Переход

Глава четырнадцатая

«Давненько я здесь не был», — думал я, пока ехал в такси из аэропорта, с любопытством разглядывая изменившуюся Москву. Этот город, в котором прошло моё детство и который должен быть мне самым родным. Но теперь у меня было два детства, а этот город… кажется, я его никогда по-настоящему не любил.

Я вошёл в квартиру, в которой прожил много лет и в которой был несчастлив. Но тогда мне казалось, что моя жизнь здесь и есть счастье. Я не был тут два с лишним года, но за это время я так изменился, будто прошло несколько десятилетий. И та моя московская жизнь ушла дальше, чем та, в которой я был Ральфом.

«Зачем я сюда прилетел? — думал я, — потому что соскучился по маме и брату? Да ни по кому я не соскучился. Я здесь, чтобы не сойти с ума. Эта квартира — единственная реальность, за которую я могу ухватиться, потому что я здесь жил ещё ребёнком. Как же я устал! Я как во сне, как внутри фильма, где я стал главным действующим лицом. И я не хочу ничего».

Я принял душ, выпил немного рома и лёг спать.

Утром, после кофе, я долго смотрел на свой велосипед, на котором я когда-то так любил кататься. Я быстро оделся, взял велосипед, вышел из подъезда и поехал в лес, конечно туда, где всё это началось.

«Мне нужны ответы, — думал я, — мне нужно снова встретиться с ними. И, хотят они этого или нет, но им придется выйти со мной на связь, ведь я главное звено их цепи, так, по крайней мере, говорил Гиммлер».

Я ехал по улице, до леса было уже недалеко, и вдруг я расхохотался. Я ехал и громко хохотал. Почему? Да потому, что мне вдруг всё показалось таким смешным. Я как бы посмотрел на всё со стороны, глазами того, каким я был три года или пять лет назад.

Я смеялся от абсурдности ситуации, в которой оказался, — я еду в лес, чтобы встретиться с инопланетянами, которые должны, просто обязаны выйти со мной на связь, потому что я последний человек на Земле и на мне замкнётся Вечность. Об этом сообщил мне рейхс-фюррер СС, который по всем подсчётам должен был давно умереть, мой соратник и помощник, с которым я виделся день назад. Я подумал, что сейчас могу встретить одного из своих знакомых, ну, к примеру, одноклассника или одноклассницу, и, если я расскажу ему или ей эту историю, вряд ли у кого-то из них не будет уверенности в том, что я сошёл с ума.

Я ехал и смеялся и, если посмотреть со стороны, в этот момент выглядел сумасшедшим. Но вскоре моё веселье сменилось на грусть и беспокойство. Потому что всё, что со мной произошло, не было ни сном, ни фантазией.

Уже подъезжая к лесу, неожиданно потеряв равновесие, я не удержал руль на выбоинах дороги и упал, ударившись о какую то железку, которая сильно поцарапала мне ногу. Я отбросил велосипед. Коленку саднило, и по ней текла кровь. «Надо найти подорожник», — вспомнил я, как в детстве мне прикладывали подорожник к царапине.

Я оглядел тропинку в поисках подорожника и вдруг почувствовал, что нога больше не болит. Я взглянул на коленку и не увидел ни раны, ни царапины, только след высыхающей крови.

Я поднял велосипед, облокотился на него и понял, что убеждать себя в нереальности того, что со мной происходит — бесполезно.

Я посмотрел в небо и мысленно стал вызывать их. Я глядел вверх и ненавидел этих пришельцев. Я ненавидел весь мир и Вселенную вместе с собой, со всей нелепой историей человечества, со всеми его богами и демонами, со всеми планетами и их спутниками, со всей глупой и смешной гонкой людей за счастьем, которое, как я теперь выяснил, нельзя получить ни при каких обстоятельствах.

Я не мог вспомнить, где та тропинка, по которой два года назад я заехал вглубь леса. Но я был настолько зол в тот момент, что даже не стал её искать, просто повернул на первую приглянувшуюся узкую тропку и поехал по ней. Потом остановился, закурил и сказал:

— Мне нужно встретиться с вами, я жду.

Так я ждал минут двадцать. И когда понял, что моё ожидание бесполезно — они не прилетят, они не всесильны и на это им нужно время. В этом самый момент, когда я уже собрался уезжать, я увидел лёгкое и еле заметное свечение в воздухе.

Потом я не увидел ни пирамиды, ни какого-либо другого объекта, а передо мной висело в воздухе в нескольких сантиметрах от земли похожее на голограмму то самое Существо. «А где же пирамида»? — подумал я.

— Зачем тебе пирамида, если ты хотел увидеть меня? — спросил инопланетянин.

Вопрос прозвучал в моей голове, но звука голоса я не услышал.

— Да, — громко ответил я, — мне не нравится всё, что со мной произошло после нашей встречи. Объясните мне, да поподробнее, в чём смысл моей помощи вам? Вроде бы, мне нужно только ждать, когда погибнут все люди, чтобы умереть последним из них? Так? Но у меня есть ампулы отмены действия капсул. Вам стоит подумать о том, что я могу принять такую ампулу и покончить с собой. И вам снова придётся меня ждать, ждать, пока я снова появлюсь на свет. Снова убеждаться в том, что я тот самый Ральф, который вам так необходим. И мне хотелось бы знать, как вы допустили, чтобы у меня оказались ампулы отмены?

