владимир? — воскликнула она. — Поверить не могу, что же ты наделал!

— Тише-тише, Ольга, — попытался утихомирить её я. — Что стряслось-то, объясни!

— Я вам не Ольга, Белов! А Ольга Анатольевна! — заявила она.

Вот так номер! Она же сама настаивала, чтобы мы общались на «ты». И куда делась её привычка соблазнять своего лучшего студента?

— Так, отставить истерику! — прикрикнул на женщину я. — Что происходит?

Ольга вздрогнула, и, кажется, немного смягчилась. Но что-то очень сильно вывело её из себя.

— Владимир, скажи мне, пожалуйста, честно, — настойчиво попросила она. — Это ты украл щит у декана?

Вот этого мне только не хватало… Неужели Быков каким-то образом вышел на мой след?

— С чего ты решила, что это сделал я?

— С того, что ты уже крал однажды! Значит, смог бы и снова! — произнесла она.

— Уже крал? — не понял я. — Это ты о чём?

— Ох, Владимир, — вдохнула она. — Аркадий Сергеевич ведь целое расследование начал. Ты ведь понимаешь, что тебя не просто отчислят… Тебя и посадить могут! И это я ещё не рассказала никому о предыдущей краже.

— Да о какой, домовой меня придуши, краже? — потребовал ответа я.

Лазарева одарила меня грустным взглядом.

— Через неделю после того, как я показала тебе свою книгу, она исчезла, — ответила она. — Хочешь сказать — это совпадение? Сначала щит, потом книга…

А вот эта новость оказалась самой плохой. Кто-то похитил книгу ордена отражателей… Кому она могла понадобиться?

Но это не самое главное! Ведь этим поступком кто-то подставил меня!

И теперь будет сложно доказать обратное, когда нет других подозреваемых.