Он улыбнулся:

— Ампулы отмены — это непременное условие твоего участия в нашем общем деле. Ты должен быть свободен в своих действиях, и, если ты решишь умереть, у тебя должна быть эта возможность. Тебя интересует, почему мы не дали тебе их сразу? Мы не были абсолютно уверены в том, что ты Ральф. Только после того, как ты надел корону, мы убедились в том, что ты тот, кого мы ждали. И только после этого ты получил ампулы отмены.

— Ладно, — примирительно сказал я, — это меня волнует меньше всего. Я не для этого вас звал. Ответьте мне, что за хрень мне наплёл Гиммлер про религию освобождения и уничтожение человечества?

— Прилетев в Москву, ты снова стал Максом? — прозвучал у меня в голове чуть поскрипывающий голос пришельца, — ты даже говоришь снова, как Макс.

Он засмеялся так громко, что мне захотелось заткнуть уши, даже понимая бесполезность этого жеста.

— Если ты будешь менее эмоционален, — продолжил он, — и более интеллектуален в вопросах, ты получишь ответы. Сформулируй вопрос точнее.

— Точнее, блин? Это то, что я не понимаю, со мной робот, что ли, разговаривает? Э-э-э ау! — я помахал рукой перед голограммой, — ты что, распознаешь только точные вопросы? А что настоящего инопланетянина прислать не могли? Робота заслали какого-то.

— Какое это для тебя имеет значение? Я отвечу на все твои вопросы, даже если ты будешь их задавать неточно. Но мне будет легче отвечать, если ты перестанешь испытывать раздражительные эмоции, и твои вопросы будут конкретными. Эмоциями изменить что-либо ты всё равно не сможешь.

— Как же всё это меня достало! — воскликнул я. — Ладно, поехали. Интеллектуальные, так интеллектуальные. Итак, первый и главный вопрос. Что это за убеждение, что это за вера, по которой надо уничтожить всё человечество?

— Такая уж вера, — он развёл руками, — она основана на наших расчётах, тысячелетних наблюдениях и на нашей религии.

«Вера не наука, она не требует доказательств, — подумал я, — мало ли религий на Земле, и каждый верующий считает только её истинной, и, возможно, они все ошибаются».

— Нет ни малейшей вероятности в том, что наша вера ошибочна, — проскрипело у меня в голове. — Кстати, ты можешь не озвучивать свои мысли, мы их слышим.

— «Ну, блин, — подумал я, — они мысли, оказывается, слышат».

— Нет уж, я буду их озвучивать, а то о чём я думаю, вас не должно интересовать. Мне не нравится такое вторжение в моё сознание, — зло ответил я.

— Будь по-твоему, — ответил он обыкновенным, уже не дребезжащим в моей голове голосом, — мы отключаемся от твоего мозга. Задавай свои вопросы.

— Почему — я?

— Потому что ты вычислен, и по этим вычислениям ты последний во Вселенной, кто должен умереть.

— Я спросил, почему именно я?

— Мы не знаем, почему именно ты, но мы знаем, что это ты. Возможно — закон чисел, или более иррациональное объяснение… но так показали расчёты, а мы не ошибаемся в них. И доказательством этому — древняя корона, которая узнала в тебе первого и последнего Царя Земли. Если бы она захотела, то ты вспомнил бы не только твоё предыдущее рождение, но и остальные, от самого начала первой цивилизации на Земле.

Он засмеялся: — Если бы это случилось, представляю, как бы ты запутался в историях своих прошлых жизней!

Я на мгновение тоже представил себе это, и меня охватил ужас. Кое-как взяв себя в руки, я сказал:

— Ну, ладно, это, конечно, не объяснение, но пошли дальше. Можно поподробнее рассказать об этой вашей вере? О том, как она возникла? И о том, каким образом вы собираетесь достичь результата?

— Ты знаешь, Макс, будучи Ральфом, ты первым из землян понял, что материальная, то есть видимая нами Вселенная создана разумными и не очень разумными Силами, которые безжалостно ввергают человека в бесконечную череду рождений. Ты первым из землян понял, что избавиться от неизбежного появления человека в материальном мире можно, только уничтожив всех до одного. Не будет новорожденных — не будет, куда воплотиться душе. Таким образом, ты открыл для себя нашу религию. Поэтому мы тогда ещё в двадцатых годах двадцатого века начали оберегать тебя и незримо руководить тобой. Мне странно, что ты задаёшь вопросы о тайной вере, которую ты сам внедрил в умы многих людей. Наша вера не теория и не гипотеза, она, как каждая вера, аксиома, не требующая доказательств. Наша вера — это свод учений о вечной истине. Мы — те, которых вы называете инопланетянами, хотя это не совсем верно, как и вы — разумные существа. Мы, как и вы, не появились в результате эволюции или случайности. Подобно вам мы спроектированы и созданы.

Он говорил то, о чём я давно, очень давно догадывался. Но в моей голове ещё находились какие-то псевдонаучные сведения, почерпнутые из книг, Интернета и телевизионных программ. И я не стал задавать вопрос о теории большого взрыва, потому что понял, что и она ложна. Глядя на колеблющуюся передо мной голограмму неземного существа, похожего на человека, неожиданно для себя я поверил в то, что я Ральф — создатель новой религии на планете Земля.

— Да-да, — обрадовался я, — если об этом думать, то можно увидеть, что мы искусственно и искусно созданы, наше сознание, душа и даже дух подчинены нашим Создателем законам материального мира. Вы правы — нас конструировал в великой иллюзорной Вселенной тот, кто сам был иллюзией Бога. Но кто тогда Бог? В Библии говорится, что нас создал Бог…

— Что такое Бог? Кого ты подразумеваешь, когда о Нём спрашиваешь? Если о Том, Кто создал наши тела, то ты сам ответил, что это не тот Бог, чьей частью мы все являемся, включая и Создателя.

Я знал, что Создатель, или, как его называют в Торе — Элохим, то есть Всесильный, не тот неопределимый Бог-Абсолют, который всегда был, есть и будет, но мне хотелось услышать ответ пришельца.

— Будьте любезны, расскажите поподробнее, — попросил я.

— Тот Создатель, борьбу с которым мы ведём ради своего освобождения, не есть Бог. Создатель создал материю, но Сам Он не материален. Ты помнишь, Макс, как Он говорил Моисею на Синае, что ни один из живых не может увидеть Его. Но в представлении людей он вполне реален, ведь люди созданы по Его образу и подобию, Он, возможно, более реален, чем ты и я. Но это не значит, что Он похож на того дедушку с бородой, которого изображают в куполах ваших церквей. Он реальная иллюзия, создающая другую реальную иллюзию — материальный мир. Страдает ли наш Создатель, так же как его создания? Или он знает только чувство, которое вы называете — Любовь? И, возможно, любовь исключительно к Самому Себе. А разумные существа, созданные Им, нужны Ему только для восхваления Его и восхищения созданным Им миром. В нашем, отличающемся от вашего земного мире, мы, так же как и вы, появляемся перед Его взором на едва уловимый миг. А Он не слышит наших стонов, не видит наших слёз и нашего одиночества. Потому что Создатель способен воспринимать только нашу хвалу Ему. И когда все разумные существа во Вселенной разом покинут свои тела, чтобы воссоединиться с Абсолютной Истиной, действительной и единственной Реальностью, то наш Создатель тоже соединится с Ней, прекратив создавать материальные миры.

Устройство вашей и нашей солнечной системы настолько точно выверено и настолько математически просчитано, что не возникает сомнения в том, что их предварительно проектировали. Тела всех живых существ и прежде всего человека на вашей планете — не исключение, так же как и на нашей. Но если сравнить наши тела, наши анатомии, то можно увидеть, насколько ваша анатомия, по сравнению с нашей, несовершенна. Вы, люди, считаете, что наша цивилизация создана раньше, чем земная. Вы думаете, что именно поэтому мы ушли в своём развитии намного дальше вас. Но вы ошибаетесь. Мы более позднее и потому более универсальное творение Создателя. И никто из его созданий не сможет повторить Его творение.

— Минутку, — возразил я, — а клонирование?

— Клонирование — это калька, копирование отдельно взятого организма, но не создание нового. Но речь не об этом. А о том, что ваши и наши тела хоть и спроектированы на недостижимом для нас уровне, но тоже далеки от совершенства.

— Что значит далеки от совершенства?

— Если бы ты мог создать всё что угодно и из чего угодно, и тебе, к примеру, нужно сделать вещь, на которой можно передвигаться, как на твоём велосипеде, что бы ты создал?

— Если передвигаться, как на велосипеде, то велосипед, — вполне логично ответил я.

— Нет, — голографический инопланетянин даже покачал головой, — велосипед ты бы создал потому, что не смог придумать что-то более универсальное. Представь, что можно взять эту ветку, — он кивнул на лежащую у моих ног сухую корягу, — и заставить её перемещать тебя, наплевав на все законы физики и остальные законы тоже.

Он сделал движение рукой, и коряга поднялась над землёй. Я заворожённо смотрел на её полёт в воздухе. Покружив немного, она упала на землю.

— Но ты не можешь, — засмеялся пришелец, — не можешь заставить её летать и поэтому изобретёшь велосипед. Теперь подумай, если бы ты создавал собственное тело, то вряд ли стал помещать туда так много внутренних органов — сосудов, сердца, лёгких… ты бы вложил в тело одну крошечную батарейку. Ты бы поступил так, если бы знал, как. Но ты не знаешь. И Создатель не знал. Или…

— И что же? — перебил его я, — что из этого следует?

— Из этого следует, что наш Создатель не является совершенством. И таким образом, мы не можем Его называть Богом, потому что Он Им не является. Он только творец — художник, возможно, не гениальный. Ты помнишь, Он благословил седьмой день, в который отдыхал от работы? А разве Совершенный Бог может устать? И почему Он не благословил первый день Своего Творения, а только сказал, что это хорошо? Теперь, смотри, все эти шесть дней Он творил только проект, всё было создано только виртуально, а материальным мир стал лишь после странного грехопадения человека в том виртуальном мире, когда он познал добро и зло. Творец изначально поместил зло в своём Творении. Но зачем? Почему Он не смог избежать зла? И почему Он сказал своим Сподвижникам, строившим мир вместе с Ним: «Вот человек стал как один из нас в познании добра и зла, теперь, может быть, протянет он руку свою и возьмёт от дерева жизни и поест, и будет жить вечно»? И Создатель вверг человека в материальный мир и не выпускает его оттуда, чтобы тот не слился с настоящим Богом — Всеобъемлющим, Вечным и Совершенным, потому что, если это случится, Его материальное, но иллюзорное творение исчезнет, как и Сам Создатель.

— Да, я согласен с вами, — сказал я, — но сказано в Библии, что Он создал человека по своему образу и подобию, не так ли?

— Да, если верить вашей Библии, то — по образу и подобию. Если Он создал вас по своему образу и подобию, а вы вышли несовершенными, значит, и Он тоже не был совершенным. А то, что написано в книгах, это только то, что написано в книгах, не более того.

— Но ведь в Библии речь идет о Боге, — возразил я.

— Речь идет о Всесильном Создателе. В данном случае о Создателе вашей солнечной системы. Не всей Вселенной, а только вашей системы. Пойми, если бы Он был совершенен, зачем бы ему понадобилось что-либо создавать? Совершенство не нуждается в создании чего-либо, так как оно самодостаточно и само по себе является всем сразу и каждым по отдельности.

— Так, стоп-стоп-стоп. Давайте разбираться, — сказал я, — ведь где-то это Совершенство существует? Когда я был Ральфом, я тоже считал, что, освободившись от тел, мы должны слиться с Высшим, и это Высшее и есть истинный Бог. Но я — Макс — думаю немного иначе. Допустим, если Бог это совершенство, то стало быть Он в данный момент является и мной, и вами, и Тем Кто нас создал. Ведь Он, как вы сказали, есть всё. Так?

— Верно, — инопланетянин изобразил на лице что-то вроде улыбки, — но есть нюанс.

Я заметил, что он разговаривает со мной, не как при нашей первой встрече, а почти моими собственными словами, даже интонациями, используя мои же речевые обороты. Видимо, они решили, что так мне будет понятнее. Я решил сменить тон.

— Восемьдесят лет назад, — начал я, стараясь говорить спокойно и безразлично, — живя в Германии, я прекрасно понимал, что Создатель испугался созданного им человека, после того, как тот откусил от плода Древа познания добра и зла. Я понимал, что Райский сад находился не на Земле и вряд ли был материален, так же, как не был материален Адам. Испугавшись, Создатель проклял Землю за то, что она вырастила Древо познания добра и зла с плодами. Ведь Адам отвечает на упрёк Создателя: «Ты сказал не есть от Дерева, но я ел не от дерева, я ел плод». Тогда Создатель и облёк Адама плотью. В Библии говорится «сшил человеку кожаные одежды». Мы же не можем думать, что Создатель ещё немножко и портняжил? — я засмеялся. — После чего воплощённого Адама Создатель отправил на проклятую Землю. Не будем рассуждать о том, откуда Создатель, если верить Библии, взял кожу для одежды, и не убил ли он первое животное Сам? Не будем. Но тогда — в тридцатые годы — я понял, что Создатель зол, несправедлив и несовершенен. И я решил освободить человечество от плоти, этих «кожаных одежд», чем и занимался, и чем хотите вы, чтобы я занимался и в настоящее время. И если я задаю вам вопросы, то не для того, чтобы услышать примитивные ответы. Вы утверждаете, что мы должны стремиться стать частью Абсолюта, но как это может быть? Как такое возможно? Если мы хотим освободиться от гнёта некого Создателя, который, как и мы, является частью единого целого, к слиянию с которым стремятся наши души, то что это за стремление стать частью Того, кем ты уже являешься? И я — Ральф — утверждаю, что Бесконечность готова заполниться радостными, освобождёнными от плоти душами.

— Макс, я привел аналогию с велосипедом, — начал пришелец, — приведу аналогию и с чем-то ещё более земным. Ты спрашиваешь, как можно стремиться к освобождению от гнёта Чего-то, что является частью Того, с Кем твоя душа и души других хотят слиться? Это несложно понять.

Когда-то в стране, в которой ты жил, — в Советском Союзе, и в ещё одной стране, в которой ты тогда тоже жил, — в Германии, были непростые времена. Было время, когда они даже воевали между собой. В обеих странах был диктаторский режим, в них не было демократии, в них строили лагеря, куда сажали невинных людей. Но обе эти страны являлись частью планеты Земля. Планеты, которая движется по своим законам, над которой по ночам светят луна и звезды. И на ней в то же время помимо этих стран существовали и другие, жизнь которых отличалась от этих двух. А все вместе они являлись частью вашей цивилизации, а та в свою очередь была тоже чьей-то частью.

Германией — частью вашей планеты — правил один человек. Но однажды время его правления закончилось, и государственный строй поменялся. Я хочу сказать, что Германия была частью планеты, но планета не была частью Германии. Так и с тем, Кого мы называем Богом — наши души часть Его, но он не часть наших душ. Ты и я — мы против Создателя, Того, Кто заключил наши души в тела.

Я был во всём согласен с пришельцем, но я так много забыл, пока жил в теле Макса, и поэтому спросил:

— Где будут находиться души, если количество тел на земле уменьшится? Где будут те, чьи тела будут уничтожены, но дело еще не будет доведено до конца? Условно говоря, если на Земле останется хотя бы десять человек, то значит — цель не достигнута. Ведь, для её достижения нужно время — нельзя уничтожить всех разом. Так, где будут находиться души без тел пока, грубо говоря, душ много, а тел мало…

Инопланетянин перебил меня:

— Я понял твой вопрос. Действительно, в этом случае будет нехватка тел. Возможно, Создателю придётся вкладывать в одно тело несколько душ. Ведь сейчас Он делит души на части, чтобы они заполнили тела увеличивающегося населения Земли и нашего мира. От этого души стали слишком мелкими. Души, ждущие своей материализации, находятся в специальном отстойнике — то есть, в заключении, в неволе. Там они испытывают ужасные страдания и мечтают о новом воплощении даже те из них, кто не был доволен жизнью. Этот отстойник придуман Создателем, Которого мы и хотим победить. И когда мы закончим свою великую миссию, он перестанет существовать. То, что люди называют адом — и есть этот самый отстойник. И хоть он и не материален, но нам известно его местонахождение. И поверь мне, оно, действительно, похоже на человеческое представление об аде.

Ни я — Ральф, ни я — Макс не верили в существование ада, считая это предрассудком и желанием церковников запугать людей. Я с ужасом слушал его, а потом спросил:

— Означает ли это, что все люди, кто-то на большее, а кто-то на меньшее время, пройдут через этот ад? Ведь пока не умру я, новорожденных тел будет все меньше и меньше, и люди будут попадать в отстойник? Так?

Он ответил утвердительно.

— А я?! Я тоже там был между рождениями и снова окажусь? Да?

— Успокойся, ты уже, видимо, не окажешься.

— Что значит, видимо?!

— Мы не знаем точно. Но, если ты и угодишь туда, то на очень короткое время. И родившись, ты не будешь о нём помнить, останется только страх смерти, внушённый нам Создателем. Но ты должен умереть последним из людей на Земле, тогда отстойник исчезнет. И все души будут свободны.

Я вздохнул с облегчением и спросил: — А как вы собираетесь действовать?

— Мы уже действуем. За последние сто лет мы много сделали для того, чтобы человечество перестало существовать. Но, кроме вас — людей — на Земле, или вернее в глубинах Земли, в недрах Тибета обитает племя сверхлюдей, которые собираются объединить всё разумное население Вселенной в единую галактическую нацию. Они верные воины Создателя, которые с помощью Гитлера хотели установить власть над миром. Они перемещаются по прорытым в Земле туннелям на летательных аппаратах в форме дисков, иногда выходя на поверхность Земли и поднимаясь в небо. Гитлер до последнего дня своего исчезновения поддерживал с ними телепатическую связь через тибетских монахов, живущих в Третьем Рейхе. И если мы им не помешаем, то человечеству никогда не удастся вырваться из темницы плоти и материального мира. Мы бы победили уже тогда в сорок пятом, если бы Ральф, то есть ты, остался жив. Такая нелепая случайность… твоя жена… её, кажется, звали Аннет? Но теперь ты опять с нами. Ты знаешь про наш новый план? Генрих должен был тебе сказать о нём.

Но я думал сейчас не о Генрихе, а о тибетских летающих тарелках, поднимающихся иногда в небо из недр Земли. Нам мало инопланетян на своих пирамидах, так ещё и какие-то сверхлюди на летающих дисках! И все хотят решать нашу человеческую судьбу?

— А откуда взялись эти с Тибета? — спросил я.

Пришелец махнул рукой:

— Забудь о них, это я так, к слову… так ты знаешь про наш новый план?

Странно, но мне вдруг стало совершенно не интересно думать о тибетских тарелках, и я ответил:

— Я знаю только то, что во всех странах мира у власти стоят люди, желающие освободить человечество через его уничтожение. Иногда это мне кажется чудовищным.

— Ещё не во всех. Но самыми развитыми странами управляют те, кто исповедуют ту религию, которую когда-то придумал ты, Ральф, и которая соответствует и нашей вере. Не жалей людей, Макс, мы нашли способ безболезненно уничтожить их тела. А вот если мы этого не сделаем, то планету ждут великие катаклизмы, она будет непригодна для жизни человечества. И оно погибнет в страшных нравственных и физических мучениях, чтобы возродиться на какой-либо другой планете солнечной системы в телах, непохожих на ваши нынешние. Но с тем же осознанием тщеты собственного существования.

— У власти стоят те, кто хочет уничтожить человечество? В каких именно странах? — спросил я, думая о том, как много тайн скрывается за сводками телевизионных информационных выпусков.

— Зачем тебе такая конкретика? Я сказал, в большинстве самых развитых и могущественных.

— Ну а каким способом вы собираетесь умертвить всех людей?

Он помолчал, потом заговорил, а я онемел, слушая их чудовищный план.

Он говорил о том, что на Земле изобретением оружия занимаются лучшие умы человечества и что инопланетяне помогают им. В результате общих усилий уже созданы генераторы-излучатели, которые могут воздействовать на планету волнами очень высокой частоты. Эти излучатели расположены в разных странах мира. В результате их работы уже изменяется ионосфера и магнитосфера Земли, и человечество погибнет. К населению их планеты применяется другое оружие, созданное именно для их планеты.

— Насколько я понимаю, — спросил я, — у вас должна быть уверенность в том, что не останутся выжившие? Значит, то, что вы изобрели, должно быть настолько сильным и всеобъемлющим, чтобы не осталось в живых никого? Так?

— Да, совершенно верно. Кроме того, мы и земляне, с которыми мы неразрывно связаны во Вселенной, должны действовать синхронно. Не буквально, конечно, и не с точностью до секунды, но пока обе расы — ваша и наша — не перестанут существовать, отстойник будет наполняться. Поэтому, когда мы включим все излучатели на Земле и все подобные приборы на нашей планете, погибнет девяносто девять процентов населения. После этого мы отыщем оставшихся в живых в каждом уголке планеты. У нас есть такая возможность. Затем специальная, уже созданная армия отправится в места их нахождения и освободит их.

— Убьёт, в смысле? — уточнил я.

— Убьёт… освободит… в этом случае слова не имеют смысла, — он улыбнулся, — называй это, как угодно. Пока мы в стадии проверок. Возможно, это займёт несколько месяцев, возможно, около трёх лет, но не более. Нельзя начинать, пока не просчитаны все варианты, и все возможные ошибки.

— То есть жизнь на Земле закончится не позднее чем через три года?! — воскликнул я, почувствовав, как у меня от обязательности ближайшего апокалипсиса кружится голова.

В то же время я с удивлением понял, что я уже знаю все ответы на свои вопросы. И это моё знание находилось за пределами моего последнего рождения. Но было что-то, что ускользало из моей мерцающей памяти, и это была история о летающих тарелках, и поэтому я спросил:

— У нацистов были летающие тарелки?

— Ты же знаешь, Ральф, что нет.

— Я не могу вспомнить, потому и спрашиваю, — устало сказал я.

Существо на голограмме внимательно посмотрело на меня, потом, как будто что-то решив, начало говорить:

— В то время их называли летающими блюдцами. И сейчас они всё чаще и чаще появляются на небе Земли. Но эти блюдца теперь, как и тогда, производились не на Земле, а в недрах Земли в глубине Тибета нашими врагами, так называемой Иерархией могучих древних сверхлюдей. Их задачей было и остаётся во что бы то ни стало сохранить на Земле человеческую расу, чтобы потом объединить их в с другими разумными существами Галактики. Они настоящие воины Создателя, и единственно, кто может нам помешать, это они.

Мы передали Гиммлеру чертежи наших военных тарелок, а те с Тибета свои разработки космических ракет Гитлеру. Учёные Третьего Рейха сумели построить и то и другое в Антарктиде на базе «Новый Берлин». Оттуда была запущена ракета с космонавтами на обратную сторону Луны, где продолжилось строительство. Гиммлер думал использовать и тарелки, и ракеты в наших целях. Но тибетцы, видя одержимость Гитлера в уничтожении целых рас, геноциде евреев, перестали ему помогать и вошли в контакт с Иосифом Сталиным. Война закончилась. Ракеты на Луне стоят до сих пор, и они нам могут пригодиться. Но людей несколько тысяч на Луне и сотни тысяч строителей в Антарктике мы уничтожили уже после Второй Мировой войны. И ты об этом не мог знать. А капсулы тебе даны нами для того, чтобы, если вдруг мудрецы с Тибета опять помешают нам, ты бы смог прожить ещё двести лет, а если понадобится и больше. Но про Тибет, Луну, и «базу 211» ты должен помнить, — он с сомнением поглядел на меня.

Мой ответ родился неожиданно для меня:

— Я помню только то, что в 1922 году членам маленького кружка, в котором я состоял, удалось с помощью магистра ложи «Розовой Зари» Кроули установить контакт со сверхлюдьми с Тибета. Тогда я уже дружил с Гитлером и помог ему войти с ними в общение, и знаю, что именно они подзаряжали его энергией. А потом уже появился Хануссен, вырывший из земли для Гитлера мандрагору с прикреплённой к ней капсулой. Но Хануссен не мог объяснить ни происхождение капсулы, ни её назначения. Гитлер хотел её выбросить, но Гиммлер сохранил её у себя, и поэтому вы вышли с ним на связь.

Сказав это, я замолчал, не понимая, как клочки памяти Ральфа, проявляются в моём теперешнем сознании.

Он кивнул:

— Мы тогда допустили ошибку, думая, что война будет короткой. И не предполагали, что Германия потерпит поражение, а главное, что ты, Ральф, сведёшь счёты с жизнью. Именно твоя смерть остановила весь процесс.

Мне не хотелось обсуждать свою смерть, пусть даже произошедшую в предыдущей жизни, и я спросил:

— Как же так — «допустили ошибку»? Или вы, столкнувшись с особенностями человеческой расы и национальных сообществ, только тогда поняли, что наше поведение иногда не подлдётся законам вашей логики и вашим расчётам. А вы уверены, что теперь не допустите?

Он усмехнулся.

— Ну что ж, — сказал я, — давайте подытожим. Итак, вы боретесь не только против нашего Создателя, но и против той Иерархии сверхчеловеков, обитающих на Тибете, которые на протяжении миллионов лет сохраняют человеческий род на Земле. Ваша цель — уничтожение материальных тел своей расы, а нашей целью является уничтожение тел нашего человечества. Это должно происходить одновременно, так как мы каким-то образом связаны друг с другом. И наше общее стремление — это освобождение душ разумных существ от их физических тел и материального мира, который создавал реальный, но не материальный Всесильный Создатель с непонятной для нас мотивацией. Возможно, для получения от нас потока любви, который питает Его почти безграничное эго.

Но наш Создатель, возможно, и Создатели являются частью того Света и того потока блаженства, к которому стремимся мы. Но, тем не менее, мы хотим изменить Его теперешнее положение и вернуть во Вселенную идеальную гармонию путём уничтожения самих себя, таким образом, лишив Всесильного Создателя его Творения и освободив людей от необходимости бесконечных воплощений.

Но что будет с Ним, если мы победим? Почему Он встал перед необходимостью создания проявленного мира? И почему Он так жестоко управляет нами? Этого я понять не могу.

— Я отвечу тебе, но опять прибегну к аналогии, — сказал инопланетянин, — видишь её? — он показал на белку, которая пробежала мимо. — Представь, что ты поймал её и посадил в клетку с колесом. Знаешь, такое колесо, в котором белка бегает? Теперь она живет в клетке и бегает в колесе, вырабатывая нужную тебе энергию. Но однажды утром ты обнаружил, что белка исчезла. Что ты будешь делать?

— Другую белку посажу в клетку?

— Для этого надо её сначала поймать. А если все белки исчезли одновременно, и ловить некого? У тебя больше нет белки, и тебе ничего не остаётся, кроме того, как уничтожить клетку. Потому что белок больше не существует, понимаешь? А если учесть, что у тебя вообще, кроме этой клетки с белкой, ничего не было, то, вероятно, ты найдёшь то место, куда исчезли все белки, и отправишься туда, тем более что дорога тебе известна.

— Ты хочешь сказать, что Создатель тоже сольётся с изначальным Светом, и восстановится гармония?

— Конечно, — инопланетянин засмеялся, — и всем хорошо. Белка свободна и счастлива, бывший хозяин клетки тоже, даже клетка и та стала частью вечности и совершенства.

— Есть ли другой способ восстановить гармонию?

— Да, постепенно душа, пройдя множество воплощений в материальном мире, достигает такого уровня, когда уже не возвращается в тело и сливается с Абсолютом, становясь Его частью и Им самим.

— Тогда зачем торопиться и нарушать порядок?

Пойми, это не порядок, а воля нашего Создателя. Но он не преследует цели помочь вам быстрее достичь того уровня сознания, который позволил бы слиться с Богом. Наоборот, цель Создателя удерживать вас на Земле как можно дольше.

— Каким образом?

— Всё то, что во многих религиях является пороком и грехом, помогает Создателю убедить человека, когда он находится после смерти в том самом отстойнике, что он не достоин перейти в лучший мир, и должен снова вернуться на Землю в очередное тело. А так называемые грехи формирует Он, подталкивая каждого человека к совершению дурного поступка. Грехи придуманы Им для удобства манипулирования вами. Искушения, из которых состоит большая часть жизни — придуманы Им. Каждый человек, рождаясь в новое тело, безгрешен и чист, так как сам является частью совершенства. Попав в тело, он подвергается искушениям, которые ведут к порочности и грехам. Помнишь молитву «и не введи нас во искушение»? Те, кто сочинил эту молитву, хорошо знали, Кто их искушает. Искушения созданы только для того, чтобы убедить душу после смерти воплотиться снова.

— А если не удастся убедить?

— Всегда удастся, — ответил пришелец. — Возможно, кому-то и удавалось перейти границу и слиться с Богом, но я думаю, что их было весьма немного, можно пересчитать по пальцам. Даже праведность не ведёт душу к вечному блаженству, поскольку, чем более безгрешен и праведен был человек на Земле, тем легче убедить его душу в том, что он грешник. А единичные случаи общей картины не меняют.

Мне стало так грустно от сознания обречённости человека на Земле во всю его короткую жизнь, что я чуть не заплакал.

Он заметил это и сказал: — Вот видишь, каково в этой, как у вас говорят, «юдоли печали». Но мы с твоей помощью заставим Создателя понять, какой грех он совершил, создав свой мир, и, может быть, Он будет нам благодарен. Прощай. Если захочешь меня увидеть, просто позови.

Я понял, что он сейчас исчезнет, а я останусь опять один. И чтобы задержать его, я спросил:

— И всё-таки, в какой мир мы попадём? С чем соединимся и чем станем?

Мне показалось, что я его уже слишком достал своими вопросами, и он сейчас растворится в воздухе. Но он остался и ответил:

— В Том Мире мы навсегда получим счастье и покой, который трудно описать словами. Ты ведь уже чувствовал, как хорошо тебе было без тела, когда ты находился в нашей пирамиде? При этом ты не попадал Туда, куда мы все стремимся, ты только на короткое время остался без тела, но даже в те минуты ты не очень хотел в него возвращаться. А Тот Мир, или, как вы его называете, Тот Свет, который откроется, мир нескончаемой радости и блаженства. На Земле все пожирают друг друга, это закон существования этой планеты. И те, которые попадают сюда, будучи чистыми и светлыми по своей сути, вынуждены подчиняться этим законам. Они, волей неволей, тоже становятся хищниками. Этому нет места Там, куда мы стремимся. Там нет богатых и бедных, нет тюрем и дворцов, нет жестокости и насилия, ни болезней, ни смерти. Нет ничего того негативного, что есть в этом плотном мире, но то немногое прекрасное, что ты чувствуешь здесь, существует и Там. А если быть точным, то это прекрасное существует на Земле только потому, что с огромными препятствиями доходит Оттуда.

— Так что же, природа нашего земного мира исключительно негативная? А все то позитивное, что существует, это — потустороннее? Из другого мира? — спросил я.

— Да, Макс, именно так. Музыка, стихи, умные книги, светлые, добрые, возвышенные чувства, это всё — оттуда. А природа нашего низшего мира не то чтобы негативна, как ты сказал, она просто другая, и она не приспособлена для обитания человека. Она губительна для его истинного Я, губительна для души. Земной мир слишком твёрд и слишком ограничен, и его законы, как и все законы материи, очень жестоки, порой непереносимо жестокие для души. Ей нужно или измениться и подчиниться им, или же терпеть бесконечные удары судьбы и страдания. И в том, и в другом случае она несчастлива. И не счастлива только по одной причине — просто она не на своём месте. А когда во Вселенной что-то не на месте, от этого нет никакой пользы никому. Приведу пример. Возьмём фонарь — хорошо знакомый тебе предмет, верно?

— Да, — ответил я.

— Фонарь должен светить, в этом его единственное предназначение. Фонарь работает от батареек, а батарейка, как известно, имеет два знака — плюс и минус. Если ты вставишь батарейку в фонарь не тем знаком, то внешне фонарь будет выглядеть точно так же, как и раньше, но осветить ты им ничего не сможешь, хотя, казалось бы, всё на месте, но не соблюдена полярность — батарейка вставлена неправильно. И… от этого становится ненужным всё — лампочка в фонаре бездействует и зря занимает свое место, не выполняет своих функций, а ведь могла бы гореть. Фонарь — непонятно зачем был изготовлен, если им не пользуются. Батарейка могла бы работать, но не работает, так как кто-то допустил ошибку, когда устанавливал её. А главное, тому, в чьей руке находится фонарь, он ничего не освещает. И вокруг темно, несмотря на то, что имеется средство для освещения, но оно не работает. Подобно этому, всё во Вселенной должно исполнять своё предназначение, и тогда везде будет Свет.

Пример с фонариком, приведённый для моего убеждения инопланетянином, показался мне несколько наивным. Ведь вопрос стоял не только о судьбе миллиардов жизней на Земле, но и о моём участии в этом великом геноциде человеческой расы.

— Я думаю, что устройство Мира, — это не устройство фонаря, — сказал я. — Меня только смущает моя роль в вашем проекте. Да, я помню то своё состояние, когда находился в вашей пирамиде вне тела. Это было невыразимо чудесно, я испытывал восторженную лёгкость, и мне, действительно, не хотелось снова вернуться в своё тело. Я, как мне кажется, понял вашу теорию, и она мне не кажется бредом. Хотя она, по-моему, фантастически смела — эдакий коллективный прыжок в рай — без очереди. Слишком смела и главное… — я вдруг задумался… — главное, по-моему, очень рискованна. Вы привели пример с белкой. Вы сказали, что белка исчезла. А вы не учитываете тот факт, что я зорко слежу за ней. Было бы странно, если бы я не обеспечил её сохранность. Пока белка бегает в колесе, я получаю от неё что-то, что мне необходимо. Значит, вряд ли я буду оставлять её без присмотра, понимаете? Вы не думаете, что Создатель не позволит вам довести ваши намерения до конца? Ведь ваши цели явно не совпадают с его целями. Кроме того, насколько я понимаю и даже кое-что помню, однажды вам уже не удалось осуществить ваш план. Не потому ли это случилось, что Ему удалось вам помешать? Я не думаю, что внезапная смерть какого то нациста Ральфа — земного вождя противоборства с Создателем — сыграла в провале вашей затеи главную роль. Нет, я думаю, что Создатель гораздо могущественнее, чем вам кажется, и все ваши расчёты — прах у Его ног.

— Ты прав, Ральф, безусловно, это борьба. Мы боремся против Создателя и его воинства, всех этих ангелов, архангелов, демонов… а если мы боремся, то Его почти неограниченная сила препятствует нам. И поэтому, как ты правильно отметил, в тот раз мы не победили. А смерть того Ральфа оказалась решающей в нашем поражении. За все прошедшее с тех пор время мы проделали огромную работу, учли прошлые ошибки и хорошо подготовились. Сейчас, на этом последнем этапе, мы работаем как раз над устранением тех возможных трудностей, которые связаны именно с сопротивлением Того, против кого мы боремся. Мы не повторим тех ошибок, которые сделали тогда. Но главное сейчас зависит от тебя. Именно ты можешь оказаться под ударом, именно на тебе может сказаться убийственное влияние Создателя. Ведь, возможно, самоубийство Ральфа и было самым мощным ударом, нанесённым нам Им. Поэтому в наши дни именно ты должен быть сильным и верным идее.

— Как это будет выглядеть? Как произойдёт задуманный вами конец человечества? — спросил я.

— Ты имеешь в виду сам процесс? Я уже рассказывал про излучатели… а кроме них есть ещё кое-что… люди покинут свои тела безболезненно, — он засмеялся, — короткая вспышка, длящаяся не более одной земной минуты.

— Ничего себе короткая, — заметил я, представив, как эта минута в сознании умирающих людей может превратиться в вечность.

Голограмма, задрожав, рассеялась в воздухе. Инопланетянин даже не простился со мной, возможно, устав отвечать на мои вопросы.

Я вскочил на велосипед и поехал домой.